Странное происшествие на Тенистой улице

Глава 6

Оказывается, Северный пруд довольно красив: причалы, заросли камышей, красивые лужайки и даже черепахи! Это совсем не то, что я себе представляла. Я провела там всего десять минут, а ко мне подплыли уже два утиных семейства!

Присев на корточки на самом краю причала, я вдыхаю запах воды и пытаюсь убедить себя, что снова нежусь на тёплом прибрежном песке. Я представляю, что в руках у меня бокал с лимонадом, а вокруг разбросаны пастельные мелки. Я бы могла в это поверить… если бы моё тело сейчас не было покрыто гусиной кожей!..

Потрогав застёжки на рюкзаке, я размышляю о том, не стоит ли сейчас порисовать. Я уже обнаружила здесь с десяток разных сюжетов, которые хотела бы перенести на бумагу. И поскольку домой меня скоро не ждут, то вполне могла бы попробовать. Тёмные стволы и ветки деревьев с яркой, разноцветной листвой. Даже плеск воды о сваи под причалом – это тоже здорово! Я и не представляла, что такое место находится совсем недалеко от дома. Просто чудеса!

Я открываю альбом. Передо мной чистый лист. Когда я думаю о первой линии, которую нужно провести, рука моя дрожит. Первая линия… она всегда определяет, часто ли придётся брать в руки ластик. Внизу плавает целая группа кувшинок. Лучшего объекта и не придумаешь. Круглые листья насыщенного зелёного цвета с лёгким оттенком коричневого по краям. Беру цветной карандаш – специальный, фирмы «Призмаколор», – который я использую лишь для контуров. И осторожно вывожу первый из пяти маленьких кругов. Медленно. Но уверенно.

Я уже вот-вот закончу последний круг, как что-то холодное и влажное падает мне на нос. Я вытираю нос ладонью и смотрю на небо. Ну вот на тебе! Снова дождь. А я в четырёх кварталах от дома и вдобавок без зонтика! Здесь что же, без дождя никак? Держа лист на расстоянии вытянутой руки, я рассматриваю только что нарисованные круги. Они вполне получились. И соответствуют по форме листьям, которые сейчас плавают внизу передо мной. Хоть что-то для начала.

Я осторожно, чтобы не помять, кладу в рюкзак альбом и прочие вещи. Вот ещё одна причина, по которой родителям уже пора разрешить мне иметь собственный сотовый телефон. Я могла бы сделать снимок этого места, чтобы потом не рисовать исключительно по памяти.

Перепрыгивая через холодные лужи, я бегу в ту сторону, где, как мне кажется, проходит наша Тенистая улица. Очень быстро мои кроссовки пропитываются влагой и пальцы ног немеют от холода. К чёрту холод! Мне нужно следить за компасом. Если я шла на юго-восток, то обратно должна идти на северо-запад… Ведь так?

К тому времени, когда в поле зрения оказывается мой дом, вся одежда уже промокла насквозь. Настроения никакого. Я очень боюсь, что мой новый рисунок тоже намок. Наверное, не только он, но и весь альбом. Я долго вожусь с ключом, который дал мне папа. Наконец входная дверь распахивается, и я оказываюсь в тёплой гостиной. Мама, склонившаяся над очередной коробкой с вещами, выпрямляется, и её лицо искажается.

– Тесса?! Что с тобой произошло?

– Ничего. Просто попала под дождь, – отвечаю я, смахивая капли воды со лба.

– Теперь вижу. Но я-то думала, что ты у себя наверху распаковываешь вещи. – Мамино лицо излучает крайнее беспокойство и, кажется, сильно побледнело. – Выходит… ты так и не поднялась к себе наверх?

Я качаю головой. Её взгляд пугает меня. Я опускаю сумку на пол.

– Папа сказал, что мне нужно пойти обследовать окрестности. И посоветовал Северный пруд.

Я говорю так для того, чтобы она поняла, что мне дали официальное разрешение уйти из дому. Не то чтобы я нуждалась в таком разрешении. Банка приключений никого не ждёт…

Мама качает головой. Её взгляд перемещается к лестнице, ведущей в мою комнату, затем снова возвращается ко мне. Если бы я не знала свою маму, то подумала бы, что она напугана. Но это не так….

– Мама? – спрашиваю я. – С тобой всё в порядке?

Она кивает в ответ, и её бледное лицо озаряет слабая улыбка.

– Всё хорошо. Я уверена, что всё хорошо. Скорее всего, это ветер или, может, ветка от дерева…

– Ты что-то услышала? Какой-то звук наверху?

Я снова чувствую, как шевелятся волоски на руках, а по спине пробегает холодок. Я не забыла о том, что говорил Джон: вчера вечером в прихожей были привидения. И уж точно не забыла о пятне в альбоме. О пятне, которое появилось там неизвестно откуда.

Мама пытается обнять Джона, но тот извивается, пока она не отпускает его, а потом вдруг хватает Рено.

– Сюда, приятель. Идём-ка наверх и посмотрим, всё ли в порядке в комнате Тессы!

Значит, шум доносился из моей комнаты?

– О-о кей, – шепелявит Рено.

Джон подскакивает ко мне со своей куклой, а я шарахаюсь прочь, боясь дотронуться до жуткого деревянного туловища…

На лестнице все ещё темновато, и мама начинает ворчать:

– Проклятые лампочки… у них маленькая мощность. Ладно, позже мы разберёмся со светом.

Пока мы поднимаемся наверх, я снова разглядываю картину на стене. Сейчас она выглядит как-то темнее и мрачнее, чем раньше. Лепестки на цветах кажутся почти… поникшими. Странно. Я ведь отчётливо помню яркие красные цветки, а не тёмные и сморщенные.

Такое же чувство возникло у меня и при виде того непонятного пятна в альбоме. Что-то в этой картине не то, но вот только никак не могу понять, что именно. Как может она сейчас так отличаться от той, которая запомнилась мне всего несколько часов назад?

– Тесса, поторопись. У меня ещё много дел, милая.

– Конечно. Прости.

Я догоняю их наверху, хватая ртом холодный воздух.

– Привидения! – вдруг кричит Джон.

Мама вздрагивает и подскакивает от его пронзительного крика.

– Джон, прекрати немедленно! Не видишь разве? Ты напугал маму. – Она убирает волосы с его лица и мягко улыбается. Но от моего взгляда не ускользает её рука, всё ещё прижатая к груди. – Знаешь, если бы здесь и были привидения, вряд ли они захотели бы причинить нам зло, не так ли?

Я делаю глубокий вдох. Большинство родителей убедили бы своих чад, что никаких привидений не существует. Но только не мои. Они свято верят в то, что мы должны в таких случаях принимать самостоятельные решения.

– Привидений не бывает, Джон, – говорю я брату, но в тот момент, когда эти слова срываются с губ, я начинаю в них сомневаться. В этом доме всё-таки творится что-то непонятное. Наверху всё какое-то промозглое. Здесь настолько зябко, что при вдохе я чувствую в лёгких ледяной воздух. На улице даже под дождём было не так холодно…

Лампочки вспыхивают и вскоре разгораются на полную мощность. Мама поворачивается к нам с Джоном:

– Не нервничайте. Это всего лишь гроза. У нас во Флориде такого добра было куда больше, чем у местных жителей.

Джон смотрит на меня, и в этот момент я отчётливо чувствую… его страх. Он, видимо, всерьёз думает, что наверху что-то происходит. Я его не виню. Я опускаюсь перед ним на корточки и пытаюсь выглядеть как можно спокойнее.

– Всё хорошо, Джон. Не бойся. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. И с мамой тоже. Понимаешь?

Он кивает и суёт большой палец себе в рот. Он такого не позволял себе уже целый год. Я встаю и делаю несколько шагов к своей комнате. Потом резко останавливаюсь, когда замечаю, что дверь приоткрыта. Я точно закрывала её, когда уходила.

Я помню об этом, потому что не хотела, чтобы Джон добрался до моих кисточек и красок. Теперь, выходит, дверь открыта. И ползущий сквозь дверной проём воздух холоден как лёд… не намного теплее, чем в нашем морозильнике.

Подойдя к двери, я тяну её за ручку, пока она не распахивается настежь. И потом… я вижу их. Мои пастельные мелки. Синий и розовый. И снова рядом с моей кроватью. Только на этот раз вместе с альбомом, который я убрала ещё утром. И он раскрыт…