Там, где рушатся замки

Глава 21

Я медленно шел вдоль машин. Запах гари, темный и тягучий, словно смола, резко ударил в нос, призывая отступить, но мне нужно было идти дальше, в самый эпицентр действа.

Пожар давно потушили, отчего пепелище не стало выглядеть лучше. Огромный ров уходил в глубину на несколько метров, а всего пару часов назад здесь стоял ничем не примечательный склад.

— Вам лучше уйти, — обратился ко мне страж, преграждая дорогу. — О проведенном следствии сообщать подробнее.

Мне пришлось силой оттолкнуть его с дороги, чтобы подойти ближе. Эти низшие слишком многое о себе возомнили.

Я всё еще чувствовал тепло, исходившее от пожарища. Оно накрывало меня мягкой волной. Создавалось впечатление, что я сидел у камина в родной гостиной, а не смотрел на провал, зиявший в земле черной дырой. Они использовали немало взрывчатки, чтобы здание взлетело на воздух.

— Раскопки не имеют смысла, — произнес вампир рядом со мной, деловито поправляя пиджак. — Искать выживших не представляется возможным. Даже вампир не уцелел бы под такой массой, что уж говорить о смертных. Всё здание ушло вниз.

Звучало как приговор.

— Сэр, вам лучше покинуть это место. Скоро здесь будут газетчики и нам нужно успеть уничтожить все улики, — обратился ко мне очередной низший.

На этот раз я просто кивнул и, опустив голову, пошел обратно к своей машине. Всё равно я не чувствовал здесь ее запаха. Быть может, девушки здесь и не было во время взрыва.

Я уселся за руль и захлопнул дверцу машины, тем самым, огородив себя от окружающего мира. Кругом царила суета, не свойственная моему виду, а я никогда еще не чувствовал себя таким мертвым. Жалкий труп, не достойный погребения.

Мне нечего было здесь искать. От ее тела ничего не могло остаться. Надежда, что Теона жива, медленно ускользала от меня, оставляя лишь чувство пустоты.

Я всё прекрасно знал, потому что лишь пару часов назад пережил всё вместе с ней. Ее страх, ее боль, ее беспомощность. Ровно в тот момент, как по общим данным прозвучал взрыв. Иначе быть и не могло. Кровные узы не лгут, связывая наши жизни до конца дней. Одна душа на двоих. Я знал, что она в беде, но ничем не помог, оставив всё на волю судьбы. Чего еще ожидать от мертвеца?

Еще раз оглядевшись вокруг, я повернул ключ в зажигании. Пусть разбираются сами, теперь мне было всё равно.

Здание госпиталя напоминало средневековый замок, попавший сюда из другой реальности. Как мираж, который растает, как только ты приблизишься к нему. Оказавшись внутри, ты попадаешь в прошлое, болезненное знакомое и порой отвратительное. Постоянное напоминание, что кем бы ты ни притворялся, на самом деле ты существо, обреченное на вечность в этом теле.

Отец всё еще был прикован к кровати, но силы потихоньку возвращались к нему, так что он уже пытался сидеть, оперевшись на огромную стопку подушек. Мать крутилась рядом с ним. Ее раны были не столь серьезны, но я отметил длинную черную перчатку на левой руке. Ожог, оставленный охотниками заживал не столь быстро.

— Ты был там? — без промедления спросил отец, оборачиваясь ко мне.

— Да. Здание взорвано, нижний этаж полностью уничтожен. Никто не собирается весть раскопки.

— Наконец-то, — улыбнулся вампир. — Для нашей семьи всё кончено. Я счастлив, что она погибла.

— Нет доказательств, что Теона была там, — мрачно осадил его я.

— Сын, будь реалистом. Это было единственное убежище в округе. Конечно же, она была там. И поверь, действительно лучше, если она умерла именно так. Истинный подарок для нее. Иначе бы я лично руководил ее казнью.

— Кристиан, — взвилась мама, пытаясь оттеснить меня к выходу. — Не смей так говорить. Эдриан зайдет позже, когда ты остынешь.

Вместе с ней мы вышли в коридор. Мне хотелось вернуться и высказать отцу всё, что было у меня на уме, но ради матери мне пришлось сдержаться. Это подождет. Совсем скоро он окажется дома, а там ему не уйти от разговора.

— Не злись на отца. Он сильно пострадал и сейчас ищет виновного для расплаты. Со временем это пройдет.

Я кивнул, хотя внутри бурлила ярость. Он не должен был так говорить о ней. Он не должен был так поступать с ней.

— Ничего, я в порядке, просто устал. Пожалуй, поеду домой.

— Милый, — она удержала меня за рукав, уговаривая помедлить. — Мне очень жаль, что всё так сложилось. Я мечтала о другой жизни для тебя.

— Я тоже, — мне пришлось держать эмоции под контролем, чтобы не показать всей внутренней бури, разрывавшей меня на части. — Не волнуйся за меня. Лучше позаботься об отце.

— Мне хочется верить, что она не была такой плохой, какой пытаются показать ее окружающие.

— Я знаю, что она такой не было. И давай закроем эту тему. Нав-сег-да, — по слогам произнес я. Им действительно стоило быть осторожней, обсуждая со мной это.

Развернувшись, я пошел на выход, больше не в силах говорить о случившемся. В глубине души мне всё еще казалось, что Тео жива. Где-то совсем рядом. Вампиры не верят в смерть. И я не верил. Только не в ее смерть.

Дом встретил меня тишиной и прохладой. Здесь всё было по-прежнему. Как хорошо, что в нем никогда ничего не меняется, вне зависимости о того, что мир снаружи рушился на моих глазах и летел в пропасть.

Мне было слишком тяжело возвращаться наверх, в свои комнаты, но только там было спасение. Мне казалось, я ничего не почувствую, даже ее отсутствия. Но всё было пропитано ее запахом — сладкая мята и жасмин. Я был глупцом, оставляя вещи на своих местах. Ее ночная сорочка, почти прозрачная, брошенная на кресле в спальне. Косметика, совершенно бесполезная и лишняя, валяющаяся на столике у зеркала. Открытый шкаф, где ее одежда свалена в кучу, впрочем, как и всегда. Я даже не удосужился сменить простыни, всё еще сохранившие мимолетные ноты ее присутствия.

Упав на кровать и вдохнув ее аромат, мне померещилось, что она рядом. Скорее всего, в ванной, приводит себя в порядок, как обычно по утрам. Мне пришлось встать, чтобы разорвать это наваждение. Нужно было смириться, что там ее не было. Как и в этом дома, как и на этой земле. От этой мысли, я перестал дышать, застыв посреди комнаты, борющийся с диким желанием упасть на колени и взреветь как зверь, коим я и был внутри.

Мне следовало выбросить всё, что напоминало о девушке. Заставить свою жизнь вернуться в норму. Норма. Склеп, в который не пробивается ни луча дневного света — мой мир до появления Тео. Пора было возвращаться во тьму.

Я еще раз прошелся по своим воспоминаниям. Смог бы человек выжить после такого взрыва? Мне не хотелось отвечать на этот вопрос.

Чье-то присутствие. Чужой вампир был в доме. В другой бы ситуации я кинулся вниз, чтобы напасть на незваного гостя, но не сейчас. Мне было плевать.

— Так и знал, что застану тебя здесь, — в комнате возник Виллис и бесцеремонно уселся в кресло. — Видимо, ты уже слышал последние новости.

— Если решил меня чем-то удивил, то ошибся адресом, — нехотя бросил я, желая побыть в одиночестве.

— Мне жаль…

— Не нужно. Ее могло там и не быть.

— Эдриан, я сам отвез ее в город. Там девушку наверняка подобрали остальные охотники, — вампир говорил спокойно, словно боялся разозлить меня. Но злости не было. Только отчаяние. Я был погребен под ним и не находил выхода.

— Ты сделал что?

— Я встретил ее на дороге и подкинул до города. Я не знал, что так получится.

— Тебе не стоило этого делать, — произнес я, борясь с дыханием, которое вновь давало сбой.

— Ее бы поймали стражи, и всё закончилось точно также, если не хуже, — спорил Виллис.

— Я бы сумел спасти ее.

— Также как собирался уберечь и от ритуала Забвения? Нет, не сумел бы ни в первом, ни во втором случае. Поверь мне. Я знаю лучше тебя. Совет никогда бы не оставил ее в живых.

Наверное, он заметил мой отстраненный вид, поэтому решил продолжить разговор и без моего участия.

— Сменим тему. Ты слышал, что пропал Даргон. Набрал десяток стражей и исчез из здания Совета. Не верится, что охотники смогли убить его. Учитывая, что выжили практически все стражи. Совет что-то скрывает от нас.

Я мог бы всё ему рассказать, но не находил в себе сил на это. Мое тело было буквально парализовано. Мрачная статуя, лишенная всякой жизни. Взгляд, устремленный в одну точку, видел только прошлое. Я не хотел возвращаться в настоящее.

Виллис еще что-то говорил, пытаясь растолкать меня, но потом махнул рукой и ушел, плотно закрыв за собой дверь. Теперь всё действительно стало спокойно. Я провалился в пустоту.

Не знаю, сколько прошло времени. В комнате было всё также темно, ведь я не соизволил отдернуть шторы. Мне нравились тени вокруг, как суровые спутники, наблюдающие за мной и удерживающие от необдуманных поступков.

Нехотя я пошевелился. Бессмертное тело тут же отреагировала, готовое к дальнейшим приказам. Я ощущал себя роботом, двигающимся только потому, что так нужно.

Часы оказывали девять. Мне пришлось отдернуть шторы, чтобы узнать утро сейчас или уже вечер. Солнце медленно поднималось из-за горизонта. Такое блеклое, но достаточное, чтобы ослепить меня. Я ненавидел рассвет — ничто так не напоминало мне кто я есть на самом деле, как восход новой жизни, когда весь мир просыпался, а мне суждено было остаться всё тем же.

В углу белел листок бумаги. Я наклонился поднять его. В моих руках была тонкая тетрадь, полностью исписанная мелким почерком. Теона прикасалась к ней, держала в руках. Я чувствовал ее неповторимый аромат, завладевший каждой моею клеточкой.

Чтение целиком поглотило меня. Я цеплялся за эти ровные строчки, боясь упустить даже запятую. С каждым словом мир словно становился темнее. Всё встало на свои места. В тот роковой вечер Теона обвиняла меня именно в этом. Все мои ошибки были увековечены в этой тетради. Эти имена и даты были шрамами на моем сердце, которые вновь стали кровоточить. Она знала всё и поэтому ушла. Можно было догадаться, что такое чудовище как я будет гореть в аду. В полном одиночестве.

Не нужно было напрягать память, чтобы вспомнить, как злилась Тео. В ее глазах стояли слезы и… боль? Быть может, она верила в меня? Что если не всё в наших отношениях было игрой? Мне не составило труда обмануть себя этим.

Спустившись вниз, я предал огню эти проклятые листы бумаги. Они вспыхнули в камине алым пламенем, мгновенно превратившись в пепел. Мне нравилось верить, что во всем были виноваты только эти записи, а не я сам и не Теона. С каких пор я стал таким сентиментальным? С первой же секунды как увидел ее в спортивном зале школы. Ее тело двигалось в таком бешеном ритме, но каждое движение было отточенным, доведенным до совершенства. Именно тогда я оказался полностью в ее власти. Она уже тогда придумала весь этот план? Почему бы и нет. Но ее поведение, когда она узнала, что за ней следят вампиры. Что за глупые поступки. Невольно я улыбнулся, вспомнив ее неряшливый вид и вульгарное поведение. Моя Теона.

Она не была одной из охотников. О чем я только думал? Мне пришлось признаться — в тот момент я не думал. Перед глазами стояли лишь мои родители, чудом, выжившие в той кровавой бойне. Я просто поверил отцу и его теории, ровным счетом ничего сам не проверив. Кричал, оскорблял ее, а в итоге выставил за дверь. Самое ужасное, что мне хотелось увидеть боль, слабость на ее лице. Хотелось услышать ее мольбу о прощение. Она никогда ни о чем не просила. Слишком свободная, слишком самостоятельная. Как бы я не старался, мне не удавалось заполучить ее любовь силой. Тео была другой. В глубине души я всегда боялся, что она так и не полюбила меня, а притворялась, выжидая нужный момент, чтобы уйти. Двухсотлетний вампир боялся оказаться брошенным. Какая ирония. Проще было прогнать ее, чем услышать обвинения в свой адрес.

Мне не хватило мужества. Я слишком долго держался в стороне, предпочитая плыть по течению, надеясь, что все решится само собой, что никто не отнимет у меня то, что принадлежит только мне одному. Я ошибся. Мне стоило дорожить каждой минутой с Тео и цепляться за любую возможность остаться с нею навсегда, а не выжидать в стороне.

Я вернулся в свою комнату, закрывшись в уютном мирке, в котором Теона всё еще была рядом со мной. Мне было странно испытывать такой голод по чьему-то присутствию. Упав на кровать, я зарылся головой в ее подушку, жадно вдыхая родной терпкий аромат. Сон, скорее похожий на длительную кому, овладел мной, унося от реальности.

Следующие несколько дней были сущим кошмаром. Родители, наконец, вернулись в дом, но стало только тяжелее. Как только отец поправился достаточно, чтобы добраться до Совета, вампирский мир пошатнулся. Даргон, которого считали героем, погибшего отстаивая Договор, вмиг превратился в предателя, пытавшегося уничтожить и так хрупкий мир.

Всё стало ясно, когда охотники обнародовали пленку с освобождением пропавших младенцев. И хоть на ней были изображены сцены убийства вампиров, никто не поверил, сочтя это подделкой. Похищения списали на группу безумных сектантов, которые были всего лишь людьми, которых Даргон заставил заботиться о детях. Не стоит утаивать и о роли Совета в этой легенде.

И пусть человеческий мир вскоре счастливо забыл произошедшее, когда для моего это было только начало. Стражи, помогавшие высшему вампиру, были допрошены и под пытками сознались во всем. Совету было плевать, что Даргон не особо посвящал их в свои дела, но полученной информации было достаточно, чтобы обречь охрану на смерть, а образ героя свести до образа чудовища. Его имя было вычеркнуто из истории основания Договора, а там, где и осталось, было приравнено к запрещенным.

Чуть позже стало ясно, что именно малышка Агния навела вампира на убежище охотников и выдала Теону. Я старательно избегал ее, не в силах смотреть в глаза предателю. Другие бессмертные видели в ней образец преданности Договору, ведь моя Тео числилась в розыске, и девушка тут же сообщила, где видела девушку с охотником. Не ее вина, что первым на пути попался именно Даргон. Вот только мне не нужно было смотреть глубже, чтобы понять темноту ее истинных мотивов. Она устранила соперницу, но не получила ничего кроме моего презрения.

Нужно ли говорить, что для моего отца настал звездный час. Перевыборы в Совет могли состояться только через год, но уже и так было ясно, кто именно займет эту должность. Мне почему-то не особо хотелось праздновать это событие.

Я знаю, за что выступал отец и отчасти боялся его. Да, возможно он не требовал немедленного порабощения смертных, но не стоило надеяться, что мир останется прежним. Больше всего я боялся за охотников. Конечно, глупо, но меня не покидала надежда, что Тео всё еще была среди них. В любой момент ее могли поймать стражи, и я смог бы вернуть девушку себе. Но бесцельно пролетали дни, и ничего не происходило. Стражи обнаружили несколько группировок охотников на пути к городу, но ее среди них не было.

Эта ловля стала отдушиной для вампиров, способом позабыть о предательстве одного из старейшин. Мне не хотелось даже думать, что они делали с несчастными людьми, решившимися пойти против Совета. Но заголовки газет так и пестрели очередными трагедиями, унесшими немало человеческих жертв. Каждый раз я присутствовал при аресте, надеясь увидеть знакомое лицо, но уходил ни с чем, вновь закрываясь в своей комнате.

— Может, поговорим, — зло бросил я, входя в гостиную.

Отец медленно поднял голову, но на его лице не отразилась ровным счетам ничего.

— Как скажешь, — сухо ответил он, сворачивая газету и откладывая ее в сторону. — Так в чем дело?

— Ты знаешь.

— Не совсем.

— К черту, отец! Я хочу поговорить о Теоне и о твоей роли во всей этой истории. Так яснее?

— Не понимаю о чем ты. Она умерла потому что была охотником, и даже учитывая сей факт, я не имею к ее смерти никакого отношения. Предъяви счет Даргону, если конечно найдешь его.

— Прекрати. Ты знаешь, что она не была охотником. И хватит мне лгать, — прошипел я, с трудом сдерживаясь, чтобы не накинуться на него. — Очередная игра?

— Ее бабушка была охотницей, так что я сделал вполне логичный вывод, что и она тоже, — усмехнулся вампир, не мигая, смотря на меня.

— Ты знал, что она невиновна. Но всё равно рассказал мне, хотя мог выбрать любой другой момент, когда я не был бы на таком взводе. Ты ведь хотел, чтобы я прогнал ее. Зачем?

— Потому что эта была единственная возможность вычислить предателя, — спокойно признался он. — Она входила в его планы, а значит, он бы ее не упустил. Я приказал следить за высшими вампирами в Совете. И как удачно. Я не прогадал. Даргон отправился за ней спустя считанные часы. Я спас весь мир от развала.

— Ты убил ее! — вскричал я, кинувшись к нему и вздернув с кресла, отбросил к стене.

— Тише, сын, — примирительно поднял руки вампир. — Это было для общего блага. Всего лишь одна жертва и мир вернулся к своим началам. Правда, я не думал, что охотники убьют Даргона. Мне действительно хотелось бы взять его на себя, но раз так уж сложилось…

Договорить он не успел. Мне пришлось схватить его за горло и вновь впечатать в стену, чтобы прекратить эти откровения. Я просто не верил, что отец был настолько жесток.

— В чем она была виновата? Ты же знал, что я к ней чувствую. И всё равно решился на это? — голос дрожал, а рука всё сильнее сжимались вокруг его шеи.

— У вас бы ничего не вышло, — хрипло проговорил он, терпеливо вынося приступ моего гнева. — Что случилось, когда она узнала о твоем прошлом? Ну же, Эдриан, расскажи мне всё.

Я отпустил отца, повернувшись к нему спиной. Мне не хотелось признавать его правоту.

— Ты и сам знаешь. Но она бы поняла. Я смог бы всё ей объяснить. Прошлое должно оставаться в прошлом. Я изменился для нее.

— Не смеши меня, — ответил вампир, подходя ближе. — Она никогда бы не простила тебе эти смерти. Им всё равно как давно это было, и что ты мог измениться. Ты никогда не смоешь кровь со своих рук. Ты убийца. Прими это с гордостью, а не как жалкий щенок. Мы удержали мир от войны, и всё благодаря ей. Как странно — она начала эту войну, она же ее и закончила.

— Ты ничего не расскажешь ее родителям, — мрачно проговорил я, повернувшись к нему и посмотрев прямо в глаза. — Ее имя никогда не будет опорочено. Иначе, тебе придется дело со мной, и я покажу тебе какой из меня убийца.

Отец долго молчал, а потом лишь кивнув, вышел из комнаты. Я остался один.

Родители Теоны навещали отца и мать, но я не нашел в себе сил, чтобы остаться с ними в одной комнате. Им сообщили, что их дочь погибла. Стражи пытались освободить ее от рук охотников, но операция провалилась, погребя девушку и похитителей под тоннами кирпича и бетонных плит. Никто не сказал им правды. Отец был милостив, подумав, что так будет лучше, чем раскрывать то, что уже нельзя было доказать. А может, подействовали мои угрозы, но что, вернее — страх бросить тень на репутацию нашей семьи.

Отец Теоны остался в Совете, и в нем я увидел достойного противника своему родителю, готового отстаивать права людей. Сразу стало понятно, что это будет битва характеров, и я бы не стал сбрасывать человека со счетов. Было больно, что мир продолжал идти вперед даже без моей спутницы.

— Ты не веришь в ее смерть, — скорее подтвердила свои догадки, чем спросила мама, садясь на диван рядом со мной.

— Верю, — соврал я, увиливая от ее взгляда. Бессмысленно, она и так знала мою ложь.

— Не слушай отца. Я знаю, что она была совсем не такой, как он пытается представить. Мы часто проводили время вместе, и в ней не было фальши. Когда ты пострадал, Тео день и ночь провела у твоей кровати. Это не было притворство.

Я вспомнил тот миг, когда, очнувшись, увидел ее у своей кровати. Эти заплаканные глаза и немного грустная улыбка стоили целого мира. Ее слова были навсегда высечены в моем сердце. Я отдал бы многое, чтобы прожить эти минуты вновь.

— Она могла уцелеть. Ни один из стражей не сказал, что видел ее там.

— Милый, я знаю как тебе больно. Кровные узы сможет разбить только время. Поверь, я тоже по ней скучаю, но сидеть взаперти это не выход.

Да, в этом она была права. Я просто не мог больше жить воспоминаниями. Постель уже начала терять ее аромат, как и вся комната, хоть я и не открывал окна. Она ускользала от меня, и мне хотелось пуститься за нею, пусть это будет и край света.

— Помочь тебе разобрать ее вещи? — спросила после паузы мама.

— Нет, — резко бросил я, словно очнувшись ото сна. — Я всё сделаю сам.

Сама мысль, что кто-то прикоснется к ее вещам, вызывала у меня отвращение. Никто не имел права вторгаться в наш мир.

— Хорошо. И я… я хотела тебе передать вот это, — в мои руки лег тонкий белый конверт. — Сначала хотела выкинуть, но не смогла, потому что для тебя это очень важно. Если что, ты знаешь, где меня найти.

— Мам, — тихо спросил я, заставив ее обернуться. — Ведь это моя вина? Ее смерть. Я подвел ее к черте и столкнул в пропасть?

— Она уже ходила по краю и просто не смогла удержаться, — ответила она. — Такое бывает. Ей не было места ни среди нас, ни среди охотников. Теона выбрала свой собственный путь и оставалась предана ему до конца. Я знаю, что она любила тебя.

Я повертел конверт в руках, но он был девственно чист. Внутри лежала фотография, сделанная в день выпускного. Я и Тео спускались по лестнице, крепко держась за руки и улыбаясь друг другу.

Воспоминания были подобны острым шипам, вонзившимся под кожу. Чего я ждал? Забвения? Можно было стереть метки с моей руки, выбросить все вещи, на которых сохранился ее запах, но ничего бы не изменилось. Нужно было что-то большее, чтобы убить ее образ в моем сердце.

Следующей ночью после трагедии я вернулся на пустырь, изучая каждый миллиметр пепелища, но так и не найдя ее следов. Только груды песка и пыли, присыпавшие котлован.

Я принес цветы. Невозможно было поверить, что где-то там покоиться моя спутница, но белые орхидеи украсили эту могилу, выделяясь даже сквозь вуаль ночи. Красивое, но слишком зловещее зрелище. Стоя там я задавался вопросом: кем она была в последние минуты? Охотницей, какой ее считал мой отец? Верной спутницей, что хотел видеть в ней я? Или просто беспокойным подростком, каким ее знали родители? Но еще один вопрос не давал мне покоя: простила ли она меня за содеянное, или в ее сердце цвела лишь ненависть ко мне?

В моих мыслях она любила меня. Иногда я даже представлял нашу встречу. То, что я сказал бы ей, за что попросил бы прощение, каким бы был ее ответ. Там она всегда меня прощала. Только я сам мог знать, как долго сожалел о своем прошлом. Эти смерти преследовали меня, не давая ни минуты покоя. Алисия Майклс. Ангел, отдавший свою душу, чтобы подарить мне право на жизнь. Тео была на нее похожа, правда виделась мне ярче, свободней. Думал ли я, что смогу исправить ошибки прошлого, заслужив ее любовь? Я верил, что могу начать жизнь заново, забыв, что она давно погрязла в костях.

Больше всего я ненавидел себя за Оливию и то десятилетие, что провел в плену своей демонической сущности. Аромат крови и темного порока казались спасением от вечной пустоты внутри сердца. Всё было бы иначе, если Теона нашла меня раньше. Даже самый пропащий грешник надеется на спасение. И у меня оно было пусть и не долго. Я жил в аду, и эта шутка судьбы спустила меня еще ниже в его самое сердце.

Мне нечего было ждать. Как безумный я стал метаться по комнате, убирая ее вещи со своего пути. Пора было действовать. Двести лет моя жизнь не двигалась с места, но теперь я страстно желал выбраться из этого замкнутого круга. Только мне было это под силу.

Чтобы не случилось с этим миром завтра, я не хотел этого знать. Слишком долго Договор контролировал мое существование. Я был благодарен охотникам. Всё это позволило мне увидеть сквозь сумрак. Там, за пеленой ночи существовала жизнь, о которой я раньше и не догадывался. Теона показала мне ее, а потом забрала с собой.

Ее слова звучали в моей голове, пока я совсем не лишился рассудка. Я всегда буду только рядом с тобой. Можно? Это мне следовало задать этот вопрос. Слишком поздно я понял, что ее нужно держать крепче, не отпуская от себя ни на шаг. Мне придется всё исправить.

Через час комната была пуста. Больше ничто не напоминало мне о Теоне. Мгновенно моя жизнь вернулась к мрачному пустому склепу. Удивительно, что ее безделушки вдыхали жизнь в эти стены, так же, как и она вдыхала жизнь в меня.

Мать заходила лишь на минуту, чтобы убедиться в порядке ли я. И мне кажется, ее обрадовало то, что она увидела. Вот только вещи обычно не такие, какими кажутся на первый взгляд. Я не собирался возвращаться во тьму.

Гитара послушно звучала в полумраке комнаты. Это меня успокаивало и настраивало на нужный лад. Мысли становились ясными, и я мог видеть будущее.

Сами собой звуки сложились в готическую балладу HIM. Песня Gone with the Sin вполне точно отражала то, что бушевало в моей душе. Всё в этой мелодии напоминало мне мою Тео.

Ее шепот у моего уха, нежные прикосновение на моей коже. Сердце забилось чаще, когда я представил ее тело в своих объятиях. Нежная улыбка, приводящая меня на грань. Без этого невозможно было жить, а существование меня больше устраивало.

I love your skin oh so white,

I love your touch cold as ice

And I love every single tear you cry,

I just love the way you're losing your life…

Песня резко оборвалась на припеве. Что бы они ни говорили, но она никогда не была грешницей. Она просто ушла.

Вампирское сердце требовало мести каждому, кто причинил моей спутнице боль. Смотреть, как они корчатся в предсмертных муках, моля о пощаде. Вот только самую непереносимую боль принес ей именно я. Моя ложь стала для нее последней каплей. А это станет моим последним днем.

Чистый листок бумаги вскоре украсили черные узоры — слова, соединявшиеся в предложения. Я не мог уйти ничего не сказав матери. Она имела право знать то, что заставило меня бросить всё. Тем более только она одна могла убедить отца больше не искать меня.

Не помню, что значили эти строчки. Рука двигалась сама собой, а мной руководил кто-то совсем другой. Помню, что не обещал вернуться, как и… Тео.

Никаких вещей — там они мне не были нужны. Никаких долгих прощаний — от них только сложнее. Никакого сожаления — для этого было слишком поздно.

Я запечатал конверт и оставил его в комнате матери — запретной зоне для отца. Мне осталось лишь дождаться темноты, чтобы покинуть это место навсегда.