Тайна алмаза

Глава 22
КУСОК КАРТОНА

Кувалдин вышел из Смольного и еще раз перечитал телеграмму, где сообщалось о «Треглите». Найти инженера Кручинина? Но с чего начать, если нет ни одной ведущей нити.

Спустя два часа Кувалдин входил в дом профессора. Фрося, открывая дверь, приветливо улыбнулась ему как старому знакомому.

В дверях показалось веснушчатое лицо Петьки. Он вскрикнул и повис на шее Кувалдина. Кувалдин растроганно обнял и поцеловал мальчика.

— А у нас дядя Семен.

— Да ну?! А профессор дома?

— Нет, но он скоро придет.

— Ну, веди меня к дяде Семену. Да и не угостишь ли чайком, продрог я, да и профессор придет — погреется.

— Мы это мигом. — Петька умчался.

— …Ну, Семен, что скажешь? — заговорил Кувалдин, когда они остались вдвоем.

— Новостей много, Степан Гаврилович, не знаю, с чего и начать. Во-первых, я сейчас работаю в Чека, контру ловим. Несколько дней назад к нам попал один любопытный субъект. Сцапали на грабеже.

— Что же в нем интересного?

— Обыкновенный мазурик, но при нем нашли шифрованную открытку. И вот, когда подобрали ключ, то там действительно оказалось кое-что интересное: письмо Лины к Кручинину.

— А каким образом открытка могла попасть к шулеру?

— Этого он до сих пор не говорит.

В передней раздался звонок.

Вошел Петька, следом за ним Александр Неронович.

— О, да у меня гости! Очень, очень рад.

Спустя полчаса профессор, Кувалдин, Юнг и Петька сидели в библиотеке. Говорили о событиях в Петрограде, о международном положении. Наконец Кувалдин, желая изменить тему, обратился к профессору:

— Извините, Александр Неронович, но меня интересует судьба коробки.

Профессор заметно оживился.

— Если вам угодно прослушать лекцию о минералогии, извольте, с удовольствием.

Александр Неронович вышел и через минуту вернулся, положив на стол толстую стеклянную пробирку, в которой виднелся темный обломок камня.

— То, что вы видите перед собой, — сказал профессор несколько торжественным тоном, — вещество, которое еще не найдено ни на земле, ни в ее недрах; его происхождение пока для меня неизвестно. Из разговоров с этим молодым человеком, — профессор кивнул в сторону Петьки, — я узнал, что лаборатория инженера Кручинина находилась в глухой тайге. Это странно. Но вдвойне странно, когда я узнал, что она находилась в местности, где происходило явление, превосходящее всякое человеческое воображение.

Профессор развернул связку пожелтевших газет.

— Я хочу вам кое-что прочесть об этом необычайном явлении. «Сибирь», 20 июля 1908 г.

«17 июля утром, в начале 9-го часа, у нас наблюдалось необычайное явление природы. В селенье Киренском крестьяне увидели на северо-западе высоко над горизонтом какое-то чрезвычайно сильно светящееся бело-голубоватым светом тело.

Оно быстро двигалось сверху вниз. Тело представляло собой вид цилиндра.

Небо было безоблачно, было жарко и сухо. Приблизившись к земле, блестящий цилиндр как бы рассыпался. На этом месте образовался клуб черного дыма и послышался чрезвычайно сильный шум, как бы от орудийной канонады.

Все постройки дрожали. В то же время из черного облака стали вырываться языки пламени ослепительного сияния…»

Профессор отложил газету и взял следующую.

— Вот что пишет «Сибирская жизнь» от 14 августа этого же года:

«На прииске Гаврииловском и Золотом все чувствовали сотрясение почвы, сопровождавшееся сильным гулом, и частой орудийной канонадой».

— Имейте в виду, — сказал профессор, — эти прииски находились за несколько сотен верст от места, где было замечено падающее тело.

Александр Неронович взял следующую газету. На этот раз он начал сразу с середины:

«Многочисленные свидетели, которые своими глазами видели падающий цилиндр, рассказывают, что появление огненного тела сопровождалось сильным гулом и затем последовала вспышка, которая буквально раздвоила небо. Сияние было таким сильным, что затмило собой солнце.

В ужасающей канонаде чувствовалось, что происходит нечто необычайное. Лошади и коровы, сорвавшись с привязей, бегали и дико кричали. Получалось впечатление, что земля вот-вот разверзнется и все провалится в бездну.

Еще более страшные удары сотрясли воздух. Невидимость источника этих звуков внушала суеверный страх, граничащий с ужасом».

Профессор отложил газету и откинулся на спинку кресла.

— Как видите, здесь многое свидетельствует о том, что среди жителей Сибири этот взрыв вызвал сильнейшее волнение.

Так вот, лаборатория Кручинина находилась где-то в районе падения метеорита, и вот это меня больше всего занимает.

Местность, где произошел этот страшный взрыв, чрезвычайно дикая, почти не исследованная. Сплошные болота делают ее неприступной, но, несмотря на это, Кручинин вел свои работы именно там. Я вам уже говорил, что в свое время у меня был один студент по имени Артур Кручинин. Я читал в то время лекции по кристаллографии.

Этот Кручинин высказывал чрезвычайно интересные мысли, они, признаюсь, меня очень занимали. Например, возьмите кристалл вещества. Существует определенная зависимость между любыми кристаллами, по ней можно определить, из какого вещества состоит тот или иной кристалл. Это достигается математическим путем, путем вычислений. Так вот, этот Кручинин предложил оригинальную конструкцию аппарата, который производил бы эти вычисления быстро и безошибочно, механическим путем.

Впоследствии я несколько раз пытался установить связь с этим Кручининым, но он куда-то исчез. Не связано ли его исчезновение с работами в области высоких давлений? Приходится согласиться, что работы Кручинина имели какое-то отношений к упавшему метеориту.

Все присутствующие посмотрели на черный камень в стеклянной пробирке.

— Александр Неронович, — сказал Кувалдин. — Я пришел сюда по очень важному делу.

Несколько часов назад я получил приказ — во что бы то ни стало найти Кручинина.

Он безусловно знает, что за ним идет охота и проявляет величайшую осторожность.

У меня нет ни малейших сведений о его настоящем местонахождении. Единственный человек, знающий его в лицо, это Петька. Я шел сюда с целью привлечь Петю к этому делу. Но вот перед вашим приходом нам, кажется, удалось напасть на едва уловимый след инженера Кручинина. — И Кувалдин в нескольких словах передал разговор с Юнгом, который происходил перед приходом профессора.

Неожиданно Петька вскочил и куда-то выбежал, через минуту он вернулся. Все с удивлением смотрели на него.

— Небольшая, величиной с почтовую карточку, и на ней наколоты цифры? — переспросил Петька.

— Точно, — подтвердил Юнг.

— Эта открытка была у меня, и я ее должен был передать Артуру Илларионовичу, но я ее потерял. Мне ее дала Лина Васильевна, когда мы приехали в Петроград.

— А где ты ее потерял?

— Это, кажется, было в том доме, где я переодевался ночью, прежде чем уехать в Москву. Вот вы, Александр Неронович, говорите, что знали Кручинина. И он вас помнит, — продолжал Петька. — Я несколько раз слышал, как он называл ваше имя отчество. В ту ночь, когда ранили дядю Семена, я случайно увидел вашу фамилию на дощечке на дверях, поэтому и позвонил к вам, чтобы вы забрали его.

Когда Кувалдин и Юнг прощались с профессором, Александр Неронович обратился к Кувалдину.

— Я знаю, что вы очень занятый человек, Степан Гаврилович, но все-таки осмелюсь вас просить, если в ваших исканиях вы узнаете что-нибудь о судьбе моей дочери, помогите ей или дайте мне знать, — голос профессора задрожал.

— Уважаемый Александр Неронович, мы сделаем все, что будет в наших силах.

Особенно теперь…

Кувалдин достал из кармана и протянул телеграмму, полученную им от Заслонова.

— Вы полагаете, что это была моя дочь?

— Да, профессор.

— Значит она уже заграницей, — Щетинин тяжело вздохнул.

— Вашей дочери, пока вы в России, ничего не угрожает. Поверьте мне, профессор, — убежденно проговорил Кувалдин.

…Спустя некоторое время Юнг и Кувалдин шли по улице. Всю дорогу они молчали, изредка перебрасываясь незначительными фразами.

— Кстати, я тебя забыл спросить, — заговорил Кувалдин, — как его фамилия?

— Кого?

— Да этого шулера.

— Фамилии не помню, а кличка Гарри.

…Кувалдин внимательно оглядел невысокого юношу, которого ввел чекист.

— Садитесь.

Юноша сел.

— Имейте в виду, что я не следователь и не чекист, — усмехнувшись, заговорил Кувалдин. — Но мне стало известно, что вы кое-что знаете об одном человеке. Ваше имя, кажется, Гарри?

Юноша молчал.

— Так вот, гражданин Гарри, не объясните ли вы мне, каким образом к вам попала эта открытка?

Кувалдин положил на стол прямоугольный кусок картона.

Юноша мельком взглянул на открытку и отвернулся.

— Вы не желаете мне отвечать? Послушайте, молодой человек, я не верю, чтобы вы были законченным грабителем и бандитом. Ведь вам не больше двадцати лет.

Какая-то тень скользнула по лицу юноши.

— Хорошо, я задам вам второй вопрос. Если бы вас сейчас выпустили, но взяли с вас честное слово, что вы не будете больше заниматься этим ремеслом, а жить честным трудом, вы бы смогли сдержать свое слово?

Гарри по-прежнему молчал.

— Так… — разочарованно протянул Кувалдин. — Значит, вы не желаете отвечать ни на один из моих вопросов?

Кувалдин, открыв дверь, позвал чекиста.

— Можете его увести.

Юноша встал.

— Что вы от меня хотите?

Кувалдин прикрыл дверь и вернулся на место.

— Я хочу от вас немногого, молодой человек. Прежде всего, мое самое большое желание, чтобы вы стали честным человеком. — Юноша вздохнул и опустил голову. — Кстати, не скажете ли вы мне своего настоящего имени?

— Алексей… — чуть слышно прошептал юноша.

— Так вот, Алеша, где ваши родители?

Юноша долго молчал, прежде чем заговорил.

— Отец погиб, мать… мать тоже умерла.

— А как ты думаешь жить, Алексей? — переходя на «ты», спросил Кувалдин. В его голосе было столько теплоты и участия, что юноша посмотрел на Кувалдина и опять вздохнул.

— Не знаю… мне жизнь уже надоела.

— Вот это ты напрасно… Жизнь только начинается, и какая жизнь! Вот что, Алексей, я желаю тебе только добра. Может быть, ты когда-нибудь вспомнишь меня… — задумчиво проговорил Кувалдин. — Ну, а насчет открытки ничего не скажешь?

— Мне ее дал один человек.

— А где он ее взял?

— У другого человека.

— А где этот другой человек?

Юноша замялся.

— Ты боишься выдать кого-нибудь? Скажи, кого ты боишься? Своего атамана?

Юноша вдруг решился.

— Да, я боюсь… это страшный человек, никакие стены и тюрьмы меня не спасут, если он узнает, что я его выдал.

— Скажи его имя?

— Нет, не скажу.

— Хорошо, тогда ведь у него есть кличка?

— Его кличка… Фишер.

— Фишер?

Кувалдин в волнении вскочил на ноги.

— Он же Рогов, Вагнер и еще кто-то!..

Юноша с удивлением посмотрел на Кувалдина.

— Вы… вы его знаете?

— Когда ты его видел последний раз?

— Месяца два.

— Так вот: около двух месяцев назад Фишер был убит отравленной пулей в помещении ревкома, я присутствовал при этом.

— Вот почему он не пришел за открыткой… — прошептал юноша.

— Ну, теперь скажешь?

— А вы, может быть, арапа заправляете?

Кувалдин вытащил и показал Алексею никелированный браунинг.

— Узнаешь его оружие?

— Эту открытку мне передал Фишер, он сказал, что пусть она у меня побудет некоторое время. После этого исчез. К нему же эта открытка попала от другого убитого человека, вернее тяжело раненного.

— Кто ранил этого человека и где он сейчас находится?

— По-видимому, сам Фишер. Раненый долгое время находился у него в тайнике. Потом он его отправил на один корабль.

— Название этого корабля?

— «Треглит» — это норвежское судно.

— Ну, а теперь самое главное: имя человека не можешь сказать?

Юноша нахмурил брови.

— Какой-то инженер не то Вершинин, не то еще как…

Огромным усилием воли Кувалдин подавил охватившее его волнение.

— Больше ты ничего не можешь сказать?

— Нет.

— Ты, Алексей, подумай над моими словами, хочешь быть настоящим человеком — брось ты эту шантрапу уличную, идти работать. Жизнь-то какая начинается!..

Юношу увели.

Через минуту вошел Юнг.

— Ну, как?

— Плохо. Положение, Семен, осложняется. Кручинина больше нет в России.

— То есть?

— В него, кажется, стрелял Фишер, тяжело ранил, после этого его отправили на судно, а это значит: в лапы Маккинга. Но, самое удивительное, Семен, вот что: каким образом эта открытка могла очутиться у Кручинина? Вот этого я никак не пойму. Петька ее потерял, хотя он должен был передать ее только Кручинину. И вот, представь, она очутилась как раз у Кручинина. Что-то тут, Семен, не так, — задумчиво проговорил Кувалдин.

Два дня спустя Юнг по вызову Кувалдина явился к нему на квартиру.

— Есть у тебя неотложные дела?

— Никаких, Степан Гаврилович.

— Вот тебе учебник норвежского языка, учи и собирайся в дорогу. Китобойная шхуна «Треглит» находится в Норвегии.