Так себе некромант

Глава 5.

Ульдин Родерик крался в полутьме своего дома. Он тщательно выбирал место, куда поставить ногу, и максимально возможно осторожно переносил вес. Ему не хотелось вызвать случайный скрип половицы и привлечь внимание магов.

Гордость Ульдина бурлила и кипела, словно вода в котелке. Излишки «пара» выходили через пыхтение. Достаточно отчетливое пыхтение, звучавшее сильно громче, чем любой случайный скрип половицы. Огнем, на котором кипела гордость, были маги, а дровами – вся ситуация с пленным нищим, сидевшим сейчас в сарае.

В его сарае.

И никто не потрудился ничего объяснить. Можно подумать, он обычный крестьянин, а не всеми уважаемый староста. Кто дал этим магам, будь они хоть трижды маги, право распоряжаться здесь, в его доме? Кто дал им право помыкать им самим? Только людям из канцелярии париса Стенфила такое позволялось. А эти кто? Обычный Патруль. Рядовые служащие, возомнившие о себе не весть что.

Еще и велели вычеркнуть запись о вознаграждении за разрыв. В конец зазнались. А ведь он предлагал им процент. Отказались. Чокнутые маги.

Самому Ульдину эти магусы были очень нужны. Все расчеты его собственной жизни строились вокруг этих магусов, которые он уже считал своими. А тут такое.

Из-за двери кухни, к которой приближался Ульдин, раздавались приглушенные голоса магов. Старосте пришлось встать на колени и прислониться ухом к замочной скважине. Для мистера Родерика этот процесс был сопоставим с подвигом.

– Пришел ответ от мастера Гамельтона, – немного шипящим голосом говорил один из патрульных. – «Ничего не предпринимать. Ждать меня. Дело срочное. Выезжаю завтра сразу после второго завтрака».

– Спасибо, мистер Фаахдин, – ответила мисс Диана.

О, ее голос он узнал… Это она отказалась подписать отчет и раздавала приказы так, будто имела на это право.

– Ежики говнежики, после второго завтрака он выезжает. Да еще и наверняка в своем экипаже. Такими темпами он дней пять будет ехать, – сказал третий маг.

Ульдин узнал и этот голос. Он принадлежал магу-нордину.

– Четыре, – сказал тот, что шипел. – Спорим?

– Мистер Фаахдин. Держите себя в руках и не забывайте запрет, – сказала Диана. – Мы будем ждать столько, сколько потребуется. Нам будет что обсудить с этим мерзким отродьем Тьмы.

Мистер Родерик обливался потом. Слишком много физических усилий он прилагал, чтобы ухо оставалось на одном уровне с отверстием для ключа. Пот ручейками стекал по лицу, но он едва ли его замечал, целиком сосредоточившись на разговоре. Происходило что-то важное. Он чувствовал это и не желал остаться в стороне.

Выгоду можно извлечь всюду. А важность событий всегда пропорциональна размеру возможных доходов.

– Нашли что-нибудь? – спросила Диана.

– Одеяла, солонина, горсть монет, карта, котелок, ботинки, плащ… – начал перечислять нордин.

– Интересного ничего, – перебил шипящий.

Они там что, в его вещах роются?

Мистер Родерик заглянул в замочную скважину.

Вещи, в которых рылись маги, ему не принадлежали. Возле стола стоял большой рюкзак, которого Ульдин никогда раньше не видел, а на самом столе лежало его содержимое. Взгляд старосты безошибочно зацепился за жиденькую кучку подмагусов.

– …это отродье Тьмы нам все расскажет, – зазвучал голос Дианы, когда Ульдин снова приложил ухо к скважине.

– Кхм, Диана, может, все же не надо? Он нам жизни как никак спас, – сказал нордин.

– Спас? Ты забыл, кто привел нас в эту ловушку, Патрик? Вспомни, чему тебя учили в Академии! Он не человек! Тьма владеет его разумом! Он делает только то, что она велит. Зло спасало само себя, не более.

– Да и этот зомби, – продолжал нордин. – Он какой-то странный… Он сказал Бэну: «будь здоров», когда тот чихнул. Не похоже это на то, чему нас учили, Диана.

Зомби, Тьма, отродье… Разум мистера Родерика выхватывал из разговора ключевые слова, но не мог сформировать из них истины.

– Это рефлексы, мистер Белл. Остаточная реакция того, кем он был при жизни. Не более.

– Ну, не знаю, – возразил нордин. – Мне показалось, что он действительно переживает за Джона.

– Это происки отродья Тьмы! Слуга выполняет его волю. Тьма хочет смутить твой разум, Патрик. Мне знакомы ее методы, – голос Дианы затих на полуслове, погрузив кухню в ту самую завораживающую тишину, нарушить покой которой дозволялось только ее создателю.

– Неважно! – воскликнула волшебница через несколько эрдов. – Его первосвятейшество архимаг Линграад научил меня борьбе с Тьмой. Я буду помнить его урок. Будьте стойким, мистер Белл. Сопротивляйтесь смуте.

– У зомби не бывает эмоций, – прошипел мистер Фаахдин.

– Да, я знаю. Многие говорят, что и некромантов не существует! Однако вот же он. Кто разберет, где сейчас правда… И лошадь у него странная.

Ульдин в страхе попятился от двери. Очередное ключевое слово все расставило на свои места.

Некромант! Вот кого они держат в сарае.

В его сарае!

Ульдин терпеть не мог, когда его обманывали, а подобные недомолвки он приравнивал к обману.

Первые мгновения страха прошли, и мысли Ульдина потекли в привычном разуму направлении. В направлении собственной выгоды.

Эти зазнавшиеся маги еще пожалеют, что оставили его без дохода. Ничего, ничего. Он получит свои магусы другим путем. Некромант! В деревне! Остальным это ох как не понравится.

Уж он-то позаботится, чтобы не понравилось.

– Ха! Я не такой дурак, как ты думаешь! – провопил Бэн. – Я вижу тебя насквозь, грязный некромант! Я не буду отворачиваться, чтобы ты сделал свои дела. И не надейся! Глаз с тебя не спущу!

Бэн раскрыл глаза так широко, что они заполнили собой всю оправу очков.

Винсент обреченно вздохнул. Он уже порядком устал от всех этих бессмысленных споров.

– Разумеется, не отворачивайся. Кому это надо? Я ж не барышня стеснительная. Можешь смотреть сколько угодно, если тебя привлекают такие вещи. Давай уже! Развязывай и пошли, пока я тут прям на стуле не обделался.

– Развязать?! Тебя?! Ха! Думал я не знаю, что по статистике пленные чаще всего сбегают при походах в туалет?

– Гниль и тлен, да не собираюсь я убегать! Вообще, если подумать, то из нас двоих только ты недавно убегал. Помнишь? Вот лично я помню. И Эрл помнит. Правда, Эрл?

– Ааа? – донесся голос из темноты.

– Это он так «дааа» говорит. У него просто проблемы с согласными, не обращай внимание. О чем это мы? Ах да. Мы рассуждали, что ты любишь убегать, а я нет. Впрочем, рассуждать тут нечего, факты говорят сами за себя.

– Я действовал согласно приказам! – перебил Бэн.

Слишком импульсивно перебил.

Настолько, что некромант действительно замолчал. В его гениальной, по собственному мнению, голове начал расцветать новый, без сомнения, гениальный план.

– Разумееется, – начал Винсент. – Какое никакое, а оправдание. Вот твои дружки… Как их там… Патрик и Хасан. Они не побежали. А она им приказывала. Можешь мне поверить. Я своими ушами слышал. И глазами видел. Хотя, чего это я тебя с ними сравниваю… Они-то настоящие маги, а ты так… Послушник.

– Я стану настоящим магом! И очень скоро!

– Скоро, да? – уточнил некромант. – А зачем тебе это? Быть послушником очень даже выгодно, как по мне. Можно постоянно убегать, как последний трус и никто тебе…

– Нет! – перебил Бэн. – Я не трус! Я готов сразиться с кем угодно! Я… Я сражусь с кем угодно! Я стану настоящим магом.

– Уверен, что станешь, – согласился некромант. – Мы с тобой можем ускорить этот процесс. Тебе же нужно…

Винсент прервался. Его лица коснулось нежное ненавязчивое тепло. Так могли ощущаться лучи весеннего солнца, пришедшие на смену холоду зимы. Или тепло домашнего очага возле лежанки. Или готовый к извержению вулкан.

Она пришла.

– Не слушай лживые речи поборника Тьмы, послушник Кокс, – сказала Диана, обжигая взглядом.

– Может, мы как-нибудь договоримся? – без особых надежд спросил некромант. – Жизнь за жизнь… Я спас тебя, ты отпустишь меня…

– Я не заключаю сделок с поборником Тьмы! Я освобожу разум этого несчастного! Но сначала ты ответишь мне на несколько вопросов!

– Эммм, Диана… – деликатно сказал Патрик.

– Не мешайте, мистер Белл.

Диана раскрыла дар. Мгновение – и на ее ладони заплясал огненный цветок, ничуть не обжигавший хозяйку.

– Эммм, Диана… – повторил Винсент слова Патрика. Горящие руки девушки не предвещали ничего хорошего. – Может, не надо? Я все расскажу. Клянусь прахом моей бабули.

– Как ты завершил разрыв? – сухо спросила Диана.

– Яяяя? – изумился Винсент и посмотрел на других магов, более разумных. – Она это? Того, да?

Боль пронзила сознание. Лишь на эрд рыжая ведьма прижала руку с пламенем к его щеке. Но этого хватило.

– Ааааа! – заорал Винсент.

Огонь, что жарче любой печи, прожег плоть некроманта. В амбаре расцвел запах паленого.

– Как ты завершил разрыв?

– Гниль и тлен! Да ты психопатка! Уберите её от меня! Уберите от меня эту психованную!

Разумеется, просьбам Винсента никто не внял.

– Я спрошу тебя еще раз, богинемерзкое отродье. Как ты завершил разрыв?

– Да не завершал я ничего! Ты же рядом стояла! Сама все видела!

– Не морочь мне голову, отродье! Как ты завершил разрыв?

– Да как я могу морочить тебе голову?! У тебя она уже заморочена до самых… Аааа. Хватит! Ааа! Жжет! Хватит!

Винса накрыла новая волна боли. Теперь обе огненных руки коснулись обеих щек некроманта. Кожа пузырилась и лопалась. Боль застилала всё. Винс даже не понял, в какой миг руки ведьмы исчезли, ведь в этот раз боль не ушла вместе с ними.

– Послушник Кокс, приведите его в чувство, – где-то далеко раздался голос Дианы.

Через несколько эрдов пришло облегчение. Боль ушла, будто ее и не было. По телу разлилась приятная успокаивающая прохлада, все рубцы на лице затянулись.

Винсент мгновенно оценил преимущества путешествия в компании мага Жизни.

– Можно попробовать святые символы богинь, я читал…

– Бэн, сейчас не время, – оборвал послушника Хасан.

– Рассказывай, порождение Тьмы, – стояла на своем рыжеволосая.

– Легко, – после лечения Винс ощущал неестественный прилив энергии и бодрости духа. – Значит так. Дело было в агруме Лонтоний. Напросились мы с Эрлом на ночлег к одному фермеру… А у него дочки вот с такими титьками… Я бы показал, да руки связаны. С голову Бэна примерно. А жопы… Ааа! Хватит! Ааа!

Характеристики пятых точек фермерских дочек так и остались тайной для неблагодарных слушателей. Диана положила руки на лицо Винса, и всю его веселость выжгло в мгновение. Вместе с кожей.

Бэну снова пришлось раскрывать дар, чтобы залатать прорехи.

– Гниль и тлен! Да не трогал я разрыв! Не трогал! – закричал Винсент, едва боль ушла. – Его невозможно завершить специально! Чему вас в Академии только учат?!

– Подумай еще раз, отродье Тьмы. В следующий раз будет больнее.

Угроза Дианы повисла в воздухе между девушкой и некромантом. С одной из сторон она подпиралась решимостью, с другой – обреченностью.

– Хозяяяин? – спросил Эрл.

– Не сейчас, Эрл! Меня тут заживо жарят, если ты не заметил! Как свинью на вертеле! Чуешь, мяском пахнет?

– Деержись хозяиин, – сказал Эрл, возясь в темноте.

– Мистер Фаахдин, присмотрите за отродьем этого отродья, – приказала Диана.

Патрик деликатно откашлялся, как будто на что-то намекая.

– Порождение Тьмы вводит нас в заблуждение, мистер Белл, – отозвалась рыжеволосая барышня. – Как ты завершил разрыв?

Винсент уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь резкое и колкое, но взгляд уперся в горящие руки, и инстинкт сохранения одержал победу в выборе реплики.

– Я. Ничего. Не делал. С разрывом.

Огненные тараканы в голове барышни явно обогнали в размере червей Эрла. А амбар… Огнеупорностью амбар похвастаться не мог. Вот огневосприимчивостью – сколько угодно. Редкие деревянные доски, высушенные неизвестно сколько кругов назад, могли вспыхнуть и от солнечного света. А еще сено. Если выражаться точнее – огромный стог прошлогоднего сена, занимавший собой почти весь внутренний балкон второго этажа.

– Ты мне все расскажешь, богинемерзкое отродье! – заявила Диана.

Боль! Винсент утонул в боли. Кажется, он кричал… Он не слышал, лишь старался выжить в этом пылающем мире.

Правую часть груди кольнуло.

Дар! Он проснулся.

Только не это!

В груди… Толкнуло? Ёкнуло? Стукнуло? Похожее на всё, это не подходило ни под одно из перечисленных понятий. Будто одиночный стук сердца на мгновение прошел через тело Винсента. Очень большого и мощного сердца, от стука которого меняется сама реальность. «Стук» Дара.

Это не обрадовало Винса. Неудивительно. Кто будет радоваться, что его органы живут собственной жизнью?

Боль ушла, сменившись облегчением. Бэн снова лечил, стирая само воспоминание о недавних пытках.

– Что это было, тварь? – Диана стояла прямо над Винсом и уже не в первый раз задавала этот вопрос. Предыдущие некромант пропустил из-за боли. – Что ты сделал?

Что сделал? Вот бы самому знать.

– Отвечай! Что это было? – стояла на своем рыжая ведьма.

– Это не я, – Винсент постарался вложить в эту фразу максимум убедительности.

А что ему еще оставалось? Сказать, что некая часть дара живет своей жизнью и порой выкидывает подобные фокусы? Сказать, что последствия этих фокусов предугадать невозможно? Сказать, что последствий вообще может и не быть?

Разумеется, нет.

– Ты мне все расскажешь, поборник Тьмы, – ведьма сверлила взглядом.

К лицу приблизился жар её рук.

– Ежики говнежики. Диана, я так не могу. Бэн, поможешь мне распрячь телегу?

– Нет, мистер Белл. Эта богинемерзкая тварь коварна. Может, он только что призвал воинство Тьмы. Мы должны оставаться вместе и разговорить его как можно скорее.

После этих слов пришла боль.

На изысканном берете Ульдина покачивалось страусинное перо. Ритм этого покачивания идеально совпадал с ритмом грузного шага старосты. Максимально возможно скорым ритмом, ибо Ульдин спешил.

Впереди него, удерживаемая твердой рукой, плыла масляная лампа. Староста не рисковал ходить по дорогам Лутрии в блеклом свете старого солнца. Мало ли, вдруг он упадет. Как потом самостоятельно подниматься?

Ночной свежести Ульдин не замечал. Мысли о возмездии грели не хуже собственного жира.

Уж он-то покажет этим магам, как чёркать в отчетах. Не захотели так, будет по-другому. Будут теперь платить за содержание своего пленника. Из личных карманов. Уж он-то позаботится об этом.

Некромант в деревне! Подобная новость даже пассивных нординов побудит к действию. Уж он-то постарается, чтобы побудила.

Ульдин хлопнул себя по кошелю с магусами на поясе. Ему нужна стихийная толпа, и он собирался немного приплатить медлительным нординам, чтобы те ее создали. В окупаемости затрат он не сомневался.

Хотят же маги проторчать здесь несколько дней. Он слышал, им это нужно. Так что… Если хотят остаться, им придется заплатить Ульдину за разгон толпы. Много заплатить.

Староста так и слышал звон монет в собственных пальцах.

Начать сбор он решил с Хеварда, главного охотника. Уж тот-то разбудит всех, если его правильно мотивировать… Потом можно заглянуть к Эмме, жене почившего бакалейщика. Она хоть и женщина, но успешно управляется с лавкой. Ну и по совместительству распределяет все сплетни между жителями деревни. Подобные личности всегда имеют вес в глазах людей определенного склада.

Внезапно Ульдин осознал, что слышит звуки, которые слышать не должен.

Уж точно не здесь и точно не ночью!

А всему виной благостные думы. Как известно, мысли о благе, тем более о личном благе, всегда легко растут и плодятся практически в любых умах. Причем так торопливо, что иные мысли часто оказываются скрыты под буйным ростом. Вот и сейчас восприятие окружения оказалось скрыто. До поры до времени.

Ульдин проходил мимо кладбища.

Кладбище, тем более маленькое, деревенское, всегда ассоциируется с покоем, размеренностью и тишиной. Оказалось, эта ассоциация бывает ложной. Это кладбище наполнял звук шаркающих ног.

Мистер Родерик редко бывал здесь. Его жена покоилась в Аланаске, где они некогда жили. А дети… О своих детях он не слышал уже очень давно. Они его совсем забыли. Но Ульдин все же бывал здесь и ни разу не видел на кладбище столько людей разом.

Тихие, молчаливые и какие-то суетные тени отчетливо выделялись в свете старого солнца. И занимались они непонятно чем. Одни шаркали ногами, бредя в сторону забора, другие этот забор скребли и толкали.

– Вы что здесь все забыли?! – возмутился Ульдин, пытаясь воскресить в памяти календарь нординских праздников.

Неужели он что-то упустил? Вроде самый ближайший – день почитания лесного великана Скогура. Но он будет в последний день срединной недели конца полета. Да и праздновали в лесу, а не на кладбище.

Забор возмущенно скрипнул под обилием скребущихся.

– Немедленно прекратите ломать забор! – крикнул Ульдин.

Кладбище находилось на вверенной ему территории, поэтому в меру своих сил он поддерживал там порядок. Организовывал добровольные помывки, когда следовало. Потретники устраивал. Ну и за забором следил.

К слову сказать, добровольные помывки превращались в отчетах в помывки оплачиваемые, а забор по тем же отчетам менялся полностью уже несколько раз. Подобные дела только поощрялись со стороны казначеев, ведь так парис Стэнфил показывал, что заботится о своих людях. Ну а кроме того, это позволяло формировать казначеям другие отчеты, уходившие агруменским казначеям. А агруменские казначеи делали отчеты для казначеев Архимагельтона. Надо заметить, что цифры в этих последующих отчетах далеко не всегда соответствовали цифрам в отчетах предыдущих.

А точнее, всегда им не соответствовали.

Забор скрипнул еще раз. Люди не пожелали услышать Ульдина.

Что-то смутно беспокоило старосту. Он замечал, что тени ведут себя не совсем как люди, но обрасти этим мыслям деталями не давал. Гнал их прочь сразу после появления. Так было спокойнее. Но очевидная мысль, как это часто бывает с очевидными мыслями, всегда найдет лазейку в обороне сознания. Вот и эта нашла.

Они все молчат.

Все. Молчат.

Невозможно! Толпа людей просто не может быть полностью молчаливой! Она обязана издавать шум! В ней неизбежно должны возникать едкие замечания, отстраненные разговоры или ехидные комментарии! Это закон!

Эти все делали молча. Молча, но крайне целеустремленно.

Холодные капельки пота скатились по спине Ульдина. Ему стало не по себе. Но в словосочетании «детские страхи» ключевое слово не «страхи» а «детские». Поэтому мистер Родерик прогнал подальше волну накатившей жути. С решительностью курицы, верящей, что на кухне жизнь только начинается.

Староста двинулся к самой плотной кучке неизвестных.

– Меня зовут Ульдин Роде-де-де-де…

Причиной заикания старосты стал целый комплекс одновременно произошедших вещей. Во-первых, упал забор, не выдержав напора. Во-вторых, со стороны теней повеяло запахом разложения. Ну и в-третьих, те самые тени завалились следом за забором, попав в радиус света лампы.

–…де-де-де-де-де… – разум Ульдина застыл от переизбытка невозможной информации.

Но лишь на мгновение.

– Богини создательницы! – выдохнул староста.

Кости. Он видел кости. И эти кости не лежали спокойно на земле и даже не были зажаты в руке одного из неизвестных. Они были рукой.

Голова Ульдина пошла кругом. Привычный мир убегал из-под ног, не забыв прихватить с собой недавнюю уверенность в отношении детских страхов.

Страхи оживали на глазах. Они повернули к старосте свои головы. И черепа.

Мистер Родерик не понял, что произошло с телом. Ветер как-то слишком сильно дул в лицо… А пейзаж менялся так стремительно, будто он ехал на лошади…

Он что… Бежит?

Мистер Родерик бежал.

Неужели он способен развить такую скорость?!

Беглый взгляд назад заставил Ульдина ускориться. Теперь он почти летел. Ведь те, с кладбища преследовали. Медленно, но верно.