Тайны Изнанки (СИ)

Глава 6

Нет, так не пойдет! Какого лешего я, с ума сходящий от расстройства после осознания того, что предстояло выполнить в волшебном мире, оказываюсь по щучьему велению, по Милиана хотению в его доме?! За что он так ненавидит меня?! Чего он еще хочет?! Я четко и ясно объяснил свою позицию: нет, нет и еще раз — нет! Эта выходка так ему с рук не сойдет!

Шумно и ненавистно дыша, дуя ноздри, вцепившись в диван, я несколько мгновений ненавистно буравил Милиана, быстро отойдя от магического и не особо приятного ощущения при пространственном переносе. Я ничего и никого не замечал вокруг — для меня в данный момент существовал только этот волшебный супердед, который как ни в чем не бывало смотрел на меня с выражением ожидания верного ответа. Одним рывком я вскочил с дивана и тут же схватил первый попавшийся мне под руку предмет, формой напоминающий палочку — это оказалась небольшая вязальная спица. В порыве ненавистного бешенства я еще как-то умудрился краем воспаленного сознания помнить, что предмет в форме палочки важен для творения мной магии. Но это только спица, а может, и с помощью нее что выйдет? Сейчас и опробуем!

Я не знал ни одного заклинания. В моей голове не было ни одного термина из рубрики «Чародейство и волшебство». Лишь роились злобные мысли на тему «Ударь Милиана магией и проучи его».

Выкинув руку со спицей в сторону Улло, словно кидаю в него огромный ком грязи или крепкое осязаемое ругательство, я подумал, словно призывая спицу: «Шарахни его как следует, а то достал этот дед!».

Произошло неожиданно ожидаемое: из спицы вылетела синяя стремительная стрела, направляясь прямиком Милиану в лоб, но он отразил внезапный, как мне казалось, для него удар. Его волшебная палочка оказалась у него в руках, он взмахнул ею. Синяя стрела развернулась в сторону буквально в считанных сантиметрах от его лица и непривычно шумно схлопнулась. В буфете за спиной треснули и частично осыпались стеклянные двери, с комода на пол упала и разбилась ваза с искусственным букетом цветов, друг на друга посыпались фотокарточки в рамках. Я вжал голову в плечи и услышал детский вскрик. Под звон разбившегося стекла вновь выкинул руку к Милиану. Во второй раз вылетел синий полупрозрачный искрящийся шар. Улло с каменным лицом дважды взмахнул палочкой. Шар сперва отшатнулся в сторону под потолок, а потом полетел на меня, увеличиваясь в размерах. Я даже не успел вякнуть и как следует испугаться, лишь автоматически закрыл голову локтями. Но мой же шар, прирученный Милианом, в самый последний момент изменил траекторию и ударил не сверху, а в ноги. Я растянулся на полу, при падении задев подбородком край дивана, и теперь ощущал нарастающий зуд на месте будущей ссадины.

— Ты закончил? — хмуро прозвучал голос Улло у меня над головой.

Я зажмурился и со злостью ударил ладонями в пол.

— Понервничай мне еще. Это мой дом. А ты чуть не превратил его в не пойми что, — холодно продолжил Милиан.

Я протяжно и шумно застонал от бессилия. Кажется, я начал потихоньку остывать. В голове что-то прояснилось. С груди свалился камень. Но теперь становилось стыдно.

Я подобрал лежащую рядом спицу и встал, развернувшись лицом к Милиану, глядя в глаза. К моему изумлению его лицо не выражало гнев. Он лукаво усмехался, покручивая в пальцах свою палочку. Видать, в какой-то степени доволен моими магическими способностями. Но секунду спустя он повернул голову в сторону пострадавшего буфета и изменился в лице: уголки губ опустились, а бровь сдвинулись — Улло нахмурился и прошел к буфету с разноцветными стекольными вставками, выбитыми из дверец, которые сейчас превратились в осколки и лежали, разбросанные, на полу. Я поджал губы и сложил руки за спиной в замок, отчаянно придумывая извинения и мольбы о прощении, чувствуя, как пылает лицо.

Милиан, не говоря ни слова, стоял напротив буфета и внимательно обозревал последствия крушения — насколько всё поправимо и насколько сильно можно меня ругать в зависимости от тяжести нанесенных имуществу последствий.

— Венди, не поранься осколками. Помоги ей.

Не оборачиваясь, Улло одновременно обратился к внучке и ко мне. Я развернулся к девочке. Оказывается, та находилась в гостиной всё время нашей непродолжительной схватки, вжавшись в стену возле комода. Венди вскрикнула, вздрогнув и заслонив ладошками лицо, когда с комода полетели ваза и фото, разбились стекла. Сейчас она, сидя на корточках, собирала упавшие фотокарточки. Нагнувшись, я осторожно подбирал осколки голубой узорчатой вазы, оторвавшиеся бутоны, стебли и еще сохранившиеся в целости цветы. Девочка даже не смотрела на меня. Обиделась? Боится? Я сам боялся заговорить с ней первый.

Подняв осколки, я сложил их горкой на одном краю комода и рядом положил цветы. Венди быстро расставляла рамки с фотокарточками. Я наблюдал за ее движениями и выражением лица. Девочка была не то грустна, не то задумчива, не то сосредоточена. Поставив рамки, поправив их, она подошла к Милиану. Я обернулся. Улло колдовал: водил рукой с палочкой по воздуху, а перед ним чудеснейшим образом с пола поднимались в воздух осколки стекла и вновь составляли прозрачные дверцы буфета. Рядом стояла Венди и наблюдала за колдовством деда. Я хмыкнул: то есть в этом мире всё действительно поправимо, всё можно быстро наладить с помощью магии? А я боялся, что буду триста часов обязательных отрабатывать в этой Изнанке, искупая вину перед Улло! Я вновь повернулся к комоду, решив внимательнее рассмотреть фотокарточки, даже придвинул рамки поближе к себе.

С профессиональных постановочных цветных фото взирали мужчины и женщины, одни и в паре. На одном фото запечатлен Улло — он был молод, постарше меня, с короткой светлой стрижкой, бородкой и усами в костюме-тройке — вместе с миловидной женщиной с крупными чертами лица и грустными глазами, несмотря на легкую искреннюю улыбку. Та же женщина, уже несколько старше, сфотографирована одна и задумчиво смотрела в сторону. У другой молодой женщины узнаваемый улыбающийся взгляд — так смотрел Милиан. У второго, неизвестного мне темноволосого стройного мужчины — живые и озорные серые глаза, такие же как у Венди.

Я развернулся к Милиану и его внучке и встретился с ними взглядом. Улло уже закончил колдовать — переливающиеся цветными бликами стекла вновь оказались в дверцах буфета, без единых трещинок и «паутинок» — и стоял, приобняв девочку за плечо. Видимо, в моем немом взоре так ясно читался вопрос, который я не решился задать, что Милиан негромко сказал:

— Это я и моя супруга. И родители Венди.

— Я их не помню. Знаю только по рассказам деда, — добавила девочка и посмотрела снизу вверх на Милиана. Тот потеребил ее плечо. Значит, девочка сирота…

— Мне жаль, — сказал я и вновь посмотрел на фотокарточки, на лица молодых и счастливых волшебников.

Каким был Милиан в молодости? Таким же строгим, ответственным — или берущим от жизни всё и помногу, ни о чем не жалея? С фотокарточки смотрел уверенный в себе и завтрашнем дне молодой мужчина, невысокий, но крепкий, умеющий красиво и стильно одеваться. Он любяще прижимал к своей груди зажатую в ладони руку супруги, словно обещая ей, что всё будет хорошо, он защитит ее, и она всегда будет удостаиваться его внимания. На другом фото, где супруга Улло была одна, в ее взгляде, выражении лица проскальзывает явно уловимая грусть. Она что-то знает, что-то предчувствует, чем-то озабочена?

Родители Венди. Оба не старше меня. Гордые своей судьбой, своей жизнью, счастливые. Неужели их не стало, когда они были так молоды? Улло и внучка обмолвились о них в моем кабинете. А жена Милиана — неужели она тоже скончалась? Улло ни разу не намекал, что у него есть — или была — супруга, где она. Вряд ли он стал хранить ее фотокарточку, если бы они расстались при жизни.

— Как ты применил магию? — прервал мои размышления Милиан.

— Никак, просто… разозлился и взмахнул, — быстро ответил я и продемонстрировал уже без спицы, как я замахнулся в него, когда колдовал. — Вы не се́рдитесь?

— Что ты думал в этот момент? — Не ответив на мой вопрос, Милиан шагнул к дивану, с которого я, очнувшись, вскочил несколько минут назад, и сел на него, сложив руки на коленях и положив свою палочку на столик перед собой.

— Я, честно, просто хотел, чтобы вы от меня отстали, простите, конечно, за прямоту, мне сейчас вроде лучше, но не сильно. — Я развел руками. — Я не могу точно сказать, это как-то неуловимо, непросто объяснимо, это вышло само собой!

— Это важно, Константин. Чтобы я смог понять, как живет и работает магия внутри тебя. Чтобы я помог тебе изучить ее и направлять.

Господи боже, теперь что, помимо обмена энергией на внутриклеточном уровне и сидящая внутри меня магия тоже будет активничать? Я не вынесу этого, в голове просто-напросто не укладывается!

— Я… сильно захотел выместить злобу. — Я попытался достаточно точно описать, что происходило со мной пару минут назад. — Был в гневе, думал: вот бы ударить, вот бы проучить! Потом почувствовал словно такое бурление в груди, ну, когда что-то приятное случается, на душе аж тепло становится.

— Ага, и тебе настолько приятно было, что ты задумал меня покалечить. Не объясняйся, знаю, что в те секунды так и было, и я не сержусь на тебя особо. — Милиан усмехнулся и вскинул ладонь, не давая пролиться моей самозащитной тираде. — Всё с тобой ясно.

— Да? А мне вот про себя вообще ничего не ясно! — выпалил я, подошел ближе и встал напротив Улло, взирая сверху вниз. — Мы так не договаривались: что вы будете в моем мире, в моей Москве применять вашу, изнаночную, магию и отправлять меня сюда без моего же желания! Я с вами и с вашим волшебным Советом не заключал никаких договоров! Вы нарушаете мои права! Вы вторгаетесь в мою личную жизнь! Говорите хранить тайну волшебства от семьи, друзей и коллег!

— Константин, это пройдет… — попытался воззвать ко мне Улло, но я уже распалился и продолжал, не желая его слушать и не обращая внимания на Венди, которая стояла возле буфета и со страхом смотрела на меня:

— Да какое там пройдет! Что вам известно обо мне?! Что я лишь музыкант, дирижер! Я не воин, во мне нет чувства и желания борьбы! Вы даже не пытаетесь поставить себя на мое место, чтобы понять, чем и как я рискую, помогая вашей Изнанке!

— Я прекрасно понимаю тебя, поверь, — произнес Милиан и, сняв очки, устало потер пальцами переносицу. Я осекся и посмотрел на фотокарточки.

— Тогда почему, зачем вы так делаете? Не спрашивая меня, помимо моей воли?.. — Я сдулся: полный злости монолог выжал из меня все положительные и отрицательные эмоции, что даже сложно было говорить.

— Чтобы ты не раздумал. Знал, что даже невероятное возможно. И мог решительно действовать в отчаянных ситуациях, предугадывая наперед.

Ответ Улло был достаточно прост и одновременно глубок. Но так на курсах молодого бойца в армии морально готовят, суют новобранцам на завтрак такую установку про «будь готов — всегда готов». Какая стратегическая готовность нужна мне, живущему в мирное время в столице? Я не гражданин Изнанки! Если у них всё так плохо, пусть готовят к неизбежному своих жителей, но не новобранцев! Они — я в их числе — не знают даже, что их может ждать, подстерегать в неизвестном мире.

— Ты у меня третий, — вдруг произнес Улло.

Что? Я не совсем понял, что он имел в виду и к чему вообще. Что я — третий избранный, отданный ему на поруки? Тогда боюсь узнать, что с предыдущими двумя. Надеюсь, они не кончили плохо.

— Предыдущие пробыли у меня недолго. Отказались от… того, что их ждало и могло ждать, — говорил Милиан доверительным тоном. — При этом мироздание нашло их в мирное время, когда не было столкновений. Они побоялись, что окажутся сильно зависимы от Изнанки. Им здесь так нравилось, они посчитали ее новым домом, что стали реже появляться на своей родине. Они не хотели терять семью, друзей, работу и одновременно желали поселиться здесь и жить до конца своих дней, но то и другое вместе невозможно. Оба продолжительное время жалели о своем выборе — что вернулись в родные края — потеряли семью, переехали, изменили образ жизни. Сейчас один из них — известный политик в вашем мире в одной стране, не буду называть его по имени. Второй в то время был простым водителем на междугородних рейсах, его настоящая судьба мне неизвестна. В последний раз, несколько лет назад, я слышал, что он был осужден за незначительное преступление.

То есть я еще хороший экземплярчик на его фоне! И тем не менее мне неясны объяснения Милиана. Это вообще всё так, оказывается, сложно с этой Изнанкой. Ох, опять голова идет кругом!

Потирая лоб, я прошел к другому концу дивана и сел на край, опустив голову и глядя на носки своих туфель.

— Я не хочу разочароваться в себе. И в тебе тоже, — услышал я голос Улло и поднял на него лицо. Он смотрел на меня с легкой извиняющейся улыбкой. — Обещаю, Константин. Как только закончится вся эта чертовщина с Морсусом и Изнанка не будет нуждаться в твоей помощи, как и в помощи других недавно новоизбранных, можешь идти на все четыре стороны, как говорят у вас.

Я усмехнулся и кивнул.

— А пойдемте чай попьем! — вставила Венди таким задорным голосом, что в его нотках чувствовалось, как долго она хотела сказать эту примирительную фразу.

— А пойдемте! Константин, в знак примирения приглашаем. — Улло указал ладонью на кухню. Венди радостно ускакала из гостиной, и мы с Милианом ушли за ней.

Кухня представляла собой уютный светло-оливковый маленький зал для небольшой и скромной компании с простыми овальным столиком и стульями из светлого дерева. Окно закрыто салатовыми шторками. Под потолком в воздухе висела — прямо ни на чём, ни на какой-либо ниточке — сфера, излучающая мягкий свет. У одной стены стояли два кухонных стеллажа, один деревянный, другой со стеклянными дверцами. На их полках ютились столовые приборы, тарелки и блюдца, чашки, коробочки и баночки, полные, вероятно, разных специй, сухофруктов, зерен. Напротив, у другой стены, располагалось что-то похожее на кухонный гарнитур и плиту — лишь похожее, потому что не было традиционных конфорок, вытяжек, крана, а лишь пара широких навесных полок с прозрачными дверцами, раковина и столешница, которую словно нещадно кромсали. Поверхность ее была настолько груба, что, казалось, на ней пытались совершать всевозможнейшие эксперименты различные алхимики и в конечном итоге спалили ее навсегда и безвозвратно, оставив сплошные неровности, шершавости и шероховатости. Никаких чайников, кастрюль и сковородок ни на какой плите я не заметил.

Улло жестом пригласил меня сесть за стол, а сам наклонился к одному напольному шкафу. Я сел спиной к окну и лицом к выходу из кухни и сложил на столе руки, переводя взгляд с девочки на Милиана. Венди шустро отодвинула одну створку стеллажа, достала коробку и быстро поставила ее на стол. Привстав на цыпочки, с верхней полки она взяла три чашки и расставила их на столе.

— Что-то к чаю будете? — робко спросила она, не глядя на меня, вынимая из коробочки чайные пакетики и оставляя их по одному в каждой чашке.

— Ну, можно, — негромко сказал я, разведя ладони и вновь сложив их вместе.

Девочка схватила с одной полки длинную коробку размером чуть ли не с ее руку. Я отвлекся на Милиана — и вовремя: увиденное в очередной раз заставило меня удивиться и напомнить, что я нахожусь в необычной стране — волшебной. Мой Проводник поставил чайник (или то, что должно им быть: это был ни газовый, ни электрический, никакой чайник — без свистка или электрического провода, этакий металлический сосуд с крышкой) на дно по-идее-раковины. Махнул волшебной палочкой — откуда ни возьмись начала собираться вода и как по команде, ровно, не проливаясь, будто по невидимым прозрачным трубочкам, наполняла то-что-должно-быть-чайник. Вот до чего техника дошла, а не эти все наши земные «умные приборы» с автоматическим отключением в случае перегрева! Тут вон всё как магией решается! И даже не понятно, надо за воду платить или как? Как коммуналка оплачивается-то, за что и на какие гроши? У них тут какая валюта вообще и есть ли? Да что это я хозяйственные вопросы думаю, когда на кону — судьба всего волшебного мира, где я сейчас нахожусь и которому должен помочь! Зря об этом вспомнил: мысли опять придавили к земле, я приуныл задумавшись.

Меня окликнул Милиан, и я не знал, насколько погрузился в свои тревоги и волнения, ничего не замечая рядом, хотя вокруг вновь творилось чародейство: даже такое дело, как вскипятить чайник, в Изнанке решается благодаря заклинаниям! Я моргнул, выпрямился на стуле, посмотрел на Улло, а затем на «чайник». Устройство стояло на несчастной столешнице и было слышно, как внутри сосуда бурлит вода. Видимо, эта поверхность — плита и она «включается» тоже благодаря магии. Как же тут всё упрощенно, как жить-то хорошо здесь — никаких домашних забот! А всю работенку за тебя сделает магия, когда напустишь заклинания на предметы уборки. Лиза моя была бы довольна, вот бы отдохнула — это ведь, кажется, мечта всех женщин: хоть полчаса не работать по дому!

Я опустил глаза. Передо мной уже стояла чашка с бесформенным красного цвета пакетиком чая, а на блюдце рядом лежало «то, что к чаю» — так понимаю, рассыпчатое печенье с цукатами, вроде похоже на сладости, что в продуктовых лавках и магазинах продают. Не отравиться бы этим неизвестно чем с неизвестно чем…

Послышался тихий хлопо́к. Сидевший справа от меня Милиан развернулся корпусом к «плите» и, взяв «чайник», который оповестил нас о вскипяченной воде, разлил воду в кружки. Я ожидал, что вода окрасится в красный, как цвет пакетика, но нет, она стала насыщенно зеленой, как напиток тархун.

— Это не отрава, это наш обычный классический чай, — сказал Милиан, дуя в чашку на воду, и откусил от печенья.

Венди взяла стеклянный графин и налила себе из него немного прохладной воды. Я робко взял чашку, подул на чай и понюхал. Пахло будто нашим, земным, крепким чаем с ярким приятным ароматом, напоминающим барбарис. Когда я отпил, на вкус местный чай оказался такой же, как и на нюх, и совершенно непротивный. Пришло время познакомиться с изнаночными сахарными сладостями. Венди наблюдала за мной, скрываясь за чашкой. Я откусил от печенья — и понял, что это очень необычная кондитерская штуковина. Печенье оказалось затяжным, а внутри — желто-оранжевым как тыква. И вкус был ни с чем не похожий, какая-то смесь всего тебе знакомого и одновременно неизвестного.

Видя, что мне пришлись по вкусу изнаночные чай и печенье, Венди широко улыбнулась и тут же, постеснявшись, спрятала улыбку за глотком чая. Краем зрения я следил за Милианом и нутром чуял, что он очень хочет заново начать разговор, вероятно, думая, что я уже остыл и меня можно обработать еще раз, уже успешно. Ну нет. Поэтому я сам тихо и достаточно холодно начал, скорее проглотив оставшийся кусочек печенья:

— Милиан, послушайте. Я уже не знаю, какие аргументы привести, потому что все они для вас пустые, но для меня — очень даже жизненно важные и весомые.

От волнения я не мог фокусировать взгляд только лишь на лице Улло, поэтому смотрел на его руки, держащие чашку, на волшебную палочку рядом, его очки и цепочку.

— Вы, не просто один вы, вся ваша Изнанка хочет взвалить на меня, нас, таких обычнейших жителей другого мира свои проблемы! Думаете, без них у нас нет треволнений? Почему ваш мир, где каждый обладает магией, оказался так хрупок и слаб перед злыми чарами? Почему добро слабеет? И почему вы не прибегаете к помощи иных волшебников, живущих в других мирах и измерениях, почему ваше тупое мироздание выбирает каких-то не способных вести битву, не знающих заклинаний, а?! Почему умные маги, ваш Совет, взваливают ответственность на простых людей, как я? Ответственность — это обязанность доказать, что ты достоин доверенного тебе. Но я ничего и никому не хочу доказывать. Тем более то, что на меня повесили! Помимо и вопреки моей воле!

Последняя фраза прозвучала остро и вызывающе, я это понял запоздало. Венди смотрела в стол, на ее лицо упали волосы и скрыли взгляд. Улло сидел прямо и смотрел куда-то вниз. Я нервно теребил пальцами, вытянув руки перед собой.

Объясню, чтоб вы понимали, как я себя чувствую. Представьте: вы как раб на галерах, как проклятый пахали двадцать четыре на семь без перерыва на обед и маломальский отдых. И вот, когда вам, наконец, удосужилось провести лишь пять минут — и то благодать! — наедине со своими мыслями и голодным желудком, к вам врывается ваш начальник и говорит: все уволились, все заболели, на землю летит метеорит, страну поработили восставшие из мертвых динозавры, а работать кому-то надо, не прерывать же производство — и пинком выгоняет выполнять не только ваши обязанности, но и других людей, о которых ты даже ничего не знаешь, а тебе сообщили лишь в теории, что да как. А ты не отдохнул толком, не можешь прийти в себя после работы нон-стоп и максимально ошарашен предстоящим объемом, еще и не понимая на практике, как всё это должно происходить. Вот ровно так я себя и ощущал, молча сидя на кухне, попивая горячий чай, придавленный грузом внезапно возникшей потусторонней, «изнаночной», ответственности, погруженный в себя, думая, как со всем этим справиться.

Милиан с внучкой видели мои думы, написанные на измученном лице, но отводили взгляд и пытались не придавать значения моим эмоциям. Конечно. Они не знали, что говорить. Они явно очень хотят, чтобы я остался и помог их стране. Ведь по их правилам я избранный. А сам я этого не желал. Вот это вот страшное столкновение «Надо, потому что сказали» и «Не хочу, потому что не мое» тяжело и непросто разрешается на практике. А мне прямо сейчас приходится из этого выпутываться, выкручиваться.

— Венди. Раз ты не в школе, это не значит, что тебе можно не учиться. Иди к себе в комнату и читай с того места, на каком вы остановились на последнем занятии по истории магии, — спокойно сказал Милиан, посмотрев на внучку.

— Но дедуль… — недовольно начала Венди.

— Иди. Учить. — Улло сдвинул брови и строже посмотрел на девочку. Та на секунду скорчила недовольное личико, но ушла с кухни вместе с чашкой, запихнув в рот остатки печенья.

Мы с Милианом молча смотрели вслед девочке, которая шла в свою комнату. Я на миг опустил глаза в сторону волшебной палочки Улло, задумав кое-что не совсем хорошее. Едва дверь в комнату Венди закрылась, я резко выкинул руку в сторону палочки, привстав со стула и обронив на скатерть чашку с оставшимся чаем, и обомлел, когда Милиан с завидной для любого человека реакцией молниеносно ответил на мои движения — с силой схватил запястье, когда моя рука уже нависла над его палочкой в нескольких сантиметрах. Мы зыркнули друг на друга.

— Константин. Прекрати этот цирк, — с нотками неподдельной злобы произнес Милиан.

— Если вы прекратите давить на меня, то перестану, — тем же тоном отозвался я, уже не пытаясь дотянуться до палочки.

— Если ты перестанешь, то сразу покинешь нас, — спокойнее добавил Милиан, однако сильнее сжал мою руку.

— Я только и жду этого момента, — бросил я с вызовом.

Ответ заставил моего Проводника прийти в смятение. Он опустил плечи и ослабил хватку. Я тут же вырвал руку и стал растирать запястье, избегая встречи с взглядом Улло.

— Мирно у нас, значит, не получается… — промычал Милиан, вздыхая, и отпил чай. Я услышал, как в глубине дома приоткрылась и тут же закрылась дверь.

Я поднял на Улло глаза в тот самый момент, когда пожилой маг сам посмотрел на меня. Я вылетел с кухни, совершенно не представляя, куда мне податься в этом доме, в этой волшебной стране. Я же совершенно здесь чужой, никакими знаниями не обладаю да еще без волшебной палочки — я просто не выдержу за дверью и пяти минут! И просто не представляю, как вернуться домой. Вряд ли, конечно, если я просто открою кладовую потолочную створку, то так запросто обратно попаду в свою квартиру — тут, поди, еще и волшебство нужно, а мне не дают «помагичничать».

Осознав, что мне сложно возвратиться к семье, пока вновь не налажу контакт с Проводником, я застыл на выходе из кухни и увидел Венди, которая, как оказалось, вышла из комнаты, желая послушать (а скорее — подслушать) разговор своего драгоценного дедушки и незнакомца со взрывным характером, с ума сходящего от всего, что творится вокруг него последние пару дней. Девочка сидела на диване, забравшись на него с ногами, и держала в руках книгу. Чтобы не чувствовать себя еще отвратительнее, я зачем-то подошел к Венди и сел на край дивана, кивнув на книгу. Не лучшее время, чтобы разговаривать, но и не лучшее, чтобы сидеть в гробовой тишине и ощущать тяжесть вывалившейся на тебя информации.

— Что читаешь? — как можно вежливее спросил я, хотя лицо, чувствовал, было такое, словно осуждаю ее увлечение книгой.

— Учебник по истории магических дисциплин. Как дедушка просил, — вздохнула Венди, пожав плечами, и несмело спросила: — А почему вы поругались?

Как хотел бы честно и по-взрослому, с соответствующими междометиями ответить, как я заколебался с этой магией, с этой ответственностью, с этим всем мне не нужным! Но разве взорвешься перед ребенком… Поэтому пришлось потратить несколько секунд на успокоение, мстительно взглянуть в сторону кухни взором средневекового священника, предающего анафеме самого отпетого отступника, шумно вдохнуть и выдохнуть, потереть ладони, собираясь с духом, и выдать:

— Потому что у нас с твоим дедушкой разные взгляды на жизнь.

Венди промолчала и покивала, вновь уткнувшись в книгу. Я посмотрел на девочку. У той был взгляд, когда совершенно не интересно читать и просто тупо смотришь в книгу и видишь, как известно, комбинацию из трех пальцев. Но зато мне самому стало интересно, как выглядят здешние печатные издания и что проходят школьники, обучаясь волшебству, поэтому спросил:

— А что изучаете? Дашь посмотреть?

Венди с радостью протянула учебник и заинтересованно уставилась на меня. Я принял из ее рук книгу и осмотрел гладкую переливчатую обложку-хамелеон, без труда прочитав авторов ученического текста и название на новом для меня языке, которого не существует на Земле. Пробежал глазами оглавление и поймал себя на мысли, что сам бы с большим удовольствием прочел всю эту книгу от корки до корки. Если б можно было забрать учебник к себе туда, домой…

— Назови мне категории заклинаний, Венди, — услышал я за спиной голос Улло, вздрогнул и обернулся.

— Деда, мы это проходили еще в прошлом году, я это знаю! — простонала девочка, разворачиваясь к Милиану.

— Но наш гость не знает, — ответил тот, не взглянув на меня.

— Выделяют три основных категории заклинаний: защитные, или охранные, нападающие, или атакующие, страховочные, или вспомогательные, — заученным тоном на автомате ответила Венди, воздев глаза к потолку.

— Назови мне отличие клона от тиража, — задал новый вопрос Улло, останавливаясь напротив внучки.

— А это… я еще не прочитала.

— Клон — единичное, тираж — множественное. — Милиан обошел диван и остановился у стены, обшитой деревянной панелью. — Возвращайся в комнату и учи этот параграф. Я его обязательно спрошу, не шучу. С тиражами шутки плохи, как и с клонами. Вон, можешь спросить у Константина, он уже «познакомился» с таким за свое короткое время пребывания у нас.

— И что было? И как? — Венди вдруг стало так радостно, когда она услышала новость, что я встретился лицом к лицу со смертельной опасностью, и уставилась на меня, ожидая, видимо, распространенного ответа. Но меня от так недавно пережитого передернуло, я вздрогнул и помотал головой.

— Было отвратительно… — пробубнил я и отложил учебник в сторону, отворачиваясь от девочки.

— Венди. Иди в свою комнату и продолжай учить. Константин. Прошу за мной, — повелительно произнес Улло, так что ему беспрекословно захотелось подчиниться.

Понурая Венди всё же выполнила указания и, захватив учебник, вновь удалилась к себе. Я вздохнул и встал с дивана.

— Что, мы опять идем к вашим главным волшебникам? — язвительно спросил я, предполагая, что за панелью окажется подземный ход и мы вновь посетим Дворец.

— Нет. Я хочу тебе кое-что показать, — не оборачиваясь, спокойно произнес Проводник и, коснувшись своей палочкой дерева, шагнул в сторону.

Что еще мне можно было показать после магического пламени, выстреливающего из волшебных артефактов, злого чародея с его клоном и живых лиан, опутывающих людей?! Я даже не буду фантазировать и гадать, тут абсолютно нереальное место, которому еще не можешь верить и доверять, хотя уже второй раз контактируешь со всем этим… непонятным. Во мне вновь закрались сомнения и подозрения, что этот дед — очень классный, прям ультрасупериллюзионист и гипнотизер, а я и всё мое окружение, от семьи до коллег, просто-напросто находимся под длительным гипнозом, результатом сверхсильного кудесничества. Может быть, когда-нибудь я наконец пойму и осозна́ю, когда бред смешался с реальностью и когда фантазия вышла за грани разумного, но только не сейчас, нет. Сейчас меня одолевают слишком большие впечатления, с которыми я разобраться не могу и просто хватаю их и несу в руках, не понимая, кого и что я волочу, не имея сил и времени тщательно перебрать всё это волшебное барахло. Пока я занимался очередным психоанализом и ставил себе новый диагноз за второй день, деревянная панель в доме Милиана уже отъехала в сторону, нам открылась ведущая наверх винтовая лестница в несколько высоких ступеней (я так думаю, на второй этаж), и мы поднимались по ней, держась за перила, в слабом освещении огонька, выпущенного палочкой Улло.

Милиан шел впереди, и когда он достиг квадратного люка и открыл его наружу, я увидел небо. Тут же дунул сильный, но не холодный ветер. Улло, внимательно осмотревшись по сторонам, поднялся и посмотрел на меня, махнув головой, приглашая за собой. Я ступил на бетонную неровность плоской крыши и закрыл нетяжелый люк.

Вступали в права летние сумерки, если, конечно, это время года здесь называется лето. По черничному, раннему звездному небу высоко плыли сливовые слоистые облака. Солнце уже скрылось за горизонтом, вдоль которого гасла ярко-желтая полоса. Я подошел к краю крыши и посмотрел на город.

Место, где жил Милиан, очень напоминало смесь небольших городов славянских европейских государств и германских северных регионов. Я словно смотрел на Братиславу. Невысокие каменные, деревянные, панельные домишки, никаких тебе стеклянных новостроек или укрупненных зданий по типу торговых центров. Кажется, я видел торговую улицу: с крытыми ларьками, широкая и длинная, огибающая площадь с каким-то монументом в центре. По тротуарам шли по своим делам люди, граждане этой Изнанки, большие и маленькие, и — вот приятная неожиданность! — ехали трамвайчики: по центру улицы тянулись рельсы, и по ним катили вагончики. Деревьев вдоль домов было не так много, зато вдалеке видно довольно большое и густое, лиственно-хвойное пространство — вероятно, парк. Я подошел к другой стороне крыши и увидел внизу через две улицы достаточно протяженный речной канал, закованный в высокое каменное ограждение, и мост, протянутый через него с одного берега на другой. Посмотрев вдаль, я второй раз изумился, увидев — глаза меня не обманывали — силуэт аэростата, правда, было сложно судить, каких он размеров. Надутый шар без движения висел над городом, на нем каждые несколько секунд мигал ярко-зеленый огонек.

— Константин, — позвал Милиан.

Я обернулся. Улло стоял на противоположной стороне и сосредоточено смотрел на горизонт. Я встал рядом. Увиденное вряд ли сулило что-то хорошее. В нескольких кварталах я увидел светлый дворец похожих на палладианские архитектурных форм и подумал, что это и есть здание, где заседает Совет, куда мы добирались с Милианом подземными катакомбами. Но поразил меня не он. Прямо за ним, на линии горизонта творилось что-то невообразимое. Небо расцвечено алыми рваными облаками. Огненные всполохи, будто от лавы, периодически вырывались из-под земли и устремлялись в небо, поднимаясь на десятки метров, а затем вновь падали на землю.

— Что это? — прошептал я под впечатлением от увиденного, не отводя глаз от притягательного и скорее опасного зрелища.

— Это та самая Жила, — хмуро ответил Улло, заложив руки в карманы.

На душе стало тревожно.

— Как она проснулась? Сама? Или ее кто-то нашел? — озвучив вопрос, я даже понял, что не хочу услышать от Улло ответ — он нашелся сам собой. Тем не менее мой Проводник медленно кивнул:

— Морсус на нее наткнулся. А вчера, после нападения на Дворец, вскрыл ее там. (Милиан кивнул подбородком на выход Жилы из недр земли.) Морсус показал, как мы уязвимы. Как слепы и недальновидны. Как самоуверенны и слабы.

— Жителей эвакуируют? — Я сглотнул от нарастающего волнения.

— Нет. Пока нет. Но есть соответствующие ограничения. Комендантский час. Кстати, он скоро наступит. Ограничение времени работы всех предприятий, транспорта и рынков. Усилено дежурство городских охранных формирований. В пункте убежищ по районам столицы собирают всё необходимое на случай, если нужно будет покинуть город. Мы готовимся к худшему. Но всё же не хотим, чтобы это случилось.

— Что же будет? — Я не отрывался от кровавого горизонта.

— Жила уничтожит нас, когда наберет силу и прорвется. Потопит столицу и дойдет до других городов, обнаруживая себя, — отчего-то спокойно ответил Милиан. — Сейчас к ней направлен отряд солдат и ученых, чтобы исследовать и охранять местность, добыть сведения. Весь исторический архив поставлен на уши. Собирается любая информация о Жиле, документарная и нет — любая. Чем быстрее мы поймем, что из себя представляет Жила, тем быстрее одолеем Морсуса и предотвратим опасность распространения новой силы.

— А нельзя просто взять и с помощью магии закопать Жилу обратно в землю и закупорить ее там?

— Если всё было бы так легко. А где гарантия, что она не прорвется повторно и не стает злее? — Милиан посмотрел на меня.

Я выдержал его взгляд и опять развернулся к всполохам. Показалось, что там, под алым небом, среди облаков плывет нечто, напоминающее ящера с крыльями. Я помотал головой и потер глаза кулаком, думая, что обознался, но нет — существо продолжило пересекать горизонт.

— Это дракон, — произнес Милиан.

Ах, дракон… Так, стоп, погодите-ка! Дракон?! Какой дракон?! Такое ведь только в сказках бывает! Не верю я ни в каких драконов! Почему обязательно дракон тогда? Почему вообще во всех сказках бывают драконы! Почему не какие-нибудь там плюшевые пухтоматы или лоскутные кумбервомперы?

Почему вообще вселенная устроила так, что мне надо обязательно сойти с ума, слететь с катушек всего за сорок восемь часов? Почему среди избранных волшебным миром оказался я? За что, за какие грехи? Или — за какие заслуги?

Всё, я опять стал думать о том, из-за чего не нахожу себе места. Закружилась голова. Я закрыл глаза и приложил ладони к лицу, массируя виски, на ватных ногах отошел в сторону и сел на холодный бетон посреди крыши, опустив голову.

— Константин. Я понимаю, это нелегко. Всё то, что ты здесь услышал, увидел, ощутил, испытал. Но виноват в этом не я. Не ты сам. Наше Провидение указало на тебя. Оно непостижимо.

Улло стоял за спиной, затылком я ощущал взгляд, прикованный ко мне. Он ждал моих выводов и моего окончательного решения, здесь и сейчас. Я же ждал чьей-либо подсказки. От кого-либо. Откуда угодно.

— Я уже говорил, что я не хочу терять… — произнес я, медленно поднимаясь и переводя взгляд с заката на алое зарево. — Но стоит только на миг допустить, что вы, ваша внучка, Венди, лишитесь всего этого… вашего родного, вашего дома… — Я расправил руки и обвел ладонями всё пространство города, что мне удалось охватить. — Мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли друг друга… случись что… и потерялись в этом во всём сами.

Мы стояли рядом и молча смотрели на уплывающего в закат дракона, разрезающего острыми длинными крыльями темный чад от высвобождающейся подобно огню подземной магии. Картина сошла бы за кинокадр апокалиптической ленты. Странно, что мне было достаточно всего лишь одного взгляда на непонятое моим смешавшимся рассудком восхитительное и в то же время вселяющее страх зрелище, чтобы сделать выбор. Тот выбор, от которого я открещивался все эти кажущиеся бесконечными часы. Верно говорят: бери не словом, а делом. Этому в конце концов последовал и Милиан: увидев, что все попытки уговорить меня и склонить на сторону защиты Изнанки оказались тщетны, он сыграл козырным тузом, показав мне, чего боится как житель этого мира — боится, как и я, не только и не сколько за свою жизнь, но за мир своей единственной внучки, за мир своих сограждан. В нем сильна та сторона личности, которая дорожит не собой, а жизнью и здоровьем близких людей. В его взгляде это читалось четко и определенно. И я его понял, как главу семьи.

— Когда приступать к тренировкам? — сухо спросил я.

— Чем раньше, тем лучше… — задумчиво произнес он. — До завтра. Не старайся искать со мной встречи. Я сам найду тебя.

Я хотел что-то добавить или возразить — волнение еще разрывало грудь и не давало собраться. Но я не успел произнести ни звука: Милиан молниеносно протянул в мою сторону руку и коснулся лба своей палочкой.

Миг. Вспышка, которую я даже не успел отобразить. И я вновь сидел, завалившись назад, на диванчике в гостиной своей московской квартиры. Тихо. За окном уличные фонари освещали уже темный двор. Послышались шажки мягких лапок: откуда-то из глубин квартиры ко мне пришел котяра и заурчал, потираясь о ногу. Из-за приоткрытой двери в детскую на пол в коридоре падает полоска света.

Я без сил провел ладонью по лицу, протяжно вздыхая. Завтра новый день. Завтра вечерний спектакль. Завтра первый урок обучения магии. Подготовка к защите. Или предстоящему сражению. Страшно. Волнительно. Не только мне. Милиану, думаю, тоже.

Пути назад нет. Я сделал выбор. И с этого времени начинаются мои злоключенческие истории в волшебной стране.