Глава 5

Ты дал испытать Народу твоему жестокое, напоил нас вином изумления

Псаломы 60:3 (59:5)

К северо-востоку от Кулди, ближе к побережью, начало смеркаться, когда Келсон и его отряд, запахнув поплотнее плащи, чтобы защититься от усиливающегося дождя, пришпорили своих коней, спеша добраться до замка в Транше. Дугал, скакавший рядом с королем, задал быстрый темп как только они тронулись в путь утром, стараясь добраться до замка своего отца до темноты. Они замедлили свое движение, когда дорога пошла в гору. Дугал с надеждой всматривался в пелену дождя впереди, пока темная груда на горизонте – Транша – не приобрела очертания замка, казавшегося черным на фоне темнеющего неба. Молодой лорд Приграничья посмотрел на короля и усмехнулся.

– Мы почти приехали, – радостно сказал он. – Кастелян моего отца должен быть готов встретить нас. Ты, наверное, заметил, что за нами наблюдают уже почти час?

– Да?

Осмотрев окружавшие их горы и взглядом, и с помощью магии, и ничего не обнаружив, удивленный и несколько ошеломленный Келсон повернулся, чтобы посмотреть на Дугала.

– Не беспокойся, – продолжал Дугал, хихикая. – Я их тоже не заметил. Но я все-таки не так опытен как Сайард. Он подал мне сигнал во время нашего последнего привала.

Сайард. Ну конечно. Он был единственным из вассалов Мак-Ардри, который отправился с трурилльским патрулем. Келсон хорошо помнил его еще с тех времен, когда Дугал воспитывался при дворе. Пристально посмотрев на помощника предводителя, мужчину средних лет, скакавшего немного позади, Келсон вспомнил, что ему рассказывали, что вскоре после рождения Дугала, предводитель клана Мак-Ардри назначил Сайарда О Рвейна личным телохранителем и помощником Дугала. Келсон никогда не замечал, чтобы он был далеко от своего молодого подопечного. Его почти нечеловеческие возможности давно удивляли Келсона, и он не мог найти объяснение этим возможностям даже с помощью полученных способностей Дерини.

– Сайард. Я должен был догадаться, – проворчал Келсон, обращаясь к Дугалу и присматриваясь к сужающейся тропе впереди. – Думаю, что ты теперь скажешь мне, что он узнал об этом с помощью своего Второго Зрения, о котором ты упоминал вчера.

– Ну, я думал, что ты, вроде бы, все знаешь про такие вещи, – ответил Дугал со смешком. – Но не беспокойся. Я лично гарантирую лояльность моих людей, но, правда, должен предупредить, чтобы ты не удивлялся, если они поначалу примут тебя несколько прохладно. Даже если бы ты не был королем, все равно, ты – с равнины. И то, и другое несколько необычно для этих мест, так далеко на западе.

"А то, что я – Дерини, делает меня еще более странным" – мысленно добавил Келсон, заканчивая мысль Дугала. Несмотря на заверения Дугала, он чувствовал себя не в своей тарелке.

По мере того как они приближались к замку, воздух становился все более соленым, а к глухому хлюпанью покрытых грязью копыт и звону сбруи стал добавляться гвалт кружащих в небе чаек. Впереди отряда ехали Эван и Коналл, промокший от дождя штандарт Халдейнов хлопал по затянутой в перчатку руке Коналла, время от времени развеваясь так, что его можно было узнать. Дугал посоветовал им не сворачивать его, чтобы никто не сомневался насчет того, что это за отряд. Остальная часть отряда тоже ехала парами – вначале Сайард с одним из помощников Эвана, за ними Джодрелл и Трейхем, а потом остальная колонна – рыцари, оруженосцы и слуги.

Келсон заметил людей на высоких зубчатых стенах, еле вырисовывавшихся на фоне серого неба, только когда они приблизились на расстояние полета стрелы. В нескольких бойницах привратной башни мелькнул свет факелов, выдавая присутствие там людей, что Келсон уже почувствовал, благодаря своим способностям Дерини, но никто из них не показывался. Колонна, приблизившись к привратной башне, замедлила свое движение и почти остановилась.

– Они знают кто ты, но не знают зачем ты здесь, – тихо сказал Дугал, когда тяжелые двери распахнулись наружу и загремели цепи лебедок, поднимавших тяжелую решетку ворот. – Вряд ли можно винить их за осторожность.

– Думаю, что нет.

Как только решетка ворот приподнялась, Сайард дал шенкеля своей пони и проехал мимо них в проход привратной башни, прихватив факел со стены прежде чем пересечь подъемный мост. Добравшись до противоположной стороны, он осадил пони и оглянулся, показывая знаками следовать за ним, и Дугал немедленно пришпорил свою пони. Прежде чем вести отряд вслед за Дугалом через ворота, Келсон посмотрел наверх и был вознагражден лицезрением румяного лица, наблюдавшего за ними через бойницу. Прежде чем исчезнуть, человек поклонился и прикоснулся двумя пальцами к своей шляпе, и Келсон понял, что приветствие предназначалось ему в такой же степени как и Дугалу.

Когда они достигли противоположной стороны рва, защищавшего внешние стены замка, глухой топот лошадиных копыт по подъемному мосту сменился звоном стали по камню, а когда они тронулись дальше, Келсон отметил, что если есть замок, полностью использующий все естественные средства защиты, то это Транша. Дорога, закручивавшаяся вверх и налево, вскоре сменилась крутым подъемом, узкой тропой, которая со стороны моря резко обрывалась к шумящему далеко внизу прибою. По правой, неприкрытой щитами, стороне над их головами вздымалась сорокафутовая главная башня замка, бойницы в зубчатых стенах обеспечивали удобную позицию для обстрела приближающегося врага. Тропа была достаточно широка, чтобы два приграничных пони могли ехать рядом, но рослые кони Халдейнов были вынуждены идти поодиночке. Чайки подлетали к ним, чтобы ближе посмотреть на незнакомцев, но с сердитыми криками отлетали прочь, когда фыркала лошадь или чей-нибудь плащ начинал развеваться на ветру.

– Подать свет для молодого хозяина и его гостей! – прокричал Сайард, поворачивая своего пони и размахивая факелом, когда отряд Келсона, грохоча копытами, въехал на внутренний двор. – Это я, Сайард О Рвейн. Молодой хозяин вернулся домой. Где Кабалл Мак-Ардри? Принести свет, я сказал!

Его голос вызвал незамедлительную реакцию. По периметру двора загорелись факелы, загудели голоса, прибежал запыхавшийся конюх, чтобы забрать его пони. Келсон осадил своего коня рядом с Дугалом и его пятнистым пони и смотрел как Сайард шагает к ним. Двор позади них заполнился остальной частью отряда, и Келсон, прежде чем спрыгнуть на землю, подал им знак оставаться на конях. Дугал, уже стоявший на земле, подхватил его поводья и передал обоих животных под опеку Сайарда, потом взял Келсона под локоть, сопровождая его к лестнице, которая вела к главному залу.

– Эй, Кабалл! – позвал Дугал, когда дверь в зал, и группа людей в клетчатом начала спускаться по ступенькам. Некоторые из них натянули края своих пледов на головы, прикрываясь от дождя, несколько человек несли факелы. К шапочке человека, шедшего впереди остальных, были прикреплены два пера, указывавших на его ранг вождя. Его бородатое лицо расплылось в улыбке, когда он сбежал по лестнице, торопясь встретить нежданных гостей.

– Мастер Дугал!

– Кастелян моего отца, – негромко сказал Дугал Келсону, когда спускавшиеся достигли нижней ступеньки. – Кабалл, у Вас все готово, чтобы достойно принять Его Королевское Величество? Сир, я хочу представить Вам моего родственника Кабалла Мак-Ардри, официального представителя клана и самого Мак-Ардри. Как отец, Кабалл?

– Мак-Ардри сердечно приветствуют Вас, – ответил Кабалл, прикладывая в знак приветствия руку к своей шапочке и кланяясь своему суверену и своему молодому хозяину. – Дугал, Сам будет рад узнать, что ты приехал так неожиданно. – Он снова обратил внимание на Келсона. – Мы вряд ли сможем предложить что-то большее чем простая пища Приграничья, поскольку нас не предупредили о Вашем приезде заранее, но Мак-Ардри желает увидеть Вас, чтобы лично приветствовать Вас, когда Вы отдохнете, и гостеприимно приглашает Вас и ваших людей поужинать с ним в зале.

– Пожалуйста, сообщите Мак-Ардри, что чуть позже я обязательно увижу его, – ответил Келсон, любезно склоняя голову. – Я не имел этого удовольствия со времени его визита на мою коронацию, а Дугал сообщил мне, что в последнее время он не очень хорошо себя чувствует. Мне очень жаль слышать об этом.

Кастелян, с бороды которого капала вода, медленно кивнул в знак признательности.

– Что же касается пищи, – продолжал Келсон с обезоруживающей улыбкой, – мы провели несколько последних дней в поле. Посему мы будем рады любой горячей пище и крову над головой.

Кабалл снова посмотрел на Дугала, у него явно отлегло от сердца. – Думаю, что это мы Вам предоставим, может быть, даже чуть больше. Дугал, мы разместим Его Величество и тех, кого он скажет, в вашем жилище. Солдаты после ужина могут лечь спать в зале вместе с нашим гарнизоном.

– С нами будет Принц Коналл, – ответил Дугал, обращаясь к Келсону за подтверждением, – и, может быть, Джодрелл и Трейхем – или Герцог Эван, если, конечно, они не предпочтут спать с солдатами. Это приемлемо, Сир?

– Эван Клейборн? – пробормотал Кабалл, вскидывая голову, чтобы рассмотреть всадников за спиной короля. – Разрешите оставить вас, Сир, об остальном я договорюсь с Эваном. Дугал, уведите, наконец, Его Светлость из-под дождя.

Келсон успел только кивнуть, когда он и его свита пошли прочь, инстинктивно направившись к Эвану, опознав его по характерной клетчатой накидке и запоздало отсалютовав Келсону. Поскольку Келсон еще мальчишкой привык к бесцеремонности горцев, познакомившись с Дугалом и его опекуном, Келсон только слегка смутился, но принц Коналл почувствовал себя оскорбленным и был вне себя от гнева.

– Как Вы могли позволить ему так вести себя? – требовательно произнес он громким шепотом, уворачиваясь от капель, падавших с мокрого штандарта Халдейнов, и смотря на Келсона. – Он разговаривал с Вами как со слугой!

– Он спросил моего разрешения уйти. Не устраивай сцен, – предупредил Келсон, кладя руку на поводья его кузена. – У человека есть своя работа, которую он должен выполнять.

– Да! Оказывать должное уважение его повелителю!

– Никто не собирался быть непочтительным, – ответил Келсон, – и, стоя под дождем, нет времени для формальностей. Я не задет.

Но Коналл был задет, и он продолжил кипятиться и бормотать все время, пока поднимался следом за Дугалом и Келсоном по лестнице и не прекращая жаловаться даже когда они дошли до небольшой аккуратной комнаты на самом верху башни. Следом за ними пришел оруженосец Келсона, чтобы помочь им снять ботфорты, а Коналл все продолжал выражать свое недовольство приграничниками вне зависимости от их положения и старшинства, закончив некрасивым замечанием относительно помещения. Келсон отправил оруженосца из комнаты и дал нагоняй Коналлу, извинившись потом перед Дугалом. Когда трое молодых людей начали снимать промокшие доспехи и туники, чтобы помыться перед ужином, воздух был наполнен возмущением и обидой В наступившей мрачной тишине Келсон не мог не заметить контраста между Дугалом, который, казалось, не обращал внимания на инцидент, и раздражающе формального Коналла. Поведение кузена его очень раздражало. Оруженосец, вскоре вернувшийся с их скудным багажом, помог Коналлу облачиться в новую придворную тунику, которая выглядела слишком нарядной для этого места в горах, но когда Келсон попытался тактично объяснить это Коналлу, его кузен разразился новой тирадой об упрямых приграничниках и заявил, водружая на голову серебряный обруч, свидетельствующий о его положении, что он покажет им как должен себя вести настоящий принц, и вышел из комнаты. Келсон послал оруженосца вслед за ним, надеясь, что тот сможет помешать Коналлу оскорбить кого-нибудь из приграничников, с которыми он может столкнуться, и молча достал из своего мешка чистую шерстяную фуфайку.

– Мне действительно неудобно из-за невоспитанности Коналла, – сказал он через мгновение, когда голова Дугала появилась из ворота рубахи цвета шафрана. – Надеюсь, что это просто безрассудство молодости.

– Молодости? – Дугал фыркнул, сменив свои изысканные придворные манеры на обычную для Приграничья прямолинейность. – Келсон, он на год старше меня. Если он ценит только почитание, то он никогда его не получит, если будет так себя вести. Не забывай, что он вдобавок еще и второй по очереди наследник трона.

Келсон, будучи не силах возразить, присел, чтобы помочь своему сводному брату расположить подобающим образом складки килта, лежащего на полу.

– Теоретически ты прав, – сказал он, наблюдая как Дугал ложится на килт, чтобы застегнуть его вокруг своей талии. – Слава Богу, ему предшествует его отец, и я никогда не слушал ни от кого ни единого недоброго слова о Найджеле. И вообще, к концу следующего года может появиться новый наследник трона. Хотя ты прав, молодость не может служить извинением для хамства. Коналл же ужасно хамит.

Дугал, присев, чтобы пристегнуть к плечу свой плед брошью с аметистом размером с птичье яйцо, оторвал взгляд от застежки и уставился на короля.

– Коналл – идиот! А что ты имел в виду, когда сказал про нового наследника? Келсон, ты что, помолвлен?

– Нет-нет, пока еще нет, – фыркнул Келсон. – И не смотри на меня так удивленно. Мне семнадцать, я – король. Так что этого ждут. Найджел и тетя Мерод изводили меня почти год, как и Морган.

– Морган тоже?

Келсон задумчиво пожал плечами. – Ну, они, конечно, правы. У трона должен быть наследник. Я уже потерял счет принцессам, графиням и прочим подходящим девчонкам, на которых я должен был смотреть в прошлом году. Каждый захудалый гвинеддский князек, у которого есть дочка или сестра в возрасте от двенадцати до тридцати находил какие-нибудь причины, чтобы представить ее ко двору. Даже Морган угрожает привезти какую-то Р'Кассанскую принцессу на Крещение. Она – родственница его жены.

– Его жены? – Взгляд Дугала стал пристальнее, хотя теперь он тоже улыбался. – Так вот в чем все дело! Морган женился и теперь считает, что остальные должны сделать то же самое. Кто она?

Келсон покачал головой и усмехнулся. Он все еще забывал насколько Транша далека от столицы и того что в ней происходит.

– Вы здесь ничего не слышали, не так ли? Вы на самом деле не знали, что я сделал его Лордом-Защитником?

– Нет.

– Вы знаете, что в Торенте снова правят регенты? – рискнул Келсон.

– Регенты? Что случилось с Принцем Алроем?

Келсон вздохнул, стараясь не вспоминать о своих старых волнениях.

– Падение с лошади, где-то в середине лета. Он сломал себе шею. То, что я слышал, ясно говорит о том, что это был явный несчастный случай, но он только что достиг совершеннолетия. Поэтому кое-кто поговаривает, что все это было организовано мною – вроде того как Чарисса организовала смерть моего отца.

– Ты имеешь в виду магию? – прошептал Дугал.

Келсон кивнул. – Они не очень хорошо меня знают, не так ли?

– Но зачем тебе это делать, даже если бы ты мог… Келсон, ты можешь убить кого-нибудь с помощью магии?

– Если ты имеешь в виду мою способность убивать магией, мой ответ – да, я обладаю соответствующими знаниями и способностями, чтобы это сделать, – спокойно сказал Келсон. – Я… я уже сделал это однажды. Так я убил отца и дядю Алроя… и графа Марлийского. Я не горжусь этим, но в тот момент у меня не было другого выхода. И я снова сделаю это, чтобы защитить свое королевство.

Он с трудом сглотнул. – Что касается повода. Боюсь, что у меня он тоже есть. Пребывание на троне Торента несовершеннолетнего уменьшает возможность того, что Торент выступит против меня, по меньшей мере, до тех пор, пока новый король не вырастет, если не считать стычек на границе. Лиаму, младшему брату Алроя, сейчас только девять. Значит, у меня есть почти пять лет, если не больше, чтобы разобраться с Меарой, прежде чем я буду вынужден снова серьезно обеспокоиться Торентом. Но, тем не менее, я не убивал брата Лиама.

– Я верю тебе, – сказал Дугал.

Три слова были произнесены спокойно, и Келсон знал, что они искренни. Прошло четыре года с момента их последней встречи с Дугалом, но он чувствовал, что их старая близость не ослабла с течением лет и из-за того, что прошло вместе с ними. Он поглядел на свои руки, руки, от которых в буквальном смысле зависели жизнь и смерть многих, затем покачал головой, осознав, что никогда не сможет отказаться от своих возможностей.

– Ну, хватит про это, – уже более весело продолжил Келсон. – Ты спрашивал про Моргана и его жену. Он женился на Риченде Марлийской весной прошлого года. У них есть маленькая дочка, ей сейчас почти год. Зовут ее Бриони.

Дугал одобрительно кивнул. – Мне это нравится. Но… Риченда Марлийская… это она была графиней Марли? Ты ведь только что сказал, что тебе пришлось убить ее мужа, так?

– Так. Но она не отвечает за измену своего мужа, – негромко сказал он, – как и их сын. Прошлым летом, когда ему исполнилось шесть лет, я утвердил молодого Брендана графом Марли. Я поместил его под опеку Моргана, пока он не вырастет, а Риченду назначил регентом.

– Но что он скажет, когда вырастет и узнает, кто убил его отца? – прошептал Дугал. – Ты не думаешь, что он возненавидит тебя за это?

– Я надеюсь, что к тому времени он узнает также почему я был вынужден сделать это, – сказал Келсон со вздохом. – Брэн Корис был одним из первых, кого я был вынужден лишить жизни. К сожалению, он не последний. По крайней мере, с тех пор я кое-чему научился… правда, если бы я был вынужден пройти через это снова, ничего бы не изменилось. – Он снова вздохнул, махнув рукой.

– Что сделано, то сделано. Не имеет смысла задумываться о том, что ты не можешь изменить. Однако, я надеюсь, что смогу изменить одно – прием, который я получил, приехав сюда час назад.

Дугал громко рассмеялся, неловкость последних минут рассеялась.

– Тогда ты будешь настоящим волшебником, если сможешь добиться этого. Келсон, ты же видел их. Они – жители Приграничья. Большинство из них никогда не было при дворе, и никогда не будет. Ты не сможешь мгновенно заслужить их уважение.

– Не мгновенно, нет. Но у меня, пожалуй, есть идея как я могу положить этому начало.

Полчаса спустя, два молодых приграничника вышли из комнаты, в которую входил только один. Высказывание Дугала по поводу длинных волос Келсона вдохновило его. Он не решился одеть килт вроде того что носил Дугал, поскольку не смог заставить себя довериться одежде, состоящей из складок, удерживаемых только ремнем, и поэтому выбрал вместо килта костюм цвета ржавчины, столь привычный жителям Приграничья – облегающие клетчатые штаны и кожаная безрукавка, одетая поверх шерстяной рубахи шафранного цвета, такой же как была одета на Дугале. Длинный серо-черно-желтый плед Мак-Ардри пересекал его грудь наподобие перевязи и скреплялся у него на плече серебряной брошью в виде кольца с глубоко выгравированным орнаментом. Ноги Келсона удобно устроились в мягких сапогах из оленьей кожи. Вместо золотого обруча, который красовался бы на его голове во время обычного придворного приема, он надел такую же шапочку что и Дугал. Черные волосы Келсона были собраны в косичку, которая была на целую ладонь короче чем медно-цветная косичка Дугала, но, в сочетании с одеждой, превратила короля из лощеного придворного с равнины в темноволосое подобие сына предводителя клана. Если бы еще и старый Колей подыграл… Идя следом за Дугалом вниз по винтовой лестнице, потом по коридору, ведущему к большому залу, Келсон услышал звуки настраиваемых волынок, поначалу казавшиеся нестройными и хныкающими, они несли в себе дух и традиции Приграничья. Музыка придала ему энергию, а когда он и Дугал подошли ко входу в зал, Келсон услышал что Дугал тихонько присвистывает в такт.

В вестибюле толпились оруженосцы, слуги и несколько королевских солдат, но поскольку Келсон был в компании Дугала, и был одет так же как и он, никто не обращал на Келсона особого внимания. Прихватив из почерневшего от огня светильника факел, Дугал провел его через неприметную деревянную дверь рядом с входом в зал, и знаком приказав молчать, повел Келсона по узкой внутренней галерее, шедшей параллельно залу. Когда Келсон посчитал, что они прошли примерно половину пути, Дугал остановился и, держа факел как можно ниже и ближе к стене, открыл два потайных смотровых отверстия, прорезанных в камне под разными углами. Посмотрев через каждое из отверстий, Келсон смог увидеть почти весь зал, хотя вход и помост на другом конце зала оставались вне поля зрения.

– Похоже, что большинство твоих солдат, не занятых службой, уже сидят за столом, – пробормотал Дугал, посмотрев на зал внизу. – Правда, как ты можешь убедиться, они все сидят сами по себе. От того, как тебя встретят, может зависеть очень многое.

Келсон, осмотрев зал, кивнул. Поскольку, в соответствии с обычаями Приграничья, все члены клана считались занимающими более или менее равное положение, у них не было отдельных столов для знати и для солдат. Он увидел герцога Эвана, шедшего вдоль зала с мрачно глядящим Коналлом – чтобы быть усаженными за стол на помосте, как уверял его Дугал – но за исключением их, остальная часть королевского отряда, казалось, сгрудилась вдоль одной стороны длинного стола, параллельной стене – будучи, как заметил Келсон, аккуратно отделенной от местных. Казалось, что гостеприимство все-таки имело свои пределы.

Задумавшись, он проследовал за Дугалом дальше по галерее, звуки волынок почти не вторгались в его размышления, когда посмотрел через другое смотровое отверстие, выходящее на стол, стоящий на помосте. Оттуда ему было видно всех на помосте, включая Графа Траншского.

Колей Мак-Ардри за три года, прошедшие с того дня когда Келсон видел его последний раз, сильно постарел, но хотя время лишило старого предводителя клана большей части его подвижности, это явно не коснулось его прочих способностей. Слуге пришлось помочь ему усесться за столом на помосте, поскольку он не мог много ходить без посторонней помощи, но его темно-коричневые от жаркого летнего солнца и горных ветров Транши руки, показывавшиеся из тонкой рубахи цвета шафрана, все еще бугрились мускулами. Келсон видел как переливаются мышцы Колея, когда тот поднял полный мех вина и, вливая в себя целый поток красного, умудрился не пролить ни капли.

Его седые, похожие на проволоку, волосы были на приграничный манер зачесаны назад и перевязаны лентой цветов его клана, но в его обширной бороде, сбегавшей на грудь, еще проглядывал кое-где каштановый цвет. Карие глаза его были ясными и живыми, он беседовал с герцогом Эваном, сидящим слева от него, по другую руку Коналла; но продолжал поглядывать на дальний конец зала как будто поджидая кого-то.

– Он нас ищет? – спросил Келсон негромко, покосившись на Дугала. – Может, нам лучше войти?

– Да, но не так, как ты собираешься, – ответил Дугал. Он хитро усмехнулся, схватив Келсона за рукав и таща его в проход. – Пошли. Просто иди за мной и делай то же, что и я.

Вскоре они оказались за перегородками, отделявшими кухню от помоста, сооруженного в зале, Дугал подтолкнул короля за одну из них, чтобы пройти через слуг, обслуживающих стол на помосте. Люди уступали дорогу сыну своего предводителя, но глядели на Келсона второй раз только для того, чтобы избежать столкновения с ним. Они были слишком заняты наблюдением за Коналлом, сидевшим слева от предводителя, и Джодреллом, который подтащил свой табурет к концу стола, чтобы он мог разговаривать с Эваном, сидя между ними. Старый герцог Клейборн был с готовностью принят за своего, поскольку он вырос в такой же клановой системе и понимал их обычаи, но остальные сидящие в зале – рыцари и солдаты – были людьми с равнины. Коналл, одетый в придворную тунику и с серебряным обручем на голове, выглядел особенно не к месту.

Теперь Келсон понимал намерения Дугала. Когда парень проложил себе путь к почетному месту справа от старого Колея и опустился на скамью чуть правее этого почетного места, Келсон еле сдержал усмешку и последовал за ним. Якобы случайно он проскользнул между Дугалом и стариком, уселся, опершись локтем о стол, и движением брови приказал слуге, склонившимся между ним и Дугалом, налить вина им обоим.

Однако, когда некоторые из людей начали узнавать его и стали подниматься на ноги с грохотом и стуком деревянных скамей по каменному полу, происходящее привлекло внимание старого Колея. Повернувшись, чтобы узнать причину, он был очень удивлен, заметив справа от себя незнакомого молодого приграничника. Волынки взвизгнули, замолкая, когда все глаза обратились к предводителю Мак-Ардри.

– Халдейн сердечно приветствует Мак-Ардри из Транши, – торжественно сказал Келсон, склоняя голову в почтительном поклоне и замечая как у Колея отпадает челюсть. – Мой брат Дугал предложил мне сесть по правую руку от Вас, и я рад такой чести, поскольку теперь, когда моего отца больше нет, его отец – мой отец.

Онемев от удивления, Колей смотрел в серые глаза Халдейнов, в то время как среди собравшиеся в зале нарастало волнение, и заметил, что в незнакомце есть что-то знакомое. Последний Халдейн, которого видел старый Колей, был четырнадцатилетний мальчик, принимавший корону Гвинедда. Парень, сидевший рядом с ним, был молод, но это был мужчина, с откровенным, прямым взором приграничного вождя. Когда Колей посмотрел на своего сына, сидевшего позади незнакомца, Дугал встал и подошел, чтобы с усмешкой поцеловать своего отца в щеку.

– Я привел своего брата, чтобы он поужинал с нами, Па, – сказал он со своим резким акцентом Приграничья. – Он посчитал нужным забыть на этот вечер о своем титуле, поскольку он хочет показать, что действительно чтит наш дом и род, как и то, что связывает его со мной. Разве ты не хочешь поприветствовать его как родственника и сына?

На какое-то мгновение Келсон испугался, что Колей не подыграет ему, и ему придется вернуться к своей королевской роли, которую он так часто был вынужден играть. Но тут лицо старика расплылось в довольной улыбке и он протянул Келсону свою огромную руку, его карие глаза потеплели.

Я рад видеть тебя, сынок, – сказал он мягко. – Я оставил тебя мальчиком, а ты приехал ко мне мужчиной. Поцелуешь своего старого Па?

Келсон торжественно подал Колею руку и встал, склонив голову в почтительном приветствии приграничника дружественному вождю, зная о том, сколько взглядов сосредоточилось на нем. Когда он нагнулся, чтобы поцеловать старика в щеку, сдержанный ропот одобрения прокатился среди приграничников, а волынки взвыли в приветствии, поддержанные на этот раз барабанами.

Это не было наиболее непосредственно из приемов, но это было начало. Стараясь не замечать кислых взглядов Коналла, сидевшего на другом конце стола, и смущенных выражений на лицах большинства своей свиты, Келсон сел на свое место, улыбаясь. Брион никогда не поступил бы так, но Келсон не был Брионом. Всем придется смириться с тем, что он хотел создать свой собственный стиль. Он смеялся над шутками Дугала, а когда Сайард подал им жаркое из птицы и говядины на пышном хлебе, Келсон стал есть его руками, как это и принято в Приграничье.

За едой он немного поболтал с Колеем. Келсон рассказывал о том, чему он научился за последние три года, в старый вождь гордо перечислял, чему научился Дугал, готовясь стать предводителем клана. Свое ухудшающееся здоровье он помянул только мельком.

Из уважения к хозяину Келсон обходил в разговоре политику и прочие темы, которые могли бы привести к разногласиям, собираясь поговорить об этом попозже и в более приватной обстановке. Но прямо перед тем как подали десерт – липкие конфеты из толченого миндаля, бисквита и меда – Колей мельком упомянул своего брата Сикарда, чьей женой была Меарская Претендентка.

– Леди Кайтрина, что она из себя представляет? – спросил Келсон, стараясь не показывать насколько ему интересно. К его облегчению, Колей не стал сдерживаться, вино заставило его подобреть и развязало ему язык.

– А, она лелеет старую мечту, время которой давно прошло, – сказал Колей. – Она никогда не нравилась мне. Она примерно моего возраста, ее дети – крайне неприятные люди, а ее дружок еще более неприятен. Она и мой брат…!

Он презрительно выругался, и Келсон вздернул бровь в притворном удивлении.

– Вы и Сикард поссорились?

– Можно и так сказать, – разрешил старик. – По правде говоря, мы с ним никогда не были близки. К детям я тоже не был близок, может немного к мальчишкам. Их зовут Ител и Лльювелл, но я думаю, что это ты и так знаешь. Они примерно твоего возраста, может, моложе примерно на год. Девчонка же…

– Еще и дочь… – выдохнул Келсон, почти неслышно.

Старый Колей сразу понял, о чем он говорит, и шумно засмеялся, хлопнув Келсона по плечу.

– А, они давят на тебя, парень, чтобы ты поспешил найти себе пару? Ну, можно найти куда более худших, чем миленькая Сидана. На старом языке ее имя означает «шелк», и она обладает той мягкостью, которой не хватает мальчишкам и их матери. Помимо титула, который может перейти к ней по наследству, у нее есть прекрасные гладкие волосы, коричневые как каштан, которые доходят ей до колен, большие оленьи глаза. Еще у нее очень белые зубы, а ее бедра говорят о том, что она принесет своему мужчине много прекрасных сыновей, а ведь ей еще только пятнадцать.

– Вы говорите так, как будто хотите выдать ее замуж, – сказал с улыбкой Келсон. – Вы намекаете на что-то?

Колей отрицательно покачал головой, в тоже время застенчиво пожимая плечами.

– Ну, я не тот, кто должен выбирать невесту для моего короля, сынок, – сказал старик. – Но если человек хочет разрешить старую проблему и принести мир своему народу, женитьба на Сидане была бы одним из не самых плохих решений. Если бы я думал, что это поможет, я бы женил на ней Дугала, или, упаси Господь, если бы я был помоложе, и мог бы найти сговорчивого священника, я бы сам женился на ней, несмотря на то, что она – моя племянница.

Келсон слабо улыбнулся, вспомнив, что однажды он прочитал о том, что два столетия назад инцест, имевший место между чуть более близкими родственниками, способствовал смене власти, хотя в случае Имра и Ариэллы не обошлось без Дерини.

Но теоретическое решение, предложенное Колеем, не повлекло бы за собой таких последствий, даже если бы воплотилось в жизнь. Для этого он и Сидана были слишком отдаленными родственниками – тут его взгляд окаменел на мгновенье, пока он вспоминал разветвления своего генеалогического древа до их общего с Сиданой прапрадедушки – далеко за пределами кровного родства, которое могло бы вызвать неодобрение Церкви.

– Я не думаю, что Вам придется идти на такие жертвы, – заверил он Колея, усмехаясь.

– Конечно, нет. Ей нужен муж из Халдейнов, а не еще один приграничник, брак с которым только еще больше все запутает. Если не Ваше Величество, то, может быть, Ваш кузен…

Старик поглядел на конец стола, куда передвинулся Коналл, чтобы сесть между Эваном и Джодреллом, размышляя о чем-то над своим кубком с вином.

– Вообще-то, если подумать, то Коналл не подходит, – продолжил Колей более трезво. – Она не была бы счастлива с человеком вроде него, хотя, как мне кажется, у твоего молодого кузена есть собственные амбиции. Власть может быть большим искушением, сынок. Но, я думаю, не мне рассказывать тебе об этом, так ведь?

Келсон удивленно посмотрел на Коналла, а затем опять на Колея.

– Коналл?

– Ах, парень, я не хотел бросить тень на твоего кузена. Но Сидана стоит того, чтобы жениться на ней, и даст своему мужу законное право требовать трон Меары. Если правильный человек будет правильно убеждать ее братьев, то они могут даже отказаться от своих претензий на меарский трон.

Келсон мрачно ухмыльнулся и покачал головой, водя пальцем по краю своего кубка.

– Я стараюсь избегать такого вида убеждения, Колей, – он сказал мягко. – Я не хочу устраивать поход на Меару, как делали мой отец и дед, и решать все вопросы мечом. Но, в то же время, я не собираюсь отказываться от того, что по праву принадлежит мне.

Бородатое лицо Колея омрачилось и он опустил свой взгляд, уставившись в глубины своего кубка. – Это может оказаться единственно возможным путем, сынок, – прошептал он мрачно. – Молодой Ител хочет трона. Если его мать не умрет, его не устроит правление двором в изгнании в Лаасе.

– Вы говорите так, как будто это неизбежно, – вздохнул Келсон, стараясь проверить истинность слов Колея. – Что, Ител что-то планирует?

– Я не знаю деталей, меня это не волнует. – Колей сделал большой глоток вина и покачал головой. – Это просто слухи, которые я слышал. У какого молодого человека нет амбиций? Больше мне сказать нечего.

Похолодев, Келсон отставил свой кубок и поглядел на Колея. Старик говорил правду, во всяком случае, он сам в это верил, но какую часть из этого составляли слухи.? Если Ител Меарский активно готовил мятеж… – Я должен знать, Колей, – тихо сказал он, беря того за запястье и пытаясь начать Умозрение. – Если Вы что-то знаете…

– Я ничего не знаю! – прошептал Колей, глаза его сверкнули, когда он отдернул руку. – И если ты будешь и дальше давить на меня, то…

Тут за стенами зала заиграли волынки, Колей прервался и, извиняясь, покачал головой, сделав еще один большой глоток из своего кубка. Пока Келсон раздумывал, как бы тактично вернуться к предмету разговора, в дальнем конце зала появились два волынщика, идущих впереди старика в белой накидке, размахивавшего двумя зелеными ветвями наподобие кустистых мечей. Когда он вошли, разговоры замерли, и даже самые шумные из приграничников отставляли свои кубки, чтобы поприветствовать проходящего мимо них старика подброшенными шапочками. Женщины делали реверансы, и даже дети, обслуживавшие столы, замирали на месте, оказывая должное уважение незнакомцу.

– Кинкельян, бард, – пробормотал Дугал на ухо Келсону, когда старик прошел между волынщиками и приблизился к ним. – Это может оказаться очень важным. Ты пока просто сиди, но обрати на него внимание.

Когда старик подошел к подножью помоста и остановился, скрестив ветви над головой в знак приветствия и поклонившись, музыка кончилась, и Дугал встал, поднимая кубок в ответном приветствии человеку в белом.

– Яркой луны и звезд тебе на пути, благородный бард. Мак-Ардри и весь его род приветствуют Кинкельяна в Транше.

Старик, раскинув руки с ветвями в стороны, как будто раскрывая объятья, склонил свою голову и пробормотал фразу, которую Келсон не уловил полностью. Келсону показалось, что он услышал свое имя, но он не был уверен. Дугал ответил на языке Приграничья, потом поклонился и взглянул на отца. Старый Колей, казалось, забыл о чем он говорил только что, и тоже поднял кубок в приветствии.

– Кинкельян предлагает Вам свое благословение и просит, чтобы Вы и в дальнейшем принимали дружбу клана,» – краем рта пробормотал Келсону Дугал. – Старый Мак-Ардри согласился от твоего имени. Встань и поклонись, а когда я и Кинкельян закончим, делай что посчитаешь нужным.

Когда Келсон повиновался, Дугал нагнулся к своему отцу и вышел из-за стола, спускаясь с помоста к своим людям, восторженно стучавшим кулаками по столам. Люди Келсона, за исключением старого Эвана, выглядели озадаченными.

Медленным, почти ритуальным жестом Дугал принял от старого барда ветви и снова поклонился, затем скрестил их над головой и медленно повернулся на каблуках к Келсону, а когда снова раздались звуки волынок, медленно склонился перед ним и положил скрещенные ветви на пол. Когда он выпрямился и положил руки себе на талию, темп музыки изменился, и Дугал пустился в пляс.

Волынки звучали столь призывно, почти магически, что Келсон почувствовал, что его ноги сами пускаются в пляс. В какой-то момент глаза пляшущего Дугала и встретились с глазами Келсона, и между их разумами установилась связь, настолько глубокая, что память Келсона откликнулась на нее, как если бы Дугал был Дерини и пытался посредством мысли вызвать у Келсона воспоминания о том, как полжизни назад они стояли друг против друга, скрестив не зеленые ветки, а мечи, и двигаясь на манер того как это делал сейчас Дугал. Внезапно Келсон понял, что Дугал имел в виду, когда сказал о том, что он должен поступать как сочтет нужным, и обнаружил, что он уже выбирается из-за стола, чтобы спуститься с помоста к кружащемуся и прыгающему Дугалу.

Когда король спустился на пол, звук волынок даже не дрогнул. Келсон почувствовал что люди вокруг замерли, кто-то радостный, кто-то озадаченный, и только старый бард выглядел совсем не удивленным, хоть и поднял свои белые брови. Дугал заканчивал приплясывать, крутясь и раскачиваясь вокруг ветвей, подняв над головой сначала одну руку, затем вторую, но, заметив приближающегося Келсона, он улыбнулся и кивнул, упирая кулаки в бедра и начиная танец сначала. Келсон присоединился к нему с самого первого движения, позволив своим ногам нести его как это уже было много лет назад и повторяя движения Дугала, сначала немного напряженно, затем, по мере того как приграничники и равнинные рыцари начинали смотреть на него в неподдельном изумлении, все более и более уверенно.

Когда они начали следующую фигуру танца, выбивая ритм по полу, отплясывая друг напротив друга, и стараясь не задеть ветвей, Келсон снова ощутил пульсирующую связь, синхронизирующую его движения с движениями Дугала. С неожиданной отстраненностью он позволил окружающему миру сжаться до порхающих ног, зеленых ветвей и радостной улыбки Дугала. Как в тумане он замечал, как сидящие в зале начали прихлопывать и постукивать по столам, подбадривая их, охваченные тем же волшебством, которое не имело никакого отношения к Дерини.

Когда они начали последнюю фигуру танца, Келсон уже запыхался от усталости, но заставил себя не останавливаться, переступая с пятки на носок, выполняя одно движение за другим, пока ритм, наконец, не замедлился, и музыка угасла. Он и Дугал, стоя напротив друг друга, разделенные скрещенными зелеными ветками, поклонились друг другу, держа руки на поясе. Зал, казалось, обезумел.

Когда два молодых человека, запыхавшись, почти упали в объятия друг друга, приграничники и их женщины продолжали кричать приветствия. Люди Келсона, за исключением Эвана, выглядели совершенно ошеломленными, хотя некоторые из них присоединились к добродушным приветствиям, и далеко не последним из них был барон Джодрелл. Между ним и Эваном сидел, сложив руки и сжав губы в угрюмом неодобрении, насупившийся Коналл, но предводитель Мак-Ардри, сидевший в центре стола, просто сиял. Когда Дугал и Келсон, держа друг друга под руки, поднялись на помост, он протянул им наполненные кубки.

– Air do slainte! – крикнул он, остальные подхватили этот крик, когда Дугал и Келсон отпили из своих кубков. За ваше здоровье!

Шум приветствий стих, когда Дугал поднял руку, призывая к тишине, и, все еще немного задыхаясь и обняв одной рукой Келсона за плечи, повернул его лицом к приграничникам, сидевшим за столом.

– Родичи, это мой сводный брат, Келсон, – он сказал, улыбаясь. – Как видите, он одной крови с нами, и один из тех, кого я люблю. То, что он еще и мой король – большая радость для меня, и я хочу подтвердить свою преданность ему как моему господину, брату и сородичу. Вы отплатите ему тем же, ради меня?

Возобновившиеся крики и приветствия подтвердили то, что было нужно Дугалу. Когда довольный Келсон отступил назад все еще задыхаясь после пляски и задаваясь вопросом, как он сумел увлечь их, этот суровый народ гор, так, что они запросто признали его, человека с равнины, в число своих, Дугал повернулся и опустился перед ним на колени, обхватив его руки своими и прижав их к своему лбу в знак почтения.

Один за одним, приграничники Дугала присоединялись к нему, опускаясь на одно колено. Некоторые из них даже улыбались, как и любой из горцев, вынужденный следовать этому равнинному обычаю. Несколько человек были мрачны и угрюмы, но даже они опустились на колени. Необычность происходящего не была упущена Келсоном.

– Спасибо тебе, брат – сказал Келсон, поднимая Дугала и подавая остальным знак подняться. – И я сердечно благодарю тебя, мой родич из Приграничья. Поверьте, я ценю честь, которую вы мне оказали. И если среди вас все еще есть те, кто сомневается насчет этого равнинного лорда-выскочки, я не могу винить вас в этом. Я понимаю, что мои слова не могут заставить вас изменить свое мнение. Надеюсь, что мои поступки скажут все за меня, а я постараюсь всегда быть настоящим лордом для вас.

Его солдаты застучали по столам в знак одобрения, но Келсон снова поднял руку, призывая к тишине.

– И хотя я рожден на равнине, по духу и крови я, как сказал мой брат Дугал, такой же приграничник как и вы. Посему я готов поручиться, что буду ставить интересы клана выше своих собственных, если только они не пойдут вразрез с интересами остального народа, который я поклялся защищать. В подтверждение этого я прошу принимать меня сегодня не как короля, но как своего сородича, и прошу присоединиться к моему тосту за вашего благородного предводителя, Мак-Ардри, и да продлятся его годы, чтобы он и дальше руководил своими людьми, в мире и достатке. Air do slainte!

Это была единственная фраза на языке Приграничья, которую Келсон смог вспомнить, и он мысленно поблагодарил старого Колея за то, что тот освежил его память, произнеся ее чуть раньше, но, тем не менее, она вызвала желанную реакцию. На сей раз траншцев никто не сдерживал. Зал взорвался криками присоединявшихся к традиционному тосту Приграничья, и даже самые суровые из приграничников вздымали свои кубки с помягчевшим выражением лица. Вскоре волынщики снова заиграли танец, и зал заполнился танцующими, желающими сделать несколько па с их новым сородичем. Некоторые из девочек были очень даже ничего. Келсон, улыбаясь, честно постарался ответить на несколько первых приглашений, но пляска с Дугалом выжала из него все силы. Вскоре он был вынужден откланяться и отступить к своему месту рядом с предводителем. Дугал остался среди танцующих.

Колей был хорошей компанией для остатка вечера, но на каждый кубок вина, выпитый Келсоном, он отвечал тремя и это не замедлилось сказаться. При этих обстоятельствах любой серьезный разговор был невозможен, и скоро их разговоры свелись к обсуждению танцующих, о проделках Дугала и его перспективах на будущее, и Колей все больше и больше начал жаловаться на свое ухудшающееся здоровье. Тем временем, некоторые стали засыпать за столом, некоторые располагались на ночь в зале. Келсон сумел свести последствия выпитого к легкому головокружению, а вот Колей был почти без сознания. Дугал, хоть и не был пьян, держался на ногах куда менее уверенно чем Келсон.

– Похоже, что ему уже достаточно, – пробормотал Келсон, когда Дугал вернулся к столу, чтобы вновь наполнить свой кубок, пока волынщики исполняли что-то медленное и печальное.

Дугал, опершись, чтобы не упасть, на край стола, посмотрел на отца, пускающего пузыри и пьяно улыбающегося, потом подал знак слуге, который был, по меньшей мере, на полторы головы выше его или Келсона. Человек подхватил своего предводителя с усилием не большим, чем потребовалось бы Келсону для того, чтобы поднять трехлетнего ребенка, и осторожно вынес его из зала, а потом, сопровождаемый двумя молодыми людьми, шедшими позади –Дугал для большей устойчивости опирался на руку Келсона – поднял его по винтовой лестнице в его комнату. Когда они уложили старика в постель, а слуга ушел, Дугал уселся у окна и вздохнул, глядя на Келсона с усталой улыбкой.

– Ну, сегодня ты безусловно оставил свой знак в Транше. Клан будет говорить о тебе всю зиму, причем говорить хорошо.

Келсон улыбнулся и, швырнув свою шапочку на скамью рядом с Дугалом, прислонился к подоконнику. Подъем к палатам предводителя окончательно прочистил его голову, и теперь к нему вернулись прежние мысли. Доверие клана, полученное им, было очень кстати и являлось частью того, что он планировал, но еще не узнал всего, что хотел о меарском родственнике Колея. И если Ител Меарский планировал… – Интересно, будут ли они говорить про меня хорошо, когда вспомнят, что я – полуДерини? – размышлял он, пытаясь найти способ приблизиться к тому, о чем он хотел спросить. Однако, когда он сказал это, Дугал то ли испугался, то ли оскорбился.

Дугал нахмурился. – Какое разница? Почему ты так подумал?

– Ты знаешь, не так уж и плохо быть Дерини, – продолжал Келсон. – Ты мог убедиться в этом, когда я усыпил того солдата, чтобы ты мог зашить его руку. Так что у магии действительно есть позитивное применение.

Дугал, внезапно протрезвев, звучно сглотнул, все его веселость исчезла.

– Мне почему-то кажется, что сейчас случится что-то пугающее. Ты ведь хочешь предупредить меня, нет?

– Не совсем… – Келсон поглядел Дугала, потом на спящего Колея.

– Дугал, я никогда даже не испытывал соблазна злоупотребить нашей дружбой, – сказал он тихо, – но, черт побери… он сказал мне не все что знает.

– О чем ты?

Келсон покачал головой. – О, я не имею в виду, что он лгал мне. Я думаю, он просто хочет остаться в стороне, и вряд ли его можно винить за это. Сикард, в конце концов, все-таки его брат. К сожалению, Сикард еще и отец мальчика, который может попытаться забрать у меня трон, и Колей намекнул о заговоре за обедом, прямо перед тем как он окончательно напился.

– Но ты же не думаешь, что он стал бы держать тебя в неведении, если бы действительно была такая опасность? – спросил Дугал.

– Я не знаю, – ответил Келсон. – Я знаю, что твой отец имеет информацию, в которой я могу нуждаться… и что у меня есть способ, чтобы при необходимости получить ее без причинения ему какого-либо вреда и так, что он не будет знать об этом.

– Магией, – добавил Дугал. По мере того как он слушал Келсона, его лицо хмурилось, и теперь в медово-янтарные глазах отражалось холодное негодование и испуг.

– Келсон, я не могу остановить тебя, – продолжил он после длинного, медленного вздоха. – Если это – то, для чего тебе были даны твои способности, то я ничего не могу сделать, чтобы помешать тебе.

– Я знаю. Именно поэтому я спрашиваю разрешения. Он не будет помнить об этом, – добавил Келсон. – Он никогда даже не узнает, что мы разговаривали с ним этим вечером.

– А если тебе придется использовать то, что ты узнаешь от него, против него самого? – спросил Дугал.

Келсон вздохнул. – Я надеюсь, что до этого не дойдет, – пробормотал он, опустив глаза. – Ты знаешь, я никогда не стал бы делать ничего, чтобы навредить тебе или твоей семье. Но если информация, которую я могу получить, поможет остановить войну, спасти невинные жизни… ну, а что бы ты сделал?

Только после долгой паузы Дугал неохотно ответил.

– Я думаю, что я… сделаю то, что должен сделать, – прошептал он.

Загрузка...