Связанные кровью

Глава XV Канун зимы

60-й день осени

Налетал лёгкий ветерок и висельник беспокойно шевелился под своим дубовым суком, его ноги едва не касались высоких, сухих сорняков, торчащих между плит Речной Дороги. Его тело было обмотано варёной кожей, плотно стягивающей его руки и ноги и запечатанной воском. Только зияющий провал рта и расширенные ноздри оставались открытыми для морозного послеобеденного воздуха.

— Так значит, это и есть колдовской страж[55], - сказала Джейм Журу и жеребёнку раторна, который подозрительно обнюхал болтающуюся фигуру, а потом отскочил назад, тряся головой.

— Да, он не особо хорошо пахнет. Суть-то в том, что ему полагается учуять нас или, точнее, любое железо на нас, в упряжи или оружии, и послать сигнал в деревню мерикит.

Они потихоньку проскользнули мимо. Ветер стих, но фигура стража, поскрипывая, поворачивалась вслед за ними, зияя провалом рта. Седло жеребёнка было заклёпано и застёгнуто сталью. Сама Джейм везла в ножнах за спиной свою излюбленную пару рукокос. Однако, из этого иссушенного горла не вырвалось ни единого звука. И всё потому, что Чингетай не закрыл должным образом свои границы во время прошлого Кануна Лета, слишком сильно увлёкшись своей великой попыткой захапать всё Заречье целиком.

Джейм задумалась, было ли блуждание в тумане Предвестий почётной обязанностью или же отводилось для наказания преступников. Несмотря на уроки языка Индекса, она крайне мало знала о народе, к которому теперь приближалась, за исключением того, что его мужчины практиковали сложные, детально продуманные ритуалы, на которые определённо обращали внимание Четверо, особенно с того момента, как она не смогла в них участвовать в качестве невероятного Любимчика Земляной Женщины. Интересно, почему Матушка Рвагга хочет заполучить её к себе сегодня вечером? Обычно ритуалы мерикит совпадали с равноденствиями и солнцестояниями, а сейчас ни то, ни другое. Тем не менее, и мерикиты, и Кенцират находились на пороге зимы, очень важного времени. Должно быть, какой-то ритуал всё-таки наложился.

Слева по курсу виднелись руины Киторна. Проезжая мимо сторожки у ворот, Джейм вперилась взглядом в пустующий внутренний двор. Со дня равноденствия сорняки, точащие между плитами, выросли ещё выше. Возможно, она не права и в Канун Зимы не случится ничего такого. Возможно, это будет исключительно светский визит, если, конечно, кто-нибудь не попытается её убить.

Меж передних копыт Черепа о землю стукнулась стрела. Он отскочил и привстал на задние ноги, заставив Джейм очень порадоваться высокой задней луке своего седла, которая предохранила её от соскальзывания через его крестец. Опустив голову вниз и подняв вверх передние ноги, он предъявил неизвестному противнику сплошную стену слоновой кости, но его уши трепетали взад и вперёд, показывая, что он не слишком уверен в серьёзности этой угрозы.

Из кустов впереди вырвалось возбуждённое щебетание, как будто кто-то потревожил воробьиное гнездо.

— … когда-нибудь видел, чтобы лошадь так делала? — сказал один голос, а другой — … говорю тебе, это раторн! Поговаривают, что на таком разъезжает Любимчик. — Чаще падает, чем ездит, так я слышал.

Из зарослей кустов появилось двое юных мерикит. Они оба носили зелёные куртки с поясами, брюки и короткие плащи, золотые цепочки обвивали их талии, руки и шеи. У обоих были длинные, рыжевато-коричневые волосы и серо-синие глаза. Один из них нёс лук, однако был девочкой, а другой мальчиком. Первой было где-то около четырнадцати, а второму несколько больше.

Череп с фырканьем опустился на четыре ноги и принялся разглядывать их с не меньшим любопытством, чем они его. Возможно, всё-таки хорошо, что Джейм отправилась в поездку именно на нём, вместо застенчивой Бел. Впрочем, не то чтобы у неё был большой выбор: прокравшись ещё до рассвета этим утром в конюшни Горы Албан, она обнаружила Индекса, свернувшегося клубочком и спящего перед стойлом винохир, твёрдо уверенного в том, что в этот раз она без него никуда не уедет. Серод, в свою очередь, прочно обосновался в своём новом доме и совсем не жаждал отправиться вместе с ней.

В другой раз, виновато подумала она, ей всё-таки стоит взять старого летописца с собой, но только не на первое знакомство. Она спешилась. Оказавшись на земле, она почувствовала себя странно, продолжая по-прежнему смотреть на всех сверху вниз, пусть даже с высоты всего лишь в полголовы, так много времени она провела среди кендар.

— Привет, меня зовут Джейм.

— Я Прид[56], - сказала девушка. — А это мой кузен Хатч[57].

— Мы уже встречались. Ты накинул мне на голову ту треклятую корону из плюща и вытолкнул в сакральное пространство в прошлый Канун Лета.

Парень ухмыльнулся. — Уж лучше ты Любимчик, чем я.

— А можно мне прокатиться на твоём раторне? — спросила девушка.

Жеребёнок обнажил клыки и зашипел на неё. Оба ребёнка отступили на шаг.

— Я догадываюсь, что нет, — сказала Прид гораздо тише.

— И вы только вдвоём охраняете южное направление? — спросила их Джейм, пока они все вместе шли к деревне, жеребенок брёл за ними следом, делая вид, что это простая случайность и что он сам по себе.

— Не столько охраняем, сколько наблюдаем. Реальная угроза — это нояты на севере.

— Хммм. И всё же, не стоит недооценивать Лорда Каинрона. Я слышала, что он сыт по горло вашими набегами на скот.

Они оба рассмеялись. — А, он никогда не сумеет найти дорогу в наши холмы. Нас защищает сама земля, по крайней мере, на юге.

Они вполне могли быть правы. Джейм прекрасно сознавала тот факт, что ей бы никогда не удалось так легко проделать последние пятьдесят с лишним миль от горы Албан, выехав этим утром, без помощи самой земли. Будем надеяться, что это хорошая примета для этого визита.

— Мы видели тебя в равноденствие, — сказала Прид. — Ты очень глупо выглядела в этой маске яккарна.

— Уверена, так оно и было. Это один из моих талантов. Однако, я не заметила вас среди зрителей.

— А, — сказал Хатч, — мы были на стене замка. Нам не полагается открыто присутствовать, пока мы не вырастем, кроме тех случаев, когда Отец настоял на моём участии.

— Он бы сделал это снова, если бы ты не сбежал.

— На этот раз я рада, что ты так поступил, — сказала Джейм, с дрожью вспоминая участь Сынка Младшего. — Подумать только, я никогда прежде не видела женщин мерикит.

— Это всё потому, что это мистерии мужчин.

[58]

Прид фыркнула. — Скорее уж то, как мужчины корчат из себя дураков. Верховная Бабка Сид[59] говорит, что им нужно было найти себе способ, как поважничать в промежутках между войной, охотой и постелью. У нас, женщин, больше здравого смысла.

— Ха. Ты не будешь женщиной ещё несколько лет, если вообще ей станешь. И сколько же мужей-по-дому[60] ты планируешь взять?

Прид тряхнула своей светлой гривой. — Ни одного. Я собираюсь стать девой битвы и сражаться, и охотиться, и выбрать себе того любовника, что пожелаю, а не хранить домашний очаг как какая-то старая, скучная домикохозяйка[61].

— А если нет, — спросила Джейм, — как много мужей[62]… я имею в виду мужей-по-дому[63]… тебе дозволено иметь?

— О, так много, как позволит Бабка Сид и будет нужно мне для счастья. Ну а сколько жин[64] нужно тебе, Хатч?

— Быть может одну, если она когда-нибудь вырастет. В противном случае ни одной. Если я стану бардом или шаманом, то смогу сесть у любого очага, что выберу. Только женщины могут иметь собственность, ты же знаешь, — добавил он для Джейм. — Прид, ты могла бы быть одной из них. Как только станешь жиной битвы[65], вроде Верховной Бабки Сид.

— «Как только»! Может я и её крови, но одновременно может быть только одна Верховная Бабка.

— Я запуталась, — сказала Джейм. — Разве вождь мерикит не Чингетай?

Прид рассмеялась. — Он первый муж-по-дому Бабки, но говорят, что она подумывает с ним развестись, после всего того беспорядка, что он учинил.

— Так ты признаёшь, что таинства мужчин всё же имеют некоторое значение! — воскликнул Хатч и ткнул её локтем в рёбра для пущего эффекта.

— Ты что, хочешь, чтобы я заехала тебе луком в глаз? Чего хорошего в любых обрядах, если они не привели к нам яккарнов? Ты же знаешь, без них мы, похоже, будем голодать всю зиму. Тем не менее, есть правила. — Она повернулась к Джейм, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более взросло и опытно, определённо повторяя то, что услышала прежде. — Чингетай устроил полный бардак, сначала сделав тебя Любимчиком Земляной Женщины, а потом, что ещё хуже, отрицая это. Я имею в виду, если Матушка Рвагга не возражает, то с чего бы он должен?

— Так ты говоришь, что Чингетай является вождём только потому, что так решила его жена? О, прелесть!

Хатч ухмыльнулся. — Он так не думает.

— Как будто он может что-то поделать. Если мы отправляемся на войну, нас ведёт Верховная Бабка Сид, так оно всегда было и будет, или одна из её дочерей. Или внучек.

— Только женщины могут иметь собственность, — Задумчиво повторила Джейм. — Так если все эти мужи-по-дому постоянно сменяются, то кому же принадлежат дети?

Они поглядели на неё с жалостью. — Кому, кому, жине[66], которая их родила, конечно. А она может назвать им имя отца, если ей захочется. Что? Как с этим обстоят дела дальше на юге?

— Совсем по-другому, — с гримасой признала Джейм. — И, возможно, не так уж хорошо.

Тропинка сделала поворот и Джейм впервые увидела деревню мерикит, отнюдь не сразу поняв, что это она и есть. На холме, между рекой Серебряной и спешащим слиться с ней меньшим потоком, стоял широкий, приблизительно цилиндрический земляной вал, увенчанный деревянным частоколом. Внутри было множество холмиков, каждый из которых окружали плетёные заборчики, в которых содержался разнообразный скот. Через эту мешанину миниатюрных полей извивались лежневые дороги. На вершине холма выделялось одно большое строение, круглое и крытое соломой. Из его центральной дыры поднимался дым, тёмный внизу, белый там, где его пронзал убывающий солнечный свет. Дно долины уже лежало в тени.

Теперь Джейм могла видеть множество меньших колонн дыма, плывущих вверх в неподвижном воздухе, каждая над своим собственным холмиком, по мере того, как усиливалась вечерняя прохлада.

За частоколом поднимались и другие хохолки дыма.

Когда они подошли поближе к одному из них, она увидела стойки и перемычку утопленной в земле двери, к которой вела короткая лесенка из дёрна. Прид позвала вниз, в темноту, и ей ответила стайка девушек примерно её возраста. Тем временем Хатч пробудил похожее бурление мальчиков из соседнего домика.

Они выбрались на свет, увидели раторна и ринулись к нему вниз по склону, крича от восторга.

Череп фыркнул и сдал назад, осторожно ступая, как будто его осаждала армия галдящих мышей.

Можешь идти, беззвучно сказала ему Джейм.

С этим он повернулся хвостом и бежал, преследуемый криками разочарования.

Джейм оставалось только надеяться, что он не запутается в своей упряжи. С тех пор, как он впервые смирился с седлом и уздой, он решил вести себя так, как будто их не существует вовсе, что было довольно забавно, пока он не запутает ноги в поводьях или не перекатится на седло, несомненно сломав при этом его деревянную основу.

— Что это? — Один из детей указал на ножны с лезвиями, которые крест-накрест пересекали её спину.

— Мои рукокосы, они вполне хороши, чтобы покрошить на куски маленьких шумливых надоед.

Они ответили на это радостным улюлюканьем. Окружённая кричащей ордой, с взволнованным Журом, прижавшемся к её бедру, Джейм вошла в деревню. Из домов появлялись люди, чтобы поглазеть на неё — множество женщин, несколько мужчин, все одеты в ярко окрашенные шерстяные изделия. Кроме того, многие носили замысловатые татуировки на руках и лицах, которые и были единственной обнажённой плотью, которую она могла видеть, пока они не прошли мимо того, что определённо было банным домиком. Да, старшие мужчины мерикиты были покрыты татуировками везде, куда только доставала игла, и совсем не стеснялись демонстрировать своё нательное искусство.

Доски дороги под её сапогами отдавались пустотой.

— Там туннели, внизу, — сказала ей Прид, поднимая свой голос до крика, чтобы её было слышно.

— Чтобы можно было перебираться из домика в домик зимой, — добавил Ханч, почти столь же пронзительно.

Они оба определённо гордились своей деревней, и не без причины. Дворы и улицы блистали безупречной чистотой, перемычки дверей были инкрустированы золотом и серебром. Они миновали открытую кузницу с мускулистой женщиной кузнецом и услышали щёлканье ткацких станков под землёй. Все казались чисто вымытыми и хорошо одетыми. Даже собаки выглядели счастливыми.

Когда они проходили мимо центрального домика, оттуда пришла одна единственная нотка диссонанса: хотя внизу жарилось что-то большое и сочное, к его запаху примешивалось что-то ещё, издевательски несвежее и удушающее.

Скверное мясо, подумала Джейм, но быстро забыла об этом, когда они достигли более крупного, лучше других разукрашенного домика, его наполовину утопленные в землю стены украшали змеевидные фигуры и круглолицые иму. Его вполне можно было принять за домик Земляной Женщины. Под его низко отбрасываемой тенью дети наконец смолкли. Прид взяла её за руку и повела вниз по ступенькам, Жур сзади прижался к самым ногам.

Внутри располагался длинный покой, с земляными скамейками у стен, укрытыми грудами мехов. Огонь горел в приподнятом земляном очаге, посылая свой дым в дыру в крыше. Мерцающий свет падал на стены, увешанные рядами ярких, цветных гобеленов, их изображения были отделаны алой тканью, медью и белой бронзой. В дальнем конце комнаты Бабка Сид вершила правосудие.

Свет огня волновал тлеющие угольки её длинных красных волос, две косы которых обвивались вокруг её головы, справа налево, а третья, замысловато сплетённая из множества прядей, спускалась от левой стороны мотка до самых её ног. Её сандалии были позолочены, а пурпурные туника и мантия филигранно отделаны серебром. Сильные белые руки покоились на подлокотниках кресла, таких же золотых, как и цепочки, стягивающие её запястья и шею.

— Никто другой не может побить Чингетая в армрестлинге, — шепнула Прид.

Разглядывая этот широкий белый лоб и эти дымчато-зелёные глаза, Джейм заподозрила, что перед ней была женщина, способная превзойти своего мужчину во много большем, чем он мог догадываться.

Спор перед ней заключался в разногласиях между двумя мужами-по-дому и их жиной. Старший требовал эту ночь с ней себе, младший протестовал, что у него никогда не было даже и шанса, хотя он лучший траппер в деревне. Пусть Бабка Сид посмотрит на свой собственный зал. Половина мехов в нём это его дары.

— Так ты ухаживаешь за своей жиной или за мной, Чан Мягкий Мех?

Старший мужчина рассмеялся; младший разинул рот, но быстро пришёл в себя.

— Вы оказали бы мне большую честь, одарив дружбой своих бёдер, Огненная Матрона, но я боюсь, что они поглотят меня без остатка. Даруйте мне только то, что мне и так полагается; большего я не прошу.

— Почему ты пришёл ко мне за тем, что может дать тебе только твоя жина? Несса Шёлковый Волос, с кем ты хочешь лечь сегодня вечером?

Девочка — а её едва ли можно было считать чем-то большим — едва сдерживала хихиканье. — Ардет стал чересчур собственническим и властолюбивым. Он прогоняет остальных прочь, но большую часть ночей всё, что мы делаем — это спим. Кроме того, его ноги воняют.

— Значит ты хочешь с ним развестись?

— Из-за вонючих ног? Нет, леди. Он может быть добрым и любезным, когда не раздражён, и он делает лучшее масло в деревне, что для меня гораздо ценнее. Только позвольте ему чередоваться с Чаном или взять себе ещё одну жину, если я его не удовлетворяю.

Прид хихикнула. — Он годами пытался найти другой очаг, — шепнула она. — Он даже посещал домик девушек, ради тех из нас, кто получит свой собственный домик, когда вырастет. Быть может, когда-то он был и красив, но это время уже давно прошло.

— Ты, — сказала Джейм, — жестока. Пожалей мужика, хотя бы ради его масла, если ни за что другое, но ни в коем случае не иди вместе с ним; я не верю его глазам.

Судя по всему было достигнуто некое соглашение, поскольку все трое отбыли вместе, если не как друзья, то, по крайней мере, не обмениваясь ударами. Проходя мимо Прид, Ардет бросил на неё быстрый взгляд и на его лице промелькнуло хищное выражение, скрытое под маской дружелюбия. Та показала ему язык.

Всё это время Джейм знала, что напротив неё через костёр сидел мужчина, его лицо скрывалось в тени. Теперь он склонился вперёд. Даже без нарисованных татуировок она узнала эту искривлённую шрамом верхнюю губу, теперь безрадостно изогнутую в хмурой гримасе.

— Ты руководил налётом на лошадей в Тентире.

— Ты перерезала горло моему брату.

— Ты застрелил моего кадета.

— И ни один из вас не сможет потребовать права крови, пока вы под моим гостеприимством. — Верховная Бабка Сид жестом позвала их вперёд. Они подошли, осторожно ступая бок о бок.

— Нидлинг из ноятов[67], почему ты здесь?

— Я пришёл, чтобы вести переговоры с вашим лордом, леди. Мы, племена холмов, не должны рвать друг другу глотки, не тогда, когда есть другие, чтобы их резать.

— Ну вот опять разговоры о глотках и ножах. Мы грабим, где пожелаем, но без убийств, если это возможно. Зачем растить себе всё больше кровных врагов? У тебя уже есть один могущественный кровник, прямо здесь и сейчас.

— Эта? — Он дёрнул головой в сторону Джейм. — Должны ли мы в страхе бежать от простой женщины, тем более той, что пришла сюда по лживому предлогу?

— Если под предлогом ты подразумеваешь то, что она Любимчик Земляной Женщины, то это не её вина. Если ты классифицируешь её как «просто женщину,» то здесь есть ещё одна, с которой ты говоришь.

Он сделал жест отрицания. — Я не хотел кого-то оскорбить, но я пришёл, чтобы обсудить серьёзные вопросы с твоим лордом.

Бабка Сид откинулась назад. В тлеющей зелени её глаз потрескивали искры, но её глубокий голос оставался спокойным. — Никаких оскорблений не нанесено — пока. Мой муж-по-дому Чингетай сейчас на охоте, но должен вернуться к ночному пиршеству. Мы будем рады, если ты останешься до тех пор.

Ноят поклонился, повернулся и вышел.

— А теперь, — сказала Бабка Сид, — что касается тебя.

Джейм тоже поклонилась, присовокупив салют, которым приветствуют правящего лорда.

— Так значит ты — истинный Любимчик Земляной Женщины. — Мерикитка склонила голову и оперлась на руку, рассматривая свою гостью. — Ну и как ты это находишь?

— Очень странным, леди.

— Не сомневаюсь. А почему ты почтила мой домик визитом именно сегодня?

— Я не совсем уверена, что же сегодня за день, кроме того, что это Канун Зимы. В равноденствие Земляная Женщина сказала мне прийти, что я и сделала.

— Аа. Матушка Рвагга всегда объясняет меньше, чем хотелось бы, не так ли? Ну тогда тебе будет лучше поговорить прямо с ней.

Бабка Сид встала, высоко вознеся свою королевскую голову и оказавшись наполовину выше кенцира. Нидлинг из ноятов был глупцом. Она отдернула гобелен, за которым скрывалась знакомая дверь, к которой опускалось несколько ступенек. Джейм спустилась и, не слишком удивившись, обнаружила себя в домике Земляной Женщины. Гораздо более необычным было зрелище Матушки Рвагги прижавшей к полу ухо, её широкий огузок торчал в воздухе, и храпящей. Джейм осторожно ступила на то, что осталось от земляной карты. Большая её часть вероятно находилась сейчас в руках Марка, чтобы помочь ему в восстановлении витражного окна, но земли к северу от Рестомира Матушка Рвагга оставила нетронутыми.

Джейм встала на колени у её головы и осторожно потрясла.

Она всхрапнула, зевнула, продемонстрировав могучие просторы пустых дёсен, и потянулась.

— А, это ты. Ну наконец-то. Погоди минутку. — Она засунула кряжистый палец себе в ухо и извлекла наружу комок грязи. — Тяжёлая это работа, слушать. Скучная работа. — Она подняла чашку, сделала затяжной глоток и со вздохом вытерла рот. Джейм учуяла холодный острый аромат крепкого эля.

— Гляди. — Земляная Женщина указала на груду чёрного базальта. — Это долбаный вулкан Горелого. А это долина у его подножия, на шесть морских саженей (11 метров) заполненная пеплом, или так оно было до ливня равноденствия. После него он обратился в грязь наподобие зыбучих песков. Мерзкая, мерзкая штука. Потребовалось три последние недели, чтобы она высохла и отвердела. И теперь в любой момент, вероятно, завтра, стадо яккарнов может понять, что оно больше не в ловушке и пустится бежать. — Её грязный палец проследил путь вниз, до того места, где сходились две бороздки. — Сюда.

— Дай-ка я догадаюсь. Это же деревня мерикит, не так ли?

— Верно. По моему совету, Бабка Сид велела Чингетаю взять своих охотников на север, чтобы направить зверюг в другую сторону. Вместо этого, этот тупица отправился на юг, чтобы устроить налёт на стада Каинронов. Стволы и камни, он и Милорд Калдан заслуживают друг друга.

— Так зачем я здесь? Не можешь же ты в серьёз ожидать, что я отвлеку панически несущееся стадо на себя.

Из птичьего гнезда седых волос на неё замерцали смолистые глаза. — О, ты что-нибудь придумаешь. У тебя это всегда получается. А теперь иди знакомиться со своими соседями.

Прид и Хатч ожидали её появления снаружи, вместе с толпой своих друзей. Им всем не терпелось представить её своим матерям, так что она совершила великолепный вояж по темнеющим улицам от одного домика к другому, в сопровождении орды щебечущих детей.

Несколько домикохозяек[68] приветствовало её с подозрением, одна или две недоверчиво, но большинство, похоже, находило её звание Любимчика просто забавной шуткой.

Одна из них, белокурая и пухленькая, помешивала котёл, полный чего-то кипящего и благоухающего, и заставившего пустой желудок Джейм недовольно заворчать. Она с восторженным визгом уронила свой половник, когда её близняшки втянули гостью внутрь, чтобы с ней познакомить.

— Гляди-ка, муж-по-дому, гость и, клянусь Четырьмя, это же сам Любимчик[69] Земляной Женщины! Это такая честь для нас!

— Ээ… — сказала Джейм. — Взаимно.

— И такие гладкие щёчки! — Она погладила одну из них. Джейм отпрянула назад, чувствуя, что краснеет. Женщины заигрывали с ней и прежде, но никогда так открыто.

— Ой, и посмотри! — Она схватила косу Джейм. — Только одна и прямо вниз по спине! Что, девственна и в постели, и в битве?

Косы справа означают рождённых детей, слева — убитых мужчин, вспомнила Джейм.

Приведшие её девочки-близняшки вовсю хихикали. Так же как и множество других круглых лиц, толпившихся в дверном проёме за ними.

Домикохозяйка потёрлась об неё как кошка, чуть не свалив с ног. — Возвращайся сегодня вечером и окажи мне свою благосклонность[70], шёлковый мальчик.

Из теней возникла сердито глядящая фигура. — Этот вечер принадлежит только нам, неверная жинка[71], или — тёмное лицо разрезала усмешка; это тоже была женщина, хотя и одетая как мужчина — возвращайся и порадуй нас обеих.

Джейм стрелой бросилась прочь.

Близнецы наверху, как, впрочем, и все остальные, хохотали так сильно, что их глаза заслезились, а носы потекли. — Они тебя только дразнили. Ма[72] и Да[73] хотят только друг друга, ещё с тех пор, как они жили вместе в домике девиц.

— И, судя по тому, что они сказали, я так понимаю, Любимчик это выбор всей деревни.

— О, да. Понести ребёнка от Любимчика это большая удача — обычно.

— Последние два Любимчика были не слишком… ээ… любимы.

Прид ухмыльнулась. — Но в то же время, они же были выбором Чингетая, а не Земляной Женщины или Бабки Сид. Даже те, кто уже имел от них детей, всё равно им не доверяли. Чингетай был просто взбешён.

— Могу поспорить, что был, — пробормотала Джейм. — Но объясни мне вот что: ты сказала, что деревня стоит перед лицом голода, и всё же в каждом домике мужчины и женщины вовсю кашеварят.

— Это всё для праздника этой ночью. В конце концов, некоторые припасы не протянут всю зиму, так что лучше съесть их сейчас, чтобы почтить наших предков.

Джейм видела небольшие усыпальницы почти в каждом домике — обычно довольно простые сооружения, украшенные свечой и гирляндой полевых цветов, порой на них вешали любимое оружие или инструмент.

— Мёртвые счастливы, когда их помнят.

Хатч засмеялся. — О да, они не любят, когда мы забываем. Помните прошлый год, когда Грунда ничего не принесла на праздник?

Дети разразились смехом. — Прадедушка Грунди заставил её сидеть у себя на коленях весь вечер, или так мы слышали. Однако, она такая свинья, что, вероятно, вдребезги раздавила его бедные, старые бёдра.

— Я не понимаю. Он что… вышел наружу?

— А что тут такого, они все так делают, за исключением тех немногих, кто хочет только покоя. Ближе к концу вечера мы им это позволяем.

Джейм была очень этим озадачена, но решила, что в своё время она всё узнает.

К этому времени уже стемнело. У каждой двери мерцали факелы, зеркально отражая звёздное небо, и яркий круг из них окружал центральный домик.

Раздались крики и мычание коров. Чингетай вернулся из своего победоносного налёта на скот. Он встретил Бабку Сид перед её домиком под гром ликующих выкриков, но она недовольно скрестила руки и выбивала дробь своей позолоченной ногой.

— Мой муж-по-дому. Предполагалось, что ты будешь охотиться на севере, а не грабить юг.

Он широко раскинул свои руки, как будто взывая к правосудию деревни. — И это моё приветствие? Погляди, каких отличных животных я привёл, чтобы наполнить твоё стадо! Что же до севера, то сколько времени мы бы мерзли на высотах с пустыми руками? Говорю тебе, в этом году яккарны отправятся на юг другим маршрутом. Мы сможем грабить стада, ставить ловушки и охотиться всю зиму, чтобы наполнить наши котлы. Поверь мне!

— Всякий раз, когда ты так говоришь, случается нечто ужасное. А между тем, у нас гости.

Ноят протолкался вперёд, раздуваясь от важности как лягушка-бык, но Чингетай от него отмахнулся. — Никаких разговоров. Сегодня вечером мы празднуем! — Он повернулся спиной, делая вид, что не замечает Джейм.

Мерикиты устремились к центральному домику, таща с собой дымящиеся котелки и нагруженные подносы.

Младенцев отправили в постель.

Дети принялись ныть. Они тоже хотели принять участие, но были недостаточно взрослыми. Прид вернулась в жилища девиц за частоколом, хотя ей определённо гораздо больше хотелось остаться с Джейм и поприветствовать мёртвых. Джейм сожалела, что она ушла. Ей казалось, что её смело приливом незнакомцев, не все из которых хорошо к ней относились.

Изнутри домик представлял собой амфитеатр с крутыми ступенями, резко уходящими вниз головокружительными, концентрическими кругами, которые, должно быть, спускались почти до самого основания холма, едва ли не до уровня воды. Земляные выступы были оснащены сидениями, каждое из которых опиралось на своего рода ивовую клетку размером около трёх квадратных футов. Те, кто уселись наверху, сидели скрестив ноги или опираясь ими на коробку под ними.

Джейм оказалась рядом с Ма и Да близнецов, которые тепло её поприветствовали, но, к её облегчению, оставили свои подначки. Факелы бросали искривлённые столбы света на молчаливую, сгорбленную фигуру в клетке под её сапогами. Амфитеатр заполняло порядка шести сотен взрослых мерикит, сидящих тесными семейными группами, оставив между собой свободное пространство — для опоздавших, полагала Джейм. Голоса перешли в сплошной рёв, когда мерикиты принялись перекрикиваться взад и вперёд через отдающееся эхом пространство.

Внизу, на вертеле неспешно вращался бык. Маслол и другие шаманы сидели так близко к огню, что Джейм могла видеть как блестит пот на их татуированных, полураздетых телах. Чингетай сидел там же, вместе с другой знатью деревни, судя по их богатым и без сомнения душным одеждам. Там же был и гость ноят.

По скамьям из рук в руки передавали мёд, эль и пиво, налитые в большие серебряные кувшины. Джейм согласилась на немного эля в деревянной кружке, тактично предложенной ей Ма. Тяжёлое благоухание напитка, тепло и яркий свет закружили ей голову. Она распустила ворот куртки, а потом снова её запахнула, когда Ма с хихиканьем склонилась к ней.

На дно зала размашистой походкой вышла Бабка Сид, просто великолепная в ярко-алом шерстяном костюме с орнаментом из красно-золотых нитей, хорошо подходящем к её многокосым, струящимся волосам. Её голос взвился вверх подобно трубе и зал погрузился в молчание, чтобы слушать.

— Мы рождаемся, живём, умираем, а жизнь продолжается. Племя едино. Племя бессмертно!

В такт её словам по скамьям застучали кружки, единый, сплочённый гул, сотрясающий землю.

— Слушайте меня, мои мерикиты! Слушайте и повторяйте: Теперь пришла пора, теперь пришла погода, и мёртвым и живым отпраздновать едино[74]!

Буумм, буумм, буумм, вступили кружки, и голоса закричали вместе с ней:

— Теперь пришла пора, теперь пришла погода, и мёртвым и живым отпраздновать едино!

На последнем слове раздался рёв, факелы мигнули все как один.

Джейм повернулась, чтобы задать Да вопрос и обнаружила, что рядом с ней сидит тёмная фигура, которой там прежде не было. Повсюду вокруг, прогалы в рядах мерикит заполнились тёмными фигурами, а большинство, хотя и не все, ивовые клетки стояли открытыми. Ратиллиен качнулся на петле сезонов, жизнь к смерти, смерть к жизни. Теперь она наконец определила непонятный запах. Это было острое, кислое дыхание колдовского стража, помноженное на сотни.

— Это дядя моей матери, — познакомила их Да.

— Он… ээ… хорошо выглядит, учитывая все текущие обстоятельства. Это происходит со всеми вашими мертвецами?

— Нет, к сожалению. Хитрость в том, чтобы поймать их последний вздох и запечатать его внутри них. Иногда мы оказываемся не достаточно быстры.

И порой, подумала Джейм, они, вероятно, удушали некоторых из них преждевременно. Однако, так ли уж это отличается от тех хайборнов, которые предпочитают взойти на погребальный костёр, когда чувствуют, что начинают сдавать. Она поприветствовала прадядю Да, который оказался среди тех, кому повезло.

Кто-то поставил ей на колени чашку, а другие принялись плюхать туда то одно, то другое, самую разнообразную еду. Получалась дикая смесь. Какой бы голодной она ни была, Джейм ощутила неуверенность при мысли о том, чтобы всё это съесть, особенно когда на поверхности закачался варёный глаз быка.

Да выхватила его из тарелки и замахала им. — Первый из двух! Первый из двух! Кто ещё присоединится к нашей счастливой команде?

Кто-то на другой стороне домика замахал ей в ответ. — Второй из двух! Второй из двух! Удачи, и тебе и мне!

Домик отдавался эхом, как морская пещера, голоса поднимались и опадали, многие смеялись, некоторые перешли в сантиментальные причитания, рыдания в замотанное кожей плечо или похлопывания по возлюбленным лицам, запечатанным воском.

Да что-то прокричала.

— Что?

— Я говорю, что дым и сухие травы хорошо помогают, но порой кто-нибудь из них становится мягким — ну, ты знаешь, как большой, упакованный в мешок пудинг. Хотя такие нечасто выходят наружу. Слишком стесняются.

Джейм отодвинула свою чашку подальше.

Хотя, так ли уж это хуже того, как её собственный народ обращался со своими мертвыми? Они тоже считали, что ведут себя уважительно и достойно, со всеми своими погребальными кострами и посмертными знамёнами, и неважно, что порой души попадают в ловушку из крови на их нитях. Хранил ли хоть кто-нибудь память о мёртвых ради самих мёртвых или только ради живых? Здесь было нечто, позволяющее судить и о тех и о других.

Ивовая клетка за её спиной затряслась.

— Это, должно быть, к тебе — сказала Ма.

Джейм с некоторым трепетом отперла дверку и оказалась нос к носу с Земляной Женщиной. За ней была не дальняя стенка ивовой клетки, а внутренности её собственного домика.

— Я проспала, — сказала она, невнятно коверкая слова, он неё несло сильным пивным духом. — Они идут! Помоги нам стволы и камни, они уже почти здесь!

— Кто?

— Кто, кто, яккарны, конечно! Они доберутся до устья долины в ближайшие несколько минут. Говорю тебе, я никогда прежде не слышала, чтобы они неслись так очумело, как сейчас! Они растаптывают всё на своём пути.

— И это всё, разумеется, включает в себя и нас.

— Скажи Бабке Сид. Пусть соберёт всех внутри частокола.

— Ладно. Держи. — Она сгребла в охапку Жура, который выискивал лакомые кусочки в её заброшенной чашке и сунула его в руки Матушки Рвагги. — Позаботься о нём. — Барс и Земляная Женщина опрокинулись назад в домик. За ними с треском захлопнулась ивовая дверка.

Джейм развернулась и сосредоточилась на весело бурлящем зале. Как же лучше всего добраться до пола и Бабки Сид? Она смогла усмотреть только один быстрый путь. Под изумлённые крики их хозяев она принялась скакать со скамьи на скамью, приземляясь на головы, плечи и чёрные свёртки, которые хрустели, как ветки под её весом, или же, изредка, хлюпали. Последний отрезок пути она пролетела кубарем и растянулась плашмя у ног Бабки Сид. Пол под её руками вибрировал.

Нидлинг издевательски присвистнул. Чингетай пялился на неё с открытым ртом, застряв между изумлением и яростью.

— Леди, послушайте землю. Мигрирующее стадо яккарнов уже почти здесь!

Бабка Сид подняла свои чёрные брови, но всё же упала на колени рядом с ней и прижала руку к содрогающейся земле.

— Где дети? — спросила Джейм.

— Младшие в домиках своих матерей. Старшие… — Она быстро встала. — Чан, Ардет. Приведите всю молодёжь внутрь и закройте ворота. Любимчик, иди. Сделай всё, что сможешь, чтобы притормозить стадо.

Джейм кивнула и ринулась вверх по скамейкам, под ещё более протестующие крики.

— Ну давай, или вверх, или вниз, — пришёл один горестный вопль. — Только перестань по нам топтаться!

Она вырвалась наружу, в холодный ночной воздух, скрытый за паром, который дымом валил из двери перегретого домика. На мгновение она замерла, чтобы наполнить им лёгкие и прочистить себе голову, а затем ринулась бегом, вниз по грохочущим доскам лежневой дороги.

Во имя Порога, что ты собираешься делать? вопрошала рациональная часть её разума.

Выиграть время для спасения Прид и остальных.

Как?

Не имею ни малейшего понятия.

За ней загрохотали ноги. Бросив быстрый взгляд через плечо, она увидела ноята, несущегося вслед за ней. Хорошо. Помощь ей не помешает.

В следующее мгновение он сбил её с ног. Она приземлилась на руки, усеяв их занозами. Он схватил её за волосы и впечатал лицом в дерево. Затем он перевернул её на спину и внезапно принялся душить, она обхватила ногами его талию и резко толкнула назад, сломав его нос и захват ударом ладони.

Теперь, когда он нарушил законы гостеприимства, напав на неё первым, ей следовало убить его за Анис, но это могло оказаться не так уж и просто и занять много времени.

Джейм пинком вырвалась на свободу, поднялась на ноги и ринулась к воротам. Они были закрыты. Она с трудом приоткрыла щёлку и выскользнула наружу. Трава луга цеплялась за её лодыжки, когда она бежала вперёд — сорок ярдов, пятьдесят, шестьдесят — пока не увидела впереди движение. Бурлящая пыль вздымалась к горбатой луне подобно дыму некого бескрайнего, разрушительного пожара. Когда она, задыхаясь, остановилась, то ощутила дрожь земли сквозь подошвы своих сапог. Весь конец долины, казалось, пришёл в движение, полный отдаленного, приближающегося рокота. Впервые их увидев, она решила, что они не так уж далеко, но потом поняла, что то, что она приняла за расстояние было размером.

Рога, разнесённые на четыре фута, косматые плечи вдвое выше её роста, раздвоенные копыта, взрывающие землю каждым хрюкающим шагом…

Я мертва, подумала она.

Копыта застучали всё ближе, и это был Череп, белая молния на темнеющей равнине, его грива и хвост струились мерцающим потоком. Он закружил вокруг неё, всё снова и снова, только вне приделов досягаемости. Ох, ради Порога…

— Хватит! — рявкнула она на него, и он сбавил темп. Она схватила его за гриву и, забросив вверх одну ногу, уцепилась за стремена. Ну вот. Вверх. В седло.

Он крутанулся и встал лицом к надвигающемуся панически несущемуся стаду, фыркая, уши стоят торчком. Останется ли он на месте или сбежит? Он мог принимать её волю во внимание, но то, как именно он поступит, зависело только от него.

Бегущая сзади фигура заставила её извернуться в седле.

— Прид, убегай!

Белое лицо на мгновение оглянулось назад на неё. — Боюсь, не смогу.

— Тогда, давай наверх.

Девушка заколебалась, разглядывая жеребёнка, танцующего на своих острых, нетерпеливых копытах. У неё уже не оставалось времени, чтобы добраться до безопасности ворот вовремя.

— Ты же хотела прокатиться на раторне. Сейчас или никогда.

Прид ответила полувсхлипом, а затем подпрыгнула. Её ноги приземлились на ноги Джейм. Вольтируя, она перемахнула на спину жеребёнка за седлом и обхватила руками талию Джейм.

— Держись крепче. Ещё крепче.

Череп привстал и откинулся назад на коленных сухожилиях задних ног. Джейм чувствовала, как дрожит его брюхо между её ногами. Из такой позиции он мог скакнуть в любом направлении, драться или бежать, или оставаться на месте. Яккарны с рёвом неслись на них, вздымаясь над ними стеной. Раторн закричал. Запах ужаса покатился от него трупной вонью, заставляя Прид с трудом ловить воздух. Стараясь изо всех сил, Джейм постаралась распространить свой иммунитет и на девушку и дёрнулась вперёд, чтобы ухватиться за шею раторна.

Стадо яккарнов раскололось перед ними надвое. Косы рогов скользили мимо. С разинутых челюстей свисали канаты из слюны и грязи. Косматые плечи и бока угрожали смести их прочь. Жеребёнок кричал и резал рогами и клыками, почти сбитый с ног общим весом наступающей орды. Один зверь свернул в сторону только в самый последний момент. Его рог вспахал землю и он покатился кувырком. Раторн с пронзительным криком отскочил назад, едва не стряхнув обоих всадников. Массивное тело создания хлопнулось о землю прямо перед ними, а другие нагромоздили за ним целую гору.

А затем всё кончилось. Задыхающаяся Джейм повисла на потной шее раторна. Она чувствовала, как дрожит тело Прид, крепко-накрепко прижавшееся к её спине, а руки ребёнка намертво схватились за её талию. Они были окружены мёртвыми, умирающими или задыхающимися яккарнами, как отвесными, косматыми стенами из дрожащей плоти. Где-то в поисках матери блеял телёнок.

— Ну, — сказала Джейм Прид, с трудом пытаясь перевести дыхание. — Теперь ты можешь всем говорить… что ездила верхом… на раторне.

Несущееся стадо смело всё на своем пути, однако его передовая часть была сломана и оно прошло по обе стороны обнесённого стенами холма деревни. Менее удачливые животные, как в ловчие ямы, провалились сквозь низкие крыши внешних домиков и теперь метались там, мыча. Мерикиты встали по краям, метая вниз копья и дротики. Все остальные, ведомые Чингетаем, преследовали основную часть стада, с луками и копьями и ликующими воплями.

Вслед за стадом, от северного конца долины к югу, бежали мужчины, направляясь вперёд к воротам. Нояты. Набег. Спланированный заранее или организованный по обстановке, неважно: Чингетай оставил женскую часть своего племени без защиты.

Или, возможно, не совсем без защиты.

Перед воротами рядами стояли безмолвные, тёмные фигуры. Мёртвые и в самом деле вышли наружу, сверхъестественные стражи всего, что происходило этой ночью.

Атакующие заколебались. Не повернут ли они назад? Но нет. Ворота позади стражей со скрипом отворились, толкаемые одиноким мужчиной, со шрамом на губе и сломанным, окровавленным носом. Захватчики ринулись вперёд, срубая мёртвых там, где они стояли.

— Слезай, — сказала Джейм Прид.

Как только ребенок скользнула на землю, она расчехлила свои рукокосы и надела их, одновременно пытаясь сдержать жеребёнка, у которого вскипала кровь. Шиповник показала ей, как сместить короткое лезвие вверх по руке, так, чтобы его первая крепёжная лента перехватывала её локоть, а вторая — подмышку, давая, таким образом, ей некоторую возможность пользоваться своей левой рукой.

Прид метнулась обратно к деревне. — Я должна найти своих сестёр! — крикнула она через плечо и, говоря это, проскользнула сквозь ворота.

Джейм устремилась вслед за ней, проклиная ноята Нидлинга. Трижды-чёртова-Троица, никогда не доверяй мужчине, который не ведёт дел с женщинами на равных, и уж тем более тому, кто позволяет калечить лошадей.

Она попыталась направлять жеребёнка ногами, но он как обычно считывал её стремления прямо из её разума и толковал их по своему разумению.

Прямо перед ними, двое мародеров выскочили из домика, сжимая в руках полные охапки мехов. Когда на них накинулся раторн, они бросили свои трофеи, но уже слишком поздно. Рога, копыта и лезвия посекли их на части, когда они пустились бежать.

Из другого домика раздавались пронзительные крики. Череп остановился у дверей так резко, что Джейм снарядом пролетела сквозь них. Она перекатилась через свои смертоносные лезвия и встала, чтобы обнаружить Да неподвижно лежащей на полу в растекающейся лужи крови, пока Ма боролась с ноятом, чьи намеренья были вполне ясны. Он обернулся назад к Джейм. Она вбила его плотоядный взгляд обратно в его лицо лезвием в глаз, вышедшим через его затылок. Пока она высвобождала сталь, упершись ногой ему в лоб, Да села, сплёвывая зубы и кровь.

— Иди, — сказала она не очень чётко. — Мы в порядке. Они пришли за Бабкой Сид. Иди.

Джейм ринулась назад по ступенькам. Здесь не должно было быть слишком много налётчиков — может, около трёх дюжин, судя по тому что она видела — но они имели преимущество неожиданности и беспорядка. Ударить в самое сердце мерикит…

Её отвлёк крик ребёнка. Ардет повалил Прид на землю и терзал её одежду. Не все враги пришли снаружи. Джейм пинком отбросила его прочь. Как только она отошла в сторону, на него ордой набросились девы битвы, пронзительно визжа и разрывая его на части. Когти боги, ей следовало просто перерезать жалкому человечишке горло.

Череп гарцевал поблизости, голова и хвост высоко задраны, по спиралям рогов стекает кровь. К счастью, он убивал нужных людей.

Джейм нырнула в общую свалку и вытащила наружу Прид. — Да сказала, что они пришли за Бабкой Сид. Идём.

Дети распутались, оставив на земле нечто покалеченное, и устремились вслед за ней.

Королева мерикит стояла перед своим домиком, в обеих руках длинные ножи, красно-золотые волосы струятся свободным потоком. Её праздничное одеяние было разрезано в дюжине мест, а белые руки исполосованы кровавыми порезами. Вокруг неё роились нояты, стремительно нападая и отступая, чтобы нанести или получить удар. С полдюжины лежало у её ног, стоная или же безмолвно.

Дети с гиканьем набросились на врагов. Тонкие руки и ноги оплетали мускулистые, запутывали, тянули вниз. Кто-то пронзительно взвизгнул. Джейм использовала технику ветер-дует, чтобы скользить сквозь этот хаос, опасаясь использовать своё оружие без чётко видимой цели. Встав спиной к спине с королевой, она стряхнула вниз короткое лезвие для максимальной эффективности и стала ждать.

Но недолго. Большой ноят набросился на неё с копьём, рассчитывая на его превосходящую длину. Она парировала удар одним лезвием и обкорнала древко другим. Ноят выглядел очень удивлённым, даже больше, чем когда её обратный удар рассёк ему горло.

За её спиной Бабка Сид оказалась в трудном положении. Её противник могучим ударом пробил её защиту и прижал её ножи к её телу. Джейм опустила рукокосы пониже и кольнула назад. Шпоры прошли по обе стороны талии королевы и утонули в животе неприятеля. На мгновение все трое оказались сцеплены вместе. Тут подскочил очередной ноят. Джейм отбросила его назад пинком обеих ног. Пронзённый налётчик дико завопил, когда вес её тела потянул шпоры кос вниз, потроша его при этом.

С пронзительными криками подоспели матери детей, вооружённые всем, что попало им под руку в их домиках. Мужские проклятия перешли в стоны. Котелки, сковороды и кухонные ножи сверкали в свете факелов, добавляя своё металлическое клацанье к общему рёву.

Один ноят, голову которого заклинило внутри котелка, шатался туда и обратно, пока женщины долбили по утвари половниками. Внезапно захватчики бросились бежать. Мёртвых они оставили позади, остальных утащили с собой. Джейм видела, как мужчина со шрамом на губе бросил на неё злобный взгляд, в его глазах плескалась ненависть, а потом он пропал.

— Неплохо. — Бабка Сид уселась на землю и обвела взглядом своё войско. — Неплохо.

Джейм опустилась рядом с ней, пытаясь отдышатся. — Это уж точно, как мне кажется, учитывая все текущие обстоятельства. Вы, мерикиты, знаете, как устроить настоящую вечеринку.

Новые крики подняли их на ноги, но это всего лишь Чингетай победоносно возвращался с охоты.

Рассвет Дня Зимы пришёл перечеркнувшей небо светящейся полоской.

На восточном берегу Серебряной, на вершине двух холмиков, горело два огня, бледных в косо падающем свете, жарких и голодных ниже, там где сгорала сама ночь.

Мужчины танцевали вокруг северного костра, где сгорали их враги — и мёртвые, и умирающие. Великая победа, кричали они, и не менее славная охота. Наступающей зимой все будут хорошо есть. Что же до ноятов, то теперь они узнали, что мерикитов не так уж просто обокрасть. Если они осмелятся прийти снова, то найдут только ещё один погребальный костёр.

Молчаливая группа женщин собралась у южного костра, некоторые стенали, другие хранили каменное выражение лиц, окружённые безмолвными детьми. Если их пламя и вздымалось выше, то только потому, что его растопка была суше.

— Мёртвые утратили последнее дыхание жизни. — Верховная Бабка Сид подбросила в огонь пригоршню благоухающих трав. — Верные племени в жизни, они доказали не меньшую преданность и в смерти. Мы скорбим об их окончательном уходе. Мы никогда их не забудем.

Тихие голоса начали перечислять их имена, каждая семья поминала своих предков.

Совсем как Канун Осени, подумала Джейм. Она не принадлежала этому миру — и всё же, как ни странно, была его частью. Они все сражались ради одного и того же, чтобы защитить невинных, хотя казалось странным думать так о Прид с её сестрами, после того как они горделиво разукрасили свои лица кровью врагов. Насколько она понимала, они были всё ещё слишком юными, чтобы требовать официального признания своих побед.

— Садись, — сказала Бабка Сид, и Джейм с благодарностью опустилась на скамейку, припасённую кто-то заранее. Это была долгая ночь.

Она ощутила чужие пальцы на своих волосах и дёрнулась в сторону. Королева распускала ей косу. — Скольких ты убила?

Джейм попыталась вспомнить. На ум приходил только ноят, которого она выпотрошила. Их определенно должно было быть больше.

Бабка Сид распутала её длинные волосы и принялась разделять их на пряди. — Добавь к ним тех, кого прикончил твой раторн, — сказала она так, как будто Джейм что-то ответила, — и мёртвых, которых нельзя засчитать домикохозяйкам и детям. Добавь и моих собственных; у меня и так уже слишком много кос.

Ма поднесла ей чашку, до краёв наполненную кровью ноятов, ставшей тёмной и студёной. Джейм заставила себя сидеть тихо, пока Бабка Сид по одной заплетала левосторонние косы, а затем вымазала их в сальной жидкости.

— Двадцать. Хорошая работа за одну ночь. И нет, после первого раза тебе больше не нужно смазывать их подобным образом. Но носи эти косы по всему Ратиллиену и мы, из холмов, узнаем, что они означают.

— Спасибо вам. Я подумаю. — А рандоны в Тентире тоже узнают, а летописцы Горы Албан? И если так, то только предки ведают, как они отнесутся к этому её ночному веселью вне дома.

— И вот ещё что я хочу тебе сказать, Любимчик. — Королева наклонилась и тихонько заговорила ей в ухо, в её голосе звучал смех. — Мы все согласны: каждый ребёнок, зачатый в этот День или Ночь Зимы, будет также принадлежать и тебе, и за каждого ты можешь носить правостороннюю косу. Пусть Чингетай поразмыслит над этим!