Своё предназначение

Раздел 3

Я почти не помню свое прошлое. В памяти только гул от бесконечной ругани отца с матерью, когда он приходил домой пьяный. Они вечно что-то делили, будто не жили одной семьей. Потом, повзрослев, я думала – а были ли они нужны друг другу? Может быть, сошлись только для того, чтобы родить меня?

А я? Зачем я живу?

– Вовка, я в полной прострации! – верещал Юрка, когда они после окончания занятий расходились по домам. – Ну, ты учудил! Я, правда, ни фига не понял, что ты там говорил про экономику. Ты где понабрался всего этого? А с англичанкой?! Тараторил с ней, будто из Лондона сегодня утром прилетел. И так твердо, да с ухмылкой.

– Юр, перестань гудеть, – сморщился Владимир, поглощенный своими мыслями. – Лучше скажи, где учебник по высшей математике взять – в книжном магазине купить?

Приятель даже остановился.

– Володь, ты чего? От тебя же эти формулы отлетали, как орехи от зубов. Еще на прошлой неделе. Ты когда успел все забыть?

– Да не знаю я, – отмахнулся Володька. – Смотрю на них и ни черта не понимаю.

И тут он вспомнил, что в спешке не успел переписать расписание занятий на неделю.

– Юр, у тебя расписание есть на неделю? Я забыл записать.

Юра посмотрел на него, как на сумасшедшего, но кивнул в ответ.

Володя быстро занес в тетрадку порядок занятий и поспешил на электричку.

Мысли путались в голове, но мозг работал эффективно, разложив по полочкам план дальнейших действий. Как-никак, он имел уже солидный опыт управленческой деятельности, а знание событий наперед давало ему огромное преимущество перед всеми остальными. Позволяло маневрировать в круговороте будущих ситуаций и подгонять их под свой интерес. Володька твердо решил воспользоваться этим и постараться не привлекать лишнего внимания.

Для начала – подготовить накопление капитала. Затем потихоньку знакомиться с людьми, которые помогут ему в будущем. Он найдет только нужных людей, только преданных и надежных. Как? Воспитает их. И когда придет день «Х», чтобы они не предали его и не разбежались, как крысы с тонущего корабля, разодрав между собой остатки его собственности.

Копить начнем с мелких операций. Пусть их будет много. Бесконечное количество ручейков, сливающихся в один мощный поток, который не сможет остановить никакая дамба.

Когда Владимир пришел домой, родителей не застал. Мать была еще на работе, а отец, наверное, выспался и ушел в гараж – ремонтировать очередного железного коня какого-нибудь артиста.

Он сделал себе кофе из батиной заначки, разложил на кухонном столе подвернувшийся лист ватмана, приготовленный когда-то для дипломной работы, и принялся рисовать очертания будущего предприятия.

Квадратики, стрелочки, фамилии ложились на бумагу ровными рядами. Он пил кофе, курил сигарету за сигаретой, прорисовывая детали. Где-то обводил кружочком, где-то ставил знак вопроса. Мысли бились в его голове, воспоминания позволяли анализировать события, прошедшие за четверть века. Молодой разум и холодный рассудок взрослого мужчины, объединившись, практически решили задачу и Владимир отбросил в сторону ручку, любуясь своим творением.

Огромный лист бумаги, состоящий из четырех листов большого формата, был испещрен надписями и знаками, понятными только ему одному.

Теперь, предстояло воплотить это в жизнь.

И в первую очередь, он отправился в гараж.

Отец промывал в тазике с керосином какую-то деталь.

– Сынок? – удивился отец. – Ты чего?

Володька редко приходил к отцу, когда тот ремонтировал машины и удивление родителя было понятным.

– Пап, – сказал Владимир. – Надо срочно поговорить. Давай перекурим.

– Ладно, – согласился тот, вытирая руки ветошью.

Они закурили. Володька пытался подобрать вопросы, чтобы отец ничего не заподозрил.

– Слушай, пап, – начал Володька, – ты вот в машинах ковыряешься. А чем отличается наш «Москвич» от их «Мерседеса»?

– О-о-о! – протянул родитель, улыбаясь. – Всем. Начиная от кузова, и заканчивая гайкой на колесах.

– А принципиально?

– Ничем. Только мы делаем ведро на колесах, а они автомобиль.

– А ты сможешь собрать автомобиль? Чтобы был лучше «Мерседеса», со всякой электроникой и множеством полезных разностей.

– А что? Смогу. У нас на заводе столько умельцев, они и «Москвич» смогут сделать лучше «Мерседеса». Только их умения и знания никому не нужны. Вот делают дребезжащее ведро и хрен с ним. Некогда о людях и красоте думать. Ездит, и ладно. А тебе зачем, сынок?

Владимир улыбнулся.

– Да так, – ушел он от ответа. – Есть мыслишка одна. Ладно. Придет время – поговорим. А тебе все равно, какой автомобиль ремонтировать?

– Да все одно, – засмеялся отец. – Я замытарюсь, значит, ребята помогут.

На следующий день первой парой занятий была история. Юрка, надувшись, сидел за партой несколько отстраненно от Володьки, и сосредоточенно записывал в конспект изречения преподавателя истории. Историк – большой, широкий мужчина – вяло тыкал указкой в висевшую на доске карту, рассказывая о Берлинской операции сорок пятого года. Звали преподавателя Михаил Михайлович. Он был заместителем директора техникума, а его родной брат служил в ведомстве внешней торговли. Сейчас надо было делать первый ход в многосложной комбинации, задуманной вчера и расчерченной на листе ватмана.

– Воронов! – Михаил Михайлович ткнул указкой в сторону Володьки. – Вы невнимательно слушаете. Может быть, выйдите к доске, и расскажете вместо меня?

Владимир поднялся. Ребята в аудитории напряглись. После вчерашних выкрутасов они смотрели на Володьку как на чудо, но Михаил Михайлович обладал непререкаемым авторитетом в техникуме. Упасть в глазах историка означало обречь себя на изгнание.

Владимир улыбнулся. Еще с детских лет он интересовался историей СССР и продолжил её изучать потом, когда СССР развалился и на свет вылилось много разных фактов, тщательно скрываемых руководством компартии. Также из подполья вынырнули какие-то непонятные личности, пытающиеся толковать эти факты на свой вкус и измаравшие тонны бумаги, пытаясь доказать истину, которой никогда не было.

– Легко, – сказал Володька и бодро вышел к доске. Историк насмешливо протянул ему указку и сел за парту рядом со старостой.

И тут, как у Ильфа и Петрова – Остапа понесло. Владимир увлеченно стал передавать ребятам свои познания. Он водил указкой по карте, называл звания и фамилии полководцев, номера подразделений, участвовавших в сражении. В лицах расписывал комичные случаи, делал аналитические выводы. Звонок об окончании урока застал его на полуслове, когда водружали знамя победы над поверженным рейхстагом. Ребята сидели, открыв рты. Открытый рот историка напоминал бездонный грот.

Наконец, Михаил Михайлович поднялся. Подошел к Володьке и повернулся к аудитории.

– Историю знает только господь бог и я, – сказал историк громко и показал пальцем на Володьку. – И вот еще он. Володя, я просто потрясен!

Ребята одобрительно зашумели. Но Володька ждал другого финала. И это случилось. Когда учащиеся покидали аудиторию, Михаил Михайлович тихо сказал:

– Володь, после занятий загляни ко мне в кабинет.

Володька осторожно постучал в дверь кабинета заместителя директора техникума, и по совместительству – преподавателя истории. Михаил Михайлович был фигурой неоднозначной. Ему было тогда позволено все. Ну, или почти все. Директор техникума здоровался с ним первым, летя через весь вестибюль первого этажа, когда его зам только входил в парадную дверь. Завуч лебезила перед замом так, что склоняла спину до пола, а когда он приходил в столовую, повариха доставала из тайников самое свежее и вкусное. «Нет», сказанное историком было таким, что Эверест казался песчаной горкой, а благосклонный кивок головы с улыбкой на устах означал, что даже генсек ЦК КПСС не сможет запретить согласие.

– Да, войдите, – раздался голос Михаила Михайловича.

Он увидел Володьку в приоткрытой двери, призывно махнул рукой.

– Давай, заходи. Чай будешь?

Владимир отказался.

– Присаживайся, – замдиректора указал на стул рядом со своим огромным столом, на котором лежали стопки толстых папок.

– Слушай, Володь, – спросил Михаил Михайлович. – Мне тут Нина Михайловна про тебя рассказывала. Ты чего там натворил?

– Ничего, – пожал плечами Володька, – просто высказал некоторые соображения. Возможно, сделал это зря.

– Да уж, – историк усмехнулся. – Ты не серди ее, Вова. Баба она хорошая, но иногда нервная. А что у нас будет через десять лет? Ну, твое мнение.

– Да, ничего хорошего, – ответил Володька тихо. – Другое государство будет.

– Как это? – не понял Михаил Михайлович.

– А вот так. СССР распадется на независимые государства. И можно предположить, что будут они далеко не социалистическими.

– Вот как?! – удивился историк. – Интересно. И почему ты так предположил?

Владимир дернулся.

– Слишком много людей старых. Там, – он показал глазами на потолок. – Придет поколение молодых и злых, страстно жаждущих власти и денег.

– Неужели? – не поверил Михаил Михайлович. – И кто? Например.

– Например? Ну, Горбачев, Ельцин. А они выдвинут своих людей, создадут карманные правительства. Так сказать, геополитическая обстановка сильно изменится. Во всем мире.

– Интересно, – усмехнулся историк. – Ладно. Ты пока помолчи, особенно на занятиях Нины Михайловны. Кстати, а какие у тебя завтра лекции?

– Математика, электротехника и НВП.

– Ясно. Ты вот что. Зайди завтра утром сразу ко мне.

И Михаил Михайлович весело подмигнул Володьке.

Он ехал домой в электричке, и думал:

– Получится, или нет? Наживку я бросил Михалычу хорошую. Тот через своего брата узнает о наличии таких фамилий, и завтра даст понять, кто я ему – партнер, или пустой балабол. А там видно будет, что еще Михалыч захочет узнать. А мне нужен выход напрямую на его брата. Это некоторая отправная точка всего плана.

Но, утром следующего дня кабинет замдиректора был заперт. С чувством легкой досады Володька поплелся на математику.

«И с чего это я вообразил, что люди будут прислушиваться к моим словам?» – думал он. – «Кто я для них? Простой учащийся третьего курса. Пацан, немного очарованный. Хотя, Михалыч не глуп. Он мог сопоставить болтовню Нины Михайловны и англичанки, и сделать некоторый вывод. Тогда, зачем вообще разговаривать со мной?»

Владимир сел за парту рядом с Юркой. Примирительно толкнул приятеля в плечо, протянул ему, прихваченный из дома сувенир из Бразилии – пластмассовую копию футбольного мяча на деревянной подставке с изображением статуи Христа в Рио-де-Жанейро.

Юрка тут же забыл все обиды, стал рассказывать Володьке о реакции ребят на его выходки на лекциях. Оказывается, отношение сверстников ко всему происшедшему было разно полюсным. Кто-то считал Володьку героем, а кто-то – глупым выскочкой. Естественно, последних – было меньшинство.

– А Ирка, – Юра кивнул на старосту. – Смотрела на тебя, не отрываясь. И такими глазами!

Приятель мечтательно вздохнул.

Володька быстро бросил взгляд на девушку. Шикарное создание эта Коршунова.

Вон, как грациозно садится за парту, расправляет складки своего легкого платья, выпрямляет спину. Ух ты! А грудь то у нее не маленькая. И как он раньше не замечал?

Звонок прервал его эротические размышления.

Математик зашел в аудиторию, кивком поздоровался с учащимися.

Внезапно дверь распахнулась, появилась улыбающаяся физиономия Михаила Михайловича.

– Вить, – обратился он к математику. – Я у тебя Воронова заберу. Не возражаешь?

Математик был близким приятелем зама и Виктор Юрьевич развел руками.

– Миш, не возражаю.

Историк кивнул Володьке.

– Пойдем.

Владимир сорвался с места под удивленные взгляды однокурсников.

В коридоре историк объяснил причину столь внезапного вызова.

– Володь, мне надо по делам смотаться. А у меня экзамен на потоке «Материаловедения». Экзамен примешь ты вместо меня. Карандашиком поставишь в ведомость оценки. Дери их, как «сидорову козу». Только Эленьку Фитисову не трогай – она моя любимица. Справишься?

– Не вопрос, – твердо ответил Володька.

Михаил Михайлович улыбнулся. Душевно так, по-доброму.

– Я не сомневаюсь.

Они зашли в аудиторию.

– Так, – громко объявил историк. – Экзамен вместо меня примет у вас этот молодой человек. Зачетки сложите на стол. Выходите по одному – кладете зачетку, тяните билет. Кто будет готов – поднимает руку. Всем все понятно?

– Да, – послышался нестройный хор голосов.

– Вот и хорошо, – удовлетворился историк. – У вас в распоряжении три часа, может чуть больше.

– А как же мои занятия? – удивился Вовка.

– Ты сегодня целый день со мной, – пояснил Михаил Михайлович. – Я тебя со всех лекций забрал. Директор в курсе.

И историк исчез за дверью.

– Ладно. Начнем, – сказал Владимир, обводя взглядом аудиторию. – Кто первый рискнет?

– Можно я? – поднялась худощавая девушка с длинными светлыми волосами. В ее взгляде Володька уловил сомнение по поводу своей компетенции.

– Пожалуйста, – он указал рукой на разложенные билеты.

Девушка подошла к столу, положила зачетку, взяла первый попавшийся билет и… прикусила губу.

– Шестнадцатый.

Владимир усмехнулся про себя, отметил напротив фамилии девушки в ведомости номер ее билета.

– Готовьтесь, – улыбнулся ей доброжелательно.

Ребята в аудитории пока не поняли, как относиться к своему экзаменатору. Но без лишних колкостей и вполне серьезно выполнили процедуру выбора билетов. Расселись за парты, зашуршали листками.

– Э, простите, а как вас зовут? – спросила девушка с миловидным личиком в обрамлении коротких каштановых волос.

– Владимир, – коротко ответил Володька и снова улыбнулся. Уверенно, дав понять ребятам, что он им не враг.

– Я готова, – самоуверенно сказала девушка, которая первой тянула билет.

– Пожалуйста, – ответил Володька спокойно. – Отвечайте.

Девушка присела напротив него за стол, протянула листок билета с вопросами.

Он пробежал глазами по пунктам. Так – НЭП. Сражение на курской дуге. Двадцатый съезд КПСС.

– Слушаю, – сказал он девушке.

Она глубоко вздохнула и стала отвечать.

Про НЭП она знала мало, рассказывала поверхностно – общими, ничего не значащими фразами. Когда ее пересказ пошел на третий круг, Володька попросил:

– Давайте перейдем ко второму вопросу.

Она моргнула и выпалила:

– Курская дуга началась в январе 42-ого года. Советские войска, преодолевая сопротивление фашистских оккупантов, стремительно наступали по всему фронту.

– Стоп, – поднял руку Володька. – Скажите, э-э-э… Наташа, а когда закончилось контрнаступление Красной Армии в битве под Москвой?

– А при чем здесь битва под Москвой? – отпарировала она.

– Я просто задал вопрос, – не стушевался Володька.

Девушка тряхнула волосами.

– В 41-ом, – сказала она.

– Начало Сталинградской битвы, – Володька не унимался. – Назовите просто год.

– 44-ый.

– Понятно, – быстро сказал он. – Коротко. Одной фразой. Расскажите об итогах 20-ого съезда КПСС.

Она немного подумала.

– СССР должен развиваться согласно учениям Ленина… и Сталина.

– Уф, – сказал Володька. – Больше тройки поставить вам не могу. И то, только за то, что вы первая.

Девушка сжала губы.

– Я хотела пятерку, – резко сказала она.

Владимир почувствовал, что сейчас наступил тот момент, когда он должен объяснить ребятам в аудитории свою позицию.

– Вы доверяете своим друзьям? – спросил он девушку.

– Только Эльке, – ответила она.

– У кого с собой есть учебник истории? – спросил он ребят.

– У меня есть, – ответил юноша с задней парты.

– Будьте добры, передайте учебник Эльке, – съязвил Володька, сделав ударение на имени.

Юноша передал книгу девушке, что спрашивала его имя.

– Найдите, пожалуйста, в учебнике дату начала Курской битвы. Назовите, – попросил Владимир.

Элина полистала учебник.

– Пятое июля 43-ого года, – сказала она громко.

– А вы, Элина, согласны с вашей подругой по ее изложению итогов 20-ого съезда КПСС? – задал Владимир каверзный вопрос.

Девушка замялась, с трудом нашла, что ответить.

– Наверное, не согласна.

Володька повернулся к Наташе.

– И как я могу поставить вам пятерку? Если хотите, вернитесь на место и еще подумайте над своими ответами. Время-то есть, куда спешить?

Аудитория одобрительно зашушукалась.

– Так, ребята, – повысил голос Володька. – Над ответами думаем, вспоминаем, но… не списываем. Так что, Наташа, идите – готовьтесь.

Девушка встала и, благодарно кивнув, прошла к своей парте.

И Владимир понял, что он выиграл и этот раунд в своей прошлой жизни.