Тайна алмаза

Глава 19
КЛЯП И ЖГУТ

Закипел чайник, и крышка затанцевала под струей вырвавшегося пара. Кувалдин, обжигая пальцы, поставил его на пол и подул на руку.

— Вот теперь и соображай, Семен, что получается, — негромко говорил он Юнгу. — Керенский хочет удрать в Москву, такой номер ему не пройдет. Из Петрограда никто ему уйти не позволит.

— Степан Гаврилович… а срок восстания уже назначен?

— Назначен, Семен… но только, извини, этого я пока говорить не имею права.

— Что же мне делать, неужто буду здесь… а? Ведь я себе ввек этого не прощу, — чуть не плача заговорил Юнг. — Такое время… может быть, раз в нашу эру, а я как красная девица…

— Тихо, не шуми — Петьку разбудишь. Завтра придет доктор, еще раз тебя осмотрит, ну, а если и останешься… что ж поделаешь. Давай-ка лучше обмозгуем, куда нам Петьку девать.

Оба посмотрели на разметавшегося во сне Петьку.

— Да что с ним делать, пускай живет.

— Пока ты лежишь, это еще куда ни шло, а вот встанешь, тогда что будем делать?

— Что-нибудь придумаем.

— В приют бы его в какой-нибудь определить, а кончится все — заберем.

Некоторое время оба молчали.

— Ну… а у профессора все тихо? — снова негромко заговорил Юнг.

— Пока молчат. Но они придут, Семен, определенно придут.

Кувалдин вздохнул.

— Этой историей не на шутку в ЦК заинтересовались. Поручили мне, а я прямо не знаю, с чего начать. Ведь вот сволочи, какое время выбрали, пользуются положением в стране и под шумок тащат то, что плохо лежит. Только ошиблись господа. Они думают, мы так заняты своими делами, что ничего вокруг себя не видим. Просчитаются. Лишь бы кто-нибудь из них к профессору сунулся, — мы сразу двух зайцев убьем. Во-первых, узнаем, где находится Кручинин, и поможем ему построить аппарат; во-вторых, избавим профессора от неприятностей (до сих пор не могу сообразить, для чего он им нужен, а нужен определенно).

Петька, уступая просьбе Кувалдина, все-таки назвал адрес дома, где последний раз был с Линой и Шагриным. Но Кувалдин убедился, что там уже никого нет.

Кувалдин, заложив руки за шею, подошел к темному окну и долго стоял, прислушиваясь к доносившимся с улицы звукам.

— Степан Гаврилович, а как Оля?..

— Оля?.. Хорошая, славная девушка. Привел я ее в отряд, с Анной познакомил, она и осталась с ней. Посмотрим, что из нее получится.

— Получится, — убежденно проговорил Юнг.

— Видно будет. Я Анну просил не говорить, что она дочь полковника Тропова, а когда покажет себя, тогда можно и рассказать, кто она. Ребята наши обозлены, не всякий ее поймет, так что пусть пока будет так.

— А хорошо ли это, что мы ее вроде скрываем?.. — нерешительно спросил Юнг.

— Нет, Семен, скрывать нельзя — это преступление, но ведь я этого и не делаю.

Кому нужно — знают. Соболев знает, Анна знает, а всем ни к чему. А ты что, Семен… влюблен в нее что ли?

Юнг смутился.

— Да ты не стесняйся, — продолжал Кувалдин, ласково похлопывая Юнга по плечу. — Я ведь тоже молодым был и все эти штуки пережил.

Юнг еще больше смутился.

— А как она на это смотрит? — спросил Кувалдин.

— Она не знает. Степан Гаврилович, а где ваша семья? — спросил в свою очередь Юнг.

— В деревне, Семен, с самой осени: сынишка у меня плох, молоко нужно, в деревне-то легче прожить.

Юнг и Кувалдин проснулись среди глубокой ночи от сильного стука в дверь.

— Кто там? — спросил Кувалдин, выбрав паузу между ударами.

— Свои… свои, Степан Гаврилыч, — донеслось до него.

Кувалдин открыл дверь, на пороге появился взволнованный Темин.

— А чтоб тебя! Чего ты ломишься, как на пожар, — мальчонку перепугал. Неужели нельзя потише?

— Нельзя, Степан Гаврилыч. Уж извиняйте… Рыбку пымали.

Кувалдин многозначительно взглянул на Юнга и быстро оделся.

— Кто в наряде? Не выпустят?

— Не выпустят, Степан Гаврилыч.

…На полу в кабинете Щетинина лежал связанный человек, голова его была замотана мешком. Вокруг стояло несколько красногвардейцев, среди них возвышался Архипов.

Профессор сидел в кресле бледный и расстроенный. За его спиной стояла Фрося и со страхом смотрела на лежащего человека.

Вошел Кувалдин в сопровождении Темина. Лицо профессора вытянулось от удивления.

— В…вы?

— Да, я. Конечно, неприятно вас беспокоить среди ночи, но если бы этого не случилось, то с вами могли произойти гораздо большие неприятности.

Профессор промолчал.

— Обыскали? — спросил Кувалдин, показывая на лежащего.

Архипов подал сверкающий никелем браунинг.

— О-о, знакомая вещь… — Кувалдин достал из внутреннего кармана точно такой же браунинг и сличил их. Они были похожи как две капли воды.

— Кажется, здесь не хватает одного патрона… А это… — Кувалдин показал профессору тонкий волосяной жгут и резиновую грушу, — этим жгутом вас должны были связать, а этот кляп забить в рот, чтобы вы не вздумали сопротивляться.

— Рассказывай, как было, — обратился Кувалдин к Архипову.

— Не один он был, еще с ним трое было. Этот в окно полез через сад, а те трое в конце улицы остались. — Архипов вдруг сердито повернулся в сторону Темина. — И все из-за тебя, черта сиволапого. Сказано приказ — в дом их всех запустить, а потом накрыть. Так нет, тебе невтерпеж, наделал делов, ушли те трое… попробуй пымай. Пришлось одного этого ловить, не ждать же, пока и этот уйдет.

Темин виновато моргал глазами и молчал.

— Ясно. Потом разберемся. Развяжите его!

Архипов распустил ремни, опутавшие лежащего, и размотал мешок.

— Я, кажись, его… того… помял малость, зло меня взяло, я как рассержусь, так у меня всегда так бывает. — Архипов сокрушенно поглядел на свои огромные кулаки.

Человек шевельнулся и сел. Его беспокойный взгляд перебегал с предмета на людей.

— Это ошибка… господа… недоразумение… — Он сидел спиной к профессору, и тот не видел его лица.

— Садитесь, — Кувалдин придвинул стул.

Человек неловко встал и, пошатываясь, сделал шаг. Его глаза встретились с глазами профессора.

— Г… г… господин Саржинский? — изумился профессор.

Тот поежился и молча сел на предложенный стул.

— Вот как? Сам господин Саржинский? — иронически проговорил Кувалдин. — Очень рад познакомиться с вами. Много наслышан о ваших делах. В кого вы стреляли, господин Саржинский, из этого оружия? — Кувалдин показал никелированный браунинг. — Впрочем, можете не отвечать. Вы стреляли в Рогова, Вагнера, Фишера, это все одно и то же лицо.

Профессор нервно пожал плечами.

Фрося, позабыв о платке, которым прикрывалась, позволяла присутствующим лицезреть свой открытый от удивления рот.

— Вы не будете возражать, профессор, если мы поговорим в вашем присутствии? — обратился Кувалдин.

— Я не буду возражать, если вы сейчас выкинете этого негодяя в окно.

— Что же вы молчите, господин Саржинский?

— Да, я Саржинский, но здесь произошло недоразумение. Я… я давно знаком с Александром Нероновичем, и мое посещение имело чисто деловые намерения.

— Вы и раньше посещали профессора с такими намерениями в столь поздний час?

— Да… то есть, нет… но сегодня сложились такие обстоятельства, о них я могу рассказать только профессору. — Саржинский уже пришел в себя от пережитого испуга.

— Кто вас послал сюда, господин Саржинский? Впрочем, это нам тоже известно: вас послал Маккинг. Нам нужно знать, где скрывается этот мерзавец. Надеюсь, вы окажете нам эту любезность?

Саржинский поднял бледное лицо и пристально посмотрел в глаза Кувалдина.

— Вы, кажется, удивлены?

Саржинский молчал.

— Господин Саржинский… — заговорил Кувалдин спокойным и ровным голосом. — Если вы не будете отвечать, то вас расстреляют как предателя и убийцу, покушавшегося на жизнь и свободу русского ученого. Ясно?

Саржинский понял: с ним не шутят.

— Хорошо. Я буду отвечать на все вопросы, — пробормотал он хрипло.

— Отвечайте на первый… Для чего вам нужен профессор?

— Вы мне ставите свои условия. Я принимаю их… но обещайте мне жизнь. Иначе вы ни слова не услышите от меня.

— Это не в моей власти, впрочем, жизнь, пожалуй, вам можно гарантировать. Жизнь, но не свободу. Вас будут судить, господин Саржинский. Суд будет справедлив, это я вам твердо гарантирую.

— Профессор нужен Маккингу для каких-то научных работ.

Кувалдин взглянул на профессора и поразился той перемене, которая в нем произошла.

Тот весь дрожал от гнева.

— Куда вы должны были доставить профессора?

— В Мурманск, там его ждало судно «Треглит».

— Софья находится на этом корабле?

— Этого я не знаю.

— Для каких работ нужен профессор Маккингу?

— Это вам скажет господин Маккинг, когда будет в ваших руках, — вызывающе сказал Саржинский.

— Это скажете нам вы. А Маккинг будет говорить о других своих преступлениях.

— Но я даю вам слово, что этого я не знаю.

— Вы лжете, господин Саржинский, может быть, работы Маккинга имеют какое-нибудь отношение к аппарату Кручинина?

Саржинский вздрогнул и в замешательстве посмотрел на Кувалдина.

— Вы… знаете… — пробормотал он чуть слышно.

— Да, мы знаем, что этот проходимец был ассистентом Кручинина. Но не знаем, для чего ему потребовалась смерть Кручинина. Может быть, вы нам это объясните?

Саржинский понял, что многое уже известно людям, которые его допрашивали.

— Аппарат находится у Маккинга и… Кручинин — досадная помеха.

— Вы украли аппарат у Кручинина?

— Это дело Маккинга.

— А теперь, господин Саржинский, скажите… какой способ или метод вы применили к беззащитной девушке, чтобы заставить ее написать добровольное отречение от Родины?

— Если бы она не согласилась… профессор был бы убит.

— Назовите квартиры Маккинга. — Саржинский назвал несколько адресов.

Кувалдин их тщательно записал.

— Имейте в виду, — проговорил он жестко, смотря в глаза Саржинскому. — Если вы нас обманули или что-нибудь напутали в этих адресах, с вами будет поступлено со всей строгостью революционного закона. Мне больше от вас ничего не нужно, — проговорил Кувалдин, вставая. — Может быть, вы, профессор, что-нибудь имеете к… нему.

В продолжение последнего разговора лицо профессора не выражало ничего, кроме глубокого презрения.

Саржинского увели.

— Как видите, профессор, наши опасения оказались не напрасными, — сказал Кувалдин, когда они остались одни.

— Да… благодарю вас… но я не понял, о каком аппарате все-таки идет речь?

— Речь идет, профессор, о машине высокого давления, которую построил русский инженер Кручинин. Ее у него украли, попутно с ней хотели прихватить и вас. Вас мы отстояли, теперь нужно спасти аппарат и инженера.

— А… моя дочь? — чуть слышно проговорил профессор.

— Ваша дочь… Если она находится в России — вернется к вам. Считаю не излишней предосторожностью оставить около вашего дома вооруженного человека, и вам лично… разрешите вручить.

Кувалдин протянул профессору револьвер.

— Благодарю! Оружие у меня есть, а человек… если вы настаиваете… пусть останется.

— Кстати, у вас в доме нет какого-нибудь подвала, убежища. Видите ли, мне некогда возиться с этим типом, а до утра его нужно куда-то надежно укрыть. Он нам еще пригодится.

— Подвал? Гм. Пожалуй, у меня есть такое помещение.

Профессор вышел и через минуту вернулся с небольшой связкой ключей.

— С левой стороны дома есть надежный подвал, откройте его вот этим ключом.

— Спокойной ночи, профессор.

Кувалдин открыл дверь.

— Одну минутку…

— Я слушаю вас, профессор.

— Как вы называли имя этого инженера?

— Кручинин. Артур Илларионович Кручинин. Вам знакомо это имя?

— Когда-то я знал одного студента Кручинина. Чрезвычайно способный молодой человек.

— Простите, профессор, мы еще поговорим на эту тему, а сейчас мне нужно спешить.

— Хорошо, еще один вопрос.

— Пожалуйста, профессор.

Профессор как будто смутился.

— Разрешите… узнать ваше имя?

Кувалдин назвал себя.

— Позвольте… мне пожать вашу руку.

Кувалдин вышел на улицу. Около крыльца, тесным кольцом окружив Саржинского, стояли красногвардейцы. Увидев Кувалдина, Саржинский сделал к нему шаг — голос его задрожал:

— Неужели вы… меня убьете? Ведь я все чистосердечно рассказал. — Он опустился на колени. — Пощады… я… я еще так молод, — он всхлипнул.

— Встаньте, никто вас не собирается убивать. Архипов, осмотри его квартиру…

— Есть.

Кувалдин сунул ключи Архипову и показал на темный квадрат подвального окна.

Архипов завозился около тяжелой окованной двери.

— Придется вам, господин Саржинский, побыть здесь до утра. Если вы вздумаете хитрить и что-нибудь напутали с адресами — пеняйте на себя. Чапрак!

— Есть.

— Поручаю тебе этого бандита, упустишь — голову с плеч.

— Не упущу, Степан Гаврилыч.

Чапрак звякнул винтовкой и подтолкнул Саржинского.

— Иди-и.

— Итак, товарищи, — заговорил Кувалдин вполголоса, — дорога каждая минута.

Первая часть задачи решена, остается вторая — взять Маккинга. Это боевой приказ партии. Дело очень рискованное, сбежавшие наверняка успели предупредить Маккинга. На всякий случай проверьте оружие, стрелять только по команде и только в самом крайнем случае.

Кувалдин поочередно оглядел всех.

— Наша удача зависит от быстроты действия. У меня три адреса. Два из них я почти знаю и без труда найду, третий очень далеко, у самой окраины, но мы туда пойдем после того, как обследуем эти два.

Маленький отряд быстрыми шагами вышел на темную безлюдную улицу и скрылся во мраке.

Через час группа Кувалдина подошла к высокому трехэтажному дому. Ни один огонек не освещал его.

Группа подошла к железной ограде. Кувалдин внимательно осмотрел расположение дома. Он имел несколько выходов и множество окон.

— Степан Гаврилович, маловато нас, — чуть слышно прошептал Архипов, точно угадывая его мысли. — Надо бы еще кое-кого прихватить.

— Обойдемся.

Кувалдин послал Темина и Шалыгина охранять окна со стороны сада.

— Ну, Архипов, пошли…

Архипов поднял маузер и негромко постучал в дверь. На стук сразу ответил голос.

— Кто стучит?

— От господина Саржинского.

— От кого? — переспросил удивленный голос.

— От Саржинского, — повторил Кувалдин.

За дверью завозились, щелкнул замок, забренчала цепочка. Дверь слегка приоткрылась, в образовавшуюся щель показалось настороженное лицо лакея. Подняв свечу, он секунду рассматривал Кувалдина. Внешность Кувалдина показалась ему подозрительной.

— Вы ошибаетесь, господина Саржинского в России нет, — лакей попытался закрыть дверь.

Дальнейшее промедление грозило сорвать весь план.

Кувалдин с Архиповым изо всех сил нажали плечом, цепочка со звоном лопнула, и они оба едва не упали под ноги лакея. Он было издал какой-то звук.

Архипов зажал ему рот и скрутил руки.

— Молчи…

— Где хозяин?

— П…п-п-очивает…

— Чей это дом?

Лакей судорожно глотал воздух и силился что-то сказать, но с его губ срывались только бессвязные слова.

— Мак… мак-к-к…

Услыхав ответ, Архипов поставил на ноги окончательно растерявшегося лакея и легонько подтолкнул его.

— Веди!

В доме по-прежнему царила тишина, было ясно, что их вторжение пока не обнаружено.

Дрожащий лакей вел их куда-то во внутренние покои.

Наконец они остановились около широкой двери с массивными бронзовыми ручками.

— Здесь, — чуть слышно шепнул лакей.

Дверь без скрипа открылась. Кувалдин и Архипов вошли в небольшую спальню.

Посредине комнаты стояла огромная кровать, на ней лежал человек. Он не издал ни звука, когда Кувалдин и Архипов навалились на него. Кувалдин быстро скрутил руки и ноги лежащего. «Вынесем без шума», — прошептал он. Кувалдин и Архипов со своей тяжелой ношей вышли из дому. Вскоре они подошли к зданию ревкома.

— Здорово получилось, — первым нарушил молчание Темин и тихо рассмеялся. — Удача, братцы! Без выстрелов и шума удалось взять самого Маккинга.

«Вот и след Софьи отыщется», — подумал Кувалдин, когда они входили в ревком.

Присутствующие с интересом рассматривали полураздетого человека. Он был безобразно толст, жирное тело лоснилось от пота.

— Рад вас видеть, господин Маккинг, — заговорил Кувалдин. — С вашим компаньоном, господином Саржинским, мы уже познакомились и оставили друг о друге самые приятные воспоминания.

Человек медленно осмотрелся.

— Кто вы такие? — глухо спросил он. — Я… я вижу, вы не разбойники.

— Нет, господин Маккинг, мы не разбойники, а честные люди и очень хотим избавиться от таких разбойников, как вы.

Человек поднялся со стула.

— В таком случае произошла ошибка. Вы называете меня каким-то Маккингом. Я Максим Пантелеевич Глухарев.

Начинался рассвет, когда Архипов и Темин подходили к дому профессора.

Они вошли во двор.

— Чапрак! — негромко позвал Архипов.

Им никто не ответил.

Архипов взглянул на Темина, и оба ускорили шаги. Обогнув дом, они остановились, как вкопанные. Дверь в подвал была настежь открыта, на пороге лежал Чапрак и страшно скалил зубы, винтовка валялась рядом. Одним рывком Архипов выхватил маузер и, сбросив предохранитель, в два прыжка очутился у входа в подвал. Он был пуст.

Оба наклонились над убитым. Темин перевернул убитого на бок; под левой лопаткой торчал черенок финского ножа.

Старый лакей делал попытку ослабить волосяной жгут, которым были стянуты его руки и ноги, — все было безуспешно. Наконец он решил, что без посторонней помощи ему не обойтись. Придется ждать утра. Внезапно он вспомнил, что каминная решетка в спальне имеет очень острые края, и если приспособиться, то можно перерезать жгут.

Тогда, извиваясь точно огромный червь, слуга пополз по полу. Больших трудов стоило ему открыть тяжелую дубовую дверь. Помогая себе плечом и ногами, он ее все-таки открыл. Слабый красноватый свет чуть тлевшего камина освещал комнату.

Потребовалось еще много усилий, прежде чем он добрался до него. Он выбрал наиболее удобное положение и осторожно принялся тереть волосяной узел об острый край металлической решетки. Несколько раз ее зубья царапали ему тело, и слуга глухо стонал от боли; передохнув, он снова принимался за работу. Обильный пот заливал глаза, но он с величайшим упорством не прекращал своего занятия.

Прошел час, может быть, и больше. Наконец он освободил затекшие члены. Он был так слаб, что некоторое время находился в прежнем положении, кровь пульсировала в висках. Затем он освободил ноги, поднялся и, качаясь от слабости, зажег свечу.

Нужно было позвать людей, сообщить о похищении хозяина. Но у него совсем не было сил. В изнеможении он сел на стул и осматривал разбросанную кровать.

«Кто эти люди? — медленно соображал он. — Если грабители, то почему они ничего не взяли?» — он окинул взглядом обстановку спальни.

«Значит им нужен только барин, они ему почти не дали одеться». Внезапно легкий шум привлек внимание старого слуги, он посмотрел на дверь. Крик ужаса, готовый сорваться с его уст, замер. Напрасно его судорожно открытый рот хватал воздух, он походил сейчас на рыбу, выброшенную из воды.

В дверях стояли неизвестные люди. При тусклом свете свечи слуга успел заметить темные повязки, закрывающие их нижнюю часть лица. Бесшумно, как тени, метались незнакомые люди, переворачивали одежду, постель. Слугу снова связали и бросили в угол, отсюда он мог видеть все, что происходило в спальне.

Люди что-то настойчиво искали, срывали и разбрасывали висевшую в шкафах одежду, выстукивали пол и тщательно обследовали все карнизы и стены комнаты. В углу стоял тяжелый металлический сейф. Навалившись, они с большим трудом откатили его в сторону. Один из них, тот, который, судя по всему, руководил грабежом, обследовал пол под сейфом. Раздался треск, и сразу же открылась небольшая дверца. Через минуту он держал свернутую трубкой бересту.

— Она, — громко прошептал предводитель грабителей, и они поспешно скрылись.

Старый слуга остался один. На этот раз он был связан гораздо прочнее, чем в первый раз, в рот ему был забит кусок грубой ткани.

«Странно, — соображал он, — в первый раз украли моего барина, во второй — его ограбили. На этот раз были настоящие разбойники». Измученный слуга решил не делать никаких попыток к освобождению и ждать утра.