Темное золото

Глава 8

Солнце садилось в море, окрашивая его в яркие цвета. Затем неожиданно появился туман в большом количестве, белый, плотный туман, который низко расползался над крышами и улицами, двигаясь медленно через аллеи и парки, пока не заполнил их целиком. Ветер даже не пытался разогнать вуаль, и автомобилям приходилось ползти от места до места.

Полночь. Эйдан проснулся. Голодный. Очень голодный. Глаза сверкали красным, пылая безумной потребностью. Его внутренности сжимались и скручивались. Клетки и ткани кричали, требуя еды.

Громкий стук бьющихся сердец звал, манил, пытаясь управлять им, делая сумасшедшим. Его лицо было бледным, почти серым, кожа высохла, а рот пересох. Клыки в предчувствии увеличились, и длинные, острые как бритвы ногти, выросли на пальцах.

Его взгляд мельком скользнул по безжизненному телу, все еще лежащему рядом с ним в открытой земле. Александрия. Его Спутница жизни. Его спасение. Та, кто стоит между ним и судьбой, та, которую его народ всегда боялся. Из-за нее он не сможет измениться, не сможет стать вампиром, нежитью. Она добровольно отдала свою жизнь для него. Она изменила их судьбы, сделав невозможное, окончательно связав себя с ним на века. Она выбрала жизнь с ним. Для него не имело значения, что она не была осведомлена о значении своих поступков. Все было сделано.

Ей нужна была кровь. Ее положение было намного хуже, чем у него. Он не мог разбудить девушку, пока не накормит. Ее тело было ослаблено, и без восстановительного питания она могла умереть за несколько минут.

Он чувствовал кровь, теплую и свежую. Бегущую, приливая и отливая, словно океанский прибой. Демон внутри ревел и бушевал, отчаянно вырываясь из-под контроля, и Эйдан еще более отчаянно желал сохранить свою спутницу. Демон жаждал еды, чтобы утолить острый голод. Мужчина. Женщина. Ребенок. Эйдан быстро уходил в сторону от опасного места. Он успел вовремя, чтобы предотвратить беду и сделать необходимые приготовления.

Минутами позже он спешил через узкий подземный туннель, увеличивая скорость так быстро, что даже мышь не смогла бы обнаружить его присутствие. Он не убирал никаких следов крови или грязи, тем не менее, его одежда была изящна, волосы чисты и аккуратно заплетены в конский хвост. Он пересек каменный проход в земле без потерь, положил руку на дверь, ведущую к кухне, и обнаружил присутствие женщины, входящей в комнату из другой двери. Его сердце мгновенно ускорилось в возбуждении, и слюна начала вырабатываться в предвкушении еды, но он отверг этот путь. Опершись лбом на дверь, Охотник мысленно сосредоточился на женщине, желая устранить ее с пути, подальше от риска.

Мэри неизвестным образом очутилась в прихожей, но это оберегло ее от голода, который рос в Эйдане с каждым шагом. В тот момент, когда она оказалась на безопасном расстоянии от него, он двинулся дальше, через кухню в сад.

Мгновенно запахи, насыщающие ночной воздух, наполнили его, затопляя, рассказывая истории. Вдалеке присел, в опасении замерев, кролик, осведомленный о смертельном хищнике, жаждущим крови. Его сердце дико колотилось с глухим стуком. Он знал, где было каждое теплое тело и что оно делало в домах, располагающихся вдоль по улице: ело, пило, занималось сексом. Вуаль тумана окружила его, маскируя, стала его частью.

Три дня и две ночи он лежал в заживляющей почве. С новым вливанием крови он стал бы сильнее, чем когда-либо. Голод боролся за контроль, и Охотник рычал, становясь опаснее, чем то, что Томас Ивен когда-либо придумывал, поднимаясь в небо. Он охотился и боролся за выживание, поджидая человеческую добычу, и те, кто двигались ниже него, сильно рисковали в эту ночь, потому что он, возможно, не сможет во время остановиться, чтобы сохранить их жизни.

Он был тенью, пролетающей наверху, невидимый для тех, кто ниже. Эйдан направлялся в парк «Золотые Ворота», с его холмистым ландшафтом и рощами деревьев, чтобы поохотиться на этой территории. Лежал густой туман, точно дожидаясь его, прикрывая изменения. Он мягко приземлился, и ноги бесшумно коснулись земли в тот момент, когда исчезли крылья.

Несколько ярдов впереди спряталась группа мужчин, едва вышедших из подросткового возраста. Они демонстрировали цвета своей группировки, дожидаясь конкурентов и распаляя себя для борьбы. Все были вооружены, добрых две трети находились под действием наркотиков, они выпивали бутылку дешевого вина.

Эйдан чувствовал их пот, выделяющийся с долей адреналина. Они маскировали страх под воинственным ревом. Звук и запах крови, текущей по их венам и артериям, заинтересовали его. Он сосредоточивался на каждом из них по очереди, ища кровь, менее всего зараженную алкоголем и наркотиками. Придите ко мне. Идите сюда, быстро. Вам нужно придти сюда сейчас. Он легко послал вызов и кивнул некоторым из них. Остальной части группы он просто внушил, чтобы они не обращали внимания на отсутствие друзей.

Он схватил первого мужчину и глубоко вонзил свои зубы не в состоянии управлять принуждением, чтобы кормиться достаточно долго и оставаться добрым. Он давился горячей жидкостью, а голодающие клетки жадно поглощали ее. Она протекла через его тело подобно шаровой молнии, вливая силу в его мускулы. Он едва смог остановить себя и не взять последнюю каплю крови, получая при этом окончательную власть. Единственная мысль об Александрии оттянула его от края. Она добровольно отдала свою жизнь за него. Он не мог позволить, чтобы голод и хищная природа омрачили этот драгоценный подарок убийством и потерей души.

Эйдан сосредоточился на воспоминаниях о ней, об очертании ее щек, длине ресниц. У нее была улыбка столь же сладкая, как мед. Ее рот был опьяняюще горяч, подобно шелку, согретым солнцем. Он отпустил свою жертву и подтащил к себе следующую.

Жидкость жизни лилась в него, и он сомкнул свои глаза, сконцентрировав мысли на ней. Ее глаза были словно голубые драгоценные камни, сверкающие как звезды. Она была храбра и сострадательна и никогда не поступила бы со своей добычей так, как он. Охотник поймал третьего мужчину, его голод начинал успокаиваться. В этот раз он проявил больше заботы.

Звук отвлек его от питания, и он понял, что другая группировка приближается, пробуя проложить свой путь сквозь толстый туман. Их автомобили были все еще слишком далеко, чтобы предупредить тех, кто ждал в парке. Он оттолкнул третью жертву и потянулся к четвертой.

Он решил, что не справедливо позволять этой бригаде бороться при отсутствии некоторых ее членов. Затем медленная улыбка изогнула его рот. Александрия уже изменяла его. Для него люди, подобные этим мужчинам, были без чести, без кодекса, готовые причинить зло кому угодно, включая и женщин с детьми. В мире Эйдана не существовало мужчин без чести. Все же, под влиянием Александрии он подумывал о вмешательстве, чтобы уровнять возможности двух групп-убийц. Вряд-ли хоть один из них знал, что такое настоящая власть.

Он отпустил четвертого мужчину и потянулся к пятому. Его голод был успокоен, укомплектованность восстановлена, но это было для Александрии. Его белые зубы мгновенно сверкнули, впившись в открытое горло. Когда-то серый, однообразный и пустой мир был сейчас наполнен блестящими цветами и захватывающими запахами. В который раз это показывало очарование и красоту. Он позволил нахлынуть воспоминаниям. Истинная Спутница жизни. Спасение, наконец… Он мог чувствовать эмоции. Он никогда не будет снова один. Никогда не будет одинок. Столетия пустоты, уходящие в мгновения ока. Александрия.

Он слегка вздохнул, из-за того что ему приходилось соблюдать несколько больше правил, чем бы хотелось, и отпустил последнего мужчину на мокрую траву, посылая вызов приближающейся группировке. Волны страха накатили на эту группу. Они замерли, молча переглядываясь друг с другом. Тут Эйдан осознал, что улыбается. Возможно, ему придется быть хорошим, но это не значит, что он не может получить удовольствие вовсе.

Водитель остановил автомобиль у обочины дороги, чтобы глубоко отдышаться. Он вытер блестящее от пота лицо.

— Вы сегодня умрете. Все вы. — Туман скрывал монстра. Смерть. Зов.

Сделав это, Эйдан взлетел в небо, трансформировав тело в гигантского крылатого ящера с острыми большими зубами. У него был длинный хвост с шипами и рубиново-красные глаза. Он появился из тумана, прямо перед линией гудящих автомобилей, и начал извергать пламя из пасти.

Двери начали открываться, и члены банды выбежали на улицу с криками страха, отражавшимися в тумане эхом.

Эйдан мягко рассмеялся, когда приземлился справа от главного автомобиля, и перестроил свое тело, как это сделал ранее.

Его тело сжалось, сформировало себе волчьи мышцы и сухожилия, клыки удлинились. На теле появился мех, а вместо рук — лапы. Он бежал к мужчинам с горящими красными глазами.

— Волк! Оборотень! — Раздавались крики по улице, и парни начали доставать огнестрельное оружие. Было практически невозможно рассмотреть что-либо перед собой, но для Эйдана это не было проблемой. Он отлично знал, где находятся его жертвы. Он охотился на расстоянии, радуясь возможности быстрого бега. Ему было хорошо. Так весело ему не было уже семьсот лет. Он развлекался.

— Это был дракон! — Завопил грубый мужской голос, пока они бежали, их шаги громко отдавались в темноте.

— Этого не может быть, мужик! Наверное, это какая-то массовая галлюцинация.

— Отлично, ты останавливаешься и проверяешь это сам, — крикнул кто-то. — Мне и тут не плохо.

Волк подбежал к мужчине и стал обнюхивать. Мужчина замер, боясь поверить в происходящее. Волк прыгнул, покрывая значительное расстояние в прыжке, и схватил мужчину за штаны. Он оторвал большой кусок хлопковой ткани, и мужчина заорал. Затем, не оглядываясь назад, он быстро побежал к своим друзьям, громко стуча своими ботинками по тратуару во время бега.

Эйдан громко рассмеялся, посылая многократно повторяющееся эхо ужаса сквозь густой белый туман. Члены группы бегали взад и вперед, издавая крики о помощи. Стараясь уровнять шансы, он перевернул все автомобили на крыши по одному так, чтобы колеса бесполезно крутились в воздухе. Затем он сделал то же с машинами другой группировки. Теперь им нужно было потратить в парке некоторое время.

После того уверенный, что ни одна из группировок не направится налево, он поднялся в воздух и решил вернуться к Александрии. Эйдан опустился на каменную тропинку в саду за кухней. В пруду прыгнула рыбка, и этот звук громко отозвался в ночном воздухе. Ветер нежно дул, убирая туман с его пути. Туман свободно поднимался и опускался то здесь, то там, словно вуаль на веревочках. Это было красиво. Кругом все было прекрасным.

Эйдан глубоко вздохнул и посмотрел на небо. Это — не его родина, но это — его дом. Вампир был не прав. Эйдан полюбил Сан-Франциско за эти годы. Это был интересный город с интересными людьми. Да, они не были похожи на его народ, а местность нельзя было сравнить с дикими горами и лесами Карпат. Он бы отдал многое, чтобы только прикоснуться к родной почве. Древняя земля его народа навсегда останется в его сердце, но и этот город был по-своему красив. Его разнообразная культура, сочетая в себе порой невозможные составляющие, позволяла жить и наслаждаться.

Эйдан воспользовался своими ключами, чтобы открыть дверь кухни. В доме было тихо. Стефан и Мэри спали у себя в комнате. Джошуа ворочался, наверное, от того, что давно не видел сестру в ее комнате на втором этаже. Стефан выполнил свое обещание — дом был под охраной, а его сильные заклинания на окнах защищали от вторжения.

Заклятия Эйдана были сильны. Считалось, что они были древними и могущественными и известны только некоторым, самым древним из его народа, создавая защиту на красиво застекленных резных дверях. Грегори Темный — самый сильный из охотников Карпатцев, которого боялись больше всех. Самый сильный целитель учил его охранным заклинаниям и способам охоты на вампиров. Михаил, их лидер, был другом Грегори и согласился отправить Эйдана как Охотника в Соединенные Штаты, как только стало известно, что отступники начали расселяться и искать другие страны, используя их территорию для убийств. Грегори обучил нескольких Охотников, хотя он был одиночкой и, как правило, избегал других.

Джулиан, родной брат Эйдана, какое-то время пробовал работать в паре с Грегори, но он был слишком похож на Темного. Он тоже был одиночкой. Ему необходимы высокие горы и густые леса. Он любил бегать с волками и взлетать в небо с орлами, так же как и Грегори. Это было не типично как для людей в городах, так и для их собственного народа.

Эйдан прошел через пустую кухню к двери в подвал. Вдруг он поймал себя на мысли, что кухня наполнена замечательным ароматом: смесь запахов печеного хлеба и специй. Мэри и ее семья всегда делали свой дом его домом, а он никогда не ценил этого. Их верность была самым удивительным в его жизни, но он никогда не придавал значения тому, что они старались сделать его жизнь терпимой.

Он вдохнул аромат своей семьи. Тепло разлилось по его телу и сердцу. После столетий холодного, бесплодного существования он хотел отблагодарить их за неожиданное ощущение семьи. Он никогда не обращал внимания на простую обстановку своей спальной палаты. Это был не просто заплесневелый сырой подвал, это была яркая, элегантная комната, отделанная деревянной резьбой Стефана и достаточным количеством всего необходимого. Столы были всегда чистыми и отполированными, садовый инвентарь лежал аккуратно, слева располагались аккуратно сложенные сумки с жирной почвой. Стефаном. Это было мужским делом.

Эйдан сам вырезал тоннель к своей спальной палате после того, как изучил скалу, выходящую из утеса. Он прекрасно знал, что тайную палату невозможно было разрушить или затопить водой.

Нежить, возможно, и могла узнать, что Охотник спит, но никогда точно не определила бы место.

Эйдан тщательно выбирал местоположение своего дома. Деньги не были проблемой, особенно если ты живешь в течение многих столетий, а он имел более чем достаточную продолжительность жизни. Необходимо было просто найти хорошее место и построить дом, учитывая все его специфические требования. Он решил, что у него будут соседи, и построил дом в новом районе. Кроме того, ему нужно было пространство и уединенность, земля, по которой он мог бы гулять и пригород за оградой. Охотнику нужно было море и волны, бьющиеся о скалы, ароматы и мгла, которой он мог бы управлять при необходимости.

Океан подходил к дому обманчиво близко, так близко, насколько это было возможно. У него было много земли вокруг дома, чтобы использовать ее как буфер между соседями и собой, проживающими в других домах у дороги. У него была уединенность, о которой он мечтал, и если бы один из отступников нашел его, то Эйдан смог бы бороться, без опасений быть увиденным.

Строительство дома на новом месте было одной из самых трудных вещей, которые он когда-либо делал. Но сейчас, когда он подошел к спальне, понял, что все это блекнет в сравнении с тем, с чем придется столкнуться его храброй Александрии в новой жизни. Она ждала смерти, даже хотела ее, особенно если бы это повлекло превращение в подобную ему. Он понимал, что она не была готова охотиться на людей для пропитания. В ней не было хищной природы или инстинктов хищника. Она боялась превратиться в вампира, и никакие объяснения не могли преодолеть ее недоверие. Этому могло помочь только время, и ему придется запастись терпением, что бы предоставить ей его, постараться убедить, что никто из них не был вампиром, никто не был хладнокровным убийцей. Ему было необходимо время, чтобы заставить ее осознать — она принадлежит ему, и они не смогут жить по отдельности.

Он вынес ее в объятьях из земли, поставил кровать на место и закрыл потайной люк одним жестом руки. Пока ей не было нужно сталкиваться со свидетельствами их необычной жизни. Она проснется в комнате. Ей и так будет достаточно, без знания того, что она спала под землей.

Эйдану придется действовать быстро. Она мгновенно становится бдительной, так что ему придется полностью захватить ее сознание до того, как она поймет, что случилось и начнет сопротивляться. Он не хотел начинать их отношения с того, чтобы заставлять ее делать что-то в ее понятии отвратительное. Но у него не было выхода — это был единственный способ заменить ее огромную кровопотерю.

Он перевел дух, откинул ее волосы назад, а затем расстегнул свою рубашку.

— Кильватер[4], piccola. Проснись и возьми то, что тебе необходимо, чтобы выжить. Пей то, что я свободно предлагаю. Сделай так, как я приказываю. — Внизу, под его рукой, начало биться ее сердце. Оно стучало, начиная пробуждать ее, так как он предложил достаточно крови для поддержания жизни. Своим ногтем он разрезал себе грудь и прижал ее рот к непрерывному красному потоку.

Он надежно удерживал ее сознание, пока ее тело медленно нагревалось, а сердце и легкие входили в ритм. Благодаря вливанию его крови, ее сила быстро возвращалась. Без предупреждения она оттолкнула его, вдруг поняв, что случилось. С легким вздохом, он позволил ей одержать верх, сознательно ослабляя свое влияние.

Она далеко отшатнулась от него, падая на пол, пробуя выплюнуть его кровь из рта, отчаянно ненавидя вкус сладкой, горячей жидкости, дающей ей силы.

— Как ты мог? — Она отползла далеко от кровати, вскочила на ноги и прижалась к стене напротив, вытирая рот снова и снова. В ее глазах стоял дикий ужас.

Эйдану пришлось прикрыть свою рану на груди. Он двигался медленно, чтобы не напугать ее еще больше. Он встал очень осторожно.

— Успокойся, Александрия. Ты выпила еще недостаточно, чтобы восстановить силы.

— Я не верю, что ты сделал это. Я думала, что умру. Ты обещал позаботиться о Джошуа. Что ты наделал? — Она, задыхаясь, оперлась о стену. Ее ноги стали ватными. Он говорил ей. Говорил.

— Ты выбрала жизнь для меня, Александрия. И я не смогу жить без тебя. Наши жизни переплетены вместе. Один не сможет жить без другого. — Проговорил он нежно, не делая абсолютно никаких движений в ее сторону. Она смотрела так, будто собиралась пуститься в бега от самой легкой провокации.

— Я решила сохранить тебе жизнь. Мы оба знали, что под этим подразумевается. — Она говорила это с отчаяньем, заглушая свой крик кулаком. Она не могла, не должна так жить.

— Я знал, что имел в виду, cara. А ты — нет.

— Ты обманщик! Как я могу доверять тебе, верить тому, что ты говоришь? Ты сделал меня такой же, как ты, а сейчас заставляешь меня пить кровь. Я не буду, Эйдан. Мне все равно, что ты сделаешь со мной, но я не буду пить чью-то кровь. — Ее передернуло, и она сползла по стене на пол. Она подтянула колени к груди и стала раскачиваться, пробуя успокоить себя.

Эйдан попытался перевести дух, чтобы не реагировать слишком бурно на ее слова. Она полностью отделялась от него, закрывая свое сознание. Или, по крайней мере, она так думала. Но Охотник знал ее ум и теперь медленно просачивался в него, словно легкая тень, говоря как можно убедительнее.

— Я никогда не говорил этого, Александрия. Ты решила, что спасешь мою жизнь ценой своей. — Он сознательно сделал свой голос бархатистым.

— Но, ты боялся за Стефана.

— Почему ты решила, что я хочу, чтобы Стефан жил, а ты умерла? Это полная бессмыслица. Я боялся, что не смогу остановится со Стефаном. Я потерял слишком много крови, и мои инстинкты выживания были слишком сильны. Ты единственная, кто мог мне помочь. — Говорил он мягко. Его музыкальный, гипнотический голос проникал в нее, усмиряя ужас от осознания того, кем она стала, облегчая напряжение между ними.

— Почему? Почему для меня это было не опасно? Стефан был твоим другом в течение многих лет, а меня ты даже не знаешь. Почему мне было можно, а ему нет?

— Ты моя Спутница жизни. Я никогда не смогу навредить тебе. Ради тебя я всегда смогу справиться с собой, и тебя я смогу накормить. Я говорил это уже много раз, но ты решила пренебречь этой информацией.

— Я не понимаю этого! — Сказала она. — Я только знаю, что хочу уехать далеко от тебя. Ты подталкиваешь меня к решению, которого я не знаю. И не могу понять — решаю я сама или это ты меня принуждаешь?

— Ты не заключенная, Александрия. Но правда в том, что тебе нужно оставаться рядом со мной. Ты не сможешь защитить и себя и Джошуа без моей помощи.

— Я уеду из города. Очевидно здесь много вампиров. Кому бы захотелось здесь оставаться? — В ее голосе прозвучала странная нота, что-то между горечью и истерическим смехом.

— Куда ты пойдешь? Как будешь жить? Кто будет заботиться о Джошуа в дневное время, когда ты вынуждена спать?

Александрия зажала свои уши руками в попытке заглушить его слова.

— Замолчи, Эйдан. Я не хочу тебя больше слушать. — Она подняла подбородок, и голубые глаза впились в него. Очень медленно и неуверенно она стала снова подниматься с пола.

Эйдан тоже поднимался медленно, его движения полностью копировали ее. Он выглядел таким сильным, таким непобедимым, что она не могла поверить, будто отказалась слушать его. Голод внутри нее рос. То небольшое количество крови, что он дал ей, только разбудило аппетит. Ее голодающее тело настойчиво кричало, это было невозможно проигнорировать. Александрия прижала руку ко рту. Она была зла, он был зол. Никто из них не желал уступать.

— Это не так, Александрия, это не верно. — Он безмолвно двигался к ней плавно и медленно, только его голос в голове был бархатистым и удивительным. Она потерла лоб.

— Боже, ты у меня в голове… Ты действительно считаешь, что я решу, будто это нормально — говорить друг с другом мысленно? Ты всегда знаешь, о чем я думаю?

— Это нормально для Карпат. Ты не вампир, cara. Ты Карпатка. И ты моя Спутница жизни.

— Остановись! Не говори больше ничего! — Предостерегла его Александрия.

— Я буду продолжать, пока ты не поймешь разницу.

— Я понимаю, что ты сделал меня такой. И предполагается, это должно меня радовать. Считается, что никто не живет в течение столетий, и что никто не убивает других для выживания.

— Животные делают это все время, piccola. Животные еще и убивают людей ради пропитания. Но, так или иначе, мы не убиваем, когда питаемся, тогда как вампиры часто делают это. Это запрещено, это заражает кровь, уничтожает душу. — Говорил он терпеливо. — Нет никакой необходимости бояться новой жизни.

— У меня нет жизни. — Наблюдая за каждым его движением, она медленно двигалась в направлении двери. — Ты забрал ее.

Он был в нескольких футах от тяжелого каменного входа, она двигалась медленно. Но даже когда она резко устремилась в открытую дверь, его рука успела остановить ее. Его тело, такое большое и сильное, преградило путь к свободе.

Александрия все еще продолжала двигаться.

— Я думала, что я не пленница.

— Почему ты не хочешь принять мою помощь? Если ты уйдешь из палаты с таким голодом, как сейчас, то станет только хуже.

Эйдан не касался ее, но она чувствовала его тепло. Казалось, ее тело тянется к нему. Даже ее сознание искало его. В ужасе она оттолкнула Охотника.

— Уходи от меня. Я хочу побыть с Джошуа. Мне нужно подумать, и я не хочу тебя видеть. Если я не твоя пленница, то убирайся.

— Ты не можешь пойти в таком виде к мальчику. Ты вся в земле.

— Где у тебя душ?

Он поколебался, затем решил не упоминать, что он ей не нужен, если она не хочет его присутствия. Пусть думает, что она такой же человек, какой и была. Это ему ничего не стоит.

— Ты можешь использовать свою ванну на втором этаже. Одежда находится в твоей комнате. Все спят, но там ты никого не побеспокоишь.

Он отступил в сторону и жестом указал в направлении прохода.

Александрия пробежала туннель, находящийся в скале. Ей придется оставить это место. Что она собиралась делать с Джошуа? Эйдан все дальше затягивал ее в свой мир. Мир безумия, сумасшествия. Ей придется уйти.

Она никогда не была на втором этаже. Но она была настолько погружена в свои мысли, что даже не обратила внимания на богато украшенные перила, махровые ковры, элегантность комнат. Мэри все сделала прекрасно, разместив вещи Александрии таким образом, что вокруг создавалось ощущение ее дома. Александрия сняла грязную одежду и вошла в большую душевую кабину. Все было настолько новым, словно никто и никогда ничем не пользовался.

Она открыла воду, такую горячую, какую только она могла вытерпеть, и подставила лицо потоку, пробуя заглушить истерику. Она не была вампиром, не была убийцей. Она не принадлежала этому дому. Джошуа, конечно, тоже не останется здесь. Она закрыла глаза. Что ей делать? Куда они могли пойти? Она медленно погрузила свои пальцы в густой пучок, распуская его, чтобы вымыть волосы. Длинные и быстрорастущие, они упали ей на бедра, пока она массировала шампунем голову. Что ей делать? У нее не было ни одной мысли, ни одной…

Голод, мучая, нарастал, пока ее мозг не оказался полностью занятым им. Она чувствовала на языке вкус крови Эйдана. Ее рот заполнился слюной, и тело запросило большего. Слезы, смешиваясь с водой, лились по ее лицу. Она не сможет, этого не будет. И самое худшее было то, что она не могла быть без Эйдана. Она чувствовала в своем сознании его согласие. На сердце было тяжело, она чувствовала себя больной вдали от него. Алекс не могла перестать думать о нем.

— Я ненавижу то, что ты сделал со мной. — Громко прошептала она, надеясь, что он слушал ее мысли.

Она одевалась медленно, тщательно выбирая одежду. Любимая пара джинс с двумя разрезами, которые она носила. Она любила чувствовать их на своей коже. Они были привычной частью ее обихода. Ее любимый кардиган, связанный из ниток цвета слоновой кости, с маленькими круглыми кнопками, которые всегда создавали у нее ощущение женственности.

Как она закончила вытирать свои волосы, то впервые посмотрела на себя в зеркало. Ее слегка потрясло отражение. Был момент, когда хотелось позвонить Томасу Ивену и попросить переделать некоторых героев вампиров для его игр. Его идеи больше не казались блестящими. Она выглядела хрупкой, бледной, со слишком крупными для ее лица глазами. Она прикоснулась к своей шее. Кожа была гладкой и шелковистой, никаких шрамов и заживающих ран. Затем она стала в удивлении изучать свои руки и ногти. Она никогда не могла отрастить длинные ногти. Ее пальцы сжались в кулаки.

Она не могла оставаться в этом доме. Ей нужно было выяснить, как отвести Джошуа в безопасное место. С голыми ногами она вышла в коридор. Не было никакой необходимости включать свет, она абсолютно ясно видела в темноте. Эйдан настраивался на нее, она закрыла себя, оберегая от опасности. Алекс не хотела, чтобы он знал, о чем она думает или что чувствует. Она не хотела признавать, что сильно отличалась от любого человеческого существа. Очень медленно она пошла вниз по ступенькам.

Она знала точно, где был Джошуа. Она безошибочно нашла путь к комнате, в которой он спал. Она стояла в дверном проеме и просто наблюдала за ним, ее сердце болело за них обоих. Он выглядел таким маленьким и уязвимым. Его яркие волосы рассыпались вьющимся ореолом на подушке. Она слышала его мягкое дыхание.

Александрия медленно приблизилась к кровати, слезы застилали глаза. Джошуа столько потерял. Она была плохой заменой их родителей. Не то чтобы она не пробовала, но у нее никогда не получалось увести Джошуа из ужасных окрестностей города. Это казалось горькой иронией — сейчас, когда ее брат, наконец, был в особняке, окруженном всем, что можно купить за деньги, и собирался пойти в одну из самых престижных школ вокруг, а мужчина, который сделал это возможным, был вампиром.

Она сидела на корточках возле кровати и держала его за руку. Что она будет делать? Хороший вопрос. Но только вопрос. Могла ли она забрать Джошуа и сбежать? Разве Эйдан позволит ей уйти? Она знала, в глубине души, что именно он позволил ей уйти, когда пытался ее накормить. Он был гораздо более силен, чем она могла предположить, и он скрывал свой полный потенциал от нее.

Алекс постаралась замедлить свое дыхание. У нее не было никаких родственников, чтобы забрать Джошуа. Не было никого, чтобы помочь ей. Бежать было некуда. Она наклонилась, чтобы поцеловать его макушку. Но, сразу же, почувствовала движение его крови. Она слышала, как она пульсировала через вены. Она стала интересоваться пульсом у него на шее. Она почувствовала запах свежей крови, и ее рот наполнился слюной. Александрия глубоко вдохнула, касаясь щекой шеи Джошуа.

Александрия почувствовала, как удлиняются ее клыки. С ужасом она отскочила от кровати, подальше от спящего ребенка. Она мгновенно достигла двери и выскочила прочь. Одной рукой зажимая рот, она побежала через дом вниз, в зал. Резко толкнув парадную дверь, Алекс вырвалась в темную ночь, которой теперь принадлежала.

Она бежала так быстро, как могла. Каждый шаг истощал ее силу, рыдания с силой сдавливали ее грудь. Туман был похож на тонкую мглу, звезды рассеялись по небу. Когда адреналин слегка утих, Александрия упала на землю возле забора.

Она была зла. О чем думала? Что она сможет забрать своего брата, и все станет так, как раньше? Джошуа теперь никогда не будет в безопасности с ней. Эйдан, в конце концов, возможно, сказал правду о Стефане. Голод царапал ее, расползаясь под кожей дикой потребностью. Ее пальцы сжали твердый железный прут забора, и она подумывала проткнуть им свое сердце. Она попробовала выдернуть его, но тот был хорошо зацементирован, а, слабая из-за нехватки крови, Алекс никогда не смогла бы его притянуть к себе.

Она закусила губу, чтобы успокоить себя и попытаться понять, что ей делать. Она никогда не подвергла бы опасности Джошуа. Она не могла возвращаться в дом. Александрия могла только помолиться, чтобы Мэри и Стефан вырастили его с любовью и защитили от безумной жизни Эйдана. Она не имела никакого желания делать больно любому человеческому существу. И у нее был только один выбор: она останется здесь, пока солнце не поднимется, и будет надеяться, что свет уничтожит ее.

— Это невозможно, Александрия. — Появился из мглы Эйдан. — Этого не случится. — Его лицо было решительной маской. — Ты так готова умереть, но не готова учиться жить…

Она сжимала прутья забора до тех пор, пока суставы ее пальцев не побелели.

— Убирайся прочь от меня. Я могу делать со своей жизнью все, что хочу. Это мое право, хотя не думаю, что ты знаешь что-то о загробной жизни.

Лениво пожав плечами, она встала на ноги. Элегантность была его второй натурой.

— Сейчас ты пытаешься спровоцировать меня. И я клянусь, что если ты продолжишь истерически орать, Александрия, то я не несу ответственности за то, что буду вынужден сделать. — Она еще сильнее ухватилась за прутья забора, на случай если, он попробует увести ее силой.

Эйдан мягко, без юмора, рассмеялся. Это был чисто мужской смех, легкая насмешка, которая посылала дрожь вдоль ее позвоночника.

— Не провоцируй меня слишком сильно, piccola. Я никогда не позволю тебе встретить рассвет. Это даже не обсуждается. Ты будешь учиться жить по-новому.

— Твое высокомерие просто убивает меня. Я ни за что не вернусь в дом. Ты не знаешь, что я почти сделала.

— Нет никаких тайн между нами. Ты почувствовала запах крови Джошуа, и твое тело соответствующе среагировало. Ты голодна. У тебя сильный голод и потребность в питании. И естественно, что ты среагировала на близость крови. Но ты бы никогда не прикоснулась к нему. Ты никогда не навредишь брату.

— Ты не знаешь этого. — Даже она не знала этого. Откуда тогда мог знать он? Она стала раскачиваться взад и вперед, а потом прижала голову к коленям, чтобы скрыть краску стыда.

— Это было не в первый раз. Это случилось уже дважды.

— Я все это знаю. Я нахожусь в твоем уме, в твоих мыслях. Я могу чувствовать твои эмоции. Голод, который ты испытываешь, естественен. Ты не можешь игнорировать желания своего тела. Но, Александрия, ты не смогла бы навредить ребенку. Любому ребенку, не только Джошуа. Этого нет в тебе.

— Я бы хотела поверить тебе.

Она выглядела настолько несчастной, что почти останавливалось сердце. Он ненавидел это, ужасное бремя замешательства и дезинформации, которое она несла. Она имела дело с мифами и легендами о вампирах до ужасного столкновения с реальной правдой и его талантами.

Его пальцы нежно прикоснулись к ее подбородку. Он поднял ее голову повыше, чтобы она смотрела ему в глаза.

— Я не могу лгать тебе, cara, ибо ты можешь касаться моих мыслей по собственному желанию. Соедини свой ум с моим и узнай, что я говорил правду. Нет никакой опасности для Джошуа. Я хищник по природе, Охотник, эффективная машина для убийств, я знаю эти твои мысли. И это правда… иногда. Но это не твой случай. Мы, мужчин Карпатцы, ответственны за защиту, здоровье и счастье своей Спутницы. Я темнота, стремящаяся к твоему свету. У тебя же есть доброта и сострадание. Сейчас ты Карпатка, и, как у любой женщины Карпатки, твоя истинная природа такова, что внутри у тебя море нежности. Нет никакой опасности для Джошуа.

Она хотела поверить ему. Было что-то в его чистом голосе, во взгляде его пристальных глаз, и это почти убедило ее. Более чем что-либо в своей жизни, она хотела поверить.

— Я не могу, — сказала она грустно.

— Я не могу потерять тебя. — Она наклонился, отсоединил ее пальцы от забора и поднял легко ее на руки. — Почему ты не позволяешь мне помочь тебе? Я знаю, что для тебя все это большое потрясение, но прислушайся к своему сердцу и разуму. Почему ты хотела спасти меня, если считаешь меня злом?

— Я не знаю. Я больше ничего не знаю, кроме того, что хочу, чтобы с Джошуа все было в порядке.

— А я хочу, чтобы все было в порядке с тобой.

— Я не могу быть с ним. Находясь близко, я чувствую голод. Это ужасно: вспоминать кровь, смотря на его пульс. — Она прижала руку к животу. — Это делает меня больной, вызывает страх, и я испугалась за него.

Его губы прикасались к ее волосам в легкой ласке.

— Позволь мне помочь тебе, Александрия. Я твой Спутник жизни. Это мое право и моя обязанность.

— Я не знаю, как ты это сделаешь.

Он почувствовал сопротивление, поднимающееся в ней. Она абсолютно безнадежно посмотрела на него. В глубине ее глаз не было ни капли доверия, только ужасное горе. Она не могла противостоять его силе и твердому решению.

— Позволь показать тебе… — Проговорил он мягко, в его голосе, низком, сильном и бархатистом, послышалось обольщение.