Своё предназначение

Раздел 11

Алексей – сын Ильи Николаевича, смотрел на результат своего труда. Он вытянул руку и выпрямил ладонь, любуясь черной тонкой пластиной размером со спичечный коробок. Его лицо со следами свежих порезов от неумелого бритья просто светилось счастьем. Глупая кривая улыбка не сходила с губ, а глаза бесконечно моргали, стряхивая невольные слезы радости.

– Вот, – прошептал он. – Это будущее компьютерной техники. Шестидесяти четырех битный четырехядерный процессор. С трех уровневым кэшем и тактовой частотой в четыре гигагерца!

– И что дальше? – Владимир с ухмылкой наблюдал за восторгами талантливого компьютерщика.

– Ты ничего не понимаешь! – воскликнул Алексей.

– Ну, куда уж мне, – отмахнулся Воронов.

Мозг компьютерного гения был настолько забит всякими техническими изысками, и настолько был ценен для Володьки, что он и не влезал в него своим сознанием, боясь испортить или повредить. Правда, у Лешки иногда проскакивали шальные желания, совершенно обычные, над которыми Воронов только усмехался, но это было довольно редко. Алексей практически все свое время тратил на изобретение компьютерных деталей.

– Ты ничего не понимаешь, Володь, – повторил он. – Эта штуковина стоит кучу «бабок». Столько, что ты даже представить себе не можешь!

– Ну, представить я могу много, – улыбка пропала с лица Воронова. – Зачем тебе столько денег?

В Лешкиной башке пронеслись воображения голых девок на неестественно большой кровати. Они копошились вокруг субтильного голого тела гения компьютеров и отчаянно изображали страсти.

– Так ты маньячелло! – не сдержался Володька, прыснув ядовитой усмешкой.

Лешка дернулся, ладонь покачнулась и процессор полетел на пол. Но он не успел приземлиться на жесткий паркет, ловко пойманный на лету Вороновым.

– Лех, ты не отвлекайся, – Владимир встал и направился к выходу из комнаты, которая заменяла гению и спальню, и лабораторию, и столовую. Даже где-то ведро стояло, куда тот справлял малую нужду, хотя туалет находился в двух шагах по коридору. Но Лешка в экстазе своих творений предпочитал не покидать рабочего места по пустякам. – Работай. Ты мне обещал сделать еще несколько столь же дорогих игрушек.

Лешка неодобрительно загудел.

– Володь, отдай процессор. Это мое!

Воронов остановился и резко обернулся.

– Твое?! А я вроде не причем?

Алексей шарахнулся от крика. Неловко отшатнулся на стуле, сбив неосторожным движением руки детали со стола.

– А эта квартира? – наседал Володька. – А журналы, а приборы? Наконец, идеи? И ты хочешь сказать, что без всего этого ты бы создал процессор?

Воронов подходил к Лешке медленно с каждым шагом роняя вопросы, от которых гений будто получал пощечину. Голова его моталась по сторонам, а руки дергались, как в конвульсиях.

– Нет здесь твоего, понял? – прошипел Володька, подойдя вплотную. – Наше! И это слово должно быть в твоей башке первым, после того, как ты сделаешь что-то ценное. А бабы у тебя будут. Столько, сколько захочешь. Устанешь отмахиваться.

Воронов вздохнул облегченно, будто отпуская контроль мозга компьютерщика.

– Лешка, ты пойми, – он говорил спокойнее, словно извиняясь за свои действия. – Все что ты сделал через двадцать лет будет устаревшим железом. Будут новые технологии, новые материалы.

– Откуда ты знаешь? – Алексей хоть и был немного в курсе, чем обладал Воронов, но никогда не верил этому. Ни со слов отца, ни со слов друзей Володьки.

– Ты просто верь мне, Лешка, – ответил тот, глядя в глаза юноши. – И все будет в шоколаде. Я знаю, что ты хочешь красиво жить, сладко есть, ну, и прочие блага безбедного жития. Будет это все, потерпи немного. Твое железо, ведь просто железо. Хорошее, но без определенной начинки бесполезное. Нам же нужен гениальный программист. У тебя есть такой на примете?

– Есть, – кивнул Алексей, успокаиваясь.

– Вот и познакомь меня с ним, договорились?

Лешка задумался на секунду, будто оценивая свою выгоду из этого знакомства, и снова кивнул.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Володька. – Давай-ка завтра организуй мне встречу.

Партнер очень нервничал, ожидая Володьку. Воронов слегка припозднился на встречу, что за ним никогда не замечалось, и мужчина часто затягивался длинной коричневой сигаретой, что выдавало его нетерпение.

Володька быстрым шагом зашел в кафе, кивнул Элле, приветственно помахал рукой шеф-повару, вышедшему в зал.

– Простите, Партнер, – виновато улыбнулся Воронов, пожимая слегка дрожащую от напряжения ладонь своего компаньона. Или куратора от правительства страны. – А что так нервничаем?

– Владимир Егорович, беда! – шепотом крикнул Партнер. – Грядут глобальные изменения во власти. Меня, и моих коллег культурно и без возражений попросили освободить должности. В КГБ пришли новые люди.

– А как вы хотели? – Владимир жестом позвал официанта. – Новая метла по-новому метет. Я говорил, что надо держать нос по ветру и присматриваться к новым людям. Кстати, вас накормили?

Партнер махнул рукой. Судя по количеству кофейных чашек, он не притрагивался к еде.

– Салатику можно мне? И кофе с молоком, – попросил Воронов подошедшего официанта, взглянул на нервного Партнера. – Два мясных салатика.

– Что делать? – вопрошал тот, часто затягиваясь сигаретой. – Что делать? Это катастрофа.

– Успокойтесь для начала. Вы договорились о встрече с доверенным лицом генерального секретаря?

– Да, – быстро ответил Партнер. – Он подойдет через пять минут. Вас не было, вот я и нервничал. Знали бы вы, каких трудов мне стоило ее организовать.

– Да понятно, – усмехнулся Володька. – Как можно снизойти для разговора с простым смертным.

Партнер видимо успокоился. Набросился на свой салат так, будто неделю ничего не ел.

Через пять минут в кафе зашел мужчина в темном костюме и надменным взором высшего чиновника. В зале кроме Володьки и Партнера больше никого не было. Кошелев постарался, чтобы в кафе не зашли случайные посетители.

Чиновник осмотрел зал неторопливо и напустил удивленное выражение лица. Вроде, обиделся, что его не встречают должным образом. Партнер тоже недоуменно смотрел на Володьку, размеренно поедающего салат.

– Вы кто? – прозвучал в наступившей тишине вопрос. Воронов спросил громко, не оборачиваясь на вошедшего чиновника.

– Меня попросили встретиться с неким Вороновым, – ответил мужчина, брезгливо скривив рот.

– Не вас, – сказал Володька, – а вашего начальника. Вы – никто. Так, мелкая сошка, вообразившая себя этаким разведчиком в тылу врага. Вас попросили – вы делаете.

Чиновник явно растерялся. Он не ожидал такого разговора. Партнер тоже выглядел ошеломленным.

– Передайте своему начальнику, что разговаривать буду только с ним, – продолжал Володька, не отрываясь от поедания салата. – Можете назвать кодовую фразу – Берлинская стена. А впрочем, не передавайте, меня и так услышали.

– А причем здесь стена? – недоумевал Партнер, проводив взглядом чиновника до выхода. – И почему услышали?

– Вы как младенец, – рассмеялся сытый Воронов. – На нем был микрофон. А стена… позже поясню. О, уже по наши души идут, – он кивнул на вошедших людей, – они явно из охраны генсека.

Несколько шустрых мужчин за пару минут обшарили все помещения кафе, проверили персонал на наличие оружия, и попросили никого из них не входить в зал.

Спустя минуту в кафе вошло Доверенное Лицо генсека. Володька поперхнулся едой. Такого огромного напряжения зловещего и темного сознания в человеке он еще не встречал. Словно сам мрак, неотвратимый и уничтожающий, заполнил помещение зала. Безразличие ко всем окружающим, неуемная жажда всевластия. Ничего для вошедшего человека не имело значения, кроме своего благополучия и гипертрофированного желания собственного обогащения. Люди для него – мусор, иногда валяющийся под ногами. И все это было его жизнью, единственной целью, и не приобретенной из жизненного опыта, а кем-то вложенной с рождения.

Партнер приподнялся для приветствия. Володька тоже нехотя встал, соблюдая приличие, хотя сделал это против своей воли. Желания разговаривать с вошедшим чиновником не было никакого.

– Я думал, Воронов, что вы выглядите несколько иначе, – с некоторым изумлением проговорило Доверенное Лицо. – Так о чем вы хотели поговорить? Ваш, – быстрый взгляд на Партнера, легкая пренебрежительная усмешка, – куратор настаивал на встрече. Не скрою, мы следили за вашей работой. Не пристально, но вы были в нашем поле зрения постоянно.

Чиновник врал. Нагло. Он первый раз видел Воронова и услышал о нем только от Партнера где-то пару недель назад, и на встречу он заявился после того как услышал про Берлинскую стену. Эта операция разрабатывалась в глубокой тайне и о ней знали лишь единицы доверенных людей.

Обсуждать вопросы, которые Володька хотел задать генсеку с Доверенным Лицом было бесполезно. Все уже было решено и механизм закрутился в полную силу. Воронов пребывал в некой растерянности. Через сознание чиновника он увидел все причины и всех действующих лиц предстоящего глобального спектакля. Воссоединение Германии, раскол Варшавского Договора и гуманитарную катастрофу под названием «развал Советского Союза». Предстояло выбрать путь. Либо противопоставить себя этому, либо отойти в сторону, выбив для себя наилучшие условия существования. А вот так, за час разговора это не решить. Нужно продумать и оценить последствия той или иной позиции. Или… перекупить действующих лиц. Что было нереально. Кто поверит молодому парню? Володька решил немного потянуть время. Он кивнул Партнеру, показав взглядом желание остаться наедине с Доверенным Лицом. Партнер отошел, сказав, что ему необходимо сделать важный телефонный звонок.

– Молодой человек, а ты что из себя вообразил? – чиновник с наглой ухмылкой в упор посмотрел на Воронова. – Я ведь бровью пошевельну, и тебя раздавят, как клопа.

Это не было проверкой, это был наезд. Грубый и решительный.

– А ну, выкладывай, что ты там пронюхал? Хотя зачем?

Чиновник приподнял руку и небрежно повел двумя пальцами в сторону Володьки, даже не оборачиваясь.

Самая гнусная черта в людях – это когда они начинают демонстрацию силы, не узнав противника. Не выяснив слабые и сильные стороны, не представляя, что противодействие может быть очень жестоким и порой ошеломляющим. Полностью уверовав в своем безраздельном превосходстве, в своей полной безнаказанности, в своей правоте без доли сомнений.

А ничего не произошло. Никто не подошел, никто не склонился в поклоне. Такую ошибку совершают люди недалекие, глупые и самодовольные.

– Ты охрану свою зовешь? – поинтересовался Володька. Он картинно развалился на стуле в небрежной позе. – И что? Никто не идет?

Ребята из охраны Доверенного Лица не могли пошевелиться. Их скрутила и вогнала в ступор неведомая сила. Сам чиновник попытался вскочить, но не смог. Его зад был будто приклеен к стулу, руки безвольно повисли плетьми. Володька не собирался унижать, только демонстрировал силу, пытаясь прочитать, как это подействует на разум чиновника. Изменится отношение или нет. Испугается или наполнится злобой.

Выходило второе и Володька поморщился. Сейчас надо было сломать человека, сделать его пешкой в руках, а не идиотом.

Не торопясь, Воронов своими мыслями убирал из мозга Доверенного Лица его наглость и жажду наживы, заполняя пробелы человеколюбием и щедростью. Воздействовал на каждый квадратный миллиметр серого вещества чиновника осторожно, оставляя нужные участки нетронутыми для дальнейшего использования, и внезапно наткнулся на черную область. Пытался пробиться сквозь нее, но не смог. Повторил попытку. Чернота заиграла искристыми золотыми огоньками, которые перемешивались с тонкими серебристыми вихрями.

Чиновник глухо и протяжно застонал. Пытался схватиться за голову непослушными руками, его лицо искривилось жуткой гримасой боли. Глаза расширились, тонкие губы растянулись в нити, а зубы отбили непрерывную дробь.

Володька не дал ему потерять сознание, выдалбливая из мозга черноту.

Боль можно вынести. Можно к ней привыкнуть, если она не мучает. Даже можно забыть о ней. Но ее надо напоминать, чтобы человек не расслаблялся, не повторял тех действий, что приводят к мукам от разрывающих голову острых иголок.

Через некоторое время чиновник был готов к разговору. Вбежавшая охрана была остановлена резким жестом руки.

– В чем дело? Я вас не звал, – проговорило Доверенное Лицо, с недоумением разглядывая очнувшихся от ступора парней.

– С вами все в порядке? – старший охранник со страхом поглядывал то на него, то на Володьку.

– Да. Не беспокойтесь. И не врывайтесь так резко. Я немного занят, – чиновник говорил спокойно. Охранники спешно покинули кафе.

Доверенное лицо окинуло взором столик, пустой стакан наполнился соком и в несколько жадных глотков был опустошен.

– Неплохо, – крякнул чиновник, промокая губы платком. – Думаю, вы смогли меня убедить. Завтра приходите по этому адресу.

На салфетке он написал пару строчек.

– В шесть вечера.

И доверенное лицо слегка пошатывающей походкой вышло из зала.

Володька быстро пробежал глазами адрес, начертанный на салфетке, и спрятал ее в карман.

– И что это было? – спросил подошедший Партнер.

– Не знаю, – Воронов раздумывал.

– Так что делать то? – недоумевал Партнер.

– Соберите всех завтра, часиков в девять вечера. Если в половине десятого я не появлюсь, то не ждите.

– Моя дача подойдет?

– Годиться, – кивнул Володька. – Постарайтесь не особо привлекать внимание. Придумайте повод какой-нибудь. Значимый, но не очень значительный.

Как в ту ночь, в день своего возвращения из армии, Воронов сидел в темном зале кафе, курил и смотрел на ночную улицу через витрину.

Тускло светили огни, изредка проезжали одинокие машины, освещая фарами лишь небольшой участок дороги перед собой.

Володька так и не решил – ввязываться в большую игру, или нет. И что он может противопоставить интересам людей с огромными деньгами и почти безграничной властью. Себя? Да еще пару десятков пусть и высокопоставленных, но уже не имеющих реального влияния людей. Глупо это. Начнется охота, и он не сможет защитить всех, несмотря на свои возможности. А стоит ли вообще пытаться что-то делать? Деньги есть, на счетах за границей стараниями Ильи Николаевича скопился немалый капитал. Еще пару лет, и можно будет свинтить из этого хаоса в какую-нибудь тихую страну и спокойно вести дела здесь, в будущей России. Переждать криминальный и политический передел и прочую мерзость российского капитализма. Вопрос другой. Дадут ли ему воспользоваться этим самым капиталом? И еще. А как быть с людьми, которых он нанял на работу?

Стоп. А зачем создавалась вся эта структура? Зачем городился весь этот огород? Правильно! Чтоб в нужный момент занять единственную нишу, которую оставят за ненадобностью. Которую бросят на произвол судьбы, деля природные богатства. И ведь связи есть, и наработки. Да и Партнер тогда останется нужным и востребованным.

Ладно, исходя из результатов предстоящей встречи и будем строить дальнейшие планы.

Перед Вороновым сидел молодой парень лет двадцати. Сильно нервничал. Его руки то теребили воротник рубашки, то снимали очки, то вновь их водружали на нос. А Володька опять сильно удивился прочитанным мыслям человека. Второй раз за неполные сутки. Это было ново.

– Кофе хотите? – осторожно спросил Владимир парня, которого звали Семен.

Тот судорожно кивнул.

– Простите, – слегка заикаясь от волнения, сказал Семен. – Мне Алексей передал, что вы хотите со мной поговорить.

Элла, как всегда принесла поднос с ароматным напитком. Пока она расставляла чашки, Володька выложил перед Семеном процессор. Парень впился в черный прямоугольник немигающим взором с явным интересом. Видимо, такие штуки были ему знакомы.

– У меня для вас есть работа, – ответил Воронов. – Интересная и очень прибыльная.

И поморщился над сказанными словами. Деньги Семена интересовали в последнюю очередь. Парень был очень талантливым прикладным математиком, но ему не хватало оборудования и связных идей.

– Я предлагаю вам разработать операционную систему, – продолжил Воронов. – Контактного типа. Ну, и все что к ней полагается.

Семен поперхнулся кофе.

– Чтобы вести такие разработки нужен очень мощный процессор, – сказал он. – Я знаю, что такие работы ведутся за границей, и там как-то не хотят с нами делиться опытом.

– Процессор перед вами, – кивнул Володька. – И насколько мне не изменяет память – это на шестьдесят четыре бита, четыре ядра, четыре гигагерца и три уровня кэша.

– Вы шутите? – спросил Семен. – Такое возможно, конечно, но так лет через двадцать.

– Я не шучу, – ответил Воронов. – Так вы беретесь за работу? Оборудование у вас будет такое, которое укажете. Даже если его производят только за границей. И вы слышали об интернете?

Семен кивнул.

– По поводу работы могли бы и не спрашивать. Я, конечно, берусь.

В шесть вечера Володька зашел в подъезд дома, который был указан на салфетке, переданной ему вчера Доверенным Лицом. Огляделся. Лестница казалась будто вымершей, словно по ней уже давно никто не ходил. Да и сам дом – двухэтажное древнее строение с одним входом и как оказалось только с одной дверью на втором этаже. Он напряг сознание, но ничего не почувствовал. Пустота и тишина, даже уличные звуки не проникали.

Алексея Кошелева он оставил на улице, перед уходом передав ему объемный конверт с инструкциями.

– Это откроешь, если я не вернусь через два часа, – сказал Володька своему начальнику безопасности. Тот кивнул, спрятал конверт, и приготовился ждать.

Владимир толкнул дверь, вошел в большое помещение, занимающее весь этаж. Правда, из пола торчали четыре внушительных столба, видимо подпирая на потолке несущие балки перекрытия крыши. Пять окон, и два массивных кресла посередине. На одном из них сидел рослый старец, опираясь руками на трость. В полумраке не было видно его лица, только очертания, но была заметна длинная светлая борода и такие же светлые волосы, разбросанные по плечам.

– А вы делаете успехи, Воронов, – проговорил старец. Голос его, мягкий и властный негромким эхом отдавался от пустых стен. – Верховный координатор постарался. Присаживайтесь, что торчать пятым столбом.

Володька сел в свободное кресло. Старец посмотрел на дверь. Она мягко прикрылась, и стала выглядеть словно монолит.

– Чего вы добиваетесь, Владимир? – спросил незнакомец.

– Пока не решил, – ответил Володька. – Думаю, наш разговор мне подскажет.

Старец рассмеялся тихо.

– А вы наивный, неужели думаете, что ваши способности смогут помешать нам, совершить то, что мы задумали? И приводим в действие уже не одну тысячу лет.

Ну, дал вам Верховный своим кодом значительное превосходство над индивидами, но, не над нами. Какие вы все упрямые! И зачем вас только создавали?

– Вы обобщаете, или обо мне говорите? – Володька пытался осторожно влезть в сознание старца. Тот недовольно поморщился.

– Перестаньте, Воронов. Вы еще настолько сильны, чтобы читать мои мысли. Да я не собирался от вас что-то скрывать. Это ни к чему. Только индивиды могут говорить одно, а думать и делать совершенно другое.

Так послушайте. Я не знаю, что вы там из себя вообразили. Мессию, Иисуса Христа или еще кого особенного. Мне не интересно. У каждого индивида, здесь на земле – свое предназначение. У вас, кстати, тоже. Правда, оно сломано кодом координатора, и вы отпущены в свободный полет, но большого значения это не имеет. Вы такой один. Бороться с целой системой эксперимента вы просто устанете.

– А в чем заключается этот эксперимент?

– Вы этого не знаете? – неподдельно удивился старец. – Я думал, что верховный… впрочем, я расскажу.

К сожалению, идеального в мире ничего не существует. За многие поколения мы научились контролировать свои эмоции, держать в узде сознание, удерживать себя от поступков, приносящих вред окружающим и планете. Но, это потребовало многочисленных жертв. Нет, не убийства. Мы от многого отказались, ради достижения цели, и не смогли рассчитать последствия. И когда поняли, что цель достигнута, нас было очень мало. Совет Координаторов решил воспроизвести индивидов – людей со светлым сознанием, чтобы по мере их воспитания наше представление о мире в их головах формировалось согласно обучающим методикам. Потом передавалось в следующие поколения. Рождавшиеся дети бережно помещались в специальные поселения, где под присмотром педагогов проходили обучение. Но, мы не учли одного – материнский инстинкт. Понимаете, материнскую любовь нельзя контролировать. И некоторые женщины похищали своих детей из поселений, прятали их, и воспитывали по-своему. Да, в любви и ласке, передавали им свои знания и общепринятые взгляды, но… не следовали обучающей методике. И в некоторых детях пороки проснулись. А мы уже не могли наказывать, или истреблять. Пытались внушать, проводили переобучение, но тщетно. Восставшая грязь прочно оседала в головах некоторых индивидов. И в какой-то момент координаторов стали убивать.

Тогда мы ушли с планеты, оставив индивидов наедине с собой. Предварительно поработав со многими. Дали разные языки, изменили цвет кожи, расселили по континентам. Даже культуру разную определили.

Старец помолчал, потом добавил со злостью.

– И все для того, что бы истребили друг друга. Мы этого сделать не можем. Не обучены. Забыли. Рука не поднимается.

Воронов усмехнулся.

– И как вам там, вдали от планеты?

– Нормально, – раздался ответ. – Живем.

– Так я правильно понял, – начал спрашивать Володька. – Вы даете каждому из нас определенное предназначение в этой жизни?

Старец кивнул.

– Да. Выполняя его, индивид приближает окончание эксперимента. В разной степени, конечно, исходя из особенностей своего сознания. Кому-то выпадает только родить ребенка, кому-то что-то сделать. Кому-то просто побыть алкоголиком, но совершить проступок, от которого изменится что-то незначительное, а это, в свою очередь, приведет к более значительным последствиям. Допустим, к рождению такого индивида, как Гитлер. Даже аборт есть следствие предназначения.

– Какая сложная программа эксперимента, – с иронией сказал Володька. – И как сложно ее контролировать.

Старец иронии не понял.

– Да, непросто, – вздохнув, сказал он. – Уходит масса драгоценной энергии. Иногда приходится отключать даже обогрев жилых помещений, и все ради вас. Кстати, мы инициировали несколько индивидов, как ваших убийц.

– Какая трогательная внимательность! – засмеялся Владимир громко. – Ну, пока они вырастут, у меня есть время.

– Его не так много, Воронов.

– Да вся жизнь впереди!

Старец пожал плечами.

– Я так не думаю. Впрочем, что хотел, то вам и сказал.

– А зачем? – Володька удивился. – Это же нелогично.

– У каждого своя логика. Тем и отличаются индивиды. Друг друга то не понимают. Все чего-то ждут, все чего-то не хватает. Эмоций, страстей, денег, власти. Вместо того чтобы думать о развитии цивилизации все что-то делят. Вы и в космос то полетели, создав оружие массового уничтожения. Вдумайтесь только. Оружие – двигатель прогресса! Вот как после этого вас можно называть нормальными людьми? И все, закончим на этом. Я устаю от разговора.

Старец махнул ладонью. Дверь медленно открылась настежь.

Володька встал и побрел на выход. Выходя обернулся. Кресла стояли пустые.

Алексей встретил его с неподдельной радостью, хотя тщательно ее маскировал.

– Поедем на дачу к Партнеру, – сказал Володька, усаживаясь на заднее сиденье «Волги».

Кошелев вернул ему конверт и бодро завел автомобиль.

В дороге Владимир понял – ему ничего сейчас не изменить, и бороться в открытую с этим дурацким экспериментом древних он не будет. Он попытается опередить их. И тут же в его голове возник план действий, четкий, разложенный по полкам и отсекам, с действующими лицами и исполнителями второстепенных ролей. Он даже шумно выдохнул от неожиданности такой четкой осязаемости. Алексей встревоженно обернулся, но увидев довольное лицо своего соратника, улыбнулся и вновь сосредоточился на дороге.

И Воронов понял еще одно – старец-координатор лукавил. Он проговорился погруженный в свои эмоции. Не контролируют они всю планету. Не хватает энергии. Так, главные очаги выбрали, и скорее всего в местах наибольшего скопления людей. Энергозатрат меньше, а влияния больше. А это значительно упрощает то, что придумал Володька.

Внутрь дачи Партнера он зашел стремительно, наполненный эмоциями от принятого решения. Ему хотелось действовать. Быстро.

Встретив кислые лица отставных функционеров, усмехнулся. Надо же, люди лишенные былой власти и влияния стали похожи на престарелых пенсионеров, когда им задерживают выплату пособия. Весь лоск и высокомерие будто сдуло шальным ветром перемен. Они еще сопротивлялись, бурчали что-то, выпячивали грудь и надували щеки, но вяло, понимая, что вернуть назад уже ничего невозможно. Врали сами себе. И никому, кроме Воронова, они не нужны. И надо это показать. Стремительно, жестко. Чтобы и мысли не возникало противоречивой. Они должны просто делать так, как он скажет.

И когда один из бывших партийных функционеров захотел что-то сказать, поднявшись со стула и сверкая гневом, Володька рявкнул.

– А вы сядьте! И не отсвечивайте! Нужно будет, я спрошу вашего мнения.

Другой функционер насупился, и проговорил негромко в наступившей тишине:

– Молодой человек, а вы не много на себя берете? Мы, все-таки…

– Были, – продолжил Воронов. – И если не будете возмущаться, то будете еще. Может быть, выслушаете меня?

Все посмотрели на Партнера, который сидел в растерянной позе, с ужасом соображая, что все каноны сломаны, и придется подчиниться странному парню с глазами, сверлящими мозг тому, на кого они смотрят.