Страна грез

ЭШ

В следующий понедельник днем после школы Эш и Нина засели вместе в одном из читальных залов Смитерсовской Мемориальной Библиотеки в Батлеровском Университете над англо-корнийским и корнийско-английским словарями.

– А почему ты думаешь, что найдешь здесь что-нибудь? – спросила Нина.

– Потому что так она назвала мне свое имя, – ответила Эш, ведя пальцем по странице. – Она не сказала, что ее зовут Лусвен; она сказала, что я могу называть ее так. Должна же быть причина, по которой она выбрала себе такое имя.

У обоих ее птиц были имена, которые что-то означали.

– А почему ты так уверена, что это имя корнийское?

– Потому что я сама – корнийка. И потому что имена птиц были корнийскими словами.

Палец Эш остановился посреди страницы.

Lusewen.

Это означает Ash.

– Это ты, – сказала Нина, нагнувшись, чтобы посмотреть, что Эш нашла.

Эш кивнула.

– И что это значит?

Эш оглядела библиотеку, но не увидела ни длинных рядов книжных полок, ни студентов, корпевших над рефератами.

Что это значит?

Это сокращение от «Эшли».

Но обширные познания в различных мистических традициях вызывали в ее памяти другие значения, значения, которые были более эзотерическими, более… осмысленными для понимания того, чем Лусвен предстала перед ней.

Эш, пепел – то, что оставляет огонь после того, как горящее прогорает дотла.

Символ преходящей природы человеческой жизни. Или, как сказали бы маниту, он напоминает человеку о его Колесе, вращающемся, как времена года. Жизнь может казаться короткой, но она всегда начинает вращаться снова.

Эш, ясень, в кельтских мистериях был деревом, соединявшим внутренний и внешний миры. Иггдрасиль, Древо Мира, на котором висел Один, чтобы обрести просветление.

В огамическом письме друидов место Одина занимал Гвидион, и с ним все было еще таинственнее. Друиды называли это дерево Нуин, и для них оно связывало три круга бытия – которые одни называли прошлым, настоящим и будущим, а другие – беспорядком, равновесием и творящей силой.

Круги.

Колеса.

Чем же это делало Лусвен?

«Мы наполняем мир духов грезами,» – сказали ей маниту.

Означало ли это, что это они создали Лусвен как проводницу для нее, или Лусвен была тем, чем могла стать Эш, когда вырастет?

«Я – то, чем ты могла бы стать,» – сказала ей Лусвен, когда Эш в последний раз спросила ее, кто она.

– Эш!

Эш моргнула и повернулась к кузине.

– У тебя был такой вид, будто ты где-то совсем далеко, – сказала Нина.

– Я и была.

Она рассказала Нине, о чем думала, наслаждаясь простой радостью делиться такими вещами с кем-то – с кем-то твоего возраста, с кем-то, кому можешь доверять.

– Это значит, что твой тотем – ясень? – спросила Нина, когда Эш рассказала все. – Такое бывает вообще?

– Не знаю.

– Как бы это узнать наверняка? – задумалась Нина.

Эш долго не отвечала ничего. Она поглаживала пальцами амулеты на браслете, который Лусвен дала ей, и вспомнила о гранате.

Определенно, нужно вспомнить эту филигрань.

– Есть только один способ, – ответила она наконец.

Они нашли Боунза в Фитцгенри-Парке, где он обрабатывал какую-то туристку. Они стояли совсем близко, глядя на разбросанные косточки, на то, как аккуратно его пальцы повторяли в воздухе над ними их расклад. Когда он, наконец, закончил, и туристка отошла, выразив свое восхищение десятидолларовой бумажкой, которую опустила в деревянную чашу, стоявшую возле его колена, Боунз повернулся к девочкам.

– Ну, привет, – сказал он.

Его клоунские глаза были теми же – сумасшедшие веселые огоньки плясали в их темных глубинах.

– Пришли послушать маленькие тайны, которые говорят через меня? – добавил он с улыбкой.

Эш покачала головой.

– Покажи нам, как путешествовать по миру духов, – сказала она.