Танец теней

Глава 10. Годом ранее. Где-то в Сибири

За окном пылал закат. Лучи, простреливающие через небольшие окна с мутными стёклами, оставляли на столах длинные полосы тёплого света. От бутылок и стаканов протянулись мягкие тени.

В небольшой зал единственного в Александровске трактира «Старатель» медленно, но неотвратимо вползал полумрак, скрывая убогость местной обстановки.

Посетителей было немного, большая их часть появлялась позже, с приходом темноты.

В дальнем углу помещения за неказистым деревянным столом, стоящим напротив окна, сидели двое. Один из них был явным завсегдатаем этого места. Одежда его имела обносившийся вид: на локтях и колёнях была затёрта, кое-где имелись заплаты. Говорил он не в голос, а громким шёпотом, периодически озираясь, будто боялся кого-то встретить. Компанию ему составлял Суздалев.

Никон Архипович потратил немало времени, чтобы найти своего собеседника, которого звали Семёном Сальниковым. Он был одним из участников мародёрского похода на Ирий, который так и не увенчался успехом в силу того, что шайка его подельников якобы не смогла найти усадьбу.

Трактирный лакей только принёс полуштоф с водкой и нехитрую еду: две тарелки щей, чёрный хлеб да сковородку жареной картошки с грибами и мясом.

Суздалев налил четверть стакана себе и собеседнику. Потом поднял свой и сказал: «Ну, будь здоров!» Они чокнулись и выпили. Семён закусывать не стал. Только крякнул да рукавом занюхал. После чего сам начал разговор.

— Так что, вашбродь, вы узнать изволите?

— Хочу, чтобы ты поведал мне подробности нескольких дней твоей жизни, которые произошли около десяти лет назад.

— Так давно? Я тогда ещё в Александровск не перебрался, уж могу и не вспомнить, что там было… — начал было Сальников, но осёкся, заподозрив, о чём пойдёт речь.

— Не думаю, что ты забыл. Дело-то неординарное вышло тогда. Я про твой поход в усадьбу Стужиных. Припоминаешь?

В глазах плута промелькнул страх, и Суздалев тут же успокаивающе поднял руку и добавил:

— Я отношение к стражам порядка не имею и расспрашиваю из личного интереса.

Сальников немного успокоился и недоверчиво поинтересовался:

— И что за личный интерес такой? Небось, тоже хотите за поживой туда отправиться?

— Нет, я действую по поручению племянников Стужина, которые хотят узнать судьбу своего дяди и двоюродной сестры. Родственные интересы, ничего больше.

— Так уж и ничего? — Семён хитро прищурился.

— Ничего, — твёрдо ответил Суздалев и сразу перешёл к главному: — Я хочу знать, что случилось с вашим походом и почему он закончился неудачей?

Сальников заёрзал, зачем-то обернулся и, противно осклабившись, признался:

— Так заблудились мы, вашбродие. Поскитались по лесу да и обратно пришли.

Суздалев опустил голову, поджал губы и несколько секунд молчал, уставившись в грязное пятно на полинявшей скатерти. Потом он посмотрел пристально Семёну в глаза и спросил:

— Как же вы это заплутать ухитрились, братец? Да ещё и всей компанией. Люд вы вроде бывалый. Да и в Ирий дорога прямая шла. Сдаётся мне темнишь ты!

Тот отвёл взгляд и потупился. Никон Архипович не стал его торопить с ответом, а вместо этого взял бутыль и ещё раз наполнил на четверть стаканы. Сальников следил жадным взглядом за тем, как лилась водка. И стоило Суздалеву приглашающе кивнуть, тут же схватил стакан, отсалютовал им и со словами «Ну, будем здоровы!» опрокинул содержимое в глотку. Кадык его пару раз дёрнулся. Он снова, как до этого, крякнул, утёрся грязным рукавом, но в этот раз взял кусок ржаного хлеба и закусил. Никон Архипович тоже выпил и стал пробовать щи. Щи были дрянными, но до той степени, чтобы оставаться съедобными.

Семён тоже уткнулся в тарелку и с аппетитом уплетал за обе щёки. Видимо, был голоден и привычен к местной стряпне.

— Так что, братец, расскажешь мне, как дело было? Уж больно интересно узнать, как это вы на дороге-то заблудились? — вернулся к беседе Суздалев.

— На какой дороге?

— Так на той, что к Ирию шла. Всем известно, что Стужин туда от реки дорогу провёл.

Семён понурил голову и вздохнул. Суздалев ждал. Повисшая тишина затянулась настолько, что Сальникову стало неловко, и он чувствовал, что нужно отвечать, а потому он неуверенно начал:

— С самого начала всё как-то мутно вышло, вашбродь. — Он поднял глаза на Суздалева. Никон Архипович усмехнулся и ответил:

— Да уж, в этом я и не сомневаюсь. Ты продолжай. Не стесняйся. Мне до твоих грехов дела нет, но если что полезное мне поведаешь, отблагодарю, как обещал.

— Эт я понял. Вот только не соображу, с чего бы начать, чтоб понятнее вышло.

— А ты начни с начала, как вы компанию свою сбили, и кто лично тебя надоумил в Ирий идти.

Семён замер, собираясь с мыслями, и начал свою историю:

— В ту компанию меня позвал Васька Хомутов, приятель мой, с которым мы работали вместе на лесозаготовке. А его позвал человек один, с которым Васька выпивал накануне. Тот и поведал ему, что, мол, нужны люди надёжные. Дело верное и, скорее всего, неопасное. О том, что усадьба Стужина брошена, все в городе знали. И то, что богатств там полно, тоже знали. Прошёл уж год, как полицейские объявили, что господа в Ирии пропали. Тогда почти сразу нашлись желающие, которые решились пойти в усадьбу да прибрать к рукам всё ценное, что найдут. Но они пропали.

— И среди вас это никого не остановило?

— Нет. Не остановило. В той компании мужики лихие были. Может, кумекали мы, они дошли до Ирия, а потом начали делить тамошнее богатство, да не поделили. Кто-то, скорее всего, остался жив, но то ли не захотел возвращаться в город, то ли сгинул один в лесу. Я бы не удивился, если бы узнал, что именно так всё и вышло.

— Так если бы кто раньше вас добрался, неужто всё не вытащили?

Сальников хихикнул:

— Шутить изволите! Там добра — десяти возов не хватит! Да и не знали мы, может те, первые, и вовсе до усадьбы не добрались? В общем-то, терять особо было нечего. Уговорил меня Васька. И отправились мы к Ирию, значит.

— И много вас, таких любителей попытать счастья, набралось?

— Не. Четверо. Да нам и не нужно было больше. Добычу-то на всех делить.

— Ясно. И кто у вас за главаря был?

— Главаря? Обижаете, вашбродие. Мы ж не шайкой какой были. Все люди честные.

— Ой ли? — усмехнулся и недоверчиво прищурился Суздалев.

— Хотите верьте, хотите нет. Но ни бывших, ни беглых каторжан среди нас не было. Все мужики были обычные, без мутного прошлого.

— Так чего же вы тогда усадьбу грабить пошли?

— Да разве ж это грабёж? Усадьба-то ничейная. Брошенная. Ни хозяев, ни наследников. Чего добру зря пропадать? К тому же, признаться, дела у всех нас шли плохо. Нужда нас в этот поход погнала.

— Ну хорошо. Поверю тебе. И всё же кто-то у вас за старшего был?

— Да, Климом звали. Он эту всю затею и придумал.

— И чем он до этого занимался?

— Клим-то? Охотником был. За пушным зверем ходил.

— Так и чего ж он тогда нужду испытывал?

— Спину себе повредил, тяжело ему стало в тайгу надолго ходить. Да и годы его подкашивать стали. Хотел последний раз сходить, нажиться, да дело какое-то своё в городе открыть. Он среди нас самый старший был и опытный по части леса. Так что никто и не противился тому, что он главный.

— Понятно. Вы, стало быть, с Васькой на лесозаготовке тогда трудились, Клим охотником был, а четвёртый кто?

— Егором звали. Он переселенцем сюда приехал. Да не свезло ему: по дороге в наши края обокрали. Здесь в первый же год, пока обустраивался, засуха случилась, и земля не уродила. А под конец и вовсе — пожар случился, и дом его сгорел. Он к Климу в найм пошёл, помогать. Клим мужик одинокий был, и по хозяйству ему и в делах помощь требовалась. Вот они и сошлись.

— А вы с Васькой зачем нужны были? На двоих-то всё как-то приятнее делить, чем на четверых.

— Так-то так. Но слухи дошли до него, что ещё желающие нашлись в Ирий идти. Вот и рассудил Клим, что пара лишних ружей не помешает, если вдруг столкнёмся с остальными и не поделим чего.

— Ну ладно. Давай уже к походу перейдём. Уж больно мне интересно узнать, как это вы так дорогу не нашли в Ирий? Прямо от пристани же, говорят, дорога к самой усадьбе шла.

— Верно говорят! — осклабился Семён, показав пеньки гнилых зубов. — Да токмо, вашбродие, до пристани ещё добраться как-то нужно.

— Известно как: по реке и добрались бы.

— Сразу видно, вы в краях наших не бывали. Река-то оттуда к нам течёт. Это из Ирия по реке добираться сподручно. А в Ирий против течения не погребёшь: Ашуга — река быстрая, с ней руками не сдюжишь. У Стужина-то паровой буксир имелся, для баржи, грузы по рекам доставлять. А нам только пешком можно было до усадьбы его добраться.

Никон Архипович поморщился, недовольный своей невнимательностью. Он ведь изучал карту тех мест и должен был понять, что река текла от Ирия к городу, а не наоборот.

— Так и что же вам помешало до цели вашей дойти?

— Фарту не хватило. Мы решили пойти вверх по реке, дойти до старой пристани, от которой дорога в Ирий шла. С самого начала не везло. Только мы вышли в поход, как начались дожди. Мы шли, мокли, часто вставали и ждали, когда сильно лило. На полпути нам встретилась речка, которая в Ашугу потом впадает. Уж и не помню, как называлась, Клим говорил, да я позабыл уже. И не важно! — Семён досадливо махнул рукой и продолжил: — Из-за дождя вода поднялась, и перейти мы ей не смогли. Пришлось плот смастырить. Да только и плот нам не помог. Уж больно разбушевалась речушка, понесла нас да неподалёку о камень и расшибла. Мы до берега добрались кое-как, слава Богу, да вот припасы почти все в воду ушли. А Васька тот вообще свой мешок утопил, сам насилу выплыл.

Сальников замолчал и принялся за картошку. Никон Архипович торопить не стал, вместо этого плеснул собеседнику ещё четверть стакана, себе немного, и приглашающе кивнул. Тот не заставил себя ждать, подхватил стакан и, уже не церемонясь, быстро опрокинул его в глотку. После этого Семён наколол гриб, закусил и продолжил:

— Костёр так и не смогли разжечь с самого утра. Из-за дождя всё вокруг промокло, и на ночь мы просто легли спина к спине, чтобы хоть как-то согреться. Наутро дождь перестал, однако Клим прихворал. Ещё день он держался. Но потом слёг с горячкой. Мы два дня ждали, но ему лучше не становилось, а припасы у нас уменьшались. Тогда мы решили, что Егор останется с Климом, а мы с Васькой дальше пойдём. Договорились, что разведаем всё, и если усадьба ещё цела, то будем ждать там. А если нет, то пойдём обратно, навстречу, если к тому времени горячка у Клима спадёт, и они вперёд пойдут.

— Бросили, стало быть, товарищей?

— Почему бросили? Оставили им все припасы. Ружья у них имелись. Люди они опытные, не должны пропасть были. А мы ушли. Что время терять да с Климом всем сидеть?

— Ну ладно. Так почему вы до Ирия не дошли?

— Говорю же, фарта не было. Мы даже до пристани не дошли. Через два дня, как мы Клима с Егором оставили, Васька ногу подвернул и жилы себе, кажись, порвал.

— Где? — из профессионального любопытства спросил Суздалев.

— А вот тут! — Сальников выпростал из-под стола ногу в стоптанном сапоге и показал пальцем на место, где ступня соединялась с голенью. Никон Архипович кивнул, и Сальников продолжил: — Мы подождали день. Но нога распухла. Васька криком орал, наступить на неё не мог. Что было делать? Бросать приятеля я не хотел, да и самому идти в тайгу, ещё и без припасов и так далеко, не хотелось. Не ровен час и сгинуть можно.

— И как же вы поступили?

— Да как? Сделали Ваське посох да побрели потихоньку обратно. Через два дня дошли до лагеря, где Клим с Егором оставались, а их там нет. Пошли тогда обратно в город. Удача, правда, не совсем бросила нас. У меня несколько раз получалось подстрелить дичь, да и дожди унялись. Так что мы дошли, как видите, и до сих пор здравствуем.

— А что с Климом и Егором?

— Дык и они дошли. Клим, как оклемался, слабым стал и исхудал весь. Как только жар начал спадать, они с Егором в город вернулись. Уж не знаю, как там дело было, тащил его Егор на себе, или тот сам дошёл.

— Так а после этого виделись вы?

— Виделись, да только никто уже не хотел снова фарт свой испытывать. Предупредила нас тайга. И мы её послушали. А после нас в Ирий ещё люди пошли. Да сгинули. Вона как бывает. — Сальников наставительно поднял палец.

— И вся история?

— Вся! Как на духу, не вру! — Семён потупился, а потом, глядя подобострастно Суздалеву в глаза, добавил: — Вашбродие наградить обещались вроде за честность.

Никон Архипович, который переживал в тот момент разочарование и досаду за потраченное на поиски Сальникова время, поморщился. Он кликнул полового и приказал принести ещё полштофа водки, после чего попрощался с Семёном, дав тому серебряный рубль, и вышел из трактира прочь.