Тайна покрытая временем (СИ)

Глава 8

Рокан-баша — мужчина хоть и мелкий телом, и ростом невеликий, но крайне самолюбивый и тщеславный, глядел на саксонского посла сквозь гневный прищур красных от бессонницы глаз.

— Ослепительный! — пал на колени посол и протянул толстый свиток. — Наместником Саксонии назначен граф Виндзорский. Он уверяет тебя, что планы в отношении твоего могущества у Саксонии никак не поменялись.

Баша величественно прикрыл глаза ладонью, увешанной золотыми побрякушками с крупными камнями, показывая сим жестом свою скорбь.

— У меня с королём Георгом были близкие отношения, — утробным голосом произнёс Рокан-баша. — Кто мне его заменит?!

Склонённый посол незаметно махнул ладонью и в тронный зал внесли четыре огромных кованых сундука. На вид таких, что в одном сундуке могли вместиться три тела Ослепительного. Сундуки открыли по сигналу Великого Визира, каменным изваянием стоявшего около трона, на котором изображал скорбь Рокан-баша. Блеск золота и драгоценных камней осветил мрачный зал — сундуки были набиты доверху.

— Наместник шлёт тебе, Ослепительный, сей скромный дар и униженно просит принять, — выдохнул посол, склоняясь ещё ниже. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он вдавит себя полностью в чёрный мрамор пола тронного зала.

Баша нехотя раздвинул пальцы. Его хитрый глаз алчным взором оценил преподношение. Потом легким щелчком пальцев другой руки повелел послу приблизиться. Посол на коленях подполз к Ослепительному.

— Что хочет наместник? — тихо спросил Рокан-баша.

— Безделицу, — не поднимая головы, ответил посол. — Десант твоего доблестного войска. По данным нашей разведки у деревни Алушта, что на берегу земли русичей, очень незначительный гарнизон. Неподалёку от деревни формируется караван, который должен отвезти в столицу ценности из крепости Алка. Так ты отомстишь императору русичей…

— Иди! — прошипел рассерженной змеёй Рокан-баша. — Я пошлю туда десант.

Подождав, когда посланник Саксонии отползёт за двери, Ослепительный сказал Великому Визиру:

— Позови мне Гаджи-Али-бея.

Полководец Гаджи-Али-бей был любимцем Рокан-баши. Под началом полковника стояло двадцать тысяч отборного войска. Этот свирепый и могучий воин знал толк в битвах, но также знал, что разведчикам саксонцев не стоит безоглядно доверять. И он решил провести два десанта — отвлекающий на Ялту, и основной на Алушту. Удар на Ялту был не только отвлекающим, но ещё и с целью перерезать путь для основных сил русичей, если Мамонтов пошлёт один из своих корпусов на подмогу местным гарнизонам.

Гаджи-Али-бей прекрасно знал силу армии русичей и создал многократное преимущество на участках главных ударов. У деревни Алушта где было расположено всего сто пятьдесят егерей Столичного Легиона под командованием секунд-майора Колычева был нанесён первый удар. Однако он не возымел скорой победы. Мало кто знал, что Колычёв был жутким занудой и целыми днями тренировал своих солдат в меткости стрельбы. Отрыв окопы на берегу, егеря по команде командира проводили залп за залпом по пытающимся высадиться на берег османам. Вскоре вода в заливе и прибрежная береговая черта покрылись трупами в красных фресках. Их было так много, что казалось, берег окрашен в красный цвет, а мелкие волны всё выносили на него новые жертвы.

Взбешенный Гаджи-Али-бей приказал кораблям приблизиться к берегу и огнём пушек поддержать десант. Капитаны кораблей отказались это сделать после того, как три галиона сели на мель и теперь были прекрасной неподвижной мишенью для канониров русичей. А на полной воде пушки османов до берега выстрелами не доставали. Израсходовав все боеприпасы, егеря Столичного Легиона без потерь отступили вглубь территории, чтобы пополнить боезапас и встали на позиции позади Алушты, перекрыв единственный тракт.

Гаджи-Али-бей, увидев бессмысленность атаки Алушты, всю мощь своего войска перенёс в атаку на Ялту, которую прикрывали всего две роты мушкетёров под началом премьер-майора Салтанова — крепкого мужика и настоящего ветерана битв с османами.

Огнём всего двух пушек мушкетёры заставили воинов Гаджи-Али-бея крутиться, как ужам на сковородке, но, понеся немыслимые потери, османы всё же высадились на берег. Ожесточённый бой длился пять часов, и гарнизон Салтанова оказался в окружении. Премьер-майор принял решение — пробиваться к основным силам.

Примкнув штыки к ружьям, мушкетёры пошли на прорыв…

Высадившийся на берег Гаджи-Али-бей схватился за голову, когда увидел поле и пролесок, усеянное мертвыми и раненными воинами его десанта. Но были потеряны не только люди, но и время. Полковнику доложили, что разведка засекла выдвижение корпуса гренадер Мамонтова в сторону Ялты — времени для укрепления обороны не было, а солдаты Гаджи-Али-бея были измучены долгой битвой и ошеломлены потерями. Спешно погрузив на корабли остатки своего десанта, и взяв в плен пару десятков жителей Ялты, полковник на полных парусах отбыл восвояси.

Рокан-баша пришёл в ярость и саморучно отрубил голову Гаджи-Али-бею по прибытии последнего во дворец с докладом. А привезённых пленных велел посадить в яму и извести голодом и побоями.

Неожиданно во дворец к Рокан-баше прибыл курьер от императора русичей. В доставленной депеше Николай Александрович требовал отпустить поданных империи и более не соваться на его земли.

— И что?! — крикнул Рокан-баша и порвал депешу на куски. — Пусть император русичей подотрется этими обрывками!

Каменное изваяние Великого Визиря при этих словах дрогнуло — слова Рокан-баши были прямым оскорблением императора Руси.

— Ослепительный, — губы Визиря дрожали. — После этих слов, не поискать ли нам место, где можно укрыться?

— Что?! — возопил Рокан-баша. — Пусть этот курьер сожрёт обрывки наглого послания и отправляется обратно. И проводите его ударами плетей!

— Гриша, — спокойно обратился Николай Александрович к Скокову, после того, как курьер передал императору слова Рокан-баши и показал рассеченную плетьми спину, загноившуюся на ранах. — Правитель османов меня уже достал. Не пора ли нам наказать его за дерзость?

Спокойствие императора напугало Скокова.

— Ты в затруднении исполнить? — повёл бровью Николай Александрович, усмотрев некую растерянность начальника Тайной жандармерии.

— Нет, Ваше Величество, — склонился Григорий.

— Тогда исполняй, — Николай Александрович ушёл, оставив Скокова в полном недоумении — служба ещё никогда не проводила такие операции по первым лицам государства.

— Гриш, — подсуетился Разумовский. — Собери информацию и покажи Мастерам войны.

Через месяц кто-то проник во дворец Рокан-баши, вырезал всю охрану и самого башу вместе с саксонским послом. Тайная депеша от графа Виндзорского исчезла… Как исчез и Великий Визир османов. Некогда могущественная и сильная империя стала разваливаться.

Антон Мальборо получил приглашение на аудиенцию к императору. Приглашение было оформлено неотложным требованием.

После кончины короля Георга саксонское посольство было в полном раздрае — никто не ведал, что надо делать, и указаний от наместника тоже не поступало. Саксонский МИД был лишь озабочен сохранением своих нагретых мест и гаданием личности нового короля. Прежний потомства не оставил, братьев и сестёр не имел.

Герцог прибыл во дворец императора, слегка покачиваясь от страха. Николай Александрович принял его со всей любезностью, пригласив для беседы ещё и графа Толстого — руководителя МИДа русичей, но в начале разговора сменил любезность на сухую официальность.

— Посол, а не объясните нам, что это такое?

На инкрустированный чайный столик легли небольшие свёртки депеш. Антон развернул один из свёртков и тут же покрылся холодной испариной — это было послание посольства Саксонии к одному из губернаторов империи русичей. В послании говорилось об обещании крупной суммы в обмен на подготовку смуты в губернии.

— Ваше Величество, сия депеша была составлена до моего вступления в должность посла.

— Герцог, а я и не утверждаю, что это именно ваша инициатива, — император говорил ровно и спокойно. — Мне надобны объяснения.

Антон Мальборо молчал. Что нужно объяснить? Что король Георг, повинуясь чьему-то указу, хотел разломать Русь на множество княжеств? Так это и так понятно… А вот кто и зачем отдавал такой указ, Антону не ведомо.

— Скажи мне, посол, — император прищурился. — Твоя мать сбежала в Саксонию, польстившись на богатство твоего будущего отца — герцога Джона Мальборо. Баба… Что с неё взять. Она ничего тебе не рассказывала про свою родину?

— Ваше Величество, герцогиня мне поведала много историй.

— Например? — заинтересовался император.

— На Руси пьют много водки. Причем, не только мужики, но и… благородные мужи. Потом с неё дуреют до беспамятства и учиняют недостойные поступки. И в отношении женщин тоже.

— А в Саксонии не пьют? — удивился Николай Александрович.

— Если и пьют, то на людях не куражатся. Если на Руси кулачный бой, то в Саксонии — рыцарский турнир.

— Так суть-то одна, — усмехнулся император. — Разница лишь в названии.

— Название определяет сознание, Ваше Величество. Недаром сословие называется благородным.

— Считаешь, что саксонцы благороднее русичей?

— Я этого не говорил, Ваше Величество.

Николай Александрович задумался. Посол был в какой-то мере прав — развязность некоторых государственных мужей переходила допустимые благородством границы. Напиться в стельку на приёме у посла иностранного государства могли с легкостью. И тут же запрыгнуть в койку к его жене… Ладно, секреты какие познавали, а то только срам наводили.

— А что про наместника престола можешь сказать, посол? Ходят слухи, что хочет он парламент в Саксонии главнее короля сделать.

— Лично не знаком с ним, Ваше Величество. А создание парламента было бы неплохим решением, в виду отсутствия у покойного короля Георга наследников престола. Но сохранение даже выставочной монархии считаю для Саксонии необходимостью.

— Почему?! — любопытство императора было чрезмерным.

— Для сохранения благородного сословия, Ваше Величество. Приставка к имени «лорд», «герцог», «принц» обязывает.

Николай Александрович насмешливо улыбнулся.

— Но не обязывает быть благородным к другой стране, её людям и традициям.

Антон понял, что молодой император его переиграл.

— Радушие и доброта русичей, посол, благороднее напускного благородства. А, засим, я не отправляю тебя и всё саксонское посольство в подвал к дознавателям Скокова. Ты же понимаешь, что фактов у меня достаточно… А потому даю тебе двадцать четыре часа, чтобы ты со всем посольством отправился обратно в Саксонию. Жорика уже больше нет, а наместник ваш не озадачился сменой верительных грамот… Граф, — Николай Александрович кивнул Толстому, — отдайте послу ноту.

Принимая от графа Толстого листок изгнания, Антон всё же решился.

— Ваше Величество, позвольте просьбу.

Император повернулся к послу и спросил:

— Вы, Антон, хотите посетить имение своей матушки?

Герцог тут же почтительно склонился, стараясь не показать своего волнения и удивления проницательностью императора.

— Если позволите…

— Позволю. У тебя есть три часа. Разумовский и наряд из моей личной охраны будут тебя сопровождать.

Пётр Разумовский был непростым человеком. Это только иногда он выглядел простодушным дурачком, тащившим себе в постель всех, кто только мог шевелиться. Такая вот игра была… На самом деле Пётр в отношениях с женщинами был крайне привередлив и избирателен. И фавориток не имел.

Разумовский, будучи простолюдином от роду, с детства получал воспитание вместе с будущим императором. Отец Николая Александровича рано овдовел, да так и не женился потом, но понравившихся ему дам, бывало, тащил в опочивальню. Императору не отказывали.

Мать Николая Александровича — императрица Анна, родив императору наследника, как-то охладела в любви к супругу, посвятив всё своё время воспитанию сына, и на шалости императора не обращала внимания. Тогда и появился рядом с Николашей Петруша — сын кормчего императорского ботика. Кормчий тот, по какой-то неизвестной причине, так и не был удостоен дворянского имени. Зато его жена была мила лицом и статна фигурой.

В общем, Петруша рос вместе с будущим императором. Злые языки поговаривали, что Разумовский чуть ли не сводный брат Николая Александровича, но открыто говорить об этом никто не решался.

Пётр на уроках сидел чуть сзади наследника престола, и чутко внимал учениям, а иногда даже подсказывал Николаю, когда тот запинался в ответах на вопросы учителей. Дядька-казак, обучавший повзрослевших ребят всяким воинским премудростям, как, то владение палашом, кортиком и пистолетом, а также премудростям военного похода и разбора амуниции, не раз замечал, что Пётр частенько уступал наследнику в единоборствах нарочно — поддаваясь. И все «грехи» будущего императора — разбитие ваз, подглядывание под подол фрейлин, пятна от без спросу съеденного варенья, старался взять на себя.

Став юношами, Николай и Пётр частенько уезжали в дальний угол дворцового парка и подолгу беседовали. И, бывало, что беседы заканчивались рукопашной схваткой, в начинании которой, опять же, обвинялся Разумовский.

Заняв престол, Николай Александрович приблизил к себе Петра. Не то, чтобы Разумовский стал фаворитом, нет. Пётр стал самым доверенным лицом императора. Их взгляды на многие вещи, как внутренней, так и внешней политики совпадали, и это с подачи Разумовского была создана Тайная жандармерия, а её начальник Григорий Скоков — стал одним из министров империи. Министром, которого многие боялись не только в пределах империи, но и за её рубежами. А за Скоковым, по тайной просьбе императора, приглядывал Разумовский. Мало ли…

Роль Разумовского — этакого простачка при императоре, устраивала многих чиновников, но мало кто знал, или догадывался, что Пётр таким не был. На самом деле, Разумовский был очень высокообразованным человеком, невероятно жестким и решительным. Особенно, когда дело касалось государства и самого императора. И это Разумовский ещё в начале правления Николая Александровича пнул под зад саксонского посла, когда тот, не спросив аудиенции, вошел в кабинет императора и потребовал объяснений. А случилось-то следующее…

Два саксонских офицера, переодевших контрабандистами, пытались на границе с казахами выведать укрепления русичей — тайные дозоры, подступы к пограничным крепостям и всякие иные шпионские разности. Для этого они пошли с отрядом контрабандистов в поход. Один казачий есаул со своим эскадроном их перехватил и, по обыкновению, за нарушение границы, контрабанду и вооруженное сопротивление, перестрелял. Саксонцы, видя такое невежество, моментально сдались и сказали, что они ни в чем не повинные офицеры-географы.

Есаул подумал, всё-таки это были саксонцы, и отношения с королём Георгом у императора Николая были несколько натянутыми, и попросту приказал офицеров высечь плетьми и отпустить без штанов. Саксонцам помолчать бы в тряпочку, но те стали жаловаться, писать рапорты и доклады в свой МИД. Вот и пришёл саксонский посол к императору Николаю с требованием наказать есаула и принести извинения саксонской короне. И для кучи, поучить молодого государя отношениям к союзнику Саксонии — Рокан-баши.

В кабинете императора Разумовский хладнокровно психанул. Николай же, гневным взором окинув потирающего задницу посла, громогласно заявил:

— Извинений никому не приносить! Есаулу отправить от моего имени телеграмму — поздравляю полковником! Повесил бы этих саксонцев, был бы генералом. Текст телеграммы опубликовать во всех СМИ.

— Петя! — позвал император Разумовского, наблюдая за уходящим бывшим послом. — У нашего МИДа и Гриши ничего не получается с этим Антоном. А ведь он возвращается назад. Нам очень нужен свой человек в МИДе Саксонии…

Разумовский моментально вышел из роли шута. Тоже взглянул на чуть сгорбленную спину герцога Мальборо.

— Дозволь спросить, Ваше Величество, насколько я волен поступать?

— Мне нужен результат, Петька! Как ты будешь этого добиваться, меня не касается. Если в герцоге ещё осталась хоть капля крови его матери, то найди её. Настоящий русич, где бы он ни был, всегда займёт сторону Отчизны.

— А если нет этой капли?

— Есть, — жестко усмехнулся император. — Просто герцог об этом ещё не подозревает. Ты, перед отъездом сходи в архив, да почитай донесения на бывшего посла. Там много чего интересного. Толстой и Скоков люди умные, но несколько прямолинейные. А ты хитёр, аки лисица. Эх, Петька! Был бы ты кровей благородных!

— А тебе жениться надо, Ваше величество, — увернувшись от сапога императора, нацеленного в бедро Петра, Разумовский поспешил в архив. — Империю-то кому будешь передавать?