Сумасшедший вампир

1. Неосмотрительный шаг

– Алло, да пап, – буркнула я в трубку, пытаясь спрятать телефон под шапку, чтобы холодный ветер не задувал в ухо. – Да, уже вышла. Хорошо! – я резко остановилась на поребрике, телефон чуть не выпал из рук. Попыталась совладать с чувством глубокого разочарования, и голос прозвучал лишь чуть громче обычного. – Ни шагу! Жду возле кафе. Да, как ты сказал! Слава знает где. Да, хорошо, пап! – как ни крепилась, злые слёзы всё равно навернулись на глаза. Капнули на ещё горящий экран нового смартфона, а одна на замшевый носок сапога. Я выключила телефон и вытерла щёки светлой кожаной перчаткой, с наслаждением отметив, что на ней остался грязный след от потёкшей туши.

Серый стылый март опять заморосил дождём, переходящим в снег. Начало весны в этом году выдалось тёплым, но по ощущениям не скажешь. Зябко, ноги немеют в сапожках на тонкой подошве. Мама все мозги проела, что нужно выглядеть идеально в любой ситуации! А я не хочу идеально, я хочу удобно! И тепло! И чтобы на меня смотрели как на нормальную, а не так, чтобы переминаться с ноги на ногу и провожать взглядом одногруппников, которые идут себе спокойно кто в чём, а меня по дуге обходят. Собираются в компании, курят на остановке и садятся в трамвай, смеясь и обещая друг другу завтра встретиться.

Раньше, как поступила, сразу облепили. Ну да, выхолощенная, вся в брендах, водитель личный! Хотя среди них и хорошие ребята были, искренние. Я так радовалась, надеялась, что хоть в университете… А потом новые знакомые поотваливались так же быстро. Матери с отцом спасибо, только у меня начали появляться друзья – пришли и показали себя во всей красе. Чуть ли не прямым текстом сказали, что такому быдлу не место рядом с их доченькой, вот и не стало у меня друзей. Опять. И чем они моим родителям-то мешали? Почему от меня всех отваживали, будто боялись, что меня испортят? Куда уж сильнее?..

Теперь вот стою и жду одна. Ещё и с места сходить нельзя, а то, не дай бог, уведёт кто! Кто только, спрашивается? Кому я нужна вообще? Двадцатидвухлетняя нецелованная дылда, с мозгами из комплексов, ромфанта и презрения к самой себе? А ведь так хотелось хоть немного пройтись! Забыть, что я кому-то что-то должна, что нет у меня права голоса…

Ну ничего, мне как раз вчера очередную посылку доставили, бедный курьер еле дотащил коробку до дверей! Это ещё повезло, что лифт работает! В старых домах даже в нашем пентхаусе могут быть всякие происшествия. Но теперь дома в углу моей комнаты ждали тысячи свежих страниц, за которыми можно спрятаться от этого серого мартовского дождя, от холода, от криков папочки, истерик мамочки и глубочайшего презрения к самой себе за трусость и неспособность стать такой, какой хотят видеть меня остальные. А ведь заслуженно на меня орут. Да даже если бы я была им родная дочь, а не приёмная, вряд ли бы папа меня хоть чуть-чуть больше уважал. Хотя, если бы я была родная, может, я бы и не отличалась так от них?

Папа ведь у меня депутат, бизнесмен, умный и опытный делец, его даже мама побаивается, когда он к очередному контракту готовится и ходит по дому, краснея мордой и вопя на каждый чих. Хотя мама у меня сама такая, что палец в рот не клади. Реклама, шоу-бизнес, медиа… Даже не знаю, как её теперь называть? Раньше певица, а теперь там много всего и помимо этого. Но жёлтые газеты её любили. Настолько, что даже меня иногда захватывали за компанию в свои статейки.

И я такая. Ни туда ни сюда. Как курица на столе в каком-нибудь конференц-зале. Глазами «луп-луп», и всё! Непонятное, неуместное, беспомощное, тупое создание по сравнению с этими порождениями лоска и шика. Для бизнеса глупая, для шоу-бизнеса слишком искренняя и робкая. Это же надо было, чтобы родители выбрали себе настолько неподходящую приёмную дочку?! Знали бы, наверное, никогда бы меня не взяли! Журналисты ещё и подначивали, нервируя маму, которая не хотела, чтобы чужие знали, что я не родная. Комедия положений какая-то. А сейчас я уже совершеннолетняя, в этом году университет заканчиваю, но не имею при этом ни работы, ни навыков, ни особых каких-то контактов. Так что целиком и полностью зависима от родителей. Видимо, правда тупая.

Поправила тяжёлую сумку на плече. Больно оттягивает, но я привыкла. Потянула едва разошедшуюся молнию, чтобы мелкая морось не намочила корешок книги. Сама виновата в своей беспомощности. Вон, лежит в сумке. Да даже сама я признавала, что так нельзя, но вот, привыкла с детства всю свою жизнь прятаться. Тогда – в сарае или на чердаке, сейчас – в книгах. Знаю, глупо, слабовольно, но я настолько ненавижу свою жизнь, что иначе просто не могу! Наверное, я действительно заслуживаю презрения?

Мимо прошли однокурсники. Тоже возвращались с консультаций. Скоро диплом, надо готовиться. Аж тоска берёт! Так ни с кем и не подружилась толком за пять лет.

Я подалась вперёд и улыбнулась:

– Наташка, привет! Хочешь, подвезу до Невского?

Светловолосая улыбчивая девушка приостановилась и ответила:

– Ой, Даш, не нужно, я тут с ребятами… – было видно, что ей неловко. Она обернулась на уходящих спутников, бросила: – Пока! – и поспешила уйти.

Ну и ладно, я привыкла… И почти даже не обидно. До слёз не обидно! Но я, как всегда, спрятала их и проводила компанию уверенной улыбкой человека, который слишком занят собственными делами, чтобы думать о них. Интересно, поняли? Может, успели увидеть, как глаза покраснели?

Я опять рывком натянула сползающую лямку сумки и переступила с ноги на ногу. Как же я ненавижу каблуки! И Слава задерживается. Хотя сейчас пробки, вечер всё-таки. Лиговский опять стоит, наверное, вот и опаздывает водитель. Ну и хорошо, что Наташа отказалась, а то вдруг бы согласилась? Пришлось бы вместе стоять мёрзнуть – неудобно было бы.

Поглубже вдохнула холодеющий воздух. Скоро начнёт темнеть, если водитель задержится ещё на полчаса, я рискую простыть. Вот не позвонил бы отец, я бы точно прошлась, согрелась бы заодно. Может, и ребята тогда бы перестали смотреть на меня с тщательно скрываемым презрением и непонятной мне завистью. Погуляла бы с ними хоть до остановки трамвая! Даже не каталась на таком ни разу…

Мимо, чуть не задев плечом, прошагал мужичок: широкая спина, оттянутые на заднице джинсы, шапочка, из-под которой, как ручки кастрюльки, выглядывают красные ушки. Я уныло смерила его классическую фигуру и вздохнула, стараясь отвлечься от прозаичной реальности. Мужик сплюнул на асфальт, обдал меня клубом дыма и швырнул окурок на землю. Вот же ж гадость! Ну почему люди такие?

Я прижалась к стене, чтобы пропустить, если кто сзади. Хорошо, что пустынно – ребята уже прыгнули в трамвай, мужик за угол свернул. Стрельнула глазами туда-обратно. Лишь бы никто не увидел! И зачем я это делаю только? Мне что, больше всех надо? Я воровато присела и двумя пальчиками подобрала ещё дымящийся окурок, потом резко встала и быстрым шагом пошла вперёд к мусорнику.

Почему вообще это я должна делать? Ну правда, кому это нужно? Мне? Или людям? Господи боже!.. Лишь бы только не увидел кто-нибудь!.. Мама убила бы за такое.

Брезгливо кинула бычок в урну, отёрла пальцы о пальто и вернулась к тому месту, где стояла. Вот что стоит самому это сделать? Люди такие люди… И как же жалко, что мне никогда не хватит смелости вот так же взять окурок, подойти к этому мужику и в бороду ему его запихать! Не смогу… Треклятая робость!

Поэтому и стою одна на поребрике. Выхолощенная, затянутая в дорогущие шмотки, облепленная качественной косметикой и флёром высшего общества. И никому не нужная. Ни друзьям, ни знакомым, ни родителям, ни прохожим, ни даже себе. Никому.

На Питер опускался вечер, тихий и спокойный. Ветер в лицо, перемешанный с редкими капельками дождя. Первая оттепель в этом году, вряд ли надолго, но уже чувствуется приближение весны. Вроде и не холодно даже после февральских морозов, но как-то зябко на душе. Ноги мёрзнут.

Может, всё-таки пройтись? Ну позвонит Слава, если что. Не потеряюсь. А папе не скажем. Вон, до поворота хоть. Ну не рабыня же я? Не крепостная! Отчего так тревожно на душе, будто что-то постыдное сделать хочу? Вот бы взяли меня какие-нибудь другие родители, может, и лучше жилось бы мне? И пусть бы работать с шестнадцати лет без продыху, зато сама бы за себя решала, а так духу даже шаг влево, шаг вправо сделать не хватает.

Может, пора уже взбунтоваться-то? Хоть так? Прошлые попытки все в зародыше пресекались, но мне уже двадцать два, не шестнадцать, ну сколько можно сопли жевать-то?! Почему я вообще должна тут торчать? Как невольница! И всю жизнь так! Всю мою сраную жизнь этот кошмар! Туда не ходи, с тем не общайся, так не делай, об этом не думай!

На самом деле, если так посудить, то я даже боялась представить, кем бы я выросла, если бы не книги, которые дарили хоть какую-то надежду и возможность побыть собой. Хоть что-то смогла вырвать! Книги мне оставили. И всё. Остальное мне не принадлежало. Ни хобби, ни планов, ни друзей. Да и какие мне друзья? Вон Наташка та же… одна единственная, кто со мной разговаривал на равных, да и то иногда только.

Я нерешительно повернулась и сделала первый шаг. Интересно, мама сегодня домой приедет? Или опять в полтретьего ночи ввалится, будет посудой греметь, может, разобьёт очередной бокал. Хотя что я на них, на самом деле? Всё же родители, какие бы ни были, заботились обо мне. Я частенько бывала на мероприятиях и уже с тринадцати лет стала замечать, как менялись ровесницы. Вот вроде какая-никакая приятельница, а потом р-р-раз – и под ручку с папиным партнёром молча ходит. А потом с другим, и ещё с другим. А потом, через пару-тройку лет, они куда-то вообще пропадали, а вместо них появлялись новые девочки, чтобы строить карьеру «по рукам». А я так и ходила с мамой и папой. Долго не понимала, в чём соль с теми девочками. А когда до меня дошло, я неделю из дома выходить боялась! Но разве меня спрашивали? Сдали психологу на пару сеансов – и дальше светить мордашкой под камерами, чтобы имидж образцовой семьи не просел.

Образцовая семья, как же! Что там классики говорят? Каждая несчастная семья несчастлива по-своему? А у меня даже это обыденно. Я просто неблагодарная тварь и всё. Вон, буквально вчера мама опять завела свою песню: «Ты хотя бы понимаешь, как тебе повезло?! Я двадцать лет пахала на сцене, чтобы добиться всего, а ты на всё готовенькое! Знала бы, что ты такой дрянью неблагодарной вырастешь, сдала бы в приют! Столько сил на тебя, столько нервов потратила! А ты иди-иди! Читай свои книжульки! Позорище! Чтоб я тебя не видела до презентации!».

А я как обычно стояла и честно пыталась почувствовать радость и благодарность. Она же права! И папа, который молча на меня смотрел, почёсывая подбородок, тоже прав – я должна быть благодарна им! Но получалось почему-то только растущее чувство вины. Даже видя зависть одногруппников, глядящих из промозглого трамвая на мою Ауди с наёмным водителем и дорогие шмотки. Наверное, у всех так. Мы же – дети – все неблагодарные, да? Никогда не понимаем своего счастья.

Кем были мои настоящие родители, я не догадывалась. Как-то спросила, а в ответ услышала только пару резких обрывистых фраз. Даже не поняла, за что папа рассердился, но запомнила, что тема эта плохая, запрещённая. А потом уже и привыкла не спрашивать. Может, они и не знали? А может, лучше было не знать мне? Но ведь родители не те, кто родил, да? Правда, с воспитанием тоже не особо складывалось. Нянчились со мной, в основном, чужие люди, родители же лишь иногда брали с собой «в свет». Ребёнок на выгул. А почему нет? За капризы меня ругали, за молчание и умильное личико давали поесть и посидеть. Тогда не было всех этих Инстаграммов и Твиттеров, некуда вывесить жирное брюхо своего благополучия. Я ещё радовалась поначалу, что с мамой иду, потом уже перестала…

«Ирочка, а как ты с Дашенькой справляешься? Ой, такая молодая, а дочка уже взрослая почти!» – щебетали когда-то мамины подружки, а мама гордо махала узкой аристократической ладонью и раз за разом рассказывала единственную историю, как мы с ней вместе ходили в книжный, а потом ели мороженое в кафе. Как настоящая семья.

«Как»… Всей «тяжёлой» работой занимались нянечки и прочий персонал. Они приходили и уходили, безлико сменяя друг друга. Нет, они, правда, старались, отлично выполняли свою работу, но во всех их действиях сквозило какое-то общее безразличие. Может, они завидовали мне, купающейся в роскоши? Ведь, по их мнению, у меня просто не должно было быть проблем. И вроде же смотрели в те времена сериал «Богатые тоже плачут», но, видать, не сработало в голове что-то у народа, не отложилась идея. Это же там! А не тут…

А я не могла тогда понять, что не так? Да и не догадалась бы – девчонкой же была. Но так и не могла смириться с этим безразличием, всё искала и искала чего-то. Мало мне было, видите ли! Вот такая я неблагодарная дура.

И всё же была у меня подруга. Человек, к которому я могла прибежать в слезах и рассказывать, и рассказывать свои глупые детские горести. Бабушка Юля. Мама Сергея Викторовича – отца. Кажется, она была единственным человеком, который меня по-настоящему любил. Она старалась приезжать почаще и проводить со мной максимум времени. Позже, когда я пошла в школу, в закрытый пансион, она писала мне. Долгие и искренние письма, где рассказывала о своей жизни, о том, как в жизни бывает, и о том, как в жизни стоит относиться к вещам. Но время шло, письма приходили всё реже, всё непонятнее становился каллиграфический когда-то почерк. И в какой-то момент ко мне в комнату зашли мама с папой и, ничего не объясняя, забрали в Питер.

Вообще, я благодарна им за то, что смогла побывать на её похоронах, даже несмотря на то, что не место детям на таких мероприятиях. Но благодаря их безразличию я смогла попрощаться с ней.

Потом ещё три недели рыдала не унимаясь. Сначала родители поощряли меня, мол: «как по родной плачет». Но потом это начало их раздражать, и начались скандалы. Меня отправили обратно в школу через три дня после похорон, я еле могла присутствовать на уроках, постоянно сморкалась и глотала искренние детские слёзы. Мне лет десять тогда, наверное, было?

Не успокоилась и на каникулах, когда приехала домой. Мама неодобрительно косилась на мой понурый и подавленный вид, а потом как-то вечером, глотнув, видимо, лишнего, пришла и очень долго ругалась на мою изнеженность и разбалованность, а в конце обличительного монолога выгребла все бабушкины письма, с которыми я не расставалась, и сожгла их во дворе.

Тогда мне впервые захотелось убежать из дома. Я кричала, я орала так, что кровь горлом пошла. Я ломала всё, что попадалось на моём пути. И вот тогда родители струхнули и пошли на попятную. Мама даже попыталась просить прощения, взяла меня с собой в город и купила мне книжку сказок. В красивом переплёте и с картинками. Мою собственную, первую, которую я сама выбрала. Наверное, в этот день мы единственный раз были по-настоящему мамой и дочкой. И вот про этот день она потом с гордостью и рассказывала… А я кивала болванчиком.

Я шла к заветному повороту и думала: сколько нас таких? Недолюбленных, задушенных тотальным контролем безразличных родителей, которые всегда и везде лучше знают, что тебе делать, как тебе жить, дышать, думать? Не в достатке ведь дело. А в беззащитности нас – детей – когда родителям всё равно. Что я могу противопоставить? Маленькое слабое существо. Не обладающее ни знаниями, ни опытом, ни союзниками? Ничего.

Шла и вдыхала влажный воздух. Просто радовалась, что решилась. Что могу, и ничего мне за этот маленький бунт не будет. Просто вечер, просто ветер, летящие тучки над головой и зябкая морось в лицо. Кому-то отвратительно, а мне самое то.

И тушь пускай стекает! Так её!

Задумалась и сама не заметила, как ноги понесли куда-то через дорогу, неуёмные. И вдруг – резкий визг тормозов. Этот звук всегда заставлял меня нервничать. Крикнула женщина, где-то рядом заорала сигнализация, будто истеричная базарная баба. На миг мир замер, пошатнулся, мне показалось, что меня толкнули в спину. Так, слегка, очень деликатно, будто привлекая внимание. Сильного удара я не почувствовала, но, к своему удивлению, успела понять, что падаю, теряю сознание. На фоне затухающих звуков раздался знакомый гудок моей Ауди.

2. Наказание за честность

Очнулась я на тротуаре, рядом был мой водитель Слава и какие-то незнакомые парень с девушкой. Неформалы вроде, судя по одежде, мне бы так! Слава тряс у меня перед носом пузырёк с нашатырём, безуспешно пытаясь его откупорить. Увидев, что я открыла глаза, он с облегчением вздохнул, любопытные лица отпрянули, несколько рук потянули меня вверх, придержали и отпустили. Я взглянула вслед странной парочке. Готы, наверное? Даже они сердечнее, чем моё окружение. Хотя Слава… Слава ещё хороший.

Прежде немногословный водитель, сбивчиво и постоянно извиняясь, рассказал, что я не глядя шагнула на дорогу прямо перед ним. За грузовиком и не видно же! Слава богу, он искал место под парковку, поэтому скорость была мизерная, всего-то слегка задел меня бампером.

Мне было стыдно. Сама виновата, опять в облаках витала, а ведь могла бы и насовсем увитать! Будто наваждение какое! Замечталась, дура, вот и… Нет, хватит, пора заканчивать с этим, а то в следующий раз размажет меня по асфальту, а водителю сидеть потом из-за моей невнимательности! Он же не виноват! Глупый бунт закончился полным поражением.

Но в этот раз обошлось. Слава сам больше здоровья потратил, чуть не поседев от ужаса, чем я, всего-то разодрав колготки и получив синяк пониже спины от того, как на асфальт ляпнулась. Хорошо хоть, что людей поблизости не было, и, кроме той парочки, никто не видел этого происшествия. Сказочно повезло. Что мне, что Славе. Будь на моём месте мама, Слава бы уже паковал чемоданы на зону. Но звёздную родительскую чету мы по обоюдному молчаливому согласию решили не информировать, впрочем, не первый раз.

Мой водитель меня устраивал. Это был единственный человек из моего окружения, который молчал. Слишком уж много рядом пустозвонов. А Слава если и говорил, то только по делу: коротко, ясно и предельно спокойно. А ещё он никак не комментировал, когда я читала в машине или просила остановить возле какого-нибудь моста или парка и по четверть часа стояла там без движения, рассказывая потом дома об ужасных пробках или ещё что-нибудь. А самое главное, он не сообщал об этом родителям, за что я так же молчала, когда он пару раз забывал на заднем сиденье детские игрушки или тетрадки дочери, которую возил в школу на служебной машине. Пожалуй, Слава был мне самым лучшим другом в тех условиях, что приходилось жить.

И сейчас он, успокоившись, в лучших традициях, не говоря ни слова, лишь сбленднув лицом, открыл передо мной заднюю дверь, проверил, уселась ли я, закрыл, сел на водительское сиденье и, лишь чуть порывистее, чем обычно, повернул ключ зажигания, но быстро унял дрожь в руках. Мы плавно отъехали.

Я наткнулась взглядом в отражение в зеркале заднего вида. Ну да, как и предполагала, всё облезло. Нет никакой разницы, сколько стоит моя тушь, всё равно под глазами окажется! Будто ей тоже не хочется иметь со мной ничего общего. Хотя я ведь и не имею ничего против косметики, но столько плясок вокруг неё, что уже тошнит! Нормальное у меня лицо от природы! Губы пухлые, щёчки милые, глаза даже есть – карие. И волосы свои. Нормального каштанового цвета. Отвоевала. Хотя мама настаивала, чтобы их покрасить в более актуальный тон. Но я тогда заявила, что соглашусь только на кислотный розовый какой-нибудь или красный. Естественно нарвалась на скандал, но в результате она от меня отстала. Спасибо стилисту, помог убедить её.

Ну и ладно, не куколка, но вполне себе ладная. Высокая, пусть и не тощая, как принято в нашем окружении. Мама вон, как вешалка, одни рёбра торчат, а я из ненавистной ею породы «мясных». Так она меня брезгливо называла, поклёвывая салатик, когда я со здоровым аппетитом нормального подростка сметала со стола мясо, рыбу, картоху и пироги. Ещё и – боже, какой ужас! – заедала это всё чем-то сладким. Тут спасибо папе, он тоже не страдал отсутствием аппетита, а услышав очередной вой жены на тему моей прожорливости, вызвал диетолога из тренажёрки, который ей по пунктам объяснил, что и как мне в моём возрасте положено есть.

Мы подъехали к дому на Лиговском, и я молча вышла, лишь украдкой бросив ободряющий взгляд на Славу. Хороший он. Поднялась на лифте в наш пентхаус и прислушалась – родителей не было. Хоть что-то приятное! Не разуваясь, перешагнула белый коврик, прошагала по бежевому коридору к себе в комнату и закрыла бежевую дверь с белой ручкой. Не знаю почему, но мама решила, что в доме всё может быть только двух цветов: бежевое и белое. Даже туалетная бумага и мусорные пакеты! Один раз я купила пачку розовой, и все четыре рулона головой поймала. Бред собачий! Пусть бы хоть красное и чёрное, что ли? Хоть не скучно…

Аж хочется прислониться спиной к двери и держать, чтобы она больше не открывалась! Впрочем, пока никого нет, можно сходить в душ. Хочу смыть этот день.

Посвежевшая и довольная я накинула халат и стащила на кухне кекс. Мама была категорически против того, чтобы есть в комнате, поэтому сожрать его прямо на кровати было моим святым долгом. Это не прогулка без разрешения. Так, хулиганство мелкое, о котором никто не узнает.

Включила телефон, проверила мессенджеры, но так и не стала читать. Столько понапишут, и где время искать для этих писак? По делу-то там сообщений пять всего, а остальное бессмысленный и беспощадный флуд – пожиратель времени! Как среди всего этого что-то важное искать? И зачем? Я бы лучше книжку почитала.

Бросила взгляд на полку напротив кровати. Хоть что-то моё. Полная, набитая, даже на полу рядом стопка. Фэнтези, фантастика, мистика, что-то из классики. А в углу та самая любимая когда-то большая и красивая книга сказок. Покрытая пылью.

Из коридора послышался сигнал домофона. Дверь отворилась, послышалась возня.

– Даша! – это был отец.

Меня аж перекосило! Такое вот чувство, когда ключицы будто кто-то пальцами поддевает и вывернуться хочется. Но надо идти. Слезла с кровати и вышла к папе. Поздоровалась, спросила, как день, но он, как обычно не ответив, сразу перешёл к распоряжениям. Да, в этом весь мой папочка: никаких сантиментов – лаконично и чётко по делу. Впрочем, это было скорее его достоинством.

– Оденься. Слава подъедет в течение часа. Вещи собраны, чемодан на кухне. Презентация в девять, чтоб я тебя не ждал! У меня диски на столе не забудь. Всё. Иди

Взял папку с тумбочки и ушёл быстрее, чем я успела переспросить: «Какие диски, папа?!».

Так и осталась в коридоре с поднятыми бессильно руками. Самое лучшее, что умел делать в семейной жизни мой папа – это давать строгие и абсолютно непонятные распоряжения. На робкие попытки уточнить, что конкретно имеется в виду, он демонстративно оскорблялся, всем своим видом показывая, что непонятливость окружающих всецело вызвана их собственной необразованностью, и он не собирается разжёвывать «элементарные вещи» идиотам.

Ну а я этим идиотом регулярно бывала. И вот сейчас тоже. Какие диски? Сколько? Для какой-то презентации или золотую коллекцию русского шансона? И какая презентация?

– О чём вообще речь?! – бессильно крикнула я белой входной двери.

Менеджеру позвонить что ли? Хотя она отцу всё доложит, мне же хуже будет… Придётся как обычно – наугад.

Несмотря на порядок в делах, на столе у отца всегда царил бардак. Среди прочего валялись и диски, которые мой папа упрямо продолжал накапливать годами, вопреки логике и техническому прогрессу. Дело привычки, наверное? Как у меня с бумажными книжками. Большая часть дисков на столе, меньшая на журнальном столике рядом. Я начала сгребать их в кучу, пытаясь хоть как-то систематизировать и понять, которые из них нужны. Тут же полный хаос! Вот диск с 1С, тут же NeedForSpeed, куча презентационной продукции, которую я, не сортируя, сгребла в чемоданчик – на месте разберёмся. Некоторые диски вообще валялись и без коробки, и без подписи. Порнуха, что ли?

Пытаясь разобраться, я взяла пару штук на пробу. Автозапуск и бинго! Действительно порнуха. Вот непонятно, брать её или не брать? Может, она ему дорога? Следующий диск был с фотографиями из Каира, где наша «дружная» чета отдыхала этой зимой. Их тоже брать? Третий диск – опять порнуха? Нет! Мои фото. Ну да, была у меня фотосессия в стиле «ню», фотограф подзадорил сделать пару фото «для себя», но клятвенно обещал, что передаст оригиналы лично мне, и никто больше их без моего разрешения не увидит! Ну да, и я поверила. Наивная…

Четвёртый диск. А тут вообще непонятно, на мониторе появились какие-то отсканированные документы. Что за дичь?

Чтобы разобраться, пришлось открывать каждый и читать.

– Заявление какое-то…Чего?! – я замерла, оторопев.

Бывают в жизни такие моменты, когда ощущаешь, будто обрывается что-то, как будто простыня прошлого слетает, и ты стоишь такой, глядишь на «светлое будущее» и не понимаешь ещё, чего с этим всем делать-то?

А на диске были древние сканы моих документов. Заявление на удочерение, свидетельства какие-то. Я их даже не видела никогда! Таким совпадением не воспользоваться – грех! И я принялась судорожно проглядывать всё, что было.

Меня нашли. Нашли в зимнем лесу! Какая-то бабушка подобрала и принесла в милицию тринадцатого февраля. Ну да, мой день рожденья. Какие-то заявления, отчёты, справки…

Что-то не стыковалось. Это же бред сивой кобылы! Какой горе-бюрократ оформлял эти документы?! И почему настоящих родителей не искали?! Это же уголовщина! Что за бред вообще?!

Но если подумать – именно из-за этой махровой бюрократии мне и посчастливилось попасть к чете Линовых. Ведь тогда я была здоровенькой и милой девочкой абсолютно без документов и прав, а значит, удочерить меня было намного проще, чем отказничка из роддома – «родителям» позарез нужен был ребёночек. Приспичило мамаше! В те лихие времена с документами, как и с беззащитными детьми, было проще – свеженькая, вкусненькая валюта решала все проблемы загодя.

Всю схему я так и не смогла понять, но смысл читался: на тот момент я просто оказалась в нужное время в нужном месте. А у «мамочки» как раз обострился кризис неудовлетворённого материнского инстинкта. Своих-то детей она иметь не могла, о чём сокрушённо напоминала каждый раз, когда бокал вина перетекал во второй.

Я проглядывала документы, и чувствовала себя препаршиво. Мои ведь собственные, а будто воровка оглядываюсь и вздрагиваю от голосов за стенкой. Там было всё: счета за услуги нянек и всякие дошкольные кружки. Потом из школы. Университет, модельные курсы, дипломы… Вся жизнь в нескольких файлах. Дюжина бумажек заменяющих прошлое, настоящее и будущее. И всё это на одном диске за пятьдесят рублей.

Я аж села. Кресло с тихим пшиком опустилось, хотя мне казалось, что это опустилась я.

А что за справка? Ух ты, а ведь это справка от психиатра!

Я даже сощурилась, не веря собственным глазам, вдруг текст неправильно прочитала? Оказывается, я недееспособна, вот открытие! Как интересно! Так вот, значит, зачем вы меня возили к тому любопытному дядечке два года назад! По знакомству, значит. И он всё выспрашивал, да с таким интересом слушал про книги, что я люблю читать. И про эльфов, и про хоббитов, и про ведьмаков. А я радовалась, что хоть с кем-то смогла поговорить о чём-то интересном мне!.. Дура!

Что-то внутри ворочалось, перекатывалось. Я даже не сразу сообразила, что мне на штаны уже капель пять с подбородка стекло. То-то текст раздваивается! Я проморгалась от слёз и вгляделась в следующие документы.

А вот черновой вариант заполненных бланков на попечительство. То есть что? Получается, что я, даже закончив университет, никогда не смогу вырваться из этого порочного круга?! Ха! А ведь я наивно полагала, что раз я уже совершеннолетняя, то имею право выбора! Уже планировала, как, получив диплом, подойду к родителям и объясняю им, что, мол, простите, но не стать мне гламурной богиней фуршета, так что спасибо за всё, не хотела вас разочаровывать, но пора бы нам уже расстаться. Я даже стала наводить справки о работе в регионах! Хотела подыскать какую-нибудь конторку из трёх-четырёх человек где-нибудь под Рязанью да спрятаться там, пока про меня не забудут, а дальше уже с карьерой решать.

Но теперь-то как? Боже, вот же я дура! Наивно верила, что меня отпустят! Просто по-человечески поймут и дадут жить спокойно, раз уж уже все поняли, что мы абсолютно разные! Ах да, не подумала… Ведь если я сама добровольно уйду, они останутся вообще ни с чем, а так мною можно ещё что-то и выторговать.

Интересно, как? Что они хотят заставить меня делать? Мама-то понятно, она представительница жёлтой богемы, от неё подлянки ждать только если по мелочи, а вот отец… Его скромный, но очень важный бизнес может потребовать очень многого от молодой девушки. Мордашка-то у меня хорошенькая, а у деловых партнёров ручки потные. А если я недееспособна, то кто мне поверит? Боги, да как это?! Не верю! Они же меня столько лет при себе держали, шагу ни ступить! С чего им это? Могли бы уже тогда в шестнадцать! Или вон вообще в двенадцать, знаю я среди их коллег любителей… Нелогично же! Но отчего тогда зубы-то стучат вдруг?

Я сгребла мешающие диски в сторону и полезла в отцовскую почту. Запаролена! Конечно… Тогда что? В соцсетях его нет, где ещё можно найти доказательства? В уголке монитора выглянуло сообщение скайпа: «Сергей Борисович в сети». Отлично, хоть тут без пароля на автозагрузке работает!

Я открыла окно и начала бегло просматривать диалоги, трясущимися руками вращая колёсико мышки. Никогда в жизни до этого не решалась лезть в чужую переписку, считала это недостойным. А зря! Сколько раз уже в жизни получала за свою честность! А отец считает, что это дурость. И впрямь, не будь я такой честной дурой, не плакала бы от бессилия сейчас, читая диалог с этим же Сергеем Борисовичем, где были подкреплены те самые фото «ню». И игривое: «Ну, как там моя девочка? Что по срокам?». А отец благородно: «Не спешите, Сергей Борисович, после выпускного». И тут же: «Я её весной ещё обработаю, как шёлковая будет. Мне тут препаратик посоветовали…».

Я перечитывала ещё и ещё раз эти несколько предложений и не хотела верить. Ведь даже не попытался как-то завуалировать! Это насколько же плевать человеку?! Я понимаю, что от контракта с компанией этого Сергея Борисовича полностью зависит весь бизнес отца, но продать свою собственную дочь?! Пусть неродную по крови, но ведь и он когда-то разок мне сказку на ночь рассказывал! Столько лет рядом, как это вообще возможно? Я ведь только предположила! Сгоряча подумала и уже пожалела, что так оклеветала собственных родителей в мыслях, а тут…

Правда… Правда продали. Родители продали дочку. Какому-то чужому мужику. И даже непонятно для каких целей. То ли просто как постельную игрушку, то ли намного хуже… Иначе зачем тогда препараты? И ему ли одному только?

И тут, когда осознание всей своей беспомощности накрыло меня с головой, я взорвалась!

– Так, значит? Значит, так вы, да?!! Ах вот вы почему так мою честь охраняли: в двадцать два девственница!!! – вскричала я, и тут же схватила первый попавшийся диск и швырнула его об стену так, что он раскололся. – Вот так, да?! Сначала отваживали всех, а теперь подстилку из меня сделаете?! Давно пора! Почему не раньше-то только, пока я совсем тупая была?! Или покупателя не нашлось?! А вообще да! А на что я гожусь ещё?! К потным дядькам, да меня? С воротничками их белыми, твари! Да, конечно! Туда мне и место! А что ещё от вас ждать можно?!! Может быть, любви?! Или понимания?! Или, может, хотя бы уважения?!!! – слёзы брызнули из глаз, и очередной диск улетел за шкаф. – Я знаю, что вы придумаете! Что я больная, да?! Больная на голову! С эльфами своими, да?! Так что теперь пусть доченька дома сидит под присмотром! А сами будете пить свой дурацкий дорогущий виски и свободой наслаждаться! Долгожданной, млять! Пока меня в соседней комнате бизнес-партнёры трахивать будут по очереди! Да чтоб вы сгорели, твари!!!

Распалившись, я разбила монитор на отцовском столе и выбежала в коридор. Там, оглядевшись по сторонам и сделав пару глубоких вдохов, постаралась успокоиться, но медленно осела на пол и разрыдалась.

Я всегда была странной, у меня почему-то до самого конца была надежда, что мои приёмные родители меня всё-таки за что-то в глубине души любят. И теперь я вдруг поняла, что искала там, где найти нельзя. Нечего искать, там и не было ничего никогда…

3. Решительный шаг

Когда я встала, спустя четверть часа, вытерла слёзы и бетонным фонарным столбом распрямила спину, я уже не была дочкой равнодушных родителей. Так бывает иногда, я читала. Когда взрослеешь внезапно, за пару минут, несколько всхлипов и один короткий отчаянный вой. Вот и со мной так, похоже. Внезапно как-то накатило. Наверное, у всех так бывает. Кто-то взрослеет от испытаний, кто-то от свалившейся ответственности, а кто-то от предательства и безразличия… Я теперь только поняла, только осознала, что действительно одна в этом мире, а значит, только я одна отвечаю и распоряжаюсь своей судьбой. Если не я – то меня.

И от этого осознания сквозь пелену боли вдруг так неожиданно свежо и приятно повеяло свободой…

Значит, решено, баста! Хватит сопли жевать! Ухожу от них. Давно пора было это сделать! Куда угодно, но время пришло. Другого выхода у меня, оказывается, и нет. Меня лишили последнего, на что я рассчитывала: права выбора. Наивная, ещё надеялась, что он у меня будет… Наслушалась сказок на лекциях по праву! А в жизни «по праву» только сериалы ментовские снимают. Нет смысла больше медлить, это ничего не изменит. Страшно, да, но как ещё поступать в таком случае?

На миг запнулась, даже коленка согнулась слабовольно. А может, не сейчас? Ну выждать, притвориться, что я на всё готовая, удобный момент подыскать. Но пришлось выпрямить колено, даже пяткой об пол грохнуть. Закончится всё одно тем же – мне придётся убегать. А сейчас у меня хотя бы есть фора. Пока документы на попечительство не оформлены до конца, пока я не окончила университет. Я же «дорогая проститутка», значит, должна быть с образованием! Вот откуда желание мамочки пропихнуть меня на все модельные курсы! Неужели готовили?! Сергей Борисыч постарше любит, да?

Но самое важное, мне нужно бежать, пока «папочка» не испытал тот самый интересный препаратик… И пока не нашёл разбитый монитор и особый диск в системнике. А вот его, кстати, стоит и забрать. Хрен вам! Компромат пригодится! Заодно и сообщения в скайпе сфотографирую. Ах да, монитор…

С наслаждением выдрала диск из системника, ещё и саму подставку для него погнула, добавляя ущерба. Чтоб проще решиться было, на попятную после такого уже не пойдёшь!

Но ладно, сейчас голова холодная нужна. Нужно собраться с мыслями. И нужно выяснить вообще, что за презентация, на которую меня ждут? А если не дай боги, там этот Сергей Борисович будет?! Аж мурашки на загривке защекотали! К бесам! Валить! Но сначала разобраться.

Поворошила на столе. Ну вот, какой-то свежий буклет. До сих пор воняет типографской краской. Того же мерзкого бело-бежевого цвета – мама макет выбирала, видимо. Ещё и лиловым разбавили – ненавижу! Куча оптимистичного текста, от которого уже воротит, но дата сегодняшняя: тринадцатое марта. Презентация нового Сапсана на Ленинградском вокзале. Вот и отлично! Вокзал лучшее место, чтобы затеряться!

И вообще, если удастся сбежать, то новая жизнь в новом городе… Здорово! Или вообще, сделаю вид, что уехала, а сама в Питере останусь. Пущай ищут!

По расчётам, у меня оставалось всего минут пятнадцать, чтобы собраться, так что на рассуждения времени уже не было. Пора действовать.

Я часто представляла себе, что было бы если? Как бы я убегала, как бы оказалась в другом месте, в другой жизни. Вплоть до мелочей представляла начало, даже усмехалась, что у меня план готов на всякий случай. Сейчас было уже не смешно. Зато я знала, что делать! Ничего сложного! Три основных аспекта уяснила: тепло, деньги-документы и минимализм! Это значило, что много вещей брать нельзя, только самое необходимое! Одеяло. И тёплое что-то. И еды, наверное, всё же стоит чуть-чуть взять. Только зачем? Я ж не в Средиземье, тут кафе почти на каждой заправке есть! Хотя денег-то своих у меня маловато… Ладно, разберусь потом! И вообще пора учиться быть экономной.

Скоренько покидала на кровать то, что накопала в квартире: тёплой одежды, шерстяное одеяло – на всякий случай. Немного еды, бутылка с водой, складной ножик, зажигалка мамина. Сверху – злосчастный диск, телефон, зарядное, документы и все свои сбережения, которые прятала от родителей. Наличных мне почти не давали, все расходы контролировал отец – оплата только кредитной карточкой. Правда, я худо-бедно научилась налик себе обеспечивать, но всё же боялась по-крупному что-то махинациями своими детскими добывать. Та же треклятая робость. Во всём! Хоть бы сейчас не струсить!

Гр-р-р-р! Не струшу!

Все вещи, кроме одежды, хоть и с трудом, уместились в одну кожаную сумку. Уж чем хороши брендовые сумки, так это своей вместительностью! Жаль, книги с собой взять не получится.

Переодела носки и кинула пару запасных в кармашек сумки. Подумала и присоседила ещё пару трусиков. Подготовленную одежду надела на себя. Итого: кроссовки, удобные джинсы, серая толстовка, а сверху – ненавистный диоровский пуховик со стразами. Дрянь блестящая! Но зато тёплая, так что потерплю. На дворе хоть и тепло, но середина марта, дождь к вечеру обязательно станет наледью. А как сбегу – первым делом поотдираю все эти сваровски к лешему в…!

Прощание с комнатой было быстрым: окинула взглядом окно, книжные полки, выключила свет и отвернулась. Нет времени на все эти сантименты. Потом поплачу. Слава уже звонил три раза. Остальное в квартире я вообще вниманием не удостоила. Бежево-белый рефлекторно вызывал тошноту. Гори оно всё синим пламенем! На мгновение только ухнуло в груди чувство страха, но я не позволила ему разгореться. Потом!

Подхватила чемоданчик с дисками, поправила сумку и, замешкавшись на минутку, с наслаждением пнула кроссовком белоснежную стену возле двери. Иногда, когда заходишь, случайно задеваешь подошвой, мама за каждое пятнышко устраивала скандал, а тут вся лапища отпечаталась, ещё и содрала кусок побелки! Боги, какое же наслаждение!

Довольно вдохнула и со всей дури захлопнула дверь в квартиру и в прошлую жизнь.

Слава уже стоял возле машины, готовый к выезду, злой-презлой, а количество докуренных до фильтра бычков под ногами свидетельствовало о том, что мне предстоит нервная поездка. Сморщилась, но говорить ничего не стала. Слава обычно не мусорит, а значит, сейчас действительно на пределе.

Как я и думала, на Лиговском уже была пробка, ещё и идиот какой-то нашёлся, умудрившийся поехать по трамвайным путям и впилиться в вагон на стыке двух линий. Но мне уже было всё равно, что скажут папочка с мамочкой, лёгкая дымка свободы, на миг показавшаяся дома, уже полностью захватила сознание, разом отрезав все, когда-то такие важные страхи. Я с улыбкой глядела на матерящихся водителей, прячущихся от серого мартовского дождика под сомнительной прозрачностью грязных лобовых стёкол, и думала о том, когда же я вновь увижу промозглый вечер, пропитанный мрачной питерской романтикой? Надеюсь, что очень нескоро.

Картины, рисовавшиеся в воображении, пестрели зелёными лужайками и голубеющими горами, вопреки теоретическим планам. Просторами, в которых слово «свобода» обретало истинный смысл. Такие люди, как мои родители, никогда бы не оценили этих мест. Разве что если это курорт у подножия Альп. Они бы там даже не выжили, окажись случайно в такой ситуации без привычного набора удобств. А вот я – другое дело! Я столько прочитала об этом, и грезила пустынными видами природы с каждым годом всё сильнее. Так что я-то выживу уж точно, если придётся! Нужно всего лишь пополнить запасы провизии хорошенечко, и можно хоть сейчас в путь!

Хотя для таких приключений пока, пожалуй, холодновато. Не туда я размечталась. Сначала бы мне в какую провинцию. Окрепнуть, поработать по-настоящему, одежды нормальной купить, а эту продать к чертям! Стоит бешеных денег, а функциональности ноль! Вот раздеру эту светленькую курточку о гвоздь на заборе, как когда-то в детстве, и что? И до свиданья Джон Гальяно, было приятно познакомиться! А так – продам это барахло, а на вырученные деньги сниму комнатку и буду ездить на работу, как все нормальные люди. На троллейбусе!

Точно! У меня как раз есть время, пока эвакуатор цепляет злополучный джип, устроивший затор, чтобы придумать план. Значит, первым делом нужно усыпить бдительность родителей, а главное – их охраны. Двое бугаёв, работавших на моего папочку, только с виду были, что тот дуб, но я очень хорошо знала, что под видимой неповоротливостью и тупостью прячутся настоящие специалисты с острым и цепким умом и мгновенной реакцией. Так что мои главные соперники – они. Лучше бы конечно с ними вообще не встречаться, но нас уже ждут, так что либо валить прямо сейчас, что невозможно – мы в крайней левой полосе, вокруг машины, и места затеряться поблизости нет. Да и Славу подводить не хочется. Либо выжидать удобного момента уже на вокзале, ну, в крайнем случае, в поезде. Так что сидим в салоне и ждём, когда регулировщики разгребут бардак. Наверное.

– Слав! – позвала водителя, положив ладошки на плечи его сиденья.

– Да, Дарья Сергевна?

– А мы прям на вокзал едем? Или рядом где-то?

– На вокзал, – лаконично ответил тот, но всё же пояснил. – Мне велено вас до платформы довести.

В этот момент у Славы зазвонил телефон, он взял трубку, и я услышала родной голос папочки, громко и с чувством крывшего матом моего водителя. Поспешно отсела. Бедный Слава, это какие нервы железные должны быть, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул? Только уши чуть покраснели. Человек-кремень, мне бы так!

Наверное, лучше всего будет сесть в поезд, раз уж мы, как я поняла, едем в Москву. Если конечно речь о той презентации, что в буклете. Но отец же не зря мне сказал вещи взять? Блин, а сумку-то я на кухне так и оставила! Не свою – ту, что мне папочка приказал захватить. Ну, и бес с ней! Но если собрали сумку для меня, значит, точно куда-то едем. Если повезёт, то, пожалуй, у меня будет возможность под шумок смыться на первой же остановке и пересесть на ближайшую электричку или поезд. Дело как раз к ночи, фонарики распыляют таинственный жёлтый свет по облупленным, мечтающим о реставрации стенам, так что мне везёт с обстановкой.

Наша семья редко ездила на поездах. Мама их не любила. Ей казалось, что поезда – это удел «нищебродов». И плевать она хотела на то, что некоторые из них круче, чем самолёт! Что по состоянию внутреннего убранства, что по сервису, что по цене.

Причину такого «непорядка» я планировала тянуть из молчаливого Славы, но он всё ещё слушал увлекательный монолог по телефону, только изредка перекладывая смартфон от одного красного уха к другому. В конце концов, плюнула и полезла в интернет за деталями.

Эх, всё-таки надо было пролистать мессенджеры! О чём речь я выяснила как раз к моменту нашего прибытия на вокзал, так что первая теоретическая возможность была упущена. Ничего, всё идёт по плану! Вечереет, «папочка» сейчас любимой водочки примет, «мамочка» в журнал уткнётся, или в твиттер, и о них можно будет забыть. Останутся только Мишенька и Юрочка – наши любимые телохранители. Менеджеров и прочий персонал можно не считать – им глубоко до фени моя жизнь, лишь бы я делала то, что нужно, когда это нужно.

Презентация начиналась уже сейчас. Запуск очередного супер-быстрого Сапсана требовал своей информационной дани. И мои «любимые родители» согласились подсобить кому-то знакомому из руководства, чтобы пропиарить очередное достижение РЖД.

Столпотворение на перроне намекало на наше вопиющее опоздание. Охрана, принявшая меня и чемоданчик со злосчастными дисками с рук на руки от водителя, провела к платформе, на которой стоял новенький блестящий поезд. Стилист Александр, хвостом ходивший за моей мамочкой чуть в обморок не грохнулся, увидев мою девственно чистую, чуть опухшую после слез, физиономию и наряд унисекс, абсолютно не подходивший по стилю к элегантному костюму мамы.

Очевидно, я должна была подготовиться. И скорее всего он писал мне об этом в тех же треклятых мессенджерах. Хотя что? Курточка и джинсы у меня были вполне приличными, да ещё и брендированы такими именами, что ум за разум заходит. Конечно, до матушкиного сияющего эротично-делового костюма было далеко, но если посмотреть на пассажиров соседних поездов, так я вообще как с красной дорожки! Да и мне-то чего? Это мама у нас главная звезда, а я так, подсвечиваю ей иногда, но не затмеваю.

Больше всего стилист был недоволен моей умытой мордашкой и ещё влажными волосами. Можно понять, это его работа: обеспечивать нам приличный вид в кадре. А моё лицо сейчас там будет выглядеть, как только что налитый на сковородку блин – белый, с лёгким блеском естественного жирового слоя. Без губ, глаз и, возможно, бровей. Яркий свет уничтожал практически все черты лица, и приходилось рисовать их самостоятельно, чтобы выглядеть в кадре естественной.

Во всяком случае, так считала мама. Что поделаешь, она встала под свет софитов в девяностые, тогда отношение к сценическому гриму было чуть другим. Саша просто учитывал её требования.

Он под шумок попытался протащить меня в вагон, чтобы там за пару минут вернуть мне «приличный» вид. Ну да, времени наводить мэйк уже не было. Скорее всего, и об этом Сашенька писал мне, слёзно прося самой справиться, пока собираюсь. Базу накладывать он меня ещё лет пять назад научил.

Ну ничего, пару часов ещё можно потерпеть, а потом уж ищите меня на путях глубокой ночью! Только бы Мишенька не увидел в моих глазах что-нибудь подозрительное! Только бы не увидел! План таков: послушно принимаю заботы стилиста, как всегда; оставляю сумку в вагоне с остальным багажом, как бы боязно не было и уныло бреду под сень объективов, как всегда; а затем без понуканий, но со вселенским страданием в глазах, иду за родителями отдыхать. Как всегда.

Ну, а дальше уже нужно быть настороже и не прошляпить остановку. Попытка у меня будет всего одна, я это знала, так что придётся игнорировать дрожащие колени, которые уже начали портить походку, и валить быстро и без оглядки, не забывая думать головой.

Мы не успели подойти к вагону. На соседнюю платформу прибыл другой поезд, и из него повалили совсем нетрезвые футбольные фанаты. Они драли глотки, нестройным хором скандируя «Зенит – чемпион!!!». Я напряглась, Мишенька – и подавно, а щупленький стилист-метросексуал вообще побледнел как снег. Такие ребята ой как не любят представителей его социума.

– Дашенька, у вас же с собой есть всё? Пойдёмте-ка в вокзал… – пролепетал он и дал дёру, пока фанаты не подошли слишком близко.

До того, чтобы нырнуть в вагон оставалось всего несколько метров, но у нашего стилиста, видимо, сработал глубинный инстинкт.

Александр скрылся за зданием вокзала справа, стараясь уйти с траектории движения любителей спорта. Мы нашли его с тоненькой сигареткой в зубах притаившегося возле стеночки в закутке лестницы. Мне даже жалко его стало. Глубоко затянувшись, он похлопал глазками и попытался взять себя в руки. Эх, видать ему уже крепко перепадало от таких «спортсменов»:

– Дашенька, доставайте косметичку, я свой кейс в поезде оставил, – попытался он изобразить деловой тон, получалось плохо. – Сейчас приведём вас в божеский вид, – он растянул губы в вымученную улыбку.

Насчёт косметики он был почти прав, у меня действительно где-то в кармашке завалялась тушь, а если хорошенько порыться, может, и помада найдётся. Гигиеническая. Но виртуозу макияжа этого будет, пожалуй, мало. Нужны же ещё и всякие эти шиммеры-корректоры и прочая дрянь, которая, очевидно, уже была любовно собрана в той самой сумке на кухне.

Ну забыла! Напрочь! Да даже не в протест, я бы взяла, но со всеми этими открытиями, чтоб их! Я судорожно думала, как выпутываться из этой ситуации, и не могла решиться хоть на что-то. А если выяснится, что у меня первым делом из сумки вылезет одеяло, Штирлиц будет на грани провала!

А ещё я всячески старалась сдержать рвущийся наружу хохот, потому что в подворотне, пахнущей мочой и табаком, мне макияж ещё не делали никогда! По стеночке к нам незаметно подполз какой-то бомж, и, обдав перегаром, спросил монетку «на хлебушек». Стилист брезгливо поджал лапки, а Мишенька наоборот выставил их вперёд, прогоняя местную фауну. Бомж раскатисто рыгнул, демонстрируя под светом фонаря глаз с бельмом и шрам во всю левую сторону лица. Он был абсолютно седой, даже брови.

«Вот холера!!!» – взвизгнул стилист, а бомж, в ответ на такое приветствие, вдруг булькнул и тут же обильно облевал его начищенные ботинки. Телохранитель, до этого ещё рассуждающий над тем, стоит ли марать руки или нет, принял решение, и попёр на осквернителя святого Лабутена.

Я очутилась в стороне от сцены. Бомж оказался на удивление могучим, видать берёг силы как раз для таких случаев, а может, просто полегчало на пустой желудок. Завязалась безобразная драка. Мишенька был профессионалом, но брезгливость победила, помешала ему сразу же скрутить мужичка.

И в этот момент в моей голове вспыхнула, как неоновая вывеска, мысль: «СЕЙЧАС!». Я опешила, а подсознание настойчиво повторило: «СЕЙЧАС, ИЛИ НИКОГДА!!!».

И я дёрнула. Со всей мочи, стегая неудобной сумкой по коленкам и путаясь в собственных ногах. Внезапно рядом возник какой-то бородатый неформал в косухе и с рюкзаком. Мы бежали в одном направлении, и он, бросив на меня взгляд, рванул мою сумку из рук:

– Давай помогу! Опоздаем же!

Спорить времени просто не было, и я побежала за ним на платформу, с которой уже тронулся поезд. Парень зашвырнул сумку в дверь последнего вагона, перепугав бедную проводницу, не успевшую закрыть эту самую дверь, а потом практически на руках втащил туда меня. Я обалдело взглянула ему в лицо, ещё не сообразив, насколько мне повезло.

Вдруг он улыбнулся, встопорщив густую бороду:

– Это ж не мой поезд!! – парень засмеялся, сверкнул глазами и выпрыгнул прямо на ходу. Платформа закончилась через мгновение, а проводница с грохотом захлопнула дверь, сама пытаясь понять, что же это было.

– Опоздавшие? – ещё опешившая, растерянно спросила она.

И тут меня наконец-то догнала долго сдерживаемая истерика. Я села прямо на пол рядом с сумкой и залилась слезами:

– Господи, простите меня, пожалуйста! Только не выгоняйте, не выгоняйте! Я заплачу! И за билет, и за всё! Только не выгоняйте, пожалуйста!!! Пожа-а-алу-у-уйста-а-а-а!!! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста-а-а-а!!!! – вопли были настолько отчаянными, что проводница даже передумала злиться.

– Да шо ж с тобой делать?! – она положила руку мне на голову. Поезд уже набрал скорость, мы выехали из вокзала и теперь постепенно покидали город. – Хто за тобой гонится? Шо случилось?

– Из дому убежала… Пришлось…

И тут я разрыдалась, как будто действительно была на десять лет младше, у бабушки Юли на диване. И рыдала так самозабвенно, что проводница совсем растерялась. Закрыла двери вовнутрь вагона, откуда наудачу раздавалась шумная ругань, из-за которой вряд ли кто-то слышал мои вопли, и присела рядом со мной на корточки:

– Ну, шо ты? Ну, не плакай! Всё будет хорошо! Ну, шо ж ты, господи!..

– Я честно Вам заплачу! Честно! У меня есть деньги, я не бомжиха и не наркоманка, я нормальная! Только не выгоняйте меня, пожалуйста!

– Да не выгоняю я тебя, успокойся! Давай-ка, прехращай шуметь и пошли со мной в купе. Поезд-то всё равно уже не остановится до самой Твери, так шо будет у тебя время мне рассказать всё.

Я, кряхтя, встала, вытерла слёзы и тихонечко прокралась к проводнице в купе, где с чашкой чая, размазывая слёзы с соплями по лицу, дождалась, пока она закончит обход немногочисленных в это время года пассажиров, а затем честно рассказала ей свою историю без утайки и прикрас. И рассказывала до самой Твери. И после неё тоже.

4. Прыжок веры

Почему не звонит телефон? Он не звонил ни вчера, ни сегодня, хотя я совершенно беспечно забыла выключить его! Но мне так и не позвонили: ни охрана, ни менеджер, ни Слава, ни даже папа, чтобы обложить меня половыми комплиментами по самые уши. Может, проблемы с сетью? А может, я телефон приложила о стену где-то очень крепко? Например, когда в поезд запрыгивала. Это было и странно и приятно одновременно. Да и мессенджеры молчали, будто вчера Новый год был. И всё же я выключила его от греха сразу, как только вспомнила. Феерическое везение!

Наш поезд ехал на юг до самого Крыма. Давненько я в поездах не каталась. Ещё удивилась, что едем так, но разбираться не стала, мало ли что поменялось за последнее время? Новости смотреть я не любила, хоть и мелькала там иногда сама. Больше пыталась понять, что же я вчера сделала? Только недавно всё было привычно, а теперь… И страшно до жути! Теперь-то назад не повернёшь уже! Я аж холодела, только начиная представлять, что скажут родители!.. Но каждый раз после этого вспоминала сообщение в скайпе и тут же упрямо кивала сама себе. Правильно.

Видимо, из-за того, что на дворе был ещё март, вагон был полупустой. И слава богу! Если бы не это, мои вчерашние крики подняли бы на уши весь вагон! Проводницу звали Людмила Васильевна, сама она тоже была с юга и обладала мягким украинским акцентом. Весь вечер я рассказывала ей свою историю, плакала, злилась и волновалась, а она меня как-то даже по-матерински успокаивала.

Конечно, сначала ей сложно было мне поверить. Да и кто поверит молодой девице из богатой семьи, что ей плохо живётся? И что моё решение справедливо, и что убежала я по важной причине, а не как другие глупые и избалованные девочки, которые таким образом хотят «наказать» родителей? Но, в конце концов, она согласилась со мной. А чуть позже и объяснила, что сестра её так же «потерялась» в юности. Да вот оказалось потом, что любовь себе встретила да замуж вышла. Счастливо.

– Может, и свою судьбу встретишь, – ласково приговаривала Людмила Васильевна, гладя меня по голове, – только уж будь осторожна и людям не доверяйся-то совсем, головою думай. Сейчас не так уже, как раньше-то было.

Ехали мы второй день. Позавчера из Питера отчалили, потом проскочили Москву уже после рассвета, а дальше потянулись поля и леса за окошком, всё больше зеленея к вечеру. А сегодня уж и подавно вокруг почти настоящее лето расцвело. И до сих пор от моих родителей не было ни слуху ни духу, будто про меня забыли вовсе. Я сама своему счастью не верила. А ведь на вокзале были камеры! Если подумать логически, то меня найти проще простого, я же даже с поезда сойти не удосужилась! Да и подумать обо всём нормально не успела – всё судьбу свою проводнице излагала.

Надеюсь, тот непонятный бородатый паренёк сбил их с толку, да и успеть увидеть, что я села на поезд ни Миша, ни Юра не могли: оба были крайне заняты те полминуты, что потребовались на побег. Но ведь камеры? Интересно, а поймали того парня? Бедняга, ведь если его нашли, то всю душу вытянут! Я искренне пожелала ему удачи, и чтобы никто его даже не заметил. Он весь в чёрном был, а на платформе освещение барахлило, может, и прокатит? Незачем за доброе дело человеку проблемы получать.

Я уже даже начала надеяться, что про меня забыли, или решили, что им так будет легче – не надо никуда меня отправлять, сама смылась. Ну, не удалось продать подороже, зато глаза больше не мозолит! А может, раздули такой скандал, что менеджерам не до меня, и все силы брошены не на поиски, а на возвращение «лица» пострадавшим родителям? И такое может быть.

Почему Людмила Васильевна работает без напарницы, для меня секретом оставалось недолго. Видимо, какие-то неведомые волшебные боги удачи мне помочь решили, направляя, куда нужно! Прямо перед самым отъездом вторая проводница подхватила воспаление лёгких и теперь отлёживалась в больнице, а замену найти просто не успели. Обещали подсадить в Москве, но почему-то не подсадили. Бардак! Но я рада. Правда, помочь хотелось, а не высунешься, это было обидно.

Людмила Васильевна ухо востро держала, как кенгуру меня чуть ли не запихивая вместо сумки на полку при каждом шуме, проверяя, не идут ли поиски. Пассажирам до меня дела не было, а если и заглядывали спросить чаю, то меня не видели – я хорошо притаилась за уголком, что не увидишь. Пока вообще всё складывалось сказочно удачно, мне даже не верилось. Казалось, что с момента появления тех оголтелых футболистов, кто-то переключил тумблер везения в моей жизни, и теперь мне фартило на каждом шагу. Я не раз помянула добрым словом и неформала, и фанатов, и перепугавшегося стилиста Сашу, и бомжа с бельмом. Всем пожелала здоровьечка и всяческих благ побольше.

Но, несмотря на это, утром я проснулась от какого-то странного беспокойства. Приснилось, что родители трясут меня за ноги и кричат о проваленной презентации, а вокруг бежевый вокзал и люди в белом. Я поднялась и посмотрела в окно – зелено. Мы проезжали лес, солнечный и приветливый и удивительно зелёный даже для юга в это время года. По другую сторону вагона, когда дверь открывалась, я видела простирающееся побережье и многие километры воды. Что, море уже, что ли?

В купе зашла проводница:

– Доброе утро, Дашенька! Выспалася? На вот, тримай пирожок, я тебе на станции в Мелитополе купила.

– Доброе утро! Спасибо! – я укусила угощение и обернулась к окну. – Красиво-то как! Я так леса люблю! Мама с папой меня не отпускали одну, а я до сих пор мечтаю в лес уйти и гулять, пока сама не устану!

– Да уж, – кивнула проводница, – в Крыму леса такие, шо загляденье! Приедем – нагуляешься.

Странно, мне показалось, что она даже не заметила, какой чудный лес за окном. Если это для неё не «загляденье», то что тогда в Крыму-то?

Людмила Васильевна улыбнулась, погладила меня по голове и опять ушла куда-то по своим вагонным делам, а я принялась за ревизию вещей. Беспокойство не отпускало. Хорошо бы собраться на всякий случай. Впрочем, я барахло своё не особо и вытаскивала. Зубную щётку мне тёть Люда дала, потому что я, дура, забыла свою взять. Полотенце тоже казённое, а так, у меня же даже книжки не было, чтобы почитать, так что сумка стояла на полке за курткой и служила, в основном, подушкой. Я оглядела стол, всунула зубную щётку в кармашек, потом пачку салфеток. Посидела, вытащила назад, и тут же засунута её снова и достала кошелёк, чтобы положить на стол пятьсот рублей. Отличная цена за пачку салфеток и щётку! Нравится мне, так и положу! А что цена ей три копейки, так я то не знала. Под бумажку только засунуть, чтобы не сразу нашла, а то сдачу искать начнёт.

Вообще, если судить по карте, которая висела на стене, мы проезжали Сиваш. Солёное-солёное озеро. Странно, я раньше как-то ездила в Крым, ещё в детстве, и этот перешеек был самым пустынным местом. Откуда здесь лес, было абсолютно непонятно. Как он прижился-то на такой земле солёной? Нам полчаса до Джанкоя оставалось, а лес всё длился и длился с правой стороны от путей. Эх, как бы я хотела по нему погулять! Жаль, тут остановки нет, а то, пожалуй, вышла бы, ноги размять. Я ж из купе и не выходила вовсе, только в туалет бегом, чтоб меня никто из пассажиров не видел, мало ли что? А подставлять добрую пожилую женщину вообще не хотелось. Может, и осталась бы. Для меня глушь сейчас самое то!

Где-то в вагоне бухнуло, послышались шаги, и в купе вошла Людмила Васильевна, вся бледная. Взялась за дверь – то ли закрыть, то ли просто придержать. Было видно, что она не знает, что делать.

– Даша! Там какие-то люди в форме по вагонам идут! Сейчас до середины состава уже дошли! За тобой, наверное! Господи-боже! Я ж тебя спрятать тут не смогу уже – эти достанут!

И положила руку на сердце в полной растерянности. Как же она за меня волновалась!

Я на автомате сунула недоеденный пирожок в карман и вскочила.

Так, проводницу подставлять нельзя! И сдаваться нельзя! Ни в коем случае!

– Тёть Люд, выпустите меня!

– Куда?! Сдурела что ли?! Поезд едет!

– Так медленно же! Я на каратэ ходила раньше, знаю, как падать! Давайте! Я в лес побегу! Там меня ловить будут до скончания века! Давайте, пока время есть!!!

Проводница убежала в тамбур, зачем-то схватив наволочку, а я, лихорадочно хватая вещи, побежала следом. Так, теперь аккуратно, чтоб не наткнуться на кого из пассажиров. Как хорошо, что народ ещё не собрался на выход в Джанкое! Поезд резко затормозил, ещё сильнее снижая скорость, как на руку-то! Меня швырнуло в стену, но я сделала последний отчаянный рывок и оказалась в тамбуре. Людмила Васильевна, встала у меня на пути с испуганным, но упрямым лицом, всё так же сжимая в руках наволочку.

– Не пущу! – испуганно воскликнула она. – Не пущу! И не проси!

Отчаяние лишь на миг заволокло моё сознание, но поезд вновь удачно дёрнулся, и я оказалась около двери.

Глупости! Я всё смогу!

– Тёть Люд, не бойтесь! – крикнула я, хватаясь за ручку, одним резким движением открыла незапертую дверь и замерла, глядя на пути. Боги, время на секунды уже! Страшно-то как! Нельзя бояться! Нельзя подводить тёть Люду!

Один отчаянный взгляд в добрые голубые глаза, улыбка на перекошенном лице, и я вылетела из вагона на землю. Проводница даже не успела схватить меня – запуталась в своей наволочке.

Дура! Это с виду казалось, что поезд еле плетётся! Как же хорошо, что я занималась в школе! Но всё равно спасло меня чистое везение и поросшая кустами канава. Я кувыркалась ещё метров десять, теряя вещи из сумки и кроссовки. Только и успела подняться, когда последний вагон с торчащей головой проводницы был ещё виден, и подняла руку, показывая, что живая. А затем тут же присела, ругая за идиотизм! Меня же увидят эти дядьки! И тогда и мне, и проводнице достанется… Выглянула между веток одним глазом. Вроде, спряталась голова, не видать уже отсюда. Надеюсь, что всё хорошо будет!

Эх, жаль, не попрощалась! А ведь хотела попытаться ей денег оставить ещё! Надо было не пятьсот сунуть, а пятёрину, чуяла же! Вчера еле уговорила её три тысячи взять за дорогу! И ещё пятьсот семьдесят пять рублей за шоколадки и печенье, которое накупила у неё. Не в качестве припасов, а чтобы хоть как-то ей выручку обеспечить. А она мне их в сумку упихивала, что де моё, а то, не дай боженька, по второму кругу продаст пассажирам! А ведь я ещё за доброту хотела отплатить как-то, а она наотрез отказалась, сказав, что мне сейчас деньги нужнее. Права, конечно, но её понятие о деньгах и моё существенно различались… Что мне эти три-пять тысяч? У меня из сбережений наличкой с собой сотня где-то, и для меня это мелочи. Раньше так точно мелочью было.

Сидела я в кустах ещё долго, всё пытаясь отдышаться и понять, не сломала ли что. Копчик и локти с коленками отбила точно, на лбу синяк наливался, нос ободрала до крови… Принцесса! Вот казалось бы, чего сложного? А, вот, нет. И это ещё я в тренажёрку ходила, была б не такая тренированная, свернула бы шею, и закончилось бы моё приключение!

Кряхтя, нехотя поднялась и побрела искать вещи. И сумка-то полу-расстёгнутая была, где мне теперь всё искать? Так! Нужно обязательно найти всё и проверить! А если я вдруг что-то в поезде забыла?! Только не это! Людмиле Васильевне ни в коем случае нельзя, чтобы это случилось! Лишь бы выкинуть догадалась, если что осталось! Вот же вовремя мне сон дрянной приснился! Точно удача какая-то преследует!

Я рыскала в кустах полчаса не меньше. Но нашла всё. До мелочей! Повезло! Даже куртку накинуть перед выходом не забыла, хотя растяпой часто бывала, чего уж скрывать. Последним подняла с земли надкушенный пирожок из кармана. Пожалуй, это самый интересный завтрак в моей жизни! Обязательно доем! И плевать, что грязь! Мама не разрешала есть с пола, хотя на нём можно было хирургические операции проводить, так что сейчас я сожру этот пирожок с особенным наслаждением! Только всё же пообтрясу немного, а то зубам больно…

Запихнула кусок за щёку, подобрала пальцем потянувшуюся капусту и огляделась.

И где это я? На той стороне путей до горизонта водная гладь, только вдалеке коса расширялась, порастая зеленью. То ли шпиль, то ли стела какая-то вдалеке – не пойму. Жилья не видно. На моей же стороне, прибиваясь почти к самым путям, зеленел густой весенний лес. Намёков на людей тоже немного, но вроде тропинка какая-то? По логике мне бы сейчас по путям идти. Туда или обратно – так я точно выбралась бы к людям. Но если меня ищут, то эти направления в первую очередь проверят, так что вперёд или назад нельзя. Только по сторонам, а слева была гладь морская, так что выбор очевиден. Сунула огрызок пирожка в рот и двинулась вглубь леса. Хотела в лес? На!

5. Блуждающий лес

Шум воды за спиной стих быстро, ветер, шаливший на просторах, сюда почти не задувал – воцарилась тишина. Я шла, прислушиваясь к собственным шагам, а на лице, помимо воли и вопреки всякой логике растягивалась широкая зубастая лыба. Как у дуры, но не видит же никто! Так что буду дурой! Звук леса зачаровывал. И это всё мне! Вся вот эта зелень, с листиками трепещущими, с птичками, которые мелкий сор стряхивают с веток и орут о чём-то своём. С запахом влажной земли и зелени. Таким, что хочется его с хлюпаньем, как стылую воду, втянуть и держать в себе, пока не закашляешься. Даже деревья с бурыми, тёмными на контрасте с молодой листвой, стволами обнимать хочется! Каждый!

Под ногами шуршали плотно слежавшиеся прошлогодние листья, смягчая шаги. Тут же налипли мелкие соринки на белые модные кроссовки. Я сначала по привычке достала салфетку оттереть, а потом с наслаждением размазала небольшой комок грязи по ботинку, а дальше уже шла, нарочно загребая ногами и вздыбливая дёрн. Но через какое-то время опомнилась, неубедительно притоптала несколько последних метров и чуть сместилась подальше от еле заметной тропы. Ну да, не зря меня папа глуповатой считал, ой не зря!

Ветер чуть слышно шумел в кронах деревьев. Буки, может, где-то ещё что-то; пара берёз, маленький дубок. Казалось, что здесь никогда никого не было, кроме птиц, чьи голоса раздавались то тут, то там. Солнце просвечивало сквозь зелёную листву, и его лучи падали на землю мельтешащими пятнами. Даже не верилось, что ещё март. Здесь казалось, что уже веет летом. И тепло. Ровно настолько, что и не жарко, и не холодно, если без куртки, которую я на лямку сумки повесила. И приветливое такое всё, как на картинке, будто сон!

Так и хотелось поддаться. Ну, а почему нет? Я, наконец-то, впервые в жизни сейчас свободна! Настолько, что это даже пугает! А ведь могу! Захочу и пойду в лес! Ну а правда, что будет? Здесь почти везде жильё есть, обязательно добреду до какого-нибудь села вскоре, не Сибирь ведь! Тропка ведёт же куда-то? Ведёт! А заодно и спрятаться от поисков тут… Ладно, хватит лгать себе! Я просто хочу наконец-то осуществить свою мечту. А раз могу, значит, так и сделаю!

«Можно! Можно делать так, как хочу!» – мелькало в голове. Даже не верится! Такое ощущение, одновременно беспомощности и удивительной силы внутри, когда понимаешь, что всё теперь, теперь я сама по себе. И уже не нужно оглядываться, постоянно голову в плечи вжимать, предвосхищая упрёки на любой неправильный чих. Ура!

Я закрыла глаза и с наслаждением втянула воздух в который раз, будто не напьюсь никак. Наверное, это чувство и называют счастьем?

Лес зачаровал меня. Вообще, будто я другой человек. Такое чувство, что меня старую отменили, а осталась маленькая девочка с книжкой сказок на коленях, которая верит во все эти чудеса. Не убили-таки! Ни общество, ни непонимание, ни одиночество. Как же вовремя всё случилось! Ещё позавчера, когда я ночью запрыгивала в поезд, я не смогла бы поверить, что этот момент наступит так скоро! Прямо сегодня! И что он будет настолько ярким! И так же это просто оказалось – изменить свою жизнь! Просто взять и поступить по-своему, и р-р-р-раз! И сошла с привычной колеи, и теперь сама по себе! Свободная! По-настоящему! И тыкву вам печёную, а не меня назад! Теперь, когда я на кончиках пальцев поймала вот это вот ощущение «могу!». Да я предпочла бы умереть прямо здесь, среди этих прекрасных живых деревьев, чем оказаться там, откуда я, наконец, вырвалась!

Тропа шла вверх по пологому склону холма. Вокруг лишь деревья и ни одной живой души. Я позволила себе выкинуть из головы все страхи и сомнения и шла, не думая ни о чём, кроме красоты, окружавшей повсюду. Даже не заметила, что солнце уже значительно поднялось – полдень. Да и плевать на время, не до него сейчас. Я ушла так далеко, что теперь вряд ли смогла бы найти путь обратно к железной дороге. Тропа-то была, и я даже на неё вернулась, но она петляла, где-то сходилась с другими, а где-то и вообще пропадала. Да и я особо кривые углы сокращала напрямик. Хорошие кроссовки, удобные. И земля сухая, только листвой пружинит немного.

Когда осознала что дорогу назад уже найти не смогу, то даже остановилась, но не в ужасе. Просто это была первая чёткая мысль, пришедшая в голову с тех пор, как я оказалась в лесу. Осознание того, что может не получиться найти места, где я смогу переночевать, или хотя бы купить съестного, нисколько не пугала, скорее я приняла это, как должное. Ну и что? Перекусить у меня есть, а куртка тёплая, даже одеяло с собой! Не пропаду, я всё-таки не мамочка моя, чтобы панику на пустом месте разводить.

Посмотрела на часы – действительно, уже полдень, 12:14, пора обедать. Поискала место, где бы сесть и, не найдя такового, уселась прямо на землю. Да, именно так! Ещё и куртку подстелила, чтобы с наслаждением её изгваздать в земле! Ну, не продам, так не продам! Устроюсь в какой-нибудь супермаркет кассиром – куплю новую!

Поёрзала на земле, прищурила глаза и, с печатью немыслимого блаженства на лице, вздохнула:

– Да-а-а… Вот! Вот как, понятно? И пошли вы все лесом со своими презентациями, школами и бежевыми тарелками! Ненавижу!!! Всё, хватит, потеряли! Нет у вас больше развлекаловки! Убегла сама себя развлекать! – я говорила всё громче, распаляясь. И что? Лес кругом! Могу хоть голос сорвать! – И знаете что? Буду делать, что хочу! Вот хочу – валяюсь! – с этими словами разлеглась на земле и пошуршала руками в листьях. – Хочу – харкаюсь как мужик! – не преминула и этот талант продемонстрировать, повернув голову. – Хочу, вообще буду в носу ковыряться и козюли о штаны вытирать! Вот прям так, руками! – я полезла пальцем в нос, но передумала. Под ногтями собрались комки грязи, которые осыпались на лицо.

Приподнялась на локтях и фыркнула. Совсем земля сухая – хорошо. Говорят, что на такой земле спать теплее. Ну и да! Почему бы не переночевать прямо в лесу? Мне эта идея всё больше и больше нравилась, настолько, что я сразу придумала несколько неоспоримых оправданий.

Во-первых, и в-главных, я этого сейчас хочу! А отныне и до скончания века объявляю свои желания законом! Да будет так!

Во-вторых, это отличный способ сбить со следа поиски. Ну, какой идиот будет искать меня в лесу? Столичную недомодельку! Ну? Где-то на краю сознания возникла робкая мысль о поисковых собаках и оставленных следах, но мне она не понравилась, потому что могла порушить всю концепцию, и я её забыла.

А в-третьих, мне нужно время всё обдумать и передумать. На меня столько всего обрушилось! Жизнь поменялась за один день кардинально, старое рухнуло, новое непонятно… аж мурашки пробивают, такой беспомощной себя чувствую…

– Так, стоп! – насупилась я. – Вот мне ещё этого не хватало!

Жалеть себя, как я только что начала по старой привычке, в этой атмосфере не хотелось совсем. Потом как-нибудь. Вот сяду где-нибудь со стаканчиком кофе, буду смотреть вдаль на закат и поплачу. А сейчас к лешему это всё! Даже не хочется! Аж противно! Зарычала и повалилась в листья назад, усилием воли вызывая в себе показной, по началу, хохот, который, в конце концов, всё же перешёл в искренний.

Смеялась громко, заливисто, от души и очень долго.

Когда, уставшая и запыхавшаяся, поняла, что навалялась вволю, села и начала ворошить сумку в поисках припасов. Что у нас тут? Печенье, ещё печенье, шоколадка, шоколадка, шоколадка, три батончика и две лапши быстрого приготовления. И откуда-то ещё яблоко. Вот спасибо, Людмила Васильевна! Приятно, правда, приятно, я про него и забыла уже.

Вгрызлась зубами и тут же закусила печеньем. Кошмар! Хорошо хоть воды с собой догадалась взять ещё дома. В поезде на чае жила и на соках, так что бутылка лежала в сумке нетронутой. Сделала пару экономных глотков из неё и отложила печенье. Надо бы ручей какой найти, что ли, если я ночевать тут вознамерилась? Говорят, в Крыму вода чистая… Дальше, что ль, идти пора?

Встала, выбрала листья из волос и двинулась в том же направлении. Теперь уже немного пришла в себя и стала думать: куда идти? Назад не хотелось – там я уже была, а по сторонам всё было точно таким же, как и впереди: никакого намёка на цивилизацию. Наверное, тогда и смысла менять направление нет?

Шлось совсем легко, даже неуклюжая сумка через плечо не мешала. Радость давала силы.

Ещё через пару часов, я, неожиданно для себя, вышла на дорогу, идущую поперёк моего направления. Хотя как дорога? Даже не дорога, а широкая, хорошо протоптанная тропа с узкими колеями. Решив подумать над увиденным, я села на невысокую земляную насыпь вдоль тропы и слабовольно достала пачку печенья.

Получалось, что лес не такой уж и дремучий, и, если захотеть, то можно пойти, как и в случае с путями, туда или назад и добраться до жилья. Только вот который из хвостов дороги ведёт к деревне, а который на трассу? На трассу не хотелось точно. Может, имеет смысл подождать, пока кто-нибудь проедет и спросить? О том, что возможно этой тропой и не пользуются почти, задумываться не хотелось. Да и не больно-то она мне нужна была, больше хотелось передохнуть просто и подождать кого-то чисто ради интереса.

На удивление, ждать пришлось недолго. Видимо, незнакомый мне бог удачи всё ещё не отвернул от меня лучистого взора. Приблизительно через полчаса, как раз тогда, когда я стала сомневаться в правильности своего решения и нетерпеливо ёрзать на уже давно впивавшейся в мягкое место деревяшке, с правой стороны послышался шум, и из-за кустистого поворота показалась лошадёнка светлого цвета, впряжённая в телегу, а на телеге с вожжами в руках восседал старичок. Я бы сказала: «типический-типический». Похожего ещё рисовали в советском мультфильме о рыбаке и рыбке.

Он подъехал, остановился и преспокойно оглядел меня, будто я была свежим сорняком в его огороде, и он прикидывал, выдрать меня, или пусть, так уж и быть, растёт. Из-под ворота простой льняной рубахи выглядывали густые курчавые седые волосы, сухощавые запястья покрывали пятна, уши прятались под вязанной шапочкой, а почти седая, но ещё кое-где каштановая борода топорщилась, как на портретах в кабинете литературы. Его меховая жилетка даже с такого расстояния пахла козой, а вот босые, несмотря на время года, ноги выглядели чистыми.

С виду он был спокоен и даже немного строг, но в глазах светилось озорное любопытство.

– Здравствуйте… – робко начала я.

– Ты што здесь делаешь? – строго перебил меня старичок.

От такого напора я опешила, проглотив вежливое приветствие. Наверное, объяснить надо? Или нет? Пока стояла с открытым ртом, дед продолжил допрос:

– Чего тебе тута надо? Небось, цветы рвать да ветки ломать? Знаю я вас, озорники этакие! Ходють тута всякие, гуляють, мусорять, а потом хоть трава не расти! – старичок строго поджал губы, но глаза продолжали блестеть.

– Я заблудилась, – в конце концов, выдала я, обобщив, насколько это было возможно.

Как-то теперь уже и боязно у него спрашивать что-то, а уж объяснять желание вообще отпало. Чем я ему не понравилась? Даже обидно, ведь мне-то он был симпатичен – такой дядечка, прям из сказки! Да и понять не могла до конца, правда он сердится, или шутит? Озорные искорки вводили в замешательство.

– Как так? Я скока хожу тута, а ещё ни разу не заблудился. Ты што, небось, нездешняя?

– Да.

– Ну, так чего ты здесь ходишь? У себя ходи, – резонно заметил старик. Наверное, он лесник местный?

– Я нечаянно сюда попала, – я стала терять уверенность и поэтому мямлить. – И вообще я не знала, что здесь так строго. Тут вообще ходить нельзя? Заповедник что ли?

– Ну, почему нельзя? Если ты друг, то можно. А вот если враг, то нельзя.

– И как узнать, кто я вам? – обескураженно взглянула в лицо деда.

Он всё больше запутывал меня, и если в тот момент, когда я его увидела, я уже примерно представляла, как пройдёт диалог и даже заготовила пару выгодных предложений, то теперь чувствовала себя полной дурой. И с чего я взяла, что деревенские меня поймут? Что, зря на рекламе училась, разные аудитории изучала? Могла бы и догадаться, что простой люд мыслит по-другому.

– Просто, – стал пояснять старик. – Если ходишь, зверушек не обижаешь, ветки не ломаешь и не портишь ничего, значит, друг, а вот ежели гадишь везде и зверьё пугаешь, значит, враг.

– Я ничего не ломала, а зверей вообще не видела, – я честно боролась с собой, но к собственному стыду мямлила всё более явно. – Уж простите, если что не так. Я никого обижать не хотела, мне, как бы, идти-то особо некуда, – печально посмотрела на старичка, а он в свою очередь чуть заметно улыбнулся. Неужели всё-таки понял?

– Ну, раз так, то значит ты – друг, – покровительственно заключил он.

– Спасибо, – я искренне улыбнулась, даже отлегло немного. – А… – я вспомнила, что хотела спросить совета, – а что же мне теперь делать?

– Как что? Иди дальше, куда шла, – философски заметил лесник. – Ревун!!! – возмущённо воскликнул он и шлёпнул, как теперь стало ясно, коня по крупу, правда, прервать обильное мочеиспускание это не помогло. – Ну что ж ты! Не при даме-то!

Я уткнула рот в кулак, скрывая смешок, сделала пару шагов назад и подождала, когда действо закончится. Воспитанные леди не обращают внимания на подобные происшествия! А перед этим дедом как-то не хотелось выглядеть быдлом, тем более что дурой я уже себя ощутила.

Когда всё закончилось, я опять подошла ближе и спросила, благо обдумать следующий вопрос времени хватило:

– А где тут поблизости село есть какое-нибудь или город?

Дед усмехнулся, смерив меня ехидным взглядом:

– Не-а, нетути. Никого, окромя меня, тута не ездить! Токмо я, а в сторожку свою я тебя не пущу, ты вон кака несобрана: косы распустила, в листьях вывалялась, на што ты мне така нужна? Хозяйки из тебя дельной не выйдет, а задарма я тебя держать не буду.

– У меня деньги…

– На што мне твои деньги в лесу? Мне вот дрова некому колоть, а денег мне не надобно.

– Ну, так я дрова…

– Нет уж, ходи куда шла, и за мной не ходи, а коли ломать что будешь, лес тебя скоренько выгонить!

Ну вот я и растерялась окончательно. И что делать? Ну, допустим, жильё я на сегодня и не искала, это ладно, но такой резкий отказ ввёл в ступор. Всё же стоило бы хоть что-то узнать.

– Спросить-то хоть можно?

– Ну, спрашивай, за спрос денег не берут, – усмехнулся старичок.

– А что в вашем лесу есть можно? Ну, там ягоды какие-то, может, плоды? Или, может, ядовитое что есть? – вообще я хотела спросить не это, но тушевалась по-страшному и зачем-то спросила первое, что в голову пришло, ещё и оправдаться решила: – Я просто не знаю, сколько идти буду, а у меня только печенье с собой… Точно! – вспомнила, наконец, действительно важный вопрос, – А родник тут есть?

– Эт ты чегой-то? Жить тут остаться вознамерилась?! – сурово посмотрел лесник, но потом улыбнулся, давая таким образом понять, что, видимо, пошутил. – Экая ж ты дурёха! Зачем вот только в лес полезла, коли не знаешь ничего? – я стыдливо потупилась. – Запоминай, дева: у меня в лесу есть можно всё! Ежели ты друг, отравы не найдёшь – нет её. А ежели враг, то помрёшь, как пить дать! И не емши ничего, понятно?

Я только кивнула, ошарашено пытаясь переварить сказанное. И ответил же, и ясно ответил, только вот пользы мне от этого ответа вообще никакой. Как понять «всё»? Что, землю, что ли, тоже жрать? Вот о чём он? Какие же мы разные!.. Старик, видимо, понял, что ответ оказался неясен, и снизошёл до пояснения:

– Дева, – даже как-то ласково, но скорее сочувственно, обратился он, – в моём лесу природа особая, тут – ешь, не хочу! Вона гляди, дерево видишь? – я проследила за перстом, указующим мне за спину. – У этого листья съедобные, прям срываешь да ешь. Трава ещё особая, на вон, держи, – и он протянул мне пару листьев похожих на рукколу, – вот эту найдёшь – ешь не бойся, но ежели чегой прихватишь иного, то не страшно, у меня тут пришлые ходють иногда, никто животами не маялся, не боись. Ты токмо ешь столько, сколько надобно, в запас не набирай – не любит лес такого! А то как вы обычно любите: набрать кучу, а потом волочить её за собой, пока не повянет всё! А ручья нет тута поблизи. Дальше речка будет, там напьёсси, да личико своё отмоешь.

Старичок тронул коня и, не попрощавшись, двинул дальше по дорожке. Я только и крикнула ему вслед «Спасибо!», когда вышла из ступора. Почесала шею, вытащила пару сучков из волос и аккуратно обошла мокрое пятно посреди тропы, чтобы в задумчивости продолжить путь. Не успела сделать и пары шагов.

– Эй, девица! – раздалось вдогонку, дед неловко развернулся на козлах. – Туда иди! – он махнул куда-то направо от себя, в принципе, в том направлении, куда я и двинулась. – Дальше там речка будет! И поселение! Найдёшь… – и покатил дальше, более не оборачиваясь.

Ну, хоть на этом спасибо. Значит, и шла я правильно, и волноваться не о чем. Заночую в лесу сегодня, раз уж так решила, а завтра в деревню пойду. Чай не дикий лес, а раз дедуля этот тут сам живёт, значит, и зверей хищных нет. Лесники предупреждают обычно. Наверное. Ну, нас предупреждали, когда мы в пеший тур в школе ходили. Жаль без ночёвки, но неужели это так страшно прямо? Справлюсь! Я уж точно справлюсь! Я всю жизнь об этом мечтала, так что пусть изнеженные мамины подружки дальше маникюр попортить бояться, а я сильная и решительная!

Тут же приостановилась, припоминая, как я, решительная, только что мямлила старичку, потупив глазки. Нет! Я – решительная! Я вон с поезда спрыгнула! Кто ещё бы смог?! Вот! Так что не надо мне тут это самое! И бодро зашагала дальше.

Мелькнула мысль, что, может, стоило бы всё-таки догнать лесника и купить у него припасов на ночь? А то, поди, листьями да травой сыт не будешь, но вспомнила, что кроме бессмысленных тут денег, мне расплачиваться нечем, и пошла дальше. Да и куда мне? Деду самому, наверное, есть не особо хватает? Где тут магазин найдёшь? Ни сыру купить, ни стэйков, ни хлеба банального. Вот и сидит на своей траве. Хотя, что это я? Сыр люди сами в сёлах делают! И мясо выращивают и хлеба пекут всякие! Совсем я в своём Питере одичала! Элементарные вещи забыла! Интересно, а маменька знает, откуда продукты берутся? Или думает, что колбасу на деревьях уже с этикеткой выращивают?

Гаденько засмеялась, было очень приятно почувствовать себя умной на её фоне. Нет, дурой она однозначно не была, иначе не задержалась бы рядом с папой на столько лет. Но в этих вопросах я однозначно её превосходила! И страшно гордилась этим сейчас.

Я шагала по петляющей узкой тропе. Местность то повышалась, то понижалась, но в целом была пологой. Надеюсь, эта тропа к деревне и ведёт? Хотя разумнее всего, несмотря на слова лесника, было бы пойти по дороге, где я его встретила. В противоположную просто сторону, там бы не заблудилась однозначно! Но вот не хотелось мне и всё! Без объективных причин, просто блажь такая. А я ведь решила, что отныне буду делать только то, что сама захочу. Ведь пойди я по ней, гарантированно рано или поздно выйду к селу или к городу, ну или, в крайнем случае, обратно к железной дороге или на шоссе какое-нибудь, а мне так хотелось ещё погулять по лесу! И я шла дальше по своей тропке, ловя взглядом кренившееся к закату солнышко и довольно щурясь.

А старичок всё-таки странный. Я, конечно, мало общалась в своей жизни с сельскими, да и то это были скорее «дачные». Наверно, впервые встретила настолько непохожего на меня человека. Хотя я, конечно, тоже умница, мямлила какие-то вопросы дурацкие… Может, если бы посмелее да поувереннее общалась, он бы и не прогнал меня? Хотя нет! Мужчина, пусть и пожилой… один в лесу, со мной… Хорошо, что не пошла за ним. Мало ли?

Но спросила, конечно: «Что есть можно?». Дурацкий вопрос – дурацкий ответ. Хотя вроде же логичный. Поглядела на зажатые листья в руке. Блин, я же не запомнила, что за дерево за спиной было! Ведь даже любопытно, если их правда есть можно. Нет, я, конечно, не коза горная, но, может, они тут по весне какие-то особенные? Едят же люди еловые веточки молодые? Мы с ребятами ели в школе. Надо поискать. Если верить деду, то не отравлюсь. А ему хотелось верить. Правда, будто сказочный персонаж! Хотя, может, сказочный маразматик? Так, долой скептицизм! Просто это другая новая жизнь! А я всё по старым меркам мерить пытаюсь, трусиха! Не буду бояться!

Огляделась по сторонам и заприметила деревце, похожее, как мне показалось, на обозначенное лесником. Подошла ближе и оглядела. Милое. Молоденькое, листочки зелёные-зелёные! Прям приятно посмотреть! И что, прямо с дерева есть? Как же это странно! Вот совсем странно! И пусть!

– Ну… – неуверенно протянула я для того, чтобы оправдать собственные действия, – от одного-то листика же не умру? Хоть это… попробую, вдруг?

И, решившись, оторвала один. Аккуратно, как одна мамина знакомая шаверму у метро, понюхала, и потянула в рот! Хм, а вот дальше картина от припомнившейся отличалась. Шаверма тогда отправилась в мусорник, и больше, во всяком случае при мне, эта барышня на слабо не играла. А вот я, наоборот, запихнула лист в рот полностью и довольно начала жевать. Странный вкус. Кисловатый, но в остальном даже капусту напоминает, что ли? Правда вкусно! Отодрала себе ещё несколько, съела и принялась набирать в карман толстовки, но тут же припомнились слова старичка, и я остановилась. Правда, лучше потом ещё найду, а то деревце и так маленькое. Жалко.

Не удержалась, сорвала ещё один и на этом оставила дерево в покое. Довольная побрела дальше, смакуя. Точно коза! Зато они, наверное, полезные? Как листья салата. Сколько там этих элементов? Тьма, наверное! Некалорийные, конечно, совершенно – мама бы счастлива была – зато свежие! До деревни на них, да на печенье протяну! Если не протяну что-то другое, например, ноги… Хотя, если что не так, меня ж просто вывернет, да? Да будет так! Забавно, может это у меня крыша поехала?..

Под вечер солнце стало не таким ярким и освещало лес золотисто-красным светом. Воздух был совершенно спокойным, ни одно движение не нарушало покой леса. На некоторых листьях застыли капли воды, неизвестно откуда взявшиеся, видимо, в этой части прошёл дождик, хотя на небе не было ни намёка на облака. Капельки сверкали волшебным светом в лучах заходящего солнца, обрамляя узкую тропку волшебным сияющим ореолом. Страсть как красиво! Удивительно! Как же мне повезло!

Тропа привела меня к каштановой роще. Эти деревья росли обособленно, будто кто-то нарочно посадил их. Как в сквере, не хватало лавочек между стволами на голой, лишь присыпанной прошлогодней листвой земле. Она казалась весьма приветливой – я вошла туда, не задумываясь.

Листья на каштанах уже разрослись и сплошь покрывали деревья, будто весна уже минула. Было такое впечатление, что в роще время текло по-другому, и там уже наступило лето. Словно я за последние сутки прошагала три месяца: раннюю весну на путях, приветливый апрель в лесу, и уже жаркий май сейчас, если не июнь. Роща была наполнена остывающим летним зноем. Как же уютно!..

Деревья низкие, ветвистые с пышными зелёным кронами. Далеко из леса доносились птичьи голоса, а здесь же не было ни слышно, ни видно, ни зверюшки, ни птички. Роща находилась в полном покое. Навевала сладкий-сладкий сон. Наверное, здесь и заночую – отличное место!

Воздух словно в спячке. Намного теплее, но не так свежо, будто чьё-то дыхание. Атмосфера очень сонная. Я зевнула и, потянувшись, полезла на ближайший самый ветвистый каштан в глубине. Побоялась ночевать на земле. Мало ли что, а вдруг змеи? Правда, на дереве существовала опасность упасть, но об этом я не подумала. Я вообще не могла думать больше одной мысли, так как Морфей настойчиво звал в свои объятья. Умоталась я за этот день. И вообще у меня с утра что-то с головой. Видимо, пьянящий вкус свободы, но так же ж хорошо!

Я расположилась невысоко, чтобы было недалеко падать. На двух почти параллельных ветвях. Натаскала туда веток попушистее, что нашла на земле, расстелила своё тонюсенькое одеяло и положила под голову сумку. Завернулась в курточку и устроилась спать. Удивительно удобно, почти как на кровати!

– Ну, вот, – довольно проговорила я сама себе, – моя первая ночь в новой жизни! – улыбнулась и уткнула нос в застёгнутый ворот. Я самый счастливый человек на свете!

Темнело быстро. Золотисто-красный свет стал тёмно-красным, а затем медленно погас. В лесу настала тихая весенняя ночь.

6. Сонная роща

Какая первая мысль может возникнуть после пробуждения в новой жизни? Когда ты оставила в прошлом тянущую вниз тоску, навязанные обязательства, необходимость жить чужой реальностью, притворяясь не собой? После пробуждения там, где мечтала проснуться всегда! Проснуться с ощущением свободы и надежды, что подарит новый день…

Первая мысль, пришедшая мне в голову, ещё до того, как я успела продрать глаза, звучала примерно так: «Господи, домой хочу!!!».

Вот это жесть! Кряхтя я перевернулась и тут же резко замерла, услышав хруст под локтем. Аккуратно, еле дыша, протянула руку и ухватилась за ветку. А если бы не вспомнила, где я? Свалилась бы сейчас вниз! Божечки, какой кошмар! Но в целом-то, выспалась, вроде. Или это адреналин? Слезть бы ещё как-то…

Сползала с дерева долго, неуклюже, спросонья обдирая колени. Куртка задралась, и куски коры сыпались под одежду. Ещё и ссадиной на лбу, что на путях получила, приложилась – больно! Хорошо, что высоко не забралась – руками дотянусь до веток, чтобы сумку забрать. Нога подвернулась, и я рухнула на землю. Решила пока не вставать. Сидела, протирала глаза и пыталась окончательно проснуться.

Да, это сначала показалось, что вроде выспалась. Нет. Всё тело ныло, будто я ночью, как некоторые выражаются, разгружала вагоны с углём. Плечо затекло, а голова была похожа на аквариум. И рыбки такие о стекло: «пуньк, пуньк»… Я сама себя сейчас такой рыбкой чувствовала. Примерно так же было после презентации новой продукции одного винного заводика. Хотелось вернуться и согласиться на всё, лишь бы дали поспать на мягкой кроватке и попить горячего чайку с бургером! Хорошо хоть, не замёрзла, душный воздух рощи не остыл до самого утра.

Солнце уже встало, проспала я неплохо, если судить по его положению. А ведь планировала встать пораньше! В роще было всё так же тихо, будто время не двигалось.

Собрать мысли в кучу не получалось, но настроение было всё же хорошим. Ноги тоже особо не подчинялись, но я заставила себя подняться и пройтись вокруг дерева пару кружков. Да и по надобности утренней отлучиться. Зато как хорошо-то! Вокруг тишина! Ни души! Не орёт никто, никуда спешить не нужно, и вокруг зелено-зелено! Налюбоваться до рези в глазах хочется!

Когда, наконец, осознала себя целостным существом, попыталась думать практично. Теперь же от меня зависела моя жизнь, никто больше этого делать не будет. Волшебное ощущение! Пугающее, но в то же время, почувствовав раз – не откажешься!

Так, в первую очередь нужно привести себя в порядок.

Добрела обратно до дерева, стащила сумку вниз и начала рыться, вываливая содержимое прямо на землю. Какой бардак! Ужасно! Когда я собиралась дома, балбесина великовозрастная, не взяла с собой ни зубной щётки, ни влажных салфеток. Спасибо той же Людмиле Васильевне, что снабдила меня всем. Только сейчас я начинала понимать, сколько всего не учла, сколько мелочей важно иметь, когда ты сам по себе! Хорошо хоть, подаренную щётку сунула в сумку сразу. Жаль, пасту не догадалась… Но хоть так! А то пока до посёлка дотопаешь, зубы сгниют напрочь!

Бутылка вывалилась из рук в самый неподходящий момент. Только я наклонила ее, неловко зажав между рук, чтобы налить в сложенные ладони, она резко дёрнулась, сделала кульбит и упала на землю в двух метрах от меня. Я ей ещё и локтем наподдала, когда поймать пыталась.

Вот же ж… плохая! Плохая бутылка! Ладно, я сама виновата… Воды осталось на донышке, поэтому я решила больше не рисковать и просто допила. Неосознанно поискала рядом урну, чтобы выкинуть пустую тару, и тут же согнулась пополам от хохота. Зато настроение подскочило. Я ведь в лесу! Леший знает, где вообще!!! И никто меня не найдёт! Как же хорошо! Вот вообще не скучаю ни по кому! Ни по маме с папой, ни по Славе, ни по универу, ни даже по комнате своей! Будто и не было у меня никогда дома, а сейчас я только на пути к нему! А бутылка пусть в сумке болтается – пригодится.

Речки поблизости не наблюдалось; никакого журчания даже очень мелкого ручейка. Ни вчера, ни сегодня. Ладно, лесник сказал, что дальше будет, главное с тропы не сходить. Съела шоколадный батончик и тут же пожалела – пить захотелось ужасно! Вытряхнула пару последних капель на язык, но это мало помогло.

Всё, значит, больше есть до реки или села не буду. Ничего, вытерплю! Иногда на всяких тренингах или мероприятиях приходилось и не такое выдерживать! И всего лишь поголодать и помучится от жажды, гуляя по прекрасному лесу однозначно круче, чем лежать неподвижно четыре часа, пока мастера наращивают не нужные тебе ресницы или наводят мэйк для двух часов съёмки. Кому-то это нравилось и казалось мелочами, для меня же было пыткой! Зато теперь я однозначно закалённая! Так просто не проймёшь! Вот так-то!

Ну что, надо собираться в путь?

Сгребла вещи, утрамбовала одеяло и перекинула уже порядком запачканную куртку через лямку. Не очень удобно, конечно, но в ней сейчас совсем жарко. Какой же Крым тёплый! Я аж зажмурилась, наслаждаясь. Огляделась, вдыхая пряный воздух, и… похолодела. А идти-то куда?! Где тропа-то? Да, была вчера, по ней и пришла сюда – в рощу. Но тут-то ни травы не растёт, ни чего-то ещё. Вся роща выглядит одинаково! Засыпана прелой листвой и ветками. А я ещё, дурёха тоже, находила кругов вокруг своего дерева, со всех сторон листву встопорщила и поди пойми откуда пришла?

Так, спокойно! Спокойно! Я не дура, я сообразительная и смелая. Без паники, без паники!

Встала на месте, выдохнула и заставила себя успокоиться. Когда я вчера шла, я увидела дерево с удобными ветками издалека, ветки заприметила с правой стороны от ствола. Вот они, родимые, справа от ствола. Значит, пришла я оттуда.

Сделала десяток шагов в том направлении и опять повернулась. Да, так это и выглядело. Тропа до рощи от дерева, где я козой притворялась, шла почти прямо, не петляя, значит, направление туда. И по идее, если тропа шла вот так прямо, значит, она и здесь продолжается, просто из-за особенностей почвы её тут почти не видно, но если идти в этом же направлении, то вскоре я на неё опять наткнусь. Люди же обычно не усложняют себе задачу, они идут по самому удобному и прямому пути! Сколько вон тропинок на газонах встречала, где поребрик в паре метров! Значит, если на дороге мне не встретится какое-то препятствие, можно будет считать, что с тропы я не сходила. Наверное.

Прерывисто выдохнула, но начала успокаиваться. Да ничего не случится! Куда-нибудь да выйду, это точно! Рано или поздно. А ночевать в лесу оказалось приятно, даже несмотря на затёкшие конечности и мешки под глазами, как у древнего китайского учителя.

И вообще, мне сейчас главное бы воды найти, а так я и ещё пару раз заночевать в лесу смогу, если что! Запасы, конечно, небогатые, но хватит на дня два. При условии, что я буду питаться чуть более калорийно, чем мамина знакомая анорексичная моделька. А там, гляди, и до какого-нибудь Джанкоя дотопаю. Так что нечего нюни разводить. Саша вон часто мне повторял, когда мэйк делал: «А вы что же, душенька, думали, просто будет?». И тут непросто, но ничего! Я сильная!

Вздёрнула нос и сделала первый решительный шаг вперёд. Не могу вспомнить, кто там эту умную мысль сказал, но точно был прав: любая дорога начинается с первого шага и из шагов же состоит. Так что моя задача и не сложна даже. Просто шагать. И это здорово!

Миновал час. Роща всё продолжалась и продолжалась. Каштаны были одинаковыми, а опавшая листва гасила звуки. Сначала я и не думала, что она может быть такой огромной, а потом начало казаться, что я хожу кругами. Вроде, направление прямое, как стрела, но не может же она длиться вечно? И где в природе такое бывает, чтоб ни деревца, ни кустика другого, только огроменные, как энты, каштаны да голая земля? Они будто не хотели меня выпускать. Поймала себя на мысли, что становится жутко, паника подползает и подползает. И ведь, и правда, помощи-то и спросить не у кого!

«Не сдамся!». Упрямо попёрла дальше.

Но как я ни старалась, в голове помимо воли уже начали вспыхивать заголовки прессы о том, что дочь богатой семьи была найдена мертвой в лесу, спустя три года после пропажи. И фото плохого качества, где тоненькие истлевшие косточки припорошены жёлтыми каштановыми листьями, а рядом лежит пустая бутылка. И обязательно в крышечке с дождевой водой какой-нибудь жук.

Фу, господи! Встрепенулась от своих мыслей и огляделась, прогоняя наваждение. Придумаю же тоже! Богатая фантазия!..

Но ведь, и правда, что-то не так. Сначала мне казалось, что я иду, и солнце движется, поднимается там по небосводу и всё такое, ну и ветки заслоняют то тут, то там. Но теперь ясно видела: солнце светит с разных сторон! Я иду прямо, а оно – то слева, то справа, то вообще сзади!

Нет! Не расплачусь! Я не трусиха! Никогда больше не буду трусихой! Никогда!

Села-таки на землю, не выдержала. Вытерла слезу рукавом, зарычала, но рык перешёл в банальное девчачье нытьё. Ладно, сейчас пять минут поною и возьму себя в руки. Психологи говорят, что иногда это нужно делать. Полезно для здоровья.

Достала телефон. Интересно, если его быстро включить, меня успеют засечь? Или я пересмотрела всякой низкопробной фантастики?

Хотела твёрдо вернуть его в недра сумки, но слабовольно нажала кнопку запуска. Я быстренько!

Экран зажёгся, заставка, дурацкие обои, которые мама сказала поставить. «Сеть не найдена».

Я просидела минуть пятнадцать, наверное, но кроме часов, сбившихся напрочь, телефон больше ничем порадовать меня не смог. Ни интернета, ни мобильной связи, ни геолокации, даже экстренные номера не работали – я набрала, чтобы сразу трубку бросить, если гудки пойдут. Просто светящаяся игрушка. Но, с другой стороны, даже отлегло как-то. Значит, родители меня не найдут, хоть я его и включила по собственному слабоволию.

От часов тоже никакой пользы: сбились вместе с датой. Её я как-то настроила назад, а вот сколько сейчас времени? Один Ярило, чтоб вас всех разъярило, знает! Ну, часов двенадцать, наверное? Часики на руке, что я тоже прихватила дома на случай, если телефон сядет, а зарядить негде, были не лучше. Толку что механические: стрелка не двигалась. Забыла вчера вечером завести, растяпа.

Так, ладно, и леший с ним! Счастливые часов не наблюдают! На кой они мне сейчас?

Выключила телефон опять и впихнула на самое дно. Зато я наконец-то успокоилась, могу соображать лучше.

Значит так. Вчера утром, примерно в то же время, когда я шла в районе дороги, где лесника встретила, солнце светило мне в левый глаз. Спереди, но слева. Значит, я на юг шла. И если тропе и лесу я доверять не могу, то Солнце-то это точно ориентир! По нему даже корабли ходят. Или по звёздам? Неважно, Солнце тоже звезда! Всё! И пусть я ещё не до конца стала смелой, зато я упрямая, как баран!

Поднялась на ноги, с силой зажмурила глаза так, что аж лицо сморщилось, расставила руки вперёд и в стороны, сжала зубы и начала медленно поворачиваться, ища солнечные лучи щекой. Есть. Так, а теперь не сдаваться! Ни в коем случае!

Первый шаг делать было не так боязно, я же видела, что меня окружает, но через четыре-пять начала возвращаться паника.

Не открою!

Колени дрожали, я согнулась в три погибели, шаря перед собой и руками, и ногами. Главное, солнце не потерять! Не сдамся!

Я не открыла глаза даже, когда споткнулась о здоровенную корягу. Всхлипнула в ужасе, но напрягла и так уже болевшие веки ещё сильнее, чтобы не открыть. Упрямо, с тупой бараньей упёртостью, продолжала идти вперёд. Только на свет, только так. Я. Не. Сдамся!

Сейчас казалось, что воздух сгущается, даже дышать было трудно. Вроде, был тёплый, уютный, а теперь, будто мимо метро прошла. И давит что-то, прямо на мозг, и желудок скручивается. Будто, и правда, лес выпускать не хочет. Поймала смачный удар мохнатой каштановой ветки. Шипастая кисть заехала по исцарапанному носу. Нет! Ищу щекой солнце и иду!

Легчать стало в тот момент, когда я уже была готова сдаться. Чуть прохладнее, свежее. Ветерок ударил в лицо, а солнечные лучи, мигнув за какой-то веткой, засветили наконец-таки ровно. Запах изменился. Не уследила за мыслями, поглощённая надеждой, и глаза распахнулись сами по себе. Я тут же сощурилась назад, ослеплённая.

Это была опушка леса. Вышла-таки! Впереди небольшая поляна, усеянная травой и цветами. Свежий ветер, небо синее-синее, лучи солнца сверкали на росе. Будто здесь утро только начиналось, тогда, как в роще я была уверена, что уже полдень.

Ну вот, теперь можно.

И я рухнула, где стояла, и расплакалась навзрыд. Страху натерпелась-то! Господи, это как же? Сама не верю, что смогла! Что не открыла глаза! Прямо сейчас уже не знаю, как это вообще возможно? Боги, никогда я это не смогу повторить!

Но теперь, когда свежий воздух овевал лицо, когда гнетущая тёплая хватка рощи, вызывающая какой-то суеверный страх, осталась позади, мне начинало думаться: а зачем вообще нужно было это делать? Ну серьёзно, зачем крайности-то такие? Ведь можно было и с открытыми глазами идти, даже удобнее было бы и быстрее, и уж положение солнца вычислить в разы точнее было бы! Что за жидкость мне в голову мою дурную стукнула?

Но, всё же, главное, что я вышла! Впереди цветущая полянка, опоясанная лесами справа и слева. Дальше впереди она ныряла в луг, простирающийся до невысокого холма. Что там за холмом не видно, но это же поправимо – можно дойти и узнать. На открытом пространстве, и правда, стало легче и на душе, и в мыслях. Всё хорошо будет! Просто буду идти прямо до ближайшей реки, а там решу.

Смачно высморкалась в салфетку, слёзы продолжали литься, но уже сами по себе, истерика отступала. Всё же я смелая! У меня получилось! Ну и пусть, что шла, как трусиха последняя, зато вышла!

Обернулась и поёжилась. Каштаны стояли неподвижно: ни листок от ветра не дрогнет, ни муха не взжужжит! Жутковато даже как-то! Оттуда исходила мрачная, душная и сонная тишина. Как я повелась-то на это? Ещё и «уютно, уютно, тепло!»…

Меня передёрнуло, и я отвернулась. Нет уж, ни ногой назад! А тропинку найду как-нибудь!

Поляна передо мной была невинна и чиста, я такие только в детстве видела и, может быть, в Европе. И то, там лес был облагорожен как-то, тропинки тоже, обозначения на деревьях и даже урны, а тут будто и не было никогда никого. Как в фильмах! Ни мусоринки!

Лес, окружавший полянку, был каким-то новым. Слева он всё ещё был похож на тот, в котором я вчера провела день, а вот справа стоял густой бор, с высокими соснами и небольшим подлеском на опушке. Впереди, правее вдалеке, виднелась горная гряда. Далече до неё, но уже понятно, что горы высокие, даже снег на вершине был. Или так из-за солнца кажется? Как Крымские горы могли быть видны отсюда, я не знала, но других здесь просто не могло быть, так что я лишь пожала плечами. Значит, я просто такая быстроногая.

Кстати, солнце было намного ниже, чем казалось в роще. Я примерила, как научилась в книжках. Три ладони. Это сколько интересно? Вот как понять? Что мерить ладонями помню, а вот что это означает, запомнить не удосужилась. Ладно, это всё несущественно сейчас! Но как же хорошо всё-таки, что телефон не работает! Вот же дура! А если бы меня засекли?

Отовсюду, кроме рощи, были слышны песни птиц – заливистые, громкие и радостные. Весна никому не давала покоя!

Да и мне тоже. Слёзы высохли, опять шило в одном месте начало будоражить дурь. Ладно, пусть так, сброшу стресс, а то слишком много плачу последнее время.

Стащила вещи и бросила на землю. Солнышко светит ярко, если промокнет от росы – быстро высушу! Я бегала по поляне, как в детстве. Дурная-дурная, ну и пусть – никто же не видит! Веселилась от души. Наконец-то можно отдаться чувствам полностью! И не прятать это, как маменька с папенькой учили.

Набегавшись, упала на траву и посмотрела на чистое небо. Вся мокрая от росы, но было жарко. Сорвала травинку и съела её. Понятия не имею, съедобная она или нет? А, плевать! Роса сразу пробудила спящую жажду, и я принялась облизывать всю траву поблизости, в попытке напиться. Хоть что-то! Жажду не утолила, но однозначно стала бодрее, и если в роще я была сонная и уставшая, то сейчас ко мне вернулись силы, а боль в мышцах почти улетучилась, будто её и не было.

Села назад к вещам и принялась прилаживать сумку на место. Куртка неудобно болталась сверху. Может, ну её? Зачем она тут нужна? Теплынь-то какая! Хотя нет, а вдруг похолодает? И ночью спать удобнее. Да и нехорошо как-то, тут чистота первозданная, а я… Даже стыдно стало. Так, это всё мелочи! Тоже мне, нашла проблему!

Набрала полные лёгкие воздуха, поднялась и двинулась дальше. У края поляны, где цветы и низкая травка сменялись уже более высокой и однородной растительностью, я вгляделась в горизонт – не видно его. Пологий холм, венчающий край поля, не давал простора взгляду. Наверное, это что-то сельскохозяйственное? Поле вот это вот впереди. Кто его знает, как оно по весне выглядит? Зелёное и зелёное, не видно, рядами оно тут растёт или как придётся. Но если где-то рядом деревня, то, скорее всего, это рожь какая-нибудь или овёс. Ладо, надеюсь, никто не обидится, если я пойду прямо? Не видно ж тропинки нигде. А с холма будет уже виднее, как к деревне подойти. Оттуда точно должен быть обзор.

И я, весело припрыгивая, зашагала вперёд.

Какой простор впереди! И ни машин, ни людей! Боги, моя мечта сбылась! Только представила себе это три дня назад в машине, и вот! Исполнилось! «Бойтесь своих желаний, они имеют свойство исполняться!». Так это же отлично! Да дай боженька здоровья тому, кто это придумал! Хорошо-то как!

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – заорала что есть мочи и побежала вперёд, раскинув руки. – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!

Долина была идеально гладкой: ни борозд, ни дорог, ни даже каких либо узеньких тропинок. Может, и не увидела, но какая разница?! Как же хочется вот так – напрямик, будто летишь! Через сплошь покрытое сочной густой зеленью поле. Как в рекламе, только наяву и без слогана в конце ролика.

Я путалась в траве, высоко задирая ноги, чуть не упала и засмеялась. Остановилась отдышаться и впилась влюблённым взглядом в небо. Я дома! Да гори этот город синим пламенем с его серыми стенами и торговыми центрами!

Присела и специально подкатала джинсы, чтобы чувствовать побеги, хлещущие по коже. Про змей, конечно, забыла. Не успеют! Быть благоразумной чаще раза в день у меня не получалось. Да и какое благоразумие, когда вокруг такое СЧАСТЬЕ?! Хоть ложкой ешь!

Бежать дальше сил просто не было, я побрела, опустив руки, чтобы щекотать ладошки зеленью. Никто меня не понимает, ну и ладно! Я сама себя понимаю, этого хватит!

Часы я завела и поставила на десять. Просто для собственного комфорта, ни о какой точности речи идти не могло. В городе потом спрошу. Или на заправке где-нибудь, если до дороги дойду.

Солнце светило прямо в лоб. С обеих сторон тоже были холмы. Иногда я видела птиц, летающих над долиной, а порой в вышине замечала одинокого орла, парящего почти у самого солнца.

Где-то через полчаса я достигла-таки подножия холма и решила сделать привал по этому поводу. Уселась на траву и не удержалась: достала шоколадку – голод давал о себе знать. Нет, ну пить же захочу! Нельзя. Лучше пусть это будет моя счастливая заначка.

Я иногда так делала: в уголке сумки или на верхней полке в комнате хранила всякие почти бесполезные, но приятные вкусности, поднимающие настроение. С моей-то мамочкой не побалуешь на сладкую тему. А в данный момент настроение поднимать и не нужно – и так отличное. А живот пусть бурчит себе на здоровье, бывало, что приходилось и по двое суток голодной ходить. Выдержу!

Вокруг шелестела трава. Там и сям бегали серенькие полевые мышки с деловитым видом. На меня ноль внимания! Может, они меня за корову приняли? Или вообще не в курсе, что здоровую неуклюжую штуку нужно бояться?

Одна мышка копошилась прямо у ног. Я их с детства любила. Особенно прониклась нежностью, когда увидела, как мама верещит, на дачной кухне, пытаясь запрыгнуть на стол. Я тогда умудрилась поймать мышонка и успела выбежать во двор, чтобы отпустить, до того, как мама приказала «убить тварь». Ощущение тёплого живого комочка в ладонях потом ещё неделю припоминалось. Так хотелось вновь взять в руки пушистого вздрагивающего зверька, но поймать так и не удалось, а хомяка мне завести не позволили.

Мышка любопытно обнюхивала пятку и смешно дёргалась, когда я шевелилась. Я улыбнулась и аккуратно, стараясь не спугнуть, полезла в сумку, чтобы отломить кусочек печенья, что лежало сверху начатой пачки. Мышка сначала подпрыгнула, а затем осторожно обнюхала угощение, аккуратненько взяла его ручками и с довольной мордочкой стала грызть.

Я глупо гыкнула и расплылась в улыбке. Диснеевская принцесса прямо! Не хватает ещё синички на плече! Прямо идиллия!

Минут через пять меня начало клонить в сон, и я решила идти дальше, чтобы не заснуть прямо посреди поля. Солнце сморило, видать. Не выспалась я всё-таки ночью. Если бы не надо было искать воду, прикорнула бы прямо здесь, пока тепло и воздух такой душистый! Но надо, надо идти.

На программу максимум я пока не рассчитывала, найти город можно будет потом, а так деревеньку какую глухую – самое то. Может, там и останусь. Думаю, денег, что у меня с собой, хватит снять домик захолустный или хоть комнату у какой-нибудь старушки на пару месяцев. А потом, как устаканится, буду думать.

А вообще, может, куплю еды, да и пойду в леса дальше? Не вижу проблемы! Спать тепло, ручей найду – должен же он где-то быть! Ну не найду, куплю себе пятилитровую канистру и буду таскать, заодно мышечный рельеф проработаю, чтобы фитнесс-красотки обзавидовались в край! Да и вообще вряд ли я дойду сразу до Симферополя, так что жди меня глухомань! Я иду!

Подниматься на холм было несложно, ноги сами несли, подгоняемые мечтами о будущем. Я лишь слегка запыхалась. Специально до самого верха не смотрела вперёд, только под ноги, хотелось сделать себе сюрприз. Казалось, что за холмом я найду что-то волшебное, новое! Так и оказалось…

7. Молитва в никуда

Вид, открывшийся с вершины, поразил меня.

Сначала меня охватило чувство восхищения, выбившее из головы все мысли как долотом. А следующим ударом этого же долота – чувство глубокого недоумения.

Дело в том, что перед моими глазами предстала прекрасная картина природы во всём её великолепии, но нигде, до самого горизонта, не было ни намёка на то, что здесь обитают или хоть когда-то обитали люди. Ни дыма, ни срубленных деревьев, ни даже мусора хоть чуть-чуть не было нигде, докуда дотягивался взор. Это была поистине девственная природа, ни разу не принимавшая в свои объятия кого-либо из человеческой породы. И если бы не лёгкое безумие от эйфории и лесные мечты, или при наличии хоть какого-нибудь скудного разума, я почесала бы затылок и развернулась обратно. Как поступил бы любой адекватный человек. Но я обошлась лишь почёсыванием и задумчиво пошла дальше.

Передо мной был спуск, вдоль подножия которого бежала неглубокая речушка, поворачивающая вдаль и теряющаяся между холмов где-то слева и впереди.

Ну вот, хотя бы вода нашлась. Холмистая местность простиралась далеко вперёд, и только там, куда устремлялась река, были видны невысокие горы с острыми краями. И ещё та горная гряда далеко справа, теперь с вершины её было видно лучше.

Я спустилась к реке и, недолго думая, разделась догола и с разбегу ворвалась в воду. Она была ледяная, но настолько чистая, что, несмотря на писк, вырвавшийся из груди, я не вылезла, а наоборот, нашла самое глубокое место, где было по пояс, и окунулась целиком.

Назло родителям я уже давно старалась закаляться, а зимой умудрялась даже иногда втихаря моржевать из ведра, если мы ночевали за городом на своей даче. Отец падал на застывшей луже и жутко ругался, но я так и не призналась ни разу, что это моих рук дело.

Но всё же вода была довольно холодная, так что купание продлилось недолго, и я, счастливая и довольная, клацая зубами, вылезла обратно и принялась бегать по траве, чтобы согреться, периодически вскрикивая и шатаясь, когда голые пятки попадали на камешки. Холод малость привёл в порядок мысли, но от желания идти дальше я не отказалась. Благо, солнышко припекало совсем уж по-летнему – не успею простудиться.

Ладно, раз уж так, пойду-ка я по течению. Этот закон я ещё со школы помнила: люди чаще всего строят жильё на реках. Это почти дорога – рано или поздно наткнусь на кого-нибудь. Лесник же говорил, что где-то здесь поселение есть, так что по логике оно либо выше по течению, либо ниже.

Решила идти вниз. Любая река ведь впадает в море, а оно должно быть где-то тут, рядом. А там, на побережье, жильё точно есть. Ну, это так, на крайний случай.

Обсохла, оделась, набрала воды и съела-таки шоколадку – теперь можно. И в путь с новыми силами!

Красота вокруг пьянила, я то и дело забывала, куда и зачем иду и зависала на одном месте, глупо раскрыв рот и любуясь на луга, огромные валуны и лесную поросль. Местность понижалась, слева от меня всё вырастали холмы, покрытые густыми лесами, всё больше и больше начиная напоминать горы. Река прибивалась к ним, будто змея у стекла в террариуме.

Из-за завораживающих красот идти было несложно, они отвлекали от большинства неудобств и притупляли голод. Под ногами, если и не тропа, то вполне себе удобная каменистая почва, или травка коротенькая. Таких зарослей, как на опушке леса, уже не было. Пахло степью и чем-то таким пряным, как когда в мясо или чай добавляют. Чабрец, вроде, да? Вот такой запах, как в некоторых магазинах пытаются сделать, а тут настоящее. Хотя вряд ли в магазинах, если разинуть варежку, будет риск схлопотать осу в рот? Я еле увернулась в последний момент! Отругала себя, но через четверть часа опять стояла, со своей варежкой и глупой улыбкой, завидев очередную куртинку каких-то цветов.

Откуда-то возникло желание накромсать себе всего этого добра и засушить! Ага, ну-ну, а потом зелья варить! И что я в самом деле-то? Лесник же сказал, чтобы брала ровно столько, сколько для еды надо, а набирать незачем. Вот я и жевала вялую «рукколу», что он мне дал вчера. Нашла ещё пару кустиков, но, видать, перепутала с чем-то похожим – горько и невкусно.

Деда хотелось слушаться. Особенно потому, насколько сильно он был непохож на родителей. Я хихикнула, когда представила, как бы скривило папу, когда лесник сказал вот это всё про врагов и друзей. У папочки взгляды куда практичнее. У него есть только выгодные знакомства и… а невыгодных нет, потому что с невыгодными он не знакомится.

Я никогда этого не понимала. Вот как ты определишь, выгодное у тебя с кем-то знакомство или нет, если вот, допустим, знакомец не может тендер тебе подкинуть выгодный, но зато тебе с ним у окна с чашкой кофе сидеть хорошо? Или вот на дороге, если встал кто-то, то почему бензина не отлить или хотя бы до заправки и назад докинуть с канистрой? Невыгодно? А если сам встанешь?

Я один раз пристала с этим вопросом к папе. Мы из области ехали на машине, ему деваться было некуда, а я и давай рассуждать, а что бы было, если бы этот голосующий мужичок, которого мы грязью из лужи окатили, на самом деле какой-нибудь депутат. Шёл с рыбалки и заблудился. Видно же, что пьяный, чего пьяному-то не заблудить? И вот как бы мы ему сейчас помогли, а потом бы он папу р-р-р-раз – и с нужными людьми бы свёл, или там ещё чего? Но папе мои рассуждения не понравились. Обозвал их глупостями и велел заткнуться.

Я на ходу дожевала пачку печенья, но вторую – последнюю – открывать не стала. Потом. Может, набреду на деревце такое же, его хоть запомнила. Тут и ягоды какие могут быть. Теоретически. Да вообще потерпеть можно ради таких красот. Людей найду – у них и куплю себе.

Солнце катило по небосводу, сначала слепя, теперь уже – грея правое плечо. По идее это значит, что я иду на юг, вот и хорошо. Но почему до сих пор жилья нет? Ворон считаю – вот и нет! Ладно, значит, ещё раз заночую в лесу. Всё меньше хочется этого, а хочется горячего чаю и мяса жареного, но если придётся, то чего уж там? Боевое крещение на каштане я же прошла? Прошла!

К вечеру я добралась до самых настоящих гор. Сама не заметила, как это произошло, местность очень плавно превращалась из холмистой в скалистую. Редкие деревья, встречающиеся в начале пути, теперь заменил сосновый лес. Я, наконец, почувствовала усталость, которая вдруг в один миг навалилась всем своим грузом.

А я всё ещё шла вдоль реки. Слева высилась сплошная скалистая стена, а справа – густой бор. Я перелезла по камням через журчащую заводь и зашла под сень деревьев. Начало темнеть. Пора искать хоть какой-то ночлег. Куда я в темноте забреду, было ясно, поэтому придётся вставать тут поблизости.

Недалеко от реки, среди деревьев, я сбросила с себя сумку и пошла собирать хворост, чтобы развести костёр. Натаскала побольше сухих веток и прямо аж светилась от гордости, что хоть зажигалку взять догадалась! Прихватила со стола мамину, прям чуйка подсказала! И пусть я провозилась как минимум полчаса, пытаясь своими неумелыми руками разжечь хоть сколько-нибудь жалкий костерок, но, в результате, таки смогла обеспечить себя очагом.

Он потрескивал, вонял и дымил в лицо, заставляя глаза слезиться. Зато моё! Сама сделала, сама решила всё! Теперь вот нужно понять, чего дальше делать? Пока возилась, не заметила, как стало совсем темно, и вдруг, нежданно-негаданно, у меня проснулся здравый смысл. Постучался такой в черепушку и сказал:

«Даша, а ты заметила, что ты одна в лесу ночью сидишь? А? А ничего, что тут вообще-то волки могут быть, медведи, там, маньяки трупы закапывать приходящие? Не? Ничего тебе? Нормально? Продолжать будем, как вчера, пузыри мечтательные в атмосферу вместо мыслей пускать, да?»

Но я отогнала страхи, интуитивно чувствуя, что пользы они не принесут. Дела делать надо, а не по сторонам оглядываться. Походила ещё вокруг, собирая дрова впрок, притащила огромную охапку и только тогда стала разбирать вещи. Постелила одеяло, на него куртку, разложила запасы и с остервенением вычесалась. Надо волосы в косу заплетать, чтобы колтунов не набиралось, а то лысая останусь! Голову бы помыть ещё нормально, а то уже чешется. Это ж я сколько в душе не была? Три дня уже? Ну да, если завтра не найду себе хоть хостел какой-нибудь, голове совсем плохо будет, не дай боги, перхоть появится!

На ужин разрешила себе съесть пачку лапши из поезда. Редкостная гадость! Мерзее разве что десерт в одном ресторане молекулярной кухни пробовала. Но тут хотя бы поесть чего было. С голодухи зашло и вряд ли выйдет обратно, несмотря на отвращение, с которым приходилось есть.

Воду я грела на костре в стаканчике из фольги от той же лапши. Края сжала, чтобы углубление получилось, и на веточке держала. Хорошо хоть догадалась аккуратно оторвать! Пришлось пять раз кипятить этот закопчённый «напёрсток», чтобы хотя бы на донышке плескалось. Да, без нормальной еды действительно тяжко. Если бы не эта отвратительная лапша, мне бы пришлось совсем худо. Не знаю, что сталось с моей головой, но больше ни один лист, содранный с дерева, не казался хоть сколько-нибудь съедобным. Непонятной рукколы тоже не встречалось ни разу. Мозги у меня помутились, что ли, от радости вчера?

Перспектива остаться голодной серьёзно взволновала. Сознание приходило в норму, эйфория медленно покидала взбудораженный мозг, и я смогла мыслить более трезво. Хотя и не настолько трезво, чтобы прийти в ужас. Я всего лишь почесала затылок и решила не думать об этом перед сном. Как Скарлетт – подумаю завтра.

Меня больше волновал вопрос относительно вещей поактуальнее. Я вроде где-то слышала, что в Крымских лесах волки есть. Или не в Крымских, а в каких-то других? Поди вспомни ещё, откуда видос скидывали в мессенджер! Но страшно было независимо от того, фейк это или нет. Здесь-то отнюдь не так тихо, как в каштановой роще накануне: деревья шелестят, ночные птицы хлопают крыльями, да ещё и водопад неподалёку шумит. От непривычки я боялась любого звука. Завернулась в куртку и шарила глазами по темноте.

Успокаивала себя мыслью, что, по идее, волки боятся огня, и пока горит костёр, этот освящённый пятачок никто не посетит. Долго приглядывалась и прищуривалась, и, в конце концов, от этого же и заснула.

Проснулась поздно, уже после полудня, наверное. Костёр потух, рука затекла, но это было не страшно, главное, что я была цела и невредима! Сейчас это оказалось внезапно таким важным! Будто раньше мне было всё равно, а теперь вот, поди ж ты – живая, хорошо-то как! Это приободрило, но тут же я вспомнила, что осталась почти без еды, и на этот раз мысль ударила в голову со всей силой. Чего-то не смешно уже, вчера это такой уж проблемой не казалось.

Я кряхтя поднялась, стала растирать онемевшее плечо, осоловело озираясь по сторонам. Когда я была маленькая, родители водили меня к врачу, а у него на стене висели модные тогда фотообои. Сосны высокие, а между ними, подсвечивая летающие пылинки, лучи солнца. Я пялилась на эту картину, мечтая побывать там…

Не получилось. Здесь сосны были, а вот всего остального, включая тёплую безопасность кабинета, нет. Небо, просвечивающее наверху, было серым и угрюмым, похолодало. Или мне так кажется из-за того, как я одубела за ночь?

Костерок уныло чернел покрытыми росой углями и был такой же холодный, как и мои заледеневшие пятки. С носа капнуло. Ещё только пытаясь разлепить веки, я поняла, что простыла, но думала так, фигня! Подумаешь, насморк всего-навсего? А теперь оно из простого насморка превращалось в отвратительнейший, когда невозможно дышать, а на глаза постоянно наворачиваются слёзы. И уже непонятно, плачешь из-за воспаления или из-за того, насколько тебе плохо?

Только этого мне не хватало для полного счастья! Но фигушки вам! Не сдамся! Лучше так, чем назад! И что, что холодно и знобит? Зато мне самой решать что с этим делать. Ничего, справлюсь! Я сильная, а без трудностей же никуда, правильно? Сейчас немного потерплю зато потом смогу нормально выспаться где-нибудь в деревне. А пока я терплю, поиски сбиваются со следа, тоже хорошо.

Я встала, потопталась на месте, сходила к реке, умылась, съела предпоследний шоколадный батончик, от которого больно скрутило живот, и принялась собираться. Куртку снимать не стала – меня морозило и бросало то в жар, то в холод. Хорошо, что я её не оставила на той поляне!

Мышцы на этот раз болели довольно серьёзно, да и отдохнула я ещё хуже, чем в прошлый раз. Было холодно! До жути! Сверху от куртки и ничего вроде, а от земли – могильный холод просто! Тонкое одеяло вообще никакой пользы не приносило! Да сожги я его, и то больше тепла бы получилось. Под утро так задеревенела, что только с восходом смогла заснуть так, чтобы увидеть сны. Дурацкие и беспокойные.

Еле собралась. Проверила костёр, чтобы точно потух и пошла дальше. Куда идти, я не знала, во все стороны, куда ни глянь, был всё тот же абсолютно безлюдный лес. Путь вдоль русла перегородили скалы, а за ними начинался непроходимый участок с острыми камнями и кустами какой-то то ли ежевики, то ли шиповника – колючего чего-то, не пойми.

Придётся сворачивать правее.

Я набрала воды с узкого каменистого бережка, напилась впрок и потопала прочь от реки. Сначала ещё думала, что позже вернусь на звук – журчит же, но огибая очередные препятствия, в скором времени осознала, что уже не получится.

Я окончательно заблудилась. Бесповоротно.

Села на поваленный ствол, сбросила сумку с плеча и расплакалась. Надо было искать тропу! А не переться напрямик через то поле! Пошла бы по опушке и нашла бы! Где-то там же она должна была выходить, тропа эта клятая! Дед сказал, что там деревня впереди, а куда ещё могла вести тропа, по которой я шла?! Грёбанная роща! Всё мне испортила!

Высморкалась прямо на землю и вытерла нос рукавом.

Вчера и позавчера я прошла неплохое расстояние, возвращаться уже смысла нет, одна надежда на то, что впереди что-то будет. Должно же быть!!! Тело с непривычки ломило, ещё и простуда, нос-гундос, слёзы и главное – пустой живот, который реально уже болит от голода.

Боги, не пропасть бы совсем! Да и каких богов я поминаю постоянно, дура я? Нахваталась из книжек, а теперь, когда впервые захотелось по-настоящему помолиться кому-нибудь, поняла, что и не знаю. Какому богу? Каким, к лешему, богам? Святому Луи Ветону? Или пресвятой богородице Мерсéдес? В кого я вообще верю-то?

Бабушка Юля мне рассказывала когда-то что-то про Христа, даже Библию читала, да как-то без увлечения, скорее для образования. Она и сама была скорее скептиком, да и росла в те времена, когда порицалась любая религия кроме Марксизма-Ленинизма.

Вот и кому мне молиться? Впервые захотелось по-настоящему, а я не знаю… Хоть Мелитэле из «Ведьмака» молись! Один результат будет…

Я посидела ещё немного, глядя как слёзы капают на грязные кроссовки, высморкалась, вытерла пальцы о толстовку и попёрла дальше.

А через часок начал моросить дождик.

Холодная мерзкая капля упала с ветки мне прямо за шиворот. И в этот момент я смога почти воочию увидеть, как выглядит мой предел, ощутить, даже услышать эхо тумблера, который переключился в голове.

Я выругалась так, что услышь меня кто-то из журналистов – обогатился бы! Замахала руками, уронив сумку с плеча, заорала и стала прыгать на месте так, чтобы ногами посильнее землю бить. И, как ни странно, стало легче. Злость придала сил. Назло всему, что меня расстраивало, я стала идти быстрее, поочерёдно то ругаясь как сапожник, то смеясь и горланя песни. Сопли стекали по подбородку и капали с кончика носа, я сдувала их в перерывах между сквернословиями. Модель! Идеально! Вот бы тот Сергей, мать его, Борисович бы очаровался! Мразь!

Наверное, со стороны это уже больше походило на приступ безумия. Но как иначе-то? Приходилось признавать, что всё же не такая уж я и сильная, как думала. И, чего греха таить, всё же избалованная и разнеженная девица – всю жизнь почти в мегаполисе прожила.

Лес из соснового медленно перешёл в смешанный, а затем в лиственный. День прошёл, так и не подарив хоть какую-то надежду. Небогатый ни на события, ни на перемены. Деревья, редкие скалы, полянки и ручейки, где я пополняла запасы воды – ничего примечательного. Хотя, к вечеру прекратился насморк. Видимо, обиделся на то, что ему не уделяют должного внимания, как раньше бывало. Ну да, родителям не нравилось, зато я себя пожалеть могла вволю. А теперь на это времени нет.

Температура напротив стала выше, как мне казалось. Меня шатало из стороны в сторону, и я всё чаще спотыкалась. Даже есть уже не хотелось. Открыла пачку печенья, но съела всего пару штук. У меня же больше нет ничего. Последняя лапша, дурацкие сладости и сырая ледяная вода – всё. Кажется, я пропала…

В конце концов, когда стемнело, я наощупь залезла по крутому склону и оказалась на небольшой полянке. Дальше идти смысла просто нет. Закат я проморгала, вокруг ничего не разглядеть. Костёр, на который я потратила последние силы, тоже особо не помог, да и разгореться толком не разгорелся – дрова совсем сырые. Повонял немного и потух. Только истратила последние салфетки на растопку, да всё без толку. Хорошо хоть дождь закончился, и небо очистилось, вроде и земля подсохла на первый взгляд. По идее же на самом высоком месте поляны должно быть суше? Потому что придётся заночевать прямо здесь.

Лапшу я съела сухой. С голодухи даже попыталась специи из пакетика на язык высыпать, но быстро поняла свою ошибку и еле отплевалась. Запила водой и, корчась от болезненных спазмов в животе, стала собираться спать.

Лёжа на траве, я старалась не думать о том, что ждёт меня завтра, если я не найду людей. «Свобода-свобода»! А на деле сама загнала себя в ловушку. Умирать от голода в диком лесу совсем не хотелось. Ведь даже умей я готовить грибы, вряд ли бы смогла отличить хорошие от ядовитых. Да и где они весной? Ни ягод, ни плодов на деревьях ещё и в помине не было, лес упорно отказывался поддерживать мои слабеющие силы.

Я заплакала, вспоминая все свои тяготы: и нынешние, и те, что остались позади, в прошлой уже жизни. Я плакала так же самозабвенно, как вчера смеялась, валяясь в траве. Мне было страшно, реальная жизнь беспощадно врывалась в мою мечту, ломая и извращая. Это как же нужно было зачитаться всем этим шлаком, чтобы поверить, что это возможно?! Затея уже не казалась такой прекрасной, сейчас я чувствовала себя просто малолетней дурой, которая так хотела вырваться, что совсем не подумала о том, чем это может кончиться.

А ведь знала, знала! Но на что-то вознадеялась… Глупая! Какая же я глупая! Какая же я слабая, боже! Ну, куда я такая слабачка попёрлась?!

Я ругала себя за эту беспечность и дрожала. И уже не прогонишь, не отделаешься от этого животного страха за свою жизнь. Чтобы не впасть в панику, я завернулась с головой в отсыревшее тонкое одеяло, которое, несмотря на свою цену, совершенно не грело, и глядела через щёлочку на еле тлеющие угли моего жалкого костерка. Старалась сосредоточиться лишь на этом ярком пятнышке среди окружающей тьмы.

Лишь бы не сойти с ума, иначе меня уже никто не сможет спасти. Да и надеяться не на кого! Как же это страшно, оказывается, когда всё зависит только от тебя! Когда больше просто не на кого рассчитывать. И всё такими мелочами теперь кажется!..

Господи боже, ну правда! Такие же мелочи это всё! Почему я об этом только сейчас подумала? Только сейчас поняла?!

Я подскочила, нашарила телефон в сумке и включила дрожащими руками. Ну?! Где сеть?! Божечки, ну где она?! Должна же быть! Набрала экстренный номер, но ни гудка! Ещё и ещё раз – ничего. Слёзы катились по лицу, нос заложило совершенно. Я открыла вызовы и набрала номер в избранном.

– Мама!!! Мамочка!!! – гудков не было, я просто держала телефон перед собой и раз за разом набирала ненавистный номер и кричала в безмолвную трубку: – Мамочка!!! Мама, забери меня отсюда! Мамочка, пожалуйста! Заберите меня, прошу! Простите меня за всё!!! Я была неправа, мамочка!!! Пожалуйста, ответь! Забери меня назад! Мама!!!…