Телохранитель

8

Первые пятьдесят часов пролетели быстро. Я спал, изучал устройство корабля и знакомился с экипажем. Надо сказать, команда подобралась веселенькая.

Кроме свиноподобной капитанши и сексуально озабоченного Лестера, «Красный Торговец» имел на борту пилота-дезертира, повара по прозвищу Убивец и дотошного грузового мастера Крещенко. Еще было пятнадцать или двадцать андроидов — часть носили имена, а остальные различались по номерам. Самый примечательный из них, окрещенный Фантомом в честь персонажа «Фантома Оперы», как мне сказали, нуждался в полной электронной настройке. Я решил, что с ним лучше держать ухо востро.

Все это было интересно, но не помогло разобраться с моей работой. Работой в секции гидропоники — ферме. Производство падало, и, учитывая прожорливость капитанши, мне грозили крупные неприятности. Особенно после того, как капитанша надавила на Убивца, а он стал давить на меня.

Наконец после очередного столкновения с поваром, размахивающим огромным мясницким ножом, я удалился в свою каюту и сел перед компьютером. Курсор подмигнул мне, как электронный извращенец, хорошо знающий мою слабость и готовый ею воспользоваться. А все из-за того, что скопидомы-корпы оборудовали «Красный Торговец» персональными компьютерами с ручным управлением. Лишили меня, гаденыши, системы голосового распознавания, на которую я привык полагаться, и без нее мне хоть плачь.

Я вставил диск, нажал соответствующую клавишу и с тоской уставился на появившиеся знаки. Надо постараться, вдруг получится? Я впился глазами в экран. Нет, бесполезно. Письмена оставались бессмысленными, как всегда, отрезая меня от необходимой информации. Во мне кипела ярость.

Я грохнул кулаком по столу так, что клавиатура подскочила. Это нечестно, черт побери! Я должен был уметь читать, должен был понимать эти закорючки, иначе «Мишимуто Корпорейшн» никогда в жизни не завербовала бы меня. Черт, я же был офицером, а где ты видел неграмотных офицеров?!

Но кусок металла, отнявший у меня воспоминания, отнял и умение читать. И все, на что я остался способен, — это убивать людей.

Ярость утихла, и по щекам поползли слезы. Мне стало жалко себя. Я подумал о тех двоих, о которых говорил Бей. Интересно, что они чувствовали? Наверное, то же самое. Может, поэтому один из них покончил с собой, а вторая угодила в психушку? И что там с черепными пластинами? Совпадение? Одинаковые травмы одинаково лечились?

Или тут что-то другое?

От вопросов заболела голова. Я отбросил их и сосредоточил внимание на более насущной проблеме. Раз я не умею читать, значит, надо найти того, кто умеет, и от него узнать то, что мне нужно. Для таких случаев существует целый ряд приемов, что-нибудь да сработает. Конечно, ситуация требовала большого притворства, но уж не настолько, чтобы я не сумел выкрутиться.

Я вытащил диск, взглянул на часы и встал. Моя каюта, маленькая по сравнению с каютами постоянных членов экипажа, была все же удобна. Койка с пультом подвесного развлекательного комплекса, шкаф, вмещавший в десять раз больше одежды, чем у меня было, и рабочий стол-компьютер. Единственное, что осталось от предыдущего жильца, — это полупустая бутылка самогона, спрятанная под матрасом, и черный носок в одном из ящиков.

Я вышел в коридор и постучался к Саше. Времени хватало: ее смена начиналась только через час.

— Кто там? — спросил приглушенный стальным люком Сашин голос.

— Это я, Макс.

— Ты один?

Я огляделся. Лестера нигде не видно, коридор пуст.

— Ага.

Люк открылся. Саша высунула голову. Вместо бинта ее глаз закрывала черная повязка, придававшая девочке пиратский вид. А в сочетании с бюстгальтером и трусиками она напомнила мне самые экзотические стрип-шоу из тех, что я когда-либо видел. Приятно, конечно, что тебе доверяют, и все же меня это заело. Я почувствовал себя дядюшкой Максом, немного эксцентричным, но, в сущности, безвредным. Даже не подозревая, что обижает мое мужское самолюбие, Саша махнула рукой, чтобы я вошел.

— Привет, как дела? — поинтересовался я.

— Лестер — головная боль, но в остальном нормально. А у тебя?

— Да так, — небрежно ответил я, входя в образ. — Капитанша поперек горла стоит… а что еще новенького?

Саша кивнула.

— Я тебя понимаю. Меня саму уже тошнит от описей Крещенко. Держу пари, этому зануде снятся десятичные точки. А чем ты все-таки занимаешься?

Я пожал плечами.

— В том-то и дело. Я еще не начинал и капитанша рвет и мечет. Я уж не говорю об Убивце.

Саша натянула брюки. Я старательно пытался не замечать, какие у нее красивые ноги, но, боюсь, не получилось.

— Не начинал? Почему? — удивилась она.

Я показал диск, заблестевший в свете лампы.

— 1001100101111000011110. Мудреное дело. Мне бы не хотелось ошибиться

Саша понимающе кивнула ,будто я только и делал, что ошибался. Впрочем, так оно и было.

— Хочешь потренироваться? Нет проблем. Давай посмотрим.

Мое сердце победно забилось когда она вставила диск и нажала клавишу.

— С чего начнем?

— С начала, — быстро ответил я. И читай вслух. Я так лучше усваиваю.

Кивнув, Саша начала читать:

— Пищевая производственная система «Ньютралайф 4000» предназначена для использования на кораблях IV класса и рассчитана на двадцать человек экипажа и пассажиров. Необходимо снабжать систему достаточным количеством кислорода, воды и питательных веществ. Неисполнение этого требования снизит возможности системы по обеспечению потребителей сбалансированным питанием и аннулирует гарантии «Ньютралайф».

Она остановилась, немного помолчала, хмурясь, потом указала на экран.

— Что это за слово?

Я медленно покачал головой.

— Понятия не имею.

Саша подняла брови.

— Неужели? Ты не знаешь слова «и»?

Кровь бросилась к моим щекам. Я попробовал выкрутиться.

— Конечно, я знаю…

Девочка не дала договорить, остановила меня. Она смотрела так серьезно, как только может смотреть человек с черной повязкой на глазу.

— Признайся, Макс, ты не умеешь читать. Такое бывает при повреждениях мозга.

В ее голосе звучала печаль, будто она наконец приняла то, что знала с самого начала, но до сих пор ухитрялась игнорировать.

— Люди думают, что ты глупый, раз не умеешь читать.

Ее пальцы коснулись моей руки. Я поднял голову. Передо мной снова была милая Саша, та самая Саша, которая целовала мою щеку и бывала иногда такой чуткой.

— Ты далеко не глупый, Макс. С ограниченными возможностями, да, и временами странный, но далеко не глупый.

Комплимент показался мне довольно сомнительным, но я все же решил принять его. И сразу стало тепло, я почувствовал себя любимым и, черт возьми, почти нормальным человеком.

Саша посмотрела на часы.

— У меня есть около сорока пяти минут. Давай работать.

Она читала, я слушал и постепенно начинал понимать. Еще несколько занятий — и через два цикла, как раз перед той сменой, когда Убивец пообещал меня выбросить, я был готов к работе. Точнее, почти готов, так как безбрежное море разной технической информации как в одно ухо вошло, так из другого и вышло.

Но Саша объяснила, что пугаться нечего: к ферме прикреплены как минимум три андроида, и технические подробности — их забота. А моя роль — надзирать и обеспечивать «психоподкрепление», как это названо в диске инструкций, но что часто звучало и как «ласка». Итак, вооруженный новоприобретенными знаниями и исполненный самых лучших намерений, я отправился на ферму. Она располагалась в последней трети корабля и состояла из двух секций.

Первая напомнила мне револьвер. Девять цилиндров вращались вокруг центральной оси, но вместо патронов каждая камера содержала гидропоническую цистерну тридцати футов длиной. Вместо почвы — тяжелой и, следовательно, дорогой — в желобах была вода, смешанная с питательными веществами. Каждая цистерна имела защиту от радиации и собственную оросительную систему, а солнечный свет получала от наружных солнечных коллекторов.

Резервуары вращались, останавливаясь на два часа в каждой из девяти возможных позиций. К камере подъезжала подвижная платформа, чтобы мои помощники-роботы могли открыть патронник и заняться будничной работой, такой, как посев, прореживание и уборка урожая. И что это был за урожай!

Я прибыл на палубу обслуживания как раз в тот момент, когда андроиды снимали последний помидор размером с баскетбольный мяч. Один из роботов, агрегат весьма функционального вида с четырьмя ногами и тремя руками, увидел меня и посеменил навстречу. От датчиков до ножных буртиков он был покрыт разноцветными пятнами — следы работы по обслуживанию фермы и источник прозвища «Пикассо». Как большинство андроидов высшего порядка, Пикассо обладал способностью пополнять свою первоначальную программу через наработанный опыт, что отразилось на его речи.

— Эй, пижон, в чем дело?

— Меня назначили руководить фермой.

— Отлично! Наконец-то капитан послала сюда био. Овощи хороши, а вот живоформы куксятся. Мы болтаем с ними, сгребаем их дерьмо, но толку чуть. Пошли, провожу тебя во вторую секцию.

Я проследовал за роботом мимо открытого модуля. Два других андроида, поменьше — они доставали мне только до пояса — и похожие на пауков, были оснащены всевозможными высокоспециализированными датчиками, резцами и держателями. Пикассо представил:

— Этот, с наклейками по всему туловищу, известен как Декал, а второй предпочитает официальное название Агробот модель XII.

Декал, более дружелюбный, подкатил ко мне.

— Могу ли я иметь честь узнать ваше имя, сэр?

— Можешь звать меня Макс.

— Спасибо, мистер Макс. Ваш предшественник запрограммировал меня на производство большого количества алкоголя. После его смерти скопился излишек. Должен ли я производить еще или ждать, чтобы вы сначала потребили существующие запасы?

Я не смог сдержать улыбки.

— Мне не понадобится столько, сколько нужно было моему предшественнику. Сохрани то, что есть, но больше не производи.

Не знаю, способна ли машина радоваться, но эта казалась обрадованной, когда покатила на свое место. Пока мы шли ко второй секции, Пикассо объяснил:

— Ты устроил ему праздник. Управление перегонным кубом шло вразрез с его основным назначением и снижало эффективность, заложенную в технических условиях. В результате возник внутренний диссонанс, который приходилось разрешать. Да, ничто не беспокоит дроида больше, чем компенсирующие цели, а мы получаем их всю дорогу. Не в обиду будет сказано.

— Никаких обид, — заверил я дроида. — Люди обеспечивают друг друга компенсирующими целями каждый день.

Пятнистый датчик Пикассо повернулся в мою сторону.

— Неужели? Как странно. Ну, я так говорю остальным: «Раз им хватило ума изобрести нас, значит, они знают, что делают».

Я не был в этом уверен, но разубеждать его, естественно, не стал. Люк открылся, и мы вошли во вторую секцию. Хоть я и знал, чего ожидать, действительность удивила меня. В нос ударил резкий сладковатый запах животных испражнений. Я решил, что лучше дышать ртом. Живоформы, увидев нас, замычали, заблеяли, захрюкали и закудахтали. По обеим сторонам коридора стояли клетки, и в каждой находилась одна или несколько биологически сконструированных форм жизни. Первыми оказались коровы.

Как их далекие пра-пра-пра… родичи, коровы имели головы с глазами, ушами и ртами, но на этом сходство и кончалось. Шеи, когда-то длинные, стали короче и соединялись с прямоугольными телами, которые лежали в одинаковых ящиках из нержавеющей стали. Ноги были признаны ненужными и устранены вместе с хвостами и некоторыми внимательно отобранными костями. Все коровы выглядели одинаково, что неудивительно, ведь они были клонами. Живоформы создавались только ради одного: ради мяса. Мычание возросло до отчаянной напряженности. Девятнадцать пар огромных карих глаз уставились мне в лицо, умоляя о ласке.

Похоже, что-то непредвиденное случилось в ходе долгого процесса их создания. Каждое последующее поколение коров становилось не только чуточку умнее, но и эмоционально зависимее, и если раньше они людей просто терпели, то теперь уже не могли без них обходиться. Так же, как овцы, свиньи и куры.

И это была моя работа: регулярно посещать их и радовать. Без этого живоформы быстро теряли вес, причем мясо становилось жестче. Поэтому-то капитан и повар так бушевали.

— Ну, давай! — крикнул Пикассо через гвалт. — Погладь их.

Я немного трусил, поскольку никогда раньше не имел дела со скотом. Я протянул руку к ближайшей корове, и ее морда ткнулась в ладонь. Шерсть живоформы была короткой и жесткой, как проволока. Я провел рукой к макушке. Глаза коровы закрылись в экстазе, по пятнистому черно-белому телу пробежала дрожь, напомнив мне тот момент, когда Саша поцеловала меня.

Неужто корова чувствовала то же тепло, что тогда почувствовал я? Если да, то понятно, почему так важен контакт. Но ответа не было, и я продолжал гладить коровью голову. При мысли же об убийстве и тем более поедании живоформы мне стало нехорошо.

Дроидам чужды эмоции, но я готов поклясться, что в голосе Пикассо звучала тоска.

— Андроид может гладить их весь день напролет — и ни малейшего признака удовольствия. Но приходит человек, и они сходят с ума. Почему?

Я в последний раз погладил первую корову и перешел к следующей.

— Понятия не имею. Что-то вроде эволюционной связи?

— Возможно, — с сомнением произнес Пикассо. — Но все равно странно.

Время шло. Пикассо занялся сгребанием навоза. Я уже погладил половину коров и приближался к овцам, когда из динамика у меня над головой раздался голос капитана. Имелась и телекамера, но объектив закрывала изолента.

— Эй, Максон, ты там?

— Да, мадам.

— Будь я проклята. Наконец-то он занялся делом.

— Да, мадам.

— Ладно, тащи свою задницу на мостик. У нас неприятности.

Гул разочарованного мычания, блеяния, хрюканья и кудахтанья понесся по всему отсеку, когда я повернулся и пошел к люку.

— А что за неприятности?

— Скверные. Кажется, Лестер покусился на твою тощую подругу, а она пустила дротик через скудные остатки его мозгов.

— Так ему и надо.

Голос капитана вышел за мной через люк.

— Возможно… но это к делу не относится. Лестер был нашим механиком, и без него мы как без рук.

— Постойте-ка. Но ведь на корабле все дублируется. Я думал, Лестер — не исключение.

После долгого молчания капитан откашлялась.

— Ну, Лестеру полагался компетентный помощник, но мне не удалось никого подыскать на это место.

Я вспомнил длиннющие очереди безработных на «Старос-3» и понял, что капитан лжет. Жалкая бабенка использовала фиктивную личность, чтобы набить собственный карман. Но этого говорить не следовало.

— Вот невезуха.

— Именно, — согласилась капитанша. — Ну так тащи сюда свою задницу.

Я вошел в «святая святых» через четыре минуты. Просторная рубка была почти полностью автоматизированной. Рычаги ручного управления, которыми практически не пользовались, мягко светились, воздух шептал в кондиционере, на изогнутом экране висело почти неподвижное звездное поле. Вокруг похожего командного кресла капитана собрался весь экипаж: пилот Вильсон, сутулый, со впалыми щеками; Убивец в заляпанных кровью белых одеждах и Крещенко с тщательно выбритым лицом, лишенным всякого выражения. Капитан выглядела такой же, как обычно, — жирной.

Я увидел Сашу и торопливо подошел к ней. Одежда девочки была порвана, а на левом виске вздулась здоровенная шишка. Я не нашел ничего умнее, чем спросить:

— Ты в порядке?

«Ну надо ж быть таким тупым!» — сказал мне Сашин взгляд, а сама она ответила:

— Лучше некуда.

Но расширенный зрачок, сжатый рот и быстрое прерывистое дыхание говорили обратное. Я неуклюже обнял ее за плечи и обрадовался, что она не стала вырываться.

Капитан властно подняла руку. Ее кольца сверкнули.

— Что ж, раз хромоголовый был настолько любезен, чтобы присоединиться к нам, можем начинать.

Она вытащила карманный компьютер и прочла вслух:

— «В соответствии с Командным Уставом 6789.2 параграф три, в случае смерти члена экипажа на капитана возлагается обязанность проводить официальное дознание и предпринимать любые шаги, какие он или она сочтет необходимыми, вплоть до немедленного исполнения приговора. Рапорт о решении капитана плюс вещественные доказательства, если таковые имеются, должны быть сданы в ближайшем порту захода».

Капитан закрыла компьютер и убрала в карман. Поросячьи глазки взглянули на Сашу.

— Итак, сладкая, что случилось? И помни, мостиковая звукозапись включена, так что это навечно.

Почувствовав, как Саша пожимает плечами, я убрал руку.

— Лестер делал мне сексуальные предложения с того момента, как я поднялась на борт. Я отвергала их столько раз, что стала бояться за свою безопасность, и поэтому носила оружие.

— Которое я велела тебе не использовать? — сурово вопросила капитан.

— Верно, — спокойно признала Саша. — Но вы же и предостерегли меня насчет Лестера и сделали это в присутствии свидетеля.

Капитан об этом забыла и теперь нахмурилась.

— Продолжай.

Caшa медленно кивнула.

— Я встала как обычно, приняла душ, оделась и вышла в коридор. Я была на полпути к камбузу, когда из люка выскочил Лестер и ударил меня кулаком в висок. Я упала. Он дал мне пощечину, пригрозил убить и разорвать одежду. Я потянулась за пистолетом…

— Где был пистолет?

— В кобуре под левой рукой.

— Значит, Лестер его не видел?

— Не видел.

— Продолжай.

— Я потянулась за пистолетом, вытащила его и выстрелила Лестеру в лицо.

— И?

— И он упал. Мертвый.

Сурово кивнув, капитан обвела взглядом собравшихся.

— Вопросы есть?

Молчание.

— Хорошо. Исходя из того, что показания Саши Касад соответствуют вещественным доказательствам и частично подтверждаются камерой безопасности, находящейся вблизи места нападения, я заключаю, что смерть Лестера Коллингза — убийство, совершенное в целях самозащиты. Дознание окончено.

Она кивнула Вильсону, и тот нажал кнопку. Капитан улыбнулась и оглядела мостик.

— Порядок, запись выключена.

Мы с Сашей повернулись, чтобы уйти, но капитан остановила нас.

— Не так быстро, хромоголовый. Мы еще не решили проблему.

— Капитан имеет в виду Фантома, — услужливо подсказал Убивец, изучая свои жутко грязные ногти. — Мы должны найти его.

Я посмотрел на капитана.

— Зачем?

Она нахмурилась.

— Затем, что Фантом запрограммирован помогать техническому персоналу. Если не откажет главный двигатель и не случится ничего столь же катастрофического, у Фантома хватит знаний, чтобы довести нас до места назначения.

Я медленно кивнул.

— А-а.

Но Саша оказалась любознательнее.

— Зачем его искать? Включите внутреннюю связь и прикажите ему прийти.

Капитан потерла свои подбородки. Те заколыхались.

— Все не так-то просто, голуба… Фантом не любит людей.

Крещенко в первый раз за все время вступил в разговор.

— Мы полагаем, что Лестер злоупотреблял Андроидом Инженерной Поддержки, из-за этого робот и убегает.

Саша нахмурилась.

— Злоупотреблял?.. Как?

Экипаж переглянулся. Им было явно не по себе. Ответил Вильсон. Бас пилота прогремел на весь мостик.

— Лестер попытался модифицировать тело АИП, чтобы тот мог функционировать как половой суррогат. Но это лишь предположения, так как андроид не дает к себе приблизиться.

Конечно, полным-полно существовало сексоидов, но у них и программа была соответствующая. АИП же такой программы не имел, и попытки Лестера насадить роботу чуждую функцию свели беднягу с ума. Тут возникали интересные вопросы. Предположим, мы поймаем Фантома, но сможет ли он делать то, для чего предназначен? И почему с этим так долго тянули?

Думаю, не у меня одного появились подобные вопросы, но никто не захотел их задать. Потому что начать спрашивать значило бы усомниться в способности капитана выполнять ее работу и тем самым рисковать своими средствами к существованию. А это форменный идиотизм, когда человек двадцать только и ждут, чтобы занять твое место.

Поиски начались с носовой части. В дело были брошены весь экипаж «Торговца» и большинство ходячих корабельных роботов. План был прост: начать с носа, двигаться к корме и гнать Фантома перед собой. А после поимки устранить нанесенные Лестером повреждения и наладить андроида будет уже сравнительно просто. По крайней мере, все на это надеялись.

Я огляделся. Крещенко вооружился грузовой сеткой. Капитанша сжимала в одной руке бутерброд, в другой — шоковый пистолет. Убивец свернул из обычной веревки лассо и крутил его над головой. Вильсон распаковывал самодельное мачете, и только Саша выглядела скучающей.

— Хорошо, — провозгласила капитан с набитым ртом. — Пошли поймаем его. Но помните, если вы повредите маленького ублюдка, нам крышка.

Не самая вдохновляющая речь из тех, что мне доводилось слышать, но прямая и по существу. Мы разошлись и двинулись к корме, координируя свои передвижения по рации. Мы обыскали каждый коридор и переход, каждый отсек и каждую каюту, и чего только не нашли! Крыс, чучело попугая, грузовой контейнер, весь в пометках «срочный» и с датой поставки пятилетней давности, перегонный куб, принадлежащий моему предшественнику, и целый склад, набитый припасами, не внесенными Крещенко в опись и о которых капитан велела ему забыть, и много всего другого. Но не андроида.

Но в какие-то мгновения то один, то другой из поисковой группы видел впереди себя Фантома, убегающего к корме. Как ни велик «Красный Торговец», все же он не бесконечен, и исход был ясен. Мы нашли робота в шкафу с пневматическими грузовыми домкратами. Бедняга забился в угол, пытаясь слиться с остальным оборудованием. То, что Лестер сделал с его телом, само по себе было отвратительно, но искусственный интеллект андроида пострадал еще больше. Для его настройки потребовалось три смены электронной терапии. Получилось что-то дерганое, но в целом работоспособное и вполне нас устраивающее, если не думать о тех случаях, которые капитан назвала «капитальными катастрофами» и которых я по тупости своей и представить не мог.

После успешной ловли я вернулся к живоформам, закончил смену, приплелся в свою каюту и плюхнулся на койку. Сон захватил меня и бросил в бездну.

— О Мария, благодати полная, молись за нас, к Тебе прибегающих. Помоги мне, о Пресвятая Дева, проскочить это место…

Теперь пилот твердила свою молитву шепотом, как будто забастовщики могли услышать и покарать нас ракетой. Я ее понимал: мы подошли чертовски близко, а система обнаружения у забастовщиков была высшего класса. Неудивительно, ведь они украли ее оттуда же, откуда и «Мишимуго». Я похлопал пилота по плечу. От пота оно было скользким.

— Отлично работаешь, Лут. Еще немного, и все закончится.

Она принужденно кивнула, не сводя глаз с экрана. Там, между нами и исследовательской станцией, медленно кувыркался астероид. Идея заключалась в том, чтобы, обходя его, как можно дольше оставаться за ним. Ведь никто не будет стрелять в то, чего не видит, а сквозь сплошной камень не проникнуть даже лучшим детекторам.

Впрочем, все это были лишь предположения. Вполне возможно, что забастовщики окружили себя целым поясом удаленных станций слежения, а те уже били тревогу.

Я представил, как ракеты срываются с мест и, набирая скорость, несутся к нам. Лут успеет засечь их, успеет выкрикнуть слова, произнесенные столькими пилотами до нее, но погибнет через мгновение вместе со мной и всей командой.

Лут спасла меня от разыгравшегося воображения.

— Высота двадцать.

Я расстегнул ремни.

— Пора загружаться. Я буду с командой. Спасибо, что подбросила.

Это была бравада, столь любимая в корпусе, но пилот не приняла игры.

— У вашей команды будет шестьдесят секунд на развертывание.

Я кивнул, последний раз взглянул украдкой на ее соски и выплыл в коридор. Добравшись до грузового отсека, я отпер люк и залез внутрь. Старшина крикнула: «Смирно!», и оба отряда, как могли, выполнили команду. Но трудно говорить о выправке в боевом скафандре III класса, особенно с привязанным к нему запасным снаряжением и в условиях невесомости, когда все это снаряжение плавает рядом с тобой.

Я сказал «Вольно» и с помощью старшины влез в свой боевой скафандр. В отличие от общевойсковой модели, он имел более легкое вооружение, более тяжелую броню и сложный командно-контрольный блок. Скафандр сидел как влитой, пах складом, где я получил его месяц назад, и имел серводвигатель. Старшина со стуком прижала свой шлем к моему. Я увидел вблизи широко расставленные глаза, курносый нос и россыпь веснушек на щеках.

— Как дела, сэр? Все в порядке?

Я постарался не обращать внимания на запах.

— Все отлично, старшина. Лучше не бывает.

Она многозначительно ухмыльнулась.

— Жизнь — тяжелая штука, не правда ли, сэр? Но Бог затем и привел нас в корпус, чтобы сократить страдания.

Я засмеялся, зная, что именно этого от меня и ждут. Старшина боялась так же, как и все тридцать шесть мужчин и женщин нашей команды, повернувших ко мне шлемы. Я подумал о той до глупости восторженной чепухе, которую в свое время вываливали на меня офицеры, и решил не уподобляться им.

— Мы на последнем отрезке. Цель, расположение и задачи вы знаете. Вопросы есть?

Молчание.

— Хорошо. Тогда загружаемся в камеры.

Перебирая руками вдоль поручней, я добрался до кормы, остановился перед правой камерой катапультирования и оглянулся. Убедившись, что отряд выстроился сзади, я прыгнул в трубу и, отталкиваясь руками и ногами, протиснулся вперед. Отряд последовал за мной, и за последним человеком люк закрылся.

Старшина со своим отрядом сделала то же самое по левому борту. Затем — проверка герметизации. Она назвала тридцать восемь фамилий, получила тридцать восемь подтверждений и продула камеры.

Теперь мы были готовы вырваться с обоих бортов корабля и упасть, или, в данном случае, обрушиться на цель внизу. Конечно, Лут и остальные два корабля прикроют нас огнем, ракетами, металлическими опилками, чтобы помешать радарам, электронным контрмерам и всему прочему, что у них есть про запас, но если забастовщики знают, что мы на подходе, все это будет бесполезно. Да, главное — внезапность. Внезапность и самый непостоянный спутник — везение.

— Пять и отсчет.

Голос Лут звучал напряженно, но по-деловому. Она была лучше многих, с кем я сталкивался, но точно так же нервничала. Как ее винить? Пилоты разведки живут пять-шесть месяцев.

— Один и отсчет.

Я уставился на стальную стенку перед собой, пытаясь отрешиться от окружения. Когда начался десятисекундный отсчет, я даже обрадовался.

— Девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один…

Люк наверху, напротив такого же в фюзеляже корабля, отошел в сторону. Я напрягся, наблюдая, как открывается внутренний люк. Стена воздуха ударила в подошвы, и нас вытолкнуло наружу, как пули из ружья. У меня был лишь миг, чтобы сориентироваться, понять, что это засада, и почувствовать, как нацеленная лично на меня микроракета ударяет в грудь.

Говорят, мертвые не могут кричать, но я доказал, что это не так. И мне понадобился не один час, чтобы успокоиться, замедлить бешеное сердцебиение и снова заснуть.