Судный день

Глава 13

— Ситуация выходит из под контроля, господин Президент…

— Доложите подробней, мисс.

— Наша операция в Ираке завершилась полным провалом. Мы не можем взять оттуда ни барреля нефти. Инсургенты и фанатики ежедневно взрывают нефтепроводы, жгут цистерны. Пусть мы и повесили Саддама, но получилось, что россиянские деньги потрачены зря…

— Вам жалко бумаги, мисс? В любой момент мы можем напечатать столько, сколько нам угодно. Ведь станок — наш!

— Увы, господин Президент, к сожалению, вынуждена констатировать, что золотой век подходит к концу. Не хочу вас пугать, но имидж Америки никогда ещё не падал так низко. А вслед за имиджем в пропасть летит наша валюта. Многие страны, особенно Азиатские, отказываются уже принимать нашу валюту. Крепнет юань, евро стремительно завоёвывает позиции, даже этот вонючий славянский рубль и то поднялся относительно нашего доллара…

— Я немедленно дам указание министру финансов Москвы уронить их валюту. Эти грязные славяне, похоже никак не хотят забывать своё имперское прошлое…

— Вы, как всегда точны в выражениях, господин Президент. Не так много прошло времени с той поры, когда от шёпота в Кремле тряслась мебель в Вашингтоне…

— Вот поэтому я всегда желал УНИЧТОЖИТЬ ИХ ВСЕХ, ДО ЕДИНОГО!

Президент США Джордж Прерия неожиданно успокоился и уже нормальным голосом задал вопрос:

— Ваши предложения, госпожа Прайс?

— Нам нужна война. Не очень большая, но победоносная война. Она всегда помогала Великой Америке. В идеале бы была, конечно, МИРОВАЯ война… Но с развитием техники в ней не стало смысла. Ракеты, господин президент…

— Проклятые учёные! Ладно, где на этот раз?

— Зачем далеко ходить? У нас есть Ирак, а рядом — Иран. Его президент начинает вести слишком самостоятельную игру…

— Значит, решено. Где наш Шестой флот?

— Недалеко. Почти в территориальных водах Ирана.

— Дайте им указание организовать какую нибудь акцию. Хотя бы досмотр судов в целях поиска ядерной контрабанды.

— Тогда я начинаю массированную информационную подготовку.

— Карт-бланш, мисс Прайс…

— Господин Верховный, докладывает рейхсмаршал Государственной Безопасности Соколов. Ситуация 1-Бис. Опасность возникновения военного конфликта. Код — Алый!

На огромном голоэкране возникло встревоженное лицо самого Правителя Нового Союза Ивана Геринга.

— Подробнее, Рехсмаршал!

— По сообщениям нашей разведывательной аппаратуры Президент Соединённых Штатов Америки Джордж Прерия решил развязать войну за нефтяные ресурсы. Направление удара — Иран. Начало — ближайший месяц. А может, и две-три недели. Ударные силы — Шестой военный флот, плюс наземные силы самих США и союзников по НАТО.

— Ясно. Ваши предложения?

— Нейтрализовать информационное давление с их стороны. Уничтожить флот. Оказать техническую помощь Ирану поставками новейшего местного вооружения. Так же дополнительно вывести из строя спутниковую систему США и их радиоэлектронные средства шпионажа.

— Ваши цели?

— Вывести США из борьбы. Надолго. В перспективе — обрушить их финансово-экономическую систему и сделать страной изгоем.

— Это — дальние цели. Ваша ближайшая задача — уничтожить их флот и сорвать планы по эскалации войны.

— Слушаюсь.

— В целях секретности и для нагнетания обстановки рекомендую вам организовать переброску американцев в наш мир. Мы их ВСТРЕТИМ…

Он зловеще ухмыльнулся, и Гюнтеру Соколову стало не по себе. Да уж, янки явно не поздоровиться. Что мог противопоставить Союз мощнейшей вражеской группировке, включавшей в себя несколько авианосных групп со множеством кораблей обеспечения, охранения, разведки? Многое. Очень многое. В том числе и то, что было просто невозможно представить. Начиная от береговых вакуумных орудий и лептонных излучателей, способных в секунды расплавить корпуса авианосцев, до более традиционных ракет, могущих в мгновение ока испарить целый эсминец. И это — не считая могучего Союзного Флота Закрытого Океана. Поскольку, если бы против него бросить любого противника, то этот флот ЗАКРЫЛ бы для врага выход в море навсегда!..

Гюнтер бросил взгляд на лежащий рядом коммуникатор, затем отвёл глаза. Отто не стоило тревожить сегодня. Кажется, его мальчик нашёл себе подружку по сердцу. Может, остепенится? Ну и что, что чужачка? Главное — арийских кровей. А что монахиня — ерунда. Глава Единой Религии Союза в любой момент подпишет ей освобождение от сана, если его попросит сам старый рейхсмаршал… Ведь Отто не чужой Соколову… Их деды вместе прошагали всю Великую Освободительную Войну от первых боёв, до жутких сражений на Американском континенте. Отец Отто, Вилли Шрамм поднял в космос первый ионный корабль, но при полёте произошла авария, и он потерял здоровье. Теперь тот прикован к земле. Жаль, это был один из умнейших людей, которого Гюнтер очень уважал. А сын, Отто Макс Шрамм не стал стремиться в небо, нарушив семейную традицию, он пошёл в специальные части. И, как выяснилось, не прогадал! У самого Гюнтера детей не было. Точнее, родился сын, но расовая комиссия в один голос забраковала его, поскольку матерью его оказалась скрытая иудейка, которой удалось подделать документы. Обоих отправили в газовую камеру… Шок от случившегося оказался настолько велик, что у рейхсмаршала что-то случилось с этим самым на нервной почве, и никто из врачей не смог ему помочь. Хорошо ещё, что на службе это никак не отразилось, а наоборот, дало толчок карьере, поскольку озлобленный за такой обман рейхсмаршал всеми фибрами души возненавидел иверов, и смысл жизни видел в том, чтобы не допустить ничего подобного тому, что случилось с ним…

Гюнтер вздохнул и отодвинул аппарат связи подальше от соблазна…

Отто нервничал, хотя и не хотел признаваться в этом даже самому себе. Придёт Татьяна или нет? Он бы очень хотел, чтобы девушка пришла… И запрещал себе думать о ней, как о бесплотном существе, которым по канону должна являться монахиня. Наоборот, он думал о ней как о женщине… Столик стоял удобно, в уголке. Он предупредил администратора, что ждёт гостью, а пока наслаждался кофе. Его здесь умели варить… Чем ближе было назначенное время, тем больше Отто волновался, ежесекундно бросая взгляд на ужасно неудобные золотые часы. Что поделаешь — легенде приходится соответствовать… Без минут девятнадцать… Где же она? В это время за спиной послышался голос официантки:

— Пожалуйста, проходите, вот столик господина Соколова…

Он обернулся и не поверил своим глазам — рядом с официанткой стояла стройная девушка в нарядном вечернем платье и повязанной лёгким газовым платком головой. Она кивнула ему в знак приветствия, и села на выдвинутый обслугой стул.

— Добрый вечер, господин фон Соколофф.

— Боги! Сестра Татьяна, это вы?!

— Да. Не узнали?

— Я просто потрясён! Но…

— Я позвонила Матушке, и она велела мне пойти на встречу с вами в мирском платье…

— Она очень умна…

— Нет, просто у Матушки очень большой опыт…

— Простите. Что будете заказывать? Вот карта вин, вот — меню.

— Спиртное пить грешно, а пищу… Одну минуту…

Она погрузилась в изучение ассортимента блюд, а Отто украдкой любовался девушкой, одновременно пытаясь понять, что заставило такую молодую и красивую отказаться от жизни? И у них в Союзе были монастыри. Но туда уходили либо пожилые, либо инвалиды, редко кто из молодых покидал Мир, как там говорили. А тут… ей впору либо быть киноактрисой, либо фотографироваться для модных журналов. Точёный тонкий профиль, умный чистый лоб, огромные зелёные глаза, густые, пшеничного цвета волосы… Высокая грудь, тонкая талия, и немного выбивающиеся из хрупкого образа полные бёдра длинных ног. Настоящая женщина, истинное воплощение арийского материнства… Он даже вздохнул, между тем сестра Татьяна сделала наконец свой выбор, и Отто смог дать заказ официантке, торопливо стоящей за его спиной с карандашом в руках…

В ожидании заказ он завёл разговор, пытаясь вызвать Татьяну на откровенность…

— Вы великолепно выглядите, сестра.

— Спасибо. А вы отлично говорите по россиянски. Словно на родном языке.

— Россиянский язык, можно сказать, второй родной для нашей семьи — моя бабушка была из Россянии. Из Москвы.

— О! Для меня это новость.

— А вы знаете какие-нибудь языки, кроме родного?

— Немецкий, английский… Правда, похуже.

— Понятно. Но я не могу понять, как вы оказались в монастыре? С вашей красотой и умом…

— Знаете, господин фон Соколофф, если вы не хотите испортить мне вечер, а заодно и себе, не будем касаться этой темы!

— Прошу прощения, фройлян, обещаю, что это не повторится…

И он сменил тему. На этот раз разговор пошёл о музыке. Затем, когда принесли, наконец, первое — о литературе, и откровенно говоря, Отто чуть не влип, поскольку современных здешних авторов он не знал, а классики здорово отличались. Что толку, если он мог цитировать Корнилова, Толстого — младшего, Ницше и Лаврова. Знал стихи Гесса и Гумилёва… если здесь первый потерял память в английской тюрьме, а второго расстреляли в дни Октябрьского Переворота, удавшегося, к сожалению. Но потом, между вторым и десертом беседа зашла о религии. Он с увлечением излагал ей систему, сложившуюся в Союзе, а она внимательно слушала, не перебивая, только кивая в знак согласия… Словом, вечер удавался. Памятуя о сане девушки, парень не стал приглашать её танцевать, но зато ему удалось уговорить Татьяну прокатиться по ночной Москве… Его «Майбах-Руссо-Балт» просто ошеломил её. Нет, она запомнила автомобиль ещё тогда, в городке, но когда по её просьбе парень остановился и поднял капот, девушка была просто в шоке — ничего подобного она даже представить не могла…

— Что это играет? Никогда не слышала…

— Я когда ездил на Родину, сестра подарила. Последняя новинка — «Валгалла». Старинные песни викингов в современной обработке.

— Никогда не слышала…

— Они только появились. Про них мало кто знает…

Он совсем расслабился, чудесный вечер, красивая девушка рядом, великолепный ужин и хорошая музыка. Автомобиль шёл мягко, и жизнь казалось безмятежной и прекрасной. Тем страшнее было пробуждение — в одно мгновение поравнявшийся с ними на улице автомобиль резко вильнул вправо, подрезая им путь, опустились стёкла и оттуда высунулись стволы автоматов, грянули очереди. Отто рефлекторно рванул руль влево, уходя от столкновения, и это их спасло. Тяжёлые пули пробили лёгкий пластик обшивки и он почувствовал, как по телу потекла тёплая струйка, машину закрутило, но умная подвеска, управляемая раухером, мгновенно выправила положение. Взревев на форсаже всем своим несметным табуном, спрятанным под капотом, его машина сделала крутой вираж, огибая нападавших. Затем рванула по пустынной трассе, высвечивая цифры указателя скорости с ужасающей непривычный глаз быстротой… С трудом вписался в крутой поворот, увернулся от встречной, выкрутил на набережную и резко ушёл налево, уходя в старые узкие улочки. Тревожный маяк уже вовсю посылал сигнал, и группа поддержки должна была появиться с минуты на минуту… Машину кидало из стороны в сторону. Вот из под днища вылетел сноп искр — задел глушителем то ли трамвайные пути, то ли канализационный люк, полный газ! «МРБ» взмыл в воздух, и пролетев около десятка метров ударился о землю и продолжил свой путь. Пискнул зуммер — всё, он спасён. Короткий взгляд на экран раухера, почти мгновенный поворот, и он прячется за двумя большими автомобилями, чем то напоминающими местные джипы… Вылетевших следом преследователей встретил огонь скорострельных рельсовых пулемётов…

Отто наконец смог разжать стиснутые зубы — Татьяна, сидевшая рядом и ухватившая руками подлокотник кресла даже не подумала разжать пальцы.

— Сильно испугалась?

Спросил он её и не получив ответа впервые за всё время смог посмотреть на неё — вечернее платье девушки было залито чем то чёрным в сумраке ночи, и холодея он понял, что это кровь…

Всё было готово. Заняли свои места в кабинах летательных аппаратов пилоты. На боевую позицию вышли субмарины, зависнув в глубине океана. Огромные туши кораблей огневого подавления полностью перекрыли своими орудиями всю поверхность океана на сотни квадратных миль. Воистину исполинские, не похожие ни на что плавающее когда либо по морям, уродливые в своей беспощадности платформы-носители боевых излучателей замерли в ожидании врага. Несмотря на то, что уже почти шестьдесят лет на планете царил мир, моряки не подвели — никогда они ещё не были так готовы к встрече с неведомым врагом, который должен был через считанные мгновения появиться перед ними… Томительно медленно секундомер отсчитывал последние секунды перед началом апокалипсиса…

…Татьяна с трудом открыла глаза. Последнее, что она помнила, это вспышки выстрелов из обогнавшей их машины и крик Отто: «Держись!» Потом — удар, сильная острая боль, и темнота… Попыталась повернуть голову — голубоватые холодные стены, множество аппаратуры вдоль её кровати, прозрачные трубочки, убегающие под одеяло и тончайшие проводки, приклеенные к руке. Почти тут же открылась дверь и на пороге появилась одетая в зелёное женщина средних лет:

— Гутен таг, фройлян!

Машинально девушка так же ответила по немецки, а врач, или медсестра, отчаянно мешая россиянские и немецкие слова безудержно говорила, разговаривая сама с собой, одновременно внимательно рассматривая показания приборов. Затем, словно спохватившись, вновь обратилась к Татьяне:

— Все ваши показатели в норме. Думаю, что вскоре вас заберут отсюда.

— Где я? Что со мной?

— Вы — в больнице. У вас было проникающее ранение лёгкого, ранение печени, большая кровопотеря. Поэтому вас держали в состоянии искусственной летаргии до окончания лечения.

— В монастыре знают, где я?

— Не могу знать. Скорее всего — им сообщили.

— А как я сюда попала? И где находиться больница? Вы — немка? Это — Россияния?

Сестра, смутившись, ответила невпопад:

— Вас заберут через тридцать минут. Одежду найдёте в шкафу. К сожалению, то, в чём вас привезли, пришлось выбросить.

— Вы не ответили на мои вопросы.

Та, словно не слыша вновь повторила:

— Вас заберут через тридцать минут. Одежда — в шкафу.

И вышла. Татьяна с недоумением посмотрела на многочисленные трубки и провода, и тут началось невероятное: они стали отлепляться сами от её тела и убираться в аппараты. Тело начало зудеть, но тут же всё проходило, и кожа успокаивалась. Дождавшись, пока все эти искусственные придатки оставят её в покое, девушка осторожно откинула одеяло и села. Голова чуть закружилась, но всё быстро прошло. Надев стоящие под кроватью тапочки, она подошла к стене. Где же тут шкаф? Наконец заметила чуть видную полоску, коснулась её рукой и отскочила в испуге — возникшие дверки ушли в стены, обнажив полки с пакетами. Машинально взяла один, вернулась к кровати — одежда её понравилась. Ничего лишнего. Блузка, длинная юбка, даже галстук и что-то вроде пиджака, только лёгкого. Быстро оделась. В шкафу же подобрала себе туфли в цвет костюма, на невысоком широком каблуке. Очень удобные и, надо признать, симпатичные… Зеркало бы… Словно услышав её мысли, одна из створок выдвинулась назад, но уже не цветная, а стеклянная. Придирчиво посмотрев на себя девушка осталась довольной. Отошла назад, села на кровать, чуть оттянула блузку и внимательно рассмотрела своё тело — никаких ужасных шрамов, только кожа чуть светлее там, где пули попали в тело… Да, медицина сейчас на высоте, подумала она. Входная дверь бесшумно раскрылась, на пороге появилась абсолютно незнакомая ей девушка, впрочем, кого то смутно напоминающая, практически в таком же наряде, как и сама Татьяна. При виде монахини, сидящей на кровати, оживилась:

— О, вы готовы? Отлично! Тогда нам надо спешить, нас уже ждут.

— Пожалуйста, объясните, кто вы. Я вас не знаю.

— Ой, действительно… Что это я? Меня зовут Ольга, я младшая сестра Отто. Он вам не говорил обо мне?

— Отто? Но мы совсем не знакомы…

Почему то Татьяна смутилась… А пришедшая к ней не успокаивалась.

— Пойдёмте, нас же ждут.

— Милиция? Хотят, чтобы я дала показания? Но я почти ничего не помню…

— Не волнуйтесь. Всё узнаете по дороге. А сейчас нас ждут…

Они прошли по абсолютно пустому холлу, вышли на улицу, где девушку обдало жаром непривычно высоко стоящее солнце. Всмотрелась — да, зрение её не обмануло, это пихты, высаженные вдоль посыпанной мелким розовым гравием дорожки. Ольга усадила её в крошечный автомобильчик, который Татьяна до этого видела только в кино. Мотор загудел и гравий слегка захрустел под широкими шинами. Через несколько минут девушки оказались возле высоких ворот, где Ольга показала документы, и одетые в неизвестную монахине форму военные выпустили их наружу. Сразу за воротами начиналась узкая бетонная дорога и автомобиль добавил скорость. Минут через десять они выехали из леса и оказались на аэродроме. Странно, но Татьяна никогда не видела таких самолётов. Ни одной знакомой марки. Теперь она полностью уверилась, что Отто, когда её ранили из-за него, увёз лечиться монахиню за границу, где лучшие врачи, чем в Россиянии. О том, как она миновала границу думать не хотелось… Да… Этот Соколофф явно богат. Даже очень богат! Личный самолёт! Да ещё какой… Быстрый разбег чуть вжал её в кресло, Ольга почему то всё время посматривала на плоские крохотные часики, казалось, приклеенные к руке.

— Мы спешим?

— Нас ждут дома.

— Дома?! Но мне надо в монастырь! Я должна хотя бы позвонить! Выпустите меня немедленно!

— Ой, да успокойся ты… Куда я тебя выпущу? В стратосферу? Сейчас прилетим, а там всё тебе скажут и объяснят. Так что не волнуйся. Тебе вредно…

Флот был красив. Своей функциональностью, десятками антенн и вращающихся антенн радаров, стволами и ракетами артиллерии, суетящимися моряками. Шестой флот готовился нанести неотразимый подлый удар вновь назначенному Президентом самой дерьмократический страны мира, врагу. Противником был Иран. Соседний с ним Ирак, бывший извечным врагом огромного государства, уже лежал под пятой завоевателя из-за океана. Там, где когда по Библии был древний рай, пылили широкими гусеницами уродливые бронированные монстры. Солдаты, которые обещали принести свободу и мир в несчастную страну развлекались стрельбой из джипов по местным жителям, насиловали женщин, взрывали дома вместе с их обитателями. И всё это под предлогом либерастических свобод, священных для них. Они грабили, убивали, пытали, упиваясь своей безнаказанностью. Словом, дерьмократия цвела пышным цветом на залитой кровью земле Ирака. Теперь наступила очередь соседнего Ирана. Вся беда обеих государств была в том, что они обладали крупнейшими в мире запасами чёрного золота — нефти, к которой тянулись жадные ручонки и бездонные аппетиты Ротшильдов, Нобилей, и прочих богоизбганных подонков, захвативших власть на планете… Адмирал Джин Сноу вновь поднёс бинокль к глазам. В этом, если быть откровенным, не было абсолютно никакой нужды. Глаза заменяли многочисленные экраны мониторов, принимающие картинку с десятков спутников-шпионов, висящих в неимоверной высоте над Заливом. В любой нужный момент они услужливо выводили на экран и местоположение Флота с точностью до метра, глубины, над которыми проплывали могучие кили и исполинские винты. Показывали и окружение: бескрайние пески или оазисы, случайных бедуинов, крохотные рыболовные лодки или транспортники, спешащие доставить очередной груз. Ничто не могло скрыться от всевидящего электронного глаза. В НАСА хвастались, что способны читать газету с высоты в тридцать километров. И не зря… Но даже электронные глаза были не в силах рассмотреть, а тем более — засечь четыре крохотных, не больше трёх микрон в диаметре парящих в пространстве шарика. Два из них взмыли в высоту ночного неба на километр высоты. Ещё два — легли на дно неглубокого здесь Залива. Четвёрка же образовала собой строгий прямоугольник с гранями по периметру Акватории. Мгновенная миллисекундная команда, не улавливаемая на фоне атмосферного шума, и вот уже передовой фрегат втягивается в сопредельное пространство, не замечая самого процесса перехода. А за ним так же скользят по поверхности и остальные корабли Флота. Всё так же у них, в командных рубках. Так же передаются сигналы со спутника, так же звучат в эфире напряжённые голоса радистов и наводчиков, по прежнему отсчитывают минуты до часа «Х» точнейшие в мире хронометры. Всё по прежнему. И ни одна душа не догадывается, что уже целых пять минут прошло с того момента, как последнее судно флота миновало переход, и тот закрылся. Как сумасшедствуют в Пентагоне, потеряв из виду целый ФЛОТ, внезапно исчезнувший неведомо куда. Как на россиянском «адмирале Кузнецове» командир материт операторов, проср… их по его выражению янки… Бесполезно. Картинка раухеров, дезинформирующих американцев, настолько совершенная, что никто не может отличить новую реальность от старой, тем более, что крошечные микропроекторы проецируют по бортам авианосцев и прочей сопровождающей их мелочи изображение пустынных берегов Залива, за которыми, невидимый ни радару, ни глазу человеческому уже занимает позицию Флот Закрытого Моря, гудят исполинские трансформаторы начиная разогрев лептонных ускорителей… Медленно двигалась по волнам исполинская туша «Нимитца», величаво проплывали «Индепенденс» и «Джон Ф. Кеннеди». Древний, но модернизированный «Миссури» зачем то шевелили своими пушками главного калибра. То ли проверяли механизмы перед началом очередного внезапного удара без объявления войны, то ли просто ретивый командир решил погонять своих подчинённых. В воздухе, словно мошкара вились «Хорнеты» и «Хокаи», «Интрудеры» и «Нассау». Они шли, чтобы уничтожить страну, которая осмелилась восстать против нового мирового порядка, чтобы убить её граждан, стереть с лица земли их дома, заводы и фабрики. Чтобы в очередной раз показать недовольным, ЧТО ждёт их… Но…

Весь полёт прошёл в полном молчании. Татьяна откровенно злилась на самоуправство сестры богатого Буратино, как она думала, и смотрела в иллюминатор. Ольга же спокойно погрузилась в чтение модного журнала, увлечённо перелистывая страницы, деликатно предоставив монахине время немного успокоиться… Наконец лёгкий толчок и чуть заметная тряска возвестила о прибытии на место.

— Приехали, пошли, подруга.

— Я вам — не подруга!

— Не стоит злиться… Если бы не Отто, то вас бы сейчас не было в живых. У вас такие ранения вылечить не могут…

Татьяна отметила эту фразу «у вас», но подумала, что она относиться к Россиянии. Но делать было нечего, и пришлось подчиниться. Девушки прошествовали к выходу, который открыла совсем молоденькая девчушка. Вновь обдало жарой. Нет, это явно не Россияния! И вообще, где она? Вокруг незнакомые самолёты, плоское, практически без перекрытий и пролётов куполообразное здание аэропорта ярко синего цвета, огромные переходы, висящие в воздухе. Время от времени они начинали перемещаться и удлиняться, и тогда комплекс аэропорта напоминал почему то гигантского осьминога. Ольга дружелюбно тронула монахиню за плечо:

— Нравиться? Это ещё что! Видела бы ты в столице вокзал, вот там — да…

— Но в Москве ничего подобного даже близко нет!

— А кто говорит про Москву? Ладно, побежали! Вон, нас уже встречают!

И действительно, им махал невысокий человек в форме шофёра, стоящий возле одного из входов в здание. Едва девушки приблизились, как он сдёрнул с головы фуражку и поклонился:

— Госпожа, ваген стоит на второй стоянке. Место 782.

— Десять минут.

— Яволь!

Он исчез, а Ольга потащила Татьяну дальше… Они быстро прошли к автоматам, установленным на месте обычной для других мест таможни. Соколоффа, как думала монахиня, вложила свою карточку в считыватель. Тот мягко звякнули открыл переход, девушки оказались в переполненном здании, где царила приятная прохлада. Мягкий звон проплыл над залом и женский голос произнёс:

— Стратоплан «Липпиш Е-80», рейсом Метрополия — Сан-Паулу отправляется от второго терминала через пятнадцать минут по центральному времени. Просьба всех занять места согласно распределению.

Затем тот же текст на немецком и итальянском. Странно как-то… Это же не Россияния… И вообще — где я? Почему она ничего не говорит?! Куда меня занесло? И вдруг споткнулась — прямо перед ней в соседние двери входили военные. Белая парадная форма, кортики на боку, блестящие сапоги, и серебряные руны в петлицах, плюс по одному погону на плече. Их было много, человек двадцать. Девушка стиснула зубы, чтобы не закричать, и ухватив Ольгу за руку, заставив остановиться, указала кивком головы на эсэсовцев? Та проследив взглядом, словно ей это было не в новинку, за военными, коротко бросила:

— А, это то? Ерунда, наверное, срок службы вышел, вот и летят к другому месту, или куда на учёбу. У военных свои причуды. Нам нужно торопиться, а то опоздаем…

— Я никуда не пойду, пока ты мне не объяснишь, ЧТО ЭТО?!

Та замялась на мгновение, но потом её лицо вдруг изменилось и стало каким то жёстким:

— Хотя мой брат и просил относиться к тебе помягче, но мне надоело уже строить из себя дурочку. Да, думаю, и тебе лучше знать правду: ты находишься в столице Южного Гауляйтерства Сан-Паулу. Остальное — дома.

Ухватила монахиню за руку и чуть ли не силой вытолкала на улицу, где уже ждал огромный шестиколёсный лимузин никогда не виданной Татьяной марки. Водитель предупредительно распахнул двери, и Ольга втолкнула девушку внутрь. Та шарахнулась от местной жительницы, словно от дьявола, а та, спокойно извлекла из встроенного холодильника бутылку с минералкой и протянула гостье:

— Не хочешь? Леденцовская-5. Самое то по такой жаре. И почему дедушка решил осесть здесь? Я вообще жару плохо переношу. Впрочем, в поместье будет попрохладнее…

Татьяна забилась в угол машины и с ужасом смотрела на Ольгу:

— Г-где я?

— Ты непонятливая? Я же сказала — Южное Гауляйтерство. А Метрополия находится на другом материке. Там и Москва, и Берлин, и Рим, и Лемберг!

— Этого не может быть, этого не может быть, этого не может быть…

Татьяна скорчившись на сиденье бормотала без остановки эти слова себе под нос не замечая ничего вокруг, пока хлёсткая пощёчина не заставила её вздрогнуть:

— Кончай, мы подъезжаем! Или мне придётся вызвать врача… На, глотни.

Протянула стаканчик, из которого пахло медициной. Монахиня послушно выпила, и вдруг ей стало легче. Немного посидев, спросила:

— А кто правит в Россиянии?

— Ты хотела сказать, в России?

— Нет, в Россиянии?

— А, это у вас…

— Где — у нас?

— Понятно!

Она даже хлопнула себя по лбу:

— Тебе же никто ничего не сказал, ведь так?

— Да…

— Ты в параллельном мире, сестрёнка!

— Что?! Но это же… сказка!

— Если ты думаешь, что это тебе сниться — ущипни себя за руку, тогда поймёшь, спишь ты, или не спишь. Лучше посмотри в окно — такое ты вряд ли где увидишь!..

…Машина проехала по широкой аллее, покрытой розовым гравием и с обеих сторон посаженным кустарником, остановившись возле большого белоснежного дома с высоким крыльцом, где столпилась много народа.

— Ты как, пришла в себя?

Татьяна словно очнулась:

— Да… Спасибо. Немного.

— Тогда пошли — познакомлю тебя с со славным семейством Шраммов.

— Шраммов? Не Соколовых?

— Ну, глупенькая, не мог же Отто работать у вас под своей фамилией?

— Хорошо, хоть имя настоящее…

— Да, Отто Макс Шрамм. Без всяких фонов и прочих. Не принято у нас это как то. Всё, ладно, идём…

Она вышла первой, следом осторожно выбралась наружу монахиня и прищурилась от пронзительного, но ласкового солнца, стараясь рассмотреть тех, кто её встречает. Высокий седоватый мужчина с военной выправкой рядом с которым в кресле сидел старик. Дед и отец, как поняла она. Рядом — сухонькая женщина с когда тёмными, а теперь абсолютно седыми волосами, убранными в замысловатую причёску, в лёгком, но строгом длинном платье. Их дети — целая куча, человек десять мужчин, женщин, среди которых суетились дети. Всех их объединяло одно — внутренняя сила, которую она сразу почувствовала в Отто, серые пронзительные глаза, и рост у мужчин. Девушка замерла на месте, ощутив смущение, но тут же Ольга слега подтолкнула её и чуть приобняв, повела навстречу семейству. Татьяна еле передвигала ноги, поднимаясь по ступеням.

— Сидит — наш дед. Ему уже за девяносто. Если быть точным — девяносто восемь, но он ещё крепкий у нас. Живая легенда. Он воевал в Освободительную войну, завоёвывал этот материк. Его лично знали Кутепов, Гитлер и Муссолини! Наша гордость! А это — наш отец — Вилли Шрамм. Он — лётчик космической авиации. Есть ещё куча родственников, но они приедут позже, поскольку — кто где, кто на Поясе, кто — в ближнем Внеземелье, кто в чумных землях. Так что — увидишь всех…

Татьяна не слушала, что шептала её сестра Отто, словно кукла, с трудом передвигая негнущиеся ноги подошла совсем близко к старику. Тот легко, словно и не было почти века за спиной поднялся и щёлкнув каблуками, склонил голову в лёгком поклоне, затем выпрямился и чётко произнёс без малейшего акцента:

— Маршал авиации Нового Союза в отставке Макс Отто Шрамм. Добро пожаловать в семью, девочка! Я вижу, что мой оболтус внук сделал правильный выбор! Подумать только — в ТАКОМ мире найти ТАКУЮ жемчужину! Молодец!

Все вдруг радостно зашумели бросились к девушке, стали её обнимать, пожимать руки, дети тянули за одежду, их оттаскивали мамаши, а в её ушах стучало: …мой оболтус внук сделал правильный выбор… Но я же МОНАХИНЯ! Я ЕГО невеста, а не Макса! И почему он не спросил меня? Хочу ли я этого? Или — хочу?

Рейхсмаршал госбезопасности Соколов сидел за столом, наслаждаясь крепким кофе и задумавшись. Дела шли не так хорошо, как бы ему хотелось. Конечно, рано или поздно местные спецслужбы обратили бы на них внимание, в этом не было сомнений. Но по его расчётам, произошло ЭТО слишком рано. Слишком. Ещё где — то квартал у них был относительно спокойным. Это потом бы пришлось форсировать события, а до Нового Года всё должно было идти своим чередом. Впрочем… Покушение на Отто ничего не прояснило. Группа поддержки превратила нападающих в мелко нарубленный фарш, но генетическая экспертиза определила, что большинство нападавших было иверами. За исключением водителя, оказавшегося местным. По спроектированным портретам уже шёл поиск в Сети, благо, оказавшейся в ЭТОМ мире. Пусть и в зачаточном состоянии, но можно было ждать положительного результата, благо их технику Новый Союз опережал лет на пятьдесят, а кое где — и больше… Отто, обезумев от ярости, когда ранили его попутчицу, настоял на том, чтобы перебросить монахиню к себе. Гюнтер вынужден был уступить, иначе бы парень мог наломать дров. Впрочем, вернулся он быстро, буквально через пару часов, как раз когда были готовы результаты экспертизы. Молодой Шрамм был доволен до ужаса и загадочно улыбался. Ладно. Монашка — его проблемы. А у меня — КТО на нас вышел. Моссад? Но они не стали бы использовать соплеменников, скорее — наняли бы местных или арабов. Очень редко иверы играют в белую. Чаще — в тёмную. Впрочем, сами они работают тогда, когда уверены в результате. А здесь, стрельба в центре Москвы, слишком нагло. Тогда кто? АНБ, ЦРУ, Ми-6? Явно кто-то из них. Или — уголовники? Они не раз пытались подъехать к отделениям «ДР-И», но это всегда заканчивалось одни и тем же: захватив пришедшего с предложением крыши, ему вкалывали сыворотку правды, а потом шли по цепочке, зачищая все звенья без всякой пощады. Только тёмные пятна оставались на земле или асфальте… И уже многие россиянские посёлки и города были очищены от организованного криминала. Так что — вряд ли. Бандиты сейчас затаились… Значит, придётся ждать результатов поиска. Пока умные машины не перелопатят систему в поисках совпадений. Остаётся ждать… Рейхсмаршал поднялся и вышел из своего кабинета. Секретарши уже не было, только охранник, вскочивший при виде Соколова и отдавший честь торчал к тамбуре. Внезапно из динамика телевизора, установленного здесь же для гостей, громыхнуло, а потом послышался женский визг. Манн покраснел и сделал движение к экрану, чтобы убрать звук.

— Развлекаемся? Что смотрим?

— Да тут… это… господин рейхсмаршал… фильм местный. И представляете, в главной роли — генерал-фельдмаршал панцерваффе Шварцнеггер! Не утерпел, виноват, господин рейхсмаршал! Больше не повторится!

— Ну-ну… Стоп! Сам Шварцнеггер?!

Гюнтер не поверил своим ушам — «Бешеного Арни» он знал ещё по юнкерским временам. Их койки стояли рядом в казарме Санкт-Петербургского Юнкерского училища, и Арнольд частенько подшучивал над Гюнтером. Не всегда, кстати, добродушно… Вспомнив одну из «шуток» Соколов поёжился, затем решительно уселся перед экраном.

— Давай изображение!

Охранник смущённо включил яркость и картинка налилась краской. Вначале сюжет был непонятен, но потом, по ходу действия прояснилось, что Арнольд играет доброго дядю, коммандос в отставке, у которого плохие дяди украли дочку, чтобы заставить выполнить нехорошее задание. Естественно, Арни решил плохими делами не заниматься, а просто перебить всех плохих. Чем с успехом и занимался, кроша негодяев в капусту. Изображение было плоским, что не очень помогало воспринимать картинку, но тем не менее невольно рейхсмаршал увлёкся, и даже пару раз похлопал в ладоши, особенно, когда тот главного негодяя пришпилил к баку трубой. Нет, в жизни тот Шварцнеггер, которого знал Соколов был поменьше, посубтильнее, что ли… Но тоже внушал почтение своими мощными плечами. А потом… потом рейхсмаршал вздрогнул — на экране появилась героиня. Позор! Истинный ариец «Бешеный Арни» и какая то… Гюнтер застыл в кресле, напряжённо всматриваясь в экран, пока не поползли титры. Наконец, всё закончилось, Он отметил про себя дату съёмки — почти двадцать лет назад… Неплохо! Для него, пожалуй… Он поднялся и позволил себе пошутить:

— Я не думал, что генерал-фельдмаршал такой актёр. Интересно, есть другие фильмы с его участием?

— Есть, господин рейхсмаршал! Я точно знаю! У нас тут ребята коллекцию целую собрали.

— О! Тогда будьте любезны, перепишите мне все названия. Я сделаю подарок Арнольду…

И ехидно усмехнулся…

…Завидев ночной магазин, Гюнтер приказал водителю остановиться и вошёл внутрь. Чутьё его не подвело — на прилавках был богатый ассортимент местных видеоносителей в виде примитивных лазерных дисков. Но что покупать? Он беспомощно осмотрелся…

— Вам нужно что-то конкретное?

Словно из ниоткуда возник продавец, молодой юноша.

— Э… Да. Меня интересуют фильмы, старые фильмы с Арнольдом Шварцнеггером.

На секунду парнишка задумался, затем просиял:

— Пройдёмте, пожалуйста, к тому прилавку…

Гюнтер вышел из магазина со большой стопкой дисков. Он, конечно, догадывался, что продавец неплохо нажился на богатом иностранце, но не думал, что тот его обманет, всучив кучу старья. Так и оказалось, мальчишка не подвёл. У Гюнтера были почти все фильмы с «Бешеным Арни». Он повернулся, собираясь уходить. Настроение было отличным, и тут… На стене висел большой рекламный плакат с какой то актрисой. Явно не арийка. Чуть смугловатая. Итальянка? Испанка? Нет. Хотя черты немного напоминают латинский тип, но не он. Кто же? Помедлив, рейхсмаршал окликнул вновь консультанта:

— Прошу прощения, молодой человек. А это кто?

Тот произнёс какое то имя, потом просто назвал фильм. Не раздумывая, Соколов приобрёл и его, затем — плакат. Вышел на улицу и усевшись в ваген велел отвезти его домой…

— Наблюдаю вражеский флот.

Чётко доложил наблюдатель со своего поста в командную рубку. Адмирал Флота фон Галлер-третий вновь всмотрелся в голокуб, где проецировалось изображение противника. Сидящий наверху по старой морской традиции оператор тесловского искателя транслировал то, что видели его приборы. А видели они многое. Через массивные стальные переборки, через залитые пористым наполнителем двойные переборки, через массивные реакторные щиты. Суетились тысячи красных точек, которыми обозначал врага умный прибор. Николай Алексеевич стиснул кулаки — первая за многие годы морская битва. Пусть противник и на примитивных атомных судах, но тем не менее драка будет жестокая. Он представлял, с кем сейчас предстоит схлестнуться. И знал, что обнаглевшие от безнаказанности пришельцы из ТОГО мира будут драться. Впрочем, адмирал надеялся на то, что получив пару-тройку оплеух, образно выражаясь, янки спустят флаги. То, что противник может не знать этого обычая, ему как то не приходило в голову…

— Излучатели вышли на режим. Флот готов к бою.

Доложил старший офицер флагмана, тяжёлого уничтожителя «Пётр Великий».

— Подводные лодки?

— На позициях.

— Авиация?

— На дистанции тридцать секунд.

— Сократить до десяти.

— Есть!

Капитан первого ранга быстро продублировал приказание адмирала.

— Готовность — НОЛЬ! Снять маскировку!

Настал момент истины… Внезапно панорама пустынных берегов Омманского Залива исчезла, и перед потрясёнными янки появились бескрайние океанские просторы. Мгновенно со всех экранов исчезли данные со спутников, многочисленные каналы связи вдруг затихли. А затем пришёл только белый шум… Командующий группировкой полный адмирал Стрэнджлав на миг растерялся. Затем взял себя в руки и приказал немедленно поднять в небо самолёты разведки и звено истребителей для их прикрытия, затребовав для отчёта всех командиров кораблей, входящих в его подчинение… Прошло пятнадцать минут, прежде чем с палубы «Теодора Рузвельта» катапульты швырнули в небо четыре «Хокая», а следом взмыли «Томкетты», составляющие патрульные звенья. Чуть погодя вальяжно поднялись «Викинги», чтобы не дай Бог, конечно, неведомы противник не подкрался из под воды… В рубке штабного «Блю Риджа» напряжение ощущалось просто физически. Все ждали первых донесений от разведчиков…