Стылая

Глава 15

Я и сама не ожидала, что так обрадуюсь, когда перед моими глазами вновь появились развалины давно сожженного дома, почерневшие стены которого были покрыты вьюнком. Ну да, вот он, тот самый дом на поляне, который мы впервые увидели, когда только-только направлялись к Птичьей Гряде. Помнится, Коннел тогда еще сказал, что это кто-то из переселенцев поставил себе здесь жилище, но местные жители этому резко воспротивились, и в результате дом был сожжен. С той поры в Зайросе люди по лесам в одиночку больше не селились... Тогда же Коннел упоминал, что теперь эти развалины считаются чем-то вроде границы, или точки, которая словно разделяет миры пришельцев и коренных жителей страны. Прошлый раз наш проводник говорил и о том, что коренные обитатели здешних мест обычно начинают идти за приезжими именно с этой поляны. Вообще-то за все время, пока мы шли по дорогам Зайроса, я, как ни старалась рассмотреть следящих за нами людей, но так ни разу и не смогла разглядеть силуэт хоть одного человека в переплетении веток, лиан и незнакомых деревьев. Те, кто не знаком со здешними особенностями, легко могли уверить себя в том, что леса Зайроса безлюдны, хотя Коннел утверждал, что здешние обитатели стараются не выпускать из поля зрения тех чужаков, что на свой страх и риск все же решаются отправиться вглубь страны.

Ну, то, что произошло с нами, когда мы только шли к Птичьей Гряде – это дело прошлое, и меня сейчас куда больше интересует тот факт, что от этого места до города идти нам осталось добираться где-то на час с небольшим. Вон, увидев обгоревшие развалины среди высокой травы, старатели настолько обрадовались, что даже не пытались скрыть свои эмоции. Люди словно разом стряхнули со своих плеч немалую тяжесть, пошли шутки и разговоры, пропала настороженность, которая не отпускала нас все время пути от поселка Удача. Вообще-то еще совсем недавно люди постоянно были начеку, ведь в дороге на нас не раз пытались напасть хищные звери, но когда движется такая большая группа людей, то зверье не всегда рискнет напасть на отряд.

Не меньше, чем нападения хищников, люди боялись того, что на них налетят местные жители – подобное происходило не так и редко, потому как ценный груз чужаков был весьма желанной добычей для здешних обитателей, ведь они считали (и не безосновательно), что пришлые нагло увозят богатства их земель. Понятно, что когда движется такой большой обоз, то добра у иноземцев должно быть собрано немало. Однако нам повезло – никто на нас не напал, и наше общение с местными ограничилось лишь небольшой платой за проезд по их землям. Не знаю, что думали остальные, но мне кажется, что местные не трогали нас по приказу чончона – ведь мы же обещали извести на землях Зайроса тех зверей, что выпустило в мир Проклятое Око. Вот теперь и думай, как это сделать...

Сейчас же старатели неприкрыто радовались тому, что тяжелый путь остался позади, удалось избежать тех немалых опасностей, что подстерегают нас в здешних необжитых местах, впереди отдых и путь домой. Конечно, дорога по морю тоже очень опасна, но сейчас об этом никому не хотелось думать – главное, люди дошли до тех мест, где имеется какая-никакая, а цивилизация вкупе с крышей над головой. Еще всех невольно радовал вид хорошо укатанной дороги, ведущей в Сейлс, которая словно говорила о том, что ухабистая лесная стезя теперь точно осталась позади.

Меня же сейчас куда больше беспокоило другое: если корабль из Польнии, и верно, прибыл по наши души, то, на мой взгляд, первым делом приехавшие должны взять под свой контроль всех, кто возвращается в город из леса. Как сказал Коннел, это сделать совсем несложно: дорога тут всего одна, каждый приходящий на виду, нужных людей вычислить не составит никакого труда. Проще говоря, если дать знающим людишкам наколку на интересующих кого-то персон, и попросить не выпускать этих особ из вида, то можно быть уверенным, что исполнители не подведут своих заказчиков. К тому же в таких местах, как Сейлс, всегда хватает тех, кто готов взяться за пусть не очень сложную, немного рискованную, но, тем не менее, неплохо оплачиваемую работенку.

Единственное, что радовало в этих рассуждениях – так это понимание того, что сейчас на нас в открытую, да еще и совсем близко от города, вряд ли решится напасть хоть кто-то. Почему? Просто такие дела надо проворачивать там, где нет свидетелей и лишних глаз, то бишь вдали от людей, в глухой чаще, а туда вряд ли кто-то рискнет пойти надолго. В здешних лесных местах (пусть даже они находятся неподалеку от города) нет смысла устраивать засады – слишком опасно: все понимают, что вполне может случиться такое, что пока ты всматриваешься вперед, кто-либо из местного зверья может посчитать тебя своим обедом, и напасть сзади. Проще говоря, охотник в два счета сам легко может стать жертвой. И потом, в Сейлсе, как в большой деревне, все на виду, и там быстро станет известно, что кого-то наняли для темных дел, а нападать на возвращающихся старателей возле города выйдет себе дороже – за этим делом стража следит строго, их все равно заставят расследовать это дело и наказать виновных. К тому же долго прятаться в кустах или лежать на земле тоже небезопасно – в здешних зарослях ползающей гадости в избытке, еще тяпнет походя какая-нибудь ядовитая дрянь, и велика вероятность того, что лечиться будешь до конца жизни, если, конечно, после этих укусов тебе повезет выжить.

Путь по лесу в сопровождении старателей и надетую на себя холодную маску мне было бы сложно удерживать постоянно, если б не помощь Коннела. Парень постоянно оказывался рядом в трудную минуту, и именно его поддержка помогла мне держать отряд в строгости и послушании. Конечно, во время пути бывало всякое, но Коннел каким-то необъяснимым образом всегда оказывался в нужном месте, и вместе с ним мы гасили все конфликты и решали возможные проблемы.

Почему мне иногда требовалась помощь Коннела, хотя я всячески пыталась ее избежать? Просто я в какой-то момент с недоумением осознала, что с того времени, когда была вынуждена отправилась к Птичьей Гряде, я словно несколько... ну, оттаяла, что ли. Подобное вполне объяснимо: в таких путешествиях в первую очередь необходимы взаимопомощь и понимание, а уж никак не стремление быть самой по себе, держаться обособлено и на расстоянии от других. Во время наших странствий по Зайросу я словно приоткрыла для себя запертую дверь, разрешила выйти наружу кое-каким из тех своих эмоций, которые постоянно держала под спудом, и, как это ни странно, сейчас не имею ничего против того, чтоб все это продолжалось и впредь. В глубине души я понимала, что сейчас с удовольствием посидела бы вечерами у костра с мужчинами, поговорила с ними о всякой ерунде, или бы просто посмеялась над незамысловатыми шутками. Никак не ожидала, что мне, рассудительной выдержанной женщине, иногда захочется просто подурачиться и не думать о том, что надо быть серьезной, холодной, и держать людей на расстоянии от себя. Теперь надо еще хорошо подумать, как суметь вогнать себя в прежние рамки, так, чтоб чужие проблемы шли мимо меня, не задевая души и разума.

Тем не менее, пока что, идя с отрядом старателей, я вновь делала все возможное, чтоб выглядеть бессердечной и жесткой особой, которая все держит под своим контролем, и не склонна к лишним эмоциям. Что ни говори, но в большом отряде, прежде всего, необходимы порядок и дисциплина, а потому лучше снова стать той Стылой, которую слушаются, подчиняются, но не любят.

Коннел и отец Витор... Наверное, со мной творится что-то неправильное, но все одно мне почему-то хотелось нравиться обоим парням. Конечно, в двадцать девять лет надо быть умнее, не забивать себе голову разными глупостями, но уж если я позволила себе впустить немного тепла в свою душу, то тут уже само собой появляется желание быть по сердцу мужчинам, нравиться им, да еще и вести себя несколько безрассудно. Правда, это относилось только к тем, кого я хорошо знала, то есть к мужчинам из нашего маленького отряда, а вот малознакомых людей я по-прежнему могу обдавать стужей.

Святые отцы и Пес Веры по-прежнему самостоятельно не могли встать со своих телег, хотя чувствовали себя сейчас немного лучше. Правда, после Удачи продолжать путь им было далеко не так удобно – на телегах лежали дорожные мешки старателей, причем некоторые из этих мешков были просто неподъемные – теперь ясно, отчего эти люди ждали хоть какого-то средства передвижения, чтоб добраться до Сейлса. Похоже, золота и драгоценных камней некоторые из старателей сумели раздобыть немало. Да, с таким грузом далеко не уйдешь. Правда, тут уже пришлось поступиться удобствами нашим святым отцам – не очень-то приятно путешествовать, когда ты едва ли не с обеих сторон обложен тяжелыми мешками, но парни помалкивали. Молодые люди понимали, что старатели – это надежная охрана в пути, не чета нам троим, которые все еще оставались на ногах, а раз так, то можно на какое-то время смириться с вынужденными неудобствами. Впрочем, старатели относились к лежащим на телегах мужчинам с заметной долей сочувствия и снисходительности – мол, не повезло вам, парни, теперь от укуса рыжего клеща еще долго лечиться будете!.. Все, что могли ответить на это святые отцы, так это вспоминать молитвы, да утверждать, что они уповают на волю и милость Небес.

Отец Витор... Мы с ним иногда перекидывались парой слов – не более того. Увы, но мой образ ледяной особы не позволял никаких чувств, даже улыбки или доброго слова – мол, у этого человека, то бишь у меня, в голове нет никаких лишних дум, все только по делу. В наших условиях это единственно верное поведение, потому как битые жизнью мужчины будут слушаться женщину только в том случае, если по властности и жесткости характера она равна им. Вот я и старалась соответствовать нужному образу, и, кажется, отец Витор меня правильно понял.

Что же касается принца Гордвина, то Якуб постоянно давал ему питье, в котором было сонное зелье, и то, что этот человек то постоянно спал, то находился в полусонном состоянии, не особо удивляло старателей – мол, после яда плевуна от пострадавшего человека можно ожидать чего угодно. Дескать, заметно, что парень нездоров – вон, постоянно спит, да и вид у него соответствующий... Бедняга! Правда, за последние сутки принц стал меня серьезно тревожить: дело в том, что у нас заканчивались сонные капли, и Гордвин, время от времени приходя в себя, вновь стал утверждать, что он принц, да еще и будущий король, и требует к себе соответствующего отношения. Ну, покосившись на татуировки принца, старатели усмехались – во загнул парень!, и не относились всерьез к словам больного человека, но я все же тревожилась: если кто-то из старателей всерьез задумается над тем, что говорит этот человек, то еще неизвестно, чем дело кончится.

В общем, не знаю, как другие, а я, как только увидела печальные остатки давно сожженного дома, обрадовалась так, как не радовалась уже давно. Хорошо еще, что сумела сохранить давно ставший привычным непроницаемый вид.

Тем не менее я все же не теряла осторожности до того времени, пока мы не оказались на большом поле, покрытом колючим кустарником, среди которого находилось с десяток человек, собирающих ягоды. Да, верно, Коннел говорил, что из этих ягод гонят местное вино... Сейчас сборщики оторвались от своего занятия и во все глаза смотрят на нас – интересно поглядеть на тех, кто все же сумел вернуться в город из глубины Зайроса. Некоторые из этих людей – сборщиков ягод, наверняка высматривают знакомые лица. Можно не сомневаться, что в самое ближайшее время кто-то из этих работничков отправится в город продавать собранный урожай, и там сразу же расскажет о том, что в город вернулась очередная группа старателей. Впрочем, к этому времени о вернувшемся отряде уже будут знать многие. А что, новостей тут немного, и потому те, что появляются время от времени, распространяются мгновенно. Наверняка уже сегодняшним вечером едва ли не каждый человек из числа вернувшихся старателей будет рассказывать жадно слушающим их людям о том, что с ними происходило в глубине Зайроса, кого они там видели, с кем сражались и каких опасностей избежали. Понятно, что рассказчики при этом будут привирать с три короба, но это уже их дела. Для меня сейчас главное то, что вдали показался город, тот самый Сейлс, куда мы так стремились попасть.

– Повторяю... – я всего лишь немного повысила голос, но можно не сомневаться в том, что меня хорошо слышали все, кто сейчас шел с нами. – Обоз пойдет до пристани, там, где находится «Серая чайка». Поможете нам доставить больных на борт, и после этого я вас более не задерживаю.

– А как же... – заговорил один из старателей, но я его оборвала.

– Рекомендую вам отправиться в «Приют путников», ведь именно туда в первую очередь идут те, кто возвращается из глубин этой страны. Насколько мне известно, там почти всегда есть свободные комнаты, да и цены не запредельные. Понимаю, что у многих из вас дорожные мешки набиты так, что и не приподнять, и потому я пока что оставлю вам обе телеги и лошадей – так вам будет куда легче добраться до гостиницы. Там скажете хозяину, что чуть позже заберем и лошадей, и телеги.

– Хозяйка, а когда с вами можно будет поговорить насчет возвращения домой на «Серой чайке»?.. – поинтересовался один из старателей. – Вы же через какое-то время все одно будете собираться назад...

Так, опять начинается... Впрочем, этого и следовало ожидать. Старатели уже не раз пытались завести со мной разговоры о том, что у них есть желание покинуть Зайрос на «Серой чайке» – дескать, мы понимаем, что у вас будет свой груз, но несколько уголков для усталых людей на корабле всяко можно найти! И потом, мы вам заплатим, как положено, не волнуйтесь, деньгу понапрасну зажимать не будем!..

Что же касается меня, то я всегда уклонялась от этих разговоров, пояснив, что, дескать, это плохая примета – говорить о другой дороге, когда одна еще не пройдена. Мол, помалкивайте, а не то, не приведи того Светлые Боги!, сглазите еще... Возможно, в другом месте и в иное время эта отговорка не была бы принята всерьез, но когда идешь под пологом незнакомого леса и не знаешь, что тебя может ожидать за очередным поворотом – тут многое воспринимается по-иному. Как я ожидала, никто не стал возмущаться или настаивать на своем, то я-то знала, что рано или поздно, но вновь услышу подобный вопрос – это всего лишь дело времени. Конечно, можно солгать, но мне не хотелось это делать.

– Пока что я ничего не могу ответить... – мне только и оставалось, что вздохнуть. – Прежде всего, должна сказать вам, что «Серая чайка» – это торговый корабль, не предназначенный для перевозки пассажиров...

– Да вы нас только увезите отсюда!.. – продолжал все тот же старатель под одобрительное гудение голосов своих товарищей. – А что, заместо груза вполне сгодимся! Если уж на то пошло, то мы и в трюме согласны ехать, а некоторые могут разместиться даже на палубе!

Судя по всему, с этими словами были согласны все. Вопрос в другом – что мне им сказать в ответ? Павлен уже дал мне понять, что ни о каких пассажирах на обратном пути и речи быть не может, и для этого есть немало причин. Какие? Ну, например, то, что имеющиеся на судне емкости для пресной воды совершенно недостаточны для перевозки большого количества людей. Не надо долго пояснять, что если во время длительного перехода по морю, команда корабля будет страдать от жажды, то подобное ничем хорошим закончиться не может.

– Ну, вот что... – я старалась говорить как можно убедительней. – Давайте договоримся так: этот вопрос будем решать не раньше, чем окажемся в городе, а еще лучше, если мы поговорим об этом завтра. Если уж на то пошло, то у причала сейчас стоит не одна «Серая чайка», как нам сказали, там уже есть корабль из Польнии, а может, и еще какой судно подошло. В общем, всем нам надо осмотреться, в себя придти после этой дороги, прицениться к стоимости проезда, а потом уже и принимать решения. Ну, а пока что надо радоваться тому, что все мы благополучно и без потерь покинули леса этой страны, и появилась возможность хоть немного передохнуть.

Как это ни странно, но старатели восприняли эти мои слова чуть ли не как согласие на их просьбу. Ох, беда бедная, тут не знаешь, что и сказать.

Вот и Сейлс, который после долгих блужданий по лесам показался мне едва ли не оплотом цивилизации, а то, с каким интересом смотрели на нас все встречающиеся на пути люди, ясно дало понять, что вскоре о группе вернувшихся старателей заговорит весь город. Ну, утаить здесь хоть что-то почти невозможно, это я поняла после моего вынужденного посещения заведения госпожи Виви, да простят Боги ее многогрешную душу.

Едва живые халупы на краю города, крепкие домишки ремесленников, зажиточные дома состоятельных горожан... Да когда же кончится эта дорога до порта?! Вроде и идти не так долго, но мне кажется, что время тянется очень медленно, а сам путь никогда не завершится. Между прочим, некоторые из старателей не стали дожидаться, пока мы окажемся в порту, а забрали с телег свои тяжелые мешки и без разговоров отправились по свои делам – судя по всему, далеко не все собираются идти в «Приют путников», у кое-кого тут, похоже, есть знакомые, к которым они и направились. Когда мы подошли к порту, с нами осталось не более пятнадцати человек, и почти у каждого из них был такой тяжелый мешок, что тащить его самостоятельно было невозможно... Поскорее бы добраться до «Серой чайки», а там можно чувствовать себя в безопасности!

Не стоит говорить, какое впечатление на вахтенного произвело наше появление, да и капитан Маркус, на наше счастье, оказался на борту. Не прошло минуты, как на палубе началась самая настоящая беготня. На борт «Серой чайки» быстро перетащили не только всех четверых неподвижных мужчин, но заодно и их битком набитые мешки, а мы с Коннелом, прихватив нашу поклажу, отправились вслед за ними, коротко распрощавшись с теми старателями, что отправились в «Приют путников». Что же касается меня, то от сердца отлегло только в тот момент, когда я ступила на палубу. Ох, оказаться бы сейчас в свой каюте, растянуться на койке, и просто лежать, осознавая то, что наш долгий путь наконец-то закончен, и можно просто радоваться жизни!.. Не в силах сдержать свои эмоции, повернулась к Коннелу.

– Неужели все? Если так, то я больше в Зайросе на берег – ни ногой! В этой стране я нагулялась на всю оставшуюся жизнь!

– Аналогично... – Коннел огляделся по сторонам. – Хотя, как ты знаешь, отныне путь в эту страну заказан нам всем.

– Поверь: меня это никоим образом не расстраивает!

– Меня тоже. А еще, помнится, кто-то обещал мне проезд на родину... – хмыкнул Коннел.

– Молодой человек, какая скромность!.. – я шутливо развела руками. – О ста золотых, как я понимаю, вы пока что тактично помалкиваете.

– Я вообще парень робкий и стеснительный, да еще и с тонкой и деликатной душой. Оттого-то меня все и обижают...

– Ну, что касается проезда – это мы враз изладим, а вот с деньгами подожди до того момента, как на родину вернемся. Все одно ваше золото и мои изумруды надо будет отдать капитану на хранение – у него в каюте находится крепкий сейф, причем довольно-таки приличных размеров. Сам понимаешь – не стоит морякам знать о том, что кое-кто из нас принес с собой кучу золота. Как говорится: не клади плохо, не вводи вора в грех.

– Тут я не спорю...

Однако быстро исполнить обещание насчет проезда для Коннела у меня не получилось, и парню все же пришлось немного обождать, пока закончилась суматоха с размещением на судне всех наших болящих. Святых отцов доставили в их прежнюю каюту, еще одну каюту освободили для Павлена и Якуба – мой бывший работник сейчас, не покладая рук и ног, вовсю ухаживал как за инквизитором, так и за святыми отцами, которые все еще не могли самостоятельно сделать и нескольких шагов. Эх, Якуб, Якуб, если бы ты в свое время так старательно трудился в моей лавке, то цены б тебе не было, и здесь бы ты точно не оказался!

Нашлось место и для Гордвина: каюта у него была ничуть не больше моей, зато там была крепкая кровать – увы, как это ни печально, но принца необходимо было привязывать к этой самой кровати. К сожалению, поступать иначе было никак нельзя. А вот с Коннелом все оказалось сложнее – свободной каюты на судне больше не было. Капитан Маркус, пробурчав нечто вроде того, что его корабль – не прогулочная яхта, все же изволил сказать: единственное, что он может предоставить этому молодому человеку, так только крохотную комнатенку, вернее, нечто вроде чулана, в котором хранился ненужный хлам. Сейчас моряки освободят этот чуланчик, только вот все, что может туда войти, так это матрас на пол. Понятно, что Коннел и не подумал возражать.

Похоже, капитан говорил правду – свободных кают на «Серой чайке», увы, не было, как не было даже крохотного оконца в той комнатушке, что выделили Коннелу. Понятно, что о прочих удобствах даже речи не заходило, но тут уж выбирать не приходится – хорошо уже то, что хоть такое место отыскалось, а не то пришлось бы Коннелу отправляться в кубрик к матросам, но, как я поняла, наш проводник и от этого б не отказался. Что ни говори, но по сравнению с теми невыносимыми условиями, в коих он когда-то добирался до Зайроса, тут он получил просто-таки идеальные условия для путешествия через море.

А еще мы трое едва ли не первым делом загрузили сейф капитана золотом и моими изумрудами. Наверняка старый капитан понял, что именно находится в тех мешочках, что мы убираем в его вместительный сейф, но, тем не менее, ничего не сказал, руководствуясь правилом: во многих знаниях многие печали. Сейчас у капитана и без нас проблем хватало, ведь не просто же так он сразу же после того, как запер сейф, закрылся в каюте Павлена, и нам оставалось только догадываться, о чем он беседовал с Псом Веры.

Пока моряки выносили из чуланчика старые ведра, швабры и прочую дребедень, мы с Коннелом стояли у борта и смотрели на «Тау» – тот самый корабль из Польнии. Так вот о каком судне говорили нам встретившиеся на дороге старатели! Кроме «Серой чайки» и «Тау» других кораблей в порту не было, если не считать обычных лодок и рыбачьих баркасов. Хотя я не особо разбираюсь в кораблях, но при первом же взгляде на обтекаемый силуэт судна чужой страны и множество убранных парусов, мне стало ясно, что найдется немного кораблей, способных состязаться в скорости с «Тау». Нашу «Серую чайку» тоже не назовешь тихоходным суденышком, но то, что при гонке на скорость «Тау» легко обойдет нас – в этом нет никаких сомнений.

Конечно, вполне может быть так, что на «Тау» тоже кто-то привез товар в Зайрос, но, тем не менее, готова поспорить, что этот корабль в основном предназначен для перевозки людей. Не удивлюсь, если это окажется военный корабль для транспортировки, так сказать, живой силы. У него и пушки имеются, в отличие от нас... Н-да, невесело.

Народу на палубе «Тау» было не то, что уж очень много, но и не сказать, что мало. Впрочем, по большому счету подобное уже не так и важно: то, что мы вернулись – это прекрасно видели на корабле чужой страны, и сейчас те, кто находятся на «Тау», особо не стесняясь, во все глаза рассматривают нас, причем у нескольких человек были даже подзорные трубы. Надо же, какое неуемное любопытство! Что-то я сомневаюсь, что люди в команде «Тау» сплошь и рядом настолько плохо видят, что не могут обходиться без подручных средств для того, чтоб рассмотреть соседний корабль. Тут или открытая демонстрация собственного превосходства, которую даже не пытаются скрыть, или к нам не относятся серьезно и не ставят ни в грош, или же мы наблюдаем подчеркнутое презрение к нам, тем, кто находится на «Серой чайке». Хотя я куда охотнее поставила бы на другое: нам словно заранее дают знать о том, что с нас глаз не спускают, и любое наше действие сразу же будет ими замечено.

– Ну, что скажешь?.. – спросила я Коннела, кивнув в сторону «Тау».

– А чего тут думать?.. – пожал плечами парень. – От такого корабля удрать сложно, а нам практически невозможно, и готов прозакладывать голову, что люди на том судне чувствуют перевес сил в свою сторону. Нам только и остается надеяться на то, что прибытие «Тау» в Зайрос – это простое совпадение, не имеющее к принцу Гордвину никакого отношения.

– Хм... – я постаралась вложить в это междометие все, что думаю по этому вопросу.

– На это мне возразить нечего... – отозвался парень. – Видишь, в какие окуляры нас рассматривают? Наверняка в подробностях разглядели каждого из нас, а то, что знающие люди сумели рассмотреть принца Гордвина и узнали его – тут, как говорится, и к бабке не ходи...

– Эй, вас капитан зовет!.. – позвал нас один из матросов. – В каюту к Павлену идите.

Я уже заметила, что моряков крепко удивило то, насколько, если можно так выразиться, возрос статус Павлена. Еще на пути в Зайрос он ничем не выделялся из прочих моряков, вместе с остальными обитал в кубрике, работал наравне со всеми, да и капитан ничем не отличал этого человека из своих подчиненных. И вдруг, по возвращении, ему выделяют отдельную каюту, капитан ведет с ним разговоры за закрытой дверью, да и мы все относимся к Павлену с определенной долей почтения и уважения... Тут и ежику понятно, что с этим коренастым мужчиной, оказывается, все далеко не так просто.

Как оказалось, в каюте Павлена, кроме нас двоих, присутствовал еще и капитан, а заодно и Якуб – куда ж без него! Капитан коротко поведал всем нам о том, что «Тау» стоит здесь всего несколько дней, но моряки с того корабля уже не раз пытались пройти на борт «Серой чайки», а заодно проявляли немалый интерес как к нашему кораблю, так и к экипажу. Более того: моряки рассказывали, что люди с «Тау» частенько подсаживались к ним в кабачках и маленьких трактирчиках, и под кружку пива или местного вина пытались разговорить их, расспрашивая о тех, кто ушел с обозом вглубь Зайроса. На обычное любопытство это никак не походило – уж очень дотошными были расспросы. Ну, особой тайной это не было, так что моряки не считали нужным скрывать хоть что-то от новых приятелей-выпивох, тем более что матросы с «Тау» не жалели денег на лишнюю кружку горячительного для поддержания разговора, да и назвать их невнимательными собеседниками было никак нельзя. К тому же приказа держать язык за зубами у моряков с «Серой чайки» не было, а если бы даже такой и существовал, то вряд ли матросы, хорошенько приняв на грудь горячительного, стали бы хранить молчание, тем более что никаких тайн они не выдавали.

Сейчас на корабле находилась только половина экипажа – остальные были отпущены на берег, и вернутся только через несколько часов. Проще говоря, сейчас у «Серой чайки» вряд ли бы получилось поднять паруса. Что касается провизии и воды, то хотя бы насчет этого можно не беспокоиться – все уже на борту.

– К какому времени должны вернуться моряки?.. – поинтересовался Павлен.

– К девяти склянкам... – вздохнул капитан. – Конечно, я могу послать за ними...

– Не стоит!.. – не дослушал Пес Веры. – Надеюсь, к девяти вернутся все, ну, а кто опоздает, то пусть винит только себя. Тех матросов, что сейчас на борту, на берег, естественно, не отпускать, потому как этой ночью нам надо уйти из Сейлса. Если же кто-либо из моряков на свой страх и риск сегодня все же рискнет покинуть корабль, то сразу предупреждаю: мы ждать никого не будем! «Серая чайка» в одночасье может уйти в море, и потому тем, кто все же останется на берегу, придется долго ждать другое судно, чтоб суметь покинуть Зайрос. Однако для нас сейчас главное в другом – сумеем ли мы уйти отсюда достаточно незаметно.

– Надо постараться... – капитан Маркус только что в затылке не почесал. – Хотя это будет нелегко. Вернее, практически невозможно.

– Тем не менее надо постараться... Повторяю: категорически запретите матросам вообще покидать корабль. Вполне может оказаться так, что кто-то с «Тау» уже успел... ну, если не завербовать кого-либо из наших матросов, то хотя бы набиться ему в закадычные приятели, или же ловкую подружку подсунуть.

– Такой возможности исключить нельзя... – неохотно отозвался капитан. – Кстати, ко мне уже поступил не один десяток просьб от желающих покинуть Зайрос. Обращаются не только старатели, но и весьма почтенные горожане, обещают за проезд более чем приличную плату. Разумеется, я отвечал, что с этими вопросами нужно обращаться к тому, вернее, к той, что зафрахтовала корабль – мол, все эти вопросы решает она.

– Никаких пассажиров!.. – отрезал Пес Веры. – Об этом не может быть и речи!

– Если я правильно понял, то «Серая чайка» отойдет налегке, без груза?.. – теперь капитан Маркус обращался ко мне.

– Увы... – развела я руками. – К сожалению, в планах господина Павлена нет ни намерения, ни желания помочь мне развивать торговлю с заморскими территориями.

– И еще мне нужны перо и бумага... – продолжал Павлен, не обращая внимания на мои слова. – Сейчас я напишу письмо здешнему губернатору с настоятельной просьбой прибыть на наш корабль.

– Но...

– Как я заметил, в здешнем порту хватает стражи. Позовите кого-либо из них, а лучше, сразу нескольких человек – они же группами ходят, по три человека. Вот эти люди и отнесут письмо губернатору.

– А если не пойдут?.. – нахмурился капитан. – Вернее, возьмут письмо, но к губернатору его не понесут? Не удивляйтесь, но я допускаю подобное развитие событий – все же «Тау» стоит здесь уже несколько дней, и кое-какие выводы я должен был сделать. Мне кажется, что за это недолгое время люди с «Тау» успели подкупить кое-кого из местной стражи – сам не единожды видел, как приезжие разговаривали со стражей, вернее, как стражники то и дело подходили к тому кораблю. Такое впечатление, будто они давали людям с «Тау» отчет о происходящем в городе. Конечно, это еще ни о чем не говорит, и ничего не доказывает, но, тем не менее...

– Боитесь, что стражники могут взять письмо и никуда не отнести, или же отдать людям с «Тау»?

– Совершенно верно.

– Тогда... Дайте им по золотой монете и прикажите отнести письмо. Скажите, что как только губернатор приедет на «Серую чайку», каждый из них получит еще по три золотых. Да, и попросите поторопиться, а не то количество золотых монет, причитающихся каждому, уменьшится на единицу. Поверьте мне на слово: от лишнего заработка никто не откажется, а люди с «Тау» наверняка отделываются серебром при расчетах со стражей, и то в лучшем случае. Я знаю нравы Польнии – там жмоты еще те, с лишней монетой расстаются тяжело, и возможность лишний раз не тратить деньги или же захапать лишнее, считается там если не доблестью, то обязательным правилом хорошего поведения.

– А...

– Госпожа Арлейн, достаньте, пожалуйста, деньги... – почти что приказал Павлен.

– Естественно, мои?.. – поинтересовалась я, заранее зная ответ.

– Разумеется... – пожал плечами Пес Веры.

С трудом удержавшись от того, чтоб не сказать Павлену все, что я о нем думаю, выгребла из кошелька едва ли не последние деньги, которые брала с собой в дорогу. По счастью, нужная сумма у меня имелась. Вот кто мне пояснит, как у меня хватило толку подписать договор с Псом Веры, а?! Нормальные люди от Святой инквизиции шарахаются, как от моровой язвы, а я едва ли не обеими руками ухватилась за их сомнительное предложение! Ну, вообще-то, если честно, то не очень-то мне хотелось отправляться на край света, но оставаться дома не хотелось еще больше... Да ладно, думай – не думай, а в то время у меня все одно иного выхода не было. Тем не менее, если так и дальше пойдет, то дело кончится тем, что в итоге я не только ничего не заработаю, но после возвращения домой еще и на паперть просить пойду, чтоб концы с концами свести после этой поездки! Впрочем, что иного можно ожидать от Святой инквизиции, чтоб ее!.. Эти люди никогда в накладе не останутся!

Когда капитан ушел, Павлен обратился к нам.

– Значит, так: надеюсь, вы понимаете, принца Гордвина одного в каюте оставлять нельзя. Это сейчас он еще спит, но более сонных капель ему давать не следует: это сонное зелье все же не совсем безопасно для организма, да и не будет принц безмятежно дрыхнуть всю дорогу. У него и без того мозги свихнуты, а если его оставить без пригляда...

– Вы что, хотите, чтоб мы за ним следили?.. – чуть нахмурился Коннел.

– Вопрос поставлен неправильно. Каждый из вас троих должен будет безостановочно находиться в каюте принца, наблюдать за ним, кормить-поить, ухаживать, и даже разговаривать, если потребуется... Думаю, вы все поняли, и дополнительные пояснения не требуются. Дежурить будете по восемь часов, сменяя друг друга примерно так же, как вы это делали ранее. Подробности мы обговорим чуть позже. Уверен, что людям с «Тау» нужен именно принц Гордвин, и они пойдут на все, чтоб заполучить его. Так что, Якуб, сейчас же иди к принцу, и запирайся у него в каюте, и просто так дверь никому не открывай. Кстати, это же в равной мере относится и ко всем остальным.

Ну, то, что нам придется записываться в няньки и сиделки – об этом можно было догадаться и раньше. Как я понимаю, возражать смысла не имеет – слушать нас все одно никто не будет. Так, теперь, судя по всему, можно забыть о спокойном путешествии по морю, когда можно безмятежно любоваться закатами и рассветами, а заодно наслаждаться отдыхом и бездельем.

Хм... – подумалось мне, – хм, а может, оно и к лучшему. Если в итоге этого путешествия я окончательно вылечу в трубу, то сейчас мне явно не помешает попрактиковаться в уходе за больными, немощными и шибанутыми на всю голову. Увы, но это будет единственное, чем я тогда смогу заниматься.

– Повторяю вам еще раз то, что уже говорил ранее: этим людям с «Тау» почти наверняка нужен принц Гордвин, а иначе не стоило гнать сюда корабль. Если в их руках окажется наследный принц, не лишенный трона, то нам всем придется плохо. Увы, но по закону о престолонаследии на трон должен будет сесть именно он, а доказать, что принц не вполне адекватен, будет крайне сложно, ведь иногда он может выглядеть совершенно разумным человеком. Любая наша попытка доказать обратное будет выглядеть как заговор, имеющий своей целью лишить трона законного наследника. Да вы и сами представляете, что может натворить этот человек в своем нынешнем сумеречном состоянии. По сути, Гордвин будет игрушкой в цепких руках королевского дома Польнии, а там для него уже, без сомнений, и невеста приготовлена, которая наверняка поумней, чем нынешняя жена короля Корайна.

– Интересно, откуда в Польнии стало известно о «Серой чайке»?.. – поинтересовался Коннел. – Вы же сами говорили, что подготовка к поездке проходила в тайне, да и знал об этом очень ограниченный круг людей...

– Похоже, утечка произошла с самых верхов... – поморщился инквизитор. – Чего-то подобного и следовало ожидать... Ну, с этим придется разбираться позднее. Так, Якуб, забирай ключ и иди первым на дежурство, и запомни, что пускать внутрь ты имеешь право только нас троих. Отказывай даже капитану.

Когда за Якубом закрылась дверь каюты, я спросила Павлена:

– Вы не доверяете капитану Маркусу?

– Настолько я никому не доверяю, даже себе... – пробурчал инквизитор. – Но вот что касается нашего капитана, то у него просто нет иного выхода, кроме как вести честную игру. Его единственный сын вляпался в скверную историю, и теперь только от капитана Маркуса зависит, снимут с парня все обвинения, или отправят на пожизненную каторгу. Так что вывод делайте сами.

– Вы уверены, что нам удастся этой ночью уйти незамеченными из Сейлса?

– Как раз в этом я не уверен, а к утру нас здесь уже не должно быть, потому как люди с «Тау» вряд ли будут медлить... – вздохнул Пес Веры. – Но, судя по этому вопросу, у вас уже имеется какой-то план? Насколько я понял, вы относитесь к числу тех, кто склонен к совершению несколько нестандартных поступков.

– Ну, для начала, чтоб вы знали, мне больше всего хочется убраться из этой страны, пусть даже и с пустым карманом, что меня, естественно, никоим образом не радует...

– Не передергивайте... – отмахнулся инквизитор. – Давайте по делу.

– Ладно... – покладисто кивнула я. – Так вот, прежде всего, нужно дать понять людям с «Тау», что мы не намерены уходить из Сейлса ближайшие несколько дней. Пусть они немного расслабятся, решат, что без хлопот смогут взять ситуацию под свой контроль. Насколько я поняла, для нас главное – фора хотя бы в несколько часов.

– Интересно, каким образом можно это сделать?

– Я пару раз имела дело с торговцами из Польнии. Надо сказать, что более у меня нет особого желания вести с ними дела – народ мелочный, жадный, и даже непорядочный, сиюминутную выгоду ставит выше долгосрочных отношений, и, если на то будет хотя бы малейшая возможность, всегда стараются обставить своего торгового партнера, особенно если этот партнер из другой страны. Более того – там пытаются зарабатывать деньги всеми возможными способами, даже там, где другим и в голову не придет это делать. Чтоб вы знали: подобного мнения придерживаюсь не я одна...

– Это вы к чему?.. – не понял Павлен.

– Разве непонятно? Вы ведь рассмотрели «Тау»? Спорить готова – это быстроходный военный корабль, а между тем на нем привезли старателей. Ладно, согласна, это сделано для маскировки, ведь мы тоже прибыли сюда словно бы для осуществления торговой операции. Так вот, когда мы на пути в Сейлс встретили старателей, то они, между прочим, в разговоре с нами упомянули о том, что на корабле людей было набито, как селедок в бочке. Говорят, это было не путешествие по морю, а сплошной кошмар, причем пассажиров держали едва ли не впроголодь и на скудном водяном пайке...

– Точно!.. – Коннел только что не хлопнул себя ладонью по лбу. – Было такое дело! Мне даже вспомнился собственный переезд через море! Только при чем тут...

– А при том, что для маскировки было вполне достаточно посадить на «Тау» несколько десятков людей, но капитан корабля, стремясь побольше заработать, набил судно под завязку. Наверняка это была его личная инициатива. В результате тяжело груженый корабль шел до Зайроса куда дольше, чем было рассчитано первоначально...

– Ну, я и без этих объяснений понимаю, что если б корабль из Польнии пришел сюда раньше, то в этом случае люди с «Тау» могли заблаговременно перехватить нас, и сделали бы это надежней и быстрей. Например, тоже отправились бы под видом старателей к монастырю Святого Нодима.

– Совершенно верно. Так вот, надо дать понять тем людям, которые сейчас командуют на «Тау», что будто бы мы не собираемся покидать Сейлс до того времени, пока не загрузимся, то бишь что «Серая чайка» не уйдет отсюда с пустыми трюмами.

– Неужели ты думаешь, что нам поверят?

– Для этого надо хорошо постараться, причем надо иметь в виду то, что людям из Польнии не так-то просто принять тот факт, что «Серая чайка» может покинуть эту страну налегке – у жителей той страны несколько иная психология. Вот потому-то, прежде всего, их должно насторожить то, что я, придя в Сейлс, сижу на борту, а не отправилась по делам, то бишь договариваться со здешними торговцами о закупке товаров и погрузке их на корабль. Между прочим, так поступил бы любой толковый торговец – не стал бы тянуть время, а занялся б делами. Да и Коннелу не помешало бы отправиться в город – наверняка, какие-нибудь вещи в Сейлсе остались, так надо их забрать, друзей навестить...

– Есть такое дело... – вздохнул тот. – Помнишь Челночника?

– Того, кто посоветовал нанять тебя проводником до Птичьей Гряды?

– Он самый.

– Прекрасно его помню... – кивнула я головой.

– Я остановился в его доме за пару дней до того, когда сцепился со стражниками. У него же хранится все мое добро – оружие, одежда, кое-что из носильных вещей... Неплохо бы, конечно, сходить к нему, забрать свои немногочисленные пожитки, но...

– Там есть что-то ценное?

– Нет. Старая одежда, кое-какое оружие... Говорю же, что за время пребывания в Зайросе я не успел обзавестись ни особым богатством, не деньгами.

– Значит, возможную потерю вещей ты сможешь пережить?

– Пожалуй, да.

– Ну и прекрасно. Сейчас в город ни мне, ни тебе, ни в коем случае нельзя выходить – нас там сразу повяжут люди с «Тау», чтоб получить необходимые сведения, благо темных уголков в этом городе хватает. Надо придумать нечто достоверное, но простое, чтоб выиграть какое-то время, хотя бы до завтра – сами понимаете, для начала с нами попытаются договориться по-хорошему...

– Я пока что так и не понял, что вы предлагаете?.. – хмуро поинтересовался Павлен.

– Нам некогда придумывать сложные комбинации, пойдем по самому простому пути возможного развития событий...

... Наше представление прошло, словно по нотам. Делая вид, будто собираюсь отправиться в город, я пошла к трапу, ведущему на причал, и в этот момент какой-то матрос, собираясь драить палубу, вылил ведро воды едва ли не мне под ноги. Естественно, что поскользнувшись, я грохнулась на палубу, а через мгновение мне только и оставалось, что заорать дурным голосом. Через несколько мгновений на палубе появился Коннел, прибежавший на мои истошные вопли, и бросился ко мне. Увы, надо же случиться такому невезению – парень споткнулся об швабру, которую растерявшийся матрос уронил на палубу, после чего упал, и схватился за руку. Судя по искаженному лицу нашего проводника, а также по его громкой ругани, у него с рукой тоже далеко не все ладно.

Остальное было легко предугадаемо: на палубе появились матросы, с которыми и ушел Коннел, схватившись за руку, висевшую плетью, а потом моряки и мне помогли спуститься в каюту. Мне оставалось только слушать, как капитан распекает недотепу-матроса, причем провинившийся получал такие характеристики собственного головотяпства, то даже у меня покраснели уши. Ну, надо же, какая образность и какое богатство выражений!

Сидя в кают-компании и для достоверности произошедшего обматывая ногу какой-то тканью, мне оставалось только улыбаться. Что ж, пока все идет, как задумано. Со стороны это выглядело довольно обыденно, без особых непоняток: хозяйка, которая направилась в город по делам умудрилась сломать ногу, а второй из той милой компании так грохнулся, что повредил руку. Все это окончательно завершалось вконец растерянным видом матроса, который осознавал свою невольную вину во всем произошедшем, и был то ли расстроен, то ли растерян всем происходящим. Конечно, увиденному можно верить, а можно и усомниться в достоверности произошедшего... Тут все зависит от объяснений матроса, а то, что к нему через какое-то время подойдут с разговорами – в этом можно не сомневаться. Хочется надеяться, что провинившийся матрос – а это был Артист, сыграет достаточно убедительно.

Почему было решено привлечь Артиста? Более подходящей кандидатуры было просто не отыскать – оказывается, люди с «Тау», если можно так выразиться, невольно нанесли ему удар в самое сердце. Как рассказал нам капитан, при первой же встрече в кабачке Артист случайно услышал обрывок разговора офицеров с «Тау» – те вскользь говорили о спектакле, который смотрели незадолго до отъезда из Польнии, и восхищались игрой одного из актеров. Самое невероятное состояло в том, что Артист не только знал того актера, но и, как оказалось, был с тем человеком в более чем неприязненных отношениях – у них уже однажды был серьезный конфликт на, так сказать, творческой основе. Естественно, что услышав подобное о своем неприятеле, Артист враз проникся «великой любовью» к людям с «Тау», и просто-таки желал если не реванша, то хотя бы дать понять кое-кому, что они не того человека считают прекрасным актером. Даже не спрашивая нас о причине, он без разговоров согласился сыграть все, что мы его просили, причем обещал продемонстрировать нам свое актерское мастерство в полной мере.

Как я и предполагала, не прошло и получаса, как к проштрафившемуся матросу, то есть к Артисту, подошли люди с «Тау», причем пришли будто бы просто так, поговорить. Артист, которые все это время драил палубу, пожаловался на жизнь: мол, ходят тут всякие, под ноги не смотрят, а он виноватым оказался! Теперь у хозяйки что-то с ногой – кажись, всерьез повредила, ходить не может, а у ее хахаля рука сломана в двух местах, капитан вообще озверел... Ну, разве есть справедливость на этом свете?!

Видимо, Артист был достаточно убедителен, потому как не прошло и часа, как на «Серую чайку» заявился гость. Он представился помощником капитана «Тау», и сказал, что хотел бы переговорить с госпожой Арлейн – дескать, тут чисто деловой интерес. Ну-ну...

Я ждала гостя в кают-компании, положив на колченогий стул перевязанную ногу, а на столе передо мной лежали деловые бумаги. Глянь со стороны – человек занимается подсчетами, недоволен, что его отрывают от дела, и вдобавок у него болит нога, и потому ему сейчас не до гостей. Пока приезжий рассыпался в извинениях, представлялся, и сообщал, как он рад знакомству, я внимательно рассмотрела этого человека: средних лет, невысокий, с довольно-таки невзрачной внешностью, но бесконечно уверенный в себе. Конечно, он вполне может оказаться помощником капитана, только вот по какой части?

Когда же мужчина смолк, я вздохнула:

– Господин Ютек, я, разумеется, рада знакомству, но не могли бы вы сообщить мне цель своего визита? Прошу прощения, но мы только вернулись на корабль, я неважно себя чувствую, да еще по вине раззявы-матроса повредила ногу...

– У нас в команде на «Тау» имеется прекрасный доктор, и я мог бы сейчас же прислать его вам...

– Спасибо, не надо. Надеюсь, все обойдется.

– Не стоит так пренебрежительно относиться к своему здоровью. К тому же мы успели заметить, что вы привезли с собой на корабль несколько больных людей. Наш врач мог бы смотреть и их.

– Благодарю вас, но в этом нет необходимости.

– Насколько я понял, вы пробудете здесь еще несколько дней?

– Точно не знаю... – пожала я плечами. – Все зависит от того, насколько быстро я сумею договориться с продавцами, и загрузить товар.

– То есть вы пробудете здесь еще несколько дней?

– А вы что, предлагаете мне возвращаться с пустыми трюмами?.. – только что не огрызнулась я. – Это, по меньшей мере, нелепо.

– Похоже, мы отправимся в обратный путь раньше вас... – продолжал господин Ютек, не обращая внимания на мой холодный тон. – Больные люди на борту такого небольшого корабля, как «Серая чайка» – это тяжело и ответственно. Мы вполне можем забрать этих заболевших бедолаг себе на борт.

– Крайне учтиво с вашей стороны, но не стоит. Управимся сами.

– Я настаиваю на своем предложении.

– Вы очень добры, спасибо... – вздохнула я. – Вынуждена отклонить ваше любезное предложение.

– Могу я узнать причину?.. – хм, а голос господина Ютека слегка поменялся, стал чуть более жестким.

– Господин Ютек, не прошло и четверти часа с того времени, как мы познакомились, и я вовсе не обязана давать вам отчет о своих действиях. Кроме того ваш тон...

– Да ладно, оставьте... – Ютек развалился на стуле. – Нечего играть друг с другом, тем более что мы люди взрослые, и каждый из нас хорошо понимает происходящее. Мы знаем, кого вы привезли с Птичьей Гряды, и понимаем, что ездили туда именно за ним. Не поясните, что там произошло?

– Дверь у вас за спиной. Не скажу, что мне доставило удовольствие общение с вами.

– Ну, вот что... – как видно, гостю не терпелось побыстрее закончить с делами, и он решил, что настало время отложить в сторону дипломатию, и показать, на чьей стороне сила. К тому же он явно не считал какую-то бабу тем человеком, с кем следует вести дипломатические беседы. – Вы отдаете нам этого парня – и мы не трогаем вашу посудину. В противном случае она может случайно сгореть – в жизни, знаете ли, бывает всякое.

– А этот молодой человек, о котором идет речь – он может случайно перерезать себе горло ножом... – согласилась я. – У несчастного парня, знаете ли, не все в порядке с головой – кидается на все острое, так что и тут от бед и неприятностей никто не заговорен.

– Вы не посмеете... – ухмыльнулся гость.

– На вашем месте я бы не была в этом столь уверена. У каждого из нас строгие инструкции, которым мы обязаны следовать.

– Тогда мы можем договориться как деловые люди. Поверьте – для вас это будет наилучшим выходом из создавшейся ситуации.

Надо же, как быстро этот человек переходит к торговле! Я думала, мы еще минут пять будем пугать друг друга разными страшилками. Без сомнений, почтенный господин из Польнии не считает меня тем человеком, кого стоит принимать всерьез. Интересно, почему? Ладно, некоторые иллюзии не стоит разрушать раньше времени.

– Договориться? Что ж, в этом мире нет ничего невозможного... – кивнула я головой. – Во всяком случае, пока мы живы. Все дело в цене вопроса.

– А вот это уже серьезный разговор... – спорить готова, что Ютек ожидал чего-то подобного. – И сколько же вы хотите?

– Для того, чтоб мы разошлись мирно и каждый остался при своих интересах?

– Вы правильно сформулировали задачу.

– Ну, раз так...

Я написала на листке бумаги цифру, и протянула листок гостю, с удовольствием отмечая, как у того вытянулось лицо.

– Да вы с ума сошли!

– Ну, если учесть, сколько у меня впоследствии возникнет сложностей, с какое количество ртов мне надо будет заткнуть, то, боюсь, что эта цифра даже несколько занижена. Сразу предупреждаю: об уменьшении этой суммы и речи быть не может.

Ютек какое-то время раздумывал, а потом вздохнул с показным смирением.

– Что ж, иногда лучше заплатить. Вы доставляете парня на «Тау», получаете там деньги...

– Э, нет... – я подняла руку. – Вначале привозите сюда золото, а потом забираете парня. Я, знаете ли, человек недоверчивый.

– И все же куда удобней провести обмен на «Тау».

– Удобней для вас, но не для меня.

– Я могу выписать вам вексель...

– Извините, но я предпочитаю наличные.

– Вы мне не доверяете?

– Этот мир вообще обманчив... – вздохнула я. – Вот и приходится жить по его суровым законам.

– Хорошо... – махнул рукой Ютек. – Сейчас я отправлюсь за деньгами...

– Стоп, не гоните лошадей... – посоветовала я. – Обмен произведем завтра, в присутствии губернатора – не хватало еще, чтоб вы меня обманули.

– К вашему сведению, я аристократ, и вы меня сейчас оскорбляете!.. – теперь в голосе Ютека звучало неприкрытое презрение пополам с вызовом. – Хотя вы и женщина, но я требую к себе уважения! Вы должны понимать, с кем имеете дело!

Да знаю я аристократов Польнии! В кармане не шиша, наследное имение, если оно есть, размерами не превышает гулькин нос, и частенько уже заложено-перезаложено, но, тем не менее, гонору и чванства у каждого столько, что диву даешься, глядя со стороны на их высокомерные замашки! Зато теперь становится ясно, отчего Ютек в нашем разговоре сразу перешел к делу: он, как человек благородных кровей, и так идет на большую жертву, общаясь с какой-то там торговкой, которая даже не понимает, какая ей выпала честь – беседовать с высокородным! Голубь мой, я на подобное обращение уже насмотрелась, общаясь с племянником, сыном своей сестры Ларин, и ничего, кроме неприязни, это у меня не вызвало!

– Я просто предусмотрительна, и здесь нет ничего дурного... – в моем голосе были оттенки извинения, и Ютек их уловил. Во всяком случае, его последующий вопрос был задан более жестким тоном.

– А зачем вам губернатор?.. – кажется, этот тип вообразил, что отныне может позволить себе в разговоре со мной едва ли не командный тон.

– Проследит за чистотой сделки.

– А для чего нужен лишний свидетель?

– Для того я и оценила свои услуги в довольно приличную сумму, чтоб после можно было затыкать лишние рты.

– Даже так?.. – презрительно скривился гость. – Надо же, какая предусмотрительность! Интересно, вы были столь же внимательны, когда оказывали некие услуги гостям ныне покойной Виви? Еще неплохо бы знать, сколько вы брали за обслуживание клиентов? Там-то, надеюсь, вы не продешевили?

Вот козел! Да и хамство свое даже не пытается скрыть! Аристократ, блин... Дает мне знать, что ему хорошо известно о посещении того веселого дома, а заодно пытается показать, где должно быть мое место, и как низко он меня ценит. Вот теперь мне стало окончательно ясно, отчего этот человек в разговоре со мной едва ли не сразу перешел к интересующему его вопросу. Понятно и то, почему он не считает нужным скрывать свое истинное отношение ко мне – незачем метать бисер перед какой-то дешевой бабой, которой по недоразумению доверили важное дело! По его мнению, такая, как я, может продать кого угодно, а, значит, и обращение с ней должно быть соответствующим. Ютек, зря ты так плохо думаешь о женщинах, ох, зря! И напрасно ты приоткрыл карты, потому как я получаю при нашем дальнейшем разговоре лишний козырь.

– Господин Ютек, практичная женщина должна позаботиться о своем будущем... – отчеканила я ледяным тоном. – Ну, а те способы, которыми это достигается, должны заботить только ее, а не посторонних. Или вы с этим не согласны?

– Делайте что хотите... – брезгливо поморщился гость, показывая, что ему глубоко отвратительны мои методы заработка, да и я сама недалеко ушла от последней шалавы. – Зачем вы сейчас послали за губернатором?

Знает уже... Да, похоже, у людей с «Тау» куплено многое, во всяком случае они знают едва ли не все, что происходит на нашем корабле. Но голос у этого типа такой, будто он разговаривает со своей служанкой, которая обязана давать господину отчет о всех своих поступках, да еще должна и руки целовать ему уже за то, что аристократ снисходит до разговора с ней, ничтожной..

– Мне нужна охрана вокруг «Серой чайки»... – пожала я плечами.

– Это лишнее... – почти что приказал Ютек.

– Я так не считаю... – а вот теперь и в моем голосе послышалось раздражение и вполне обоснованное упрямство. – И я не желаю обсуждать этот вопрос, как не намерена и отдавать вам пленника до того момента, как не увижу деньги. Нападать на корабль не советую, потому как тот, кто сейчас охраняет нужного вам человека, получил от меня строгий приказ: в случае опасности воткнуть пленнику в шею ядовитую иглу, а потом для уверенности перерезать горло. Надеюсь, мы с вами поняли друг друга. Повторяю – мир жесток, и мы ничуть не лучше, но иногда все же выгодней и надежней вести дела честно. Жду вас завтра в полдень с деньгами. И, надеюсь, все пройдет без обмана. Полдень, губернатор, деньги.

Конечно, будь на то воля Ютека, он бы так быстро разговор не закончил, но пока что обстоятельства вынуждали его играть по моим правилам, и к тому же этому типу хотелось получить живого принца, а не его бездыханный труп. Волей-неволей, но гость вынужден был отступить.

– Хотел вам сказать то же самое – никакого обмана! И запомните – я с вас глаз не спущу! Берегитесь, если попытаетесь обмануть меня хоть в мелочи – в этом случае мои люди сломают вам и вторую ногу. Кстати, хочу вас сразу предупредить: даже на значительном расстоянии от нас принц Гордвин все одно будет подчиняться тем приказам, которые передадут ему наши люди. Так что вывод делайте сами... – не прощаясь, Ютек встал и вышел из кают-компании. Ну, иди, иди, козел высокомерный, все одно у нас друг к другу нет никакого доверия. Хоть для вида сказал «до свидания»! Что ж, будем считать, что до такого счастья я не сподобилась. И с женщинами ты, Ютек, обращаться не умеешь, во всяком случае, ты, хам высокородный, произвел на меня столь отвратительное впечатление, что вновь видеть наглую физиономию гостя я бы не хотела ни за что на свете.

... – Как думаете, он вам поверил?.. – поинтересовался Павлен, которому я едва ли не дословно передала наш разговор.

– Не скажу, что полностью, но все же он вполне допускает то, что я могу продать им принца за деньги. Правда, то, что я не получу от господина Ютека ни медяшки – в этом у меня нет ни малейших сомнений. Обманет, паразит! Я просила у него просто-таки неподъемную сумму, и тот согласился, не торгуясь, а такого просто быть не может! Даже сообщил мне, что сразу же готов бежать за золотом, хотя могу прозакладывать голову, что таких денег у них на судне нет. Даже пятой части от запрошенного не отыщется, как не скреби по углам! И потом, такую гору золота надо везти на телеге, и она уж никак не уместится в мешочке, который этот тип обещал принести на «Серую чайку». Скажем так: у нас в запасе есть несколько часов. Могу прозакладывать голову, что сюда эти супостаты намерены заявиться во второй половине ночи, когда сон наиболее крепок, а нападения уже не ждешь. Люди с «Тау», хотя и всерьез рассчитывают забрать себе принца Гордвина, но пока что намерены сделать это тихо, не привлекая к себе большого внимания. Сами понимаете: в случае конфликта губернатор будет обязан встать на нашу сторону.

– Согласен.

– Кстати, то, что этот человек сказал насчет принца Гордвина, то, что он будет подчиняться тем приказам, которые ему передадут люди с «Тау»... Как вы думаете, что он имел в виду?

– Тут все дело в татуировке, которой покрыт принц... – Павлен устало потер виски. – Вначале я никак не мог вспомнить, где ранее видел нечто подобное, но дорога была долгой, свободного времени в избытке, и постепенно до меня дошло, в чем дело. Я припомнил книги по черной магии, и именно там был этот рисунок, вернее, изображение татуировки, которая сейчас нанесена на тело принца Гордвина. Не буду упоминать все подробности, скажу коротко: это нечто из разряда полного подчинения. Татуировка особая, при помощи ее принц не только получает сигналы, приказы, но и сам может передавать сведения на огромные расстояния.

– Но как же... – растерялась я, однако Пес Веры лишь усмехнулся.

– В этой сложнейшей татуировке есть некий недостаток: если ее нанести неправильно, или позже где-то сбить линии, то это сильнейшее тату превращается в обычный набор рисунков и линий на теле. У меня нет сомнений в том, что татуировка набита верно – недаром принц то и дело убеждал нас в своем могуществе. Однако никто не мог предположить, что яд плевуна попадет на кожу Гордвина...

– Рисунок разрушен!.. – ахнула я.

– Вернее сказать – разрушена целостность рисунка... – усмехнулся Пес Веры. – И восстановить его практически невозможно: после разрушения этого тату организм человека начинает... ну, скажем так, постепенно умирать, причем в прямом смысле этого слов.

– То есть принц обречен?

– Он был обречен с того времени, когда королевский дом Польнии решил сделать из него послушную марионетку, и заполучить нашу страну... – вздохнул Пес Веры. – Трудно сказать, долго ли продлится затухание жизненной силы принца, но хочется надеяться, что на родину он приедет еще живым. Иногда мне кажется, что Светлые Боги на нашей стороне, и они же сделали все, чтоб помочь нам в нелегком деле... Так, мы с вами излишне разговорились. Пока что вам следует уйти в свою каюту – ко мне сейчас придет наш дорогой губернатор, которому я намерен напомнить о его долге и обязанностях. Кроме того, у меня есть серьезное намерение прояснить этому человеку тот очевидный факт, что на родине у него осталась родня и немалое имущество, как движимое, так и недвижимое, которое можно изъять в пользу государства, если будет доказано, что губернатор в недостаточной мере выполняет возложенные на него обязанности. Не сомневайтесь – я буду более чем убедителен. Только для начала подайте мне ту стопку бумаги... Кстати, узнаете рисунки?

– Ничего себе... – я перебирала листки, на которых были изображены странные животные. Хотя вот обруч-змей, вот амфисбена, вот фадермус... А это что за шар с шипами? А на этой картине нечто похожее на лису, только с огромными зубами... А тут изображено вообще что-то непонятное...

– Перед вами рисунки тех животных, чьи кости в свое время утащил из хранилища принц Гордвин со своим приятелем... – пояснил мне Пес Веры, забирая у меня бумаги. – На наше счастье, мы сумели встретить только часть этих милых зверушек. Помните, мы обещали чончонам избавить Зайрос от этого зверья? Так вот, я намерен сдержать свое слово. Когда придет губернатор, суну ему под нос свой перстень, отдам эти рисунки, и скажу, чтоб за каждого из этих убитых зверей, изображения которых он должен будет распространить по всему Зайросу, ему необходимо выплачивать по сотне золотых. Поверьте – для многих из здешних жителей это будет куда выгоднее, чем заниматься старательством или добычей пушнины. Если дело будет поставлено правильно, то за год-другой здесь перебьют все это давно вымершее зверье. Еще дам здешнему губернатору хороший втык за то, что он оставил без внимания монастырь Святого Нодима. Надеюсь, что в самое ближайшее время он отправит туда провизию и одежду, а заодно и тех двух наших лошадей, которых мы пока что оставили в «Приюте путников»...

– Главное – пусть он помалкивает о том, за какой надобностью его позвали сюда... – добавила я. – Или же скажет, что мы его просили об охране. Пусть сегодня же выставит стражников возле «Серой чайки»...

– Ну, это само собой...

... Рассвет встретил «Серую чайку» в море, проще говоря, нам очень повезло – кораблю все же удалось улизнуть из Зайроса. Каким образом? Ну, без счастливого случая тут не обошлось. Этой ночью на небо наползли тучи, и потому разглядеть хоть что-то в темноте южной ночи было очень сложно. Те моряки, что были отпущены на берег, вовремя вернулись на «Серую чайку», и теперь нам можно было попытаться уйти со спокойной душой.

Все приготовления к отплытию постарались сделать как можно более незаметными, и около часа ночи на корабле подняли якорь, потушили огни и «Серая чайка» отошла от причала. Конечно, совершить подобное совсем незаметно и бесшумно у нас не получилось, и с того места, где находился «Тау», вслед уходящему кораблю понеслись шум и крики, но они были недолгими. Можно было радоваться, хотя каждому из нас было понятно: «Тау» не собирается кидаться на наши поиски в непроглядной темноте ночи, этот корабль без особых проблем сумеет догнать нас днем – увы, но глупо отрицать превосходство иноземного корабля в скорости и маневренности.

Впрочем, пока что мне об этом думать было некогда – пришла моя очередь дежурить в каюте принца Гордвина. Сонного зелья ему больше не давали, настроение у наследника престола было скверным, рана от яда плевуна отчего-то никак не хотела затягиваться, а наоборот становилась все больше и больше. Можно сказать, принц едва ли не гнил вживую, да и запах от разлагающейся плоти был отвратительным... Все верно: Павлен упоминал о том, что после нарушения целостности татуировки человеческий организм постепенно умирает. Теперь понятно, отчего раны на теле принца никак не затягиваются, а чувствует он себя все хуже и хуже.

Естественно, мне пришлось провести на ногах едва ли не все свое дежурство, причем недовольство принца никак не шло на убыль. В чем-то я его даже понимала – кому ж понравится, если тебя держать привязанным к кровати, а ты к тому же еще и болен!, но в то же время Гордвин был очень опасен: один наш недогляд или ошибка – и еще неизвестно, чем все закончится! И хотя принц уже знал, что его везут на родину, все одно молодой человек был в ярости – дескать, я собирался вернуться домой не так, и уж тем более не в такой компании!.. Вон, даже пообещал объявить голодовку... Ничего, за время пути придется сбить с парня хоть немного спеси, потому как болезнь болезнью, но общаться с этим человеком становится все труднее.

С величайшим облегчением сдав дежурство Коннелу, я намереваясь, было, идти в свою каюту, но все пошло не так. Оказывается, дела обстояли куда хуже, чем можно было предполагать, а именно – у нас на борту отыскался человек с «Тау». Вернее, чужака на борту заметили матросы, они же сумели его скрутить и доставить в каюту капитана. Похоже, что господин Ютек решил держать нас под своим контролем, причем весьма необычным способом – на наш корабль тайно пробрался его человек. Ну, это было бы полбеды, на которой, по большому счету, можно особо не зацикливаться, если бы не одно «но»: незнакомец, нагло улыбаясь, сообщил нам, что у него был приказ – если «Серая чайка» вздумает тайно покинуть порт, то ему следовало отравить всю питьевую воду, которая имелась на борту корабля. Естественно, приказ он выполнил, и теперь едва ли не сам сдался команде – мол, господин Ютек не любит, когда его обманывают, и теперь у вас только один выход – повернуть назад, и уповать на то, что господин Ютек согласиться и дальше иметь дело с вами.

Заявление было более чем серьезным, и Павлен попросил принести ему воды, а сам, кряхтя, все же сумел подняться и велел принести ему из каюты святых отцов железную шкатулку с вензелем на крышке, а заодно и воды из тех огромных бочек, в которых хранилась вода. Уж не знаю, что за жидкость была в той бутылочке, хранящейся в шкатулке, которую Пес Веры капал в воду, но после этого вода сразу же окрасилась в неприятный красный цвет. Нахмурившись, инквизитор велел принести ему воду из каждой бочки. Увы, вода постоянно меняла свой цвет.

– Всю воду из бочек – за борт... – даже не приказал, а скомандовал Павлен, убирая в шкатулку наполовину опустевшую бутылочку. – То, что там яд – вне всяких сомнений.

– Что будем делать? Возвращаемся назад?.. – устало спросил капитан. Я его понимала: если учесть, что большую часть еды на корабле составляла солонина, то людям почти постоянно хотелось пить. Вдобавок надо принять во внимание жаркую погоду, стоящую в здешних широтах... Не надо быть особо знающим в морском деле человеком, чтоб понять – без пресной воды на корабле никто долго не протянет.

– Нет. Капитан, хорошенько подумайте, есть ли где-то возможность разжиться питьевой водой?.. – Пес Веры сделал несколько шагов к кровати. – О возвращении в Зайрос не может быть и речи. Думаю, вы понимаете, как много поставлено на карту, и жизнь многих людей зависит от того, вернемся мы домой, или нет.

Капитан Маркус прекрасно понял подтекст, звучащий в словах инквизитора. Помолчав какое-то время, он произнес:

– Есть один вариант, но...

– Продолжайте.

– Один из моих старых приятелей рассказывал мне об островах, расположенных к югу отсюда.

– Что за острова?

– На картах их нет... – вздохнул капитан. – Просто корабль одного из моих друзей занесло туда во время шторма. На одном из этих островов они и запаслись пресной водой.

– Тогда пойдем туда.

– Должен предупредить: там опасные воды.

– Сейчас для нас куда опасней появление «Тау». Кстати, почему вам знакомый не отметил те острова на карте?

– Сами увидите... – капитан был немногословен. – И вот еще что: моряки недовольны.

– В чем дело?

– В отравленной воде, вернее, в том человеке, который это сделал. По морским законам его поступок относится к числу тягчайших...

– Поступайте с ним так, как сочтете нужным... – пожал плечами Павлен. – Я, во всяком случае, препятствовать не намерен. Если существуют законы, то их надо соблюдать.

– Слушаюсь... – и чуть наклонив голову, капитан вышел.

Чуть позже, выйдя на палубу, я столкнулась с Якубом. Тут же толпились и все матросы, что находились на борту «Серой чайки». Понятно, что все собрались не просто так.

Вскоре показался молодой парень, которого вели двое матросов. У меня создалось впечатление, что этот человек не понимал все серьезности происходящего, недаром он с насмешкой глядел на матросов, толпящихся на палубе.

– Это что еще за представление?.. – парень говорил с сильным акцентом. Точно, этот человек родом из Польнии, да и ведет себя так, словно перед ним находятся шуты и клоуны. Похоже, он считает все происходящее чем-то вроде развлечения. Да, этот парень явно не моряк, иначе на подобную глупость не пошел бы никогда.

– Вы знаете морские законы?.. – поинтересовался капитан. – Впрочем, от заслуженного наказания вас не спасет даже незнание. Любой разумный человек должен понимать, чем грозит экипажу корабля отравление питьевой воды...

– Ерунду не говорите... – парень беззаботно ухмыльнулся. – Поворачивайте назад – и вся недолга, нечего впустую языком молоть. Вашему корыту было велено стоять в порту Сейлса – там бы и стояли, а не делали то, что может взбрести в голову. Неужели не понимаете: вас всего лишь немного поучили, не более того. И еще, капитан, скажите своим матросам, чтоб убрали от меня свои грязные руки, а сами крутите штурвал назад – я бы хотел к обеду оказаться на «Тау». Там прекрасный повар, и он неплохо готовит ростбиф с розмарином...

– Что мы будем делать – вас это уже казаться не должно. По морским законам вы должны понести заслуженную кару. Раз вы обрекли команду на смерть от жажды, то сами заслуживаете такого же наказания... – капитан махнул рукой. – Приступайте.

– Э, вы что делаете?.. – закричал парень, но его никто не слушал. Моряки схватили молодого человека и потащили его к борту, а в следующее мгновение в воду полетел грубо сколоченный плот всего лишь из нескольких досок, а вслед за ним в воде оказался и парень. Глядя на то, как неловко молодой человек забирается на небольшой плот, который под его тяжестью едва ли не полностью погрузился в воду, я поняла, что хотели сказать моряки – дескать, мы сами даем тебе возможность понять, что это такое – оказаться без воды посреди безбрежного моря. Остается надеяться, что «Тау» вовремя подберет этого человека, хотя отыскать крохотный плот среди бесконечной водной глади – задача почти невыполнимая.

Впрочем, ничего сказать я не успела, потому как один из моряков вдруг закричал:

– Шкура! Лопни мои глаза, это шкура!

Святые Небеса, о чем это он?! Какая может быть шкура посреди моря? Однако в этот момент неподалеку от плота, из воды, и верно, словно вынырнула самая настоящая коровья шкура, только что без рогов, и распластанная в воде. Вон, на голове у этого существа даже глаза есть, только их не два, а четыре... А в следующее мгновение эта самая шкура словно скользнула к небольшому плоту...

– Что это?.. – невольно ахнула я.

– Шкура. Это осьминог такой... – прояснил мне стоящий рядом матрос. – Он только в этих местах водится. Под этой шкурой у него столько щупалец, что и не сосчитать. Сейчас втянет в себя плот вместе с парнем – и хана ему... Извини, пацан, сам виноват.

«Серая чайка» неслась дальше, и я уже не видела, что произошло дальше, хотя на душе остался весьма неприятный осадок. Понятно, что парню не выжить после встречи с этим весьма необычным существом – вон как целенаправленно эта так называемая шкура скользнула к плоту, наполовину погруженному в воду... Впрочем, ближе к вечеру неприятный осадок исчез начисто. Почему? Просто в этот день нещадно жгло солнце, а воды не было. Вернее, ее оставалось совсем немного на камбузе, и каждый из нас за весь день все же получил по паре глотков тепловатой жидкости, не больше. Ничего не могу сказать насчет остальных, но у меня было такое впечатление, будто рот забит высохшим песком. Плохо было и нашим святым отцам, и матросам – до этого времени я и не представляла, как это тяжело, когда хочется пить, а воды нет. Рядом плещется целый океан воды, только вот пить ее нельзя...

Только вечером вдали показалось нечто, похожее на горы. Неужели это те самые острова, о которых нам говорил капитан? Очень бы хотелось, чтоб это были они! Почти вся команда высыпала на палубу, вглядываясь вдаль, из своих кают вышли даже святые отцы и Павлен. Пусть эта троица еле держится на ногах, но, тем не менее, каждому хотелось посмотреть на острова, о которых капитан ранее предпочитал умалчивать. Я стояла рядом с Коннелом, который, если можно так выразиться, передал вахту Якубу, и теперь переводил дух после капризов принца. Мне очень хотелось подойти к отцу Витору, перекинуться с ним хоть парой слов, но мы оба понимали, что сейчас не время для проявления чувств.

– Вот что... – наконец произнес капитан Маркус. – Когда мы подойдем к островам, ведите себя спокойно. Здесь опасно. Впрочем, все увидите сами...

Что имел в виду капитан – это мы поняли, когда приблизились к одному из островов, и перед нами из воды вынырнул самый настоящий лев. Вернее, голова этого существа, да и передняя половина тела один в один напоминало самого настоящего льва, даже грива была схожая, только вот между когтями на лапах торчали самые настоящие перепонки. Зато вторая часть животного заканчивалась рыбьим хвостом, да и задних лап у него не было. Невероятно красивая желтая шкура, переливающаяся на солнце, роскошная золотистая грива, длинный хвост, покрытый чешуей, мощь и сила... От этого существа было невозможно отвести взгляд! А уж когда зверь громко зарычал, у меня от страха по телу словно пробежал холодок.

– Это кто еще такой?.. – растерянно спросил Коннел.

– Морской лев... – буркнул капитан Маркус. – Тут у этих зверей лежбище, а потому в эти места лишний раз лучше не соваться. Они стаями живут, и чужаков очень не любят. Если тебе дорога жизнь, то вблизи тех лежбищ лучше не показываться. Рев этих зверюг слышен даже под водой. А уж если кто тронет их детенышей, то в этом случае от ярости морского льва не спасешься.

– Эти звери опасны?.. – спросила я, любуясь невероятно изящными движениями огромного зверя, описывающего круги вокруг корабля.

– Что за глупый вопрос?.. – возмутился капитан. – Конечно, опасны, и даже очень! Едят рыбу, мелких морских животных, но охотно сожрут и человека, если сумеют до него добраться! Товарищ мне рассказывал, что один из моряков оступился, и свалился прямо в воду, неподалеку от такого вот льва...

– И что?

– Что и следовало ожидать – парня в мгновение ока утащили под воду, и больше его никто не видел. Считается, что морские львы охотятся за моряками, потерпевшими кораблекрушение...

– А как же мы тут будем брать воду? Это же смертельно опасно!

– Так-то оно так... Видите ли, здесь рядом находится несколько островов, но морские львы предпочитают селиться вдоль скалистых берегов моря. Тут находится всего один островок с покатыми берегами, и без скал – вот как раз там и находится источник с пресной водой, да и морские львы на тот островок обычно не заглядывают. Еще хорошо, что уже вечер – эти опасные существа по ночам предпочитают спать, так что возможность нападения на нас все же заметно меньше...

К островку с покатыми берегами мы подошли уже в сумерках. На нем, и верно, не было видно ни одного морского льва, и потому возле того островка бросили якорь. Несколько моряков отправились на берег, и, вернувшись, порадовали – там, и верно, была пресная вода.

В эту ночь на «Серой чайке» никто не спал, за исключением, пожалуй, принца Гордвина. Одни промывали бочки от старой воды, стараясь смыть остатки яда на деревянных стенках, другие носили воду из источника, то и дело поминая плохим словом всех отравителей на свете. От работы освободили только наших больных, да еще Якуба, который присматривал за принцем Гордвином, но все одно забот хватило всем...

Ранним утром мы уходили от островов, а просыпавшиеся морские львы начинали во множестве подавать свои грозные голоса, провожая «Серую чайку». Отчего-то мне было жаль, что я больше никогда не увижу это необычное место...

Мы с Коннелом стояли у борта и смотрели на нескольких морских львов, что плыли неподалеку от нашего корабля. Пусть это опасные существа, но какие же они красивые!

– Как ты думаешь, отчего приятель нашего капитана не стал наносить эти острова на карту?.. – спросила я.

– Его можно понять – ради таких шкур, какие есть у морских львов, сюда столько охотников сунется, что всех зверей изведут подчистую... – отозвался Коннел. – Я бы тоже, наверное, промолчал об этом месте...

Я провожала взглядом острова, медленно исчезающие вдали. Вот и морские львы от нас отстали, и теперь «Серая чайка» привычно рассекает волны. Сейчас мне снова надо идти на очередное дежурство, приглядывать за нашим принцем, хотя я бы куда охотней еще постояла здесь с Коннелом. Он, конечно, не отец Витор, но просто хороший парень, а это уже немало. Возможно, я и Стылая, но женщине всегда хочется иметь подле себя живого и теплого человека...