Технобойня

Глава первая

– Почти дошли, – прошептал Илья, указывая на телевизионную вышку, видневшуюся в километре от них.

– Думаешь, там нет охраны? – Хумо потер висок рукояткой пистолета.

Раздался грузный смех полисмена, быстро разменявшийся хриплым кашлем.

– Лично я надеюсь, что там полно охранников. Считаю, что такой стратегический объект просто нельзя оставлять без должного присмотра. Если бы я руководил всем этим бардаком в городе, то послал на телестанцию не меньше трех-четырех десятков бойцов. Телевидение – ключ к слушателям и нужно этот ключ держать под особой охраной.

– Виктор прав, – поджал губы Илья, – мы не сможем пройти беспрепятственно. Нужно что-то придумать.

Нависла тишина, продлившаяся несколько минут. Илья думал о том, как незамеченными пройти к телекамерам. В его голове рождались совершенно фантастические идеи, способные уложить на лопатки любого деятеля науки, но ни одной из них не было возможности воспользоваться. Хумо думал о том, как бы наделать как можно меньше шума, ведь он четко знал: чем больше шума, тем больше подмоги прибудет. Он посмотрел на свой верный кинжал, подмигнувший ему огоньком отраженного света фонаря. Полисмен, будучи человеком в прошлом военным, смотрел на ситуацию, как на штурм крепости в минимальном составе, а если быть реалистом, то в составе равном почти нулю. Он не знал, что умеют его напарники и, как поведут себя, видя гранату, летящую в их сторону. Он и сам понимал, что психика человека – довольно тонкая штука и нащупать все ее ниточки за несколько часов не удастся. Но Виктор был твердо уверен, что раз уж эти ребята не побоялись взяться за оружие, не зная исхода своих замыслов, то им можно доверять на все сто, потому что они борются за свои жизни и жизни всех людей в этом городе.

Он вспоминал годы жизни в долгих командировках Закавказья, где жизнь сводилась лишь к тому, чтобы просто остаться в живых после ночного сна или не подорваться на мине при обходе территории. Штурм городов и вражеских укреплений были знакомы ему не меньше, чем назначение номерных радиостанций. Конечно же, он знал, что лучшими боевыми плечами будут Саша и Антон, но Виктор понимал, что они понадобятся Роману. Виктор не мог тянуть одеяло на себя.

Прикрыв глаза ладонью, он представлял план действий, но ничего не приходило на ум. Ему было приятно осознавать, что он снова кому-то нужен, что он может что-то изменить. Подводить своих новых друзей он не собирался. Виктор достал из рюкзака бинокль и начал выглядывать позиции врагов. С огорчением для себя, он отметил, что никаких охранных отрядов рядом с высотным зданием телестанции нет. Это говорило о том, что или солдаты обосновались внутри здания, или они находятся и внутри здания и снаружи, причем те, кто снаружи хорошо прячутся. Других вариантов у бывалого боевого офицера не было.

Илья что-то хотел сказать, но Виктор приподнял указательный палец вверх, и вновь тишина раскинула свои объятия.

– Как тут включить тепловизор. С такой моделью я сталкиваюсь впервые, – жалобным тоном проскрипел полисмен.

– Зачем? Что ты хочешь увидеть там? Людей там нет? – Хумо недовольно махнул рукой. – А роботы используют технологии подавляющие тепловые шумы.

– Ты так уверен? Включи! – Он повысил голос. Виктор не любил когда его держали за дурака и считал, что достоин уважения.

Хумо немного поколдовал с биноклем.

Теперь полисмен увидел все что хотел. Солдаты хорошо прятались за стенами зданий, в автомобилях и канавах. Их желтовато-красные силуэты о чем-то весело переговаривались, они не знали, что их ждет через несколько минут. Офицер понимал, что всю полицию используют для охраны телевидения и других зданий, полезных для города. От мысли о том, что придется убивать людей ему стало не по себе. Если бы ему сказали, что его будут посещать мысли о трудности убийства человека, то он бы никогда не поверил этим словам. Не этого врага он ожидал увидеть здесь! Он был готов вырывать электронные сердца роботов хоть голыми руками, но смерть человека – для него отныне табу, которое он не мог переосмыслить.

– Есть холостые патроны? – не оборачиваясь, обратился офицер к Хумо. – То есть не холостые, а снотворное.

– Что за шутки? Для чего мне снотворное? Я пришел сюда завоевывать победу, а не из палки холостыми стрелять, – усмехнулся Хумо.

– Не спеши, Костя. Дай объясниться Виктору, – ворвался в спор Илья.

– Там не меньше двадцати человек и они, как и мы хотят жить. Единственное различие между нами и ими – это то, что мы знаем правду, а они нет. Я уверен, что с большинством этих молодых парней, сидящих там, я знаком. Среди них нет плохих, они лишь выполняют приказ. В их головах стоит чип, который принуждает их делать все, что будет сказано.

– Снотворного у меня нет. Прости, но о полиции я думал в последнюю очередь.

– А что у нас есть?

– Маски противогазные с определителем работы сердца. Они помогают узнавать – робот пред тобой или нет. – Хумо криво улыбнулся. – Пистолеты, автоматы с бронебойными патронами, газовые баллоны для дымовой завесы и одна штурмовая снайперская винтовка, выстреливающая энергетическими пучками. На счет этих костюмов могу кое-что сказать. В них мы не видимы для роботов, они не пропускают инфракрасное излучение.

– Пучками? – приподнял брови офицер. – Тут поподробнее.

– Проще говоря, бьет мощными ударами тока.

– Разряды регулируются?

Хумо кивнул. Виктор широко улыбнулся, решив, что одной ногой он уже у финишной прямой.

– Какой ток может убить человека? – взволнованно прошептал полисмен.

– От пятидесяти миллиампер до двухста в отдельных случаях.

Хумо начал догадываться о чем думает напарник. В его глазах синем пламенем полыхал штандарт полицейского отряда.

– Настрой на сорок, думаю, этого будет достаточно, чтобы каждый из них остался жив и не пострадал.

– У некоторых из них может начаться фибриляция сердца.

– Не беспокойся. У них крепкие тела, полно одежды и металлических вставок. Главное не стрелять в область сердца и все. Хорошо стреляешь?

Хумо мелко кивнул и начал удобно занимать позицию снайпера. Илья вскинул рюкзак на плечо и, передернув затвор пистолета, почти ползком последовал вслед за ускользающим в ночной тиши Виктором. Он видел уверенного в себе воина, стремящегося в бой. Для него, как и для множества в древности павших воинов главное – умереть на поле боя, а не в постели во время сна. Илья посчитал, что ему крайне повезло познакомиться с этими людьми и вступиться в бой за город.

Они старались двигаться вдоль стен и ограждений. Колени болезненно шкрябали по асфальту, изнашивая кожу до крови. Ссадинами покрывались и локти, столь же активно участвовавшие в передвижении. Дышать в маске оказалось достаточно тяжело. Стекла постоянно запотевали, превращая ночной ландшафт в нечто схожее с туманными пейзажами болот. Но вместо болот здесь был твердый асфальт, бесплодная почва и мертвые, бездушные камни, часто впивавшиеся в конечности и кусавшие их до крови. Ни деревца, ни куста встретить в этом городе не удавалось. Каменная пустыня, да и только!

Виктор сквозь туман наблюдал за красноватыми фигурками тщетно ловивших себя на мысли, что их сил будет достаточно, чтобы остановить врага. Вот они, враги: двое на подходе, третий сквозь увеличительное стекло снайперского прицела наблюдает за их телодвижениями.

Вокруг толпились дома, а по дорогам изредка проезжали патрульные машины. Один из солдат решил, что пройтись по территории будет нелишним. Это был парень лет двадцати пяти с большими темно-зелеными глазами. Из-под каски торчали зализанные назад светлые волосы. Он осторожно озирался по сторонам, боясь скорого нападения. В его глазах застыло непонимание, он с уверенностью мог убить любого в этот момент, но не знал почему. А причина скрывалась в ухе и заключалась лишь в одном фильтре, в который и попытался выстрелить Хумо.

Пучок небесно-голубого цвета стремительно пронесся над головой полисмена и ударил солдата точно в ухо. Парень словно кривляясь, вскинул голову вверх. Несколько раз рука, будто сигналя друзьям, поднялась. Еще несколько секунд он постоял, а затем упал и начал корчиться в судорогах, продолжавшихся полминуты. После этого его организм не выдержал нагрузки и просто отключился – парень потерял сознание. Первый выстрел оказался удачным и Хумо, находясь за пятьсот метров, это сразу понял. Его зоркий глаз и твердая рука стояли на страже, не подпуская врагов близко.

Виктор и Илья двинулись дальше. Подбираясь все ближе к «осиному гнезду», они начинали слышать все больше разговоров солдат между собой. Защитники боялись. Они знали, что сорняки могу придти сюда несколькими сотнями, и тогда уже эта битва превратится в нелепое побоище.

– Нас всего лишь восемнадцать, плюс те трое, что стоят наверху… – говорил один из солдат напарнику. – Что мы сможем сделать против вооруженной армии?

Его высокий, почти детский голосок дрожал от страха.

– Ты думаешь, что кому-то действительно нужна телестанция? – пробормотал второй. Он усмехнулся и взял друга за плечо. – Все, что им нужно – перебить побольше богатых, захватить город и диктовать свои условия всем, кто до этого был не согласен.

– Мне не важно, что они хотят жить достойно, – шепеляво произнес третий.

– А ты слышал, что они сделали с ребятами на границе районов? Они… – вновь послышался дрожащий голос паренька.

– Те ребята заслуживали такой участи. Ты видел, как они обращались с сорняками. Какой бы я не был нелюдь, но они по сравнению со мной – бесы! Как-то раз они при мне почти до смерти…

– Заткнись! Не хочу слушать твои бредни. Эти ребята были нашими коллегами и все, что произошло с ними, может произойти и с нами.

– Я буду стрелять в каждого, кто подойдет ближе, чем на пятьдесят метров… – прошепелявил солдат.

К своему несчастью, он не знал, что двое повстанцев сидят с противоположной стороны стены и слушают этот разговор. Полисмен подал знак Косте и еще трое слегли, одержимые судорогами. У одного из них кровь тонкой струйкой потекла из уха.

– Хорошая новость, босс. Приборы дают сбой, – иронично прошептал Виктор.

– Все бы так гладко шло, – отозвался Илья.

Выстрел, еще и еще, пока место перед зданием телестанции не стало похожим на последствия Октоберфеста. Вместо пьяных лежали в лужах пены и мочи часовые.

Виктор остановился у двери, тщательно осмотрел внутренности первого этажа на наличие датчиков движения и каких-либо излучений. Проход был чист. Спустя минуту подоспел Хумо. На его лице торжественно сияла улыбка победителя. Он несколько раз встряхнул винтовкой над головой, показывая, что еще и не на такое способен – был бы только враг.

– Эта идея не могла мне и в голову придти. Виктор, ты гений!

– Не спеши хвалить, ведь мы не знаем, что нас ждет на этажах. В разговорах солдаты упомянули троих наверху здания. Похоже, что они не из их отряда и сдается мне, что это не те млекопитающие, что ходят прямо. Роботы! Однозначно. – Говорил он спокойно, одновременно вслушиваясь в посторонние шумы.

– Нужно разделиться, – предложил Илья. – Так мы сможем быстрее найти нужный этаж.

– Так мы станем легкой добычей для изощренного охотника, который нас явно поджидает. Не думайте, что они не держали связь с этими часовыми. А раз нет ответа, значит враг уже рядом. Продолжаем идти вместе. Приготовьте оружие и запасы сил. Эти десятки этажей нам придется пройти пешком.

Они заглядывали в каждую комнату, в каждый уголок, чтобы не почувствовать выстрела в спину. Аккуратность и тщательность подхода полисмена немного поражала Хумо. Он был в не себя от переполнявших его эмоций. Роман оказался прав, что предложил оживить этого человека. Несмотря на его высокий «металлический процент» мозги у этого человека остались из тех же органических тканей.

Странным показалось сразу, что ни в одной комнате не было ровным счетом ничего. Они прошли уже четвертый этаж, а кабинеты телестанции оставались педантично очищенными даже от мебели. Виктор не находил этому ответа. Все, что он мог предположить это, что всю аппаратуру вывезли незадолго до их прихода. Но почему нет мебели? Этот вопрос волновал его не меньше.

– Неужели съехали? – задался вопросом Илья.

– Исключено. Глупо было бы растрачивать боевой потенциал для защиты пустышки. Двигаемся дальше.

Достигнув шестого этажа, они впали в ступор. Они увидели, что здание закончилось. Шестой этаж был последним.

– Не может быть! – Тряс головой Хумо. – Этого не может быть, ведь снаружи видно, что в нем не меньше ста этажей. Это просто бред какой-то.

Илья осматривал стены, решая вопрос, как это все понимать. Плавно в голове, словно кит из пучины морской, всплыл фрагмент из памяти. Он вспомнил здание, что показывал им агент фирмы Николай. Илья понял одну вещь, которая не выходила из его головы долгое время: «Они знают все о нас. Они знали, что существуют подобные технологии. Возможно, даже, что они их и изобрели».

– Я знаю ответ, – гордо приподняв подбородок, сказал Илья.

Хумо вопрошающе взглянул на друга. Илья самодовольно озирался по сторонам. Странная кривая улыбка придавала его лицу необычное выражение.

– Это голограмма. Я встречался с такой штукой в фирме, благодаря которой я повстречался с тобой, Хумо.

– Занятно, но таких голограмм не существует, уж мне-то поверь.

– Нужно найти рубильник, отключающий питание. Так мы сможем нейтрализовать этот образ.

Хумо был не доволен и погрозил пальцем Илье.

– Только не долго. Время бесценно.

Они рванули с места. Илья попросил поискать рубильник на этажах, а сам побежал вниз, считая, что именно там он и находится.

С грохотом пролетая над шершавыми ступеньками, Илья думал о собственной пользе в этом необычном путешествии. Он слышал шум бегающих друзей сверху. Илья спустился вниз. Свет диодных лам слегка отражался от стеклянной поверхности противогаза и слепил. Тщательно исследовав территорию первого этажа, он обратил внимание на широкое зеркало находившееся в углу комнаты. Илья осторожно подошел и взглянул на себя. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это.

Силясь оставить право жить без надзора роботов, люди не заметили, как сами превратились в подобие роботов. Бесчувственные, безнравственные и лишенные более других целей, кроме изощренного самоудовлетворения, они с каждый годом лишались права носить имя «человек». Костюмы, скрывавшие тело, маски из-под которых не было видно лица, лишали личности.

Илья в ярости сжал кулак и ударил по гладкой поверхности зеркала. Маленькие, большие, острые и не очень осколки устремились на пол. Услышав шум, друзья, приготовившись к битве, вбежали в холл. В углу, у разбитого зеркала, стоял Илья. В его глазах читалось бешенство, доведенное до крайности. О чем он думал и, что произошло для них оставалось загадкой.

– Что случилось? – прошептал Хумо.

Илья скрыл от друзей правду своих мыслей.

– Ищу рубильник, – бесстрашно высказался он и продолжил осматривать помещение.

Спустя несколько минут послышался обрадованный голос полисмена.

– Нашел!

Раздался пронизывающий пространство скрежет металла. Погас свет и все, что можно было видеть без маски, погрузилось во мрак. Хумо щелкнул переключателем на шлеме и окружающая обстановка вскипела сине-красными образами. Друзей не было видно, их костюмы не давали возможности выскользнуть ни единой частице инфракрасного излучения. Лишь едва видимые синеватые образы давали возможность различить их.

– Спускаемся вниз, – скомандовал Хумо.

Илья приготовил пистолет. Каждая ступенька отдавалась десятками ударов сердца. Они не знали, что ожидает их в нижних этажах здания. Пугающая тишина испытывала нервы, пытаясь свести с ума без того напряженных бойцов. Любые шорохи казались предательским дыханием врага. Лишь опытный боец, сваренный в горниле тяжелых боев и утрат, Виктор, не мог позволить себе такой роскоши, как страх. Он озирался на друзей, в душе высмеивая их внутренние опасения. Если бы не маски, то на их лицах бы ежесекундно менялись эмоции, предательски выдавая их.

Неожиданно послышался разговор двух людей. Он оказался настолько громкий, что Илья в испуге подскочил и едва не нажал на курок. Тяжело сглотнув подкативший горьковатый комок, он прислушался к голосам. Мужчина и женщина о чем-то беседовали. Их разговор напоминал телемост.

– Здравствуйте, уважаемые телезрители. У нас на связи наш специальный корреспондент Анастасия Холоднова. Сейчас она находится в самой гуще событий… Анастасия, здравствуйте, что сейчас происходит на улицах города, – нетерпеливым и одновременно взволнованным голосом говорил ведущий новостей.

– Здравствуйте, Алексей. Улицы города заполнены обезумевшими горожанами. Вы можете видеть, как за моей спиной происходит подготовка военный сил города. Все силы брошены на защиту мирных жителей и их собственности. По неподтвержденным данным нам стало известно, что предводитель района сорняков Седов, перешел границу районов и сейчас направляется сюда. Именно здесь развернется театр боевых действий…

– Настя, простите, что перебиваю, но скажите, на каком уровне находится подготовка защитников города? На какое оружие мы можем рассчитывать в пользу своей защиты, – запинаясь, сказал ведущий. Его голос был натянут и встревожен. По-видимому, это был обычный человек не знавший, что действительно творится на территории города.

– Всей техники нам увидеть не удалось. Позади меня стоит «живой» щит, за пределы которого нас просто не пускают. Мы можем наблюдать лишь, как оставшиеся немногочисленные горожане бегут из своих домов.

– Спасибо, Анастасия, мы будем держать с вами связь…

На этих словах Виктор встал в полный рост и, поднеся автомат к плечу, сказал:

– Седов напал на город. Это даст нам возможность незамеченными пробраться в Формалиновую комнату и помочь горожанам. Радует, что моя физиономия знакома каждому полисмену города. Увидев меня на Больших экранах, они задумаются о правдивости минувших новостей.

Ни секунды не выжидая, он рванулся за угол, где его ожидали несколько бойцов с оружием в руках. Бой предстоял три на три. Три экземпляра человека разумного против трех непоколебимых боевых роботов. Один из роботов молниеносно вскинул оружие и метнул в сторону противников голубоватый луч плазмы. Хумо еще никогда не приходилось видеть ничего подобного. Стена, попавшая под обстрел, тотчас же покрылась инеем и заскрипела, словно великан наступил на своды здания.

– Это что еще такое? – в беспамятстве воскликнул Илья.

– Боюсь, что бой лоб в лоб удачи не даст, – прокричал Хумо и взглянул на Виктора.

Он, спрятавшись за стену, наблюдал, как несмолкаемые струи голубоватой плазмы пролетали мимо них или же вмораживаясь, врезались в стены. Плечо Виктора с каждым разом все больше немело. Угол ежесекундно покрывался слоем льда кристальной чистоты. Температура в комнате начала быстро падать. Пар, исходивший изо рта, напомнил далекие годы, когда зима еще посещала черту города. Легкая дрожь пробежалась по спине Ильи.

Полисмен оглядел помещение и увидел, что несколько десятков журналистов, боясь за свои жизни, прячутся за опрокинутыми столами и стульями, словно за баррикадами. Ветеран не выдержал бездействия и, откинув автомат за угол, несколько раз выстрелил. Бесшумные комочки плазмы разменялись оглушающим громом автоматной очереди. Послышался треск ломающейся мебели и отлетающих от нее щепок. Звук разлетающегося стекла сменился приглушенным звуком прогнувшегося металла. Виктор понял, что смог попасть в неуязвимую цель, которая то и дело приближалась мелкими, но, безусловно уверенными шагами.

В комнате становилось все холоднее. Илья видел, как изо рта вылетают клубы пара, а кожа покрывается гуськом. Он не понимал – находится ли он в смятении или же на пороге перехода мальчика в воины. Словно в замедленном действии он наблюдал за тем, как бесстрашный полисмен то и дело успевает менять автоматные рожки. Решив действовать, Илья потянулся к магнитной бомбе. Тяжелый рюкзак, тянувший спину, грузно спал с плеч. Едва почувствовав угловатую поверхность магниток, Илья вытащил несколько штук и приготовился их швырнуть в сторону врагов.

– Не смей этого делать! – с ужасом воскликнул Хумо. – Всей технике придет конец!

Илья безмолвно выругался, понимая, что Хумо прав.

Роботы находились в неплохом положении. Беспрепятственно стреляя, они могли не бояться секретных разработок Братьев Гилеля. Три автоматных дула, накаляясь до красна, изрыгали смертоносные для человека пули, но безопасные, как комариные укусы, для роботов.

– Почему эти патроны их не берут? – пытался перекричать выстрелы Виктор.

Хумо же сделал вид, что не слышит. На самом же деле, он сам для себя понял, что «Дыра» не была готова к битве за город. Как это не прискорбно заметить, но человеческий ум уступил находчивости искусственного интеллекта.

Автоматные магазины заканчивались. То ли играя с «блудными сыновьями», то ли просто чего-то, выжидая, роботы остановились. Один из них, не скрывая излишней иронии, произнес:

– Хватит стрелять! Победа за нами. Вы и без того знаете, что проиграли.

Хумо, не выдержав насмешки, бесстрашно выступил из-за стены и сделал несколько шагов вперед. На его лице читалось безразличие и ненависть. Слезы скупо лились из глаз, а губы безудержно дрожали. Он держал в руках автомат, щедро умытый потом и лишенный магазина. Руки подрагивали в странном ритме, а дыхание полное безумия каждую секунду вздымало грудь. Хумо швырнул автомат в сторону и огляделся. Смазливые рожицы роботов немного исказились в безумной гримасе. Их грим и одежда изорвались в клочья, а металлическая начинка все также безмятежно хранилась под броней. Стена позади них была похожа скорее на побитый временем дуршлаг, чем на кирпичную кладку. Позади нее через отверстия были видны огни города, так ярко горевшие в этот момент. Несколько мониторов были «изрезаны» струями пуль в щепки. На оставшихся нескольких десятках мониторов виднелись изображения улиц. Картинки были настолько четкими, что было видно, как ведутся перестрелки с подоспевшими отрядами Седова. «Ох, уж этот Седов, – подумал Хумо. – Никогда бы не подумал, что буду рад тебя видеть». В углу, сжавшись в бесформенные комочки, находились запуганные журналисты. Их взгляды испуганно сверлили пол, боясь перекинуться повстанцам в лицо. Никто из них не видел, что их защитники больше не похожи на людей. Искусственная кожа лоскутами, словно тряпка, болталась из стороны в сторону. Вместо мышц виднелась непонятная ткань схожая с губкой. На лице были видны проблески металлической начинки. Защитники, лишенные плоти и крови стояли на месте, даже не думая отступать.

– Посмотрите же на них! – что было мочи, закричал Хумо. – Они же не люди! Городом правят роботы. Посмотрите на них!

Но взгляд никто не поднял. Окутавший страх сковал мышцы и невольно лишил их на время разума. Хумо повторил свои слова еще и еще, но ответа не последовало. Он понимал, что Виктору бы уже пора приступить к выполнению плана. Он словно древний жрец вскинул руки вверх, давая начало действию.

Расслабленные роботы, наделенные всеми человеческими достоинствами и лишенные недостатков, заметили слишком поздно, как бывший полисмен, выкатившись из-за угла «облил» каждого из них невероятно мощной струей электрического тока. Попав одному из роботов в лицо, дуга прожгла и разложила кевларовую поверхность тела. Другой лишился нижней части тела, а третий был изрезан на несколько частей. Эта странная груда пытающихся двигаться «предметов» смотрелась забавно и теперь вызывала лишь улыбку и ироничный смех. Виктор подошел к противникам – если их можно было в тот момент так называть – и добавил «жару». Бесформенная куча вперемешку с расплавленными внутренними деталями лежала на догорающем ковре. Лицо Хумо озарила ослепительная улыбка победителя. Он осторожно перешагнул через груду и отправился к мониторам. Виктор и Илья последовали за ним.

– Кто-нибудь из вас, подключите меня к уличным экранам города, – обратился Виктор к журналистам понемногу начавшим приходить в себя. Никто из них не отвечал. Иногда кто-то незаметно мог фыркнуть, но не более. – Повторяю еще раз: «подключите меня к уличным экранам города». – Вспыльчивый нрав полисмена готов был взорваться и изничтожить упрямых журналистов.

Виктор подскочил к первому попавшемуся молодому человеку и, не боясь ударить, замахнулся. Тот прикрыл руками лицо и трясущимися пальцами указал на женщину лет сорока, прятавшуюся дальше остальных. Спустя тридцать секунд она набирала пароль для вывода изображений на экраны города.

– Готово, – дрожащим от страха голосом произнесла она.

Полисмен отпустил ее. Она тот час же выбежала из комнаты. Ее примеру последовали и другие. Вскоре комната опустела, в ней остались лишь трое повстанцев.

– Я готов! – воодушевленно поднял взгляд к потолку Виктор.

– Решил, что будешь говорить? – поинтересовался Илья.

– Если слова идут от души, то их не нужно подыскивать заранее, – в философской манере ответил полисмен.

Он нажал на кнопку эфира, и на сотнях экранов города появилось изображение Виктора. Он тяжело сглотнул и начал.

– Меня зовут Виктор Эдуардович…

Глава вторая

Оглушительным грохотом разразился шум запылившихся динамиков. Обветшалая штукатурка посыпалась со стен домов, а встревоженные бойцы обоих фронтов невольно вскинули головы, вслушиваясь в слова человека, который вещал с больших уличных рекламных экранов. Его речь началась с простого знакомства, но что-то всех солдат зацепило в его словах. Повезло не всем. Те, кто вступил в бой против отборных отрядов Ивана Гавриловича не знали продыху и просто изредка, ловя себя на мысли хотя бы увидеть облик диктора, отбивались от плазменных атак противника. Те же, кто решил, что в этот момент слова неведомого человека важнее жизни были «закованы в цепи» морозного оружия.

Пробираясь по узким улочкам города Роман, Саша и Антон увидели впереди себя отряд противника исследовавший город. Скрывшись в опустевшем подъезде безлюдного дома, повстанцы услышали, а потом и увидели лик знакомого для них человека.

– Меня зовут Виктор Эдуардович. Я бывший капитан одного из отрядов полиции города. Несколько дней назад я был удостоен – в кавычках – возможности справить хорошую службу городу. Я получил приказ от многим известного Ивана Гавриловича. Он приказал найти и обезвредить человека по имени Роман Стеклов. Слепо преследуя этого человека и двух его приятелей, я начал замечать странности в поведении моего напарника, прислужника Ивана Гавриловича. В конце концов, я оказался в Формалиновой комнате. Это место рядом с аэродромом. Туда попадут все те, кто решил покинуть город. Благодаря некоторым людям из секты Братьев Гилеля я смог выбраться оттуда и вернуться к жизни. Теперь я знаю, что нет никакого повстанческого движения против богатых людей города, а есть оплот веры, действующий против незримых правителей города. Они решают, кто умрет, а кто останется жить. Я знаю, что мои слова прозвучат необдуманно и послужат мнением, что я псих, но подумайте вот о чем. Как я – человек – могу сосуществовать с этим.

Он торопливо отошел от экрана, позади него были еще двое. Полисмен достал нож из кобуры, сжал кулак и, не боясь боли, начал резать кожу рук. Вместо красноватой жидкости на поверхность кожи начала изливаться зеленеющий экстракт. Он отдернул кожу и вместо костей обтянутых мышцами, показались металлические детали и имитирующие мягкие компоненты, напоминавшие силуэт руки.

– Мое тело почти полностью состоит на из различных инородных деталей, – продолжил он. – Я знаю, что бои уже идут и могу привести доказательства своим словам. Взгляните под ноги и увидите кровь, если вместо нее вы видите «зелень», считайте, что не так давно вы вышли из формалиновой комнаты…

Экран отключился. Странный шум и переговоры слышались посреди солдат, пока кто-то, обезумев, не воскликнул:

– «Зелень», «зелень»…

Подхватывая друг у друга слова, лишенные уверенности в том, что это происходит на самом деле, солдаты, обезумев, бросали оружие и бежали. Раздор поселился среди защитников города. Отряды Ивана Гавриловича, легко справившись с одними, приступали к заморозке других. Они стреляли во всех, кто бросил оружие и бежал с «поля боя». Окоченевшие тушки тяжело падали на асфальт, словно мертвые, лишенные надежд и мечтаний. В их глазах запечатлелось непонимание. Кто бы из них мог подумать, что, вставая этим утром с постелей, к вечеру их тела застывшей массой будут лежать на пыльных улицах города.

Роман осмотрелся. На улицах царил полнейший хаос. Все лучшее, что было в городе, бесследно исчезло, при этом захватив с собой почти всех жителей. Дороги были усыпаны мусором вперемешку с потерянными вещами и чемоданами. Бесформенные тела солдат лежали замороженными, а роботы продолжали победное шествие, зная, что их некому остановить. Это было похоже на гражданскую войну, чем она, по сути, и являлась.

Стройные отряды отборных роботов, подмораживая защитников города, шли дальше, за ними следовали машины, куда погружались замерзшие жители. Это было похоже на некий ритуал, которому смог бы позавидовать любой колдун с Гаити.

– Довольно мрачная картина, – прохрипел Роман.

– Согласен, – подтвердил Антон.

Сине-красные мигалки автомобилей курсировали по городу, наполняя свои запасы человеческими телами. Их ленивое передвижение напоминало гусеничный марш. Этот день запомнился людям надолго. Просматривая сквозь стены спрятавшихся людей, бойцы Ивана Гавриловича выискивали красноватые движущиеся объекты. Благодаря Хумо, на телах боевого трио находились специализированные костюмы.

С забавным визгом мимо подъезда пронесся автомобиль с мигалками.

– Эти катафалки меня достали, – скрипя зубами, заявил Саша. – Готов каждому роботу и каждому водителю шею свернуть.

– Поумерь пыл. Нам нужно добраться до Формалиновой комнаты живыми и без хвоста.

– Боже мой, но ведь это так далеко, – взмолился Антон.

– Кто сказал, что будет легко? – Роман чувствовал необъяснимую уверенность, с которой в прежние годы великие завоеватели брали штурмом города и разбивали десятки тысяч воинов.

– Ты изрядно изменился, Роман, – влился в разговор Саша. – Я вижу, что ты уже не тот напуганный заяц, что метал камнями в полисменов у кислородного пункта.

Стеклов едва удержал смех. Он вспомнил этот момент из собственной биографии, и он действительно показался ему забавным.

– Пора двигаться в путь, – без капли волнения произнес Роман.

Он уже не мог считаться миллионером, потому как город, в котором, как грибы росли его деньги, рушился, как рушились его банки и депозиты. Роман был рад такому повороту событий, потому что жизнь теряла всякий смысл, когда всего в этой жизни он уже добился.

Саша кивнул, и они вышли из укрытия. Катафалков видно не было, судя по всему, этот район считался зачищенным, и исследовать и патрулировать его, уже не было смысла. Улицы опустели, слабый ветерок, нагретый до тридцати трех градусов, невольно сметал мусор на своем пути. Роман видел лишь редкие повстанческие отряды Седова, которые смогли воспользоваться разработками Братьев Гилеля и избежать незавидной участи замороженного тунца. Повстанцы старались делать вид, что не видят людей из другой группы. Их можно было сравнить с блохастыми шакалами, которые поспешно убегают при виде грозного противника. Но Роман знал, что Седов не из таких. Уж он-то пойдет до конца. Его безграничному фанатизму смог бы позавидовать любой идейный лидер, живший до этой поры. Но, где Седов и почему задерживается, Роман мог только догадываться. Этот человек не делал ничего просто так.

Роман увидел несколько излюбленных магазинов, в которых он часто и с удовольствием закупался продуктами. Чуть поодаль находился любимый ресторан с его изящным и неповторимым меню. Вместо приятно оформленных окон зияли темные отверстия. Сквозь них просматривалась некогда уютная, а ныне лишенная ухода и любви атмосфера ресторана. «Прошло меньше суток, – подумал Стеклов, – а уже город превращается призрак или просто кладбище…» Он был прав. Ничего уже не напоминало о том, что в этом городе когда-то было комфортно и безопасно.

Недалеко, в метрах ста от места, где находились друзья, прогремел взрыв. Он был такой силы, что стекла двух соседних зданий разлетелись на многие тысячи осколков. Роман вздрогнул, подогнул ноги и, скрывая голову, осторожно пошел дальше. Саша и Антон гуськом двигались за ним. Они не знали, что смогут увидеть за правым поворотом. Бывалые ветераны готовились к бою, но Стеклов же чувствовал, что неизменное любопытство может когда-нибудь погубить его. Поэтому он обернулся и спросил:

– Что будем делать?

Он смотрел на Сашу. В глазах здоровяка читалось бесстрашие и желание поскорее покончить со всей этой запутанной историей. Саша почесал нос и торопливо фыркнул:

– Антон займи позицию в том окне. – Он указал на крайнее окно здания, откуда открывался прекрасный вид. Драный без лишних вопросов взял винтовку и крадучись поспешил в назначенное место. Саша посмотрел ему вслед и одобрительно кивнул. Затем он повернулся к Роману и прошептал: – Мы пойдем в гущу событий. Антон нас прикроет. Думаю, пора разобраться хоть с одним из этих эскадронов смерти.

Мелкими перебежками они двинулись к цели. Толстая стена здания стала прикрытием для бесстрашных партизанов. Саша огляделся. В назначенном окне едва заметно виднелось дуло снайперской винтовки Антона. Все было готово к прослеживанию местности. Неожиданно раздались автоматные очереди, оглушительным эхом отскакивающие от стен зданий.

– Чувствую, что скоро тут будет горячо. Не мы одни это услышали…

Роман был прав. Из смога на горизонте на большой скорости вылетел военизированный автомобиль. Саша взглянул за угол. Он увидел, как люди в темно-синей униформе уничтожают выживших после взрыва патрульного автомобиля роботов. Седов находился поодаль, наблюдая за происходящим. На его лице яростно сияла улыбка победителя. Он услышал вой сирены и красно-синие мигающие разводы на стенах.

– Приготовиться к бою, господа, – сказал он, заряжая магазин автомата.

Автомобиль, поравнявшись с перекрестком, резко затормозил и вывернул в сторону людей Седова. Град пуль и гранат встретил незадачливый патруль. Машину буквально вывернуло наизнанку. Металл, впиваясь в стены зданий, разлетался на многие десятки метров. Шины «закурили» черным дымом, а из салона, с бесстрашием на лице и охваченные огнем выползло несколько роботов. Несмотря на обильное сопротивление, их кевларовые поверхности тел оставались непоколебимыми. Роботы достали плазменные пушки и, изрядно приложившись к курку, начали охлаждать разгорячившийся пыл людей Седова.

Искаженные и замороженные солдаты падали на асфальт. Приглушенный звук падающих тел пугал их собратьев, но дула автоматов не переставали изрыгать свинец. Шшых! Раздался звук снайперской винтовки. Один из роботов лишился головы. Отсеченная часть тела тяжело упала на асфальт. Злобный взгляд застыл на лице полуразбитого робота, а глаза ежесекундно начали моргать, как у нервнобольного. Реакция его подельников не заставила себя ждать, они повернулись в сторону Антона, выискивая его инфракрасным зрением, но оставались слепы. Снайпер еще раз на мгновение высунулся из-за укрытия. Шшых, шшых! Это повлекло за собой еще одну жертву со стороны роботов. Антон решил поиграть, как и на войне, когда преимущество было на его стороне, он стрелял в руки и ноги, чтобы враг чувствовал незащищенность и скорую смерть. Нижняя конечность противника с шипящим звуком отвалилась, а электрическая дуга, как молния впилась в асфальт и исчезла. Седов был поражен невиданным оружием. Судя по всему, Хумо умолчал об этой винтовке. На лице Седова читалось ликование, но спустя секунду оно сменилось на непонимание. Непониманием того, как он смог упустить такое оружие. Он остался почти один. Из его людей рядом с ним, не переставая, стреляли пять человек, более двадцати, покрытые тонким слоем инея, лежали рядом.

Оставшийся робот прыгнул в сторону, укрываясь от следующей атаки. Былая спесь, словно песок спала с Антона, когда он увидел, как противник молниеносно мечется из стороны в сторону, не давая возможности установить прицел на мишени.

Роман смотрел на человекоподобного робота. В этот момент он, как кошка грациозно и без единой запинки прыгал и уворачивался от выстрелов снайпера. Затем он неожиданно прыгнул на метра четыре к зданию, где находился Антон. Затем еще и еще, как кенгуру он преодолевал препятствия, пока не сблизился со зданием вплотную. Его взбесившиеся глаза смотрели вверх. Он уже определил, где находится стрелок.

– Я иду! – прокричал робот и, карабкаясь по стене, направился к цели.

Антон несколько раз выстрелил из винтовки, но робот легко справился с приближающейся опасностью то, прячась в оконных проемах, то легко уворачиваясь. Стрелка охватил озноб. Он слышал непрекращающиеся выстрелы по приближающемуся противнику. Слышал, как пробитая пулей стена крошилась и мелкими частицами разлеталась в стороны. Крики поддержки друзей давали небольшую подпитку энергией, но противник становился все ближе, а слова его становились все громче. Никогда еще Антон не чувствовал страха настолько сильного, что ноги, охваченные дрожью, лишали возможности двигаться.

– Я иду, – говорил робот с ехидством в голосе. – Я иду, – все повторял и повторял он, словно пытаясь загипнотизировать противника.

Эти слова сводили Антона с ума. Он никогда не помнил, чтобы что-то или кто-то мог напугать его настолько, что сердце едва удерживалось в груди от непреодолимого бешеного ритма.

– Антон! – послышался голос Саши.

Услышав свое имя, он понял, что противник настиг укрытие и остался лишь один шанс, чтобы не избежать заморозки. Антон почувствовал прилив сил и кинулся к двери. Уютная обстановка комнаты странным образом напомнила былую жизнь и все ее прелести. Оказавшись у двери, снайпер взглянул в окно. Он увидел освещенный горизонт.

– Утро, – прошептал он.

Эти слова едва ли могли о чем-то сказать, если бы не слова Хумо. Он обещал, что с рассветом всю люди «Дыры» встанут на их сторону – на сторону Седова и Братьев Гилеля.

– Мы победим! – восторженно прошептал Антон.

Но пока это были всего лишь слова, произнесенные человеком, чья жизнь могла закончиться в течение минуты. Драный ожидал встретить выстрелом своего врага. Снизу друзья что-то кричали, но стрелок не мог разобрать ни одного слова. Он приготовился к выстрелу, но что-то шло не так, как он ожидал. Робота все не было!

Раздался оглушительный треск ломающейся рядом двери. Несколько щепок, словно шмели вцепились в кожу лица. От неожиданности палец нажал на курок, и электрическая дуга вылетела в окно, растворившись в горизонте. Винтовка выпала из рук, а в образовавшемся проеме появился одержимый задачей, поставленной Иваном Гавриловичем, робот.

– Твою мать! – выдохнул Антон и рванул по коридору.

Неожиданно ноги стали как бревна – перестали слушаться хозяина. Стрелок взглянул к низу и с ужасом для себя заметил, как синеватый иней поднимается по ногам к туловищу, охватывает торс и… Больше он понять не смог, потому что сердце замерзло, мозг лишился поставщика крови и через мгновение и сам головной компьютер покрылся мерзлой корочкой.

– Вы еще не знаете, что вас ждет! – самоуверенно выпалил робот.

Роман с ужасом уяснил, что в схватке с роботом, Антон проиграл. В этот момент его не заботило, что их ждет потом. Ему был важен друг и напарник, который остался в здании напротив – замерзший и лишенный возможности думать.

– Уходим, – раздраженно крикнул Седов. – Ему уже не помочь. Возвращаемся в Дыру.

– Нет! – скаля зубы, едва слышно прошептал Роман. – Мы должны двигаться согласно плану.

– Куда ты собрался, идиот? Не видишь, что нас поимели?

– Я не вижу смысла уходить, поджав хвост, при этом понимая, что уход – это признание поражения.

– Да, что с тобой? Я…

– Приведи людей к аэропорту. Там произойдет финальная битва. Мы будем там.

Роман взглянул на Сашу и, не произнося не слова, рванул в направлении аэропорта.

Глава третья

– Иван Гаврилович, – обратился робот к старику, – похоже, что Стеклов решил вскрыть наше гнездо ржавым консервным ножом. Я имею в виду, что я слышал, как он говорил о последней битве у аэропорта. Разведка докладывает о многотысячных вооруженных отрядах, приближающихся к нам.

– Глупец! – Старик ударил кулаком по столу. – Они не знают всей правды. Ни разу им еще не удавалось ее достичь, но никогда еще у них не получалось подойти к ней настолько близко. Разблокировать всех незадействованных роботов. Расширить Зал Стазиса и установить охрану по всему периметру Аэропорта. Мы знаем, куда он придет. Так что будем ждать его там.

Робот кивнул и вышел из кабинета.

– Неужели ты жив, Рома? Какие тогда доказательства смерти мы видели. Статист, твою мать! – раздраженно выругался старик. – И в этот раз надул нас.

Иван Гаврилович сидел в глубоком кресле, наблюдая за тем, как его город в очередной раз разрушается. Несмотря на то, что он и сам всегда был человеком, он хотел иметь железные нервы робота. Эта единственная мечта, что на протяжении долгих лет томила его, побуждая на некоторые несогласованности с Советом, за которые он не раз был наказан. Но, что можно сделать ему, человеку, которому подчиняется весь город. Он был, пожалуй, единственным, кто мог хоть как-то влиять на Совет и на жизнь города, а Совет мог влиять на старика.

Странным образом – или же по инициативе самого Ивана Гавриловича – со временем у него начали проявляться некоторые человеческие чувства – прежде чуждые ему, – которых он так ждал и одновременно боялся. Быть человеком для него было честью, ведь он был их защитником, но люди этого не знали.

Старик встал и медленно подошел к окну. Тяжелый взгляд упал на несколько грибообразных задымлениях на горизонте. Все больше и больше, скрываясь в глубинах высотного здания, прибывали катафалки с замороженными телами горожан. «Совет будет счастлив, – подумал старик, – что все идет по плану. Все жители скоро окажутся Стазисе, и город вновь ввергнется в очередной ремонт». Именно так! Только Иван Гаврилович и члены совета знали, что подобные действия происходят довольно часто – примерно раз в пять лет. Эту картину он видел ни раз: столкновения жителей с роботами, вспышки гнева и отчаянные усилия по попыткам все же отвоевать город. Максимальное что смогли сделать горожане – побывать в Зале Стазиса.

Для Ивана Гавриловича все это было похоже на День Сурка. Он знал, что будет и как, куда пойдут жители и что соберутся захватить. Если бы было с кем спорить, он мог бы легко создать тотализатор, и каждый раз легко выигрывать. Но с каждым разом старику становилось все хуже на душе – если можно так сказать. Он знал, что действия совета служат на благо людям, но горожане не смогли бы понять и уяснить эту истину. О причинах сложившейся ситуации он никогда и ни с чем не разговаривал, слишком ценна была информация и слишком неправдоподобна. Он помнил те далекие времена, когда люди впервые появились в этом городе и всецело взялись за работу.

Старик кинул взгляд в сторону аэропорта. Последние горожане поспешно грузились в самолет, желая поскорее убраться отсюда. Конечно же, путь им был заказан, но они этого не знали. Он выдохнул и с грустью в голосе произнес несколько слов, которые уже многие годы пытались сорваться с его губ, но никак не могли обрести силу и уверенность:

– На этот раз я мешать не буду.

Что это значило, мог знать только сам Сказитель, но именно эти слова придали его облику немного радости и признак того, что он смог скинуть некий груз.

Глава четвертая

– Я должен увидеться со своей девушкой, – с грустью в голосе произнес Илья.

– Ты это к чему клонишь? – недоверчиво отозвался Хумо. – Проверишь ее в Формалиновой комнате. Наверно там мы ее и найдем. – Затем он понял, что сказал и добавил: – Прости, я не хотел…

– Она осталась дома, я уверен в этом. Она боится самолетов. Наташа лучше останется в городе, чем приблизится к трапу.

Он жалобно посмотрел на Виктора и Хумо и проговорил:

– Пожалуйста, я должен ее увидеть.

– Это не входило в наши планы, но я не могу тебе отказать. – Хумо почесал нос и неохотно произнес: – Где она находится, говоришь?

Илья расплылся в улыбке и добродушно обнял Костю. Тот немного покраснел и повторил вопрос. В этот раз ответ последовал мгновенно.

– В нескольких кварталах отсюда. Мы сможем пройти незамеченными. Только сейчас я начал понимать, что работа курьером смогла пойти мне на пользу. Я знаю все улицы и закоулки. Нас никто не сможет увидеть, если только через каждые два метра не будет стоять патруль.

К их счастью патруль стоял каждые пятьсот метров. Благодаря Илье, они смогли пройти спокойно и незаметно. Несколько раз они слышали, как переговариваются между собой часовые. Они говорили о том, что большие группы вооруженных людей ворвались в богатые районы и теперь крушат все на своем пути.

– Я уж думал, не дождусь рассвета, – усмехнулся Хумо. – Теперь они узнают, что с нами шутить нельзя.

– Интересно знать, как там Рома, Саша и Антон. Надеюсь, они уже добрались до аэропорта.

– С ума сошел? Они должны быть осторожными и не спешить. А, исходя из твоих расчетов, они должны были бежать по центральным улицам, причем, лишенные всяческой экипировки. – Виктор осторожно ударил себя по лбу, показывая, насколько глупыми были слова Ильи.

Они шли вдоль домов, высматривая опасность. При виде часового Виктор готов был каждого незаметно ликвидировать, но что-то внутри останавливало его, давая понять, что это не лучшая идея. Илья думал о скорой встрече с любимой девушкой, как он ее обнимет, вновь прижмется к груди и с облегчением выдохнет: «Я люблю тебя». Он считал, что Наташа думает, что он на отдыхе и вскоре приедет. Хумо думал о том, как бы поскорее докопаться до истины. В его артериях кипела кровь от нетерпения. Он уже достаточно ждал, чтобы, наконец, прикоснуться к истине.

– Вот он! – радостно указал Илья на дом, видневшийся в нескольких десятках метров.

– Не торопись. Нужно проверить тепловизором. Может быть, нас тут ждут.

Виктор отсканировал весь дом.

– Чисто, здесь никого нет!

Илья сделал несколько шагов вперед, но полисмен остановил его, схватив за руку.

– Я имел в виду, что и в доме никого нет, – задумчиво сказал он.

– Не может быть!

Илья выхватил прибор из рук Виктора и начал просматривать здание. Движения головы были четкими и быстрыми. Этаж за этажом он выискивал хоть какую-либо краснеющую точку, блуждавшую по дома. Затем он остановился. Улыбка озарила лицо.

– Вон там. Это мой этаж! – Он указал на здание. – Видишь, видишь там что-то красное. Я же говорил, что она там!

Виктор со словами «Не может быть!» взглянул через прибор и недоуменно произнес:

– Действительно, но минуту назад там ничего не было.

– Плохо смотрел! Что я еще могу сказать! Если бы там находились близкие тебе люди, то ты бы точно нашел.

– Поторопимся, – раздраженно отозвался Хумо. – мы не на прогулке.

Когда они поднялись на нужный этаж, Виктор с усмешкой на лице выругался:

– Мы сегодня то и дело ходим по лестницам! Сегодня что? День ступеньки?

Илья не обратил на него внимания и взглянул на зеркало, висевшее справа от лестницы.

– Оружие и маска сейчас мне ни к чему, поэтому я зайду без них! Она не правильно поймет. Пусть считает, что я, как и прежде, обычный парень, не ищущий проблем.

– Нас не пригласишь?

– Конечно, входите, просто знайте, что она у меня девушка властная.

– Слизняк! – усмехнувшись, выдохнул Виктор.

Илья нажал на звонок. Электричество во всем городе было отключено, поэтому пришлось постучать. За дверью послышалось осторожное передвижение ног. Илья взволнованно стоял напротив двери и улыбался. В его глазах виднелись искры любви. Он понимал, что, если бы друзья отказались от его затеи, то он пошел бы один. Настолько сильными были чувства к этой девушке.

Точка света моргнула в глазке. Илья понял, что Наташа смотрит на него.

– Ну же, открывай. Это я. – Он широко улыбался, ожидая, что в это же мгновение дверь распахнется и в его объятия кинется Наташа.

Но этого не произошло. Вместо этого послышался недоверчивый женский голос.

– Кто это с тобой?

– Это мои друзья, Наташенька, открывай же скорее, я соскучился.

– Почему они с оружием и похожи на военных? Почему на тебе странный костюм? – не унималась девушка.

Улыбка на лице Ильи понемногу начала сползать, превращаясь в гримасу юнца, оправдывающегося перед мамой за разбитое стекло.

– Какая разница? На улице гражданская война и они согласились проводить меня. Я ведь пришел за тобой!

– Я не хочу, чтобы «война» зашла в мой дом. Пусть они уходят!

Хумо и Виктор обидчиво переглянулись. Такого приема они не ожидали. От горячего чая они могли бы отказаться, но никак от приглашения в дом. Илья озадачено взглянул на друзей и продолжил разговор с Наташей.

– Они никуда не уйдут! Они пришли со мной, чтобы забрать тебя отсюда в безопасное место. Что происходит вообще? Я тебя не узнаю!

– Заходи, мы с тобой кое-что обсудим! – отворяя дверь, произнесла девушка. Ее взгляд врезался в Виктора и Хумо. Они почувствовали стройный марш мурашек по спине от этого холодного взгляда.

Илья проглотил слюну и произнес:

– Я скоро вернусь, никуда не уходите. Наверно, она в шоке от всего происходящего. Именно поэтому ведет себя странно. Скоро вы зайдете, и я угощу вас горячим чаем.

– Про чай забудь! Быстрее приводи ее обезумевший мозг в порядок и возвращайся, нам нужно еще помочь Роману.

Молодой человек кивнул и скрылся за дверью. Несколько секунд Хумо озадачено оттирал оружие от осевшей пыли, а затем, взглянув на Виктора, прошептал:

– Эта девочка точно не в себе. Видит Бог, зря мы сюда пришли. Мы с ней еще повозимся!

– Чертов слизняк, не может вытащить эту бабу за волосы и как следует объяснить, что он ее не на свидание зовет! Слизняк! – «Слизняк» он повторил еще несколько раз, не давая остыть разгоревшемуся темпераменту.

Несколько минут они просидели на ступеньках, обсуждая какой им попался бесхарактерный мужчинка.

– Я думал, что вся эта чертовщина сделает из него мужика, а он, как вспомнил о ней, сразу меняться стал. Слизняк!

– Что-то они очень долго! Они там, что восполняют страстные ночи? Пойду, узнаю! – Лицо Хумо стало багрово-красным от злости.

– С ума сошел! Сам подумай, если уж они и решили восполнить. То дай им доделать все до конца.

Костя трясущимися от злости руками протер от пота лоб.

– Посмотри через тепловизор, что они там делают! Если так ждать, то мы скоро всю войну пропустим.

Полисмен усмехнулся и приложил к глазам прибор. Улыбка с лица мгновенно сползла, давая дорогу гримасе непонимания.

– Что случилось? Они там делают что-то такое, чего ты раньше не видел? – попытался пошутить Хумо.

Виктор соскочил с места и, ни слова не говоря, с разбегу врезался плечом в дверь. Преграда тяжело скрипнула, но устояла.

– Какого хрена?! – выругался Костя.

– Вот и я спрашиваю: «Какого хрена?» Она уносит его?

На лице Хумо обозначилось непонимание.

– Помоги! Сам все увидишь! – беря разбег для удара, закричал Виктор.

С разбегу они втолкнули дверь внутрь квартиры.

Илья, объятый инеем, был в руках девушки-робота. Она прыгнула в сторону балкона, оглянулась и, подмигнув ошарашенным свидетелям, спрыгнула вниз.

Хумо подбежал к ограждениям и взглянул вниз. Внизу, на асфальте, спокойно приземлившись, стояла девушка. Она подняла взгляд на преследователей, на плече застывшей тушкой лежал Илья. Девушка поправила «снежинку» и с невероятной скорость побежала вдоль улицы.

– Она робот! – кричал полисмен, до боли сжимая кулаки.

– Черт! Да тут не меньше двадцати пятнадцати метров! Куда она направилась?

– К аэропорту!

– Черт! Роман не будет рад такой новости.

Глава пятая

– Нужно вернуть Антона, – скаля зубы, не унимался Саша. – Он мой друг и я его не брошу!

– Успокойся! Никто его бросать не собирается, просто нужно как-то пробраться в аэропорт. Видишь, – Стеклов указал на вооруженный отряд у входа, – они просто так нас не пропустят.

– Мои ребята разберутся с ними, – уверенно заявил Седов.

Он с пятью своими людьми решил присоединиться к небольшому отряду Романа. Странным образом на лице сурового командира появилась доверительная улыбка. Он уже не был похож на того деспота, что держал Романа и его друзей в камере и мучил неизвестностью. «Всему есть предел, даже человеческой мизантропии», – подумал Стеклов и ответил Седову:

– Если не жалко своих людей, то валяй, но думаю, они пригодятся нам еще, ведь мы еще не добрались до Формалиновой комнаты.

– А это что такое? – он недоверчиво сдвинул брови.

– То место, где все мы окажемся, если не прекратится эта процессия, – ворвался в разговор Саша. – Нужно каким-то образом попасть в самолет.

– Это самоубийство! – воскликнул Седов.

– Самоубийство идти напролом.

– А так мы сможем беспрепятственно попасть внутрь здания.

– И как же мы, по-твоему, это сделаем? Нужно искать другой вариант! – не сдавался Седов.

Его солдаты с озадаченным видом вглядывались в спорящих. Один из них, не отрывая взгляда, прошептал:

– Владимир Александрович, мы можем пожертвовать собой и нарваться на часовых. Они нас заморозят, и мы сможем оказаться внутри…

– Идиот, а как ты собираешься размораживаться? Заранее включишь зажигалку в кармане?

– Нервничать не стоит. Мы можем прикинуться обычными горожанами. Одежда у нас с собой есть.

– А оружие, куда засунете?

– Мы его просто не возьмем, – приподняв брови, произнес Роман. – Другого пути нет. Или мы тут бесполезно сидим, но с оружием, или мы окажемся там, и найдем нужное место. Находим оружие и… – Он осекся, увидев девушку Ильи, бегущую на большой скорости к аэропорту. На плече ее, скрючившись в непонятной позе, находился сам Илья. Стеклов потерял дар речи, понимая, что Хумо и Виктор не смогли уберечь брата от роботов. Не веря глазам, Роман едва привстал, понимая, что все это время брат жил бок о бок с роботом, который присматривал за ним.

– Это не твой брат на…

– Помолчи, – раздраженно кинул Стеклов.

Он с минуту помолчал, затем начал раздеваться, показывая, что уже принял решение. Саша понял, что друга разубедить уже не получится. Братская любовь ослепила его, и он был готов в тот момент на что угодно – даже на самые необдуманные поступки.

Спустя пару минут они стояли, одетые в гражданскую одежду. Роман в серой рубашке и черных брюках, лишенных карманов, а Саша в черный спортивный костюм с желтыми, пересекающими грудь, полосками. Что-то в своем виде здоровяка забавляло, по его мнению, он был похож на шута. Но веселиться времени не находилось. Он видел, что друг готов сорваться с места прямо сейчас.

– Что скажешь, Рома? – упрямо взглянул в глаза здоровяк.

– Какое-нибудь оружие оставил? – прорезая взглядом неизвестность, злобно прошептал Стеклов.

– Только фильтрующие очки.

– Они-то нам и понадобятся.

Он вышел из-за прикрытия и уверенным шагом направился к входу. Несколько патрульных сразу обратили внимание на двух людей без багажа. Один из солдат выставил руку вперед, давая понять, что так просто их не пропустят. Его взгляд был настолько дерзок, насколько Роман чувствовал злость и переживание.

– Кто такие? – не желая даже немного быть вежливым, рявкнул солдат.

– Жители, кем еще, по-твоему, мы можем быть? – без запинки ответил Саша.

– Где ваши вещи? Неужто вы собрались на отдых, не взяв с собой замены вашим паршивым вещицам? – продолжал вызывающе общаться солдат. – На какой улице живете? – Он решил, что уже если сорняки и решили пробраться в аэропорт, то точно не знают расположение улиц и смогут легко запутаться в словах.

Стеклов не выдержал заминки и вступился в разговор:

– Ты что не понимаешь? Мы спешим! И если ты нас сейчас не пропустишь, то будешь иметь дело с мэром города.

– Да что ты!

– Именно! Я живу в двух кварталах отсюда, на Третьей улицы. Он, – Роман указал на Сашу, – мой сосед и работает вместе со мной в высотке под названием Соколиное гнездо. Сдыхал о таком? Или даже как-то удостоился пройти рядом, а потом гордо рассказывал друзьям, что ты помочился там в туалете? – Стеклов разговаривал так, будто отсчитывал провинившегося сотрудника. Здоровяк видел, что он держится статно, понимая свое положение. – Багажа нет, потому что эти чертовы сорняки набросились на нас и едва не убили по дороге сюда! Мы лишились машин, квартир, уютных офисов! Я даже не успел натянуть респиратор, чтобы твое дыхание не могло разить меня токсичными отходами твоих внутренностей. С дороги! – Стеклов отодвинул солдата разинувшего рот. Тот даже не посмел противиться и отошел в сторону.

– Доброго пути, господа, – заикаясь, проговорил молодой человек в униформе, удаляющимся пассажирам.

– Ловко ты с ним, я не ожидал, что ты можешь быть таким извергом.

– Иначе бы ничего не получилось.

Приятный голос девушки разрядил почти пустое пространство аэропорта:

– Заканчивается посадка на последний рейс. Просим пассажиров поспешить.

Стеклов осмотрелся. Несколько человек торопились на трап. За собой они везли несколько пузатых чемоданов, наполненных всевозможным барахлом. Их лица были наполнены ужасом и смятением. Что-то давало понять, что они не на шутку озабочены всем тем, что происходит вокруг. Глава семейства в виде высокого статного седовласого мужчины громко ругался, пытаясь призвать сотрудников аэропорта подсказать путь к самолету. Несколько миловидных девушек обратили внимание на мужчину, одна из них обратилась к нему со словами:

– Следуйте за мной.

Роман подмигнул Саше, решив, что первый этап проникновения в Формалиновую комнату прошел удачно. Они шли неспешно. Высокий мужчина с женой шли впереди, обсуждая с сотрудницей аэропорта новости в городе. Она пугала их тем, что это последний рейс. Она говорила:

– Тем, кому не удалось вырваться из города, придется пережидать весь этот переполох, набравшись мужества и сидя дома. Незавидная участь. К счастью вы успели, даже и не знаю, что бы с вами сделали эти сорняки, ведь они совсем обезумели.

Мужчина соглашался и кивал. Вскоре они оказались в самолете. В салоне было не больше тридцати человек. Все они были очень испуганы. Девушка предложила занять места.

– Осторожно! Здесь дают кое-какие напитки, после которых ты станешь «овощем». При этом они следят за тем, чтобы каждый из пассажиров выпил свою порцию. – Стеклов, огляделся по сторонам и продолжил: – Хумо говорил о каком-то порошке, но, к сожалению, у нас его нет, поэтому нужно что-то придумать.

– Я ни разу не летал на гражданских самолетах.

– Сейчас ты кое-что увидишь. – Роман мотнул в сторону прохода.

В нем показалась девушка. Именно такая, каких любил Саша: высокая, с широкими бедрами и пышной грудью, темными вьющимися волосами и большими голубыми глазами. Здоровяк судорожно вздохнул и промямлил:

– Неужели она ненастоящая?

– О да, друг. Она настолько же реальная, как и моя жизнь до этих событий.

Саша немного поник, но тотчас же приободрился и произнес:

– Жду не дождусь того момента, когда мы вновь возьмемся за оружие. За эти дни я как будто вновь вернулся в тот ритм жизни, к которому привык.

Матричная стюардесса рассказывала о предосторожностях во время полета. Ее миловидное личико украшала белозубая улыбка. Вскоре в проходе показалась женщина. Перед собой она толкала тележку с напитками и едой. Когда ее массивное тело поравнялось с креслом Романа, она недовольно подала бутылку охлажденной газировки.

– А можно мне другую! – решил съехидничать Стеклов. – Люблю негазированную.

– Неужели! – проворчала женщина, словно ей предложили что-то непристойное.

Она поменяла воду и продолжила путь. В воздух взвилась неловкая пауза, продлившаяся несколько секунд. Роман боялся сделать первый глоток, но заметил натуженный взгляд человека в деловом костюме. Что-то подсказало ему, что это робот. Трясущимися руками Стеклов не спеша открутил крышку. Глаза соглядатая продолжали вести наблюдение. Затем Роман решил пойти на хитрость. Он приподнял бутылочку, словно произнося тост, робот в тоже мгновение спрятал взгляд. Быстро, словно молния пассажир вылил часть содержимого под кресло, желая показать, что свою порцию он уже отпил.

Наконец в салоне стало настолько тихо, что было слышно тяжелое дыхание спящих соседей. Спустя несколько минут в салон зашло несколько человекоподобных роботов, они принялись за дело. Их цепкие и в то же время холодные руки больно впивались в тела спящих людей. Их глаза источали мертвенный холод и простое безразличие к их судьбам. Пассажиров выносили, не боясь присутствия посторонних. Аварийный свет в аэропорту потух, и двери навсегда закрылись. Когда очередь дошла до Стеклова, он почувствовал, что боль от прикосновения роботов, словно иглы проникала в мозг. Едва сдерживая обезумевший крик, он молчал, старался не подавать и признаков сознания. Все, что говорил Илья было правдой, но в тот момент брат, благодаря порошку, не чувствовал боли и не мог передать всех ощущений до конца. Саша это время, словно по забитой в голове программе проговаривал про себя: «Мне не больно, давай еще разок!».

Когда стальные руки роботов «упаковали» всех пассажиров в большой катафалк стало легче. Дыхание стало сбивчивым и не могло выровняться еще долго. Стеклов чувствовал себя таким ничтожным в куче тел, как никогда.

– Хорошо, мы успешно прошли второй этап, – пытаясь приободрить себя, шептал Саша. – Однажды мне пришлось выжидать так целые сутки – в куче мертвых тел своих собратьев. Я спрятался там, чтобы меня не убили. Я слышал, как смеялись убийцы моих друзей, как шутили. Я их, конечно, не понимал – они разговаривали на лингала. Этот язык распространен в Конго. Но их веселые разговоры сводили меня с ума. В джунглях высокая влажность и температура. Вскоре запах разлагающихся трупов начал так бить по ноздрям, что меня начало выворачивать, но я ничего не мог поделать. Без оружия и без подмоги, я решил, что лучше умру от пули, чем задохнусь в той яме. Я вылез и начал по одному душить всех этих подонков. Их было не меньше десяти, но я смог выжить.

– А где же был Антон? – отозвался Роман.

Несколько кочек на дороге дали о себе знать. Саша продолжил.

– Мы отправили его и еще одного солдата разведку. Им повезло. Когда они вернулись, я сидел у дерева и, ковыряя кровавым ножом во рту, бормотал какую-то чушь.

– Ты сделал все, чтобы выжить! – попытался Стеклов выветрить плохие воспоминания друга.

– Я это все рассказывал для того, чтобы ты понял, что пойду до конца.

– Я и не сомневался, что я могу на тебя рассчитывать…

Свист останавливающихся колес прервал разговор. С улицы послышались возбужденные разговоры. Дверь катафалка открылась и в салон полился ослепительный свет дневного светила. Неприятная процедура с переноской тел вновь повторилась. Вскоре все «пациенты» загадочной клиники оказались на кушетках, движущихся в неизвестном направлении. Лабиринт длился долго и утомительно, порой порождая мысли, что ему нет конца. Обезумевшие нейроны метались по просторам мозга, окутанные всевозможными мыслями о том, что стоит предпринять, когда этот этап будет пройден. Но почему-то мысли терялись или просто сковывались, понимая, что впереди их ждет неизвестность и, как вести себя там, знает один лишь Господь.

Заунывная песня писклявых колесиков каталки действовала на нервы и без того натянутых сильнее гитарной струны. Левое веко Стеклова начало ритмично подергиваться, такому ритму мог позавидовать и метроном. Брезгливая покраска стен мешала успокоиться и дать волю расслабленности.

Роман и не заметил, как во время раздумий каталка, на которой его везли, разделилась с каталкой Саши. Цунами отчаяния сковало сознание, а судорога пленила мышцы ног. Стеклов едва не спрыгнул с «транспортного средства». Лишь благоразумие смогло остановить его от этой безумной идеи.

«Что же делать-то?» – задался безмолвным вопросом Стеклов. Слепящий свет, лившийся с высокого потолка, еще больше раздражал его. Он посмотрел на санитара ведущего каталку. Лицо его, абсолютно лишенное эмоций, было направлено вперед. Он даже не собирался смотреть на, казалось бы, спящего клиента. Если бы не вереница из таких же роботов-санитаров, то Роман бы наверняка попытался найти формалиновую комнату самостоятельно, прибегнув к насильственным методам. Но свет начал мелькать, а воздух все больше наполняться характерным запахом формалина. Это немного приободрило его, дав понять, что вскоре он будет на месте.

Формалиновая комната – вот она! – представилась взору Стеклова. Характерный запах химиката, бьющий по ноздрям. Бесконечное число капсул, способных уместить немыслимое количество людей. Трубки и компьютеры, поддерживающие замедлившиеся – а то и вовсе остановившиеся – жизненные ритмы пленников. «Картина будущего в минорных красках антиутопии!» Эта мысль сама по себе всплыла в голове Романа.

Для новых заключенных были заранее приготовлены пустые капсулы. Каждый вьючный робот, с полюбившимся для него ритмом, укладывал своего пациента внутрь стазисных капсул. Стеклов знал, что, если попадет внутрь одной из таких стекляшек, то свободы ему больше не видать – так и уснет, не узнав правды! Такой расклад его не устраивал. Он осторожно осмотрелся. Несколько роботов, закончив с погрузкой, направились к выходу. Никакой охраны не предусматривалось.

Что делать Роман не знал! А ожидать помощи с чьей-либо стороны было бы настолько смешно, что такой вариант он даже не рассматривал. Идеи путались и прерывались в зародыше, они не успевали преобразоваться даже в мысль, когда робот взял его за одежду и потянул к капсуле. Неторопливо, но с умом санитар оттряхнул «клиента» от скопившейся пыли и начал укладывать – по-матерински – в уютную «комнатку», которая должна была стать Стеклову тюрьмой и домом на неопределенный срок. С таким решением он был не согласен.

Обозначив, что никого кроме них в Формалиновой комнате больше никого нет, Роман сделал замах локтем и резко ударил робота по виску. Санитар не ожидал, что пациент может проснуться и среагировал слишком поздно. Его рука, наполненная всевозможными нечеловеческими внутренностями, успела лишь скользнуть по переносице противника. В этот момент Роман уже был на пути к новому удару – теперь ботинком в колено. Но сустав остался на месте, более того робот устоял на ногах.

Благодаря разгневанному чувству долга перед городом Стеклов бился, позабыв о чувстве боли. Кровь легкой змейкой спускалась с переносицы, несколько ссадин и содранная кожа на обоих локтях и окровавленные кулаки – цена жизни в тот момент. Санитары в отличие от боевых роботов не оснащались бронированной поверхностью и предназначались только для транспортировки новых стазисных «летунов». Удары были настолько сильными, что глаза, как тонкое стекло лампочки Ильича, разбились после первых же ударов. Удар о приборную доску капсулы смог вывести систему робота настолько, что тот беспомощно лежал на отражающем свет полу и мог лишь, словно в припадке эпилепсии дергать ногами.

– С тобой покончено, дружочек! Где твои друзья? – победно водрузив ногу на поверженного врага, спросил Роман.

Робот не ответил. Спустя минуту, из внутренностей санитара начал сочиться едкий дым, от которого прослезились глаза.

– Ну и вонючий же ты, зараза!

С этими словами он погрузил тяжеловесного санитара в капсулу и включил зеленеющую кнопку «Пуск». И вновь пред ним встал вопрос о следующих действиях. Не зная, куда идти и где искать, Роман сел на корточки и задумался. Но непродолжительное раздумье прервал металлический шум, прозвеневший примерно в ста метрах от беглеца. Он резко вскочил, решив, что его заметили. Легкая поступь сменилась натуженным бегом, а за тем крик позади:

– Мне за тобой не угнаться!

Голос был грубоватым, но знакомым. Небольшое облегчение и Роман обернулся. Позади, запыхавшись, бежал Саша, весь в крови и лишенный нескольких коренных зубов.

– Не ожидал я тебе увидеть так скоро. – Стеклов осторожно погладил саднящую переносицу. – Где остальная одежда?

Здоровяк ответил не сразу. Он, сильно сощурил глаза и гладил спину, покрытую множеством синяков и гематомами.

– Пытался разобраться с несколькими роботиками! Во время драки с меня и сорвали одежду. Одни только штаны оставили. Скоро врубят тревогу, один из них смог убежать от меня. Думаю пора пуститься в «плавание».

Роман кивнул и указал на охапку кабелей, толстенной лианой свисавших с потолка.

– Там нас точно искать не будут!

Эта идея показалась Саше вполне разумной. Кто бы мог подумать, что беглецы будут искать выход не в дверях, а пробираясь к потолку.

Глава шестая

Стрельба и злобные выкрики раненных солдат доносились со стороны ограждений и ближайших стен домов от аэропорта. За бетонными плитами, а порой и вовсе не боясь ранений, стояли солдаты, самоуверенно высмеивавшие собравшихся победить их бедняков. Виктор и Хумо были в первых рядах. Они ожесточенно боролись за «право на жизнь». Руки уставали от тяжести оружий, глаза слезились, а во рту просыпалась пустыня. Все человеческие слабости находили выход во время боя. Кто-то, решив, что бой будет проигран, в панике убегал, кто-то наоборот находил в себе силы, чтобы выстоять. Виктор понимал, что ему терять нечего – он уже достаточно натерпелся в этой жизни – и, позабыв о чувстве времени, вставлял в автомат рожок за рожком.

Те, кто не успел увернуться от замораживающей смеси или же просто решившие таким образом покончить с бесконечной стрельбой, падали, объятые морозной корочкой. Если бы можно было остановить бой, то Хумо смог бы увидеть рядом с собой ледяной городок, населенный снежными фигурами в полный человеческий рост. Седов был неузнаваем. До этого его никто не видел в серьезном бою. Его лицо ежесекундно искажалось, меняя одну гримасу злобы на другую. Скандинавские берсерки смогли бы посчитать его братом, если бы не столь долгий промежуток времени разделявший их. Этот человек был незаменим в бою и своим рвением к победе заряжал оставшихся бойцов.

Седов никак не ожидал, что к моменту главного боя с ним останется всего пять солдат. На стороне Хумо изначально было не меньше пятисот бойцов, но замораживающее оружие и страх сделали свое подлое дело – повстанцы остались в меньшинстве. Рыжебородый великан Барбаросса лежал на пыльном асфальте. Густая борода изрядно покрылась льдинками, а взгляд, направленный в небо, застыл. От автомата шел пар.

– Так они нас скоро всех превратят в эскимо!

– Их слишком много, чтобы мы смогли дать им должный отпор, – отвечал Хумо Виктору, стараясь перекричать оглушающие автоматные выстрелы.

– Неужто ты собрался сдаться?

– Черта с два! Я лучше очнусь овощем и позабуду обо всем, чем пропущу через себя подобную мысль.

В нескольких метрах отстреливался Седов, он заметил, что его новые друзья о чем-то переговариваются и мгновенно подскочил к ним.

– О чем болтаем в столь прохладный день? – Седов взглянул на Хумо.

– Ты видел, что нас осталось не больше тридцати, они нас точно имеют, как хотят! – Полисмен уже не выбирал выражения, а просто высказывался, как хотел.

– Неужели так все и закончится? – пробубнил поднос Хумо.

– Что ты говоришь? Я не слышу!

– Роман и Саша должны освободить людей из капсул, тогда у нас появится еще одна возможность перехватить инициативу. Их количество к счастью уменьшается, хоть и не так быстро как у нас! – Костя выкрикивал слова так, будто понимал, что его мнение на данный момент важнее всех. Брызги разлетавшейся слюны почти мгновенно леденели от повисшей над городом «плазменной зимы».

– И что тогда? Выйдут пусть даже тысячи человек – они не смогут тут же взяться за оружие и вести бой. Нам не на что рассчитывать!

– А на что ты рассчитывал, когда брался за оружие и клялся, что будет блицкриг?

– Тогда я был уверен, что таких мощностей у врага нет, – понуро ответил Седов и повесил голову.

Он перекрестился и взял в руки оружие. В какой-то момент – Седов даже не почувствовал, когда это произошло – противники начали лезть со стен. Цепкие руки роботов осторожно и бесшумно хватались за кирпич. Не более десяти человек продолжали отстреливаться, позабыв о тылах. Первым упал Виктор. В руках застыл автомат и морозная чума начала быстро продвигаться по рукам, завоевывая все большие пространства тела. Благодаря тому, что основная часть тела состояла из заменителей, он несколько мгновений еще мог управлять конечностями, но затем холод проник ему в мозг и полисмен грузно упал. Так один за другим падали защитники города. Хумо заметил, что остался один, когда кто-то нахально похлопал по плечу. Посчитав, что его зовет один из друзей, но он повернулся и заметил, что все, замерзнув, лежат на асфальте, а пред ним стоит высокий человекоподобный робот с очень обаятельной, хоть и слегка инфантильной внешностью.

Хумо оторопел. Он не смог понять, когда он оказался один. Все последние минуты, а может быть даже секунды, периферическим зрением, он видел друзей – они были в сознании. Но теперь это не имело значения. Костя тяжело выдохнул пар. Руки беспомощно опустились, выронили винтовку, разрушившую не одного робота, и расслабились.

– И что теперь? – вылетел риторический вопрос с губ последнего повстанца. – Кому из вас первому врезать? Подходите!

Он попытался поднять руки в боксерской стойке, а ладони сжать в кулаки, но обессиленные конечности беспомощно болтались вдоль тела, не желая слушать хозяина.

– Вашу мать! Последний удар и тот не могу сделать…

В глазах Кости потух свет, и лицо робота стоявшего перед ним поплыло. Разум отключился, и время перенеслось на несколько часов вперед. Когда он очнулся, то находился в просторном кабинете. Прозрачные стекла больших окон поведали ему, что он находится в каком-то высотном здании. Город казался из окна бескрайним, а домики ничтожно малыми.

Хумо поднял отяжелевшую голову и приложил руки к вискам. Таким образом, он пытался унять боль, поселившуюся в его голове и, словно пытавшуюся свести его с ума. Он не придавал значения тому, где находится, пока на ум не пришло воспоминание о последних минутах сознания. Он подскочил на месте и на негнущихся ногах выпрямился во весь рост. Взгляд нащупал книжную стенку с множеством книг, высокий потолок, с нависающей и тяжелой золотистой люстрой. Взгляд метнулся еще в сторону. В дальнем углу сидел мужчина. На нем были: серая рубашка с тонкими бледными полосами, черный галстук, темный старомодный костюм и до блеска начищенные туфли с острым носом. Круглый живот этого человека загадочно наваливался на согнутые ноги, а лысая голова и густые П-образные усы немного контрастировали между собой.

Костя сразу понял, кто пред ним находится. Это был Иван Гаврилович – один из тех, кто, по мнению повстанцев, стоял во главе всей этой истории с городом. Лицо Хумо исказилось в натянутой улыбке. Уголки губ поднялись, но глаза были по-прежнему полны злобы и желания метнуть в старика чем-нибудь потяжелее.

– Заочно мы знакомы, но будет правильнее все же представиться друг другу официально. Меня зовут Обухов Иван Гаврилович. – Он покачнулся в кресле. Создалось впечатление, что он хотел встать, но старик оставался на месте и внимательно смотрел на пленника. Невероятно, но Хумо не видел в лице старика никаких эмоций, даже владение ситуацией не оставило следа.

– У роботов есть фамилии? – Костя усмехнулся и демонстративно рухнул на диван, что стоял рядом. Сложенные на груди руки содрогались от напряжения. Он еще раз осмотрел комнату и добавил: – А где же охранник, который сможет вас защитить от меня?

– Охранник не понадобится! – без капли сомнения ответил Иван Гаврилович.

– Считаете, что справитесь со мной? Под вашей кожей тоже находится кевлар?

– Он не нужен, потому что ты мне ничего не сделаешь, дружочек. А фамилия у меня есть, потому что у всех людей они есть.

– Я не верю тебе. – Хумо решил перейти на «ты». – Городом роботов может управлять только робот.

Уголки рта собеседника поднялись, и он наклонился вперед, чтобы облокотиться на стол. Что-то в его глазах выдавало полнейшее спокойствие и уверенность в том, что он находится в полной безопасности. Несмотря на то, что рядом с ним – в нескольких метра! – расположился не самый последний человек по организации восстания. Повстанца раздражало спокойствие старика. Внутри него все кипело, словно в жерле вулкана плескалась лава вот-вот готовая проверить как там снаружи.

– Смогу доказать это лишь убив себя! Другого способа нет! Я человек!

– Я готов принять это доказательство незамедлительно. – Диван из качественного кожзаменителя тихо поскрипывал от нервного седока.

– Хочешь что-нибудь выпить?

– Водички чистенькой у вас не найдется?

– А грязной воды в городе и нет. Я пью такую же воду, что и люди района Сорняков.

Костя посчитал эти слова за неуместную шутку и недоверчиво помотал головой.

– Вы когда-нибудь проверяли в своих лабораториях состав воды до фильтрации?

– Видимо, вам известно достаточно много, раз вы знаете даже о наших сверхсекретных лабораториях! – недовольно кинул пленник. На словах «сверхсекретные лаборатории» он пальцами изобразил кавычки.

Собеседник пропустил мимо ушей последние слова и ждал ответа на поставленный вопрос.

– Наши лаборанты проводили проверки много раз, и результаты желали надеяться на лучшее. – Он осекся. – Вообще, к чему ты клонишь, старикан?!

– Я клоню к тому, что вода, что поставлялась вам, ничем не отличается от этой. – В это время он наполнял прозрачный с узорами стакан водой из кувшина.

– Бред! – не сдержался Костя.

– Попробуй.

Иван Гаврилович без страха подошел к пленнику и протянул стакан. Хумо медлил, поражаясь бесстрашию старика. Неуверенно вытянутая рука осторожно приняла прохладный стакан.

– Попробуй и скажи – есть ли разница между этой водой и той, что ты пил после фильтрации. – Старик, словно передразнивая Костю, на слове «фильтрация» изобразил кавычки.

Хумо сделал глоток, затем еще и еще. Прохладная жидкость смочила ссохшиеся русла внутренностей. В желудке учтиво забурлило, словно поблагодарив хозяина. Приятная слабость охватила тело.

– Особой разницы не вижу, на то и служит фильтр, – выдавил Костя.

– Вижу, что тебя голыми руками не взять, – произнес хозяин помещения и по-дружески присел рядом с «гостем».

– Вы слишком самоуверенно себя ведете. – Вновь перешел на «вы». – Вы не задумывались над тем фактом, что мне нечего терять?

Старик улыбнулся и отпил из стакана. Его взгляд встретился с взглядом собеседника.

– Если бы ты напал на меня, то многое бы упустил. У меня есть ответы на все интересующие тебя вопросы, но я не уверен, что эти ответы придутся тебе по вкусу, и ты сможешь поверить мне. Слишком уж они угловаты и будут с трудом втискиваться в ваше стройное понимание жизни города. Ты не поверишь, но даже я знаю вашу версию.

– И о чем же говорит наша версия?

– Всякие выдумки и прочую чепуху про испытания над раковыми клетками. Причем вы во всей этой истории выступаете в роли лабораторных мышей. Хрень несусветная! Рак уже давно побежден и вместо него встали другие трудности.

– Тогда поясни, почему люди в нашем городе по-прежнему страдают от раковых заболеваний, почему канцерофобия – главная фобия богатых? И вообще, поведай мне свою версию происходящего.

Иван Гаврилович усмехнулся и нажал на пульт рядом с подлокотником дивана. На деревянной тумбой перед диваном взлетела в воздух голографическая картинка.

– Не могу тебя упрекнуть в желании узнать поскорее правду, но ты, конечно, не забыл о двух друзьях, блуждающих в стенах нашей скромной обители?

Хумо встрепенулся, схватился обеими руками за волосы и крепко зажмурился. В глазах зажгло от понимания, что он позабыл о них, позабыл о том, что нужно попытаться их спасти. Пленник резко схватил старика за отвороты рубашки и грозно, не боясь последствий, прокричал в лицо:

– Где они? Они еще живы?

Капельки слюны коснулись лица старика. Он мягко взял руки обозлившегося «гостя» и убрал в сторону. Повстанец смотрел на врага, не смыкая глаз.

– Не нужно кипятиться, – все также спокойно говорил старик. – Если бы я хотел, то вы бы уже давно находились в зале Стазиса.

– В зале Стазиса? – повторились слова.

– У вас это называлось формалиновой комнатой.

– Откуда у тебя столько сведений он нас? Среди нас был шпион?

– Не кипятись! Я здесь именно для того, чтобы рассказать все, что знаю. Давай понаблюдаем за твоими друзьями.

Они оба уставились в трехмерную картинку. Саша и Роман пробирались сквозь лабиринт этажей и комнат к разгадке.

Глава седьмая

Роман остановился и, вслушиваясь в пустоту, проговорил:

– Ты что-нибудь слышал?

Саша помотал головой. Он ничего не слышал и никого не видел уже несколько минут. После долгого и тяжелого подъема по кабелям руки едва не отвалились. Таких экзерсисов он не проводил уже давно. Последний раз, когда он проделывал что-то подобное, высохшая лиана оборвалась, и он тяжело упал на спину, едва не сломав ребра. Те тяжелые времена Саша вспоминал нечасто. Когда кабеля повернули и врезались в стену, встала дилемма – что делать дальше. Саша предложил опасный, но единственно возможный выход – цепляясь за неровные края стыков плит, ползти к вентиляционной трубе в нескольких десятках метров от них. Роман не сразу поддержал эту, казалось, безумную идею, но другого выхода не было. Стеклов взглянул вниз и убедился, что под ними не меньше пятидесяти метров. Эта опасная высота немного вскружила голову, но было решено действовать по задумке Саши.

Здоровяк трепетным и одновременно утешающим голосом предупредил об опасности взгляда вниз. «Не знаешь опасности, не знаешь чего от нее и ждать. Изо всех сил старайся не смотреть вниз. Не спеши. Так мы сможем дойти до конца и остаться в живых». Словам друга искренне хотелось верить. Стеклов уступил ему дорогу, чтобы посмотреть, как подобное действие выполняет профессионал. Саша потрепал на голове Романа волосы и сделал первый шаг.

Мужеству этого человека смог бы позавидовать легендарный Зверобой, таким он казался бесстрашным. Но наигранное бесстрашие снаружи контрастировало с внутренним бушующим океаном внутреннего мира. Саша знал, что нужно продвигаться вперед и делал это не благодаря желанию, а необходимости. Каждый последующий шаг делался осторожней предыдущего, потому что края внутренней чаши бесстрашия выплескивали едкую желчь фобий. Выступ менее четырех сантиметров служил оплотом веры, хотелось верить, что нога не сорвется в пропасть и тело не послужит «пищей» для педантично вычищенного пола.

Несмотря на совет другу, взгляд здоровяка самопроизвольно устремлялся книзу. Высота словно засасывала его и гипнотизировала. Считанные мгновения глаза смотрел вниз, а ноги безудержно начинали трястись, будто сговорившись с полом, пытались сбросить его. Но желание жить не уступало место слабостям, и Саша двигался дальше. Он прошел уже больше половины пути и оглянулся. Карие глаза Романа смотрели на него, и в них Саша видел поддержку. Он повернулся и продолжил испытание. Оставшиеся метры здоровяк прошел с достоинством.

Когда нога порхнула в воздушную трубу, Саша – казалось единственный раз за последние минуты – выдохнул. Во рту пересохло, а голова кружилась от волнения. Примерно двести ударов в минуту он ощущал в груди. «Не помереть бы от приступа тахикардии», – беззвучно прошептал здоровяк и подмигнул Роману.

Стеклов не заметил паники в глазах друга и решил, что сможет перебороть себя – сделать первый шаг. Вся история повторилась, только вместо безмолвного превозмогания страха, Роман изредка выкрикивал нецензурные слова. Таким образом, он подбадривался. Он несколько раз останавливался, не находя сил продолжить путь, но благоразумие вступало в защиту права на жизнь и подталкивало вперед. Спустя несколько минут он оказался рядом с Сашей и по-братски обнял его. Он не смог выдавить и слова, а просто пополз по трубе, в сердцах понимая, что он уже не похож на того смазливого миллионеришку, каким был раньше.

Саша двигался невероятно быстро. Что-то змеиное было в его плавных движениях. Стеклов старался не отставать. Вскоре труба закончилась металлической решеткой вмонтированной в стену. Сквозь нее просматривался просторный кабинет, наполненный бесчисленным количеством папок. Здоровяк развернулся и ногой выбил решетку. Звонкий грохот ломающихся прутьев преграды ужалил барабанные перепонки. Спрыгнув на пол, Роман попытался найти переключатель. Вскоре флюоресцентные лампы осветили темные стены помещения. В папках были заключены непонятные списки цифр и латинских букв. Решив, что подобный шифр им не по зубам, они вышли из комнаты.

Роман остановился и, вслушиваясь в пустоту, проговорил:

– Ты что-нибудь слышал?

Саша помотал головой. Он не знал, что услышал друг, но решил не рисковать и прошел вперед. Теперь и он услышал звук защелкивающихся дверей, словно кто-то в страхе заперся, боясь увидеть озлобленных повстанцев. Он проверил каждую дверь – заперты!

– Идем дальше, – махнул рукой здоровяк.

Роман застыл на месте, он осматривал серый потолок, будто выискивая в нем всевидящее око.

– Старший брат смотрит на тебя! – подшутил Саша.

– У тебя такое ощущение?

– Да, даже мурашки по коже. Терпеть не могу это чувство. В джунглях тоже самое. Кажется, что из каждого куста на тебя смотрит враг.

– Куда все подевались? Неужели задействованы в обороне города? Или… я даже не знаю.

– Что бы это ни было, мне это не нравится.

За каждой новой дверью им встречались несколько закрытых и одна открытая. Словно их вели куда-то. Они не знали куда идти. Вся атмосфера этого здания напоминала дежа вю. Каждая новая комната была похожа на другую. Коридоры, лишенные картин, но с одинаковыми обоями, даже, казалось, вид из окна был предсказуем. Роман прижался к широкому стеклу и расширившимися глазами наблюдал за тем, как катафалки продолжали поставлять людей в формалиновую комнату.

– Похоже, что война проиграна. Богатый район был зачищен еще при нас.

– Да, – собеседник кивнул, – бьюсь об заклад, что они вывозят сорняков.

– Чего мы теперь хотим добиться?

– Умереть с достоинством.

– Ты прав.

Спустя несколько минут они уперлись в дверной проем. Дверь не поддавалась, она была заперта. Здоровяк и Стеклов развернулись, решив, что стоит найти другой путь. Позади раздался щелчок. Дверь с легким скрипом отворилась. Роман увидел диван из кожзаменителя. Иван Гаврилович и Хумо сидели рядом и смотрели на заблудившихся повстанцев, широко раскрыв глаза.

Глава восьмая

– Какого черта здесь происходит? – воскликнул Роман, не найдя других слов. – Почему ты здесь? Неужели и ты с ними заодно?

– Все объяснимо, поверь мне, – начал было Хумо.

С насиженного места поднялся Иван Гаврилович. На лице блистала улыбка. Он подошел поближе и протянул ладонь.

– Я рад тебя видеть, Роман, – добрым голосом произнес старик. – Не стоит винить друга в том, что обнаружил его в компании врага, ведь именно врагом ты меня считаешь!

– А кто вы, по-вашему, если не враг? – Он отпрянул, и рукопожатие не состоялось.– Предупреждаю сразу – не стоит выкидывать свои фокусы, теперь у меня нет этих волшебных ушных жучков, что могли бы подчинить нас вашей воле.

Старик сощурил глаза, понимая, что разговор будет сложным и убедить этих людей будет очень и очень трудно. Когда-то Роман был для него, как любимый сын, данный ему системой. Он должен был присматривать за ним. Под его волей в этом городе жили не меньше тысячи человек, но Роман был ему наиболее приятен. Он всегда мог дать ему любой совет и совет этот всегда помогал. Но, будучи человек системы – человеком подневольным – он должен был сохранять спокойствие в городе. Такова была его работа. И вот теперь он видит, как его «сын» смотрит на него с ненавистью и желанием убить.

– Ты желаешь мне смерти? – он вопрошающе взглянул на Стеклова.

– Не буду скрывать, что у меня нет такого желания. – Роман криво улыбнулся.

– Давай присядем. Мы вас уже давно ждем. Ах да, совсем забыл, друга твоего мне привели после того, как остальных отправили стазис. Просто, именно он – человек, способный, понять все, что я вам собираюсь рассказать. Роман, я тебя искренне люблю, поэтому ты и твой друг сегодня здесь.

– Мы здесь, потому что нам хватило ума вырваться! – язвительно заявил Саша. В глазах его читалось непонимание слов старика. По его мнению, он говорил бред и просто пытался усыпить бдительность, людей сумевших выжить.

– Не скрою, Саша, я пытался вас остановить, но когда вы смогли пробраться внутрь, я посчитал, что вы достойны знать правду. Мне эта работа уже достаточно осточертела, поэтому вы здесь.

– Ну, так поспешим! Я не могу долго ждать! Я уже представляю, как твоя голова несколько раз оборачивается вокруг оси. – Здоровяк ударил кулаком о ладонь, показывая, что шутить не собирался.

– Не спеши грозить расправой. Рассказ будет долгим, и не думаю, что он вам придется по вкусу.

– Начинай, старик, сегодня с твоей жизнью все равно будет покончено.

– Как скажешь, громила! Но сначала нужно сесть.

– Я постою.

Иван Гаврилович пожал плечами и бухнулся на мягкий диван. Хумо не отрывая взгляда от пожилого человека, ждал, когда он начнет объясняться. Роман демонстративно сел за стол хозяина кабинета.

Рассказчик начал…