Темное золото

Глава 7

Ветер дул со стороны бухты. Волны бились о скалы. На небе сияли звезды. Ночь казалась такой красивой, будто пытаясь спрятать такое извращенное и сумасшедшее существо как nosferatu, нежить. Эйдан подставил лицо ветру и вдохнул, сканируя информацию ночного воздуха.

Вампир был высоко, пролагая путь от океана, в надежде, что брызги и морская соль скроют его запах. Подобно Эйдану, он был ранен, и кровавый след легко читался. Эйдан ослаб от потери крови. Клыки удлинились у него во рту, как только Охотник уловил манящий запах. Зараженная кровь была последней вещью, которую он захотел бы, но без свежей порции крови он мог умереть. Эйдан много лет назад дал обет, что никогда не коснется семьи, что работает на него, чего бы это ни стоило, и он намеревался сдержать это обещание. Александрия еще слишком слаба. Ее попытки спасти его подвергали девушку большой опасности. Она не имела ни малейшего представления о последствиях того, что может случиться с ними обоими, если он потеряет ее.

Он давно смирился со смертью, приветствуя рассвет, как неизбежное и необходимое явление для него. Но сейчас он не мог оставить свою жизнь, ведь счастье улыбнулось ему. Он боролся. Он, как минимум, сумел бы уберечь Александрию и Стефана от их собственной глупости. Охотник взял бы вампира с собой под лучи восходящего солнца, будь это единственным выбором.

Эйдан поднялся с земли, что усилило кровотечение из глубоких ран на бедре и лбу. Неиссякаемый поток стекал с его шеи по его плечу к руке и груди. Волны слабости накатывались на него, замутняя взор. Он прочистил глаза и отер кровь с руки, после чего моргнул, пытаясь сконцентрироваться. Эйдан терпеливо ждал, не имея другого выхода. Ему приходилось звать вампира к себе.

Большая туша, гримасничая, бросилась через проход на его голову, показывая маленькие острые зубы. Она зависла в нескольких ярдах над землей, надвигаясь в его направлении, гордо шествуя к нему.

— Иди, иди сюда, Рамон… Или мы будем играть в детские игры? Подойди ко мне по-мужски или никак. Я начинаю уставать от твоей глупости. — Эйдан говорил мягко, его голос принуждал и гипнотизировал. — В эту ночь твои уловки не помогут тебе. Если ты хочешь продолжить сражение, то здесь и сейчас. Ты не можешь победить. Ты знаешь это. Ты чувствуешь это. Ты пришел сюда умереть от моей руки. Да будет так. Встреть свою смерть по-мужски. — Его золотые глаза поймали свет звезд и запылали красным пламенем, замерцали словно рубины, точно кровь на его лице.

Туша задрожала и начала изменяться, превращаясь в ужасное существо с когтями и острым, как бритва, клювом. Существо двигалось боком, приближаясь к Эйдану и пряча свое лицо.

Эйдан оставался неподвижным словно статуя, вырезанная из камня. На его лице только мерцали глаза, горя смертельным решением.

Пристальный взгляд Охотника остановил существо, напугав его. Но положение снова изменилось, и нежить стала придавать себе новый облик — высокий худой бледный мужчина с холодными безжалостными глазами. Рамон осторожно оценивал Эйдана.

— Не думаю, что ты прав на этот раз, Эйдан. Ты серьезно ранен. Я сильнее и заберу женщину себе.

— Это невозможно, Рамон. Ты можешь продолжать кричать, как осел, но тебе все равно никто не поверит, даже ты сам. Иди ко мне и прими правосудие наших людей, ты знаешь, что должен сделать это. Ты совершил преступления против телесной неприкосновенности.

— У меня есть власть, а ты слабый дурак! Твоя жизнь была посвящена лживой цели. Кто те, за кого ты сражаешься, чтобы защитить от таких как я? Люди, которых ты оберегаешь, проткнули бы твое сердце, если бы знали о твоем существовании! Твои собственные люди принудили бы тебя к уединенному существованию, даже без почвы нашей родины, чтобы питать тебя. Они оставили бы тебя здесь, на этом месте. Присоединяйся ко мне, Эйдан. Я могу спасти тебя. Присоединяйся ко мне, и мы будем владеть этим городом. Ты не думаешь, что мы заслужили это? Мы можем иметь это все, богатство, женщины. Мы можем управлять здесь.

— У меня есть все, что я когда-либо хотел, мой старый друг. Иди ко мне, ибо ты знаешь, что должен. Я сделаю твою смерть быстрой и безболезненной. — Ему придется сделать это быстро. Время истекало. Его кровь капала на землю, а огромная сила быстро иссякала.

Вампир придвигался ближе, пытаясь сбить Эйдана иллюзией, направленной прямо в тело Карпатца. Эйдан все еще оставался неподвижным, а усеянные красными звездами золотые глаза ни на секунду не оставляли серое лицо Рамона.

Вампир начал первым. Вдруг, Эйдан почувствовал, что Александрия сливается с ним, отдавая свои силы, храбрость, веру в него, в его ум. Это был бесценный подарок, и Охотник использовал его со всей скоростью, на которую был способен. В последний момент он посторонился, его рука обвилась вокруг шеи вампира. Раздался щелчок, подобный кнуту. Голова отлетела в сторону, и Рамон начал выть, издавая высокий агонизирующий крик. Потом стих и он.

Сделав глубокий вдох, Эйдан завершил начатое, погружая руку прямо в худую грудь, пока не достиг пульсирующего сердца. Он вырвал его и отбросил далеко от вампира, быстро отступив, избегая брызг крови. Почти мгновенно его сила ушла, и Охотник пришел в себя уже сидя на земле, полностью беспомощный и открытый для любого нападения.

Она пришла из темноты. Сначала он уловил ее аромат. Хотя запах крови и заставлял его медленно сходить с ума, он не пытался использовать зараженную кровь вампира, чтобы вновь наполнить себя силой. Затем, вдруг, она появилась здесь, свежая и чистая, не тронутая злом. Охотник с ядовитой кровью на руках и смертью, окружающей его, не смел заглянуть в ее глаза и увидеть в них осуждение. Он не мог столкнуться с этим.

— Стефан! Скажи мне, что надо сделать.

Ее голос был музыкален и похож на ласковый утренний бриз. Было бы прекрасно умереть с этим голосом в уме и сердце. Но Эйдан не хотел ее смерти.

— Ты ничего не сможешь сделать. Уходи, Александрия. Ступай к Карпатам, как ты и обещала. — Ему было слишком трудно держать глаза открытыми. — Иди на мою родину, и будем считать, что этим ты мне помогла.

— О, замолчи! — Прикрикнула она, ужасаясь его внешнему виду. Она даже не взглянула на погибшего вампира. — Никто тебя не спрашивает, Эйдан. И даже не вздумай умереть. Я не позволю этому произойти, лучше крепись и помогай. Иди сюда, Стефан! Что я могу для него сделать? — Она уже осторожно ощупывала его бедро. Она никогда не видела столько крови. Это была красная река, впитывающаяся в землю. Алекс сосредоточилась на Эйдане, отводя пристальный взгляд от уродливого, валяющегося тела.

— Ему поможет твоя слюна, смешанная с землей — упаковочная смесь на ранах. — Быстро сказал Стефан, опускаясь на колени рядом с ними.

— Это так негигиенично! — Запротестовала она в ужасе.

— Не для Карпат. Сделай так, если хочешь его спасти. Твоя слюна содержит свертывающий агент. Быстрее, Александрия.

— Позаботься о телах, Стефан. — Скомандовал Эйдан, не открывая глаз. Он чувствовал, что уплывает из реального мира.

— Ты засыпаешь? — Заволновалась Александрия. Плевание было талантом больше Джошуа, чем ее, но она сделала все зависящее от нее. Она делала земляные лепешки, пока Стефан оттаскивал тело вампира к обочине дороги и, используя бензин, устраивал костер.

Зловоние заставило Александрию прикрыть рот. Она закрыла свое сознание для всего, но продолжала делать лепешки. У нее не было времени, чтобы разбираться, почему она хотела спасти Эйдана, почему это имело значение, но каждая ее частичка, каждая ее клеточка, сама душа кричала, что надо сделать именно так.

Эйдан был без сознания, пока Александрия тщательно обрабатывала глубокие раны и разрывы. Она знала, что он без сознания, хотя Эйдан был осведомлен о происходящем: она чувствовала его в своем сознании. Так или иначе, он замедлил свое сердце и дыхание, препятствуя потере крови, для того чтобы дать Алекс время закрыть раны смесью почвы и слюны. Его голод был точно живое существо, двигавшееся в теле с медленным и мучительным желанием. Это неустанно снедало его, девушка ощущала это через их связь. Он был отлично осведомлен о ее присутствии, чувствуя горячую кровь, столь близкую к нему. Зверь в нем присел перед решающим прыжком.

Стефан повернулся к ней.

— Ты должна поговорить с ним. Скажи ему, что он не может покинуть тебя. Оставить тебя одну, без него. Что ты не можешь без него жить.

— Еще чего! Он и так слишком самоуверен. Последнее, в чем я нуждаюсь, это глупая улыбка какого-то пьяного идиота. Он запомнит это надолго. И он такой эгоист, что поверит в это. — Даже говоря это, Алекс нежно откидывала его волосы, вытирая кровь с лица Эйдана.

Стефан нахмурился, но воздержался от высказывания своего времени.

— Ему нужна кровь, я дам ему ее. Ты должна доставить нас домой. Этот огонь скоро привлечет внимание властей, нужно уехать как можно скорее.

Эйдан сильно запротестовал, но только в ее уме. Она поняла — он слишком слаб, чтобы говорить это вслух.

«Это слишком опасно. Я могу убить его, поэтому не буду брать кровь у Стефана».

Она поверила ему. В его голосе слышалась правда, отдаваясь тревогой в сердце и душе, вызывая сильный протест.

— Нет, Стефан, повезешь ты. Эйдан отказывается принимать твою жертву, но, думаю, от меня примет. — Она снова ласково откинула волосы Эйдана.

«Это то, что ты хочешь? Мною можно пожертвовать, но не Стефаном. Не говори ничего, так надо. Просто делай все необходимое и не спорь со мной. А то я, возможно, передумаю». — Или потеряю храбрость, добавила она молча.

«Я не уверен, что это безопасно для тебя».

«Я согласна. Я уже говорила тебе, что потеряю немного. Эта жизнь действительно не для меня. Давай, Эйдан. Просто не делай мне больно, ладно?»

«Ни за что, cara», — уверил он ее. Стефан с Александрией дотащили его до машины.

Лицо Охотника посерело от боли, но он не издал ни звука, пока они устраивали его в машине, укладывая его голову к ней на колени.

— Пролитая кровь должна быть уничтожена, — проговорил он. Только Александрия смогла понять его снова. Он был так слаб, что еле слышно шептал.

— Он хочет, чтобы ты очистил место также и от крови, Стефан. — Ее сердце бешено колотилось. Да, все было именно так. Она была согласна умереть этой ночью, отдавая свою жизнь за этого мужчину. Алекс не знала, кем он был, за исключением одного: он самое отважное существо, которое она когда-либо встречала. Она не была уверена, что доверяет ему или, что он нравится ей, но в глубине души Алекс знала правду. Она знала, что это так.

Стефан мягко выругался.

— Нас могут заметить, если мы останемся надолго. — Проворчал он, принимаясь за работу и начиная очищать территорию от крови. Необходимо убрать все следы сражения Эйдана, но у них было очень мало времени для этого.

Александрия наклонила свою голову к Эйдану.

— Ты не можешь ждать. Сделай это сейчас. Но обещай мне, что позаботишься о Джошуа. Что эта безумная жизнь никогда не коснется его. Пообещай мне.

«Да, cara mia». — Голос в ее уме был слаб. Она знала, что осталось очень мало времени.

Она ощутила движение его руки. Его пальцы погладили тонкий изгиб ее шеи, послав дрожь трепета через позвоночник, начали расстегивать кнопки шелковой рубашки, открывая ее обнаженную кожу. Косточка его сустава мягко прикоснулась к ее груди, посылая языки пламени в кровь. Александрия расслабилась, выгибаясь таким образом, чтобы его теплое дыхание касалось пульса над стучащим сердцем. Прикосновение его зубов было нежным и эротичным, посылая по ее коже импульс жара, заставляя тело пылать от тяжелой незнакомой боли.

Алекс мягко застонала, и раскаленный добела жар взорвался в ней, когда его зубы прокололи ее кожу и вонзились глубже. Она укачивала его голову в своих объятьях, удовлетворенно проваливаясь в дрему, но продолжая предлагать себя ему. Это было так чувственно — знать и чувствовать, как ее кровь бежит по его венам, наполняя поврежденные клетки и ткани, согревая застывшие мышцы, возвращая ему жизнь.

Она чувствовала, как к нему возвращается сила, в то время как ее собственная вытекала из тела. Она была словно в тумане, придаваясь эротическим мечтам. А потом он появился у нее в уме, мягко, обольстительно шепча слова любви, слова, которые она никогда раньше не слышала, древние и красивые. Автомобиль двигался с такой тряской, что это добавляло ирреальности, заставляя забыть о времени.

Стефан подъехал на автомобиле к боковой двери и бегом отправился запереть тяжелые железные ворота позади них, взволнованно смотря на небо. Когда он вернулся, то испытал потрясение, поняв что ситуация на заднем сидение автомобиля коренным образом изменилась. Теперь Эйдан сидел весь покрытый кровью, но выглядел он намного лучше, а Александрия неподвижно лежала с серым лицом, словно мертвец. Она выглядела такой хрупкой и потерянной на руках у Эйдана, точно ребенок.

Стефан посмотрел вдаль. Он прожил много лет рядом с Эйданом, но все же увиденное им было слишком жестоким, чтобы он принял ее. В глубине души он знал, что Эйдан никогда не причинил бы вреда женщине. Видеть Алекс такой как сейчас, абсолютно неподвижной после проявленного мужества, было невыносимо.

— Вымой автомобиль, Стефан. Я буду под землей в течение для или двух. Тебе лично придется разобраться со всем, если вдруг приедет полиция. Ты должен защитить ребенка и Мэри от любых злоумышленников. Не забывай, никакое зло не сможет войти к нам в дом ночью, но вампиры могут использовать людей, чтобы навредить вам. — Стефан помог Эйдану выбраться из автомобиля, наблюдая, как тот направился к дому с Александрией, безвольно откинувшейся на его руках.

— Я знаю, что могут сделать они и их слуги, Эйдан. Я буду внимателен. — Грубо уверял он Охотника.

— Принеси кровь для меня в палату, а затем уходи и располагайся, как можно дальше. Не позволяй Мэри или ребенку быть рядом с моей комнатой. Это будет опасно для вас, пока я не восстановлю потерянный объем крови. — Кратко проговорил он, чувствуя, как сила тает. Александрия была миниатюрной женщиной. Он взял ровно столько, сколько мог, не подвергая ее опасности, а потом направил ее в глубокий сон своего рода, оберегая ее, пока он не будет в состоянии возместить ее потерю крови.

Он позволил Стефану помочь ему пройти через дом. Выбежала Мэри и вскрикнула, когда увидела его. Эйдан уловил шаги мальчика. Он покачал головой, предупреждая пристальным золотым взглядом.

— Уведите ребенка от меня. — Приказал он, пытаясь обуздать ненасытный голод.

Мэри остановилась на полпути, прижав одну руку к горлу. Эйдан был покрыт кровью и грязью, Александрия безжизненно лежала у него на руках. Охотник оставлял следы на паркете, начиная от самой двери. Глаза Эйдана пылали красным цветом, а зубы были оскалены, как у хищника.

— Мэри! — Крик Стефана подстегнул ее к действию. Она кинулась перехватывать Джошуа до того, как он увидит весь этот кошмар. Слезы струились вдоль ее лица, когда она поймала ребенка и побежала с ним по коридору в направлении лестницы.

Джошуа прикоснулся к ее мокрому от слез лицу.

— Не плачь, Мэри. Кто-то обидел тебя?

В попытке успокоится, она сделала усилие. Дом придется убрать до того, как мальчик спустится вниз, так что придется уложить его спать.

— Ничего страшного. Просто страшный сон. Тебе они никогда не снились?

— Александрия говорит, что нужно просто думать о приятном, о том, что тебе нравится, тогда будут сниться только хорошие сны. — Джошуа потерся своей щекой о нее. — Это всегда помогает, когда она со мной. Я помогу тебе так же, как делает она, и у тебя больше не будет плохих снов.

Мэри поймала себя на том, что успокаивается от чистоты и детской невинности Джошуа. Она сама вырастила троих детей, и Джошуа напоминал о них. Она прижала его к себе.

— Спасибо, Джошуа. Твоя сестра очень сильная женщина. Тебе повезло с ней. Она постаралась подавить рыдания. — А что ты делаешь в это время ночи не в кровати? Сейчас около четырех часов утра. Как тебе не стыдно, молодой человек?

— Я думал, что Александрия у себя в комнате, но ее не было. И я пошел поискать ее. — Его глаза отражали страх потерять сестру.

— Эйдану пришлось забрать ее в специальное место для лечения. Она ведь все еще больна, Джошуа. Так что нам придется подождать, пока он не поможет ей.

— С ней все будет хорошо? — Спросил он взволнованно.

— Конечно. Эйдан никогда не позволит чему-то плохому случиться с ней. Он будет оберегать ее. Ты же знаешь.

— А могу я поговорить с ней по телефону?

Мэри уложила его в кровать и натянула одеяло до самого подбородка.

— Не сейчас. Она спит, как положено и тебе. Я останусь с тобой, пока ты не заснешь.

Он улыбнулся сладкой ангельской улыбкой в ответ на излучаемое Мэри тепло.

— Тогда я могу помочь тебе с плохим сном.

Она пододвинула стул к кровати и стала прислушиваться к голосу ребенка, мягко обращающегося к Богу.

Стефан приобнял Эйдана за талию, чтобы поддержать его. Он сразу почувствовал беспокойство Эйдана от его прикосновения и знал, это из-за того, что он борется за контроль со своим зверем внутри.

Огромная сила Эйдана была исчерпана, его ненасытный голод, жажда крови была настолько сильна, что управляла каждым его шагом. Она заставляла скручиваться весь организм, заползая в сознание огненной змеей.

— Поторопись, Стефан, уходи сейчас же. — Проговорил он хрипло, пробуя оттолкнуть пожилого мужчину подальше.

— Я доведу тебя до палаты, Эйдан. — Твердо пообещал Стефан. — Ты не навредишь мне. У тебя на руках твоя женщина. Она твое спасение. Так или иначе, я уже не раз предлагал свою жизнь тебе. Если ты пожелаешь это, чтобы спасти себя и свою Александрию, то я не возражаю.

Эйдан заскрипел зубами, пытаясь обуздать звериные инстинкты. Желание выжить было огромным, потребность в прохладе и горячей крови все возрастала. Он пробовал не слушать биение сердца Стефана, отстраниться от сильного и ровного пульса, приливов крови через тело мужчины, стоящего рядом с ним.

И только в палате Стефан отпустил Эйдана и отошел на расстояние, понимая, что приносит боль Эйдану. Он прекрасно понимал, что Охотник никогда не навредит ему. Он доверял карпатцу гораздо больше, чем Эйдан доверял себе.

— Я принесу кровь, Эйдан.

Эйдан скупо кивнул и уложил безжизненное тело Александрии на кровать. Он присел рядом с ней, лаская ее волосы. Она пыталась спасти его, даже зная, что может умереть сама. Она охотно и свободно предложила свою жизнь ему. Их связь была намного сильнее, чем он думал. Алекс не пережала бы его смерть. Они были связаны на всю вечность, как истинные Спутники жизни. Он говорил древние слова, связывая их души вместе. Две половинки одно целого.

Он вздохнул и прилег рядом, проклиная чудовищную потребность в крови. Он не мог идти под землю, пока не примет средства к существованию. Он ждал, а демон внутри него ревел и бушевал, пока не почувствовал человека, мягко идущего сюда. Тяжелая дверь скрипнула, Стефан поставил несколько бутылок крови на пол, после чего ушел, оставляя Эйдана и его Спутницу жизни одних в палате.

Эйдан пересек комнату и обхватил рукой горлышко винной бутылки. Он быстро осушил ее содержимое и потянулся за следующей. Стефан принес пять полных бутылок, Эйдан выпил их целиком, но его тело все еще просило большего.

Благодаря появившейся силе после питания кровью, он отодвинул кровать одним движением руки и открыл потайную дверцу к прохладной и ждущей ниже земле. Потребовалась некоторая концентрация для того, чтобы открыть почву и освободить достаточно места для себя и Александрии. Поднимая ее на руки, он плавно переместился в защиту родной земли. Эйдан обнял Спутницу жизни и начал читать сложные древние слова, которые будут охранять вход в его усыпальницу. Люк закрылся, кровать встала на свое прежнее место. Он закрыл землю над ними и вокруг, замедлил свое сердце и легкие, чтобы почувствовать лечебные свойства земли на своих ранах. Его сердце ударило еще раз и замолчало, дыхание замерло, а затем все функции тела прекратились.

Стефан запер дверь в палату, зная, что могут пройти дни прежде, чем Эйдан снова появится. Когда Эйдан проснется, то сначала осмотрит Александрию, а потом направится искать пропитание. Все это время Стефан должен будет охранять дом, Мэри и маленького Джошуа.

Когда он нашел Мэри, та мыла пол. Она немедля повернулась к нему, в ее глазах стоял вопрос. Он нежно обнял супругу.

— Он будет жить, Мэри. Не волнуйся за него.

— А его женщина?

Стефан устало улыбнулся.

— Она удивляет меня. Она не хочет иметь ничего общего ни с нами, ни с ним, но все же спасла ему жизнь.

— Она спасет его. Но ты прав, Стефан, она не хочет оставаться здесь с нами. — Голос Мэри прозвучал грустно, а сердце наполнилось состраданием.

— Она еще не понимает, что с ней случилось. — Со вздохом сказал Стефан. — А правда такова, что я не хочу оказаться в поле ее зрения после того, как она поймет. Она не понимает разницу между Эйданом и вампирами. Она так грубо преобразована, что ее свобода ускользает с каждой минутой. Даже возможность побыть с Джошуа теперь для нее ограничена.

— Нам придется позаботиться о ней.

Стефан вдруг улыбнулся.

— Он сам позаботится о ней, и она останется с ним на всю жизнь. Современные американские женщины совершенно не похожи на тех, к которым он привык.

— Ты думаешь это смешно, Стефан? — Спросила наблюдательная Мэри.

— Точно. Эйдан никогда не понимал, как ты обводишь меня вокруг пальца, но скоро ему придется с этим познакомиться. — Он нежно поцеловал ее и похлопал по плечу. — Я сейчас помою автомобиль и дорогу, и мы будем ждать. — С усмешкой улыбнулся он.

Мэри рассмеялась, с любовью наблюдая, как он уходит в ночь.

Солнце стояло высоко в небе, рассеивая туман, а тот медленно таял над океаном. Мэри и Стефан отвели Джошуа к новой школе и ненадолго остановились, присматривая за мальчиком. Утренняя газета сообщала, что двое мужчин были найдены мертвыми, сгорели, борясь друг с другом. Предполагали, что один из мужчин случайно облил себя бензином и нечаянно поджег себя. Все было настолько обугленным, что определить отпечатки пальцев жертв представлялось невозможным.

Стефан избегал вопросов Мэри на эту тему, стараясь забыть, как закреплял руку Рамона вокруг канистры. Он не был уверен, что предусмотрел каждую деталь, и все еще испуган, что полиция постучит в их дверь.

Но тот человек, которого они увидели, возвращаясь домой, был отнюдь не из полиции. Это был Томас Ивен, одетый в дорогой итальянский костюм. Он нетерпеливо стучал в парадную дверь. В руках у него был большой букет из белых и красных роз. Пару роз он, поклонившись с самой очаровательной улыбкой, подарил Мэри.

— Я тут проезжал мимо и решил узнать, как себя чувствует Александрия. Подумал, что это было неплохой идеей, которая могла бы искупить мое грубое поведение на днях. Я волнуюсь за Александрию и надеюсь узнать что-то новое от Вас.

— Она была рада увидеть свой портфель. — Уклончиво ответила Мэри. — Александрия получила Ваше сообщение, и, я уверена, она свяжется с Вами, как только почувствует себя лучше.

— Я подумал, что цветы помогут поднять ей настроение. — С легкостью сказал Томас. Возможно, у него получиться справиться со слугами. Это получилось бы и в прошлый раз, если бы не появился владелец дома. — Может быть, я смогу увидеть ее? Всего лишь на мгновение.

Экономка даже не пошевелилась. За ее спиной стоял, наблюдая словно киллер, невозмутимый Стефан. Ивена отталкивал его характер. Он не может сделать ничего, чтобы привлечь этих людей. Ему нужно было настроить их в свою пользу, привлечь на свою сторону.

Мэри покачнула головой.

— Извините, мистер Ивен, но это невозможно. Мистер Сэвэдж оставил четкие инструкции, что Александрия должна строго следовать предписанию ее врача.

Томас кивнул.

— Я понимаю, что Вы должны были это сказать, но я действительно очень волнуюсь за нее. Я только загляну на минутку, посмотрю, как она, и все. И Вам даже не нужно говорить об этом мистеру Сэвэджу. Я не буду задерживаться надолго, всего один взгляд и все. — Он вытащил несколько двадцатидолларовых купюр из кармана и протянул им с надеждой.

Мэри в негодовании вспыхнула.

— Мистер Ивен! Вы хотите, чтобы я обманывала своего работодателя?

Он замотал головой:

— Нет, конечно, нет. Я только хотел дать Вам немного денег за незапланированное беспокойство.

— Александрия — это совсем не беспокойство, мистер Ивен. — Специально неправильно истолковала его Мэри. — Она часть нашей семьи. Мы считаем ее семьей, так же как и ее брата. Вы знаете ее брата? — Она отлично знала, что нет, и ее голос говорил об этом.

Томас Ивен был взбешен. Эта фурия открыто отказывалась подчиняться, насмехаясь над ним. Ему хотелось отправить ее куда-нибудь, желательно в холодное, мокрое и неудобное место. Вместо этого он снова улыбнулся, сжав зубы, и проговорил:

— Я не имел в виду, что Александрия доставляет вам беспокойство. Возможно, Вы плохо понимаете английский. Откуда Вы приехали? — Спросил он с легким интересом.

— Из Румынии. — Сообщила Мэри. — Но у меня нет никаких проблем с английским. Я живу здесь уже много лет. И мы считаем Сан-Франциско нашим домом.

— А мистер Сэвэдж тоже из Румынии? — Спросил он, чрезвычайно заинтересовавшись ответом. Возможно, он смог бы сбить с него спесь, выслав из страны вместе со слугами.

— Я не собираюсь обсуждать своего работодателя с незнакомцами, сэр. — Вежливо сообщила Мэри, сделав непроницаемое лицо.

Томас был уверен, что старая ведьма втайне смеется над ним. Он глубоко вдохнул. Хорошо, она и ее защитник оказались более серьезными врагами, чем он думал. Но у него есть высокопоставленные друзья, а они иностранцы.

— Я спросил только потому, что его произношение не такое, как у Вас. — Он хотел поговорить цивилизованно, а теперь желал оскорбить ее, но воздержался. Он мог и подождать, а потом отомстить. Ивен сделает так, что у них будет полный дом полиции и иммиграционной службы, приезжающие в любое время суток.

— Хорошо, извините, если не хотите помочь мне. Я всего лишь очень волнуюсь за Александрию. И если Вы отказываетесь позволить мне увидеть ее или поговорить по телефону, то у меня нет другого выхода, кроме как обратится в полицию и заявить о возможном похищении. — Он думал, что напугает их этим, но мужчина позади нее даже не моргнул. У Томаса невольно задумался, а нет ли у того огнестрельного оружия. Возможно, он был здесь главным. Тыльная сторона шеи начинала сильно чесаться.

— Делайте то, что считаете нужным, мистер Ивен. Я не могу ослушаться приказа. — Твердо сказала Мэри.

— Тогда, возможно, я могу лично поговорить с мистером Сэвэджэм? — Напряженно спросил он.

— Извините, мистер Ивен, но на данный момент это невозможно. Мистер Сэвэдж в отъезде, и с ним невозможно связаться.

— Как удобно для мистера Сэвэджа! — Вспылил Томас, начиная выходить из себя. — Тогда посмотрим, как ему понравится разговор с полицией. — Он развернулся с намерением уйти, надеясь, что его не подстрелят из дома. Его глаза начинали бегать, как всегда, когда он расстроен.

— Мистер Ивен? — Голос Мэри был так мягок и сладок, что почти успокаивал.

Он повернулся в триумфе. Наконец он сказал то, что испугало эту пару идиотов.

— Что? — Резко сказал он, показывая ей свое недовольство.

— Вы хотели оставить цветы для Александрии? Я прослежу за ними и затем, чтобы она получила их. Уверена, они обрадуют ее, когда она узнает, что они пришли от Вас. — Мэри старалась не смеяться над этим мужчиной. Он выглядел таким глупым, все в нем лопалось от сознания собственной важности, такой человек не мог запугать их. Она не хотела спровоцировать противоборство с полицией, но могла использовать цветы.

Ивен пихнул ей розы и унесся, никоим образом неуспокоенный слабой попыткой вернуть ему хорошее настроение. Эти иностранцы еще пожалеют, что встали поперек его дороги. Они, очевидно, не понимают, какой властью обладает мужчина, подобный ему.

Мэри взглянула на Стефана, и оба рассмеялись.

— Я знаю, что ты задумали, ты злая женщина. Хочешь использовать эти цветы, чтобы управлять Эйданом и вызвать у него бешеную ревность.

— Как мог ты подумать такую вещь, Стефан? — невинно сказала Мэри. — Я просто не люблю, когда такие красивые цветы пропадают впустую. Я поставлю их в холодильник, пока Александрия не проснется. Они принесут оживление в ее комнаты или, еще лучше, в гостиную.

Стефан легко поцеловал ее в щеку и ушел.

— Эйдану будет очень интересно в ближайшее время.

— Куда ты? Ты собираешься оставить меня здесь, чтобы иметь дела с властями. Этот мужчина собирается идти прямо в полицейское отделение, и они, вероятно, прислушаются к нему.

— Он обязательно разозлит их своими оскорбительными требованиями: Эйдан хорошо известен в местной полиции. Он всегда помогает им, и он осторожен, поддерживая хорошие отношения с ними. Я не думаю, что мистеру Ивену удастся осуществить многое из угроз, но хочу осмотреться вокруг и определить, все ли есть на месте для их официального визита, — успокоил ее Стефан.

— Мы всегда можем разрешить им поговорить с Джошуа, — предложила Мэри. Она всегда беспокоилась, когда Эйдан был настолько уязвим.

— До этого не дойдет, — уверил ее Стефан.