Тайна чёрного кинжала

Глава 15

Сочи

«В городе Сочи тёмные ночи». Так звучали слова в одной из песен известного в моём времени певца Александра Буйнова. Здесь он спеть эту песню пока не успел.

И снова лезут в голову слова песни уже Юрия Антонова: «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную». Правда, он написал музыку к стихам Игоря Шаферана к юбилею Крымской области, в 1984 году Симферополь готовился отметить двухсотлетие, а я сейчас в Сочи, год 1987-й.

И шёл по Виноградной улице, которая была относительно освещена стоящими вдоль дороги фонарями. Почему относительно? Да потому, что в это время любимой забавой мальчишек было попасть в фонарь на столбе шариком или камешком из рогатки. А вот свернув на Клубничную, пожалел, что нет у меня пока ПНВ, то есть прибора ночного видения. Глаз, конечно, не выколешь, но шею себе свернуть можно. Спросите, что я здесь делаю? Заблудился!

Где-то неправильно свернул, и вот результат – уже полчаса плутаю по тёмным улицам и переулкам ночного города. И как же это так вышло?

Расскажу обо всём по порядку.

После успешного знакомства с полковником Лисицыным я ещё один раз заезжал к нему, но кинжал так и не увидел. Валерий Петрович не забрал его у вдовы, которая была в каких-то наследственных хлопотах и бегала по адвокатам и государственным организациям, собирая необходимые бумажки.

- Ты, сынок, не переживай, покажу я тебе нож. Пусть Лидия свои дела доделает, и я с нею увижусь. А ты всё равно к месту службы из Москвы полетишь, так что, как только из отпуска вернёшься, жду тебя.

На этом мы с Петровичем расстались. Поехал на поезде домой, разобрался с поездными каталами, порадовал недельку родителей своим присутствием и улетел из Днепропетровска в Адлер.

В Сочи я полетел к моей прекрасной Елене, с которой после нашей встречи на дискотеке мы встретились в Москве всего несколько раз. Как и в прошлой жизни, элементарно не хватало времени.

Для Лены и её отца, с которым она прилетела на отдых к своей тёте, моё появление вызвало изумление. Не думали они, что смогу найти их в немаленьком городе. Но что для меня Сочи! Я в Москве Лисицына через адресно-справочное бюро нашёл, а здесь эти бюро на каждом шагу понаставлены. В аэропорту по прилёту сразу всю информация и получил. Фамилия у тёти Глаши такая же, как и у отца Лены. Да и имя такое редкое и звучное – Глафира!

В гостиницу меня не отпустили, а определили в комнату с будущим тестем. Прилетел я всего на пять дней, поэтому старался больше времени проводить с Леной. Её отец, полковник, выпускник Ярославского высшего военного финансового училища, служил в Москве в финансовом управлении Министерства обороны. Среднего роста, сухощавый, он скорее производил впечатление какого-то учёного или доцента института, чем военного. Да, в общем-то, и воинская специальность у него была не боевая. Однако характер он имел военный. Человек начитанный и грамотный, с ним было интересно вести беседы на самые разные темы. Правда, вместе с нами он не часто выходил, а наоборот, давал возможность побыть вдвоём.

Погода в городе Сочи в конце июля 1987 года стояла замечательная. Цвели магнолии, и их сливочно-медовый запах распространялся по округе. Густая зелень была представлена различными субтропическими растениями, среди которых значительную часть занимали цитрусовые. Особая достопримечательность Сочи, как южного города с влажным климатом, это невысокие банановые пальмы, на которых росли маленькие зелёные бананчики.

А какие здесь растут платаны! Огромные деревья в два-три обхвата с густой широкой кроной и светло-зелёной корой, отслаивающейся от стволов. Листья платана восточного по своей форме неотличимы от кленовых, хотя он не является близким родственником клёна остролистного.

Во дворах у всех посажена виноградная лоза, и она вьётся не только по навесам на входе, но и по близрастущим деревьям. Жаль, что ещё не сезон и виноградные грозди висят зелёные.

Город буквально утопает в зелени и днём приятно прогуляться в тени деревьев, ну а ночь наполнена благоухающими запахами разных оттенков: здесь и роза, и лавр, и гималайский кедр, и можжевельник, уже упомянутая мною магнолия и многие другие.

Именно эти запахи и вынесли мои ноги на вечерний променад перед сном. Лена сегодня немного перегрелась на солнце и даже обгорела. Её намазали сметаной и рекомендовали постельный режим, поэтому она и не смогла составить мне компанию.

Выйдя из дома, я не планировал долгую прогулку, а думал немного пройтись по району и вернуться, но как говорят, человек планирует – дьявол корректирует. Вот и мне удалось на обратной дороге умудриться свернуть не в тот переулок.

Проплутав полчаса, на лавочке возле одного из домов, я увидел целующуюся парочку молодёжи, у которой удалось уточнить, где нахожусь и в каком направлении мне двигаться дальше. Поблагодарил их и уж поворачивался в нужную сторону, когда метрах в тридцати от нас через дорогу раздался душераздирающий крик:

- Помогите! Люди добрые, помогите! Убивают!

Из калитки небольшого частного дворика выскочила женская фигура и рванула вниз по переулку. Вслед за ней с пьяным криком «Убью, сука!», шатающейся походкой вышел некий субъект, нецензурно выражающийся и машущий рукой с каким-то предметом.

Парочка быстро зашла во двор и уже оттуда послышалось:

- Опять Пашка жену гоняет. Ему под горячую руку лучше не попадать!

Пашка, оглядевшись по сторонам, сумел в темноте увидеть мою одиноко стоящую фигуру и направился ко мне.

- Люська, шалава, сюда иди, – с этими словами он приблизился и увидев вместо жены незнакомого парня, громко выдохнул, - Ты!!!

Не знаю, кого увидел, может и сам чёрт ему привиделся, но с криком «ААА!», мужик вскинул предмет, который я идентифицировал как топор хозяйственный железный, он сделал ещё шаг вперёд и попытался им ударить меня.

Изображать из себя застывшую статую в такой ситуации стал бы только полный дурак.

Отскочив назад, я оказался прижат к лавочке. И о чудо! Одна из планок спинки скамейки была уже до меня кем-то сломана. Схватив лежащий на земле обломок, выставил его перед собой, с трудом отбивая второй удар пьяного идиота. Отклонить лезвие топора полностью не успел, и меня вскользь резануло по предплечью. Почувствовал, как потекла кровь, и чуть не выпустил из руки своё слабое оружие. Качнув маятник, пропустил ещё один удар топора мимо себя, а затем, с коротким замахом ударил пьянчугу по голове.

Пашку как будто подрубили, и он завалился на правый бок на землю.

Выдохнув, хотел посмотреть, что у меня с рукой. В этот момент сзади мне нанесли неслабый удар чем-то тяжёлым, но я устоял на ногах и сумел развернуться. Передо мной с камнем в руке стояла дышащая перегаром ещё вполне симпатичная, но уже обрюзгшая женщина, которая, увидев лежащего на дороге мужика, вдруг взвыла:

- Убили!!! Лю-ди! Мужа убили!!!

Да, не зря умные люди говорят, что муж и жена – одна сатана.

В конце переулка замигали проблесковые маячки, и через минуту к нам подъехал милицейский уазик и, осветив фарами лежащее тело и нас, остановился. Из него не торопясь вышли три милиционера и обступили место происшествия. Кто-то из соседей, услышав крики, всё-таки позвонил в местное отделение.

- Старший лейтенант милиции Михайлов, что здесь произошло? – спросил, представившись, старший наряда. От невысокого, крепко сбитого, с грубыми чертами лица и тонкими губами среднего возраста мужчины веяло спокойствием, властью и уверенностью в своём праве задавать вопросы.

- Этот, - взвизгнула, кивая на меня, баба, - мужа моего убил!

Лейтенант наклонился над пьяницей, послушал дыхание и констатировал:

- Спит твой Пичугин. Перегарищем от него несёт за версту. Документы с собой есть? – аккуратно за лезвие подняв топор, он посмотрел на меня.

- Младший лейтенант Соколов, - ответил я, доставая из брюк своё офицерское удостоверение, - в отпуске.

Услышав, как за забором загремело перевёрнутое ведро, лейтенант быстро подошёл к калитке и стукнул по ней кулаком:

- Выходим!

Из двора вышли парень с девушкой.

- Лаврик и Маринка, - с каким-то удовлетворением проговорил милиционер, - всё видели, всё слышали?

- Да, Сергей Борисович! Видели. Пичугины опять напились. Людмила со двора выбежала, а Пашка топор схватил и за ней. Потом нас разглядел и с топором на него, - ухажёр девушки показал рукой в мою сторону, - бросился. Мы с Мариной во двор заскочили, а Пичугин топором начал махать. Вот. Только товарищ лейтенант увернулся и доской от нашей лавочки его по башке приложил.

- Ясно, - Михайлов так глянул на Люську, что она громко щёлкнула зубами, закрывая свой рот, уже открытый для высказывания какой-то своей версии произошедшего.

- Ты, Людмила, лучше помолчи и подумай, пока я с людьми разговариваю. Так что ты сделал, лейтенант, что на задницу этого нехорошего гражданина с топором посадил?

- Ничего особого, товарищ старший лейтенант. Под руку планка подвернулась, пришлось защищаться.

- Да у тебя кровь!

Тут и я почувствовал, как со лба на нос стекла тёплая капля, а в голове вдруг зашумело. Неслабо меня тётка камнем приложила. Адреналин схватки начал отпускать, и тут же пошёл откат.

- Это кто тебя сзади приложил? – старлей зашёл мне за спину и осмотрел рану на голове.

- Да вот она, защитница мужнина, - хмыкнул я.

- А руку тебе этот хмырь резанул?

Я, наконец, смог рассмотреть рану на предплечье. Лезвие топора прошло вскользь, не слишком глубоко, но кровящее мясо было видно.

- Этого поднимаем, забираем. Ты, Людмила, в машину садись, - махнув на Пичугина, старший наряда начал раздавать указания. – Лейтенант, ты тоже садись в машину, нужно медицинскую помощь тебе оказать и показания снять. А Вы, Маринка и Лаврик, пешком в отделение сейчас подойдёте, свидетелями будете. Степанов!

- Я, товарищ старший лейтенант! – откликнулся один из милиционеров.

- Возьми бинт из аптечки, перебинтуй лейтенанта. Да вот ещё, со свидетелями пройдёшься, в машине места свободного не осталось.

Михайлов достал из кармана какой-то пакет, осторожно положил в него топор, затем подобрал окровавленный булыжник и тоже отправил в пакет. Развернувшись, пошёл к уазику.

В здании отделения милиции было тихо, кроме нас, нарушителей спокойствия города не наблюдалось. Для меня вызвали скорую, приехавшую, на удивление, через семь минут. Осмотрев, врач нахмурилась:

- Да… Предплечье зашивать надо. И по голове знатно прилетело. У тебя, паренёк, крепкий череп, если до сих пор сознание не потерял. Приложили, будь здоров! Перед глазами мошки не летают? В голове не шумит?

- Есть немного, - ответил я.

- Ну да, ну да. Рассечение кожи чуть выше и правее затылочной части и глубокий порез предплечья. Подозрение на сотрясение головного мозга.

В это время медсестра, обработав раны перекисью водорода, ловко перебинтовала меня.

Сняв свидетельские показания и записав происшествие с моих слов, Михайлов строго посмотрел на жену Пичугина:

- Ну что, Людка, допились!? И мужику твоему, и тебе сроки светят за нанесение тяжких телесных повреждений.

- Да, я…- попыталась что-то сказать в своё оправдание Людмила, но милиционер махнул рукой и сказал:

- В камеру их, вместе с мужем. До утра посидят, а там пусть ими следователь занимается.

Отдав распоряжения, он отпустил свидетелей, и когда мы с ним остались в кабинете одни, спросил:

- У тебя, Юрий Владимирович, как, серьёзные намерения в отношении участников происшествия?

- Не совсем понял вопрос, - я озадаченно посмотрел на старлея.

- Ты мне скажи, будешь добиваться их посадки или оставишь на наше усмотрение?

Заданный вопрос явно говорил о каком-то скрытом интересе в этом деле Михайлова, и я спросил в лоб:

- Что за интерес у тебя, милиционер? Родственники твои?

- Догадливый, - Михайлов устало провёл ладонью по своему лицу, - Людмила, сестра моя двоюродная. Вышла замуж за этого алкаша и сама спиваться начала, а ведь какая баба была! Мужики в женихах в очереди стояли, а оно вона, как в жизни бывает, выбрала себе непутёвого.

Немного помолчав, он просительно посмотрел на меня:

- Слушай, лейтенант, позволь дело не заводить. У них детишек двое. Только они их сейчас бабушке в деревню отвезли, вот и расслабились. Слово офицера даю, такую беседу с ними проведу, они у меня оба пить бросят!

- Смотри, старлей, если твой Пичугин кого-нибудь зарубит, на твоей совести будет!

- Нет, не зарубит, каждый день контролировать их буду, и мои сержанты к ним постоянно заглядывать станут.

- Ладно, будь по-твоему.

Пожав мне руку, Михайлов вернул мои документы и предложил подвезти домой.

На часах уже было три часа ночи, когда, зайдя в дом, я застал сидящих на кухне Лену, её отца и тётю. Увидев меня всего в бинтах, через которые проступила кровь, они застыли в потрясении.

Быстрее всех отреагировал полковник:

- Ты где это так славно погулял?

Пришлось рассказывать им обо всех моих ночных приключениях. Выслушав, тётя Глафира констатировала:

- Молодые дерутся — тешатся; старые дерутся — бесятся. Как там в Европах говорят: 'Когда муж с женой ругаются, держись от них подальше»!

То, что тётя Глаша врач, мне в первый же вечер поведала Лена, а вот то, что врач-травматолог, я не знал.

Утром, решив осмотреть мои раны, она застыла в недоумении:

- Когда, ты говоришь, тебя били и резали? Вчера?? Быть такого не может! Или у тебя регенерация, как у ящерицы!

На месте рубленной раны предплечья красовался почти затянувшийся шрам. Тётя Глаша оперативно вытащила хирургический шовный материал, нить для соединения тканей, которая, оказывается, недавно поступила к ним в город. Как она сама сказала: «Эта нить - настоящий прорыв в хирургии!».

На голове картина была похожей. На месте удара целостность кожи восстановилась, и только запёкшаяся на волосах кровь говорила о том, что всё это нам не приснилось.