Технобойня

Глава первая

– Помоги мне, – позвал Хумо, поникшего Илью.

Илья устало поднял глаза и увидел, что очкарик пытается вытащить человека в полицейской форме из машины. Тот все еще был без сознания, но, по-видимому, был жив. Они дотащили его до скрытой под толстым слоем пыли двери. Хумо с силой постучал. Удары разнеслись по апокалиптическому пейзажу раскатистым громом. За дверью послышался шорох, и она медленно отворилась. В проходе стоял мужчина лет сорока пяти. Красноватые паутинки в глазах обозначили усталость от ведения скрытой подземной жизни. Респиратор едва скрывал густую бороду, гордо усеянную сединой. Ростом он был не меньше двух метров – этакий викинг-переросток. От шеи до губы у него краснел старый шрам. Он недоверчиво посмотрел на Хумо и его спутников: обмякшего полисмена и парнишку, стыдливо прячущего взгляд. Великан не произнес ни слова. Он покорно отошел в сторону и впустил «гостей».

Илья еще долго чувствовал строгий взгляд часового в затылок – от этого кожа на спине покрылась мурашками. Он по-прежнему не знал, какую судьбу ему уготовил очкарик. Но почему-то страх прошел – осталось лишь безразличие, беспокойство за брата и гнетущее чувство отчаяния в отсутствии любимой девушки.

Стены в бункере изрядно обшарпаны, а свет настолько слабый, что его едва хватало, чтобы разобрать дорогу и не оступиться. Казалось, тело полицейского становилось с каждым метром все тяжелее. Они по-прежнему не знали, кто он и почему его пытались приравнять с остальными, ведь по убеждениям Хумо полиция сотрудничает с администрацией города. Но все оказалось по-другому, и этот факт не показался очкарику плохой новостью, потому что теперь он мог рассчитывать и на помощь полиции, или же отдельных ее бойцов. Теперь Хумо знал, что если они смогут освободить людей из капсул, то их оппозиционная группировка превратится в огромную армию людей, жаждущих ответов. От этой радостной мысли очкарику вскружило голову.

Вскоре они оказались в широком коридоре по бокам, усеянным комнатами для ночлега. На первый взгляд это место было похоже на военную базу или что-то подобное, но было ли это в действительности так, Илья не знал. Из комнат начали выходить люди. На их лицах читалось удивление и опаска.

– Сюда, – прошипел Хумо. Илья заметил, что очкарик стал менее общителен. Но он не знал было это следствием усталости, или недоверием к нему.

Они повернули направо. В конце коридора виднелась табличка с изображением красного креста. Илья догадался, что Хумо привел его в некий уголок, отведенный для госпиталя. Дверь вновь отворилась, и впереди открылся новый коридор с множеством палат, закрывающихся на автоматический замок. Они положили полисмена в одну из маленьких комнат. Когда с плеч спал столь тяжкий груз, Илья блаженно выпрямил спину и осмотрелся. За запертыми дверьми лежали люди, мучимые кошмарами. Только сейчас он смог расслышать приглушенный крик, доносившийся из-за толстых стекол двери.

– Почему они там? – спросил Илья, не отводя взгляда от одного из пациентов.

Ответа он не дождался, вместо него он ощутил резкий удар по затылку. Удар оказался столь сильным, что тот час же сознание начало терять чувство реальности. Пред глазами поплыли звездочки, зрачки молниеносно сузились и он с грохотом упал на бетонный пол.

Очнулся Илья уже в одной из палат за закрытой дверью. Взгляд его был по-прежнему плавучим и нетвердым. В глазах двоилось, а боль в руке вернулась почти мгновенно. Он не знал, сколько пробыл без сознания, но волшебное действие порошка улетучилось и это значило, что прошло не меньше двух часов. Пациент попытался приложить руку к голове, но не смог – он был скован твердыми ремнями. В этот момент он почувствовал себя, как лабораторная крыса перед операцией. Во всяком случае, он думал, что именно так чувствует себя беспомощный грызун.

Комната была почти пустой. Единственный объект интерьера – металлический стол, привинченный к полу. Илья посмотрел на потолок и заметил, что лампочка сменила цвет с красного на зеленый. Спустя пару минут, в комнату вошел Хумо и мужчина лет сорока в белом нестиранном халате. На этот раз Хумо был без очков и без грима. Теперь он не был похож на зануду, а более на лаборанта, чьи мысли витали в районе ампул и пробирок. Лаборант молчал, но человек в грязном халате медленно подошел, горделиво заправив руки за спину.

– Пришел в себя. М, славно. Как ручка? Побаливает? Домой хочешь? – В его голосе чувствовалось пренебрежение. Говорил он отрывисто и неприятно. Он смотрел на Илью усталыми глазами, изредка, моргая.

– О чем ты? Дай мне обезболивающее, боль начинает возвращаться.

– М, какой хитрый. Вначале нам нужно проверить твое тело. Вдруг ты окажешься в действительности роботом. Я бы, м, не хотел этого.

Манера разговора этого человека начала раздражать и без того расшатанные нервы пациента.

– Да, какой, на хрен, робот? Я просто жить хочу! – Илья был, просто, в бешенстве от услышанного. В нем начал вскипать дьявольский гнев.

– Ага, знаем мы вас. Вон, из группы Седова, Котов привел одного в здание, а тот как рванет. М, хорошо, что рядом никого не оказалось кроме самого Котова. Конечно, мы тебя уже просветили при входе еще. Бомбы у тебя нет, но опасность все же ты можешь представлять, – не унимался пытливый доктор.

– Обвиняйте в чем хотите, но сначала дайте мне обезболивающее. Искры из глаз сыплются! – почти умолял Илья. И он нисколько не преувеличивал. Вены на лице вздулись, а кожа покраснела. В его глазах образовалось такое давление, что, казалось, глаза из орбит полезут.

– М, искры у тебя из глаз посыплются, если мы тебя в кое-какую штуку засунем.

Хумо вышел вперед и вступился за спасенную им жертву.

– Доктор, но нельзя и отрицать, что он человек.

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал Белый халат и вышел из комнаты. Спустя две секунды из-за двери послышался его голос. – Вези! Сейчас мы его проверим.

Хумо схватился за ручки кровати, и койка двинулась вперед. Несколько метров Илья молчал, но потом не выдержал и произнес:

– Как тебя в действительности зовут?

Хумо помедлил, но все же ответил.

– Костя. Ты уж прости меня за эту проверку, но по-другому я не мог. Ты мне нравишься и поступил по-человечески, разбив капсулу. – Костя боялся смотреть в глаза – внутренний зов совести мешал ему это сделать.

– Расскажи, куда меня везешь.

– Тебя поместят в камеру и подадут к твоему телу магнитное поле, способное уничтожить любые микро и наносхемы, но для человека они безопасны. Его придумал профессор Краснов. Ты уже с ним познакомился. – Впервые за последнее время Хумо улыбнулся.

Но почему же после этих слов Илье стало страшно? Потому что он видел свою руку, потому что не мог найти другой ответ, кроме как то, что он – робот, хотя, он искренне хотел оказаться человеком. Он попытался вспомнить, когда в нем появился этот странный инородный фрагмент тела, но мысли путались и не хотели выстраиваться в единую цепочку. Он посмотрел на механическую руку и пошевелил пальцами, они податливо приподнялись и вернули ощущение боли.

Илью привезли в большую комнату с горизонтальным округлым шкафом. Илья догадался, что именно туда его и собираются поместить, как ту самую лабораторную крысу. «А ведь испытуемым грызунам наверняка даже имен не давали. Только номера! Хорошо, что хотя бы у меня имя есть», – подумал Илья.

Когда, наконец, он оказался в тестере, то почувствовал некое облегчение. Он понимал, что если окажется роботом, то боли он уже чувствовать не будет, потому что все его процессоры сгорят. Но, если он окажется человеком, то его восторгу и радости не будет границ, так что Илья находился в беспроигрышной ситуации. Он был оптимист!

-Удачи, – прошептал Хумо. В его глазах чувствовалась некая жалость. Илья видел в глазах Кости неверие, что когда крышка откроется, пациент будет жив.

– М. Вижу, что ты крайне привязан к этому объекту. Молись, чтобы он оказался человеком. По поему опыту роботами оказываются восемьдесят пять процентов. И мне встречались намного дружелюбнее экземпляры.

От этих слов в горле резко пересохло. Белый халат несколько лишил оптимистического настроя Илью.

Краснов сморщил лоб и бесстрашно нажал на кнопку. Крышку шкафа быстро опустилась. Лампы, находившиеся внутри, начали постепенно разгораться белым слепящим светом.

– Прощай, Рома. Надеюсь, ты узнаешь все тайны этого города, – прошептал Илья.

По его щеке прокатилась соленая капля сожаления. Кожа начала испытывать жжение. Несколько частей тела словно сговорившись почувствовали странное покалывание. Кадык обездвижено замер. Затем раздался хлопающий звук, и дверца шкафа открылась.

Хумо с опаской подошел к телу Ильи. Глаза его были закрыты, а кулаки крепко сжались. Мертвенная бледность щедро разлилась по кожному покрову, а в механизме руки прыгали несколько искр. Их бледно-синее сияние постепенно и неумолимо угасало.

– Мертв, – тихо прошептал Костя. – Не двигается совсем.

Хумо отвернулся и в отчаянии решил покинуть комнату. Впервые в жизни он решил довериться незнакомому человеку и он оказался механической тварью. «Что же делать»? – подумал он.

– Хорошо, что тот полицейский – человек.

– Согласен. Это редкость. – Доктор Краснов немного помолчал. – М, не стоит доверять всем вокруг, мой мальчик. Эти робо… – Белый халат замер.

Глаза Хумо широко открылись и он резко обернулся. Он увидел, что Илья хлопает ресницами и скромно улыбается.

– Ты – человек! – воскликнул Костя, подбегая к Илье. Он расслабил ремни, поспешно освободил Илью, и крепко обнял своего нового друга.

– Я думал, что будет легче, когда узнаю, что я человек, но почему-то боль в руке остается такой же острой, – Илья, силясь, прошептал эти слова и упал в обморок. Его мозг не выдержал и отключился. Болевой шок дал о себе знать.

Глава вторая

Небольшая камера послужила временным пристанищем Роману и его спутникам. Он сидел в углу, раздумывая о плане побега. В голове крутились одни лишь бредовые идеи, способные только ускорить их необратимую кончину. Каждый раз новая затея казалась хуже и рискованней предыдущей. Стеклов в отчаянии попытался расслабиться и, прикрыв глаза, лег. На другой койке сидели Саша и Антон. Они о чем-то негромко переговаривались. На их лицах читалась озабоченность, но в них не было страха, это радовало Романа, и поэтому он по-прежнему оставался спокоен. Стеклов оказался в надежных руках.

Они находились в плену уже около суток, но ничего особенного происходило. Им два раза принесли еду, хуже которой Роман в жизни не пробовал. Если бы ему когда-то посчастливилось испробовать рагу из ишачьего помета и бычьей мочи, то Стеклов посчитал бы, что именно этот вкус имела баланда, поданная им, как свиньям. Тошнить начало после первой ложки, опасливо поднесенной к носу. Этот запах нельзя было сравнить ни с чем. Он был столь отвратительным, что крепкий желудок миллионера едва удержался от того, чтобы выплеснуть желчь, скопившуюся внутри. Антон опасливо взглянул на Стеклова в тот момент, когда тот, извиваясь, прикрыл рот. Драный потрогал свой живот и решил, что не стоит экспериментировать на себе. Он посчитал, что лучше подождать еще немного, пока штиль в животе не превратится в ураган. Саша молча поддержал друзей и отодвинул в сторону железную тарелку.

После второй порции, принесенной надзирателем, кормежка прекратилась. Может, потому что кормить полагалось лишь два раза, а может и потому, что пленники есть отказывались. Так и простояли шесть тарелок наполненных странной жидкостью, пока за ними не пришли и не унесли. Роман остался доволен, потому что терпеть запах исходивший от этой дряни мешал думать и раздражал. После убийства робота Роман больше не видел Седова. Караульные сменялись каждые два часа – так подсчитал Стеклов, исходя из отсчета внутренних часов.

Единственное о чем думал Роман, так это о том, что уж если он и выйдет отсюда, то точно свернет кому-нибудь шею. Руки так и чесались сорваться в порыве ярости и растерзать в клочья плоть первого попавшегося. Но первыми попавшимися могли стать только Антон и Саша, но они-то уж точно смогут отделаться от сумасшедшего миллионера одной рукой, а вернее – одним ударом. Такая раскладка Стеклова не устраивала, и он просто копил в себе злость.

Он вспомнил, что меньше недели назад он мог питаться, чем хотел, пить дорогие вина и разъезжать по городу на собственной машине. И все поменялось в миг одним лишь желанием зайти в бедные районы, посмотреть «достопримечательности», подышать горьким воздухом без маски и с неоднозначными впечатлениями вернуться обратно к богатой жизни и спокойным ночам в высотке города. И что же смогло повернуть подобный исход событий в абсолютно другое русло? Роман ответ знал точно. Это была короткая фраза, брошенная в ресторане человеку, чьему мнению он придерживался всю жизнь: «Я собираюсь в бедные кварталы…» Черт возьми, но кто же знал, что жизнь изменится настолько кардинально, что через столь короткий промежуток времени в неизвестном месте ему будут предлагать «ишачий помет» вместо дорогого блюда, сделанного из генномодифицированных организмов. Если бы он только знал на что шел.

Потом он вдруг вспомнил о Николае, торговце развлечениями, из той виртуальной высотки. О судьбе его он уже догадывался. «Наверно, лежит сейчас в канаве и гниет, а, что более вероятно – ему поменяли фильтр!» – с пафосом сказал самому себе Стеклов. А Илья? Он думал, что его-то уж точно не коснулся карательный бич скрытых правителей города. По его мнению, сейчас младший брат лежит на солнце, пьет свеженький сок и поправляет здоровье. Эта мысль слегка сгладила порочное восприятие реальности. Но мог ли Роман сожалеть о том, что все так случилось? Конечно же, нет. Что-то с каждым разом менялось в нем и в его восприятии мира. Он начал чувствовать, что живется сорнякам не так уж сладко. Раньше он подозревал, что какие-то неудобства есть, но очутившись в камере, с гниющей похлебкой и кучами мусора, он пересмотрел взгляды и решил, что нужно что-то менять.

Узнать, что происходит и, что скрывает этот город от горожан! Этот риск стоил жизни. Он не знал, сколькие уже попались, перелезая через стену, чтобы узнать правду. Но Стеклов решил, что он первый, потому что более никому такая бредовая идея в голову придти не могла. Но было ли это совпадением? Роман не знал, но прикинув все в уме, решил, что если это и совпадение, то сложилось оно не в пользу скрытых отцов города. Он купил журнал, нашел объявление, прочел его и заинтересовался. Затем протестировался, и его больное воображение выбрало для себя подобный отдых. С ума сойти можно. Но Стеклов не был сумасшедшим, и слетать с катушек он не собирался. После окончания всей этой истории – возможно, но не сейчас. Сейчас у него на это не было права.

Он посмотрел на Антона и Сашу. Они, словно ожидая его взгляда, синхронно маня ладонью, подозвали к себе. Плавая в океане раздумий, Роман и не заметил, как отсидел ногу. Щиплющая боль «ласкала» икры. Хромая, он подошел к койке и присел, ожидая услышать гениальные идеи ветеранов.

– Что надумал? Как выбираться будем? – не скрывая интереса, задал вопрос Антон.

Стеклов опешил, ведь он и сам хотел задать эти же вопросы, только в обратной последовательности.

– А я от вас ожидал услышать ответы на эти вопросы, – задумчиво произнес Роман.

На лице Антона появилась гримаса отчаяния.

– Просто, ты там так тихо сидел. Вот я и подумал, что ты поделишься с нами идеями.

– Прости, друг, но и меня эта пытка неопределенностью бьет по щекам не хуже чем вас.

– Выбраться мы не можем. Знать, что с нами будет – тоже, а когда нам дадут нормальную еду и подавно. – Саша наградил толстые стены камеры звонким, схожим с мальчишеской радостью смехом.

Но этот смех стал последним за последующие полдня. Все трое расселись по своим углам – каждый определил для себя место, – иногда жалея, а порой и укоряя себя. Стеклов начал рассматривать свою ладонь. Что-то в ней привлекло его взор. Толстые глубокие линии и красноватый оттенок линии жизни говорил о его горячем нраве и конфликтности. Линия эта была длинной и не обрывалась резко, это радовало Романа, потому что он был уверен, что не умрет в этой дыре, не узнав истины. Линии, густо сплетенные в паутину, могли не многим рассказать судьбу их владельца. Простой метод для некогда живших людей, стал настолько экзотичным, что Роману пришлось изрядно подыскать книги, чтобы хоть как-то обогатить извилины столь тонкой наукой – хиромантией. Но читать свое будущее предельно ясно он не мог. Для него оно было покрыто тайной. Что уж говорить о далеком будущем, если он не мог сказать, что произойдет через час или два.

Время тянулось долго. Порой Роману хотелось завести разговор, но подходящих слов он найти не мог – все перепуталось в голове. Руки он исследовал полностью. Затем последовали стены. Ничего выдающегося в них не было, и он переключился на своих братьев по камере. Этакие люди-звери, заключенные в клетку за непослушание или хищный оскал. Саша лежал и, прижав плотно губы, смотрел в потолок. Стеклов не знал, о чем он думает, но в глазах его не было отчаяния и это придавало сил. Санитар – иногда Роман в мыслях называл так Сашу – изредка, почти незаметно для окружающих трепетно потирал колено, словно в нем притаившимся зверем закралась боль. Иногда он садился на край койки и смотрел сквозь решетки, прикрыв ладонью глаза, словно задумавшись о чем-то. Проходило некоторое время, и он возвращался в положение лежа. Антон же ходил по камере, наматывая круги. В отличие от Саши, в нем читалась тревога и озабоченность, которая рождала в нем такое количество гнева, что сомкнув руки в кулаки, костяшки пальцев приглушенно потрескивали. Он был полной противоположностью Саши. Санитар похож на молчаливого мудреца, в коем хранил свой пыл отважный воин, а Антон – Стеклов называл его Драный – похож на бурлящий вулкан, готовый вспыхнуть в любой момент.

Пытка неопределенностью не закончилась, но в ней появилась некая искорка, которая смогла отогнать безмолвие от друзей, когда к ним в камеру привели еще одного пленника. Он был необычайно молод. Его светло-голубые глаза сверкали как факелы, зажженные в ночную пору где-нибудь на Востоке. Волосы черные как смоль. Щеки и шея, еще нетронутые лезвием бритвы, покрыты каплями крови. Руки по локоть измазаны в багровой жиже. Одежда простая – видно, что бедняк. Ростом не высок, но подтянут.

«Новобранец» громко кричал, воспевая и желая в речах смерть Седову. Когда его заперли за дверью, пыл немного поубавился, а в глазах появились песчинки тоски.

– Вы кто такие? – с порога задал вопрос паренек.

– Ждем участи, – ответил, поднявшись с кровати Саша. – Но пока не знаем, какова она будет. А ты кто?

– Мне плевать, чего вы ждете. Вы кто такие? Почему я вас не знаю? Вы не из бедняков! Это точно! – брызжа слюной, кричал горластый сокамерник.

– Поумерь свой пыл, пока зубы на месте! – Антон тот час же вскипел.

Паренек понял, что стоит прислушаться к словам громилы. Его вид не внушал веры в победу в драке, если бы она случилась.

– Расскажи, кто ты и почему здесь? – Саша сохранял дипломатический тон в разговоре.

– Убил одного из часовых Седова, – гордо заявил паренек и приподнял подбородок чуть выше. – Меня Дима зовут. А вы-то кто такие?

– Шли на свет молний и наткнулись на патруль. Без объяснений под дулами автоматов завели сюда и держат, не говоря ни слово. – Санитар указал на койку. – Присаживайся. В ногах правды нет.

Дима усмехнулся.

– Будто бы вот тут она есть. – Он показал себе на задницу и присел. – Давно здесь?

– Часов двенадцать-восемнадцать. Точно не могу сказать. Расскажи-ка нам, где мы находимся?

– Да, вы точно не местные. Да и рожи у вас слишком слащавые. – Он помедлил, но указав на Антона, сказал: – Особенно у него.

Шрам на лице налился кровью и покраснел. Драный, стиснув зубы, сделал шаг вперед. Саша остановил его.

– Не зли его. Он и без того на взводе.

– Это место называется Забытый завод. Держит вас тут Седов. Он местная знаменитость. Держит всю округу в страхе, иногда кого-нибудь убивает. Он сумасшедший. Его нужно остановить.

– Поэтому ты убил часового?

Паренек замялся и опустил голову. Нервно перебирая пальцами, он подбирал слова.

– Они убили мою маму. Седов готов убить всех, если у него возникают подозрения.

– Подозрения в чем?

– Да как в чем, ребята? Вы с какой планеты? Седов считает, что большая часть людей в городе – роботы. Не знаю, откуда у него такие сведения, но моя мать убита, и это не никак не исправить.

Роман вступился в разговор.

– В существовании роботов, подобных человеку, я сегодня уже убедился. И видел своими собственными глазами, как из башки этого недочеловека вылилась какая-то хрень, с виду больше напоминавшая испортившееся желе.

– Не знаю о чем ты, дядя, но моя мама не была роботом. Кого-то из наших забирали, тщательно проверяли, промывая мозг, и отпускали домой. Ходят слухи, что он весь город хочет истребить и начнет он с богатых. Конечно, мне их судьба безразлична, но ведь он их будет убивать, как роботов, а не как жирующих на наших страданиях людей. Если бы я и пошел резать глотки толстосумов, то только за их нечеловеческое отношение к нам. Хотя, – он задумался, – если их отношение к нам нечеловеческое, то их вполне можно отнести к роботам, ведь роботы тоже людьми не являются.

– Похоже, что ты их ненавидишь больше, чем Седова.

– Больше, чем Седова ненавидеть невозможно! – натянуто усмехнулся паренек. – Я решил для себя кое-что и придерживаюсь этих мыслей. И, если бы не этот параноик, то я бы поднял восстание и все равно перебил жирдяев.

– Считаешь, что это правильно? – поинтересовался миллионер.

– Я уверен в этом.

– С тобой все понятно. Ты хочешь убить богатых, потому что они богаты. А почему Седов решил, что среди богатых полно роботов.

– Какая мне разница? Он их перебьет и все.

– Так и говорят? Хочет перебить жителей богатых районов? А как же проверки, о которых ты сказал. Он же должен сначала проверить их. Может быть, и есть среди них роботы, но их единицы! – воскликнул Роман, теряя твердость в голосе. Для него такой поворот событий казался настолько фантастическим, что на лице проскочила отчаянная улыбка.

– Улыбайся, улыбайся! Все равно вам богатеям – конец. Я же вижу, что вы не из простого люда. Считайте, что вы уже мертвы. Разрывной патрон и ваша голова превращается… превращается голова… в элегантную кашу. – Мальчику, судя по всему, нравилось представлять этот фрагмент его фантазии. – Такова ваша судьба и от нее не убежать.

– А что же он сделает с тобой за то, что убил его человека? – Антон прищурил глаза в ожидании ответа. В груди раздавался ускоренный темп «насоса».

– Со мной все решено! – без капли сожаления ответил Дима. – Мне – конец и на этом точка. Да я и не сожалею. Я сожалею лишь о том, что не прибил еще нескольких.

Саша отвел взгляд, и болезненно, скривив лицо, погладил колено.

– Ты думаешь, он сможет осуществить свой план?

– Конечно! У него столько людей, что всей полиции города не хватит оружия, чтобы остановить их.

– Как я понимаю, все его солдаты проверены?

– Вот бы знать! Думаю – да. Он им доверяет, как себе.

– Хорошо, но почему же он еще не убил нас? Чего он ждет?

– Наверно, дал вам шанс доказать, что вы люди. На этом хватит! Я устал. Мне долго не дадут оставаться в живых, так что дайте мне хоть какое-то время побыть в тишине.

Паренек присел на корточки и, закрыв лицо ладонями, заплакал. Стеклов давно не слышал настолько горького рыдания. Этот мальчик хотел казаться сильным, но не выдержал, ведь он, всего-навсего ребенок, оставшийся без матери и ничья смерть не даст ему покоя. Он сломался. Человек без смысла жизни, как камень, брошенный в воду. Он пролетает какое-то время, отдав весь заряд заложенной в нем энергии, а затем падает на дно и, позабыв о солнечном свете, лежит забытый всеми. Отнятая жизнь его матери, отнятое здоровье населения и отнятые детские мечты сделали из него «тень», брошенную судьбой.

Роман молчал, не смея подходить к пареньку. Спустя час в коридоре раздался звук звонких каблуков. Стук все усиливался, пока пред клеткой не появились несколько солдат. На плечах висели автоматы. В глазах не было ни капли сожаления, а мысли отсутствовали вовсе. Лишь слепое подчинение приказу занимало их сознание.

Они схватили паренька за шиворот и поволокли из камеры. Антон подскочил на месте, но дуло автомата, направленное в его сторону, поумерило его пыл. Он покорно остался на месте и не смел шелохнуться.

– Как долго вы нас будете держать здесь? – сорвался с губ Романа накипевший вопрос.

Солдат надменным взглядом окинул Стеклова и произнес:

– К вашему счастью – вы еще живы. Это вас должно больше волновать.

Солдат скрылся за стеной и через минуту раздался отдаленный выстрел. Его шум пленники восприняли, как последнее упоминание о малознакомом пареньке по имени Дима. Он жил неизвестной жизнью и умер вдали от дома. Он будет похоронен в одной из сотни братских могил и память о нем потеряется спустя какое-то время. Он не увидит падение правления Отцов города и не узнает многого, что узнает Роман.

Стеклов почувствовал внутри переживание и стыд, что не смог помочь, побоявшись за свою жизнь. Но эта смерть на его жизненном пути стала отправной точкой, через которую он думал, что никогда не переступит. Стеклов готов был убивать.

Глава третья

Иван Гаврилович сидел у себя в кабинете и наблюдал через окно, как люди, не зная многих вещей, спешат по делам и думают, что они принимают решения в собственной жизни и жизни других людей. Он знал, что может подойти к любому из них и приказать сброситься с небоскреба или отдать все сбережения. Но для него это была работа, а не развлечение. Странно ощущать власть над людьми, которые готовы слепо выполнять все приказы. Поначалу чувствуешь себя Богом, а потом это просто приедается. Если раньше старик мог ради интереса приказать сделать глупость, то сейчас он видел в этих «слепых» глупцах, что-то, что заставляло его задуматься о многом. Например, как долго это будет продолжаться? Иван Гаврилович понимал, что когда-нибудь народ восстанет и ему и многим, кто выше него придется принять решение о начале плана «Гнев».

Что такое план «Гнев» он знал не понаслышке, потому что сам был один из его создателей. Тогда, в далекие годы, он был горяч и слепо верил, что стратегия «Гнева» сможет сломить народные возмущения, которые не раз уже бывали! Но, по опыту былых лет, он помнил, что ничего хорошего из этого не получается. Лишь страдание, наполненное кровью. Высший Совет был готов принять решение хоть сейчас начать зачистку, но что-то сдерживало их. «Гнев» был хорош лишь одним, тем, что на долгое время предотвращает подобные инциденты.

Старик улыбнулся, видя, как секта Братьев Гилеля воспевает Господа целыми днями под его окнами. В них он видел заплутавших детей, чьи матери зовут на другой стороне леса, а дети их не видят. Для него он были такими же беспомощными и жалкими, взывая к чему-то всевышнему, неведомому. Старик знал, кто в это городе Царь и Бог – это Совет.

Раздался негромкий звонок мобильного телефона.

– Слушаю.

– Через полчаса будь на Высшем Совете… и захвати с собой своего статиста. Нам он очень пригодится.

Иван Гаврилович задумался о том, что этот день может для него плохо кончится. Звонки подобные этому раздавались в его офисе нечасто. И он знал, что ничего хорошего за собой они не несут. За статиста он не переживал, потому что знал, что его карты чисты, но за свою жизнь не побеспокоиться он не мог. Старик позвонил статисту, взял ключи от машины и спустился вниз.

Подъезжая в назначенное место, он заметил, что молодой человек уже здесь и, по-видимому, все ждут только запоздавшего старика.

Он прошел пессимистично-серый и длинный коридор. Впереди стояли двое с каменными лицами. Старик, отворив двери, зашел в зал. В нем, как и прежде, было очень темно, но он смог различить статиста. Он с непонимающим взглядом осматривался вокруг и искренне улыбнулся, увидев знакомое лицо.

– Мы тебя ждали! – раздался голос в сопровождении мигания лампочки.

– Я слушаю.

Эти слова старик произнес с достоинством, скрыв тревогу. Статист кивнул, поприветствовав начальника.

– Скажи нам, что происходит в городе? – раздался грубый мужской голос

– Все в порядке. Стеклов зачищен, его спутники – тоже. Брат Стеклова, по моим данным, находится в анабиозе, проходя виртуальный курс лечения…

– А тут подробнее, ведь у нас совсем другие данные.

Иван Гаврилович промолчал, решив, что в этот момент молчание будет ценнее. Но Статист почувствовал на себе гневный взгляд старика.

Лампочка начал мигать, вынуждая поскорее ответить на заданный вопрос.

– Других данных у меня нет, – стыдливо прошептал старик.

– Мы знаем, что Стеклов действительно зачищен, но относительно его брата можем сказать совсем другое. Он вырвался из лаборатории. При этом ему кто-то помог. Затем он прознал про наши тепловые ловушки и умудрился проскользнуть мимо них. Затем он забрался в Зал Стазиса и достал из одной из камер, кого бы ты думал? – не дожидаясь ответа, голос продолжил. – Нашего великого и могучего капитана полиции. Как он туда попал – другой разговор, но самый смак в этой истории то, что они смогли выйти наружу и теперь находятся где-то в городе.

Старик ожесточенно посмотрел на своего сотрудника и, поджав зубы, продолжил слушать. Статист нервно сглотнул густой комок, подкативший к горлу. В нем взыграл страх. Это чувство из каждого члена его тела перебиралось все дальше, пока все тело не забилось в неумолкающей дрожи.

– Ты ведь прекрасно понимаешь, что будет, если так каждый будет посещать Зал Стазиса. Они вытащат всех наших подопечных. Они разрушат весь строй, и чем мы сможем это все возместить? Как мы сможем им ответить? Скажи мне свои мысли?

– Планом «Гнев». Я понимаю…

– Все верно, но чтобы спасти хотя бы часть населения, нами принято решение возвести энергетический купол вокруг бедного района. Мы отрежем это место, а когда подготовимся, то сможем его зачистить.

Голос сменился. Теперь он был намного выше и приятнее.

– Теперь мы попросим нашего дорогого сотрудника объяснить, как попал полисмен в камеру стазиса? Насколько мне известно, люди попадают туда только после зачистки и никак не раньше.

Статист замешкался, но ответил почти сразу.

– Он многое узнал и был готов убить меня, но я вовремя сориентировался. А как проник в Зал Стазиса брат Стеклова мне неизвестно, но я это выясню сегодня же.

– Жаль мне тебя невозможно проверить, – насмешливым голосом продолжил член Высшего Совета.

– Я говорю как есть и мне незачем лгать.

– Объясни, почему ты решил обойтись без наших наставлений? Ты прекрасно знаешь, что в камеру стазиса помещаются люди, лишь с разрешения Совета. Все, конечно, просто, ведь ты не знаешь, для чего это делается.

Статист кивнул. Он не знал всех тонкостей работы с людьми.

– Ты не знаешь, для чего мы существуем?

– Для соблюдения порядка в городе.

– Мне надоел этот разговор, выйди! Вернешься, когда мы договорим.

Молодой человек охотно отправился к двери, решив, что легко отделался от некоторых самостоятельных решений. Но только он вышел из зала, как за дверью послышался звук электрической дуги и вспыхнул ослепляющий свет.

– Что это было? – кинулся старик к открытым дверям.

– Не беспокойся! Теперь у тебя нет помощника. Он сгорел. А теперь ты послушаешь нас еще раз. Район будет закрыт куполом. Твоей задачей является подготовить солдат для ведения военных действий для Плана «Гнев». А теперь – вон! Пока тебе не нашли замену.

Глава четвертая

Илья очнулся в теплой комнате, дверь была открыта. Рука уже не болела. Он и не вспоминал о ней, пока не заметил, что она перевязана. Мысль о том, что теперь он полноправный человек утвердилась в его мозгу. Но оставался еще один вопрос: что с его рукой, ведь она механическая? Илья осмотрелся и увидел, что свет, падающий на светлые стены комнаты, сочится неизвестно откуда. Создалось такое ощущение, что он возникает из ниоткуда. Тишина в коридоре немного пугала его. Такого пустого звука ему еще не приходилось слышать раньше. Все словно замерло в ожидании прихода в себя Ильи. Он сел на край кровати и потянулся за стаканом с водой – кто-то заблаговременно побеспокоился о пациенте. Глоток освежающей воды, сбил пустынное ощущение в горле и придал немного сил и уверенности.

В коридоре послышались тяжелые шаги, с каждой секундой, кто-то приближался. Вскоре в дверном проеме появился Хумо. Вид знакомого человека обрадовал Илью. Хумо искренне улыбался. Он протянул руку и подошел к Илье.

– Как здоровье? Рука не беспокоит?

– Все хорошо, – ответил Илья, пожимая ладонь Кости. – Как твоя рука? В норме?

– Я всегда в норме, благодаря нашим врачам. – Костя опустил взгляд и неуверенно прошептал: – Ты уж прости, но мы должны были провести проверку.

Илья не обижался, поэтому с искренностью новорожденного ответил:

– Я все понимаю. – Он помолчал. – Кроме одного…

Хумо приподнял брови.

– Где моя настоящая рука?

Этот вопрос показался обоим довольно нелепым, и они рассмеялись.

– Это какой-то анекдот получается. «Доктор, где моя рука?» «Мы ее ампутировали». «Но ведь болела нога»! – с ужасом произносит пациент. «Могу вас обрадовать: теперь рука вас никогда не побеспокоит, но ногу мы все равно ампутируем».

Они вновь, держась за животы. Начали разрываться от смеха.

– Я поговорил со старейшинами, и они готовы рассказать все, что знают. И, думаю, они смогут найти ответ на твой вопрос. Я всегда к ним хожу за советом.

– Судя по твоим словам, это великие люди, достойные уважения. Присаживайся, – Илья указал на край кровати.

Костя поспешил присесть. Он взял друга за плечо и проговорил:

– Сегодня ответственный день. Поздним вечером пройдет собрание, на котором главы различных обществ будут обсуждать текущую обстановку в городе. И наше сообщество там будет не на последнем месте.

– Как вы называетесь? Даже и не знал, что в городе есть какие-то тайные общества. – Илья искренне удивился и сделал несколько глотков воды.

– На то тайные общества и называются тайными. О них никто не должен знать.

– Ты прав.

Илья не знал, что сказать, но в голове закружилась мысль – отблагодарить своего спасителя.

– Я так рад, что встретил тебя в этом самолете. Даже не представляю, что я бы сейчас лежал, как овощ и видел песок и море, не подозревая, что воздух, которым дышу не настоящий, а солнце – всего лишь эффект матрицы.

– Судьба благосклонная к тебе.

Илья вспомнил о брате и о том, что он может находиться в опасности.

– У меня есть брат. Он богатый и он решил ради интереса прокрасться в бедный район. Я беспокоюсь за него, ведь за ним охотились.

– Кто охотился и, вообще, что он собирался здесь найти? Торговых центров здесь нет. А деньги потратить он мог и у себя.

– Он хотел увидеть, как живут здесь люди, – приврал Илья. – Он не верил тому, что говорили по ящику и решил удостовериться в своих подозрениях. Но один из наших старых знакомых почему-то оказался против такого решения. А рано утром к Роме – так его зовут – ворвались люди, чуть не убившие его по указанию Ивана Гавриловича.

– Иван Гаврилович? Мне знакомо это имя. Твой брат может быть в опасности, если это тот человек, о котором я думаю. Когда ты последний раз с ним общался?

– Сегодня, какой день недели?

– Суббота, вечер, – поспешил ответить Костя.

– Вчера утром, я видел его в последний раз. Он направился сюда с двумя людьми. Они должны были охранять его.

– Люди надежные?

Этот вопрос насторожил Илью и немного подкосил уверенность в том, что все у Романа идет гладко. Он примолк и начал вспоминать лица людей, что подписывая контракт, обещали сберечь подопечного ценой собственной жизни. Но почему-то после вопроса Хумо, Илья стал сомневаться в правдивости этого контракта и людей, причастных к нему. Ведь Илья даже не сел в настоящий самолет. Нет, конечно, самолет был настоящим, но для полетов был точно не предназначен. Главные задачи самолета были: усадить пассажиров в уютные кресла, каждому «дать» стюардессу по вкусу и, подав напитки, лишить сознания, чтобы робосанитары смогли беспрепятственно забрать витающие во сне тела пассажиров. Затем, давая порциями ощущения свободы от города, они лишают тебя движений. Странно это все! Но факт в том, что те, кто стоят за кулисами управления города не хотят, чтобы люди видели жизнь в других городах и других районов. Для этого была создана матрица, способная воссоздать любое желание «отдыхающего», для этого построили высокую стену и поставили полицию для предотвращения пересечения границы. Колоссальные затраты!

– Ты в порядке? – вырвал Хумо Илью из мира умозаключений и тревог, поглотившего его разум

– Просто, я беспокоюсь за брата. Вот и все. – Его дыхание стало тяжелым, а взгляд устремился в бетонный пол.

– Пора нам переговорить со старейшинами. Они многое тебе расскажут и, возможно, смогут помочь в поисках брата. Я уверен, что с ним все в порядке.

– Спасибо за поддержку.

Они встали и вышли в коридор. Это место было похоже на некий бункерный отель. По обе руки находились небольшие комнаты. В некоторых из них были люди. Все они спали.

– Как наш друг полисмен? С ним все в порядке? – поинтересовался Илья.

– Он в порядке. Конечно же, нас он не помнит. Пришлось восполнить пустые фрагменты его памяти своими нудными рассказами.

Илья улыбнулся, обнажив розовые десны.

– Что же он рассказывает?

– Сначала спросил, где он находится. Ну, знаешь, это стандартный вопрос, наверно, у всех. Я ему сказал, что мы его спасли и вытащили из капсулы с формалином, куда его посадил молодой человек в темном костюме. При упоминании человека в костюме он подскочил на месте и был готов порвать меня на части, но я заверил его, что мы в безопасности и находимся в бедном районе. Он был крайне удивлен и на мой вопрос, почему его посадили в капсулу, ничего не ответил. Странный мужик, я тебе скажу.

– Наверно, он в шоке от произошедшего. Его нельзя винить. Если оказался там, то – могу сказать точно – он прибывает в списке тех, кто мешает теневому правительству.

Хумо кивнул.

– Я так же подумал и именно поэтому спас.

– А чем ты вообще занимаешься? И как называется ваше общество, ты так и не ответил.

Костя замедлил шаг, повернувшись к собеседнику, по-дружески положил руку на плечо Илье и прошептал:

– Моя задача – разведка. «Секта Братьев Гилеля»! Тебе о чем-нибудь говорит это название?

Они продолжили путь, минуя множество дверей. Обстановка оставалась хмурой и однообразной. Стены так и давили меланхолией.

– Неужели это вы? – не скрывая удивления, воскликнул Илья. – Мне всегда казалось, что они религиозные фанатики и думают только о всевышнем спасении.

– О спасении думаем, но не о всевышнем. На Бога надейся, а сам не плошай. Кажущееся слабоумие наших людей, дает нам фору. Нас никто и никогда не заподозрит.

– Но как вы можете находиться за стеной, если вся «верхушка» здесь?

– Не проблема, поверь. Нас очень много.

– Я так рад, что ты меня спас, – Илья поджал губу.

-Да-да, и прошлым вечером, ты доказал, что ты достоин стать членом нашего общества. Старейшины расскажут тебе многое, и ты решишь – будешь ли ты с нами или нет.

– Если это поможет сломить гнет руководства города, то я согласен.

Они зашли в большую комнату, обставленную в странном и не обдуманном стиле – можно сказать, с отсутствием стиля. В центре стояло кресло, а по краям несколько столов и диванов, потрепанных временем. Они казались действительно ветхими. На стенах висели черно-белые фотографии с изображением различных людей. Илья начал разглядывать их, но все эти люди не были ему знакомы.

– Кто они? – спросил Илья, повернувшись к Хумо.

– Они исчезли, и никто не знает, где они находятся. Каждый, кто вступает в братство, делает фотографию. На ней пишется имя и дата зачисления в ряды братства. Все личные дела хранятся в архиве, и если кто-то исчезает, то его фотографию вешают сюда и пишут дату исчезновения.

– Никто не забыт, – грустно прошептал Илья.

– Никто не забыт, – повторил Хумо.

В комнату вошли несколько мужчин и две женщины. Они смерили взглядом гостя и жестом предложили присесть. Вопросы и ответы начались.

– Тебя зовут Илья?

Он кивнул.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать пять.

– Как ты оказался здесь.

– Костя помог мне выбраться из самолета.

– Как ты оказался в самолете?

– Через турагентство. Они сказали, что я полечу на остров в средиземном море. К счастью, встретил Костю.

– Как ты можешь объяснить тот факт, что у тебя рука киборга?

– Я был испуган, когда увидел свою руку и Костя сказал, что вы сможете мне рассказать, как это могло произойти.

– Да, можем, но после того, как ответишь на наши вопросы…

Вопросов было много. Начиная от места и года рождения, до последнего места жительства. Илья отвечал правдиво, потому что ему нечего было скрывать. Он ждал, когда же он сможет получить ответы на свои вопросы.

– Теперь можешь задавать свои вопросы и, если мы сможем – ответим.

– Я не могу самостоятельно найти ответ насчет моей руки. Я не понимаю, что происходит.

Ответил человек с густой черной бородой и седыми висками.

– Я тебе кое-что сейчас расскажу, а ты запоминай и мотай на ус. Если будешь внимательно слушать, то узнаешь ответы на многие вопросы.

Илья сглотнул подкативший ком. Он не знал, готов ли услышать правду. Но он не знал, что представление Братьев Гилеля об общественном строе не полностью соответствует действительности, хотя они были уверены, что знаю все.

– Город огражден куполом. Никто не знает, насколько он велик, но именно этот энергетический барьер является главным препятствием связи с другими городами и миром вообще. Мы считаем, что являемся частью колоссального эксперимента, который длится уже больше пяти лет, а может быть и больше. Кто может знать, когда матрица заменила реальность? Люди, являющиеся теневым правительством города – экспериментаторы. Смог, заменивший нам воздух – катализатор, вызывающий рак. Все те, кто заболел раком, тот час же исчезали. Мы считаем, что их забирали для исследований. И все те, кто находятся в капсулах проходят обследование. Мы знаем, что мир захвачен корпорациями и, возможно, для их благополучия нас отравляют и ставят эксперименты. Так как всяческая связь ограничена или вовсе отсутствует с большим миром, мы готовим восстание. Если что-то случается, то делают операции. Возможно, твоя рука была повреждена, и ее пришлось ампутировать, заменив механической. О столь огромном количестве капсул мы узнали от Константина. Мы решили созвать Большой Совет, чтобы обсудить подобную новость и принять решение, которое каждый из нас для себя уже давно принял. Мы нападем на богатый район и истребим роботов, выполняющих функции надсмотрщиков.

Илья молчал, не зная, что сказать. Для него все, словно, встало на свои места. И все как будто бы складывалось в единую цепочку. Какой бы вопрос он для себя не придумывал, тот плавно вливалось в слаженную систему представлений о городе Братьев Гилеля. Получалось, что Иван Гаврилович связан с корпорациями, но как он мог управлять людьми? Этот вопрос он задал, не медля.

– Иван Гаврилович является сказителем. Мы давно за ним наблюдаем. Сейчас наши люди ведут за ним слежку.

– Но, как он способен управлять нами? Ведь это просто невероятно.

– У каждого из нас в ухе, когда-то был передатчик, называемый фильтром. У тебя он, кстати, уже удален – мы постарались. У многих он по-прежнему остается. Фильтр дает возможность контролировать людей и предотвращать всяческие нежелательные действия. С помощью него можно отследить человека в любой точке пространства.

– Каким образом вы собираетесь распознавать роботов?

– У нас есть техника. Ты мог видеть, как Константин использовал очки для определения активности датчиков. У нас накоплен большой опыт по вооружению. Многие разработки у нас были украдены роботами-разведчиками. Ты знаешь, сколь многим обязан богатый район нашим подпольным разработчикам?

Илья пожал плечами.

– Но главная проблема борьбы с роботами не их количество, а то, что среди простых людей есть те, кто помогает теневому правительству. Командир другого общества, Седов, прекрасно знает это и готов пожертвовать жизнями всех, кто находится в богатом районе.

– Но ведь так нельзя! Должно быть другое решение!

– Мы это с ним и собираемся обсудить.

– Существует всего две организации? Люди Седова и Братья Гилеля?

Бородатый человек с седыми висками тяжело вздохнул.

– Их было намного больше, но со временем они распадались и вливались в остальные. Так остались всего две. И наши взгляды кардинально расходятся. Мы готовы проверить каждого горожанина, но Седов будет убивать, не спрашивая – робот или неробот.

– А как вы узнали, что вообще существует формалиновая комната и прочее?

Старик усмехнулся и покосился на коллег, они одобрительно кивнули.

– Когда-то я жил в богатом районе и был преуспевающим человеком. Я был похож на всех тех, кого ныне ненавидят многие жители бедных районов. Я жил в свое удовольствие, тратил деньги на безделушки и, конечно же, пределу моей жадности не было. – Он сделал паузу и осторожно погладил бороду. – Однажды меня поймали на кое-какой афере с налогами и отправили «поспать». Тогда я уже был достаточно болен раком, чтобы сгодиться для их эксперимента. Прошел суд и, когда я оказался в одной из капсул, ко мне подключили трубки, и я начал засыпать. Сон показался мне мгновением. Мне не удалось увидеть другие капсулы, но я точно знал, что их немало. Меня отправили в бедные районы – так часто бывает с экс-заключенными – здесь я повстречался с этими людьми. – Старик указал на нескольких человек рядом с собой. – Именно тогда мы, поразмыслив, решили, что странно это все. Мы основали общество и, когда наши ряды стали все больше пополняться бедняками и другими экс-заключенными, мы решили отправлять людей за стену, чтобы узнавать различные странности, происходящие в городе. Теперь мы знаем, что из себя представляет аэропорт и многое другое.

– Теперь у нас есть сила! – добавила женщина

– Это кажется невероятным! – повысил голос Илья.

– Невероятно, но факт!

Илья решил не скромничать и произнес:

– Мне нужна ваша помощь. Мой брат потерялся в бедных районах. Мне нужно найти его.

– Если он у Седова – дело плохо, но мы сделаем все возможное для его поисков.

Илья рассказал, как выглядит его брат, выложив всю нужную информацию.

– Мы постараемся его найти! – сказал один из старейшин.

Глава пятая

Илья сидел в углу, рядом с Костей, и разглядывал конфликтующих лидеров. Седов говорил об одном и старался протолкнуть свои идеи. Лидеры Братьев Гилеля – другое. Все это было похоже на некий цирк или немое кино, где каждый, то ли в шутку, то ли из-за того, что не слышит другого, делает по-своему. Хотя все начиналось совсем по-другому. Советники собрались и спокойно поставили главный вопрос заседания. Каждый высказался по этому поводу, но когда слово дали Седову, весь порядок проведения рухнул, как рухнула и надежда о возможном сотрудничестве. Он кричал и бил себя в грудь, что не допустит, чтобы хоть один из тех, кто живет в богатых районах, выжил. «Сумасшедший», – думал про себя Илья. Как этот человек вообще мог кем-то руководить, оставалось загадкой, ведь, казалось, у него всего две извилины. Он лишь кричал и не предлагал никаких рациональных действий. Для него был один выход – убийство.

Братья Гилеля пытались успокоить Седова и внести в него хоть каплю рассудка, но все было бесполезно. Он не слушал никого и говорил лишь о том, что за стеной не осталось ни одного человека – все киборги и роботы. Седов, разбрызгивая слюной, высказывался о многих разведывательных операциях и о том, что точно знает, как нужно бороться с интервентами. Илья не доверял этому человеку. Его гневный вид и высказывания уподобляли его с сумасшедшим профессором. Илья видел в нем лишь нескончаемый поток абсурда.

– По-вашему, стоит выйти на улицу и стрелять каждому в голову, чтобы убедиться, что в городе кроме нас нет людей? – не выдержав фанатичных криков Седова, поднялся Костя.

– А, по-твоему, нужно еще и спросить – робот ли он? – Седов возликовал. В нем удивительным образом сочетались такие черты как: скудоумие, крайняя степень мизантропии и желание доказать свою правоту в любой ситуации.

– У нас есть все, для того чтобы определить человек пред нами или робот. В наших лабораториях работают лучшие специалисты. Даже ваши автоматы и те были созданы нами! – Костя не пытался успокоиться. Он смотрел Седову прямо в глаза, словно гипнотизируя его.

– У нас разные взгляды. Поэтому предлагаю действовать каждому своим методом. Я буду убивать кого захочу, а вы спасайте кого захотите, но когда богатый район будет захвачен, мы разделим его на две части, чтобы ваши спасенные после того, как разберутся с вами не пришли в гости к нам.

Руки Хумо начали трястись от ярости.

– Это не решение!

– Решение, и еще какое, поверь мне! Думаю, на этом можно закончить это никчемное собрание.

Седов сел в кресло и разглядывая ногти, о чем-то задумался.

Илья неуверенно поднялся с кресла. Никто уже не обращал внимания на него. Кто-то негромко смеялся, решив, что Седов выиграл словесную партию, кто-то отвернулся и мечтательно размышляя, всматривался в потолок. Илья поднял руку, прося слово. Все обсуждали сложившуюся ситуацию. Он оглянулся и посмотрел на Хумо. Тот кивнул, поддержав друга.

– У меня еще есть вопрос! – едва ли не крича, сказал Илья.

Седов устало поднял взгляд.

– Мой брат пропал в Бедной район, и от него уже давно нет вестей. Он точно не робот. С ним были двое крепких парней.

Седов стремительно поднял брови и неприятно скривил губы.

– И что? – произнес он, понимая о ком, идет речь.

– Возможно, вы могли их видеть. Мне нужна помощь каждого…

– Да заткнись ты! – перебил Седов. – Они у меня и что с того? Я не собираюсь их отпускать.

– Я не знаю, что вам нужно, но он очень богат и может выдать вам любую сумму.

– Меня не интересуют деньги, щенок! – Он рассмеялся. – Как ты не понимаешь? После того, как мы захватим город, деньги станут не нужны. Они превратятся в бумагу, чем по существу и являются. Все богатство твоего брата останется в прошлом.

– Но должен же быть выход! – не находя себе места, кричал Илья.

– Выход есть! Сегодня ночью я их убью. Даже не знаю, почему я оставил им жизни.

Илья в отчаянии повернулся к Хумо. Тот немедленно поддержал его.

– Мы дадим вам автоматы по две штуки за каждого, – Костя уверенно вел беседу и знал, что предложить сумасшедшему.

– У нас есть достаточно людей и достаточно оружия. Теперь мы от вас не зависим. Посмотрите в кого вы превратились! Вы кучка ученых, пытающихся спасти мир и каждого, кто в нем живет. У вас не осталось солдат, способных твердо держать автомат. Единственное, что вы можете – стонать и плакать. И даже, если нам понадобятся боезапасы или оружие, то мы возьмем у вас их силой. – Рука, поднятая на уровне головы, в напряжении, затряслась.

– Ты переходишь всякие границы! – Хумо был готов набить ему морду, но трезвость ума сдержала внутренние порывы.

– Прощай. – Седов развернулся и пошел к выходу.

Он подошел к двери, но тут она внезапно отворилась. В зал вбежал часовой и закричал:

– Мы под куполом! Нас закрыли!

– О чем ты говоришь? – скаля зубы, просипел Седов.

– Мы отрезаны от основного города! Они включили энергетический барьер.

Старейшина Братьев Гилеля подскочил и, держась за голову, закричал:

– Не может быть! Еще один?

Глава шестая

В зале «взорвалась бомба» многих разгневанных голосов. Все просто с ума сошли. Каждый был готов лопнуть от ярости и упрека к самому себе: «Почему наступление на богатый район не начали намного раньше?» Илья не совсем понимал всей серьезности произошедшего. «Какой-то купол», – проговорил он беззвучно и, вдумываясь в эти слова, пытался домыслить, что же в этой новости такого пугающего. Он смотрел на обезумевшую толпу и удивлялся. До этого вполне спокойные члены совета рвали волосы на голове и в панике бросались в драку. Это было похоже на борьбу обезьян за банан от дрессировщика. Непонятная реакция этих людей пугала Илью. Он понимал, что, если вскоре не вызволит брата из лап Седова – Роман умрет. Умрет позорной рабской смертью! Костя пытался успокоить стариков, но в них словно что-то вселилось. Ей-богу, дьявол! Он решил немного разъяснить обстановку.

– Где проходят границы купола? – запинаясь, кричал Хумо. В его голосе чувствовалось волнение. Ему было трудно держать себя в руках, когда вокруг все жители зоопарка выбрались из клеток.

– Там, где начинается район богатых. Теперь мы в резервации. Мы ничего не сможем сделать! – спешно отвечал часовой. Он был вне себя от волнения. Он смотрел по сторонам, широко открыв глаза.

– Седов, что ты теперь скажешь? Что, по-твоему, нам нужно делать? Расстрелять купол? – Илья соскочил с места и бросился к Седову.

Он подбежал к нему и схватил его за отвороты униформы. В глазах Ильи вспыхнул огонь, разгоравшийся долгое время.

– Верни мне брата! – Слабость в ногах начала одолевать его.

– Хорошо, но мне кое-что нужно от вас! – с барской снисходительностью произнес Седов. Он держал спину прямо и не соизволил смотреть на человека, пытающегося повалить его на пол. Теперь он был спокоен и рассудителен.

Костя смотрел на своего друга, превозмогая сырость в глазах. Он поспешил к Илье и поднял его с пола. В этот момент молодой человек был настолько жалок, что был похож на слепого беспомощного котенка.

– Вставай! Приди в себя!

Хумо ударил Илью несколько раз по щекам. Обжигающая боль, раскрасневшись, переползла в мозг и вернула его к реальности.

– Что тебе нужно? – обратился Хумо к суровому солдату.

Седов устремил взгляд на него и, скаля зубы, прошипел:

– Мне нужны магнитные бомбы. Я взорву этот барьер. Разрушу препятствие и продвинусь в город. На этот раз меня будет не остановить.

– Но когда мы их еще сможем сделать? Нам нужно время. Верни нам людей и разработка начнется сегодня же.

– Хорошо, но результаты мне нужно через пару дней, иначе я вернусь и оставлю в живых только ваших ученых. Они мне нужны больше, чем вы!

Он громко постучал по трибуне. В зале, наставляя друг другу синяки, дрались члены совета. Седов смотрел на них, как на жалкое подобие людей, не смеющих находиться рядом с ним. В его глазах блеском отражалось самолюбие и тщеславие. Он повторил свой жест. Неожиданно все замерли, ожидая, что скажет этот человек в военной униформе.

– У меня есть выход из этой ситуации. Мы уже обговорили кое с кем это, и пришли к решению о сотрудничестве.

– О чем вы говорите? Поясните! – вырвался крик из горла одного из солдат Седова.

– Со стороны Братьев Гилеля требуется разработать магнитную бомбу, а с нашей – применить ее. Все очень просто! Мы разрушим барьер, ворвемся в богатый район и исполним свой долг. Своевременное сотрудничество продвинет нас на пути к победе. Этим действием они показали, что слабы и не готовы встретить нас лицом к лицу. Это говорит о том, что человеческое тело и ум не сравнится с любой техникой. Это говорит о то, что мы готовы сразиться и сможем победить.

Речь Седова подняла боевой дух не только его личного состава, но и старейшин Братьев Гилеля. Хумо и Илья переглянулись, решив, что после собрания они смогут забрать пленников. Мысль о скорой встрече с братом настолько обрадовала Илью, что он искренне улыбнулся и обнял Костю.

– Думаешь, мы сможем разработать эту магнитную бомбу в срок?

Хумо добродушно искривил нижнюю губу.

– У нас уже есть наработки. Их стоит опробовать и немного улучшить. Мы выиграем эту гонку вооружений. Когда вернемся, я покажу тебе наши разработки. Ты узнаешь, что победа за нами.

Илья был спокоен, что шансы их не так уж плохи.

Зал начал пустеть. Старики надевали респираторы и выходили наружу. На их лицах читалось облегчение. Синюшные отеки под глазами и на щеках говорили о человеческой силе и о стремлении выживать.

– Когда я смогу встретиться с братом? – задал вопрос Илья, отдаляющемуся Седову.

– Следуйте за мной, но я не хочу слышать от вас ни единого слова.

– Надеюсь, он не обманет, – изрядно беспокоясь, прошептал Хумо.

Глава седьмая

Роман услышал шаги в коридоре. Он решил, что пришло время для смены караула. Взгляд его уткнулся в пол, не желая видеть противные рожи людей Седова. Затем он заметил, как кто-то остановился у решетки, смотрит на него и молчит. От этого твердого взгляда по телу пробежали мурашки. Стеклов резко поднял голову и увидел брата. Глаза округлились и приняли форму бильярдного шара. Он не верил глазам. А и мог ли? Сначала он решил, что Илью схватили и намереваются посадить в камеру. Непонятный страх вселился в разум миллионера. Он не понимал, чувствует ли от встречи с братом в этот час радость или боль. Но тяжелая решетчатая дверь отворилась, и Илья с радостью в глазах вбежал в комнату. Саша и Антон услышали радостные возгласы и повернулись, решив узнать, что происходит. Драный вспомнил молодого человека, но заметив, что дверь по-прежнему открыта, решил воспользоваться моментом и вырваться наружу.

– Сиди смирно – направил дуло автомата один из солдат.

Он увидел некий блеск в глазах пленника. У надзирателей вырабатывается нюх на людей, кто собирается сбежать. Шестое чувство солдата его не подвело.

Илья помог брату встать. Он обвел взглядом камеру и произнес:

– Думаю, не стоит задерживаться. Уходим отсюда.

Роман остановился.

– Что здесь происходит? Почему ты здесь? – поинтересовался он, нахмурив брови.

– Мы уходим. Я договорился. Я пришел за тобой.

– Я никуда не пойду отсюда без моих друзей, – Роман указал на двух громил со щенячьими глазами, сидевших на койках.

– Их мы тоже заберем. Не переживай. Нам стоит поспешить.

Стеклов проглотил все фразы, позабыв, как связываются слова. Он был готов увидеть кого угодно в этой камере. Толстяка Николая, обвешанного гранатами и с пулеметом в руках, врывающегося в бункер, чтобы забрать дорогого клиента и своих людей. Секретаря Марину, обтянутую в латекс, пропиливающую железные прутья особым лазером. Да кого угодно, но не брата, ведь для Стеклова он был уже далеко.

Роман шел сквозь длинные коридоры, понимая, что покидает их навсегда. Эти стены стали для него частью внутреннего мира, вновь сформировавшего его личность. Солдаты холодно провожали взглядом экс-пленника. В темном углу кровавой массой блестела запекшаяся кровь. Роман понял, что это кровь паренька, который хотел казаться взрослым. Он не знал, кто из этих жестокосердных людей, приставил дуло автомата к голове мальца, но четко понимал, что ни один из тех, кто останется в стенах этого бункера после их ухода не, достоин жизни. «Какой приятной покажется расправа!» Роман представил, как зарядив полный рожок, сможет, спустя несколько секунд, опустошить его и с раскаленным от стрельбы автоматом стоять, наблюдая, как каждый из них, корча рожи, изрыгает кровавую пену.

Жестокость не была свойственна Стеклову, но в некоторые моменты он чувствовал, что в нем сидит сам Сатана.

Прибывая в раздумьях, он не заметил, как они вышли из бункера. Мысли прервались от слов Илья.

– О чем думаешь? – Задал он вопрос.

– О том, что стоит браться за оружие.

– Не понимаю тебя.

– Я говорю о том, что я лично прикончу Седова, понимаешь?

– Он плохо обращался с вами? – вскипая, выпалил Илья.

Роман странно улыбнулся.

– Как ты здесь оказался, я считал, что ты давно на море? Смотришь в небо и сладко вздыхаешь.

– К счастью этого не произошло. – Илья растянул уголки губ чуть не до ушей.

– К счастью?

– И к моему и, кстати говоря, к твоему.

– Моему счастью нет границ. – Он оглянулся и увидел, как Саша и Антон разговаривают с незнакомцем. – Кто это? – Роман указал на Хумо.

– Это человек, который спас меня от этого странного курорта.

– Поясни.

Илья рассказал, что с ним произошло и, как он выбрался. Затем он поведал брату о мыслях старейшин Гилеля. Стеклов не верил ушам.

– Получается, что все мои поездки за границу, весь мой отдых – пустышка. Виртуальна реальность? Но ведь я точно все знаю и все до капли помню.

– Поверь мне, брат, я видел, что происходит с людьми, которые также как и ты верят, что направляются на отдых. Я видел Формалиновую комнату, где в капсулах держат людей. Их десятки, может сотни тысяч.

– И что же нам делать?

– Вначале нам нужно избавиться от энергетического барьера.

– Это что еще такое? Видимо я многое пропустил.

– Это точно. Ты еще не знаешь, но бедные районы закрыли энергетическим куполом, который не даст нам выйти. Мы выменяли вас на магнитные бомбы, способные разрушить барьер. Когда его не станет, мы возьмем город под контроль. Тогда от нас никуда не уйдет Иван Гаврилович. Мы сможем задать ему много вопросов.

– Это хорошая мысль, но я кое-что вспомнил.

Роман остановился, чтобы дождаться телохранителей, ставших ему друзьями.

– Я думаю скоро начнутся побочные эффекты вывода из организма Окси. Нам понадобится новая доза.

– Ты прав. – Саша раздосадовано поджал губы, думая, где достать новый химикат.

– Простите, что врываюсь. Вы сказали Окси? – приподнял брови Хумо.

– Да, он у вас есть?

– Как вы вообще нашли такое барахло. Мы уже давно не пользуемся им. Теперь у нас есть Окси-3, он действует неделями и без каких-либо галлюцинаций и прочего дерьма…

– Постой, – прервал Роман. – Ты сказал галлюцинаций? – Он залился раскатистым смехом. – Боже, скажите мне, что это реальность!

– Не беспокойся, массовые галлюцинации он не вызывает. – Хумо похлопал Стеклова по плечу и продолжил путь. – Когда зайдем на базу, вы пройдете курс Окси-3 и позабудете о грязном воздухе. В крайних случаях мы дадим вам шлемы и экипировку, поглощающие любую дрянь, содержащуюся в воздухе. Вам не будет страшен ни хлор, ни атомный взрыв.

– Думаю, стоит пройти проверку на роботов? – покосился Илья на здоровяков.

– Не беспокойся. Состав разработан таким образом, что при попадании в тело робота, он превращается в сильнейший окислитель, способный разрушить внутренности любого робота. Но мы проведем тест на металлы. Думаю, каждому из вас будет интересно, сколько в вас находится железа.

Громилы недоуменно переглянусь, Роман вспомнил слова Седова: «…металла в них много».

Глава восьмая

– Ложитесь сюда, – Хумо указал на горизонтальные капсулы. В слабоосвещенном помещении их было шесть. Они выглядели довольно зловеще, от них исходило странное фиолетовое свечение.

– Что это? – Илья указал на капсулу.

– С помощью него мы очистим клетки организма от Окси и заодно проверим в каких местах у вас металлические вставки.

Подошел Саша и с важным видом стал разглядывать неизвестный прибор. Раньше он ничего подобного не видел и спустя минуту, произнес:

– Я немного разбираюсь в технике и мне был бы интересен принцип работы этого устройства.

– Все просто. Компьютер с помощью ультразвука снимает ваш венозный, капиллярный и артериальный рисунок. У каждого человека он неповторим. Далее он заносится в память. Поэтому он послужит вам пропуском в разрешенные места бункера. Сканер просматривает и мышечную ткань. В тех местах, где колебания ультразвуковых волн будут более активными, располагаются металлические вставки вашего тела…

– Я, конечно, уже слышал об этих вставках, но никак понять не могу, как они могли оказаться во мне? Да я даже не верю, что они у меня есть! – Антон мотал головой, показывая, что уж с этим он точно смириться не сможет.

– Я не спорю, что такое возможно, но все те люди, проходившие этот тест, находили в своем теле какую-нибудь деталюшку, поэтому нельзя быть полностью уверенным в своей чистоте.

– Хрень! – выпалил Роман.

– Верь ему. Прошу тебя. – Илья умоляюще посмотрел на брата. Он видел, что в нем не было ни капли веры в слова Хумо.

– Да ты послушай, что он говорит. Это же бред!..

– Помолчи и послушай, что я тебе сейчас скажу.

Стеклов понял, что младший брат вырос и отныне не потерпит от него шуток и игнорирования его мнения.

– Ты видишь руку, – Илья указал на предплечье.

Стеклов кивнул.

– Для меня рука была всегда частью тела, а как оказалось эта часть не совсем моя. Она механическая! Не нужно лишних слов. Я тебе сейчас покажу кое-что. – Он повернулся к Хумо. – Костя, готовь обезболивающее.

Но Хумо не сдвинулся с места.

Илья вышел из комнаты. Безмолвие повисло в воздухе. Никто не понимал, что происходит, но доблестно выдержав паузу, они дождались барат Стеклова. Он вернулся с арматурой в руках. Илья не произнес ни слова. В его глазах читалось безразличие. Он сильно замахнулся и через мгновение железный прут со скрежетом вторгся в тонкую кожу к механической начинке руки.

– Ты что делаешь? – Руки Стеклова беспомощно опустились, видя, как металл разрывает кожную оболочку.

Кровь хлынула напором. Илья ожидал, что боль оглушит его, но он ничего не почувствовал. Илья, словно профессиональный хирург, раздвинул кожу. Серебристая поверхность металла блеснула от света лампы.

– Вот это находится во мне, и я не знаю, как давно она там, поэтому не нужно задавать глупые вопросы, просто сделайте то, что говорит Костя! – Илья указал на металлический пруток – он сильно погнулся.

– Я ничего не понимаю. – Внутренний самоконтроль Романа терялся в догадках.

Драный недоуменно почесал затылок.

В разговор вступил Костя:

– Понимаете ли, все, что он сказал – правда. У меня тоже есть фрагменты тела, принадлежащие не совсем мне. Мой мизинец на левой руке полностью механический. Левая почка искусственная.

– Но… как? – вырвалось недоуменный возглас.

– Этого точно никто не знает. Ложитесь, мы вас осмотрим.

– Костя, почему я не чувствую боли? – не успокаивался Илья.

– Мы решили, что без нервных окончаний на этой руке тебе будет жить легче. Теперь ты можешь крошить стены и бить в морды железных мутантов. Кстати, тебе тоже нужно пройти эту процедуру. Нужно быть уверенным, что рука – единственная часть твоего робонаследства. Кровь скоро прекратит сочиться.

Хумо похлопал Илью по спине и указал на капсулу.

Сканирование продолжалось несколько минут. За это время каждый смог оценить возможности этой лаборатории. Стеклов думал о будущих своих действиях, о том, что же с ними будет. Саша, покусывая губу, чувствовал, как тысячи вибрирующих нитей пронизывают организм. Легкое щекотание нервных окончаний приятно ласкало тело. Антон думал о заслуженном отдыхе где-нибудь на море, но судя по рассказам, осуществление этого плана будет не скорым. Илья был единственным, кто хоть как-то переживал за металлическую начинку своего тела, но можно ли было его винить? Он видел то, что не видели другие. Он чувствовал коллапс мыслей и личности в тот страшный момент битвы с роботом, но он выдержал стихийный наплыв жутких мыслей и остался победителем.

Процедура закончилась и Хумо решил показать «рисунки» их владельцам?

– И что мы тут имеем? – Устало поднял глаза Саша. – Покажи нам результаты, чтобы мы могли или успокоиться, или же беспокоиться.

– Могу сказать, что теперь ваши тела лишены Окси. Лазеры обнаружили золотистые маркеры препарата и нейтрализовали их. Вскоре вам вколют Окси-3. Кстати, вам еще нужно познакомиться с еще одним новичком. Мы с Ильей спасли его.

– Радует, что не только мы здесь ничего не знаем, – вступился в разговор Антон. – А где новичок? Почему он не с нами?

Костя тяжело выдохнул. Ему было трудно говорить эти слова, но он их произнес:

– Он прошел ультразвуковую проверку. После нее Эдуард – так его зовут – попросил меня на время усыпить его.

– Для чего?

– Восемьдесят процентов его тела составляет металл и искусственные имитации органов. В нем остались: мозг, пищеварительная и мочеполовая системы. Все остальное – искусственные составляющие.

Роман сделал несколько неуверенных шагов назад. В глазах читался страх и ужас. Руки затряслись.

– Неужели такое возможно? – дрожащим голосом произнес он.

– К сожалению, да. Он не смог вынести этой мысли и пытался покончить с собой. Мы смогли успокоить его благодаря лишь мощному снотворному, но когда он пришел в себя, попросил усыпить его навсегда. Я не знал, как отговорить его. В результате мы решили временно его усыпить. Он пообещал помочь нам в войне против роботов и когда понадобиться мы его разбудим.

Антон подался вперед, чтобы как можно лучше слышать разговор.

– Мне не понятно одно!.. – Вскинув ладони к лицу, по-шпионски прошептал он.

-Что именно?

– Может он сам робот? Как человек может состоять на восемьдесят процентов из металла? Это невозможно.

– Роботы состоят на сто процентов из металла и имитированных под человека материалов. Таких как: кожа, мышечная ткань, в некоторых редких случаях кровь.

Саша не выдержав затянувшийся диспут, закричал:

– Мне надоело слушать это. Я хочу узнать результаты нашего тестирования!

– Хорошо, вот они.

Хумо указал на большой экран, на стене.

– Это ты, Антон. Твой результат довольно не плох. У тебя одно искусственное легкое – правое – и металлические пластины вместо правой ключицы и лопатки.

Драный пошатнулся. Во рту мгновенно пересохло.

– Мне тяжело дышать. Дайте воды.

До этого твердый в решениях человек сильно обмяк. Его нельзя было винить. Он чувствовал, что не может управлять своей жизнью. Хумо поднес стакан с водой. Антон поблагодарил его и быстрым движением отправил благую жидкость в нутро.

– Ты в порядке? – Саша видел, что друг побледнел словно труп.

– Мне нужно свыкнуться с этой мыслью, – ответил Антон.

Саша посмотрел Хумо в глаза.

– Поведай теперь и мою историю болезни.

– Внутренние органы все целы, но левая нога искусственная ниже колена.

– Теперь меня не удивляет, что она у меня постоянно болит.

– Твой результат неплох.

– Но, почему я не помню, как ампутировали ногу и вставляли протез. Я даже не помню причину, по которой мне могли делать подобную операцию.

– Никто не помнит, поверь мне. Думаю, когда мы ворвемся в богатый район, мы сможем на многое найти ответы.

– Меня поражает с какой легкостью ты это говоришь, – не успокаивался Саша.

– У меня было больше времени свыкнуться с этой идеей. В любом случае, мы живы и это главное. – Костя помолчал. – Роман!

Стеклов боялся услышать свое имя, потому как знал, что боится услышать правду.

– Я слушаю.

– Обе ноги и некоторая часть позвоночника.

– Хорошо.

Как странно прозвучало это слово. Так просто и легко, что создалось ощущение, будто ему рассказали, что в квартире отключат на пару часов воду. Роман сделал несколько движений пальцами ног. Он чувствовал их тепло, всю жизнь видел вены на них, кожу покрытую волосами. Ногти, мелкие шрамы и морщинки. Каким же это все казалось реальным. Реальным настолько, что диагноз ультразвуковой капсулы не мог быть принят мозгом. Для него не было ничего реальнее его тела, воспоминаний и чувств. Но вспоминая застреленного робота в бункере Седова, Стеклов пришел к мнению, что лучше верить глазам и ушам – воспоминания могут быть ложными.

– Илья, могу обрадовать. Рука – единственная часть твоего тела инородного происхождения.

Он кивнул.

– Но меня кое-что заинтересовало в вас. – Хумо указал на братьев.

– Что именно?

– Вы сводные братья? Не родные?

– У нас общий отец, – не поднимая головы, ответил Роман.

– Могу сказать вам, что среди вас нет близкородственной связи. Вы чужие люди друг другу.

– Как так? – поспешил задать вопрос Илья.

– Структуры ваших ДНК не по одному параметру не подходят друг к другу.

– Почему ты их начал сравнивать?

– Это война, не забывайте об этом. Я рассматривал возможность пересадки органов в случае необходимости. В большинстве случаев близкие родственник прекрасно подходят на роль доноров, но у вас ситуация совсем другая. У вас разные родители.

– Но, как это может быть, ведь я точно помню отца, мать и наше детство с Ромой?

– Это еще одна загадка! Близится утро, но вам, как и мне, нужно выспаться. Сейчас я вас провожу в ваши комнаты, где вы сможете обдумать все сказанное мной. Антон и Саша, вы говорили, что были в горячих точках, мне понадобится ваш опыт. Я зайду к вам завтра. Надеюсь, вы сможете помочь мне с усовершенствованием и проверкой магнитной бомбы.

– Буду рад помочь, – откликнулся Саша.

Антон, пребывая в раздумьях, просто кивнул.

Глава девятая

– Ну и где вы воевали? Вы говорили, что побывали во многих горячих точках.

Хумо шел наравне с Сашей и Антоном. Они оба провели бессонную ночь, и сразу втянуться в разговор им было трудно. Каждый из них не отдал и минуты сну. Все их мысли были направлены на поиск ответа на один лишь трепещущий вопрос: «А где же я смог получить эти травмы?»

– Мы были в Египте, Йемене, Кувейте, Ливии – почти вся Центральная и часть Северной Африки. – Саша гордился своими боевыми подвигами. Он был одним из первых, кто высадился в Египте.

– Вы наемники? – приподнял бровь Хумо.

– Да, нам неплохо платили. С Антоном мы давно вместе. Прошли почти всю Африку. Были и в джунглях и пустыне. Я работал взрывотехником, а Антон – снайпер.

– Вижу, что у вас неплохая подготовка.

– Не жалуюсь. Мы доблестно несли службу.

– Но, что вы там делали? Я не помню, чтобы наши войска входили на территорию Африки.

Костя ждал этого увлекательного разговора. Новые люди – это новая связь с миром и новые ощущения. Они направлялись к лаборатории, где высоколобые ученые, сгорбив спины, разрабатывали новые технологии. Коридор казался бесконечным.

– Официально мы никогда там не были, но я провел там не меньше семи лет безвыездно.

– В каком году это было?

Саша замялся, он не мог вспомнить год. Он помнил все до мелочей, вплоть до названия их группы и мест партизанской деятельности, но год словно стерся сам собой. Здоровяк остановился и начал теребить кожу на лбу. Хумо видел, что вопрос оказался не из легких.

– Не можешь вспомнить?

– Нет! – Слегка повысив нервный голос, произнес Саша. – Антон. Ты помнишь?

– Все помню, кроме этого.

– Странно, – хмыкнул Хумо, – давайте не будем останавливаться.

– Я никогда не задавался вопросом, когда это произошло, я просто знаю, что это было.

– А как давно это было?

– Твою мать, я словно из скорлупы вылез. Что происходит?

– Не пугайся. Мне нужно знать кое-что. Ты получил эти травмы в бою? Во время командировки?

– Не было никаких серьезных ранений. Точно помню, что все мелкие операции прошли успешно. Я и Антон вернулись обратно в целости.

– Хорошо. Продолжай. Что было дальше?

– Мы какое-то время жили на заработанные деньги, а потом устроились в эту фирму. Нет, я вспомнил, что меня сбила машина. После аварии я потерял память – как и все после операции. Но, когда я очнулся, никто мне не сказал, что ногу ампутировали, она и по сей день выглядит, как живая. Антон упал с высоты почти в тот же день. Странное стечение обстоятельств! Воевали вместе, пришли целыми, но едва не погибли, когда были уже в безопасности. Мы оба восстанавливали память по материалам досье.

– Не знаю, обрадует вас это или нет, но все, кого я опросил, были в какой-нибудь аварии или как-то травмировались. Это наводит на мысль, что именно во время операции нам прочищали мозг.

– Но для чего скрывать, что теперь у меня нет настоящего легкого и вместо ключицы и лопатки железки? – не выдержав, воскликнул Антон.

– Это еще один вопрос, ответ на который нам еще предстоит выяснить.

– Неужели эта система не дает сбоев? Десятки тысяч людей живут и ничего не знают.

– Мы и есть сбой. Если бы система не выдавала их, то мы бы сейчас не шли изготавливать магнитную бомбу для уничтожения барьера.

– Хоть это радует.

Коридор закончился дверью. С очень массивным и сложным замком. Красноватый оттенок придавал ей зловещий вид. Несколько необычных рисунков на стенах показались здоровякам странными.

– А сейчас я вам покажу, как пользоваться вашим венозным рисунком. Все довольно просто. Прикладываете руки к этим изображениям, и лазер начинает считывать информацию. Таким образом, никто из посторонних не сможет войти в эту дверь, не имея должного доступа.

– Думаешь, они не смогут захватить никого из нас и войти? Это система схожа со считыванием сетчатки глаза. Мы ее на раз проходили, – кивнул Антон Саше, немного приободрившись.

– Тут все не так просто. Человек может пройти только один. Один рисунок – один человек. Лазер, ограничит движения человека, не имеющего доступ.

– Неплохо, – улыбнулся Саша. – Мне это нравится.

Хумо подошел к двери и приложил руки к рисункам на стене. Дверь мгновенно открылась. Костя улыбнулся и жестом предложил пройти процедуру.

Саша почувствовал легкое жжение на поверхности кожи. Дверь благородно отворилась. Ощущение новизны в жизни порадовало. Он вдохнул воздух полной грудью и вошел в лабораторию. Спустя мгновение, присоединился Антон.

– Нужно надеть защитные костюмы. Без них вход воспрещен. Микробы, пыль и прочее, – с деловитым видом пояснил Костя.

Легкие белые костюмы смотрелись странно. Саше показалось, что он похож на человека, устраняющего последствия бактериологической войны или же исследователя нового африканского вируса. Наушник давал возможность слышать переговоры друзей. Теплая струя сжатого газа очистила поверхность костюма, и они зашли в производственную часть лаборатории. Огромный простор лаборатории занимало несметное количество столов и ученых, занятых работой. Их взоры были направлены сквозь специализированные увеличительные стекла. Вся работа проходила на микро – и наноуровне. Глаза быстро уставали, а манипуляторные руки роботов безошибочно выполняли тонкую работу.

– Они все заняты разработкой магнитной бомбы?

Антон не верил своим глазам. Ему стало смешно, что он – опытный человек в разведке – не знал, что подобное может уместиться под землей. Он повидал многое: производства по оружию в лесах Конго, на которых люди с кожей чернее ночи жили и умирали, небольшие базы в Сахаре, множество таких мест, где подобные лаборатории могли бы располагаться, но он не мог предполагать, что такое возможно под его родным городом. Как давно это все организовывалось, он мог только догадываться. Он видел, как искрились схемы на столах ученых, как в порыве гнева, они бросали работу, но потом возвращались к ним, понимая, что от них зависит многое. Кто-то был настолько обессилен, что едва передвигал руками, но несмотря ни на что, находил силы и продолжал работу. Он не видел лиц этих неуемных тружеников. Как ему казалось, их глаза были полны морщин, а в узловатых пальцах неуемно сквозила боль.

– Лаборатория разделена на несколько секторов, каждый занимается разработками в отдельной сфере. Например, здесь, – Хумо указал на безликих ученых, работавших в ближайшем левом углу, – находятся гражданские разработки. Ну, знаете: очистка воды, воздуха и прочего. Там, – он махнул дальше, – занимаются восстановлением популяции животных, чтобы мы могли получать полноценные белки и прочее, что не может нам дать искусственные заменители. Я не спорю, что в растениях есть все, но давайте будем справедливы сами к себе. Мы хотим мяса. – Он улыбнулся. – Далее разработки для ведения боевых действий.

Хумо подошел к стенду. На нем висел тот странный автомат, что команда «иноземцев» видела в руках бойцов Седова.

– Наша гордость. Пробивает любую броню, имеет оптический прицел с несколькими видами зрения. Магазин вместимостью пятьдесят два патрона и минимальная отдача при выстреле, что дает возможность вести огонь с наименьшим попаданием «в молоко». Дальность поражает воображение. Благодаря длинному стволу, она бьет без промаха на расстоянии в девятьсот метров. А карбоновое основание дает легкость и прочность.

– Я, кажется, влюбился, – прошептал Антон Саше на ухо. – Такая штучка в руках даже непрофессионала – грозное оружие

– Довольно опасная вещь в гневных руках, – приподняв палец, сказал Костя.

– Вы не поверите, насколько я наполнен гневом. И чувствую, что с этой красоткой мы подружимся.

Хумо рассказывал и рассказывал. Он мог часами разговаривать на тему многих разработок. Он был одинаково горд и восхищен ими. Его рассказы были настолько завораживающими, что жизнь в джунглях Конго показалась верзилам детским садом. Что-то в этом человеке было притягательное. Он внушал доверие и давал людям хорошее настроение. Саша посчитал, что Хумо мог бы стать одним из них – воевать и оставаться человеком, в отличие от тех, чья жизнь превратилась в кошмар, когда каждая ночь не проходит без сна, превращенного в кровавую баню. Когда твои друзья тонут в собственных вывернутых внутренностях, а сам не можешь ни закричать, ни помочь им – это кошмар. Когда все же силы находятся, то этот крик пролетает все царство Морфеуса и приземляется в этот бренный мир воплем, от которого кровь стынет в жилах. И так каждую ночь. Братья по оружию, Саша и Антон, видели многих, кто не выходил из этого состояния долгие месяцы. Затем, решив, что жизнь поимела их достаточное количество раз, пускали ночью кровь своим друзьям, или кончали жизнь самоубийством.

– Давайте я покажу вам нашу главную задачу на следующие дни.

Они зашли в небольшую комнату, где сидел седовласый молодой человек. Он пренебрег мерами предосторожности – на нем не было защитного костюма. В его руках находился пинцет. Им он осторожно копался в коробочке размером с пачку сигарет. Иногда в воздух взлетали золотистые искры, так приятно напоминавшие уставшим бойцам салют. Его серебристо-седые волосы диссонировали с гладкой кожей на лице и руках. Он не обращал внимания на вошедших в комнату людей и продолжал заниматься своими делами.

– Это Денис. Наша еще одна гордость. Именно ему принадлежат многие наши разработки.

– Поэтому ему не нужен защитный костюм? – недовольно кинул Антон.

– Нет, потому что он робот, созданный в нашей лаборатории. Он, наверно, самое умное создание на всей земле. Я никогда не забуду тот день, когда старейшины проголосовали за создание этого удивительного робота.

– Теперь робот создает и придумывает все ваши поделки? – широко открыв глаза, удивился Саша. Сквозь слегка запотевшую поверхность стекла, он видел обычного человека. В голове никак не укладывалось, что он робот.

– Почему бы и нет? В его голове столько схем, что она весит почти двадцать килограмм. Говорят, что вес мозга людей не влияет на умственные способности, но, могу сказать точно, что на роботов это не распространяется.

– А почему бы не создать таких множество, чтобы он смог заменить всех этих стариков, трудящихся за дверью?

– Если быть честным до конца, так и есть на самом деле. Только, все модели находящиеся там, – Хумо указал на дверь, – построены по более простой технологии, поэтому мы ограничиваем от их статического электричества и магнитных полей.

– Но я заметил, что у каждого из них свое лицо. Я не увидел ни одного повтора. Для чего это?

– Это наша память. Лицо каждого робота – лицо пропавшего человека. Таким образом, мы не специально, но каждый раз видим их и при этом помним.

– Интересная задумка!

Хумо сел на стул рядом с Денисом. Робот увлеченно продолжал работать. Его светло-серые глаза, не моргая, вглядывались в коробочку, мало напоминавшую бомбу. Он схватил лазерный паяльник, несколько подготовленных заранее схем и, немного поковырявшись во внутренностях, грациозно поднял руки вверх, решив показать, что работа окончена.

– Неужели все? – удивился Костя.

– Я в отличие от тебя ночью делом занимаюсь.

Впервые робот-умелец улыбнулся, когда крепко пожимал сухие ладони новых знакомых. В его глазах сияла искорка, внушавшая доверие этому подобию человека. Антон долго рассматривал его седые волосы и, не выдержав молчания, спросил:

– Если ты робот, то почему у тебя волосы седые?

– Я ввожу себе наногрибок, несущий человеческий ген. Побочный эффект – превосходная седина.

– Хочешь стать человеком?

Антон никак не унимался. Хумо смотрел на него, как на деревенского мальчишку, впервые увидевшего колесо обозрения.

– Кто же хочет стать человеком? Нет таких глупцов. Люди болеют, умирают, страдают от боли, но я такой возможности, к счастью, лишен. Если бы была возможность, то я бы исследовал мозг гениев всех времен и народов, чтобы улучшить свои мозговые процессы. Я могу что-то придумывать, но основываясь на предыдущих опытах – мне нужна зацепка. В этом мой минус. Каюсь.

– Значит бомба готова? – Хумо был несказанно рад.

– Теперь только стоит испытать. Если что-то пойдет не так я смогу исправить или улучшить ее.

– Это хорошая новость. Жаль, что ты не сможешь присоединиться к нам.

– Рад бы, но не могу – конструкция не позволяет. Нужно улучшать.

– Мы скоро вернемся. Надеюсь, что мы порадуем тебя отличными результатами.

Пройдя множество коридоров, они подошли к толстенной двери. Рядом с ней находилось помещение, наподобие раздевалки. Множество странных однообразных костюмов были развешаны по стенам с красноватыми застежками на груди. Очередная проверка венозного рисунка и пропуск в «раздевалку» стал возможен. Запах озона приятно напоминал воздух после разрядов молний. Его легкость и доброжелательность расслабила «испытателей».

Надевая костюм, Саша чувствовал, что что-то твердое вшито внутрь. Он не стал интересоваться, что это такое, потому что знал, что в этом месте даже пылинка имеет свое место. Саше нравилось это место, он чувствовал себя здесь свободно и не нуждался не в чьих подсказках или же советах. Он узнавал подобный образ жизни. Ему сразу вспомнились люди, против которых он воевал, кого нещадно «наделял» свинцом и чьи предсмертные вздохи и невинные глаза часто преследовали по ночам. Теперь он думал: «А правильно ли я поступал, слепо выполняя приказ? Я взрывал целые населенные пункты, где мое командование говорило, что хранятся наркотики, или же изготавливают оружие». Почему же именно теперь, когда он видит жизнь изнутри, он оглядывается назад и понимает, что в этом мире правят не люди и даже не горы деньги, а чьи-то амбиции и стремление к контролю?

Он вспоминал былые годы и понимал, что был одним из тех «роботов», кто не задавал вопросов, а просто делал. Как же коварны мир и судьба, с улыбкой наблюдающие над всем происходящим. В их руках находятся жизни людей. Сначала они «дают команду» убивать одних, а после ты сам становишься жертвой подобного слепца.

Грустная улыбка скользнула по лицу Саши. Исправить прошлое он не мог, но будущее могло бы быть вполне солнечным. Он не хотел повторить судьбу своих жертв. «Смешно, – подумал бугай. – Как смешно это все звучит, ведь никто из тех, кого я лишил жизни, не хотел умирать и все они верили в будущее.»

Хумо заметил задумчивый взгляд Саши и обратился к нему:

– О чем мечтаешь?

– О том, чтобы магнитка нас не огорчила.

– Сейчас мы это увидим.

Саша надел шлем и вышел на поверхность. Рассеянный солнечный свет мягко гладил глаза. Все вокруг казалось настолько сюрреалистичным, что здоровяк сделал шаг назад. Он не был на поверхности не больше суток, но мир стал другим. Другим, чужим, лишенным сочных цветов радуги, но не лишенным смысла. Глоток воздуха вернул его из мира мыслей в мир осязаемый.

– Где испытания будем проводить? – поинтересовался Антон.

-Мы пройдем к ближайшим границам энергетического барьера. По нашим данным нам стоит пройти несколько километров, и мы упремся в нужное место.

– Там безопасно? Возможно, нам стоит взять оружие?

– Те территории полностью покинуты. Никто и не заметит, что мы там были.

– Как далеко простирается территория бедных районов?

– Там огромная, толстая стена из твердосплавных металлов. У нас даже не получилось взять пробы металла – инструменты для соскоба ломаются.

– Интересно. Весь этот город облеплен тайнами таким слоем, что, не испачкавшись, выбраться из него у нас не получится.

– Главное – выбраться!

Они шли почти час, рассказывая друг другу истории из былой нескучной жизни. Каждый из них мог похвастаться подвигом, но разговор пошел на душевные темы и с каждым словом они становились умами все ближе и ближе друг к другу, вникая в мысли и душу. Наконец, впереди показался синий с красными отливами барьер. Это место было исключительным. Вокруг будто бы все замерло. Жизнь остановилась. Постройки, погубленные временем, как экраны телевизоров отражали чарующий «закат» от барьера. Лишь северное сияние могло сравниться по красоте с ним. Гипнотизирующее воздействие переливов цветов пленило глаза и угнетало нервную систему – хотелось забыться и уснуть.

– Вот и барьер, – прошептал Хумо.

– Невероятно красивое зрелище, – изумился Антон.

Саша просто кивнул.

Они стояли, приоткрыв рот. Умиротворение поселилось в их сердцах и душах. Легкая улыбка иногда проскальзывала по лицам испытателей. Хумо почувствовал, что теряет контроль над собой. Он закрыл глаза и попытался снять защитный шлем, но что-то в нем остановило его. Костя, что было сил, напрягся и ударил себя в челюсть. Звенящая боль в ушах и подбородке привела его в чувства. Он быстро повернулся к остальным и увидел, что их ноги подкашиваются.

– Очнитесь, – крикнул он, что было мочи, но они его не слышали. Странное воздействие барьера помутнило их разум, и лишь боль, приведшая Хумо в чувства, могла им помочь.

Он сделал несколько шагов вперед и ударил кулаком каждого «Донора» – было бы правильно называть их так, потому что они питали своей энергией барьер. Санитар, скривив лицо, схватился за челюсть. Антон лишь болезненно прикрыл глаза и задрожал. Вскоре они пришли в себя. Теряясь в догадках о возникновении странного состояния, они решили испытать действие магнитной бомбы.

– Стойте тут, я вам покажу, как нужно пользоваться этой штукой.

Здоровяки улыбнулись, решив, что этот парень шутит, ведь они и с посерьезней игрушками имели дело. Хумо отбежал на несколько метров, но потом вернулся и сказал странные, но нужные слова:

– Кто-нибудь, ударьте меня. Я должен быть уверен, что подойдя к барьеру вплотную, мое сознание не отключится.

Хумо снял шлем. Он и не ожидал, что в ту же секунду получил удар такой силы, что послышится странный хруст сдвигающейся челюсти. От боли Костя подскочил на месте и упал. Он приподнялся с корточек и, пытаясь перебороть боль, двинулся к нужному месту. Он осторожно достал магнитку и нажал на ней несколько кнопок. Бомба замигала красной лампочкой. С каждым мгновением мелькание становилось все интенсивнее. Спустя секунду Костя был рядом со своими помощниками.

– Спасибо за удар, – пробубнил Хумо, показывая окровавленную распухшую губу.

– Проси еще, – покачиваясь от смеха, заявил Антон.

– Теперь нам нужно лишь активировать ее и мы увидим кое-что интересное. Это делается так.

– Будет взрыв? – поинтересовался Саша.

– Не совсем. Бомба действует интересным образом. Она меняет полярность всего, что находится ближе, чем на километр – но радиус действия можно как увеличивать, так и уменьшать. Таким образом, мы нарушим структуру барьера и сможем пробить окно за пределы нашего анклава.

– Для нас это безопасно?

– В наши костюмы встроены специализированные датчики, способные противодействовать подобному оружию.

– А что бы было, если бы у нас не было этой защиты? – не унимался Антон.

– Даже представить не могу, но знаю точно, что в живых бы мы не остались. Могу сказать, что данный экземпляр рассчитан на короткое время и отверстие, проделанное в ограждении, просуществует недолго. Пора начинать.

Хумо достал из кармана небольшой пульт и нажал на кнопку.

Ни взрыва, ни вспышек на горизонте не обозначилось. Впереди образовалось небольшое отверстие, лишенное разноцветных переливов. Просуществовало оно недолго – несколько секунд. Потом мгновенно, как пасть кита сомкнулась, но через несколько мгновений вновь открылось. Отверстие в куполе беспрестанно пульсировало.

– Получилось, – улыбнулся Хумо. – Думаю, вскоре это мерцание прекратится, и отверстие закроется. Теперь у нас есть реальный шанс выйти наружу и накостылять всем тем, кто против натуральных сердец и почек.

– Хорошо, что мы это делаем так далеко от границы с богатым районом. Уверен, что там бы это не прошло бесследно.

Глава десятая

– Иван Гаврилович, у нас проблемы, – вбегая в комнату, взволнованно говорил новый статист старика.

– Что случилось?

– Целостность барьера три минуты назад была нарушена. Девяносто семь процентов, что это спланированная акция. Люди из бедных районов нашли способ выйти наружу. Брешь просуществовала несколько секунд, но датчики показывают, что мерцание продолжается. Шестьдесят три процента, что это проба нового оружия. – Говорил он на удивление быстро. – Считаю: следует послать небольшой разведывательный отряд, чтобы провести проверку и исследовать местность рядом с зоной поражения. Это даст нам шанс узнать методы врагов.

– Отправляйся туда и возьми с собой еще двоих, – разгневанно произнес старик.

– Слушаюсь. – Статист-2 вышел из комнаты.

Иван Гаврилович склонил голову и начал поглаживать лысину. Это успокаивало его и приводило мысли в состояние покоя.

– О чем же вы думаете? Неужели так сложно оставаться на месте. Для вас это единственный шанс выжить. Все бы прошло, как обычно. Чувствую, этот год будет намного интереснее и печальнее. Эх, Рома, не знал я, что твой побег будет стоить жизни многим людям. В этот раз будет непросто зачистка, а целая война!

Глава одиннадцатая

Роман не находил себе места, ожидая новостей об испытании магнитной бомбы. Он лежал в кровати и молча, смотрел в потолок. Раздумья о будущем так странно пленили его, что он потерял счет времени. Он думал о перспективах этого города, о том, каким он станет после смены власти, после уничтожения границ и ограничений. Утопия! Стеклову казалось, что мир вокруг превратится в идеальный питомец, в котором можно будет жить в свое удовольствие и быть уверенным, что люди, находящиеся рядом, не наблюдают за тобой, а просто общаются, не извлекая из этого выгоды. Судя по всему, мир, которым был окружен Роман до этого – квазитопия. Это даже не дистопия, где все настолько плохо, что глаза от слез или гнева щиплет. Это квазитопия, где все прикрасы жизни, оказываются фальшью, выдуманной каким-то злым гением, ищущим неведомые цели. Они настолько глубоко законспирированы, что розовые очки, надетые насильно на глаза, кажутся природной роговицей.

«Зачем воевать? – думал Стеклов. – Если есть такие технологии, способные вынудить человека поверить в несуществующую реальность».

Илья рассказал ему о стюардессах, для каждого пассажира кажущихся в неповторимом облике. Стеклов и сам не раз замечал, что сотрудницы авиалиний концентрируют в себе всю мощь и красоту Земли. Глупыми и нелепыми показались поступки познакомиться хоть с одной – они все отвечали отказом. «Но, – продолжал мыслить Роман, – недалек тот час, когда люди будут выходить замуж и жениться на голограммах. И включая и выключая их в нужный момент, смогут ублажать внутренние потребности. Мир станет чем-то похожим на игру, где каждый сможет выбрать параметры ребенка, выращенного в специализированных комбайнах, позабыв о нужде противоположного пола и боли во время родов. Все будет таким нереально „прекрасным“, что я, наверно, со слезами в глазах буду вспомнить этот странный и удивительный мир, наполненный роботами-смотрителями».

Роман огляделся и увидел тоненькую книжку, лежавшую на столе рядом с кроватью. Ее плачевный вид внушал уважение и огромный интерес. Стеклов протянул руку, поленившись встать. Бархатистая поверхность мягкой обложки ласкала пальцы.

– «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого», – вслух прочел он.

Название ни о чем не говорило, но само звучание и такт тот час же пленили ум.

Меньше чем за час Роман буквально впитал каждую строчку этой книги. Она шокировала и мучила раздумьями. Великий Ницше «просунул» кустистые усы под черепную коробку и кричал: «Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком. Канат над бездной».

Кто положил эту книгу к нему на стол, Роман не знал, как и не знал, для чего он это сделал.

– Сверхлюди правят нашим городом? – Он замолчал. – Бред! Не думаю, что именно это он хотел показать.

Роман просмотрел книгу еще раз и увидел очень забавную деталь в очередной раз «покрывшую его мозг грубым слоем льда».

– Две тысячи десять – год выпуска. Хм. А сейчас какой год?

Он задумался и не смог найти ответ. Желтые страницы философской книги излучали мудрость «прожитых» лет ее обладателей.

– Что это может значить? Нужно спросить у кого-нибудь.

Стеклов в первую очередь подумал о брате, но тот все еще спал или просто притворялся, закрыв глаза, думая об утопии, а возможно и квазитопии. Роман вышел в светлый коридор. Он огляделся по сторонам, но не было слышно ни звука. За то недолгое время, проведенное в этом месте, ему не повстречалось ни одного нового лица. Все словно вымерло, либо залегло в глубокую спячку, готовясь к ответственному бою.

Следующие несколько коридоров были по-прежнему пусты. По бокам находились пустые комнаты с открытыми заслонками, свет в них потушен. В конце коридора виднелась комната с зажженными лампами. Роман осторожно подошел к ней и решил заглянуть, чтобы познакомиться хоть с кем-нибудь и пообщаться. К его удивлению он увидел того, кого никак не ожидал встретить в этом месте. На кровати лежал тот самый полисмен, что так яростно пытался убить его в самом начале этого долгого и тернистого пути. Ко рту была подведена кислородная маска и несколько трубок к венам, питавших организм необходимыми для жизни запасами энергии. Он казался беспомощным, как ребенок. Веки нервно дергались из стороны в сторону, а лицо ритмично искажалось гримасой боли.

– Так вот о ком говорил Роман и Костя. Этого блюстителя порядка они спасли. Именно он почти полностью собран из деталей.

Стеклов хотел позлорадствовать, но человеческое сострадание мешало выдавить даже улыбку. Он сморщил лоб и понимающе искривил нижнюю губу. Роман простоял так несколько минут, наблюдая как грудь, сигнализируя о жизненной деятельности, двигается то вверх, то вниз.

– Вам помочь?

Женский голос, донесшийся из-за плеча, отвлек от раздумий. Стеклов развернулся и увидел девушку. Она стояла в нескольких метрах от него. Большие светло-карие глаза, пухлые губы и мягкие черты лица тот час же смягчили его взгляд.

– Простите, что? – растерялся он, подозревая, что он нарушил внутренние запреты бункера.

– Вы что-то ищете? – Она сделала несколько шагов вперед и протянула руку. – Светлана, – произнесла она.

– Роман. Я просто прогуливался и увидел этого человека здесь. Мне стало интересно.

– Вы тот, кого недавно Костя выменял у Седова?

– Так точно. А вы здесь кто? Чем вы занимаетесь?

– Я занимаюсь присмотром за больными. Я врач.

– Я смотрю у вас тут немного пациентов, к счастью.

– В этом блоке – один. Так вам чем-нибудь помочь? Может вы заблудились?

– Не совсем. Я искал собеседника, способного поддержать разговор. Вы согласны составить мне кампанию.

Она улыбнулась, решив, что этот парень чувствует здесь себя словно рыба в воде. Она нарочито медлила, чтобы посмотреть на реакцию Романа.

– Я осмотрю пациента и смогу немного уделить вам время.

– Согласен. Вам как-то помочь? Я готов. Безделье не для меня.

– Нет, спасибо, я справлюсь.

Спустя несколько минут, она вышла из комнаты. Ее светло-русые волосы волнующе падали на плечи, а длинные ресницы хлопали мягко и ритмично.

– У нас есть здесь небольшая библиотека. Отправимся туда? Там тихо. Туда редко кто заходит.

Стеклов кивнул и решил, что ему повезло.

Глава двенадцатая

– Иван Гаврилович, я иду к назначенному месту с двумя агентами. Если будут обнаружены люди, что прикажете предпринять? – проговаривал слова в трубку Статист.

В динамике послышался неодобрительный вздох, а затем ответ:

– Делайте все что необходимо, но за сохранность жителей отвечаете вы. Если кто-то из них погибнет, вам несдобровать. Старайтесь действовать скрытно и не вступать в ненужные стычки. Думаю, ты будешь справляться лучше, чем твой предыдущий коллега.

– Я вас не подведу.

Старик положил трубку.

– Надеюсь на это… – склонив отяжелевшую голову, произнес он.

Статист повернулся к спутникам, осмотрел их и произнес:

– Ребята, действуем по девятой директиве – «Любой живой организм, обнаруженный при проведении операции необходимо сохранить, но лишь в том случае, если этот организм не препятствует выполнению задания пятого уровня». – Статист уверенный в себе осмотрел своих бойцов.

– Так точно, – вскинул бравый взгляд один из бойцов.

– Далеко еще до назначенного места?

– Интенсивность магнитного поля остается повышенной. Это дает нам возможность отслеживать сигнал. Осталось пятьсот метров. Нужно успеть воспользоваться разряженными частицами барьера. Так мы сможем пробраться внутрь. Если не успеем, то придется узнать рецепт этой бомбочки, чтобы, не отключая ограждений ворваться внутрь. Знаю точно одно: выбраться самостоятельно у нас точно не получится.

– Это мне известно. Именно поэтому у нас полно боезапасов.

– Именно поэтому мне придется тебе напомнить, что стрелять на поражение только в крайних случаях.

Широкие брови Статиста удрученно сдвинулись. Он шел впереди группы, одетый в лохмотья. Смог, как константа воздуха, слегка щипал глаза. Руки постоянно тряслись, как у пациента с синдромом Паркинсона. Тремор иногда усиливался, отдаваясь сильной пульсацией в голове.

Надоедливое эхо под черепной коробкой повторяло странные слова: «Останься, останься, останься…» Это было похоже на психоз, но Статист знал, что у роботов не бывает психоза и это всего лишь отголосок программ, загруженных в его электронный мозг. «Ценности этих людей, – думал он, – состоят из накопительства. Да, именно из накопительства, ведь кто-то пытается заработать как можно больше денег, при этом накапливая их в огромных количествах. Кто-то тратит деньги, чтобы купить недвижимость, безделушки. Некоторые копят любовниц или любовников, самовлюбленно считая: „Какой по счету тот, кто со мной лежит сейчас рядом“. Накопительство – животный инстинкт, который необходимо истребить. В моей голове, набитой различным электронным хламом, собираются мысли, которых просто не должно быть. Неужели люди, просуществовав многие тысячелетия, по-прежнему считают, что смысл жизни заключен лишь в этом. Долгое время они писали стихи и книги о любви и дружбе, набивали тоннами страниц библиотеки, которые, в конце концов, превращались в банальный банк накопленного барахла, потому как никто их не читал. Они все это писали, при этом, не разбирая, что в этом всем действительно, правда. Лишь автор, без порока накопительства мог бы, не прикрываясь ширмой моральных принципов, написать честную, а не просто интересную книгу».

– О чем думаешь, шеф? – покосился на Статиста молодой солдат в грязно белом плаще и черной фетровой шляпе. Бледно-серые, почти бесцветные глаза притягивали таинственностью и простотой.

– Думал: «Что есть смысл жизни для человека»? Мы с вами ничто и это всем известно. Мы выполняем приказы, а выполнив их, ждем следующих. А люди, без чьего-либо присмотра… – Он замолчал, но, выждав несколько секунд, продолжил: – На что они годны, ведь они не используют всего того, что им дано природой.

– Ты бы хотел стать человеком? – спросил его напарник в рваном шерстяном свитере с ромбиками.

– Мне бы было это интересно, – пряча взгляд, ответил Статист.

– Нас включили несколько дней назад. А ты уже думаешь о том, чтобы стать человеком? – усмехнулся Плащ.

– Я этого не говорил. Я думаю о том, что бы я сделал, будучи человеком.

– И что бы ты сделал?

– Я бы разгромил всю эту систему к чертям, вышел наружу и, разрывая глотку, прокричал «Свобода».

– Они и так свободны, – не скрывая ухмылки, прошептал Свитер.

– Свободны? Глупости! Эта свобода ограничена чьим-то умыслом. Мы с вами знаем чьим.

– Не забывай, что мы против человечества.

– Ты не прав, мы не против человечества. Мы за человечество. Просто, ситуация сложилась так, что нам приходится браться за оружие.

– Хорош разговаривать. Мы пришли, – радостно вырвался из разговора Свитер.

Они подошли к границам купола.

– Ну и где это место?

– Вот оно, – проходя сквозь барьер, высказался Плащ.

Наконец они оказались на территории противника. Что можно было ожидать от этих мест – лишь пепел, руины и обездвиженные мечты, мертвым грузом, лежащие на дне души. Статист осмотрелся и не заметил ничего, что могло бы дать надежду на возможность нормальной жизни в этих местах. Он решил, что судьба района для бедных предрешена. Он осмотрел своих спутников и подумал, что нашел подходящую компанию. В них он видел опору и надежду на будущее. Статист не хотел погибать ни в этой войне, ни в будущей. В нем странным образом сочетались точность робота и чувствительность человека.

Они шли еще долго, всматриваясь в туманный горизонт. Казалось, что в любой момент из-за угла выбежит какой-нибудь сорняк и начнет стрелять по незнакомцам. Статист шел первым и старался предугадать, что случится в ближайшие десять-двадцать метров пути. Впереди, примерно в ста метрах, показался человек. Он уверенно смотрел вперед, встречая незнакомцев твердым взглядом. На голове его был шлем, на теле защитный костюм, а на плече автомат.

Статист остановился, решив, что не стоит продолжать путь дальше – их засекли. Внутри что-то екнуло. Впереди виднелась угроза. Этот человек стоял неподвижно, как статуя, лишенная грации. Что-то страшило Статиста и его спутников, но одинокий воин был непоколебим. Человек в шлеме развернулся и встал грудью, не боясь неожиданной атаки. Уверенный в себе солдат пошел вперед. Металлический блеск его костюма напоминал латы средневекового рыцаря, но это бы не рыцарь и на плече не было арбалета. Автомат такой конструкции ни Статист, ни двое других никогда не видели. Из-под тяжелых ботинок незнакомца вылетали щедрые клубы пыли, словно показывая, что он готов на многое.

– Что будем делать? – прошептал Свитер.

– Незаметно достань оружие и будь наготове. – Статист не отрывал взгляда от уверенного в себе часового.

Часовой подошел настолько близко, что казалось, он не боится смерти.

Статист оставался на месте. Он смотрел на солдата и не знал чего ожидать: пули или приветственных слов.

– Да! – Закричал патрульный, сделав еще несколько шагов вперед.

Статист растерялся в догадках непонятного возгласа солдата. Не зная, что ответить, он едва слышно произнес:

– Простите что?

На зеркальной поверхности шлема отразились глупые выражения лиц чужаков.

– Ответ не верный. – Голос казался настолько отдаленным, что Плащ подумал, что это запись, воспроизводимая автоматически.

– Мы ищем убежища! – поторопился ответить Свитер.

– Здесь вы его не найдете! – Патрульный потянулся за автоматом.

Свитер выхватил пистолет и уверенно направил дуло в зеркальную поверхность шлема.

– Оставайся на месте!

Подобный жест смог убедить солдата в серьезности намерений незнакомцев.

– Где здесь ближайшие партизанские убежища? – спросил Статист.

– Вы – трупы… Вас разберут на части и сделают из них пылесосы, – не скрывая презрения, сквозь зубы выпалил солдат.

– Что из нас сделают решать не тебе. Осторожно дай мне автомат.

Плащ подошел сзади и, что было сил, пнул патрульного. Тот грузно упал на колени, не издав ни звука. Пыль улиц начала клубиться, образовывая грязевые тучки. Обезоружив патрульного, он прикинул приклад к плечу и повторил вопрос:

– Где здесь ближайшие партизанские убежища?

Ответа не последовало. Вместо него, рассекая воздух мимо Статиста, пролетела снайперская пуля. Высокая нота миновавшей смерти на доли секунды пригвоздила троих исследователей на месте. Патрульный воспользовался моментом и, впитывая «грустные» дозы воздуха бросился бежать.

– Останови его! – с пораженной гримасой на лице, крикнул Статист.

Свитер направил пистолет в сторону беглеца и, щуря глаз, выстрелил. Оглушающий гром и пуля полетела точно в шею, но странным образом свинцовая смерть отскочила от поверхности костюма, не причинив никакого вреда. В это время в воздух просквозил еще один выстрел – на этот раз снайпера. Плащ резко откинул голову назад и упал замертво. Фетровая шляпа игриво спрыгнула с головы и покатилась по грязному асфальту, приковывая к темной поверхности частицы пыли. Красно-зеленая жидкость нервно забилась ручьем из затылка бывшего соратника Статиста. Туманный взгляд, устремленный в небо, глупо застыл на месте.

– Двигайся перебежками из стороны в сторону, – отмахнувшись от шока, крикнул Свитер.

Еще несколько слепых выстрелов в сторону снайпера сделал Свитер, прежде чем он и Статист оказались за толстым кирпичным углом здания.

– Попали мы, друг, – прошептал Статист, словно их мог кто-то подслушивать.

– Кто это? Люди Седова? Я о них слышал. Твой предыдущий коллега хоть что-то смог полезное сделать.

– Не знаю, кто это, но уверен, что нам в живых отсюда не выбраться? Этот барьер не пропускает радиосигналов. Мы остались одни, но если подумать, то мы должны были остаться здесь до начала наступления войск, а по моим сведениям все состоится через пятьдесят четыре часа. То есть наша задача – продержаться это время и выяснить, что тут и как. Понимаешь?

– Понимаю, – угрюмо откликнулся Свитер. – Я даже не знаю, как тебя зовут у всех роботов в городе есть имена, почему нам их не дали?

– Зови меня Андрей. В переводе означает мужчина. Хоть так я немного приближусь к этим невероятным существам – людям.

«Наконец и у меня есть имя», – подумал Статист, решив, что его жизнь только началась.

– А мне имя Данил нравится…

– Постой!

Андрей выглянул из-за угла. Тишина. Никого нет. Но это не говорило о том, что их не будут преследовать. Он это прекрасно понимал и удрученно, покачав головой, произнес:

– Уносим ноги. Мне это затишье не нравится. Бежим в сторону жилых районов. Там мы сможем укрыться и разузнать немного об этом месте что-нибудь откровенно новое.

Глава тринадцатая

– Слышал новость? – Хумо торопливо ворвался в комнату Ильи.

– Что случилось?

– На нашей территории убит вражеский робот-разведчик. Люди Седова сработали, как по нотам. Исследовать его там некому и они везут его нам.

Илья, натягивая спецкостюм, удивленно смотрел на друга и вслушивался в каждое слово.

– Прости за глупый вопрос: а что нам в нем исследовать?

– Как что? Мы сможем узнать, какие технологии использует враг и, что от него ожидать. Это огромный шаг вперед.

– Мне можно будет присутствовать во время технологического осмотра?

Хумо усмехнулся.

– Конечно.

Они вышли на поверхность. Ветер нес сухой и пыльный запах душных стен и грязного асфальта. Илья чувствовал, что успел привыкнуть к этому месту. Здесь не было абсолютно ничего привлекательного, но чувство свободы от всевидящего ока давало надежду на светлое будущее. Илья огляделся. Вдали, поднимая пыль, к бункеру Братьев Гилеля, на большой скорости приближалась машина.

– Это они. Надеюсь, они его не сильно покалечили.

Спустя некоторое время Хумо, Илья и двое людей Седова стояли у операционного стола. Костя начал осмотр.

– Выстрел прошел насквозь. Это странно. Обычно пули застревают в голове робота. Странная жидкость с запахом формалина облепила затылок. Возьму пробу, чтобы узнать состав. – Хумо достал ножницы и разрезал одежду разведчика. – Имитация кожи выполнена безупречно. Возможно, он должен был стать разведчиком, затерявшись среди бедняков.

– У него и шрамы есть. Это роботам тоже делают? – Указал Илья на тонкий шрам у подмышки.

– Хм, интересно.

Костя потянулся к отметине и потрогал ее. Он хмыкнул и встревожено прошептал:

– У меня возникают в голове кое-какие мысли.

– Что именно?

– Мне кажется это человек.

– Не может быть! Он был на территории, на которой запрещено быть гражданским. Он прибыл из-за границ купола. – Встрял один из людей Седова. – Мы несли пост и не видели никого кроме вас. Вы были единственными посетителями, пришедшими со стороны района. Они точно пришли из города.

– Но это невозможно. Мы проверяли магнитную бомбу и проход закрылся.

– Значит, он закрылся не до конца.

– Это плохо! Нужно срочно выдвигаться на место эксперимента. Могут придти и другие.

– Если и придут, то встретят достойный отпор. Седов отдал приказ дежурить тридцати снайперам на крышах. Они не смогут и глазом моргнуть, как окажутся на том свете. Еще человек десять ищут двух его подельников. Они смогли скрыться.

– Надеюсь, они их не убьют. Отдам тело Андрею, пусть подумает, что с этим человеком, и что случилось с его кровью, а нам пора. Зови брата и его телохранителей. Мы попробуем прорваться.

– Куда?

– В богатый район. Нас там не ждут. Это будет наш неожиданный шаг.

– Но ведь у нас даже нет плана! – запротестовал Илья.

– План есть – выбраться отсюда!

Илья собирал вещи, в то время как Роман, молча, смотрел в потолок. Он был похож на сдувшийся шарик – без настроения, без эмоций и мыслей.

– О чем думаешь, брат? – поинтересовался Илья.

– Тот человек, которого вы спасли, именно с ним я «столкнулся лбами» при входе в район сорняков. Но теперь он выглядит таким несчастным и жалким, что я чувствую долг перед ним.

– Долг? – вскинул руки Илья. – Неужели ты заговорил о долге. Вижу, брат, с тобой происходят метаморфозы. Раньше ты говорил только о том, что должны тебе. Цитирую: «Не родился еще тот человек, которому я бы мог быть должен».

– Эта история не только меняет меня изнутри, делая не то слабым, не то более сострадательным к другим. Она изменила мой взгляд на жизнь, которую я прожил до этого момента. Она кажется мне отвратительной.

– Как это относится к этому полицейскому?

– Мы должны его взять с собой.

– С ума сошел? Он же разваливается на ходу.

– Он не разваливается. Он в отличном состоянии. Он попросил разбудить его, когда будет необходимость. Так вот эта необходимость настала. Он должен отомстить этим… – он остановился – …этим «людям» за то, что они с ним сделали.

Илья тяжело вздохнул. Он чувствовал, что Роман прав. Несмотря на его отчужденность, он по-прежнему был готов оторвать голову за свои идеи и убеждения.

– Хорошо. Но нам нужно услышать мнение Хумо. Вижу, что он здесь не последний человек.

…

– Думаю, это хорошая идея. Нам нужен человек, способный твердо верить, что мы изменим жизнь этого города и узнаем все его тайны. Собирайтесь, я его пробужу.

Хумо неспешно собрал вещи необходимые в дороге. Путь был несложный, но в районе для богатых им бы понадобились многие незаменимые вещи. Шпионы братьев Гилеля смогут дать им некоторые необходимые вещи, но от своего пистолета Хумо отказаться не мог. Он взял его в руку и, играя отблесками света, начал рассматривать полированную поверхность оружия. Его пленили строгие черты вещи, способной в мгновение лишить жизни любое существо наделенное мозгами или другим его подобием. Пистолет не раз спасал Хумо в тяжелых ситуациях. Оружие имело вид револьвера, но барабан был расточен до такой степени, что пуля была способна убить такого крупного, некогда жившего зверя как лось. Костя протер зеркальную поверхность оружия и убрал пистолет в кобуру. Конечно, это не лучшее решение – использовать пистолет подобной сборки, но Хумо был от этого револьвера без ума. Два ножа и несколько магнитных бомб мягко легки в карманы куртки. Под ней, отдаваясь глухими ударами, прикрывая тело, находился бронежилет, способный выдержать выстрел из снайперской винтовки. Конечно. Ребра ломались, как щепки, но у раненного оставался шанс на первую помощь его соратников.

Сумка на плече с дорогим костюмом и туфлями, чтобы первый же патруль не признал в нем бедняка и на чрезвычайный случай – костюм для военных действий. Подобные костюмы любил носить Седов. Хумо мог только догадываться, чем сейчас занят этот злобный мизантроп и робофоб.

– Наверно высказывает своим солдатам пожелания перед началом военного конфликта, – признался сам себе Хумо вслух. – Сейчас все готовятся к войне. Не только мы! Она еще не началась, а я уже чувствую усталость.

Мог ли этот конфликт в полной мере называться войной, он узнал в конце этой истории, а пока, раздумывая над многими вещами и шепча под нос, он шел, чтобы пробудить полисмена.

Костя прошел несколько коридоров. Жители бункера, обеспокоенно смотрели на него, не задавая вопросов – они были готовы к сражению за город и знали: времени осталось мало. В их головах светилась мысль: «Если Хумо уходит, то ему действительно нужно идти». По пути ему встретилась Света, врач ответственная за жизнь больных. Они по-дружески поговорили и вдвоем направились к полисмену. Он лежал неподвижно, закрыв глаза. Его широкие ладони, словно по строевой выправке держались вдоль тела, а подбородок слегка задрался вверх.

– Несмотря на то, что обстановка позволила ему расслабиться, он по-прежнему готов к служению. – Хумо улыбнулся. – Если человек – это тело – оболочка, – то оболочка может быть заменена. Именно это мы и видим на его примере. Все, что от него осталось – мозг, а что есть мозг? Мозг – это и есть человек.

– Философия была всегда чужда тебя, Ницше идет на пользу?

– Ницше? Не понимаю о чем ты? – Хумо искривил нижнюю губу и приподнял брови.

– Роман сказал, что кто-то подложил ему эту книгу на полку. Он ее прочитал в миг. Хочешь сказать, что это был не ты?

– Если бы я прочитал книгу, то она имела бы название: «Как захватить город. Для чайников». Вот это я понимаю книга.

– Смешной ты.

Они вошли в комнату. Температура стояла градусов десять – не больше. Мурашки пробежали по спине от накатившей прохладной волны. Запах стоял сладковато-приторный, похожий на формалин. Хумо не сразу обратил на это внимание. Он разглядывал полисмена в то время, как девушка освобождала «пленника» от трубчатых пут. Когда работа была закончена, она нажала на кнопку и комната постепенно начала вбирать теплый воздух и приятное ощущение на коже.

– Сейчас, кровь разогреется и начнет циркулировать нормально. Криопротекторы разрушатся, и через час он будет, как из мамкиной утробы – совсем новенький.

– И так же не сможет ходить и будет мычать и мямлить? – Хумо любил подшутить.

– Нет, но он будет чувствовать себя лучше, чем после побывки в раю.

– А ты откуда знаешь, что он ощущает? – Он недовольно сложил руки на груди и стал ожидать ответа.

– Конечно, знаю.

Эти слова несказанно удивили Хумо. Он беспомощно опустил руки и щенячьими глазами уставился на девушку, не зная, что сказать в ответ.

– Я сама разработала этот метод, но понадобился он только нескольким людям.

– Но почему я об этом ничего не знал? – Он вспомнил формалиновую комнату, людей. Запертых в капсулах со странной зеленоватой жидкостью и последнего объекта его исследований. – Боже мой, но почему я об этой узнаю последним?

Он схватился за голову, едва не вырывая волосы клочьями. Костя места себе не находил.

– Потому что всех волнуют только военные разработки и не более. Первый эксперимент я поставила сама на себе и была удивлена результату. Я словно вновь родилась…

– Хорошо, хорошо, но скажи мне одну вещь. Кровь у тебя была какого цвета? – Подбирая слюни нетерпения, Хумо приблизился к девушке настолько близко, что она почувствовала мятный запах, исходивший изо рта.

– Цвет был необычный…

– … зеленоватый с сильным запахом формалина? – Хумо забывшись обо всем. схватил девушку за предплечья.

– Да, но, как ты узнал? – Она раздула ноздри и недовольно фыркнула: – Снова что-то узнали, и я об этом узнаю в последнюю очередь? – Последние слова она произнесла с театральным тоном, пародируя Хумо.

– Нам сегодня привезли робота, но, похоже, что это был человек. Он умер от выстрела в голову, кровь у него была зеленоватая и пахла…

– Формалином, – закончила она.

– Да.

– Где сейчас труп?

– Я дал исследовать его Андрею. Ну, знаешь, самый умный робот.

– Твою мать! – Неожиданно воскликнула девушка. – Неужели вы настолько тупы, что позволите машине делать это, а не мне.

С этими словами она выбежала из комнаты, позабыв обо всем на свете. Хумо остался наедине с просыпающимся полисменом.

Спустя полчаса трое человек: Роман, Хумо и Илья одевали его. Он едва двигался, не понимая, что происходит. В это время Саша и Антон, стоя в стороне, подшучивали над ярым полицейским.

– Он едва держится на ногах. Куда вы его тащите? – с нескрываемой иронией в голосе, произнес Антон.

Роман хотел вступиться, но тяжелая рука легла ему на плечо в тот момент, когда он натягивал ботинок. Он обернулся и увидел лицо полисмена. В его глазах, отливая острыми кромками льда, сияла ненависть. Полицейский сконцентрировался и произнес:

– Не знаю, кто вы ребята, но раз уж за вами гнались эти уроды, то мне с вами по пути. Меня зовут Виктор. С Хумо я знаком и с остальными заочно тоже. Думаю, нам пора выдвигаться, раз уж вы меня разбудили.

Глава четырнадцатая

Статист и Свитер, внедряясь в глубины нищенской жизни, бежали от погони. По мере того, как они приближались к оживленным местам, туда, где люди жили не в бункерах, а в домах, роболюди увидели и ощутили на себе все прелести жизни за стеной. Щедрые на запахи улицы встречали беглецов ароматами зловонных помоек, отдававшими тухлыми объедками и прокисшими овощами. Дороги, словно разливные реки, несли с собой ручейки, а порой даже целые потоки тошнотворных темных вод жилых кварталов. Дома обшарпанные временем смотрелись в этом месте, как большие мусорных контейнеры, только вместо крыс и прочей живности в этих контейнерах жили люди. Часто разбитые окна наводили на мысль, что внутри жилищ ситуация обстоит не лучше. Нечасто встречающиеся жители исподлобья смотрели на чужаков, выглядывая в них людей из других кварталов.

Даже здесь, где было абсолютно нечего взять, люди боялись за свой хлам и каждый раз видя, незнакомцев, хватались за дубинки и, показывая свой злой нрав или же спроваживали взглядами непрошенных гостей.

В шагах двадцати от Статиста, в узком переулке, пахнущем скисшим арбузом, шло несколько молодых людей, явно готовых сравниться с героями Берджесса. В руках дубинки, верхняя одежда цвета ржаного хлеба. Статист заметил, что этот цвет был наиболее распространен в это месте, скорее всего потому, что люди спали у теплотрасс и некогда разноцветная одежда сроднилась с ржавым оттенком. Едва увидев чужаков, их юношеская, едва ли не детская легкая поступь сменилась громким топаньем и звуками вздымающихся зловонных брызг. Статист не стал раздумывать: стоит ли вступить в бой, или же объяснить, что они все не так поняли. Он, проглотил подкативший горький комок, – то ли от запаха, то ли от сложившейся ситуации, – схватил напарника за рукав и со всех ног рванул к перекрестку. Перекрестком это место было тяжело назвать, потому что асфальт в нем давно потрескался и измельчился, остались только направления. Они резко повернули направо, считая, что тут им повезет больше. Десять ног малолетних преследователей, выбивая сбивчивый ритм, старались не отставать. Слова, несшиеся сзади, могли сравниться лишь с блудными стихами Ивана Баркова, таковыми были их нелегкие ноты и срывающиеся голоса.

Статист, не чувствуя усталости, вырвался вперед. Его друг Свитер старался не отставать от напарника, его подогревал спортивный интерес и желание этот день дожить до конца. Дышать становилось с каждым шагом все тяжелее. Статист с опаской обернулся и удивленно обнаружил, что преследователи остались далеко позади, лишь их высокие голоса доносились позади в знак крайней ненависти.

– Что будем делать? – уставившись в разрыхленную дорогу, едва ли не прошептал от усталости Свитер.

– Я здесь не главный, чтобы решать, что делать! Нужно просто спрятаться и понять, куда идти, – срываясь на крик, проскрипел сквозь зубы Статист.

Свитер не произнес ни слова.

– Посмотри по GPS. Может там нам покажет нужное местоположение, – добавил Статист

Свитер кивнул и полез в карман. Неожиданно его спокойный взгляд сменился диким выражением лица. Усталые, как у слона глаза, вдруг стали похожи на глаза вепря. Он подскочил на месте и, высекая сложные конструкции обсценной лексики, забился в припадке истерики.

– Навигатор потерялся? – ошарашено взвизгнул Свитер.

– Не потерялся, а потерял. Что делать? – Он не стал дожидаться ответа. – Идем дальше. Где-то же у этих мест должны быть края. Чувствую, мы попадем под одну гребенку, когда начнется зачистка. – Статист нервно протер лоб от пота и взглянул на горизонт.

– Впереди вижу трубы. Может там находится заброшенное производство. Переждем там, а когда придут войска, сможем к ним присоединиться.

– Да как ты не понимаешь: нас сюда прислали для разведки обстановки, а мы будем прятаться?

Статист уже не мог сменить тон. Его бесконечные возгласы порядком поднадоели напарнику, и тот решил высказаться:

– Хватит орать! Мы здесь все на равном положении!

Статист, понимая свою ошибку, извинился и замолчал. Они спокойно двинулись к заводу. Вскоре быстро стемнело.

Сохранившиеся бетонные стены, ограждавшие завод, слегка осыпались, напоминая укрепления замка после штурма. Мрачные граффити, словно средневековые мозаики, нашли место в любом закутке, вселяя ужас мыслей неизвестного художника. Вместо ворот зияла огромная дыра, чем-то напоминавшая пасть мертвого великана. С крыш, что остались позади, в неизвестном направлении светил ослепительный луч прожектора, пытаясь вспороть густую тьму. Чьи-то голоса, словно эхо отражались по улице.

Крадясь сквозь тьму, Статист увидел в нескольких метрах от себя бывший парадный вход предприятия. Это дало надежду на возможность укрыться от всевидящего ока прожектора. Когда они вошли внутрь, благодаря фонарю им представилась возможность разглядеть всю мертвую атмосферу, бытовавшей здесь обстановки. Вид представился жуткий и нагнетающий. Казалось, вот-вот из темноты набросится какой-нибудь желтобрюхий мутант, но, к счастью, этого не произошло. Вместо обезумевшего мутанта они услышали шум приближающихся людей. Их возгласы вселяли страх. Они искали беглецов.

– Что делать? – неестественно высоким голосом произнес Свитер.

– Нужно спрятаться и всего-то.

– Какой прятаться? Нам нужно дать им отпор! Мне плевать на приказы, если они подвергают под сомнение мою жизнь.

– Твоя жизнь ничего не стоит. Мы – роботы и должны подчиняться приказам.

– Какие приказы? Здесь нет приказчиков. Остались только мы с тобой. Я уверен, что другого пути нет.

Свитер трясущимися руками потянулся в карман. Он достал пистолет, и лицо его мгновенно приобрело зловещий оттенок и ухмылку, свойственную тем, кто задумал нечто мерзкое.

– Остановись, пока не поздно! У нас еще есть шанс выбраться – Статист не веря в то, что останется один, вопрошающе вскинул руки.

– Плевать! Сейчас ты узнаешь, с кем они связались. Мне смешно вспоминать, что ты хочешь стать… то есть хотя бы на йоту приблизиться к их естеству. Ты должен гордиться тем, что у тебя нет уязвимых мест. Эти людишки – это только вымершее звено в цепи, которая является путем к сверхчеловеку. Сверхчеловек – это робот и никто более.

– Они уже слишком близко. Уходим! – не выдержал Статист.

– Я принял решение.

– Иди, но знай: «Лучше иметь десятки уязвимостей, чем жить вечно и не понимать смысла жизни».

– Они не знают смысла жизни!

– Зато некоторые стремятся постичь его.

Этих слов Свитер уже не услышал. Передернув затвор, он выбежал на улицу и начал стрельбу. Раздалось не больше трех выстрелов. Затем шум хлопающего пороха пистолета сменила оглушающая автоматная очередь. Статист бежал, что было духу. Его странная любовь к человечеству спасла ему жизнь.

Свитер решил сразиться с детишками в чьих руках он не ожидал увидеть ничего грознее дубинки. Но отряд преследователей смог выследить их и вот самоуверенный «робот», порождая зеленоватую пену у рта, беспомощно лежал на проходной забытого завода и никто кроме Статиста не смог бы почтить его память.

Четыре ярких луча, направленные в сторону беглеца, обозначили, что погоня за последним «зайцем» началась. Статиста одолел неведомый страх. Он никогда даже не подозревал, что роботы способны испытывать что-то подобное. Первый выстрел просквозил мимо уха, подминая тяжелым катком желание выбраться из этого места живым. Петляя в коридорах офисного здания завода, Статист слышал позади глупые убеждения типа: «Остановись или хуже будет», «Мы тебе ничего плохого не сделаем, только поговорим» и прочий подобный бред, который может вырваться у преследователя. Куда может быть хуже, чем четыре вооруженных охотника на хвосте.

Статист забежал в комнату с железной дверью, запер ее на защелку и отскочил в сторону. Долго бегая по этажам, он обнаружил, что находится на пятом этаже и единственный выход отсюда – запертая дверь у дальней стены, та, в которую в тот момент ломились четыре вооруженных до зубов человека. Статист взглянул в окно. Пестрые раскаты молнии виднелись на горизонте. Он знал, что в том направлении находится штаб Седова, но теперь это было уже не важно. Статист посмотрел вниз. Высота, казалось, затягивала. Оглушающие выстрелы вспороли воздух, и дверь с шумом распахнулась.

Беспомощный Статист не смог вымолвить и слова. Ноги в мгновение стали ватными, а язык будто онемел. Он беспомощно скатился по стене и через силу произнес:

– Ответьте мне на один вопрос. – Ослепленный светом фонаря он, прикрыл глаза и покорно стал дожидаться ответа.

– Говори, – отозвался кто-то бассом.

– Каково это быть человеком? – В последние моменты жизни он хотел знать только это.

По комнате прокатился презрительный смех, но Статист в этот момент почувствовал именно то чувство, что дается единожды в жизни. Он почувствовал невероятную отвагу и мощь во всем теле. Он поднялся, выпрямил тугую, как тетива спину, расправил широкие плечи. Четверо охотников отступили назад, приподняв дула.

Он мог бы наброситься на них и с уверенностью змея убить двоих из них, но вместо этого произнес:

– Я вижу, что человек не слишком ценит жизнь других. Он готов ломать и крушить, разорять и убивать и лишь в единичных случаях созидать и помогать. Я хотел быть человеком, но вижу, что это слишком большая ответственность.

Он вскарабкался на подоконник и, откинув голову назад, прыгнул вниз.

Полет длился мгновения, но он показался ему вечностью. Статист успел подумать о том, что сможет жить вечно, благодаря технологиям. «Мое тело вскоре обнаружат, и центральный мозговой чип установят в чью-нибудь голову. Так я вновь и вновь буду перебираться из одного тела в другое. Единственное превосходство робота над человеком – вечная жизнь и бесконечное самосовершенствование». Он успел увидеть охотника попытавшегося протянуть руку в надежде спасти самоубийцу. Один из членов братьев Гилеля выкрикнул:

– Ты и так человек!

Эти слова были восприняты мозгом, но не были проанализированы. Черепная коробка приглушенно треснула, как и треснули светлые мечты быть осознанным человеком.

Глава пятнадцатая

Иван Гаврилович, заправив руки за спину, просматривал боевых роботов. Они выстроились в ровные шеренги и ждали приказов. Ни одного повторяющегося лица, ни единого сходства во внешности, только строгая выправка и холодный взгляд. Старик вглядывался в этих бравых бойцов и видел в них возможную скорую гибель жителей города. Если же их не убьют, то просто прочистят мозги. Он был уже достаточно долго в этом деле и знал, что говорить и какие приказы отдавать солдатам.

Помещение вмещало в себе примерно тысячу роботов. Этого числа должно было хватить, для возобновления порядка на всей территории города. Слишком уж неспокойными стали взгляды и мысли всех его жителей. Многочисленные шпионы старика докладывали, что и среди богатых назревает конфликт. Поговаривают, что им надоел неочищенный воздух, и надоели толпы сорняков на их улицах. Богатеев нельзя было винить, потому что у них свои ценности, а у бедняков свои. «Если бы они только знали, как живут люди за стеной», – подумал Иван Гаврилович.

Никогда раньше он не чувствовал такого нескрываемого отвращения от этой процессии. Его выворачивало наизнанку от нежелания что-то менять в этом городе. Будь его воля, он бы оставил все на своих местах и дождался конца всей этой истории, но Совет дал указание, а ослушание – гибель. Лишиться жизни для Ивана Гавриловича означало… Для него это означало – действительно лишиться жизни, потому что он не был роботом, он – простой человек, который знает немного больше других. С одной стороны ему повезло – он знал все и был не последним человеком в городе, с другой стороны – его предшественник покончил жизнь самоубийством. Таковой была цена всех знаний этого города. Предшественник просто не выдержал всей тяжести возложенных на него обязанностей. Он посчитал, что лучше быть мертвым, чем знать, что кто-то подобный ему копается в дерьме лишь потому, что так решил Совет. В нем взыграло чувство человечности, и накануне очередного Плана «Гнев» он раскрасил заднюю стенку своими внутренностями. Иван Гаврилович понимал его, но следовать его примеру не решался. Он был жизнелюбив и знал, что это не единственный выход. Для себя он строго решил, что если уж Сорняки прорвутся к нему, то он не будет от них ничего скрывать.

Старик еще раз строго осмотрел солдат и остановился, решив, что пора начинать зачитывать задачи. О правах роботов он должен будет рассказать позже. В прежние годы речь он начинал с ободряющих приветствий и слов, но многое изменилось.

– Время для подготовки плана решено сократить. Поэтому вы скоро отправитесь на задание. Задача номер один: заключить каждого жителя города в стазис. На данный момент в сознании находится шестьдесят три тысячи четыреста пятьдесят девять человек. Большая часть из них добровольно войдет в стазис в аэропорту. Второе: необходимо использовать исключительно криогенное оружие. Каждый, кто использует что-то другое, будет отправлен на технобойню. Теперь немного о ваших правах. У вас нет прав. У вас нет ничего, что вы бы могли беречь. У вас одна цель – выполнить приказ. Все, что не относится к приказу, будет причислено к незаконным связям с человеком. Если вы поможете старушке подняться с асфальта – вы враг. Если у вас возникнет мысль дать врагу убежать на несколько метров, путь вам заказан на технобойню. Запомните: вы не должны думать, вы не должны решать, вы просто исполняете приказ! – На последних словах старик сорвался на крик. Из глаз покатились ниточки слез. «Как приятно осознавать, что я все еще человек», – подумал старик, ощущая влагу на щеках.

Иван Гаврилович опустил взгляд, понимая, что наделил этих особей правами на заморозку людей. Он тяжело вздохнул, откинул минорное настроение в сторону и с огоньком в голосе прокричал:

– Вперед! За Совет! За Кодекс!

Глава шестнадцатая

Получив заветную цель – магнитную бомбу, – Седов почувствовал несказанную радость. Он понял, что медлить нельзя. Необходимо приступить к выполнению заветной мечты – уничтожению богатого района. Его речь пред солдатами длилась – по началу – долго и утомительно. В его глазах горел напалм страстей, и что-то дьявольское наполняло его естество. Седов был готов в то же мгновение сорваться с места и, минуя все предосторожности, открыть огонь по толпам богатеев, в коих видел лишь роботов и не более.

Среди солдат послышалось неодобрительное перешептывание. Одно дело говорить о войне, другое – идти и умирать на ней. Идеи Седова казались им вполне разумными, но стрельба по манекенам не могла заменить им беготни с оружием против роботов, лишенных чувства усталости и жалости. Легкая дрожь пронеслась по стройным рядам бойцов. То и дело среди них возникал вопрос: «А когда же это все произойдет?» Седову этот вопрос показался необычайно детским и скомканным. Несколько дней назад он видел в них опору и защиту «интересов города», но теперь они были похожи на новорожденных котят, которые не способны открыть глаза и представить насколько серьезна обстановка вокруг.

Вспыльчивый характер Седова вновь проявил себя в безумном и оглушающем крике. Он орал и проклинал все вокруг, припоминал бойцам о том, что если не сейчас, то вскоре их истребят, как бездомных собак, иногда набрасывающихся на прохожих. Его кулаки сжались, а на раскрасневшемся лице проступили капельки пота. Седов, изрыгая пену, ошарашено жестикулировал. Он был похож на взбесившегося титана, выбравшегося из тюрем ада. Каждое последующее его слово воспринималось, как цитата из священного писания, отклонение от которого каралось смертью с небес. Седов умел зажигать толпу и в этот раз ему это вновь удалось. Он видел чувство гордости и стремление поскорее оказаться в битве против роботов в искаженных лицах солдат. Теперь они не казались котятами, скорее голодными тиграми, от лап которых умрет ни одна сотня разрядившихся в людей роботов.

– Да! – шептал себе под нос обрадованный лидер. – Да! – повторял он вновь и вновь, видя, на что готовы его люди.

Ему не были нужны ни оптимизаторы мышления, ни любая другая хренотень, способная приводить человека в исступленное повиновение. В нем было достаточно харизмы и еще чего-то такого, что было способно возбудить в слушателе неистовство и берсеркскую уверенность в себе. Седов остался доволен собой.

– Вперед, дети бедноты! Хватайтесь за оружие и убейте каждого, кто встанет на вашем пути. Пусть это будет ребенок! Пусть это будет старик! Убивайте! Потому что под масками человеческого добродушия скрываются те, кто вас лишил нормальной жизни и возможности быть человеком!

Что он подразумевал под выражением «…лишил возможности быть человеком…» никто не понял, потому что в голове поселился сумбур и дикость.

Солдаты, толкая друг друга, выбежали из помещения. Меньше чем через час в руках каждого из них был автомат. Легкой трусцой они направлялись к центральному входу в район бедных. Седов решил, что не стоит заходить с черного входа и ждать пока сатанинский пыл его людей утихнет. Он отдал приказ идти напролом. Он знал, что жертв будет много, но это не останавливало его, ведь в его распоряжении находилось не меньше пятисот солдат. К несчастью лидер группы не знал, что врагов будет вдвое больше.

Глава семнадцатая

Роман шел впереди вместе с Хумо. Блеск в его глазах невозможно было не заметить. Он чувствовал, что они подобрались к разгадке настолько близко, что их сможет остановить лишь пуля – и то вряд ли. Впереди показались границы барьера. Этот купол по-прежнему искрился различными цветами радуги. Хумо недоверчиво осмотрел место, где проводились предыдущие испытания. Никаких следов возможного прохода не осталось. Он отошел на несколько метров и швырнул бомбу к куполу. По привычке все зажмурились ожидая взрыва, но вместо оглушительного шума, Роман услышал приглушенное шипение. Он кинул взгляд и увидел зияющий проход диаметром не меньше трех метров.

– Нужно спешить, – заметил Илья, запрыгивая первым.

Его примеру последовали и другие.

Спустя некоторое время на горизонте показались высотные и ухоженные дома Богатого района. По дорогам, курсируя, каждые пять минут двигались патрульные машины. Подготовка к военным действиям шла полным ходом. Никто из братьев Гилеля не знал, что война уже началась. Чувство войны настолько пропитало воздух, что при каждом следующем шаге казалось, что кто-то вот-вот выпрыгнет из-за угла. Через каждые пятьсот метров стоял вооруженный странным оружием человек – скорее всего робот. Благо, что темнота играла на пользу героям. Они шли осторожно, тщательно прорабатывая маршрут. Прожекторы, часто пересекаясь между собой, создавали что-то похожее на паутину. Лучи выискивали разгорячившихся повстанцев.

– Похоже, что ни для кого не секрет, что «Дыра» готовит вооруженное восстание, – изумившись широте проделанной работы роботов, заметил Хумо.

– Если не разделиться, мы попадемся. Это факт. Поэтому, предлагаю такой вариант. – Виктор Эдуардович окончательно пришел в себя и теперь был готов «проломить стену головой». – Я, Илья и Хумо пойдем на телевидение, а Роман, Антон и Саша отправятся прямиком в логово «зверя». Не сочтите за трусость, но вы это должны увидеть. Формалиновая комната – «одно из чудес света».

– Телевидение? Хм, чертовски хорошая идея, – вступил в разговор Саша. – Люди должны знать правду.

– Сначала нам нужно добраться до тайной квартиры братьев Гилеля. Там мы сможем узнать последние новости.

Путь продолжился. Сторожевые псы Ивана Гавриловича патрулировали каждую улицу, но это были не роботы. Обычные полисмены, выполняя приказ, несли службу. До них дошли сведения, что у ворот Дыры произошла небольшая стачка. Сорняки настолько озверели, что расстреливали даже тех, кто был безоружен. В отличие от роботов, люди могли отвлекаться от выполнения приказов и часто занимались своими делами. Это помогло группе Хумо пройти незамеченной.

– Вот он. – Костя указал на высотное здание. – Туда нам нужно попасть… Осторожно. – Он резко опустил голову, спрятавшись за мусорным баком.

– Что там? – готовя оружие, произнес Антон.

– Патруль. Подождем немного.

Полицейская машина медленно проехала по дороге. В прозрачных стеклах виднелись вооруженные люди. Они с облегчением убедились, что улица чиста от чужаков и продолжили неспешную езду.

Через несколько минут Роман и остальные стояли у входной двери конспиративной квартиры. Хумо неуверенно сделал несколько ударов по гладкой поверхности металлической двери.

– Почему они не открывают? – начал нервничать Антон.

– Успокойся. Они просматривают ваши тела. Не думаешь же, ты, что каждый, кто захочет войти, действительно войдет.

Раздался шум открывающихся запоров. На пороге стоял двухметровый человек с темно-рыжей козлиной бородкой, лысым испещренным шрамами черепом и диким, недоверчивым взглядом.

– Кто такие? – оглушительным басом вопросил великан.

– Они со мной. Помогут навести в этом городе порядок.

Великан оставался на месте. В его руках блеснул предмет похожий на мачете.

– Я тебе, конечно, верю, но вот его я на порог пустить не могу. – Он презрительно указал на экс-полицейского.

– Это почему?

– Я знаю, кто он и знаю, в какие «игры он играет».

Офицер выступил вперед. Его глаза краснели от злости, а ногти на руках побелели. Он раздраженно, пытаясь не сорваться на крик, проговорил:

– Если это и было, то только потому, что я не знал, что основная часть моего тела состоит из металла и прочего инородного дерьма. Так что впусти меня, если не хочешь, чтобы эта железяка оказалась у тебя в заднице.

Великан не испугался, но решив, что с этого парня достаточно, медленно хлопнул ресницами и отошел в сторону.

Квартира представляла собой нечто схожее с телевизионной вещательной станцией. Повсюду находились мониторы. На них вырисовывались улицы и вся жизнь неуемного города. Роман всматривался в изображения и не верил глазам. Люди, не разбирая дороги, рвались в сторону аэропорта. Нескончаемые пробки тянулись на многие километры. Обезумевшие горожане тащили за собой все то, что посчитали нужным, не забыв прихватить своих генномодифицированных домашних животных. Стеклов тот час же вспомнил о своих любимых рыбках. Он представил, как они плавают в аквариуме и не знают, где их любимый хозяин. Хотя вряд ли эти создания когда-нибудь задумывались о властной руке, которая их кормит. Для них, как и для любого человека, хозяин виделся Богом, щадящим, наказывающим или поощряющим своих неуемных гадов.

Хаос поселился в городе и в головах его жителей. Они были готовы разорвать друг друга на части лишь бы первыми вступить на трап и улететь из этого злополучного места. Конечно же, они никуда не летели. Это было похоже на кабанью охоту, где каждое дерево играло свою роль на пути к ловушке. Богатеи позабыли о дружбе и родственных связях, они не видели рядом с собой никого и ничего. В их жилах текла кровь, наполненная адреналином, и этот гормон заставлял их вспомнить о животном инстинкте – инстинкте самосохранения. Каждый из них боялся гнева сорняков, ведь сорняк – это человек, лишенный разума и чувства совести – тварь, которой нет места среди них. Ненужная особь! Сорняк!

– Что происходит? – воскликнул Хумо, держась за спинку стула. – Куда они все направляются? – Он осторожно ткнул пальцем в монитор и с ухмылкой тугодума посмотрел на друзей.

– По телевидению идет пропаганда, – пробасил рыжебородый. – Она гласит о том, что оборванцы готовят войну. Кстати говоря, столкновения уже начались. Седов не стал долго ждать и ворвался в богатый район.

– Уверенности в правом деле этому человеку не занимать. Надеюсь, он знает, что делает, – натянуто ухмыльнулся Илья.

– Правительство города, – продолжал бородач, – на бесплатной основе предложило всем жителям выехать за территорию города, чтобы военные силы могли, не оглядываясь, вести боевые действия.

– Похоже, что идея о телевидении провалилась, – с грустью в голосе произнес Роман.

– Нет, мы можем попытаться спасти тех, кто еще не добрался до аэропорта. Давайте включим телевизор. Нужно узнать, в чем обвиняется «Дыра».

«… Мы повторяем интервью мэра города.

– Уважаемые граждане, уважаемые дамы и господа, с прискорбием сообщаю вам, что мы получили сведения о том, что жители бедных районов через несколько часов начнут полномасштабные военные действия в отношении нашей славной части города. Более пятисот вооруженных человек расстреляли полицейские посты у границ районов и продолжают продвигаться вглубь. Не знаю, чего они хотят, но мы готовы помочь каждому из вас. Количество авиарейсов увеличено втрое. Мы уверенны, что каждый из вас сможет найти временно убежище в каком-нибудь райском местечке подальше отсюда, чтобы переждать это тяжелое для нас время. Я же, как глава города, останусь здесь до конца. Пока последний горожанин не сядет в самолет, я буду находиться здесь и…»

– И прочий подобный бред. В городе усилено патрулирование. Все жители этого дома уже эвакуировались. Мы остались одни. Чтобы проверить все ли жители ушли, они используют тепловизоры. Благо, что я подготовил для себя ванну со льдом. Меня они не смогли обнаружить, но вот моего напарника насильно увели в аэропорт. Он наблюдал за одним из сказителей в тот момент его и схватили. Не знаю, завидовать ему или нет, но когда наши войдут в город, они узнают мой гнев. – Великан оскалил белоснежные зубы и принялся разглядывать мониторы.

Хумо отозвал напарников в сторонку.

– Подкрепимся у него и выдвинемся в путь. Действуем по плану полисмена. Он знает, что говорит. У нас есть шанс, который мы не можем упустить. Я, Илья и Виктор попытаемся прорваться к видеокамерам телевидения, а Роман, Саша и Антон попробуют спасти тех, кто решил первым взойти на трап. – Он поднял взгляд и обратился к Роману: – Вы должны освободить людей находящихся в Формалиновой комнате.

– Мы не подведем, – гордо произнес Роман.

Он чувствовал невероятный приток энергии. Его руки налились кровью и готовы были порвать врагов.

– Какие-нибудь вести от наших есть? – Хумо похлопал по плечу Барбароссу.

Рыжебородый угрюмо смерил взглядом Костю и сквозь зубы проскрипел:

– С введением барьера все спутниковые и радиосигналы пропали. Не переживай! Я не пропущу момент, когда наши войдут в город. У меня уже припасено пару автоматов.

– Тебе осталось немного ждать. Все наши бойцы выступят с рассветом, и тогда ты сможешь многое поведать роботом с автоматом в руках. – Он остановился, а затем добавил: – Нам нужно оружие, фильтрующие очки и немного подкрепиться.

– Не проблема.

Спустя час, две группы по три человека вышли из подъезда, и каждая из них направилась в своем направлении. Они не чувствовали ни тревоги, ни усталости, лишь непрекращающееся желание наконец добраться до правды. Но они не знали, что правда им не понравится. Слишком уж она окажется горькой и неразумной. Отвратительная «Дыра» покажется им раем, металлические части их тел – касанием длани Божьей, а весь этот город явлением чуда.