Он расслабленно вытянулся рядом с ней и пару секунд тяжело дышал, а потом вдруг будто спохватился и, приподнявшись, перевалил её на себя.
- Мне так больше нравится, - сообщил он, по-хозяйски сцепив пальцы на её пояснице.
- Мне тоже, - пискнула она куда-то ему в шею. Потом повозилась, устраиваясь на нём удобней и так, чтобы ему было удобно. А потом подумала и предложила: - А давай никуда не пойдём? Ну, в замок Коршуна?
Он замер, глядя в её глаза, а потом расслабил плечи и погладил её по голове.
- Как маленькие, да? Захотели - пошли. Не захотели - не пошли.
- Вот-вот, - подтвердила она. - Что? Помечтать нельзя?
- Можно… - вздохнул он.
Ирина провела пальчиками по его скуле и тихонько спросила:
- Бриндан, очень больно было, когда ты упал?
- Не так больно, сколько… - он помолчал. - Сколько неожиданно и… обидно.
Она искоса оглянулась и натянула на них обоих тонкое одеяло.
- Так странно… - задумчиво сказала она и насупилась, когда поняла, что и впрямь неожиданно.
- Договаривай, - попросил Бриндан. - У нас не так уж много времени, чтобы не услышать начатого.
- Странно, - повторила Ирина. - Сегодняшний вечер странен.
- Тем, что он последний? Ты этого боишься? - встревожился парень.
- Нет, не этим он странный. Понимаешь, сегодня в замке Коршуна соберётся странная компания. Точней, эта компания была и без тебя, но… Керней, мой фамильяр, каждый вечер уходил в замок, не зная о том, что в некоторые вечера там выступала я вместе с Фридой - для Сиг-Дха, а оказалось - для Католдуса. А сегодня там будут все - и ты в том числе.
- Ты суеверна?
- Нет, просто я не могу объяснить, в чём для меня эта странность.
- Может, она в том, что раньше ты выступала там за деньги - и больше ничего? А сегодня… - Бриндан задумался, не сводя с неё глаз. - А сегодня мы как будто… готовим какие-то военные действия.
- Может быть, - вздохнула Ирина и снова прижалась к нему, ловя мгновения сближения с его горячим телом.
Теперь она предпочитала молчать, потому что новые думы, захватившие её воображение, были эгоистичными. Но пугали её ещё больше. А что будет с ней, если Бриндан навсегда останется жертвой Маровых болот? А если она в самом деле беременна, как она сказала, пытаясь напугать его, чтобы он оставил её рядом? Что тогда? Нет, ребёнка она сохранит - на это денег хватит, потому что она будет танцевать до упора. И есть мать Бриндана - дама Этейн. Но захочет ли эта хрупкая аристократка принять участие в ребёнке, если тот останется незаконнорожденным? А вдруг Католдус узнает про ребёнка? И захочет избавиться и от него, и от его матери? Или она, Ирина, слишком далеко заглядывает в будущее?
Она сильно вздрогнула, когда Бриндан с любопытством спросил:
- О чём ты думаешь так сосредоточенно?
Вот уж кому она ни за что не расскажет о своих мыслях. Бриндан и так весь в мыслях о медленной смерти, а она ему ещё и добавит? Ни за что!
- Я думаю… - медленно начала она и вспомнила. - Я думаю о том, получится ли переслать силу твоему дяде. Бабушка Лиама так уверена в том, что это будет легко!
Он взглянул на потолок балдахина, потом на Ирину.
- Лирейн… Я люблю тебя. - И виновато добавил: - Хотя сейчас говорить об этом…
- А я люблю тебя! - выпалила Ирина - и слёзы прорвались: - И буду говорить всегда, когда мне хочется… говорить о том, что я тебя люблю!
Он прижал её голову к себе, судорожно гладя по волосам, неловко шепча что-то успокаивающее… А когда она глубоко вздохнула, сердитая на себя из-за этого рёва, который расстраивает его ещё больше, оказалось, что он умудрился в этой ситуации сесть, а она сидит у него на коленях, обнимая его за плечи.
- Прости меня, Лирейн, - выдохнул он с силой, когда она подняла на него заплаканные глаза.
- Да чего прощать? - сердито сказала она. - Это я что-то разнюнилась не вовремя. Больше не буду - честно!
Она хотела ещё сказать: “Ладно, проехали!” Но решила, что это будет слишком странное высказывание для этого мира. Тем более что Бриндан взглянул на окно, которое уже совсем стемнело. Тоже тихонько вздохнул.
- Надо поужинать и собираться. Дворецкий наверняка ждёт моего сигнала. - Он вдруг заглянул в её глаза. Не взглянул, а именно заглянул и неожиданно неуверенно спросил: - Лирейн, ты… правда любишь меня?
Вместо ответа она прислонилась к нему щекой, слушая его беспокойное сердце.
- Чего ты хочешь от меня? Заверений, что правда? А я думала - это видно и так.
- Пора одеваться, - отстранённо сказал Бриндан. - И побыстрей, потому что мне надо тебе кое-что показать, Лирейн.
- Хорошо, - тоже равнодушно от душевной усталости сказала она.
Они быстро оделись (горничную Мэйрид Ирина наотрез отказалась вызывать) умылись. Посмотрев на оружие, кучей брошенное у кровати с балдахином, Ирина отказалась рассовывать его по тайникам учебной юбки и блузки. Терпеливо ожидавший её Бриндан, сообразив, что она готова, взял её за руку и повёл из своих апартаментов. Сначала она думала, что он ведёт её в столовую залу, но он вышел в замковый дворик, в котором она невольно задрала голову посмотреть на гостевое крыло, разрушенное незабываемой ночью. Того почти не осталось - его до сих пор разбирали рабочие, вызванные дворецким.
Бриндан провёл её этим двором и открыл перед ней небольшую дверцу в сплошной стене. Тёмным коридором они прошли до лестницы, по которой поднялись в небольшую открытую залу. Поглядывая на сад, видневшийся со второго этажа, успокоенная размеренным шагом Ирина с интересом оглядывала помещение, в котором было пустынно - сплошь колонны, исписанные странными узорами и старинными острыми буквами. Они приблизились к углу, который мерцал (у Ирины перехватило дыхание) влепленными в стену драгоценными камнями.
Бриндан зажёг свечу, и мерцание превратилось в переливчатое разноцветное сияние, в котором угадывался странный рисунок, если провести контуры от одного камня к другим, - мужчина и женщина, взявшись за руки, стоят в солнце с отчётливыми лучами.
- Я не знаю, как это делается в ваших храмах - везде разные обычаи, - спокойно сказал Бриндан и взял свечу в руки. - Но в моей семье ритуал сохраняется веками. Поэтому повторяй за мной. Я, Бриндан, любящий, перед ликом богов стихий беру в жёны любимую Лирейн и клянусь любить её всегда, что бы ни случилось.
Похолодевшая из-за неожиданности Ирина забрала вторую свечу, которую он ей передал уже зажжённой.
- Я, Лирейн, любящая, - взволнованно сказала она, - перед ликом богов стихий беру в мужья любимого Бриндана и клянусь любить его всегда, что бы ни случилось.
И они оба застыли перед мерцающей стеной, глядя на неё с необычной тревогой. То есть тревожился Бриндан, а Ирина, ничего не понимая, просто повторяла за ним.
Пламя свечи внезапно затрепетало. По лицам двоих, недавно разгорячённым, мазнул прохладный вечерний ветерок, а вместе с ним, как ни странно, донесло капли дождя. Ирина так удивилась, что даже оглянулась. Но небо - звёздное! А потом произошло вообще нечто такое, что девушка не поняла. Почему-то запахло свежевскопанной землёй.
А Бриндан сразу после этого резко выдохнул.
- Стихии приняли нас! - торжественно сказал он и склонился к Ирине поцеловать её. - Здравствуй, жена моя!
- Здравствуй, муж мой, - зачарованно повторила Ирина.
Последним моментом ритуала стало движение Бриндана, который снял с мерцающей стены, откуда-то сверху, завёрнутые в тряпочку небольшие вещички и надел Ирине на палец два кольца - одно указывало, что она законная жена, второе - что она с этих пор принадлежит роду Бриндана. Потом отдал ей мужские брачные предметы, и она благоговейно надела ему на палец кольца мужа и хозяина замка.
Обратный путь оказался гораздо легче, хотя всю дорогу они молчали. Теперь Ирина легче смотрела в будущее и не боялась, если вдруг придётся думать о ребёнке.
Они вернулись в основной корпус замка, где Бриндан ввёл её в столовую залу и усадил на стул, после чего сел напротив.
Дворецкий Пилиб, который уже был здесь, махнул рукой, и слуги быстро сервировали стол. Помогая им расставлять блюда, дворецкий склонился рядом с Ириной и неожиданно застыл. Удивлённая, она посмотрела на него. Его глаза оцепенели, созерцая её пальцы. Точней - кольца.
Дворецкий выпрямился и взглянул на пальцы молодого хозяина замка. Он честно пытался скрыть этот взгляд, но не сумел. Бриндан лениво спросил:
- Пилиб, ты хочешь о чём-то спросить?
- Нет, мастер Бриндан… простите, господин Бриндан!
Сначала Ирине захотелось стукнуть Бриндана, а потом она поняла одну вещь: Бриндан снова заговорил в своей привычной манере. Он пришёл в себя настолько, чтобы выглядеть абсолютно здоровым! А потом тревожно стукнуло сердце: быть ему таким осталось всего-ничего… Сейчас он поедет в замок своего дяди - и там снова будет отдавать силы Маровым болотам.
Когда слуги отошли от стола, Бриндан тихо сказал ей:
- Теперь это твой дом. И, если Католдус будет предъявлять к тебе какие-то претензии, слуги помогут тебе во всём. Я понимаю, что оставляю тебя в этом доме не очень защищённую. Но что сумел сделать - то сделал.
- Спасибо, Бриндан, - благодарно вздохнула Ирина.
Ужин прошёл в молчании, а потом они разошлись по своим апартаментам, чтобы приготовиться к вечеру. По дороге к замку Коршуна Бриндан должен будет подвезти Ирину в пансионат, где она переоденется. А потом её вместе с Оссией Лиам отвезёт в наёмной карете, прихватив по дороге Фриду, в замок Коршуна.
Когда Ирина вошла в свою комнату, Кернея уже не было, а Оссия собиралась, готовясь к выступлению.
- Как там Бриндан? - спросила она сочувственно.
- Пока держится, - ответила Ирина, подходя к шкафу и разглядывая то, в чём должна ехать. - Оссия, если ты боишься, может, тебе не ехать?
- Я не боюсь, - заявила рыженькая. - Просто для меня это выступление первое, да ещё с магическим подтекстом. Мне интересно, но и смятение я тоже чувствую.
- Знала бы ты, какое смятение чувствую я! - вырвалось у Ирины. И уже молча показала Оссии руку с кольцами.
- Ух ты… - шёпотом произнесла рыженькая. - И тебе не страшно?
- Страшно, - мрачно сказала Ирина. - Но учти. Если что - я буду драться! И за Бриндана, и за наше счастье!
В окошко легонько стукнули, и девушки, вдвоём высунувшись в него, упросили Лиама потерпеть, после чего забегали по комнате с новыми силами. Потом вывалились из окна и помчались по известной им садовой тропинке к забору, возле которого их ждала карета.
Девятнадцатая глава
Оссия в карете примолкла, будто притаилась. Мало того что сама не болтушка, так ещё и Лиам заехал за студентками почти в последнюю очередь. То есть сейчас напротив девушек-танцовщиц сидели трое музыкантов, которые доброжелательно и с интересом вглядывались в них - особенно в незнакомую им рыженькую. Ирина-то к музыкантам за эти несколько недель привыкла, уже и по именам знала. А вот Оссия стеснялась и робела перед ними, хотя в карете горела лишь одна дорожная свеча, так что взглядов сидящих напротив почти и не видно. Да и Ирина рядом.
Стараясь отделаться от пессимистичных мыслей, Ирина попыталась проникнуться настроением Оссии: рыженькая, наверное, сидит и думает о том, что бы сказали родители, внезапно обнаружив рядом со своей дочерью людей из простого сословия, да ещё в дружеской обстановке… А Бриндан уже, наверное, лежит в замковой комнате, отданной под ритуальную, на тех магических узорах, о которых рассказывал нехотя и хмуро. А где-то рядом, в такой же комнате, умирает его дядя Сиг-Дха. А Католдус, небось, привычно прячется под капюшоном, и его под руки бережно выводят из третьей комнаты с выходом из помещения для Коршуна. Он, притворяясь, идёт медленно в красный зал, чтобы насладиться танцем красивых девушек и набраться сил, которых у него и так немеряно. Сил чужих… Паразит, блин! Вошь-кровососка…
Ирина вздохнула. Нет, даже переключение на Оссию и её эмоциональное состояние не помогает отвлечься от мыслей о предстоящем…Рыженькая-то всего лишь чувствует себя неловко, впервые решившись на выступление в странном месте, о котором столько ходит слухов и в котором (теперь она это знает) умирают однокурсник и его старший родственник. А для Ирины сегодняшняя ночь решающая… Она вдруг вспомнила короткий свадебный (или брачный?) обряд, и быстро-быстро заморгала, не давая выступившим горячим слезам пролиться.
За стенами кареты что-то неразборчиво в грохоте колёс и лошадиных копыт по дорожному камню крикнул Лиам, сидевший рядом с кучером. Карета, по впечатлению, легко скатилась вниз и остановилась. Ага, добрались до дома, в котором работает Фрида. Точно! Дверца кареты распахнулась. Два музыканта, быстро вставшие с места, втянули к себе невысокую фигурку. Впрочем, что для Фриды - втянули? Мужские руки помощи она использовала лишь для того, чтобы впорхнуть в карету.
Ирина успела резко отодвинуться от Оссии, предугадывая следующее движение маленькой танцовщицы. Фрида, зорко приглядывавшаяся в полутьме помещения на колёсах, немедленно среагировала - и шлёпнулась между студентками.
- Ой, я так переживаю! - взволнованно прощебетала она и, кажется, тут же пожалела, что уселась между девушками, а не сбоку, потому что, чуть не подпрыгивая на месте, пыталась заглянуть в лицо то одной, то другой. - Я так иногда жалею, что я не маг! Но сегодня… Ой, как страшно!
После этого восклицания Ирина про себя ахнула: болтушка! Не среди музыкантов же об этом! Те же не знают, что танцовщицы сегодня будут не просто танцевать!
- А что такого страшного случится сегодня? - весело спросил флейтист. - Мы же уже не раз за этот месяц побывали в Гнезде Коршуна! Уж пора бы привыкнуть, что там нас не съедят! А уж тем более - Коршун!
Двое других мужчин рассмеялись. А Ирина обмерла. Неужели всё-таки Фрида выдаст, что сегодняшнее выступление особенное не только потому, что это первое выступление для новенькой? Но шустрая танцовщица отмахнулась от спросившего.
- Да что ты понимаешь в танцах? - свысока бросила она. - Тебе хорошо: дуй в свою дудку - и всё! А у меня… Вдруг каблучок сломается? Знаешь, сколько я монет отдала, чтобы кузнец с окраины мне оковал его тонкими полосками? Да и вообще… Ты сначала попробуй танцевать на таких каблуках, а потом спрашивай, что не так. А едем-то к верховному магу. Ой, не опозориться бы!..
Несмотря на обидное: “Дуй в свою дудку!”, флейтист расхохотался первым. За ним засмеялись остальные. Даже Оссия хихикнула над неожиданно серьёзной Фридой, похожей на озабоченную птичку… Только Ирина хмыкнула про себя: вот и пойми Фриду! То ли она всерьёз беспокоится из-за каблука, то ли она таким образом замаскировала обмолвку? Скорей всего - замаскировала, ведь каблучок, который может сломаться, и магия, которой нет у маленькой танцовщицы, - где тут связь? Хотя, может, связь и есть, только до сих пор непривычная к её использованию Ирина не понимает… Но, кажется, музыканты поняли. Или они давно привыкли к нелогичности высказываний своенравной Фриды, потому что придираться к её словам не стали.
Наёмная карета остановилась снова - на этот раз неожиданно. Ирина привыкла, что сначала слышен суховатый перестук колёс по плотно уложенным брёвнам. Именно он подсказывал, что карета едет по мосту через небольшой ров, окружавший замок Коршуна. Только потом здешнее средство передвижения останавливалось, чтобы его пассажиры услышали привычную шутку охраны: “Танцы приехали!”, а потом скрежет тяжёлых металлических ворот, раскрываемых перед путниками.
Но сейчас карета замерла после мягкой езды по обычной дороге с большим слоем пыли на ней. Удивилась не только Ирина. Пассажиры замолчали, прислушиваясь к звукам снаружи. А за стенами о чём-то негромко переговорили, потом послышался стук, как будто кто-то спрыгнул с высоты, и шаги. Открылась дверца, и в тусклом пламени дорожной свечи появился Лиам.
- Дальше без меня. - И предупредил удивление и даже недовольство труппы, подняв руку. - Мне надо срочно отлучиться по делам. Но вы не бойтесь. Вас, как обычно, встретит дворецкий Коршуна и проводит куда надо. Лирейн, выйди, пожалуйста, ненадолго. Это займёт совсем немного времени.
Лиам подал девушке руку, а когда она крепко вцепилась в неё, страшась темноты, скрывающей многое даже после тусклого света в карете, он обнял её за талию и легко стащил со ступенек. Дверца плотно закрылась, обрывая претензию Фриды: “А что это он только её?..” После чего Лиам увлёк за собой на небольшое расстояние от кареты Ирину, немедленно раскашлявшуюся и закрывшую нос от поднявшейся пыли. Пока он, озабоченно бормоча: “Я же куда-то сюда положил!”, обхлопывал карманы своего короткого плаща, она, всё так же держа у носа край юбки, огляделась. Карета застыла на середине дороги, а они стояли на обочине, близко к чёрным деревьям-теням. Зато впереди, чуть вниз по склону, поблёскивали огни. Кажется, это был пункт назначения на сегодня, - замок Сиг-Дха.
- Нашёл! - обрадованно выдохнул Лиам и протянул девушке нечто маленькое - особенно на его широкой ладони. - Триса велела передать, чтобы ты надела эту штуку и танцевала с нею. Условие такое: украшение должно касаться твоей кожи, но быть невидимым для… - Лиам споткнулся на полуслове, а потом пожал плечами. - Ну… Для нас он всё равно пока Коршун.
Переданную ей штучку, нащупав слишком лёгкий и странный по форме кулон, Ирина надела немедленно, побаиваясь, что в замке забудет о ней за всеми хлопотами подготовки к выступлению, а затем не выдержала и спросила:
- Лиам, а как же ты? Если тебе надо куда-то, то… неужели пешком? Здесь же далеко вокруг ничего! А до города идти чуть не целую ночь!
- Нет, - улыбнулся в темноте Лиам. - Бабушка велела дожидаться вас здесь. По какой-то причине она не хочет, чтобы я приближался к замку, а тем более - входил в него.
Ирина вдруг поймала себя на очень неприятной мысли: а если в замке Сиг-Дха во время их выступления случится что-то страшное? Не оберегает ли старая некромантка от этого потенциально опасного происшествия только своего внука?.. Но, поёжившись, постаралась выкинуть трусливые мысли из головы: а смысл тогда был в её, Ирины, спасении? Нет, скорей всего, Лиам нужен во время передачи магии именно здесь, у леса! Возможно, у него своя задача в жуткой сегодняшней авантюре!
И, судя по тому, что девушка увидела спустя время, она оказалась права. Когда Лиам подсаживал её в карету, откуда уже протянулись руки музыкантов, она оглянулась на неясное движение, уловленное краем глаза. Правда, сначала подумалось, что она ошиблась, и ничего позади не было. Но… Там, где только что парень передал ей странный кулончик, из чёрных высоких кустов выступили несколько бесформенных фигур. Сосчитать Ирина их не успела, втянутая в карету. Но, садясь рядом с Фридой, решила: “Не удивлюсь, если их там семеро!”
- Лирейн, а что тебе сказал Лиам? - нарочито равнодушно спросила Фрида.
Маленькая танцовщица притворяться умела плохо, и эту нарочитость услышали все в карете. Ирина вздохнула. Вопрос неудобный во всех смыслах, и просто отнёкиваться в этой ситуации не выйдет, да и не хочется.
- Последние указания по выступлению без него, - пожала плечами Ирина. - Велел, чтобы мы с Оссией держались позади тебя, потому что мы не так хорошо танцуем, как это получается у тебя.
Не бог весть какой комплимент, но Фрида сразу успокоилась. Ирина же, неожиданно обнаружившая, что девочка “сохнет” по Лиаму, озадаченно принялась вспоминать, были ли ранее эпизоды, в которых маленькая танцовщица хоть раз выказала устроителю концертов свои нежные чувства. Скандалы закатывала часто - это да. Правда, эти скандалы быстро утихали. И сейчас Ирина думала, а не задирала ли Фрида парня для того, чтобы Лиам чаще говорил с ней? “Чёрт… мне надо думать о танце, а я - о любовных страданиях Фриды…”
Но, едва мысленно упрекнула себя, как все точно сговорились отвлекать её от мыслей о магическом танце. “Проснулась” Оссия и ахнула: она забыла туфли для танца. Пришлось взять дорожную свечу из подвески над окошком кареты, склониться над ногами однокурсницы и утешить её, что она может танцевать и в таких. Потом Фрида вдруг засомневалась:
- Как это Лиам мог сказать, чтобы вы танцевали за мной, если мы учили по-другому? На ходу всё меняем?
Ирина на нервном вдохновении в ответ так заморочила маленькой танцовщице голову какими-то особенностями и условностями в танце, что та сама умолила студенток придерживаться привычного рисунка выступления.
Вообще, чем ближе к замку, тем Ирина больше нервничала. Она даже заметила за собой, что руки вздрагивают ни с того ни с сего.
У ворот всё прошло ожидаемо. Старая шутка охраны, въезд в замковый двор. Встреча с дворецким. Следование за ним по привычно запутанным коридорам… Правда, для Ирины теперь изменилось кое-что. Ей всё чудилось, что из-за следующего поворота вот-вот выскочит Керней. Или… зайдут они в следующий коридор, а навстречу - Бриндан. Удивлённый: “Где вы так долго? Мы вас ждём, ждём!” Или - дворецкий откроет следующую дверь, а там их встретит злорадной ухмылкой Католдус: Знаю я, зачем вы сегодня здесь, типа, танцевать будете! В камеру их, в тюремную!” И сгинут они все там, в этой страшной камере. И так жалко музыкантов - они-то ни за что!
Порой Ирина не понимала, что именно она обдумывает. А порой чувствовала всё происходящее так тонко, что ужасалась тому, что задумано… И снова мысли о Лиаме: а вдруг он и правда… предал их?! Но зачем тогда этот кулон? Нет, наверняка парень должен сделать что-то важное вне замка!
Наконец они оказались в комнате, предшествующей красному залу. Музыканты с шуточками отпустили девушек переодеваться и прихорашиваться за высокую ширму, предусмотрительно поставленную дворецким или слугой, которому он отдал приказ. Хотя чего переодеваться? Все три девушки заранее готовы к выступлению, разве что неплохо бы поправить причёску и переобуться, как сделала это Фрида. Кстати, она чувствовала себя уверенней всех, так что даже умудрялась командовать двумя “коллегами”.
- Давайте быстрей! Ждут же! - чуть не шипела она на них. - Дудочник уже дудит!
- Стукнет он тебя когда-нибудь! - не выдержала Ирина, подтягивая юбки, чтобы не наступать на краешек подола одной из них. - Сколько можно терпеть твои насмешки?
- Ничего, перетерпит! - фыркнула Фрида, подпрыгивая на месте. - Ну? Готовы?
- Готовы, - с замиранием откликнулась Оссия, и Фрида сразу смягчилась, расслышав в её голосе боязливость.
- Не пугайся! - снисходительно сказала маленькая танцовщица. - Мы даже часу не танцуем, а уж сегодня!.. - И она многозначительно замолкла.
Наконец настала пора выступления. Фрида, пританцовывая, побежала впереди всех. Глядя ей вслед, Оссия чуть не завистливо вздохнула.
- Жаль, что она не маг, - торопливо топоча каблучками, поделилась она соображением. - Её бы к нам на курс - такая бы тёмная плясунья была!
И, наконец, выступление началось!
Первой на “сцену” вышла Фрида, как и договаривались. Попорхав воинственным мотыльком под лёгкую задорную мелодию, она замерла, не оборачиваясь. Из темноты выступили Ирина и Оссия. Они танцевали не так стремительно и не так много раз меняя фигуры, как Фрида. Их дело на этот раз заключалось в том, чтобы и в самом деле быть фоном маленькой танцовщице, реквизитом, вокруг которого Фрида летала, показывая своё мастерство и талант. Ирине даже показалось, что и музыканты сегодня были заворожены её танцем, в основном ведя мелодию под её движения и ритм.
В какой-то момент Ирина вдруг сообразила, что и фигура, расслабленно поникшая в кресле, околдована танцем гибкой и стремительной фигурки. Она метнула взгляд на Оссию - и обе быстро сотворили нужный узор в пространстве за танцующей Фридой. А потом, когда та закружилась, вновь и вновь увлекая взгляд только за собой, жестикуляция повторилась. Закончился танец, и плясуньи вылетели “за кулисы” - отдышаться перед следующим танцем.
- У нас получилось? - жарко выдохнула Оссия.
- Не знаю, - жалко ответила Ирина, выжидательно глядя на закрытый пока для них красный зал: что там делает Католдус? Или на него и не должно распространяться действие короткого магического ритуала?
- Что бы там ни было, - твёрдо сказала Фрида, - как только дудочник начинает дудеть, мы снова идём танцевать!
- Да это уж обязательно, - беспокойно пробормотала Ирина.
И им пришлось это сделать. Фигура всё так же неподвижно сутулилась в кресле, слегка приподняв голову при новом появлении танцовщиц. А вот Ирина, наоборот, опустила плечи. “Бриндан, миленький… Не сумели! Не получилось…”
… Лиам в одиночестве стоял на обочине, выжидая, когда артисты закончат выступление. Старая Триса велела ему дождаться свою труппу за пределами замка. И чтоб в замок сегодня - ни ногой. Почему она так решила сделать - он не стал спрашивать. Кому - кому, но ей он доверял. И сейчас занимался лишь тем, что представлял, как кружится на сцене маленькая Фрида, которая с некоторых пор начала бросать на него зазывные взгляды. Лиам не любил заводить шашни со “своими” артистами, но эта шустрая девочка, кажется, тронула его сердце. И, размышляя о том, какие танцы и сколько им сегодня танцевать, Лиам думал, как обрадуется Фрида, когда он встретит их карету и подсядет к ним вовнутрь… Звёзды медленно перемещались по тёмно-синему небу. Он взглядывал на них, невольно улыбаясь… И, схватившись за сердце упал, уже в падении потеряв сознание…
… Когда зашелестели высокие травы под тяжестью тела, Триса первой выскочила из древесных теней и подхватила падающего Лиама. Не менее быстрые сообщники вмиг оказались рядом и помогли опустить обмякшего “внука” на траву так, чтобы он не покалечился. Триса опустилась на землю и положила голову Лиама к себе на колени. Трясущейся от страха рукой она гладила этуо бессильно упавшую голову и умоляла:
- Потерпи, потерпи немного, Лиам, солнце моё!
Сообщники стояли кругом, взявшись за руки, изолируя Лиама и защищая от дальнейших проявлений магического ритуала.
… В то мгновение, когда Лиам закрыл глаза и погрузился в беспамятство, Бриндан лежавший на магических узорах Мары, хмуро размышлял, что хотелось бы не чувствовать, как уходят силы. Хотелось бы закрыть глаза и уши. Стать слепым и глухим, но только не ощущать, как порой руки, раскинутые в стороны, сводит судорогой. Как ноги будто прилипают к каменному полу, будто болото добралось и сюда, в замок Сиг-Дха, и теперь высасывает из него не только силы, но и кровь. А ведь сегодня лишь третий день привыкания. Что же будет завтра, когда его навечно оставят здесь.
Бриндан не пытался мечтать о лучшем будущем. Он простился с Лирейн навсегда, чётко зная это. Как сумел - защитил от людской молвы, если она вдруг и в самом деле беременна. Единственное, что приводило его в бессильную ярость: он сумел защитить любимую женщину, но не сумел - своего ребёнка. Пусть даже если его и не будет…
И знать, что Лирейн танцует для этого чудовища! Бриндан даже застонал от негодования. Знать, что она где-то здесь, и не иметь возможности встретиться с неё взглядом, а этот… Он чуть не задохнулся со злости…
Мгновение взорвалось внезапным толчком пола!
Бриндана неожиданно отшвырнуло от середины комнаты, где он лежал. Его словно ногой ударил по телу страшный великан, потому что ошеломлённый парень взлетел и всем телом грохнулся о стену. Дух из него выбило так, что, упав, он даже и не пытался подняться, с трудом соображая, что происходит. Но, когда он собрался с силами и попытался встать, чтобы вернуться в ритуальный магический узор, по каменным плитам прошла волна, превратившая ровный пол в беспорядочную кучу каменного завала.
Пятясь и спиной прижимаясь к стене, Бриндан добрался до двери и попытался выйти. Не сумел открыть заклинившую дверь и замолотил кулаками в неё, надеясь, что маленькое окошечко в ней даст сторожам расслышать, что в комнате происходит нечто непредвиденное. Но, прислушавшись, обнаружил, что сторожа и сами рвутся к нему, уже алебардами и топорами выламывая дверь.
А ненормальные волны продолжали бушевать в комнате, и Бриндану пока только и оставалось, что защищать руками голову от подпрыгивающих плит и камней.
… Коршун смотрел в потолок и не видел его. То что происходило в последние несколько дней и забавляло его, и наполняло странной неуверенностью. Но больше всего его поражал этот тупой маг, который устроил величайшее колдовство - и ради чего? Зачем тупому магу зариться на чужое богатство? Он же не умеет защитить и самого себя!
Католдус даже не соотнёс его состояние и творение новой сущности. Этот (боги простите!) дурак настолько туп, что не понял, какие силы вложил он, Сиг-Дха, в своё творение! Жаль, он унёс шкурку сущности. Можно было бы создать её заново…
Сколько ему ещё осталось?.. И сумеет ли круг семи, достучавшийся до него однажды, распутать клубок противоречий, чтобы добраться до истины?
И каково сейчас его племяннику?! Неужто Католдус и впрямь пошёл на это - сунул в гниль Маровых болот чистую молодую кровь?
Что он может противопоставить тупому магу, который не скован этическими нормами магов, чтобы спасти свою последнюю кровь рода?
Коршун успел мысленно выговорить последние слова - и почти одновременно со словом “рода”, будто оно стало паролем, на него обрушилась сила! Он чуть не захлебнулся ею - такой свежей, что в ней чувствовался запах моря и его же сила!
Она раздавила его на полу, она влилась в него!..
Коршун медленно, сам себе не веря, перевернулся набок, а потом, помогая руками, сумел сесть. Тяжело дыша, с судорожным заиканием втягивая воздух, он неверяще прислушивался к себе, а потом - совершил неслыханное: постарался не просто сесть, а подняться! И… встал на ноги.
Стоять было трудно. Силы, которые продолжали безнаказанно врываться в него, шатали его тело, вламываясь в кровь и заставляя её кипеть и бурлить такой мощью, что он далее осмелился шагнуть!
Ещё один шаг - и он, пошатываясь, целеустремлённо побрёл к двери и чуть не упал на подходе к ней. Точней начал падать - и спасла только дверная ручка, в которую он вцепился, сам себе опять-таки не веря: он может заставить свои иссохшие руки не только выполнять движения, но и напрягать их! И это оказалось настолько впечатляюще, что Коршун, наконец… поверил!
Он плечом стукнул в дверь - и она покорно открылась. Ему понравилось - понравилось видеть ошарашенные глаза охраны, стоявшей по обе стороны от его бывшей мертвецкой! Они, эти глаза, будто добавили ему и своих сил, кроме той, что всё ещё самоуверенно и по-детски свободно вторгалась в его истощавшие мышцы, в его слабую когда-то кровь.
- Где? - сипло спросил он и расхохотался, потому что за последние дни он впервые заговорил вслух и услышал свой каркающий хрип. - Где мой племянник?
Охранники попытались взять его под руки, но Коршун не позволил, и они поспешили впереди него, указывая дорогу к противоположному крылу, оглядываясь на него в сомнении и тараща глаза, когда он зашагал за ним пугалом с огорода, переставляя ноги, словно передвигаясь на шестах. И благословлял тех, кто сообразил обрядить его в последние дни перед смертью, как они посчитали, в хламиду вроде обычной накидки. В ней его скелетная худоба не была видна.
А по дороге к странной процессии: к двум воинам и решительно шагающему за ними воскресшему из небытия магу - присоединялись другие охранники, которые уже больше представляли почтительный эскорт при важной персоне, чем охрану.
… Танцовщицы остановились от страха, когда согбенная фигура в кресле внезапно поднялась. Музыканты среагировали не сразу, но вскоре замолчали один за другим все три инструмента. А неопределённая фигура встала высоченным и широкоплечим мужчиной и стряхнула с плеч плащ с капюшоном.
- Ах, вы ведьмы… - в тишине отзвучало шипение разъярённого мага. - Ведьмы… Что вы тут устроили?! Думаете - сумеете сделать что-то против моей воли?!
- Мы не понимаем! - жалобно пискнула Фрида.
- Думаешь, я не узнал тебя, тёмная плясунья?! Да я тебя в трухлявое дерево превращу, ведьма! Ты посмела идти против меня?! Ты, жалкая потаскушка…
Ирина не выдержала.
- Я? - звонко ответила она, так же медленно, как он, шагая к краю “сцены”, навстречу Католдусу. - Я - жалкая потаскушка?! Это ты мне говоришь - мне? Даме Лирейн из дома Бриндана?! Ты - смеешь со мной так разговаривать? Ты - безродный ублюдок? Взгляни на мои пальцы, мелочь пузатая!
И она вскинула перед ним пальцы, сверкнувшие в ярких свечах красного зала двумя драгоценными кольцами!
Она встала перед ним на краю “сцены”, держа пальцы, словно победное знамя - и плевать было на всё, что может сделать с нею этот выскочка, который был готов уничтожить целое королевство ради двух замков! Она плевала ему в лицо эти обидные для него слова и готова была полезть в драку, если только он сделает хотя бы одно агрессивное движение по отношению к ней!
- Ну и что ты теперь сделаешь? Скажи, скотина? Что ты со мной сделаешь? При свидетелях? Убьёшь? Превратишь в то самое трухлявое дерево?
Нет, сейчас она тоже не чувствовала себя светской дамой - Боже упаси! Но и не чувствовала себя базарной торговкой, которая орёт на несчастного покупателя, осмелившегося возразить ей - хотя и орала, по всем ощущениям, так как орут только базарные… Нет, личные впечатления были всё же иные: она кричала - как воительница, защищающая своё гнездо! Свою крепость! Своих родных! Выступая за всех за них - одна против всего света! Или тьмы! И пусть за её спиной затаились перепуганные музыканты и танцовщицы, помогавшие ей, она почему-то была совершенно уверена, что ещё немного, и рядом с нею встанут…
Складки красных штор колыхнулись за спиной Католдуса.
Он оглянулся на сквозняк.
Там стояли двое - невыносимо худой мужчина, который опирался на мучительно бледного Бриндана.
- Католдус… - прохрипел мужчина. - Заканчивай свой ритуал с Маровыми болотами, иначе через несколько часов ты сдохнешь, как последняя крыса!
- Чтобы я сдох, нужно, чтобы моя кровь попала в магический узор! - огрызнулся тот.
- Католдус, ты недоумок, - ощерился мужчина оголодавшим волком. - Неужели ты так нечувствителен к магии, даже если она направлена против тебя? Мы нашли твоего сына, которого ты однажды выбросил на улицу. Его-то крови нам хватит, чтобы перевести на тебя всю тяжесть Маровых болот! Иди, Католдус, и поверни вспять свою магическую петлю! Иначе попадёшь в неё сам!
Наверное, с минуту Католдус хватал ртом воздух, задыхаясь уже от ужаса, а потом сломя голову бросился из красного зала, а Бриндан буквально свалил своего дядю в кресло и, волоча ноги, побрёл к Ирине. Она прыгнула со “сцены” и бросилась к нему.
Двадцатая глава
Этим поздним вечером Католдус собирался наслаждаться всецело. Пусть пока под именем Сиг-Дха, пока всё ещё прячась под его личиной, зато теперь он был уверен, что до победы осталось… осталось прожить сутки. А дальше - он будет владеть богатством, о котором в его семье никогда и не мечтали. И даже странный поступок Коршуна, даже его возня с созданной сущностью, даже его оскорбление вслед Католдусу не могли помешать его сдержанному торжеству.
А потом на “сцену” в красном зале вышли три танцовщицы. Сначала всё шло, как обычно. Он смотрел на их гибкие, завораживающе лёгкие движения и торжествующе улыбался… И всё бы ничего. Возможно, он бы так ничего и не заметил, сидя до конца и упиваясь выступлением только для него, если бы не слова Сиг-Дха: “Если ты считаешь, что ты талантливый маг, то зачем ты мне это доказываешь?” И эта реплика диссонансом давила на состояние счастья, которое сейчас чувствовал Католдус.
А потом вкралась другая, не менее омерзительная, чем фраза Коршуна, мысль: “Не потому ли он насмехается надо мной, даже будучи на смертном одре, что считает меня непредусмотрительным? Нет, я проконтролирую всё - сам и до самого конца моего великого дела!” И Католдус перешёл на магическое зрение, доказывая себе самому, что он педантичен даже в мелочах. И дух у него перехватило, когда он увидел!.. Две танцовщицы, державшиеся позади ведущей, неожиданно выполнили не пируэт, не красивый прыжок, а жестовый эквивалент заклинания, передающего силу. Он даже не поверил глазам, когда понял это!.. Причём у одной из них, невысокой, на груди ослепительно вспыхнул знак бесконечности, выстреливший затем под потолком таким мощным зарядом силы и так вкрутившийся в стены за спиной Католдуса, что маг аж голову задрал, ошарашенно следя за этим невероятным залпом. Нет, не залп. Танцовщица оказалась неисчерпаемым источником силы: воздев руки, она замерла, а из повёрнутых к залу ладоней зафонтанировали такие силовые струи, что Католдус невольно зажмурился, едва не ослепнув от бело-сверкающего потока. Та, вторая танцовщица, тоже посылала силу, но её выплеск был едва виден на фоне первой.
Танец закончился, и три девушки убежали, чтобы подготовиться к следующему танцу. Потрясённый Католдус бездумно хлопал глазами на опустевшую сцену, пытаясь, до сих пор ослеплённый, привести зрение в обычное состояние…
Снова выскочила маленькая танцовщица, закружила юбками, изящно вскидывая руки, за ней выбежали те самые две, что передавали силу. Католдус взорвался. Сначала он проникнул в пространство той, послабей - она оказалась ему незнакомой, и было легко заткнуть её силу… Но вторая!..
Сейчас он узнал её даже под маской!
От негодования он встал с кресла и разъярённо сбросил с плеч плащ с капюшоном. С его первым шагом к танцующим все три девчонки растерянно остановились. Со злобой Католдус заметил, что та, что послабей, попятилась от страха, а та, которую он узнал, встала на месте.
- Ах вы ведьмы… - со змеиным шипением, которого от себя не ожидал, выплюнул он в сторону невесты Бриндана. - Ведьмы…
Он думал, что они все испугаются, когда поймут, что под плащом оказался не тот, о ком думали. Отнюдь. Если музыканты и две девчонки отступали в страхе, то эта осталась. Мало того - она медленно, будто угрожая, зашагала к нему сама - ругаясь на каждом шагу такими обидными словами, каких он ещё в своей жизни не слыхивал.
Хуже всего, что она растопырила перед ним пальцы, на которых неожиданно для него засияли два кольца, узнать которые было легко. Он, думавший, что уже подчистил всех, кто стоял на его пути, онемел. Этот мальчишка, которого он считал легкомысленным и недалёким, оказался предусмотрительней самого Католдуса!
Но как теперь уб… убрать девчонку?!
Мир, так тщательно выпестованный и так прекрасно устроенный, выстроенный по личным представлениям - каким именно он должен быть, чтобы в нём жилось комфортно, перевернулся. И рухнул. Оглохший от отчаяния Католдус ещё что-то орал, угрожая в ответ на звенящие, бьющие по ушам вопли девчонки, но в то же время осознавал, что земля под ногами обваливается.
А потом он, внезапно чуткий и даже чувствительный, обернулся на дуновение сквозняка за спиной. Появление Коршуна с племянником стало последней каплей. И он это понял ещё до того, как ему объявили о существовании сына…
Отшвыривая охранников, не успевших отшатнуться с его пути, Католдус мчался в крыло замка с двумя заветными комнатами, которые находились на расстоянии коридора друг от друга. В первую очередь надо было увидеть комнату, в которой, как он уверенно думал, навсегда был заперт Бриндан. Одновременно он с отчаянием пытался двигаться так, как привык - быстро и сильно. Увы… Бег пришлось замедлить уже тогда, когда маг оказался близко к нужному коридору. Ноги начали слабеть и подламываться. Теперь Католдус прочувствовал весь спектр тех ощущений, которые испытали его жертвы. Мало того, что поначалу дыхание перехватывало, и он ощущал себя древним стариком, упрямо пытаясь двигаться в прежнем темпе, так теперь ещё и задыхаться начал, словно он враз постарел.
До комнаты, в которой должен быть добровольно заключён Бриндан - до самой своей смерти, он уже доковылял. Схватившись за полураскрытую дверь, Католдус отдышался и сделал ещё один шаг, чтобы заглянуть вовнутрь, чтобы убедиться, что щенок и особенно его дядя не просто так уверены в своих словах.
Взрыхленный пол комнаты так поразил мага, что он только и мог, что судорожно втягивать воздух, хрипло вдыхая его и со свистом выдыхая. Но, собравшись с силами: его гнала вперёд не только ярость, но и нежелание поверить в то, что внутренне он уже воспринял как личный конец, - он заставил себя, рыча и скрежеща зубами, прошагать ещё несколько страшных шагов, от которых внутри него всё болезненно ныло. И войти в комнату. Он даже на волне той самой злобы сумел поставить ноги в ещё двух шагах, чтобы добраться до камней, на которых уловил рисунок магического узора.
Когда камень оказался в его руках, он постарался побыстрей, насколько это возможно, покинуть комнату, стоять в которой - терять и так слишком быстро убывающие силы - и физические, и магические: Маровы болота уже плотоядно накинулись на свежую жертву с иным рисунком силы - старая им приелась. Последнее Католдус почуял инстинктами зверя.
Когда он прислонился к коридорной стене для опоры, не ощущая её в подрагивающих ногах, он похолодел от ужаса, когда на ладони, привычно поднятой к глазам, не появилось магическое пламя. Ему пришлось, как последнему и самому плохонькому ученику-магу, выговорить вслух заклинание огня и напрячься, чтобы выдавить из себя силы для создания пламени. В коридоре есть свечи, но Католдусу нужно было проверить на тонком уровне всё то, что сказал ему Коршун. А значит, нужен свет ближе к вынутому из комнаты камню.
Вой, взвившийся к потолку, пронизал коридор насквозь от начала до конца и вернулся слабым эхом жалобного поскуливания. Коршун сказал правду. Состав крови на камне - в том его месте, где проходила линия Мары, оказался по рисунку близким к крови самого Католдуса. Маг рухнул на колени и в ужасе взглянул на коридорный пол, к которому ноги тут же чуть не прилипли: Маровы болота не теряли времени даром, приникнув к плоти и крови своего предыдущего создателя. Пришлось потратить несколько устрашающих мгновений, чтобы подняться с колен и начать действовать.
Католдус, стараясь не глядеть на коридорный пол, вцепился в дверную ручку, благо та была длинной и солидной, и встал. Теперь надо добрести до комнаты Сиг-Дха - той, откуда всё началось и которая стала главной в ритуале умерщвления рода, сумевшего всё же отомстить ему, великому Католдусу.
“Вы всё равно не сразу поняли, что происходит! - вопил он про себя, потому что на звук необходимы силы, а он не мог сейчас быть таким щедрым - даже для выражения презрения к своим врагам. - Вы сами тупые, тупые, тупые! Столько времени прошло, прежде чем вы узнали, что происходит! Я велик - и могуществен! Только я могу избавить королевство от Маровых болот… Только я!”
Держась за стену, а порой припадая к ней - отдышаться, Католдус медленно заволочил ноги к комнате Сиг-Дха. Выдохся от мысленных криков на полпути, опустошил самого себя - и теперь все мысли его заняло иное. Сын.
Католдусу было восемнадцать, когда умерла мать и он остался с отцом - в небольшой усадебке на краю города. Отец не сумел удержать должность королевского мага по достижении определённого возраста и жил на нищенское вспомоществование, которое давал дворец своим ветеранам. Но денег на прислугу хватало, если эта прислуга была неопытной. Так в их доме появилась робкая девушка, при виде которой Католдус впервые почувствовал интерес к женщинам. В новой прислуге не было чего-то слишком манящего. Девушка оказалась пугливой и послушной, и в первую очередь Католдуса привлекло к ней именно это - её робость. Старая служанка, которая всю жизнь отдала работе в господском доме, учила её, как мыть полы и посуду, как вытряхать ковры и стирать господское бельё, но не сообразила научить бедняжку тому, как противиться тайным ухаживаниям, а потом и прямым приставаниям молодого господина. И девушка промолчала, потому что не знала, как пожаловаться на это ворчливой старухе. Но, когда тайна стала явной из-за растущего живота юной прислуги, именно отец Католдуса решил проблему своего отпрыска.
Девушка на последнем месяце ушла из “богатого” дома в свою семью, даже не рассчитывая на помощь со стороны молодого господина. Её семья, привычная к нищете и бесправию, тоже покорно восприняла существующий порядок вещей и не стала обращаться к старому магу с требованием помощи… Но отец Католдуса пришёл к родителям девушки сам. И велел отдать ребёнка ему - с вытребованной клятвой вообще не спрашивать и не знать о его судьбе. И, семья, воспрянув духом, поклялась не тревожить богатого (как им казалось со слов вляпавшейся дочери) мага, лишь бы ребёнок вырос в хороших условиях.
А отец, возвращаясь домой, сделал огромный крюк, чтобы, оказавшись в противоположном конце города, выбросить младенца в кусты - на первом же пустыре, благо приехал к любовнице сына без свидетелей - в дряхлой карете, для которой дома давно не было кучера и которой управлял сам. А когда уже дома сын несмело спросил, а не узнают ли, чей это младенец, по тряпкам, в которые он завёрнут, отец молча вынул из-за пазухи пару чистых пелёнок и бросил их на глазах у сына в горящий по осени камин. И, вторя отцу, Католдус выбросил из головы и несчастную девушку, и своего ребёнка.
Девушка магом не была. Ни малейшей способности. Но что-то случилось после этого случая с Католдусом. То ли сыграло свою роль требование отца забыть о личной жизни, пока Католдус не выучится в магическом университете, причём старик до конца университетской учёбы держал сына в ежовых рукавицах; то ли Католдус сам не находил больше девушки или женщины, на которых бы смог остановить чисто мужской взгляд… Он выучился в университете и пошёл на службу во дворец. Тому поспособствовал не только отец, оставивший на бывшем месте работы крепкие связи с коллегами. Католдус тоже неплохо отличился, учась в университете. Способности к магии были средними, но отец сообразил вовремя, чем может блеснуть сын, и заставил его стать ходячим вместилищем магических знаний. Пока остальные вспоминали заклинания или пытались придумать новые по обстановке и по требованию, молодой Католдус выпаливал их машинально. Вызубренные, они тоже довольно часто были востребованы. Так Католдус без лишних хлопот прошёл в королевские маги и принялся потихоньку продвигаться к главной цели - к званию верховного мага при короле.
Отец вскоре умер, и Католдус, скопивший монеты на ремонт родительского дома, восстановил его в той мере, которая должна соответствовать его званию. Но, по долгу службы, часто бывая в домах коллег, он исходил страшной завистью, что помогало ему держаться на уровне и двигаться по выбранной тропе к заветной цели. Прошло лет десять, как он очутился в тройке лучших. Лет пять, пока он подсидел второго из этой тройки. Плохо дело было лишь с Коршуном. Тот был не просто силён, но настолько могуществен, что Католдус вздохнул, реально глядя на вещи, и смирился с ролью второго. Женщины его и в эти годы не волновали. Он смотрел на самых прекрасных из них, собиравшихся на королевских балах и раутах, но ни одна не привлекала его взгляд надолго. О сыне и первой своей… любви? Возможно - он и не вспоминал, а если и вспоминал, то мысленно благодарил умного отца за разрешение глупой ситуации в жизни своего отпрыска.
Прошло ещё несколько лет - и Католдус получил новый стимул вернуться к своей уснувшей было мечте… На одном из балов он увидел Сиг-Дха, который разговаривал с парой - магом из низшего эшелона и его женщиной, маленькой и хрупкой на вид. Воспользовавшись знакомством с Коршуном, Католдус подошёл к паре. Женщина на него взглянула - и что-то боязливое промелькнуло в её глазах. Она затем улыбнулась, но Католдус ощутил, как страшно больно забилось сердце. Сначала он не понял. И лишь дома, с недоумением перебирая детали пустой беседы, сообразил: эта женщина - дама Этейн - должна была стать его женой, а по недоразумению попала в жёны какому-то магу из тех, кого не замечают. Он начал тайком наблюдать за нею - отец Бриндана, по своему положению, был вынужден часто появляться при дворе, и утвердился в мысли: дама Этейн - его идеальная пара! Лихорадочно стараясь придумать, как получить эту женщину, Католдус сделал поразившее его самого открытие: он может не только получить её, но и все богатства, что она может наследовать, а для этого… Он может… Он должен стать верховным магом!
И начались раздумья и прикидки, что он может сделать, чтобы выполнить увеличившуюся втрое цель всей своей жизни. Не забывая о своих дворцовых обязанностях, Католдус начал вдумчиво изучать книги об особенностях крови и впервые на своей памяти попробовал сделать что-то неожиданное, совершенно новое, используя известные ему заклинания и превращая их в нечто оригинальное. На ритуальную формулу ушло порядочно золота, которое он вплёл в заклинание, но дело того стоило.
В первую очередь с лёгкой руки Католдуса к Маровым болотам отправился муж дамы Этейн - он был в первом отряде королевских магов, которых послали узнать, что собой представляет эта странная природная аномалия. Болото сожрало весь отряд. Потом был ещё один. И, в конце концов, с Маровых болот вернулся лишь один маг, разгадавший лишь, как удержать аномалию, но - увы! - не уничтожить её. Вернулся Коршун.
Но и этого было Католдусу достаточно на первый раз. Дама Этейн овдовела. А Коршун, который мог её защитить, лежал, добровольно закованный в путы заклинаний, связывающих его с Маровыми болотами.
Католдус начал захаживать в дом дамы Этейн. После первых посещений он понял, что мальчишка Бриндан неправильно воспринял его ухаживания за матерью. И не мешал Католдусу добиваться своего, ведь дама Этейн оказалась из тех женщин, которые пытаются сами справиться с возникшей ситуацией.
А теперь… Католдус, бредущий вдоль стены, остановился отдышаться. До нужной комнаты - ещё десятка два шагов, а он задыхается так, будто взобрался на половину горы.
Где они нашли бастарда?! И кто занимался его поисками, если Коршун не выходил из проклятой комнаты?! Не Бриндан же - этот плохо соображающий мальчишка!
Но что ещё больше возмущало, хотя Католдус пытался успокоиться, прекрасно понимая, что тратит силы на гнев, так появление этой соплюшки - девчонки-танцовщицы! Он подозревал, что именно из-за неё, глазастой, Бриндан услал свою мать подальше от города - и от него, от Католдуса! Месть мальчишке была сладкой, но продлилась недолго.
Он оттолкнулся от стены и, скривившись от ненависти, продолжил свой путь.
Сейчас он клял себя за непредусмотрительность, которой всегда кичился. Что - трудно было проверить слова отца? Хотя бы перед тем, как начать ритуал вызова Маровых болот? Убедиться, что ничто и никто не посмеет дерзнуть встать на пути к сокровенной мечте? Трудно было найти и уничтожить бастарда? И кто? Кто использовал кровь его бастарда (он не мог называть его сыном!), чтобы прервать восхождение к вершинам? Он не верил, что Коршун сам мог додуматься до такого… Сиг-Дха из тех, кто положил свою жизнь на благо королевства. Сразу, без раздумий, как только понял, что лишь его кровь остановит болота. Он бы лежал и умирал, не думая о том, что можно найти спасение. Кто?! Кто поднял голову против несостоявшегося верховного мага?!
А в следующий миг Католдус поднял голову, оскалившись не хуже Коршуна.
Если использовали кровь бастарда, не значит ли, что он уже мёртв? Ритуальное сплетение логично потребует жертвы, а значит…
Католдус мелко дышал, покрываясь холодным потом. Ещё пять-шесть шагов. Они убили и его сына?! Он снова привалился к стене - отдышаться. Презренные недоумки… Когда он перешагнул порог комнаты Сиг-Дха, с которой началось истребление семьи Бриндана после смерти его отца, он уже изменил ход своих мыслей. Его сына использовали! Сына! Оставили его, Католдуса, в полном одиночестве, отняв законную добычу - дому Этейн, а теперь ещё и умертвив ради спасения его сына?!
Мысли путались, а голова болела так, что маг чуть не упал на магический узор в комнате Коршуна. Не упал, но съехал, опираясь спиной на стену, к полу, на корточки. И понял, что встать не сумеет. Силы уходили слишком быстро. И не в последнюю очередь потому, что он продолжал злиться. С горечью глядя на ритуальный узор, который с приближением к нему, словно шевелился, пытаясь сожрать пришедшего, Католдус медленно осознавал, что жить ему остаётся недолго. Минуты? Секунды?
Одновременно мысли словно очищались, и он внезапно понял, что в его жизни был единственный свет - как это говаривала старая служанка, слова которой он вдруг вспомнил. Она тогда говорила о свете в жизни его отца - о Католдусе. А он сейчас сделал открытие, что цель его, ради которой он погубил громадное количество народу, была глупой - перед жизнью бастарда, которая прошла мимо него… Католдус сидел, уже свалившись на колени, чуть косо, и безнадёжно смотрел на узор, понимая, что не успеет преобразовать его.
- Католдус! - резко крикнули над головой.
Он не пошевельнулся, чтобы повернуть голову. Сил почти не осталось.
- Подтащите его к рисунку! - скомандовали над ним, подсказывая, что в коридоре, возле комнаты Коршуна, не один человек, а несколько.
Кто-то тяжело приблизился к нему и склонился. Сильные руки поставили Католдуса на ноги. Заставили сделать шаг, другой.
- Зачем? - равнодушно и тихо от слабости спросил он.
- Сына пожалей! - бросили голосом Коршуна, и Католдус встрепенулся.
- Он жив? Мой сын… ещё жив?
Его бережно опустили на пол рядом с магическим рисунком. Положили рядом уголь и нож. Опираясь на одну руку, лёжа на боку, Католдус другой, свободной рукой принялся поспешно вычерчивать новые линии, вписывая их в промежутки между старыми. Закончив с ними, он порезал руку и вписал рядом с угольными линиями линии своей крови. Закончив с последними прочерками, он, не сумев поднять голову, лишь почти беззвучным шёпотом спросил самого себя:
- Всё?
- Всё, - откликнулись над головой.
Он смог открыть глаза лишь, чтобы увидеть чьи-то босые ноги. Коршун.
- Мне разрешат… увидеть сына?
- Не я решаю, - тихо ответили над ним.
… Побелевшее лицо Лиама едва не заставило старуху Трису всхлипнуть.
Но шагнул один из стариков, положил на её плечо ладонь.
- Выдержит, - твёрдо сказал он. - Верь.
Старая некромантка хотела бы верить. Но время быстрым речным течением летело мимо неё, и Триса слышала его волнообразное движение, ужасающее своей скоростью и неудержимостью… Лиам словно спал, положив голову на её колени, и она продолжала гладить его темноволосую голову, будто это монотонное движение помогло бы ему продержаться время, нужное для того, чтобы его дурной отец остановил страшную работу Маровых болот. В идеале - чтобы уничтожил болота.
Глубокая ночь перекатывалась к первым признакам раннего утра. Предрассветье всегда было колдовским временем, и Триса молча молилась о спасении звёздам и небу, под которыми лежал её внук, земле, на которой он лежал…
Старик, который решился подбодрить старую некромантку, вернулся в круг и снова замкнул его, взявшись за руки с теми, кто был ближе. Они все взяли на себя не только труд, но и груз, тяжесть, поневоле обрушенные на молодого мужчину, чья кровь могла спасти многих. Старуха снова и снова размышляла: стоит ли её личная потеря, такая жертва во имя жизни чужих? Этих мыслей она не боялась. За долгую жизнь успела многое передумать. За долгую жизнь успела отказаться от многого, что облегчило бы её… Но Лиам… Её мальчик, единственное солнце в её жизни…
Она смотрела ему в лицо, не замечая бегущих по лицу слёз. Просто чувствовала, как нервно отзывается морщинистая кожа на капли тёплого дождя. И тут же мельком удивлялась: откуда взяться дождю, если небо безоблачное, всё ещё в ярких звёздах?
- Три-иса…
От еле слышного шёпота она содрогнулась и ахнула, склонившись над внуком и обнимая его крепче. Лиам шевельнулся. Но что значит это движение? Последний пароксизм слабой агонии перед смертью? Старуха смотрела в лицо внука, едва дыша при виде тончайшей ниточки, соединявшей жизнь с телом… Что? Что случиться вот-вот?
- Три-иса… Что со мной…
Круг семи ничего не сказал будущей возможной жертве. И Триса чувствовала себя предательницей. Запавшие глаза внука задвигались, а потом с усилием поднялись веки. Мутный взгляд ничего не понимающих глаз Лиама остановился на глазах Трисы. И этот слабо вопрошающий взгляд будто спустил тетиву. Слёзы излились прямо на его лицо, заставив Лиама напрячься и сосредоточиться на бабушке.
- Ты что… плачешь? Что… со мной… Где мы?
Чем больше спрашивал Лиам, тем сильней убеждалась старая некромантка, что ненадёжная нить, державшая его жизнь, крепнет!
- Лиам, радость моя…
Она приподняла его и прижала к себе, уже плача навзрыд от счастья.
Круг семи распался, и старики заторопились к двоим, чтобы помочь Трисе влить во внука силу, отнятую было чуть раньше. А затем они все, обессиленные слишком напряжённой работой, сели рядышком, чтобы следить за приходом солнца.
- Тебе всё там расскажут, - кивнула внуку Триса на замок Коршуна, видневшийся внизу, с их холма.
- А почему… не ты? - всё ещё задыхаясь, спросил Лиам.
- Всего не знаю, - ответила она, имея в виду, что не знает его отца.
- Ты знала, что я… - Он запнулся.
- Упрямый, - проворчала старуха. - Знала, что ты здесь будешь ждать? Знала. Мы знали. Видишь - все мы здесь!
- Ты знала, что мне будет…
- Знала, солнце моё… Знала.
- Для кого… всё это?
- Для всех нас, солнце моё. Для всех нас.
Он сумел усмехнуться.
- Мне плохо, чтобы всем хорошо… Да?
- Прости меня, старую! - снова заплакала старуха. - Нельзя было по-другому! Можно было бы - разве ж я тебя отдала бы?
- Триса… Кровь ты брала…
- Да, именно для этого дела, солнце моё, Лиам.
- Коршун, да?
Внук всегда был на удивление сообразительным. Он и сейчас быстро связал случай, когда старуха взяла у него кровь под глупым предлогом погадать, и её слова сейчас: “Тебе там всё скажут”… Лиам сумел кивнуть.
- Триса, болот больше нет?
- Надеюсь.
- Тогда я… посплю.
- Спи, солнце моё, спи…
И старуха, раскачиваясь, убаюкивала внука, от усталости сомкнувшего глаза, и радовалась, что он выжил, что будет жить и дальше, несмотря на дурака-отца, когда-то выбросившего его - умненького мальчика, несмотря на дурную кровь этого отца. Шестеро уже укладывались рядом, на траве, чтобы выспаться - или до рассвета, или до времени, когда за ними пришлют карету, чтобы отвезти их в замок Коршуна. А то, что их туда отвезут, круг семи не сомневался.
Двадцать первая глава
Католдус умер, когда солнце полностью поднялось над горизонтом. В комнату без окон солнечные лучи попасть не могли, и в последнем своём выдохе, слабом, как шелест, маг опал в тусклом пламени свечей. Магический рисунок, в центре которого он лежал, сжимался до тех пор, пока не образовал силуэт вокруг обессиленного мага. А потом… Тело Католдуса просто растаяло - вместе с линиями рисунка, впитанное Маровыми болотами. Он умер той самой смертью, которую он предуготовил для Сиг-Дха и которая была уготована Бриндану. Впитавшись в пол. Вызванный остатками болота, растворённый ими и ушедший вместе с ними. Умер, не успев сделать последнего движения - собственного отторжения от ритуала… Коршун, безучастно сидевший на пороге ритуальной комнаты, наблюдая за тягостным зрелищем, тяжело встал и подошёл к одежде, обмякшей на полу. С трудом нагнулся и вынул из-под складок манжета небольшую вещицу.
- Что это? - тихо спросил Бриндан. - Что-то знакомое…
- Артефакт, который решал наши судьбы, - угрюмо сказал Сиг-Дха, показывая племяннику лежащий на ладони аграф - мужскую застёжку в форме большой монеты, разве что с тёмно-красным камнем посередине. - Он и сейчас пытался повторить своё злодеяние - перевести внимание Маровых болот на нас. Это его и сгубило. Лишнее движение оказалось опасным для него.
Бриндан почти неслышно фыркнул, и дядя поднял на него вопрошающие глаза.
- Я примерно предполагал, что этот артефакт Католдус прячет дома. Думал выкрасть его, но всё пошло совсем иначе. Но чтобы он прятал его в своей одежде… Только одного не понимаю. Я помню, как меня тянуло к этому артефакту - тянуло к своей крови. Но почему… Не понимаю. Всего лишь аграф?
Сиг-Дха снова мельком глянул на племянника и сделал короткое движение пальцами обеих рук. Из обода аграфа вылетела тонкая игла.
- Она магическая, - спокойно сказал Коршун. - Католдус добыл нашу кровь на расстоянии. Но давай-ка выйдем отсюда. Нас уже заждались.
Бриндан предложил дяде руку, на которую тот с благодарностью опёрся, и они вышли в коридор, где, прислонившись к стене, стоял лишь один человек. Лиам поднял голову и, оттолкнувшись от стены, неуверенно выговорил:
- Он… умер?
Коршун помедлил и кивнул.
- Да. И лучше вам к нему не заходить. Идёмте с нами, Лиам.
Он зябко передёрнул плечами, пожалев, что не согласился принять принесённый слугами халат, но понадеялся, что успеет сбросить свои лохмотья и переодеться к позднему завтраку для избранных, в чьё число входили Бриндан и его девушка (вторую студентку-однокурсницу Бриндана и девушку-танцовщицу с почётом отправили домой), и старая некромантка с Лиамом (шестерых старых магов с их согласия тоже увезли по домам). А ещё один уродливый фамильяр, который внезапно стал важным лицом в деле о Маровых болотах.
Чуть раньше уехали представители службы королевских магов, узнавшие наконец правду о происходящем и поспешившие во дворец доложить королю, что казна, и так едва не опустевшая, теперь не будет опустошаться так беспощадно. Теперь вздохнут и все те, кто, по указу короля, “жертвовал” золото из своих личных запасов на благо королевства.
Через полчаса все невольные участники трагического события собрались в небольшом зале личных апартаментов Коршуна, и слуги, с трудом скрывающие счастливые улыбки под едва удерживаемым профессиональным равнодушием, быстро обнесли блюдами неожиданных гостей… Хотя в этом замке странные гости и раньше бывали часто.
Изумлённый Керней сидел на высоком стуле, специально удлинённом для него, и старался съёжиться, чтобы меньше обращать на себя внимание. Бриндан посадил дядю в кресло и сел рядом - сбоку от него сидела Лирейн, на которую Сиг-Дха поглядывал доброжелательно, рассмотрев по линиям её личного пространства, что именно эта девушка напоила его силищей, какой он уже не ожидал когда-либо получить. А отводя от неё глаза, краем зацепился за нечто вокруг неё, снова вернулся - и не поверил глазам. Пришлось некоторое время выждать, втихомолку наблюдая за племянником, - и убедиться, что эта девочка не просто однокурсница, как её представил Бриндан. Ещё чуть позже, когда девушка протянула руку за поставленным перед ней бокалом со слабым вином, Сиг-Дха не сумел сдержать изумления при виде двух колец на её пальцах. Взглянул на племянника, но тот только самодовольно улыбнулся и словно невзначай поднял к лицу правую руку с такими же двумя кольцами. Присмотревшись к девушке, Сиг-Дха был вынужден признать, что Бриндан выбрал себе хорошую подругу жизни: девушка была не только привлекательна внешне. Виделась в ней какая-то крепость и сила, кроме магических. Да, эта девушка достойна быть женой его племянника… Старая некромантка, которая сумела связаться с Коршуном посредством стихийных сил ещё до сегодняшнего утра, обратившись к древней магии земли и воздуха, ласково смотрела на Лиама и держала его за руку, вполголоса говоря ему что-то успокаивающее.
Стол был небольшим. Вышколенные слуги подходили только по знаку хозяина. Поэтому, утолив первоначальный голод, можно было поговорить, выяснив всё не совсем понятное в этом деле. Едва хозяин подал знак слугам выйти из столовой, все едоки невольно приблизились-склонились к столу, чтобы говорить негромко и только для своего недолгого круга единомышленников.
Коршун оглядел всё.
- Я остался верховным магом нашего государства, - уверенно сказал он. - Поэтому я должен знать всё, что происходило, чтобы отчитаться затем перед моим королём. Отчитаться так, чтобы этим происшествием не задело невинных.
Старая некромантка немедленно положила руку на плечо “своего внука”.
- Лиам ничего не знает, - твёрдо сказала она. - И о нём никто не должен знать.
- Но я… - заикнулся было тот.
- Молчи! - грозно сказала Триса.
Коршун мельком заметила, как спрятала улыбку новоиспечённая жена племянника, когда Лиам вздохнул и кивнул своей “бабушке”. Но, когда все успокоились, он сказал:
- О Лиаме и правда никто ничего не узнает. Последствия для него пустые, так что он может и не заявлять о себе.
- А что это значит - пустые последствия? - спросил племянник, когда девушка, представленная Лирейн, потрясла его за руку, тихонько кивая на дядю.
- Наследства Лиаму не видать, - вздохнул Сиг-Дха. - Деньги и драгоценности, которые он успел скопить, как и дом заберёт казна во замещение того, что было истрачено королевством из-за Маровых болот. Всё остальное продадут на аукционе - и вырученные деньги опять-таки присвоит казна.
- Я не претендую, - осмелился всё же вымолвить Лиам. - Мне просто хотелось бы… - Он вдруг улыбнулся такой наивной улыбкой, что даже Коршун усмехнулся ему в ответ. - Мне просто хотелось бы узнать о своём отце и других родственниках побольше. Всё-таки они мои родные.
- Хм, а ведь есть ещё племянница, - вдруг вспомнил Бриндан. - Дядя, помнишь?
- Да я знаться ни с кем не собираюсь, - отмахнулся Лиам. - Что я - не понимаю, что ли? Да меня, такого, на порог не пустят!
Старая некромантка вдруг подняла руку за его спиной. Подержала так, застыв, будто забыла, что хотелось сделать, а потом опустила. Сиг-Дха даже не сразу понял, что старуха хотела шлёпнуть внука по затылку. А Лиам закончил:
- Мне хотя бы увидеть их. Ну, чтобы знать… - И снова виновато улыбнулся.
- Я понял тебя, - задумчиво сказал Сиг-Дха, оценивающе глядя на него и на старую некромантку. - Поэтому, Лиам, постараюсь сделать так, чтобы все семейные документы дома Католдуса попали в твои руки.
Он сообразил, что сказал правильно, - по облегчению на лице старой Трисы. И по нескрываемой радости Лирейн.
- Благодарю вас, господин Сиг-Дха, - склонил голову обрадованный Лиам.
- Уважаемая Триса, расскажите мне, с чего всё началось, - обратился к старухе Сиг-Дха. - И, если это возможно, с подробностями.
- Почему Триса? - поразился Бриндан.
- Несколько дней тому назад она связалась со мной, - усмехнулся Коршун.
За столом зазвенело такое молчание, что усмехнулась и старая некромантка.
- Несколько дней тому назад Лиам привёз ко мне умирающую девушку, - сказала она. - Одну из своих танцовщиц.
- Я ищу девушек, умеющих танцевать, - тихонько объяснил Лиам на недоумённый взгляд Сиг-Дха, - и устраиваю в богатых домах выступления. Тем и живу.
Сиг-Дха внезапно заметил странный перегляд старухи Трисы и девушки Бриндана - Лирейн. Девушка смотрела на старую некромантку неожиданно растерянно и со страхом выжидания. Но та легонько улыбнулась ей и отвернулась взглянуть на внука.
- Девушку избили так, что она умирала, - продолжила Триса, а Сиг-Дха обернулся на вздох Лирейн и поднял брови. Бриндан кивнул. - Я собрала круг семи, и мы вытащили девушку из когтей смерти. Магия нашего круга семи сродни больше волховству, чем нынешней изощрённой магии, потому что наша близка природным стихиям. Когда девушка начала дышать свободней, в нашем доме появился её фамильяр - Керней.
Фамильяр, с интересом поглощавший выпечку, замер и вжал уродливую голову в узкие плечи, заметив направленные на него взгляды. Лирейн, сидевшая рядом, погладила его по лапкам, и успокаивающе сказала:
- Ешь-ешь, всё хорошо.
- Когда долго занимаешься таким делом, как выведением человека из смертных теней, - продолжила старая Триса, - в доме всё начинает плыть, а перед глазами возникают странные видения. Сущности, создаваемые магами - для меня не диковинка. Но этот фамильяр носил отпечаток своего создателя - известного, как Сиг-Дха Коршун. И это тоже было неудивительно. Стихии, вызванные для извлечения умирающей девушки, всё ещё продолжали гулять в моём доме, открывая мне иное - то, чего мне в жизни не заметить. Мне пришлось усыпить Лиама и Кернея, чтобы узнать то, что привлекло моё внимание… Внутри фамильяра я заметила поначалу три проклятья, связанные с Маровыми болотами. Поняла, что они сброшены на сущность, чтобы создатель Кернея выжил… Правда, создателю отринутые проклятья не помогли. Но моё любопытство заставило меня вновь и вновь вглядываться в тонкие пространства фамильяра. И разглядела в них магическую фигуру, напрямую связанную с Маровыми болотами. - Старуха взяла бокал с вином отпить и смягчить уставшее от повествования горло. Искоса глянула на хозяина замка. - Было мгновение - я решила, что ты сам создал Маровы болота, а потом нечаянно попал в их ловушку.
Заворожённый её рассказом, Сиг-Дха только отрицательно покачал головой. Бриндан вдруг встал и быстро подошёл к окну, раскрыв шторы и впустив в помещение солнечный свет. Вернувшись к столу, по дороге затушив все свечи, он объяснил:
- Свечи раздражают глаза. Хочется солнца.
Старуха одобрительно хмыкнула, а потом снова принялась за свою историю.
- Я увидела в пространстве Кернея много знакомых фигур и поняла, что Коршун взял на себя ношу остановить болота, а его племянник собирался продолжить то, что ему приходилось делать из-за особенностей своей крови. Но среди этих фигур я обнаружила смутную фигуру ещё одного человека. Его я не знала, но, если он оказался среди всех тех, кто причастен к Маровым болотам, значит… - Старая Триса глубоко вздохнула. - Значит, и он каким-то боком к ним. А потом я испугалась. Я сумела пробиться в его тонкие пространства - и увидела моего Лиама! Я очень испугалась! Ведь я связала тонкие пространства неизвестного с его кровью, а кровь Лиама для меня известна до мельчайших подробностей: я с детства лечила его синяки и раны - я знаю, как выглядит её структура!
Триса слишком эмоционально воскликнула последнее, потому что была испугана и сейчас, даже вспоминая.
- Пришлось влезть ещё глубже, благо стихии всё ещё танцевали в моём доме. Я же хотела выяснить то, что могло грозить моему внуку? Я и выяснила. Я влезла в кровь неизвестного и сумела просмотреть её структуру. - Она помолчала. - Так я нашла отца Лиама и узнала, что он виновен в появлении Маровых болот.
Сиг-Дха заметил, что Лирейн чуть рот не открыла, слушая историю старой некромантки, словно страшную сказку. Но одну ладошку девушка сжала вокруг лапы Кернея, будто поддерживая его, чтобы не упал, и Керней несколько раз уже покосился на эту ладошку, явно благодарный своей подопечной.
Поскольку старуха замолчала надолго, Сиг-Дха продолжил её рассказ.
- А потом Триса достучалась до меня. - Он ухмыльнулся. - Помню своё потрясение, когда приток свежего ветра из ниоткуда принёс на своих невидимых крыльях старческий голос. Уважаемая Триса, не подскажете, как это сделали? Что вы использовали силы стихий - это я понял. Но как вы сумели проникнуть в ритуальную комнату, которая защищена всеми мыслимыми защитами?
- Стихии, - пожала плечами старая некромантка. - Им доступно всё, особенно если их поддерживает такой сильный маг, как Лирейн.
- Ну, о том, что я сильный маг, я узнала как-то не сразу, - пробормотала девушка, и Бриндан обнял её, подтащив свой стул ближе к её.
- Мы… поговорили, - сказал Сиг-Дха, - и Триса рассказала о своём видении Католдуса. Его она не знала, но описала, - и я понял, о ком она говорит. Одно время я подозревал его - по странному поведению победителя, хотя напрямую он ничего не говорил. Я потом подозревать не мог. Подозрение - это эмоция, а она тоже отбирает силы. Но Триса освежила меня не только тем, что мы сумели поговорить. Она сумела передать мне силы для создания новой сущности. Я хотел было послать эту сущность, когда доведу до приемлемого совершенства, к племяннику, к Бриндану, чтобы сообщить ему сведения от Трисы. Я думал, Бриндан сумеет потребовать завести дело на Католдуса. Маги из ведущих следствия могли бы проследить за Католдусом и услышать, как он разговаривает со мной. Но - увы. Я оказался слишком эмоционален даже в своём плачевном состоянии. Я не сумел удержаться и вчера вечером поддел Католдуса, когда он пришёл в очередной раз и начал издеваться надо мной. Он убил новую сущность (Керней вздрогнул), и мне пришлось горько пожалеть, что я потратил силы, данные Трисой, напрасно. А Триса уже не могла больше передавать мне силы, поскольку стихии успокоились. Последнее сообщение от неё содержало весть о том, что она нашла выход из ситуации, и я начал ждать, что же она придумала.
Он вопросительно взглянул на старую некромантку, а та хмыкнула.
- Я снова усыпила Лиама, - спокойно сказала она, и теперь Лиам пожал плечами: “Она это может!” - Я усыпила его и взяла его кровь, чтобы передать её вашему племяннику. Он должен был влить её в линии Мары на ритуальном рисунке. Юноша это сделал. Я следила по нашей связи за ним и поймала мгновение, когда линии Мары взяли кровь Лиама. Теперь оставалось влить в рисунок силу, чтобы болота поняли: предыдущая кровь не такая сильная, как была раньше. Линии ритуального рисунка после вливания в них магической силы должны были вытолкнуть остаточную кровь вашего рода, Сиг-Дха и Бриндан, и потянуться к роду Католдуса.
- Ну, Триса… - прошептал Лиам.
- Прощения просить не буду, - сухо сказала она. - Я бы не дала тебя в обиду. Не отдала бы тебя смерти.
- Так вот почему меня подкинуло на плитах с рисунком, - медленно сказал Бриндан, явно вспоминая неожиданный поворот с ритуальной комнатой. - А мне показалось… Мне почудилось, что твой замок, дядя, начал разрушаться.
Сиг-Дха показалось, что племянник хотел чуть не обидеться: “Почему же меня не предупредили о готовящемся ритуале?!” Но кто же посвятит в тайный замысел недавнего мальчишку, который ещё не умеет прятать от опытных магов свои мысли?
А потом замолчали все - наверное, раздумывая над рассказанным. Все хитросплетения старых и новейших событий наконец обрели чёткость и ясность. И единственное, за что себя корил сейчас Сиг-Дха, так это за неумение разбираться в людях. Он ещё до появления Маровых болот знал, что Католдусом двигают карьеристские устремления. Будучи верховным магов королевства, Коршун должен был внимательней быть к таким людям, а он… попустительствовал! Так должен ли сам Сиг-Дха оставаться верховным магом?
Он прекрасно знал, что после порции самоуничижения он всё же воспрянет духом и согласится с собой, что получил очередной урок жизни. И больше не будет клясть себя за прошлые смерти, сосредоточившись на оставшихся в живых. Нельзя слишком много думать о прошлом. Будущее требует, чтобы думали о нём. А прошлое… Прошлое остаётся мёртвым… Брат и маги, бывшие под началом Коршуна. Случайные люди, нелепо погибшие в Маровых болотах, следуя их смертельному зову… Надо вспомнить всех, попросить у них прощения и отпустить с миром в их тёмных странствиях, из которых им не вернуться в мир живых. И обратить свои силы к живым. Расхлёбывать то, что не сумел понять. Возвращать к жизни мёртвые недавно места.
- А я спрошу! - услышал он сердитое вполголоса и взглянул на выбранную племянником спутницу жизни.
- О чём меня спросит тёмная плясунья? - улыбаясь, кивнул он.
- Если Керней вам больше не нужен, чтобы спасать от Маровых болот, почему бы вам не убрать с него те три проклятья? - решительно выпалила девушка.
Керней захлопал морщинистыми веками на неё, а потом боязливо обратил смущённые глаза на своего создателя.
- Керней, тебе придётся спуститься, - спокойно сказал Сиг-Дха, в душе соглашаясь с Лирейн: надо приводить в порядок все мелочи, даже такую, о какой он и подумал бы в первую очередь. Но Лирейн напомнила, и на мелочь, вроде фамильяра, тратить сил много не надо. Можно сделать упорядоченной эту частичку своей жизни прямо сейчас.
Девушка вскочила со стула и помогла фамильяру встать на пол, просто-напросто сняв его с возвышения, на котором он до сих пор стоял. Внезапно маленький на полу, под взглядами людей, сидящих за столом, он выглядел таким беспомощным в своём уродстве, что даже Коршун понял девушку.
Прошептав заклинания отторжения, маг откинулся на спинку стула и принялся следить за тем, что произойдёт, хотя помнил, каким должен стать Керней.
Но изменения в фамильяре потрясли девушку. Как только начала видоизменяться голова, а птичьи лапы утолщились, Лирейн снова встала со стула, на который было присела, и опустилась на корточки перед своим фамильяром. А Сиг-Дха устало подумал: “Да, эта девушка права. Среди всего подлого и ужасного, что сотворил Католдус, хотя бы сейчас полетели мгновения доброго и нужного…”
Прошло немного времени, когда Лирейн вдруг рассмеялась и погладила по спинке маленького гепарда, который упал на задницу и пытался рассмотреть себя сбоку, шлёпая лапами по полу, чтобы удержать равновесие.
- Керней, ты прекрасен!
А люди за столом расхохотались, но их смех не был издевательским. Это был смех облегчения после того напряжённого выжидания, во что же превратится фамильяр.
- А ещё… - начала было Лирейн, но её резко дёрнул к себе Бриндан. - Бриндан, дай я скажу! Я же не для себя! Сиг-Дха, вы должны помочь Лиаму!
- Что? - поразился Коршун, который после возвращения Кернея в свой истинный облик возмечтал о том, чтобы уйти в свою спальню и выспаться.
- Если бы не Лиам!.. - горячо сказала девушка.
- Между прочим, я согласен с Лирейн, - серьёзно сказал Бриндан, сам садясь на ковёр и поглаживая мурлыкающего от удовольствия фамильяра. - Если бы не Лиам, мы никогда бы не вырвались из этой западни! Если бы не Лиам… - Он взглянул на свою жену. - Если бы не он, мы…
- Лиам должен получить свою награду! - решительно сказала Лирейн.
- Я уже получил, - философски откликнулся Лиам. - Я знаю, кто мой отец. Был. Я знаю, что есть родственники, на которых я могу взглянуть, чтобы убедиться: я не один в этом мире. Но от Трисы я никуда! Где-то там, где - я пока не знаю, у меня родственник. Но родной человек у меня один - моя бабушка Триса.
- Ты благороден, - заметил Сиг-Дха, запнувшись, потому что хотел добавить: “В отличие от твоего отца”. Но вовремя спохватился и промолчал. Нельзя сейчас об этом. - И я постараюсь вознаградить тебя, как только разберусь со всем, что надо заново сделать.
Бриндан обнял свою жену, что-то шепча её на ухо. А Сиг-Дха снова заметил странный взгляд Лирейн на старуху Трису, причём старая некромантка улыбнулась девушке уголком губ и поднялась от стола.
- Нам пора, - легко сказала Триса и ухватила внука за руку. Отдыхай, Коршун, в своём замке снова хозяином. Завтра тебе придётся много чего сделать.
Вызванный дворецкий велел одному из слуг проводить странную пару на выход, да ещё, по приказу хозяина, указал, что этим двоим надо бы дать карету, которая довезёт их до дома. Сиг-Дха проследил, как старуха и молодой мужчина прошли до двери и пропали за нею. Обернувшись к племяннику, он увидел, что молодая пара стоит по обе стороны от гепарда, кажется, собираясь тоже уходить. И племянник подтвердил:
- Нам пора, дядя. Увидимся, когда ты этого захочешь. Но сегодня мы пропустили занятия в академии. Отдохнём этот день, и завтра у нас учёба. Так что и мы идём спать.
Он коротко и почтительно поклонился Сиг-Дха, и все трое зашагали к входной двери. Причём парочка слегка посмеивалась над фамильяром, который ещё не привык к своей новой форме и спотыкался, не всегда правильно ставя мягкие толстые лапы.
Когда молодые люди ушли, Сиг-Дха тяжело задумался. Какая тайна связывает старую Трису и девушку Лирейн?
Хотелось спать, но пока сон оставался несбыточной мечтой.
Первым делом надо было заняться вещицей, доставшейся от Католдуса.
Коршун встал от стола и неуверенно побрёл в спальню. Одновременно он вспоминал Кернея и насмешливо думал о себе, что он после долгого лежания на магическом рисунке тоже разучился нормально ходить. За спиной, негромко переговариваясь, слуги принялись за уборку со стола… Он зашёл в свою спальню, поражаясь одной только мысли, что сейчас ляжет на чистое постельное бельё и будет спать столько, сколько сможет: представители службы королевских магов предупредили, что не будут беспокоить его по делу о Маровых болотах трое суток.
Со столика, стоявшего рядом с его кроватью он взял артефакт с кровью его рода и тяжело задумался, вспоминая брата… Девочка права в своём желании вознаградить Лиама. И он, Коршун, сделает это обязательно…
Он снова увидел перед глазами картину, вызывающую у него противоречивые чувства. Ритуальная комната. Лиам стоит на коленях у тела своего отца, а тот смотрит на него слабеющими глазами, чьи веки закрываются уже сами по себе, смотрит - не в силах поднять голову и шепчет только одно: “Прости, сын, прости! Это моя вина… Моя! И моё наказание за твою жизнь!”
Сиг-Дха тряхнул головой, чтобы отогнать навязчивую картину.
- Что же я могу сделать для тебя, Лиам? - спросил он сам себя и поклялся узнать, как живёт и чем живёт молодой мужчина, сын Католдуса. А потом уже, исходя из этого знания, придумать, как и чем одарить его.
А пока - надо уничтожить артефакт, который Католдус, так и не смирившись, снова хотел использовать, чтобы перевести кровь Коршуна в ритуальный рисунок.
Маг подошёл к окну и протянул навстречу солнечным лучам ладонь с лежащим на ней аграфом. Тёмно-красный камень аграфа на свету вспыхнул так, словно изнутри в него плеснули кровью. Но солнечные лучи продолжали вливаться в камень, и тот сначала треснул… А Сиг-Дха всё глядел на него, мысленно проговаривая заклинание… Треснувший камень мгновениями позже распался на несколько осколков, каждый из которых постепенно растаял, и вскоре на ладони мага лежала обычная застёжка для плаща, нисколько не магическая.
Двадцать вторая глава
Даже после самого тяжёлого учебного дня Ирина не могла спать так, как спала Оссия: рыженькая ложилась, закрывала глаза, замирала - и просыпалась только утром, по звонку магического будильника. Ирина же ворочалась с боку на бок так, словно легла после учебных пар, на которых только и делала, что дрыхла.
Сонно приоткрыв глаза в ночь, девушка сообразила, что времени до утра хватает, что сама она лежит на спине и что очень хочется повернуться, потому что спина слегка застыла. Только начала переворачиваться, как обнаружила, что ноги плотно прижаты к кровати какой-то мягкой тяжестью. Пробурчав: “Керне-ей! Опять разлёгся!”, Ирина попыталась вытащить ноги из-под дикого кота, величиной с овчарку и с гепардовой расцветкой, которой сейчас в темноте не видно. Только было хотела предупредить-пригрозить: “Не уйдёшь - получишь!”, как услышала ответное недовольное ворчание, а затем одну ногу ей избавили от мягкого груза, перекатившись к другой, на которую с блаженным вздохом положили ушастую голову.
За прошедший месяц освободившись от проклятий и отделавшись от обязательных ночных бдений в замке Коршуна, Керней на удивление быстро обзавёлся всеми кошачьими ухватками. Теперь он не мог ухватить когтями бокал с чаем, зато благодушно лакал молоко из блюдечка - причём с таким воодушевлением, что лакание больше походило на чавканье - на зависть фамильяру-ящерке Оссии. Раньше Керней ходил с невольной важностью, а теперь стремительной тенью перемещался по комнате, отдыхать предпочитая, прыгнув на одёжный шкаф, куда Ирине пришлось бросить старый зимний плащ Лирейн.
И, когда замерзал, словно обычная кошка, прыгал на кровать Ирины и засыпал, сначала притулившись к её ногам, а затем постепенно наваливаясь на них полностью. “Как на батарею!” - мысленно возмущалась Ирина, которая под весом дикого кота и шевельнуться не могла порой.
- А я виноват? - даже не оправдывался, а возмущался Керней. - Переехала бы к Бриндану - у него тепло! Спали бы в тёплых комнатах, на тёплых постелях!
- Мы решили закончить два курса, а потом уже съехаться, значит - сделаем! - сердилась Ирина. - Пусть сначала походит со мной под ручку, поухаживает, как надо! А то - ишь, окольцевал и думает, что цветочков мне можно не таскать, по кафе… ой, по тавернам не водить! Керней, а у вас тут театры есть? Ага, и в театры водить будет! Как миленький! И на свидания бегать будем - вот! И вообще… Будут тут мне всякие коты указывать, как мне жить!
Но долго злиться, слушая мяукающий голос фамильяра, поневоле вкрадчивый тенорок с французским прононсом, Ирина не могла. Она начинала хихикать, а потом и вовсе хохотала в полный голос - до слёз. Новый Керней не обижался. Он только смотрел на неё, довольно щуря прозрачно-зелёные глазища, и продолжал негодовать, слишком явно наслаждаясь собственным мурлыканьем.
… Осторожно помогая себе освобождённой ногой поддерживать дрыхнущего Кернея, Ирина вытащила вторую ногу, а потом вынырнула из-под одеяла. Сняла со спинки кровати длинный домашний халат из плотной ткани, с меховой опушкой на вороте (подарок Бриндана, больше похожий на летнее пальто), встала и накинула на себя одёжку, нерешительно оглянувшись на дверь. Покачала сама себе головой и осторожно приблизилась к окну. Ни ящерка Осиии, ни Керней на кровати не шелохнулись.
Створки окна, с вечера приоткрытые для тока свежего воздуха, распахнуть несложно. Усевшись на подоконник, Ирина перекинула ноги в сад пансионата и спрыгнула на землю. Только потянулась закрыть окно, как из комнаты одним прыжком выскочил Керней. Он великодушно дождался, пока Ирина не закроет створки и пока они оба не отойдут подальше от пансионата, и только потом, когда удостоверился, что их никто не услышит, тихонько заныл:
- Ну, надо было среди ночи выскакива-ать? Так хорошо спали-и! Так тепло было-о!
- А ты чего удрал? - хмыкнула Ирина, медленно шагая по дорожке к фонтану, вокруг которого стояло несколько красивых скамеек: об этом месте она узнала недавно, обойдя в вечерней прогулке вместе с Оссией пансионатский сад, и оно ей понравилось. - Пока ты в замок Коршуна бегал, я же без тебя не пропала! Чего ж сейчас беспокоиться?
- Ну, так я не знал, что ты без меня делала, потому и не беспокоился, - объяснил неразумной подопечной фамильяр. - То есть беспокоился, пока бежал по утрам к тебе. Но ты всегда была на месте. Почти всегда.
- Так что изменилось? Сейчас нет Маровых болот. Нет страшного Католдуса - тебе бы, наоборот, успокоиться, что со мной ничего не может случиться!
- Я тебе не верю, - мурлыкнул Керней, сторожко принюхиваясь к запахам сада. - Как выяснилось, ты можешь в любой момент во что-то угодить. И что тогда мне делать? Нет уж - лучше вляпаюсь вместе с тобой. Уж тогда хоть не буду нервничать - от незнания, насколько глубоко тебя втравили во что-то.
- Ты стал слишком многословен, - заметила Ирина, присаживаясь на скамейку перед фонтаном и запахиваясь хорошенько в тёплый халат.
- И это пройдёт, - насмешливо отозвался фамильяр, прыгая следом и усаживаясь плотней к подопечной, под её тёплый бочок. - О чём будем думать?
- А с чего ты решил, что я собираюсь делиться мыслями с тобой? - изумилась она, ласково поглаживая его по мягкой шерсти и чувствуя под ладонью твёрдые мышцы.
- Ты не возразила, когда я прыгал за тобой, - фыркнул фамильяр. - А могла бы закрыть окно прямо перед моим носом!
- А может, я смирилась, что ты пошёл следом, и решила просто посидеть здесь?
Керней огляделся и, недовольно сморщившись, сунул нос в бок девушки.
- Темно, сыро, - проворчал он. - Нет-нет! Ты точно назло мне будешь сидеть здесь и помалкивать? Нет уж. Давай, колись, что у нас за проблема?
- Ну и выражения у тебя, - вздохнула Ирина, чувствуя себя виноватой: именно благодаря ей, любознательный фамильяр пополнил свою речь словечками из её мира. - Керней, чувствую себя обманщицей.
- Опя-ать! - вынырнув из-под её руки, закатил глаза громадный кот. - На эту тему мы думали! И решили, что обмана нет! Тело Лирейн? Лирейн! Боги стихий в брачном зале тебя под именем Лирейн приняли? Приняли! Чего ещё ты хочешь?
- Не хочу обманывать Бриндана.
- Да, - признал фамильяр. - Об этом мы не додумали. С чего начнём?
Через пять минут, снова уткнувшись Ирине в бок, Керней сладко спал. Ну, не совсем сладко, поскольку даже во сне ёжился от предутренней прохлады, но всё же… А Ирина, стиснув руки, далеко всунутые в рукава тёплого халата, погрузив нос в меховую опушку воротника, размышляла… Тяжело. Очень тяжело признаться Бриндану, что она не та, за кого он её принимает. И поверит ли? За этот месяц Ирина уже не раз засиживалась в академической библиотеке за книгами о переселении душ - нашлись на книжных полках и такие. Но они, увы, ничего не объясняли практически, поскольку если перемещения и бывали, то настолько плохо доказанные, что описавшие их авторы книг относились к этим случаям весьма подозрительно. А чаще всего Ирина читала в этих книгах лишь рассуждения о том, как и почему могут происходить странствия души. И ни в одном (во всяком случае - понятом ею) рассуждении она не находила аналога своему переселению в чужое тело. И самое смешное и непонятное: Лирейн сказала, что она сложила два заклинания, чтобы исчезнуть из своего мира, но в книгах о таких заклинаниях авторы говорят весьма пренебрежительно. Получается, такого в реальности не происходило? Ну, задокументированного магами перемещения? Ирина очень жалела, что не успела спросить у Лирейн, а какие именно заклинания она использовала - перемещения в пространстве или из тела в тело. Может, тогда бы стало ясным, почему случившееся произошло? И можно было бы показать Бриндану заклинания, чтобы он поверил.
Именно этого Ирина боялась больше всего: скажет Бриндану, что она из другого мира, а он не поверит, да ещё сочтёт, что она сошла с ума. Счастье, если решит, что его девушка просто глупо шутит…
Она взглянула на Кернея, который сжался в клубочек, и осторожно погладила его.
- Пойдём, Керней. Успеем поспать до утра.
- Там всё остыло, - жалобно отозвался фамильяр.
- Ничего. Мы на бытовом уроке вчера заклинание постоянного тепла проходили. У меня постоянно не получается, но пару часов продержимся. Так что не горюй - согреемся.
… Бриндан привычно легко поднял свою тёмную плясунью. Ощущая его сильные руки, поддерживающие её, Ирина раскрылась боевой бабочкой, взметнув в стороны ноги, скрытые длинными юбками: вытянутые носки ощетинились ножами, как и вскинутые кверху пальцы - боевыми иглами. Непередаваемое чувство - взлетать с помощью сильных мужских рук! И знать, что на эти руки можно положиться! Непередаваемое впечатление - твоё сильное тело, покорно подчиняющееся тебе во всём!
Преподаватель остановил выполнение танцевального элемента и принялся раздражённо объяснять одной из пар, почему у них неправильно получаются движения.
- Дама Лирейн из дома Бриндана… - прошептал парень, стоя за спиной Ирины. - Твоё имя звучит в этой фразе весьма привлекательно. Жаль, что на деле положение выглядит гораздо плачевней.
- Мы же договорились, - шёпотом откликнулась девушка. - Подождём немного, а потом я буду и в самом деле принадлежать дому Бриндана.
- Долго ждать, - пожаловался Бриндан. - И цветы эти надоело таскать. Пойдём сегодня к ювелиру?
- Ты так говоришь, как будто приглашаешь на бал!
- А пойдём на бал? - обрадовался парень. - Платье тебе купим. Ты себе причёску сделаешь какую-нибудь такую, чтобы можно было в волосы вплести драгоценности…
- И пару боевых игл, - задумчиво продолжила Ирина. - Бриндан…
- Что?
- Нам надо серьёзно поговорить.
- Надо! - обрадовался тот.
И рассерженной девушке пришлось возмущённо врезать ему, охнувшему от неожиданности, локтем: ишь - вспомнил, чем закончился прошлый серьёзный разговор! Нет, Ирине, конечно, понравилась… э… горячая кульминация того разговора. Но ведь поговорить тоже надо!
- Бриндан, - стараясь говорить как можно суше, позвала она. - Мне надо рассказать тебе одну тайну. Нам просто необходимо поговорить!
- Согласен, - проворчал он - она мельком обернулась и заглушила хихиканье: парень поглаживал свой живот, в который она угодила локтем. - После парного танца.
Но после занятия возникла проблема: к ним присоединились Рок и Оссия. Пришлось вспомнить, что они сегодня собирались к Лиаму, который с удовольствием включил в свою труппу и парней-студентов, тем более Фрида нашла и себе партнёра, с которым постоянно свирепо ругалась. Когда после первого дня знакомства с её партнёром удивлённая Ирина спросила, почему она парню доброго слова не скажет, ведь танцует он неплохо, маленькая танцовщица заявила:
- А если скажу - Лиам подумает, что я влюбилась в него. А я не хочу, чтобы н так подумал. Он ещё не знает, но уже влюбляется в меня. Так вот! Никто не встанет на нашем пути друг к другу.
Ирина только в очередной раз подивилась целеустремлённости Фриды и с горечью подумала, что сама-то она никак не решится признаться Бриндану в том, что, в общем-то, при всех их отношениях и не нужно ему знать.
Дружная четвёрка первым делом засела в читальном зале академии.
Это времяпрепровождение после занятий для них стало уже правилом.
- Бриндан, я забыл свою тетрадь по боевым заклинаниям, - рассеянно сказал Рок, конспектируя в другой тетради статью из учебной книги.
- Ты отдал мне её вчера, чтобы я списал кое-что, - буркнул тот, не глядя - отдавая ему тетрадь.
- А что вы сейчас изучаете? - спросила заинтересованная Ирина, привстав и заглядывая в тетради мужа.
- Перемещение! - махнул рукой Рок. - Пока без вас, наши тёмные плясуньи! - послал он воздушный поцелуй зардевшейся Оссии. - А потом и с вами.
Услышав ответ Рока, Ирина про себя ахнула и выдохнула. Намёк? Прямое указание судьбы? Кажется, да.
- Бриндан, мне надо тебе кое-что сказать, - твёрдо проговорила она.
- Дама Лирейн! - отвесил он поклон и подал руку, помогая встать со стула и удивлённо косясь на вздохнувшего Кернея, сидевшего у стула своей подопечной, но не показавшего ни малейшего желания подняться и пойти за ними. И это Керней, который обычно буквально преследовал вверенную ему студентку!
Уже в дверях она вполголоса сказала:
- Наедине…
- Знаю такое местечко.
Он увлёк её в парк за академией. Здесь и впрямь можно было найти уединённое место, чтобы поговорить о важном: множество аллей и уютных беседок давали такую возможность. Бриндан ввёл Ирину в одну из беседок, после чего, обернувшись, запечатал вход в неё закрывающим заклинанием.
Девушка, сжимая руки, стояла посредине помещения, и Бриндлан быстро подошёл к ней, слегка встревоженный.
- Лирейн, что случилось? Плохие вести из дома? Но ведь мы только позавчера читали письмо от одной из твоих сестёр! И дома у вас всё спокойно!
- Нас правда никто не слышит? - спросила Ирина, отступая от него хотевшего её обнять. - Правда? Ты уверен?
- Уверен, - заверил её обескураженный Бриндан.
- Бриндан… Меня зовут не Лирейн.
Парень некоторое время всматривался в неё, а потом медленно спросил:
- Как это? Письма, которые ты получаешь от семьи… Это не твоя семья? А кто ты? Ты поступила в академию вместо Лирейн? Кто же ты?
Ирину передёрнуло от жути, а потом она оглянулась и подошла к скамейкам по краю беседки, села, опустив голову. Собравшись с духом, она напомнила:
- Ты был удивлён, когда я преобразилась. Я перестала ошибаться в танце. Я начала попадать в ритм музыке. Ты скажешь - это благодаря Фриде, которая занималась со мной. Это не так. Фрида тоже удивилась… Бриндан, я… - Она облизала пересохшие губы. - Я другая девушка в теле Лирейн.
Некоторое время он смотрел на неё изучающе.
- А где тогда Лирейн? - бесстрастно спросил он.
- А она - в моём теле! - выпалила Ирина, которой уже было всё равно, слышит ли их кто-нибудь. Главное-то она сказала! - Мы… поменялись местами!
- Но почему?
- Она хотела потолстеть, чтобы выйти замуж, - вымученно улыбнулась девушка. - А я хотела другого - похудеть и научиться танцевать. И однажды… Я попал в её тело здесь, в этом мире, а она - в моё, в мире моём.
- И что? Она исполнила свою мечту?
- Да, она попала в довольно полное тело - не скажу, что толстое, но… И сразу нашла жениха себе по вкусу.
- То есть у тебя был жених? - В голосе Бриндана прозвенел явный лёд.
- Был. Он… навязал мне себя. Но Лирейн он понравился.
Она сидела, не смея поднять глаз на Бриндана, и ждала его решения.
- Ты изменилась резко, - задумчиво сказал он, садясь рядом и тоже глядя в пол. - Ты вдруг начала отвечать - и довольно задиристо. И в самом деле было похоже, что училась танцу на стороне. Я легко поверил, что ты училась у Фриды. Тем более что видел это своими глазами…
Они замолчали, размышляя каждый о своём. Ирина покусывала губы и страшилась всего - вплоть до решения Бриндана отнять у неё семейные кольца. Она была готова расстаться с ними, чувствуя себя виноватой в обмане, но почему при одной мысли об этом глаза наполнялись слезами?
- Но только той изменившейся Лирейн я мог бы сделать шутливое предложение, втайне надеясь, что она поддержит меня в маленькой уловке, - внезапно сказал Бриндан. - Только изменившаяся Лирейн могла привлечь моё внимание… И, прости меня, но только та Лирейн смогла вызвать гнев Магды, а именно с этого момента началось моё освобождение от Маровых болот, хотя я этого не знал. Но я знал, что моя дама Лирейн в беде. И оказалась… Оказалось, что я так привязался к моей тёмной плясунье, что это чувство уже трудно назвать просто дружеским. Лирейн, а каково твоё имя было в том мире? Как тебя зовут?
- Ирина, - не поднимая глаз, прошептала девушка.
Он бережно положил ладонь на её плечо и притянул девушку к себе.
- Вот как… А почему ты решила признаться мне в этом?
- Я слишком люблю тебя, чтобы таиться от тебя.
- Я тоже люблю тебя, моя дама Лирейн, и счастлив, что ты поделилась своей тайной. Но… Есть кто-то ещё, кто знает о тебе?
- Керней. Он сразу, в первое моё появление здесь, проверил меня магически, ведь я разговаривала с ним не так, как Лирейн. Да и я растерялась, - вздохнула она в плечо парня. - Сразу разволновалась, куда попала… А ещё, мне кажется, знает старуха Триса. Она иногда глядит на меня странно. Будто улыбается, будто клянётся, что не выдаст моего секрета. Но это уже мне только кажется.
- Да, разговор у нас получился и впрямь серьёзный, - вздохнул Бриндан. - Лирейн, не возражаешь, что мы закончим его всё-таки слегка легкомысленно?
Они так долго заканчивали эту легкомысленную часть разговора, что, когда вернулись в читальный зал, Рок с завистью осмотрел их, а потом перевёл засиявший взгляд на Оссию. Рыженькая чопорно сказала:
- Завершим домашнее задание - только тогда. - И уже с улыбкой покосилась на свою руку с двумя кольцами.
Снизу хулигански фыркнул Керней, а ящерка Оссии, сидевшая на столе, на учебной книге, переворачивая её страницы, только хлопала глазами, ничего не понимая.
… А поздним-поздним вечером, благо сегодня Лиам пообещал отдых, Бриндан и Ирина уединились в той самой беседке, в которой она призналась ему. Керней - с ними, ворча, что без него у них ничего не получится. На скамье разложили зеркальце Лирейн, две книги с заклинаниями перемещений и вызова. Долгих три часа пытались установить, какие, хотя бы примерно, заклинания использовала Лирейн, совмещая их, что так удачно для девушек получилось обменяться телами.
- Такого я от Лирейн не ожидал! - качал головой Керней и мурлыкал, снова погружаясь в страницы магических книг.
В конце концов, именно он, как магическое существо, нашёл нужные заклинания, на которых настоящая Лирейн оставила отпечатки своих пальцев. А ещё спустя время было составлено нужное заклинание. Ирине велено было произнести его, благо силища у неё теперь находилась под контролем и она не могла причинить ущерб ближайшим зданиям и предметам. Ну и тем, кто стоял рядом.
Вздохнув, Ирина присела перед скамейкой на колени, обхватила его края ладонями зеркальце и зашептала заклинание. Его надо произносить трижды, и каждый раз вкладывать в него силу. Керней и Бриндан сидели рядом: один - на корточках, другой - мотая хвостом в ожидании. В беседке было темно - специально не зажигали света, так что Ирина с большим разочарованием таращилась в тёмное же зеркальце. Наконец она с грустью сказала:
- Нет, не получается у…
- Тихо! - зашипел Керней.
Ирина крепче схватилась за зеркальце, не отрывая его от сиденья. Керней, как магическое существо, первым увидел самые отдалённые отсветы в зеркальной глубине. А потом эти отсветы пошли один за другим вспыхивать, наращивая свет на всю поверхность стекла. И вскоре с жадностью глядевшая в зеркальце Ирина чуть не вскрикнула:
- Это моя комната!
- Ой! - раздалось где-то сбоку от края стекла. А потом на обалдевших зрителей надвинулось лицо. - Ирина, это ты?!
- Лирейн! Как я рада тебя увидеть!
- Это такой ты была? - удивлённо, но не издевательски засмеялся Бриндан.
- Ой, кто это с тобой! - ахнула Лирейн.
- Не узнаёшь своего партнёра, тёмная плясунья? - кивнул ей парень, улыбаясь во весь рот - так ему нравилась ситуация!
- Ой, Бриндан! - Лирейн прижала ладони к лицу. - Да как мне тебя узнать, если ты всё время в маске был?! Я тебя только по голосу и знала, как ты ругаться начинал!
Бриндан, неожиданно серьёзный, повернулся к Ирине.
- Вот теперь я поверил тебе до конца!
Ирина, забывшись, легонько поцеловала его в щёку и услышала новое аханье Лирейн. Когда она пришла в себя, несмело спросила:
- Вы подружились?
Ирина торжествующе показал ей семейные кольца! И тут же спросила:
- Лирейн, а как у тебя дела с Игорёшей?
В ответ Лирейн… убежала. Правда, вернулась быстро и с гордостью показала своё кольцо! А потом объяснила:
- Сначала-то он велел, чтобы у нас помолвка была. Ну а я что? Возражать разве буду? А потом в ЗАГС пойдём - записываться на свадьбу. Ой, а кто это рядом-то с вами?
- А это - Керней! - торжественно объявила Ирина, а фамильяр приветственно мурлыкнул. - Лирейн, у тебя есть время поболтать?
- Ой, у меня его много! - загорелись глаза у Лирейн. - Вы мне расскажете, что там у вас? Всё-всё! Я ведь так соскучилась! Ну, немножко, - улыбаясь, поправилась она.
- Две твои сестры вышли замуж на прошлой неделе!
- Что-о? Но ведь у них нет приданого?!
- Теперь есть. Садись, Лирейн, тебе придётся долго слушать нас, почему твои две сестры сумели выйти замуж, а третья собирается выходить вот-вот!
А потом… Керней благополучно уснул, хотя пытался услышать всю историю полностью. Закрывшая дверь в комнату на крючок Лирейн слушала страшную сказку со счастливым концом и только ахала, закрываясь ладонями. Бриндан помогал своей тёмной плясунье с подробностями. А Ирина торопилась всё рассказать, потому что надо было успеть узнать, как живёт отец и бабушка. Как живут подружки и коллеги.
- Я это зеркало всегда буду носить с собой, - задумчиво сказала Лирейн. - А вдруг однажды ты снова постучишь в этот мир?
- Я тоже думала об этом, - откликнулась Ирина. - Поэтому я не буду с тобой прощаться, а скажу лишь одно - до свиданья, Лирейн!
- До свидания, Ирина!
Бриндан встал, поднял Кернея под живот так, что длинные лапы маленького гепарда расслабленно свисали.
- Пора по домам, моя маленькая дама Лирейн-Ирина, - усмехнулся он. - Знаешь, я подумал, что теперь мне хочется время от времени называть тебя твоим настоящим именем. И пусть все думают, что это ласковое имя я придумал тебе сам. Да, так даже лучше. Для всех ты - Лирейн. Для меня - Ирина. Не возражаешь?
- Боюсь, первое время я буду вздрагивать от неожиданности, - в ответ усмехнулась девушка. - Но я обещаю, что привыкну к этому имени в твоих устах.
Так, держа фамильяра под мышкой, Бриндан вывел Ирину из беседку, и они по тёмной дорожке пошли из парка, тихонько разговаривая только о своём, о личном.
3. 03. 18. - 24. 04. 18.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ