Глава 10 ДЕНЬ СВОБОДНОГО ТРУДА

Невозможно исказить искаженное

Свой художественный труд я закончил в срок.

Двум маленьким братьям, что меня посещали каждый день, моя работа понравилась.

На всех плакатах я изобразил войну.

К примеру — танк с подбитой гусеницей на фоне багровых отблесков пожарищ. Вдали узнаваемо просматривался силуэт статуи Свободы.

У боевого самолета горело крыло, а из кроваво-красной мглы проступало нагромождение небоскребов, которые характерны для городов США.

Для каждой единицы техники я выбрал свой антураж, где можно было опознать главную страну капиталистического мира. Само собой, я с вдохновением изобразил на одной из картин полуразрушенный купол Капитолия.

На всех плакатах крупно протрафаретил слова крылатой фразы: «Кто с мечом к нам придет от меча и погибнет».

Работу принимал сам командир полка Зверев в сопровождении штабных офицеров.

— Это полный…! — Зверев восторженно изрыгнул долгий мат, который был много выше по этажности небоскребов, изображенных на одном из плакатов.

Офицерский состав незамедлительно разразился восторженными возгласами, которые я здесь воспроизвести не могу.

— Ты круче, как его там? Этого самого… о, вспомнил — Левитанк! — так Зверев проявил свои познания в живописи и мощно хлопнул меня ладонью по плечу.

— Левитан, — не преминул поправить я, не стерпев искажения фамилии мастера русского пейзажа.

— Да какая разница, — махнул рукой Зверев. — Молодец! Мы это все командиру дивизии покажем. Это гениально! А тебе я даю отпуск в Питер. Завтра же на целый выходной субботний да еще праздничный день.

— Товарищ командир. До присяги не положено в отпуска, — подал голос кто-то из офицеров.

— Я решаю, что положено, а что нет, — жестко заявил Зверев. — Хейфец! Выпишешь бойцу Назарову документы на отпуск.

— Так точно, — охотно ответил Хейфец и показал мне при этом большой палец. — Товарищ полковник, у нас еще есть подобный фронт работ — стрельбище. Может, мы и дальше на нем задействуем бойца Назарова? Красок у нас много.

— Пока не надо, — решительно мотнул головой Зверев. — Пусть боец Назаров продолжит свою военную подготовку и повышение воинского мастерства. Из него получится, я уверен, выдающийся боец. Точность нанесения краски в живописи сравнима с точностью попадания пули в цель. Пусть боец Назаров станет великим боевым мастером, а после учебки мы его оставим здесь в полку. Вот тогда он и проявит свой талант по полной, как в живописи, так и в обучении молодых бойцов. Я правильно говорю, товарищи офицеры?

— Так точно! Так точно! — охотно закивали все.

* * *

На следующее утро после завтрака подполковник Хейфец в штабе полка лично выдал мне отпускное удостоверение и один рубль деньгами.

— На обед в Питере, — пояснил он. — Это аванс. Ну, хорошего тебе отдыха, гений живописи.

Это был аванс от положенной курсанту ежемесячной армейской зарплаты размером в три рубля. Месяца службы еще не прошло. Никто из нас зарплату не получал, а мне вот Хейфец выдал целый рубль. На этот рубль можно было купить пяток пирожков с мясом и стакан чая.

Я расписался в ведомости о получении денег, покинул штаб и, будучи в парадной форме, прошел через контрольно-пропускной пункт части.

Автобусная остановка была тут же рядом. Она же — конечная. Автобус отсюда ходил до платформы Песочная. Там можно было сесть на пригородную электричку и уехать в Питер на Финляндский вокзал.

Автобус подрулил минут через десять.

Пассажиров было не много.

Ехал я бесплатно. Бойцам срочникам положены такие привилегии.

В своем мире я катался по этой дороге не раз, но в этом ехал впервые и с интересом смотрел по сторонам. Постепенно пришел к выводу, что пейзаж за окнами мало отличался от моего мира. Разве, что здесь отсутствовали коммерческие рекламные щиты на обочине. Вместо них изредка встречались плакаты с лозунгами коммунистического толка типа «Народ и Партия едины!».

Поначалу дорога шла среди леса, затем слева показались многоэтажные дома Сертолово-1.

Пересекли Выборгское шоссе.

Снова лес и застройка по сторонам невысокими домами.

Платформа Песочная. Бетонная эстакада вдоль железнодорожного полотна со станционным павильоном. Лес. Небольшие домики среди деревьев.

Вышел из автобуса.

В павильоне ознакомился с расписанием электрички. Мне предстояло ждать её недолго.

Электричка подошла через четверть часа.

Людей в вагоне было раз, два и обчелся. Я сел возле окна, и мимо меня поплыл пейзаж Питерских пригородов.

Справа лес, слева небольшие дома.

В вагоне звучало радио. Через динамики бодро изливались советские песни, призывающие к беззаветному служению делу коммунизма и обещающие светлое будущее. Между песнями кратко звучали новостные сводки об очередных достижениях на фронте строительства коммунистического общества.

После станции Левашово застройка домами потянулась по обе стороны дороги, а вскоре уже явно проступили признаки большого города в виде длинных бетонных заборов, крупных цехов, складских корпусов и неизвестных для меня заводов.

Я смотрел по сторонам и одновременно узнавал и не узнавал, казалось бы, знакомые мне пейзажи. Медленной волной нахлынули ощущения присутствия в каком-то странном сне. Бывало ранее, что в своих сновидениях я путешествовал по знакомым мне местам, но на эти места наслаивались какие-то иные картины из другого, незнакомого мне места и времени. Я блуждал в них, как в дебрях лабиринта, пытаясь выбраться из их сетей, но запутывался все более и более, пока мне не удавалось проснуться.

Так и сейчас меня настигло ощущение присутствия в таком же сне.

Я даже встряхнул головой в надежде, что вот сейчас проснусь, и вся эта картина мира иллюзий схлынет и растает, как утренний туман, но тщетно. Призрачный ансамбль миров продолжал монотонно проплывать за окнами электрички, и мой взор отрешенно блуждал по нему.

После Парголово вид за окном окончательно обрел черты большого города. Электричка проехала по виадуку над широким шоссе, сбавила скорость и медленно покатилась среди пейзажа с высокими домами, снующими по улицам автомобилями и людьми, спешащими по своим делам.

Казалось бы, город, как город и люди, как люди. Но было в этом городе нечто колдовское что ли. Да, я не раз бывал в нем в своем мире и уезжал из него. Но здесь и сейчас он как бы существовал одновременно во многих мирах, притягивал меня своей чарующей магией, обволакивал и, казалось, дарил мне еще один шанс остаться в нем. На этот раз навсегда.

— Останься тут, останься тут, — звучало в стуке колес.

«Может, и останусь, — произнес я мысленно. — Время покажет. А пока…».

А пока вот он Финляндский вокзал.

При выходе с электрички меня встретило грандиозное монументальное панно с барельефным изображением вождя мирового пролетариата.

На перроне было многолюдно.

В поисках входа на станцию метро, повертел головой по сторонам. Мне не терпелось как можно скорее попасть в центр Питера и погулять по Невскому.

Нашел вход, спустился по эскалатору. Само собой, что проезд для меня в метро также был бесплатный.

Красота! Можно целый день кататься по городу, разве что не в такси.

Уже вскоре я был в сердце города на Невском. Выйдя со станции на главный проспект города, прямиком попал в эпицентр грандиозного массового мероприятия. Вся улица вдоль и поперек была запружена многотысячной толпой, двигающейся сплошным потоком в одном направлении и в едином порыве в сторону шпиля Адмиралтейства. Над толпой во множестве развивались красные флаги и транспаранты. Вдохновлял все это шествие бодрый марш, бравурно и мощно исполняемый духовым оркестром.

Людская река властно подхватила меня и повлекла за собой.

Впрочем, я и не сопротивлялся. Мне было все равно, куда устремить свой шаг, но все же из любопытства я решил уточнить, что это за шествие.

— Что за демонстрация? — спросил я пожилого человека в сером плаще и широкой кепке.

Тот глянул на меня, как на инопланетянина.

— Странный вопрос, товарищ солдат! — возмутился он. — Разве вы не знаете, что сегодня всенародный светлый летний праздник, который называется «День свободного труда».

— Свободного труда? — переспросил я, и вспомнил, как еще совсем недавно замполит Ломодуров рассказывал нам об этом празднике, который был учрежден самим товарищем Жуковым. Этот праздник символизировал собой свободный труд без какого-либо принуждения или же материального интереса. Этот труд должен был нести в себе творческое начало, которое обязан в себе взращивать каждый советский человек.

— Конечно! — бодро воскликнул я. — Мне известен этот праздник! Кто же не знает этот праздник! Этот праздник знает весь мир!

— Конечно, его знает весь мир! — подтвердил человек в кепке. — Потому мне и показался странным ваш вопрос, товарищ солдат.

— Вы, наверное, не так поняли, — решил оправдаться я. — Мне хотелось узнать, куда идет эта демонстрация.

— Всем известно, что из года в год она направляется к площади перед Зимним дворцом! Вы, наверное, с Луны свалились! — удивленно воскликнул человек в кепке.

— Ой, что это?! — воскликнул я, указав пальцем ему за спину. Тот отвернулся, чтобы посмотреть, а я воспользовался моментом, чтобы скрыться в толпе.

Колонна тем временем притормозила, заворачивая направо к Дворцовой площади. В пространстве между зданием Адмиралтейства и Зимним дворцом блеснула водная гладь Невы. При виде открывшейся картины, я невольно замедлил шаг, да так, что меня своим напором чуть толпа не опрокинула. Но если честно, было от чего не только притормозить, но и остолбенеть. Передо мной открылось невероятное зрелище! Прямо посередь реки, напротив Стрелки Васильевского острова взметнулся к небу чудовищно огромный монумент высотою метров за двести — не меньше. Это была статуя Ленина во весь свой гигантский рост. Вождь мирового пролетариата решительно простер свою правую руку на Зимний дворец.

Потрясенный увиденным, я выбрался из толпы. Тут же устремился к реке, чтобы лучше рассмотреть этот грандиозный памятник и вскоре застыл у парапета набережной. Отсюда можно было разглядывать этот колосс в подробных деталях.

Статуя стояла на массивном постаменте. Его стороны заполнялись барельефными изображениями фигур рабочих, революционных матросов и солдат со знаменами, плакатами и штыками наперевес. Все они устремлялись в едином порыве по направлению ленинской руки.

Я смотрел на монумент и пытался понять, из чего он выполнен. Сама статуя, цвета красного гранита, равно как и барельефный постамент не имели на своей поверхности каких-либо стыков и смотрелись как единый каменный монолит. Работа впечатляла своим качеством и композиционным решением. Игра воды в Неве и плывущие над статуей облака создавали впечатление, что она движется. Мне даже в какой-то момент показалось, что подобно «Каменному гостю» Пушкина, эта статуя прямо сейчас шагнет с постамента, и от этого шага Нева выйдет из берегов.

— Потрясающе! — невольно вырвалось у меня, и я представил, как этот монумент выглядит ночью, освещенный мощными прожекторами. То, что он освещался в темное время суток, у меня не было никаких сомнений.

В небе послышался нарастающий рев моторов, и над памятником пронеслись три истребителя «СК-37». Они разошлись веером в стороны, затем почти вертикально ушли в небо и закрутили фигуры высшего пилотажа.

Вот «кобра», за которой последовал «колокол». Крутое пикирование и «чакра» с выходом в «горизонтальный нож».

Позади меня толпа на площади разразилась восторженными возгласами, а самолеты продолжали своё виртуозное воздушное представление.

Это было завораживающее и гипнотическое действо. Самолеты кружились над памятником, и мне казалось, что он своей гигантской рукой дирижирует их полетом.

Я бы еще долго разглядывал это грандиозное великолепие, если бы меня не отвлек милиционер.

— Молодой человек! — строго окликнул он меня. — Проходите на митинг! Организованно проходите на площадь. Сейчас там все будут слушать речь первого секретаря обкома партии Ленинградской области товарища Романцева. Проходите!

Я не мог не послушаться и вскоре влился в толпу. А она уже плотно заполнила все пространство перед Зимним дворцом. Напротив его кованых ворот высилась трибуна, обтянутая красным кумачом. На трибуну поднимались какие-то люди в серых костюмах и шляпах. Один из них взмахнул рукой.

— Уррраааа!!! — взорвалась вся толпа на площади.

— Это товарищ Романцев? — спросил я у девушки с комсомольским значком на белой блузке.

— Да! Да! — радостно ответила она. — Урррааа!

Ликующие возгласы еще некоторое время гуляли над площадью и постепенно затихли.

— Товарищи! — зычно начал свою речь товарищ Романцев. — Поздравляю вас с пятидесятой годовщиной великого советского праздника «День свободного труда»!

Толпа вновь проявила бурю восторга. Романцев поднял руку. Народ затих, после чего товарищ Романцев продолжил речь:

— Товарищи! Под знаменем Ленинизма-Сталинизма вперед к победе коммунизма! Да здравствует Коммунистическая партия СССР — неиссякаемый источник наших великих побед! Коммунизм не за горами! Его солнце уже встает над горизонтом истории!

Товарищ Романцев говорил вдохновенно. Своей пламенной речью он убеждал народ в том, что благодаря свободному созидательному труду советские люди год от года живут все лучше и лучше и день за днем приближаются к коммунизму. При этом он не раз благодарил лично товарища Жукова за проявление отеческой заботы к каждому советскому человеку. Речь товарища Романцева то и дело прерывалась бурными аплодисментами и закончилась в конце длительной овацией.

Вслед за товарищем Романцевым ярко выступали представители рабочего класса, крестьянства и людей умственного труда, как их назвали здесь. Все они также горячо благодарили товарища Жукова за проявление отеческой заботы и мудрое руководство советским народом на пути к коммунистическому обществу.

Последней выступила маленькая девочка лет семи. Она прочла стишок про Ленина и великую Коммунистическую партию:

— Мы за Лениным идем, строим коммунизм мы вместе…

Дальше я не запомнил.

На этом митинг завершился, и были объявлены массовые гуляния.

Вновь бравурно зазвучал духовой оркестр, но уже вскоре бодрый марш сменился мелодией вальса, и сотни, а затем и тысячи людей закружились в классическом танце.

— Потанцуем, боец! Белый танец! — раздался звонкий возглас за спиной.

Оглядываясь.

Та самая девушка в белой блузке с комсомольским значком на груди глядит на меня смело и озорно из-под темной челки. Она симпатичная, и я ничего не имею против.

— Потанцуем! — охотно соглашаюсь.

Наши ладони соприкасаются.

Никогда раньше не танцевал вальс, но тут меня понесло! Незримая волна подхватила и закружила в потоке музыки. Я, словно, растворялся в этой волне, ощущая бесконечное духовное единение с тысячами и тысячами людей этого города. Их радость и счастье наполняли собой пространство площади и растекались по Невскому проспекту и набережной Невы.

— Тебя как звать, солдат? — вот так без комплексов запросто спросила она меня.

— Валера.

— А меня Жанна. Я штатная корреспондентка телеканала «Комсомольская правда». Здесь в командировке на съемках вместе со своими ассистентками. А ты в отпуске?

— Да.

— Давно служишь?

— Меньше месяца.

— Всего-то? А впечатление, что ты матерый воин. Рука у тебя крепкая. За что увольнительную заслужил?

— За служение музе творчества.

— Это как? — её и без того большие глаза с интересом распахнулись синими озерами.

Я рассказал, как было дело.

— Да ты творческая личность! — восторженно восклицает она. — Я тоже. Ты на один день здесь?

— Да.

— И я на один. Вот подготовим свой репортаж и обратно вечерним поездом в Москву.

— А мне вечером в часть.

Некоторое время вальсируем молча.

— А ты хорошо танцуешь! — улыбнулась она.

— Первый раз танцую вальс.

— Скромничаешь. Но скромность не всегда украшает мужчину.

— Настоящий мужчина в украшениях не нуждается, — ухмыляюсь я. — Разве, что в красивой женщине рядом.

— О, да ты просто поэт! Красиво сказал! Я запомню. А вот и мои ассистентки.

К нам танцующей походкой приближаются блондинка и шатенка. Как и Жанна обе в белых блузках при комсомольских значках.

У блондинки видеокамера на плече. У шатенки в руке микрофон.

Музыка стихает. Наш танец заканчивается.

— Ты время даром не теряешь, — улыбается блондинка.

— Праздник же! — смеется Жанна. — Знакомьтесь. Это Валера. А это Света и Тома.

— Очень приятно, — кивают девушки.

— И мне, — отвечаю я.

— Ну вот, — обращается Жанна ко мне. — Нам пора. Многое надо еще успеть заснять, а то солнце упустим.

— Да, — встревает шатенка Тома. — Сейчас у Адмиралтейства сам товарищ Романцев будет давать пресс-конференцию. Надо успеть.

— Да ты что! — восклицает Жанна. — Бежим! Пока, солдат, пока! Спасибо за танец!

Она быстро уходит вместе со своими спутницами и вскоре исчезает в суете праздника.

Как мимолетное виденье…

Вновь заиграла музыка. На этот раз ритмичная. Народ весело заплясал под слова задорной песни.

Ай-люли, ай люли! Это новый танец

Ай-люли, ай люли! Он не иностранец…

Я только хмыкнул. Выходило так, что эта знакомая мне мелодия Людмилы Лядовой существовала в двух мирах.

Люди танцуя, бодро подпевали и подскакивали.

Ай-люли, ай люли! Легче всех заботы…

— Пойдем на Марсово поле! — послышался вдалеке чей-то ликующий призыв. — Там будет концерт Ленинградских исполнителей песни!

— Нет! Лучше на Мойку! Там будет конкурс рисунка на асфальте! — раздался восторженный женский возглас.

Вокруг меня возникло направленное людское движение. Оно подхватило меня, и я не заметил, как очутился вновь на Невском проспекте. Автомобильные потоки на время праздника перекрыли, и люди свободно гуляли по проезжей части. Лица их светились искренней радостью и полной уверенностью в завтрашнем дне.

В небо то и дело гроздьями и поодиночке поднимались разноцветные воздушные шары.

Так я дошел до Казанского собора. Здесь на площади перед ним была устроена выставка советской сельскохозяйственной техники с десятками тракторов и комбайнов, а далее вдоль проспекта возле Гостиного двора выстроились торговые палатки с сувенирами в виде матрешек, разноцветных деревянных петушков и прочей национальной атрибутикой.

В саду Аничкова дворца раскинулся эдакий цирк под открытым небом. Здесь демонстрировали свое мастерство жонглеры, акробаты и конные наездники. Детей веселил рыжий клоун.

Иногда я сворачивал на боковые улицы, где так же было многолюдно. На одной из них я заметил, как милиция заботливо так загружает в автофургон пьяного гражданина. Перебрал чуток. С кем не бывает. Праздник же.

Перекусил сырными бутербродами с чаем у одной из торговых палаток и направился далее по волнам праздника.

Время бежало на этих волнах, и я не заметил, как приблизился вечер. Неожиданно со стороны Финского залива рванул не по-летнему холодный шквалистый ветер, и, вскоре, седые набухшие дождем тучи наползли на небо.

Я поспешил куда-нибудь под крышу.

А вот и первые капли дождя застучали по асфальту. Но я успеваю нырнуть в дверь магазина под названием «Советская книга».

Магазин небольшой. Возле прилавка, спасаясь от непогоды, топчется с десяток людей. За прилавком на фоне стеллажей книг, сидя на стуле, скучает пожилая продавщица. В крупных круглых очках она похожа на седую сову.

Я подошел к прилавку и с интересом окинул взглядом полки. Какие книги продают здесь? После недолгого изучения ассортимента, пришел к выводу, что запас художественной литературы здесь очень скуден. Преобладает в основном идейно-политическая и учебная тематика. И это хорошо.

Дело в том, что с тех пор, как я обосновался этом мире, мне всегда хотелось узнать главное — как развивался здесь СССР, и что послужило причиной не просто сохранения его единства, но и обретения могущества во всех сферах своего влияния на мировой арене. Основным информационным источником здесь для меня стал экран телевизора. Но уже вскоре его новостные сводки со всеми этими вестями с полей и фабрик стали мне не интересны. Они были строго дозированы, однообразны и потому не давали полной картины дня.

На политзанятиях главенство отдавалось идеологической составляющей, направляемой на подготовку воина в русле духовно-патриотического воспитания.

Меня же интересовали факты исторического плана.

Иногда я пытался выудить их при случае в разговорах, но получал зачастую недоуменный взгляд или вопрос:

— Ты что в школе не учился?

После чего я замыкался в себе, успокаиваясь тем, что, в конце концов, рано или поздно и так все узнаю. И вот, наконец, похоже, такой момент настал.

— Простите. Меня интересует история СССР, — потревожил я покой продавщицы. — Что вы можете порекомендовать мне?

Продавщица, окинув меня недовольным взглядом, лениво поднялась с места, и направилась к стеллажу с книгами. Не глядя, вытащила с полки одну из них, и молча положила передо мной на прилавок. Книга была большая, толстая и в красочном переплете. Она так и называлась «История СССР».

Всем своим существом я ощутил, что за обложкой этой книги, как за потайной дверцей, кроются многие ответы на все мои вопросы и потому жадно схватил её.

И не ошибся.

Просмотр страниц книги, начиная с периода революции в России и заканчивая серединой прошлого века, не выявил каких-либо особых различий в историческом развитии миров. Но вскоре далее я наткнулся на следующую информацию:

Иосиф Виссарионович Сталин скончался 5 марта 1953 года. На следующий день состоялось совместное заседание ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР, где было утверждено новое распределение полномочий между высшими руководителями страны. Совет Министров возглавил Г.М.Маленков. Его первыми заместителями были назначены Л.П.Берия, возглавивший МВД СССР, Н.А.Булганин, ставший руководителем единого Министерства Обороны, а также В.М.Молотов и Л.М.Каганович. Председателем Президиума Верховного Совета СССР был избран К.Е. Ворошилов. Н.С.Хрущев возглавил Секретариат ЦК КПСС.

26 июня 1953 года Лаврентием Берия была предпринята попытка осуществления государственного переворота. По его приказу в Москву вводятся части Дивизии Имени Дзержинского. Ранним утром того же дня Л.А.Маленков, В.М.Молотов, Л.М.Каганович, К.Е.Ворошилов, Н.А.Булганин и Н.С.Хрущев арестованы.

Лаврентий Берия объявляет о создании Государственного комитета чрезвычайного положения (ГКЧП), ложно обвинив в попытке развала СССР лично Н.С.Хрущева.

Руководство генерального штаба вооруженных сил СССР не поддерживает ГКЧП. Вечером 26 июня по приказу маршала Советского Союза, главкома сухопутных войск Г.К. Жукова в Москву вводятся части Кантемировской и Таманской дивизий. В Москве проходят вооруженные столкновения. В ночь с 26 на 27 июня командование Дивизии Имени Дзержинского объявляет о прекращении боевых действий в одностороннем порядке.

Лврентий Берия арестован, предан суду и расстрелян.

После ликвидации путча Георгий Константинович Жуков 28 июня 1953 года на совместном заседании ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР наделяется полномочиями верховного главнокомандующего вооруженными силами СССР и Генерального секретаря ЦК КПСС…

Я в задумчивости потер ладонью лоб. Выходит, что Роман не фантазировал тогда в сумасшедшем доме при разговоре со мной, и Георгий Жуков на самом деле возглавил государство после Сталина. Не Хрущев.

Получалось, что точка расхождения миров случилась в 1953 году.

И что же было дальше?

Я жадно продолжил чтение, перелистывая страницы и выхватывая глазами основную хронологию событий этого мира.

Следуя курсу И.В.Сталина, ХХII съезд КПСС принимает программу неуклонного повышения благосостояния советского народа.

Блок НАТО наращивает свою экспансию, создавая военные базы на территории стран Европы и Азии. СССР в ответ создает мощный ядерный щит на своих границах и территории стран социалистического лагеря, формируя оптимальную по экономическим вложениям систему обороны…

1956 год. СССР запускает первый искусственный спутник Земли.

1958 год. СССР запускает первый космический корабль с человеком на борту Владимиром Комаровым.

— Вон оно как! — невольно вырвалось у меня. — Запустили раньше на три года. Выходит, что тут Комаров первый в космосе? А где же Гагарин?

18 мая 1959 года. Неудачный запуск американского космического корабля с человеком на борту. Космонавт погиб…

1960 год. США продолжает наращивать военную мощь, затрачивая огромные средства на создание новых видов вооружений, развитие военных баз и поддержание марионеточных режимов стран Азии и Латинской Америки.

СССР проводит политику оптимального развития своего военного потенциала, уделяя основное внимание повышению уровня жизни советского народа и тем самым показывая странам всего мира преимущества социалистической системы по сравнению с капитализмом. В противоположность тому в странах капиталистического мира, где подавляющая масса материальных средств направляется на гонку вооружений, уровень жизни основной массы населения снижается…

1963 год. Народная социалистическая революция в Афганистане. Заключение договора о дружбе и сотрудничестве с СССР и Социалистической республикой Афганистан.

Я удивленно хмыкнул. Выходило так, что Афган не создал проблем для СССР здесь.

1966 год. Полет советского космического корабля «Мир -3» на Луну с экипажем из трех человек на борту. Первым человеком, ступившим на поверхность Луны, был советский космонавт Юрий Гагарин.

— Так вон он где Гагарин, — я довольно кивнул. — Во всех мирах первый! А, может, он здесь жив и по сей день?

— Молодой человек! Молодой человек! — донесся до меня строгий голос. — Магазин закрывается. Конец рабочего дня. И здесь вам не библиотека с читальным залом. Вы или берите товар, или возвращайте.

Я вскинул голову. Кроме меня и продавщицы в магазине уже никого не было.

— Сколько стоит? — спросил я.

— Там написано на обложке восемьдесят копеек.

— Черт, — я досадливо почесал затылок. — После сырных бутербродов и чая у меня оставался полтинник.

— Может, сбавите цену. У меня только пятьдесят копеек.

— Цены не я устанавливаю. Цену устанавливает Центральный дом печати. Так бы сразу и сказали, что денег нет, — проворчала продавщица, забирая у меня книгу.

— А есть, что по истории СССР, но подешевле?

— Нет! — решительно заявила она, блеснув очками. — Другой книги по истории СССР нет и быть не может. Эта книга создана лучшими историками СССР и прошла тщательный контроль в компетентных органах. Зарубежные идеологи пытаются извратить нашу историю, но истинную правду не скрыть. И только эта книга несет истинную правду. Странные вопросы вы задаете, однако, молодой человек. А еще защитник родины. Как же вас там воспитывают в армии, если вы не понимаете таких простых вещей? Нет у нас другой истории кроме той, что в этой книге! Нет!

— Извините, — пробормотал я и направился к выходу.

Дождь закончился. Между домами пробивалось низкое солнце. Наступила пора возвращаться.

С сожалением вздохнул. Мое чтение прервалось на интересном месте. Но главное я все же узнал. Установил причину и временную точку разделения миров. Мало того, в этой книге нашел ответ на мучивший меня вопрос, почему в моем мире развалился СССР, а здесь нет. Ответ прост — человеческий фактор. Все остальное рано или поздно узнаю.

Вот и всё. Пора ставить точку в моей увольнительной. Точкой стала бутылка пива «Балтика», купленная мною на оставшиеся деньги.

Осушил её на скамейке в каком-то скверике и направился к станции метро.

Так завершился мой однодневный отпуск в Питере. Это был прекрасный день!

Загрузка...