Сын Слэппи

27

Так вот, знаете что? Мама ни на миг не поверила, что Рэйчел вылила мед мне на свитер.

Она ахнула от ужаса при виде него. Она была так расстроена, что не смогла сдержать слез. Рэйчел стояла в дверях, качая головой. Думаю, даже она огорчалась из-за всего, что я натворил.

Вместо того, чтобы наорать, мама обняла меня.

— В чем дело, Джексон? — тихо проговорила она. — Ты можешь мне сказать, почему ты делаешь и говоришь такие ужасные вещи?

Я заметил Слэппи, примостившегося на кровати с красногубой ухмылкой, застывшей на лице. Мне отчаянно хотелось сказать маме правду. Сказать, что Слэппи живой, что он у меня в голове, заставляет меня делать и говорить пакости против моей воли.

Но кто поверит в такую историю?

Я лишь пожал плечами и не ответил.

Следующие несколько дней выдались довольно безрадостными. Мама и папа возили меня к семейному врачу. Они хотели, чтобы доктор Маркс прописал мне таблеточки для успокоения. Доктор поговорил со мною около часа и решил, что мне просто следует посидеть дома несколько дней и расслабиться.

Иными словами, я оказался под суровым домашним арестом. Мне нельзя было ходить в школу. И я не мог пойти в ЦМ, чтобы помочь ребятам с их выступлением.

Я торчал в комнате, играя в игры на планшете, пока мои большие пальцы не покраснели и разболелись.

Штык каждый день заносил домашку, чтобы я не отставал. Однажды даже заходила мисс Хэтэвей — рассказать, как идут дела в школе.

Всю неделю родители не сводили с меня глаз ни днем, ни ночью. Изучали меня, точно я был пришельцем с другой планеты. Они были так насторожены, что отслеживали каждое мое движенье. Правда. Как-то раз я рыгнул — и они дружно подскочили.

Думаю, они ожидали, что я снова озверею. А я? Я не знал, чего ожидать.

Я отнес Слэппи в стенной шкаф и посадил в уголок. Затем я накрыл его старой простыней. И убедился, что прочно закрыл дверцу шкафа.

Я понимал, что при желании он легко выберется оттуда. Но он не двигался все время, что я был под домашним арестом. К тому же он не лез в мою голову и не заставлял говорить ничего непотребного.

Родители так обрадовались, что я, похоже, опять становлюсь нормальным, что даже разрешили мне пойти в ЦМ и помочь ребятам с их выступлением.

Да, на носу были большая кулинарная ярмарка и выступление. Все рассчитывали на меня. Все было на мази. И я уже пообещал, что проведу комедийный номер со Слэппи.

Но как же я принесу эту злобную тварь в ЦМ?

Я не знал. О таком и думать не хотелось.

Впрочем, у меня теплилась надежда заключить со Слэппи сделку. Пообещать ему что-нибудь, а он взамен будет вести себя прилично. Может, я пообещаю быть ему хорошим сыном, если он не станет гробить вечер.

Мы со Штыком и Майлзом так до сих пор и не решили, что нам испечь на большое кулинарное состязание. Мы собирались провести собрание у Штыка дома, чтобы определиться.

Мама и папа обсудили это. Не хотелось им отпускать меня к Штыку. Они бы предпочли еще подержать меня дома, под надзором.

Но я их все-таки уломал. Сказал, как все рассчитывают, что я помогу ЦМ удержаться на плаву. И напомнил, каким был хорошим прежде.

Наконец, они согласились отпустить меня к Штыку на несколько часов.

— Обещаю не устраивать неприятностей, — сказал я, клятвенно подняв руку. — Обещаю, что буду таким же, как прежде.

Как вы думаете, мог я сдержать это обещание?