Сын природы

Глава 26

Спустя несколько секунд в глазах мага зажглось понимание, быстро сменившееся ещё большим страхом и он прошептал:

— Невозможно… Волк сожрал тебя…

— Как видишь, лесной зверрь оказался милосерднее людей — прорычал я всё так же тихо — А теперь к делу. Сколько вас было в ту ночь и где сейчас остальные?

Водник замялся с ответом и я его поторопил, ухватив за яйца и дав короткий разряд, от которого урод выгнулся дугой. Пришлось проявить некоторую ловкость, чтобы не убирать кинжал с шеи, но при этом не перерезать её, но справился.

— Не испытывай моё террпение. Сколько вас было в ту ночь и где остальные?

— Тридцать два — наконец просипела добыча — Остальные мертвы. Правда! — начал тараторить он громким шёпотом, видимо опасаясь, что я ни черта не поверю. Не зря кстати — Я не вру! Когда выжившие пришли в условленное место за остальными деньгами, на них напали. Я один уцелел, потому что руку латал в таверне. Меня тоже пытались, но я сумел сбежать, недооценили калеку. Нет больше банды Кэраса, вся там легла!

— В этом отряде наёмничал, когда с вами пересёкся? — обратился я к бывшим ополченцам.

— Да — ответил Эфрим — Только их тогда тридцать четыре было.

— Жэлм и Вэсм ещё раньше умерли. Хотели большую долю, Кэрасу это не понравилось, он их и убил, чтоб другим неповадно было. Редкостная сволочь была, это он взял заказ, этого ублюдка нельзя было ослушаться — затараторил вновь пленник, опасаясь нового удара по чувствительному месту.

Только его это не спасло от бодрящей порции электричества. Как-то уж очень быстро он сломался и начал говорить. Может эта мразь, конечно, труслива от природы, но для его ступени и профессии это казалось странным. Наёмники постоянно со смертью рука об руку ходят, а слабые духом высоко по Лестницам не взбираются. Так что скорее я бы поверил, что он даже в таком виде готовит нам некую пакость, особенно если учесть, что победил я его не в честной схватке, а банально ударив в спину, что может поспособствовать появлению в голове иллюзий относительно сил всего лишь ребёнка. На что способен маг воды шестой ступени, готовый поставить всё на один удар, потому что ему при любом раскладе иначе придётся подыхать? Честно говоря понятия не имею и уж точно не хочу узнавать на своей шкуре. А электричество и враждебная Кив не слабо бьют по нервной системе, как и сама боль, заставляя терять концентрацию. О чём говорить, у добычи даже кричать не получается, дыхание перехватывает.

— Чья бы коррова про ублюдка мычала — хмыкнул я на замечание пленника о своём бывшем командире — Что с телами твоих дружков?

— Не знаю. Скорее всего сожжены — просипел он.

— Значит могил нет. Это очень плохо, мрразь. Кто вас нанял?

— Всё равно ведь убьёшь — напросился пленник на новый разряд.

— Может и нет — ответил я, когда он смог меня слушать и слышать. Мне смутно помнилось, что допрашиваемый должен видеть хоть какую-то выгоду в том, чтобы рассказывать правду допрашивающему — Может прросто вторрую рруку отррежу, которрой ты свой лук держал. Кто вас нанял?

— Зизэла Махрим — наконец после паузы ответил водник, оценив недовольные лица бывших ополченцев. То ли очень хорошо мужики играли, то ли и правда поверили моим словам — Жена Вардэра Махрима. Точно не знаю в чём дело было, но она твоему деду семь дочек родила, причём талантами они не блистали. Может твоего папашу Вардэр подумывал не только официально признать, дав фамилию, но и сделать наследником.

— Откуда знаешь, что не блистали? Королевский дом рассказывает о талантах своих представителей наёмникам? — подозрительно прищурился я.

— Мы последние два года вокруг столицы крутились, деликатные поручения выполняли, много узнать успели. Это после того, как отряд перебили, видать чтоб никто лишнего не сболтнул, я на окраину подался. Хотя мог бы уже и вернуться, всё равно Зизэла сдохла.

— Когда и как?

— Как не знаю, но четыре года назад Шистэви сцепились с Махримами. Князья поначалу верх брали, ослаб ваш дом перед этим, что-то там внутри неладное творилось, но пришла королевская гвардия и перебила их. Правда ровно тогда, когда все мужские и старшие женские представители побочной ветви королевского дома уже умерли, а младшие пикнуть не смели, когда их род упразднили, повыдавав замуж или вовсе отдав кому надо наложницами. Большая буча тогда была, брат короля войсками руководил — разъяснил ситуацию пленник, а потом быстро добавил, видя моё хмурое лицо — Подробностей не знаю, как сбежал связь ни с кем не поддерживал, чтоб не нашли, только слухи собирал.

Мне же было от чего хмурится. Какая-то сука, будучи замужем за моим дедом, решила позаботится о будущем своих дочек, а стало быть моих тёть, для чего посчитала нужным грохнуть моего отца, мать и меня. Тварь! Наняла для грязненького дельца наёмников, а потом зачистила исполнителей. Может потом и симпатизирующих отцу так или иначе извела, отчего род и ослаб. Из-за чего Махримы в итоге сцепились с Шэстэви — бог весть, но дело кончилось тем, что оба рода фактически прервались. И я подозреваю, что тут не обошлось без остальной королевской семейки. Тот же братец короля, чтоб ему икнулось, наверняка хорошо погрел руки, а все активы уничтоженных домов с высокой вероятностью были разделены между ветвями королевской семьи в той или иной пропорции. Стоит ли за этим какая-то интрига? Без сомнения. Кто интриган? Скорее всего тот, кому это дело принесло максимальный барыш. Римляне не зря в первую очередь в таких случаях в первую очередь спрашивали «Cui prodest?», «Кому выгодно?». Есть ли мне дело до кукловода? Да пожалуй, что нет, пока он не знает обо мне, а значит не имеет причин желать меня убрать. Неведомый интриган конечно поспособствовал смерти моих родичей, но я их в глаза ни разу в жизни не видел, дружественная же мне их часть вероятно отправилась на тот свет усилиями дедовой жены, а саму Зизэлу хитрец фактически прикопал за меня руками Шистэви. Пройдёт несколько лет, кто-нибудь другой на политическом Олимпе Тибцэна закрутит новую интригу и прикопает уже его. Однако политические игры загнивающей аристократии оставим ей самой. Жёнушка моего деда сдохла, наёмники тоже, если не считать того, который лежит передо мной, другой добычи не осталось, всю сожрали какие-то хищники, кроме меня. И ни до мертвецов, ни до их убийц дела мне по большому счёту нет.

Но вот до убийцы моей матери есть. Тогда, в ту ночь, он не сдох. Выскользнул и после, пережив всех остальных. Но именно его смерть была самой желанной для меня, уж очень хорошо я помнил наконечник его стрелы, вылезший из груди Яринэ Махрим. А ещё помнил тот липкий ужас, который тогда испытал, поняв что уже ничего не исправить и она мертва окончательно и бесповоротно.

— Ты обещал только руку — проговорил пленник, оценив мой взгляд и почувствовав, как в моей собственной руке собирается внутренняя энергия.

— Я обещал — последовал мой кивок, а затем я мотнул головой, намекая на бывших ополченцев — Почему их живыми взяли?

— Продать на арену хотел. Хорошие деньги за магов дают, больше только за благородных девок.

— И что же мирные торговцы везли в своих фургонах под охраной мага аж шестой ступени, пусть и калеки? — спросил я, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Рабынь — прошептал он.

Отвечать я ничего не стал, просто отсёк ему голову и прижёг рану электричеством, которого из-за ненависти к ублюдку собралось в руке пожалуй слишком много, а потом и правда отрубил и целую руку, как якобы обещал. Убийца, работорговец, мразь… Был. А теперь его нет и даже дышать стало как будто легче.

Прикончив нашего с тремя бывшими ополченцами общего кровника я встал и повернулся к ним. Эфрим, Арэл и Керп же неожиданно для меня взяли и бухнулись на колени, склонившись и коснувшись лбами земли, заставив меня впасть в некую прострацию и только через пару секунд спросить:

— Вы какого %₽=*@ тут устроили?

— Мы просим принять нашу клятву верности, принц Ромул — не поднимая головы ответил бывший полусотник, заставив меня закатить глаза.

— Во-перрвых, встать, млять! — ответил я, а дождавшись выполнения команды продолжил — Я уже говоррил прро поклоны, ничего не поменялось. Во-вторых, я не принц, а сын бастаррда и бастаррдки, такой же человек, как и вы. Не больше, но и не меньше. А в трретьих, если охота в чём-то поклясться, клянитесь, что забудете всё что сейчас услышали, не вспомните даже на смерртном одрре и наконец-то перрестанете гнуть свои спины по любому поводу.

— Клянусь Небом, своей жизнью и честью забыть всё что слышал, не вспомнить даже на смертном одре и не гнуть больше спину — с подозрительной готовностью и странно одухотворённым лицом проговорил Эфрим, приложив правую руку к сердцу. За ним ровно тоже самое повторили двое оставшихся ополченцев. Тоже, чтоб их, с одухотворёнными мордами. Выглядели они сейчас как коты, дорвавшиеся до стратегических запасов сметаны.

— Эх, ладно — махнул я рукой на этих блаженных — Берите второго урода, тела, трофеи и пойдём рабынь освобождать. И так задержались.

Возражений не последовало, только Кэрп по пути к земельнику плюнул на труп своего врага, а Эфрим, начав увязывать в узел одежду мертвеца, коротко посетовал:

— Жаль легко сдох.

— Ты не прредставляешь как много раз в моём воображении все они коррчились в страшных муках — задумчиво проговорил я. После смерти двуногой мрази на меня накатила эйфория, странное чувство свободы и какой-то правильности что ли — Я прредставлял, что снимаю с них кожу и натираю солью. Убиваю их детей на их глазах и заставляю жррать их плоть. Выррываю их печени и пожирраю сам, заставляя наблюдать. Перреррезаю все сухожилия и оставляю на муравейниках, смотря, как их медленно, по малому кусочку, разррывают мурравьи… Десятки, сотни разных казней были в моей голове. Но они не стоят того. Ни он, ни кто-либо из его подельников, ни даже жена моего деда. Ни один лесной зверрь не мучает добычу ради своего удовольствия, прежде чем убить и у меня нет причин падать ниже животного. Я отрезал его голову, он умерр и больше не сделает никому зла, а этот мирр стал немножко лучше. И сего довольно.

С последним сказанным словом внизу моего живота вновь произошёл взрыв, ударивший горячей, упругой волной силы по всему телу и заставивший мои волосы шевелиться, будто их раздувает порывистый ветер. Эйфория взяла новую планку, как и чувство всепоглощающей свободы. Месть была более не властна надо мной и больше она не заставит меня подставить или кинуть людей, которые мне поверили. Я больше не буду есть себя поедом и представлять пытки врагов. Наверно даже перестану вспоминать ту проклятую ночь так часто. Смогу просто жить настоящим и смотреть в будущее, не оглядываясь раз за разом назад. Это ли не настоящая свобода? Не от цепей, решёток, стен, чужого мнения, рамок общества, а от самого себя, своей слабости?

Спустя несколько секунд после моего внезапного, но такого приятного прорыва, я вновь утратил кристальную ясность мысли, которую не могу не сравнивать с просветлением и вернулся к действительности. Там меня ждали три бывших ополченца, которые прервали свои труды и смотрели на одного скромного дикаря.

— Хорош пялиться на меня, как на карртину — хмыкнул я.

После этого работа продолжилась и вскоре мы наконец двинулись в путь. Ветераны молчали, я тоже не горел желанием что-то говорить, разбираясь в своих собственных ощущениях. Невидимый ветер, шевелящий мои волосы успокоился, повинуясь моей воле, но неожиданно для меня не исчез. Он как будто пребывал одновременно здесь и не здесь, в некой суперпозиции. Без тех кратких мгновений, когда я шагал со ступени на ступень и всё в мире мне казалось очевидным и предельно понятным, я мог бы и не допереть до некоторых нюансов, но сейчас осознавал, что сквознячок просто находится не в этом мире, а в некоем паралельном. Вероятно, в местных книжках по магии есть для него какое-то вырвиглазное название, для меня же он был просто планом ветра. Я уже и прежде инстинктивно смещал на него свою энергетику, разгоняясь на максимум и немного теряя материальность, но теперь наша связь стала осознанней и… пожалуй послушней. Хотя и вызывала вопросы. К примеру, что будет на следующих ступенях и не стану ли я на какой-то из них просто осознающим себя воплощением стихии без материального тела вовсе? Вполне себе Лестница в Небеса, вполне себе в духе философии местных с их любовью к перерождениям. Которых надо бы потрясти о старших ступенях, но я не представляю кого именно донимать вопросами. Секреты тут принято хранить, оберегать и не делиться ими с посторонними. Я именно что посторонний и всем людям чужой кроме трёх бывших ополченцев, которым спас жизни, купца, который связывает со мной свои барыши и жителей четырёх деревень, которые надеятся на мою защиту в случае новых телодвижений ближайшего тэна. В магии из них нормально не разбирается никто.

А ещё я пожалуй сейчас самая крупная жаба на местном болоте. Ближайший удельный князь-то, конечно, десятка и он может размазать меня, не особо заметив сопротивления, тут к гадалке не ходи. К тому же, в его доме найдутся маги не намного слабее, пусть таковых и не толпа. Но зато за всеми ними стоит хорошая школа и знания, которые собраны поколениями их предков. Но вот мелкие северные дворяне — разговор другой. На шестой ступени их стоит меньше, чем пальцев у меня на одной руке и они — уникумы. Основная же масса четвёрки-пятёрки и первых гораздо больше, чем вторых. Их рода относительно молоды, знаний и секретов не так много, а главное, они вообще не знают о том, что я самоучка, но испытывают большой пиетет перед высокими ступенями. То есть, если тот же Лэнома приедет в Речнолеску и встретит там меня, почувствовав семёрку, потому что я не буду прятаться, то он просто извинится за беспокойство и свалит в свой замок, считая за счастье, что не помер. И будет недалёк от истинны — с разницей в несколько ступеней я задавлю его голой силой. Это шестёрка меня на умении задавить может, если на неё внезапно со спины не нападать из кустов.

Кстати, о силе и страхе перед ней. Мы наконец добрались до стоянки каравана работорговцев и я решил попробовать больше никого не убивать этой ночью без необходимости, просто задавив преступников авторитетом. Они ведь действительно нарушают закон, потому что рабство в Тибцене существует только по приговору королевского суда, а это явно не наш случай. Значит должны бояться воздаяния за грехи. А караван всё-таки, как я видел днём, охраняло лишь ещё две двойки, если не считать мертвецов и пленника на плече Кэпра, который магией контролировал его состояние. Водники ведь не только подлечить могут, но своеобразный наркоз организовать. В бою от него толку нет, но на уже бессознательном пленнике данный приём, как я видел, работал отлично, даром, что речь о маге. Вот и выходило, что у нас тут должны быть нервничающие бандиты, главная ударная сила которых ушла не стрелку, с которой их принесут в недееспособном виде, а кое-кого и по частям.

Реальность мои ожидания не сильно обманула, обе двойки бодрствовали и спорили с дородного вида бородатым мужиком в окружении нескольких человек. Я напряг чувствительность на максимум и чуть не исполнил жест под названием челодлань свободной от отрезанной головы рукой. Может часовой и был выставлен, но сейчас, похоже, участвовал в споре.

— Сказочный долбоёб — тихо прошептал я, а потом кинул башку однорукого под ноги спорщикам, отпуская маскировку и, наоборот, обостряя своё присутствие в чувствах других одарённых, да и простых людей тоже, заодно по максимуму потянувшись к плану ветра, отчего волосы снова стали трепать его невидимые порывы.

— Гггосподин Хэйтэ — выговорил бородатый, заикаясь, когда опознал голову.

Я же мысленно хмыкнул, входя в круг света, который обеспечивал костёр. Именем своего кровника я так и не поинтересовался, пока он был жив, меня интересовало другое. Когда он умер, мне стало без надобности знать, как звали мертвеца. Да и бывшие ополченцы, которые сейчас встали на свету рядом со мной, в любом случае были с ним знакомы, можно бы было спросить, если б вдруг разыгралось любопытство.

Наше появление и скинутые на землю тела возымели забавный эффект, даже в отсветах пламени костров стало заметно, как все резко сбледнули. Изобретать каких-то новых фраз я не стал, а потому просто сказал то же, что на болотном острове:

— Сдавайтесь или умрите.

Предсказуемо, сопротивления нам не оказали, а побросали оружие, на что Эфрим произнёс:

— Как-то это даже слишком просто.

— Хотелось подрраться?

— Да не то чтобы — пожал он плечами — Иначе всё представлял, а тут такое. Странно.

— Это прройдёт — хмыкнул я, а потом повернулся к застывшим пленным, выискав дородного мужика, спорившего с магами — Ррабыни где?

— В… В фургонах — наконец выговорил он.

— Вяжите этих, я пойду гляну — сказал я полусотнику и пошёл вперёд, давая команду мужику — Показывай.

Артачиться тот не стал и бодро пошагал вперёд. В первой повозке мне предстали четыре симпатичные молодые девушки, наверно их наружность можно было назвать крестьянской. Во второй и третьей картина повторилась, на тюках с товарами сидели девчонки с забитыми взглядами. Лишь в четвёртой оказалось иначе. Там сидели две русоволосые и зеленоглазые девочки, одной было на глаз лет двенадцать, второй около четырнадцати, по крайней мере она уже начала заметно округляться в нужных местах. Только если остальные сидели в своих повозках даже не связанные, то тут пленницы были заперты в массивных колодках. Видимо мне не показалось, от телеги едва заметно фонило Кив.

Осмотрев замки, я без лишних сантиментов оборвал их рукой, когда запрыгнул в телегу. И ощутил, что колодочки не простые, на них пошло интересное дерево, рассказывала мне Люпина о таком. Бывают растения ядовитые, а бывают долбанутые, это относилось ко вторым и пило Кив из всего, что его окружало. Не сильно конечно, но ощутимо, девчонкам судя по всему хватило, чтоб не рыпаться.

— Шевелиться можете? — поинтересовался я.

От более старшей пленницы ответа не последовало, она смотрела на меня, как кролик на удава. Видимо уже можно было обратно спрятать свою Кив, а то я ею сейчас наверно натурально подавляю, что создаёт странный контраст с внешностью ребятёнка, который только начал становиться подростком. Но мелкая разогнувшись приободрилась и ответила:

— Да, наконец-то. Ой… а — замялась она, судя по всему рассматривая всё ещё пребывающие в движении волосы на моей голове, а потом встала, поклонилась и проговорила — Я Афэна Сэгонда. А как тебя зовут?

— Ромул — хмыкнул я, а потом добавил — Помоги подруге и выводите остальных девчонок из фургонов, у уродов там вроде бы какая-то еда на костре булькает.

— Мэрима не подруга, она моя сестра — поправил меня ребёнок.

— Тогда тем более помогай — хмыкнул, спрыгнув на землю и повернувшись к бородачу — Организуй им нормально поесть. Будешь чудить — подвешу на ближайшем суку за яйца. Понял?

— Да, господин — ответил работорговец, смотря на меня глазами преданной собаки, которая, ну чисто случайно, нагадила где-то в квартире.

— Вот и славно — махнул я рукой.

С местным культом силы ему вряд ли придёт голову мне перечить или выкинуть какой-то фокус, но Арэла следить за ним я всё таки отправил. После этого Эфрим поинтересовался у меня:

— Что дальше?

— Я к купцу, поохраняю его, пока не нагоните. Вы этих деятелей отконвоируете в город по-быстрому и за нами. Проблем не возникнет?

— Стража наверняка в курсе их дел, через те же ворота проезжали, что и мы, но справимся — хмыкнул бывший ополченец — Те две — благородные, я ваш разговор слышал. Поднимем ор, подтянутся маги, кто-то из местных мелких сошек лишится головы. Да и награду нам наверняка отсыпят. Может купца вернёшь и с нами, а потом вместе двинемся?

— С меня города хватит — буркнул я — Так что всю награду и славу себе забирайте. Будет чем Эсуфа умаслить, чтоб не выгнал.

— Да, с ним нехорошо получилось — помрачнел Эфрим, имея в виду, что мы дружно оставили купца без охраны на куче денег.

— Не кисни, что-нибудь придумаешь. Да и ночка выдалась хорошая — ответил я на это, смотря на первые капли дождя — Кровника убили, все живы, даже доброе дело сделали. Это ли не радость?

— Эсуфу это объяснить будет сложнее — покривился мужик — Но что-нибудь придумаем.