Страна грез

НИНА

Гвен Карабальо тихо сидела за столом в столовой. Муж и дочь рассказали ей все.

Нина смотрела на мать со страхом. По ее лицу, задумчивому, чтобы не сказать встревоженному, было видно, что именно она думает.

– Ты ведь веришь нам? – спросила Нина.

Это удивляло ее. Нина сама была здесь, когда все это случилось, и все же она не могла сказать точно, верит ли во все это она. Если бы ей кто-нибудь рассказал такое…

– Конечно, я тебе верю, – ответила Гвен. – Я знаю, что то, что ты говоришь, кажется невероятным, но вы – два человека, которых я люблю больше всех на свете, и если я не буду верить вам, то кому же мне верить?

– О, господи, – произнесла Джуди. – Хотела бы я, чтобы мои родители были такими же откровенными.

Джуди наотрез отказалась идти домой. То, что произошло, было страшно, объяснила она, но еще страшнее ей было думать о том, что она останется дома одна. Она понимала, что призраки охотятся не за ней, но ей не хотелось проверять, не погонятся ли они теперь, зная о ней, и за ней тоже.

Дома ей никто бы не помог.

Ее родители в жизни бы ничего не поняли.

– Может быть, стоит дать им попробовать? – предложил Джон.

– Я все время пытаюсь, – ответила Джуди. – Насчет совершенно простых вещей, типа пойти к кому-нибудь в гости. Но они слишком старорежимные.

– Понимаю, – кивнул нинин папа.

Это он звонил маме Джуди и спрашивал, можно ли Джуди остаться у них на ночь.

– Так что же нам теперь делать? – спросила Нина.

– Позвонить Охотникам за Привидениями? – отозвалась мама со слабой улыбкой.

– Не смешно.

– Знаю. – Мама вздохнула и повернулась к мужу. – Может быть, снова позвонить в полицию и спросить, не узнали ли они что-нибудь нового?

Джон покачал головой.

– Сегодня днем я звонил им три раза. В последний они сказали, что позвонят, как только что-нибудь узнают, так что, пожалуйста, не мешайте работать.

Почему-то Нина не стала на этот раз думать что-либо вроде «да не беспокойтесь вы об Эшли, побеспокойтесь лучше о том, что какая-то снежная королева пытается завладеть мной!», потому что, несколько неожиданно для себя самой, она вдруг поняла, что сама волнуется за Эшли. Вот, случилось именно то, чего она хотела:

Эшли пропала, и ее родители теперь принадлежат ей одной, – но теперь она хотела только, чтобы кузина вернулась. Ей было стыдно за то, что она всегда желала Эш зла, потому что в голове ее какой-то тоненький едкий голосок все время напоминал ей, и ей никак не удавалось заставить его замолчать, что и она отчасти виновата в этом.

Потому что она всегда хотела, чтобы Эшли просто исчезла из ее жизни.

Потому что какой-то призрак охотится за ней, а Эшли попала в переплет только из-за того, что она – ее двоюродная сестра.

Потому что именно это и должно было случиться.

Эта Я-вау-тсе, должно быть, зацапала Эшли…

– А что полиция может узнать про волшебные страны и про духов земли?

Отец вздохнул.

– В том-то и дело.

– Нам нушен волшебник, вот что, – сказала Джуди.

– Или шаман, – добавил Джон.

Нина ощутила прилив сил:

– А ты не знаешь кого-нибудь? – спросила она у отца.

Отец покачал головой.

– Однако, можно поспрашивать, верно? – спросила Гвен. – В магазине здоровой еды крутится женщина, которая все время говорит о целебных кристаллах и о прошлой жизни.

– Или в той лавке, где Эшли покупает эти свои черные книжки, – добавила Нина.

– Я бы чувствовал себя полным дураком, – сказал Джон.

– Не будут они над тобой смеяться, – сказала Гвен. – Если только они сами верят.

– А что насчет тех ребят с ярмарки Возрождения? – спросила Нина. – Кто-то же там организовал церемонию моего наречения?

– Боже мой, я просто не могу взять в толк, что все это из-за этого, – сказала мама. – Все было так невинно. Мир, любовь, цветы…

– Вот и урок нам, – промолвил Джон. – А суть его стара: надо всегда отвечать за то, что делаешь, какими бы обыденными или легкомысленными твои дела ни казались.

Нина закатила глаза. О нет, подумала она. Только не про ответственность. Такое услышишь один раз, и потом от этого не отвяжешься.

– Так что насчет тех ребят с ярмарки? – спросила она, надеясь прервать лекцию до того, как она начнется.

– Уиз… Питер Симмонс, – вспомнила мама. – Он как раз организовывал всякие штуки – танцы вокруг майского дерева, это наречение…

Джон кивнул.

– Только последнее, что я слышал о нем, – он в Марокко.

– Опять?

– Скорее всего, все еще. Уэнди говорила, что получила от него открытку несколько месяцев назад. Похоже, что он и не возвращался.

– А Пол Дрэго? Ведь вы работали вместе с ним прошлой зимой?

Зимой… При этом слове холодный кошачий коготь провел по спине Нины. В комнате стало холоднее, или это только ей кажется? Она испуганно огляделась вокруг, но поняла, что это не могла быть Я-вау-тсе. Она приходила только когда Нина спала… ведь так?

– Это нам ничего не даст, – сказала Нина.

Мама положила ей руку на плечо.

– Я знаю, милая. Но нам это все внове. Мы не знаем, что надо делать. И узнать мы можем, только поговорив с кем-нибудь, кто знает.

– Но все эти люди, о которых вы говорите, они ведь просто…

Нина умолкла, поняв, что она собирается сказать.

Отец усмехнулся.

– Старые хиппи? Как мы?

– Ну… да.

– То, что мы тогда были идеалистами, еще вовсе не значит, что все, во что мы верили, – полная чушь.

– Я знаю. Но это все были такие глобальные вещи – философия «назад к природе», и всякое такое. Это по-настоящему.

– Забота о природе – вполне по-настоящему, – сказал отец. – Помогать тем, кому повезло меньше, чем нам, как это делали тогда Диггеры – это было по-настоящему.

– Как и обещать своего ребенка духу земли! – выпалила Нина, и тут же прикрыла рот ладонью.

Папа и мама оба поморщились.

– Извините, – сказала Нина. – Я не хотела этого говорить.

– У меня нет оправдания за то, что мы сделали, – промолвил отец. – Если я скажу, что мы сделали это потому, что не придумали ничего лучше, это ведь будет ерунда. Особенно сейчас.

– Я знаю, что вы сделали это не нарочно, – сказала Нина. – Что вы не знали, что все так обернется. Просто… – Нина поежилась, почувствовав холод, который, казалось, пробирает ее до мозга костей. – Мне очень страшно, – закончила она.

– Нам тоже, милая моя, – сказала Гвен.

– Мне вот прямо сейчас так холодно… Как будто она снова идет за мной…

Родители встревоженно переглянулись. Джуди тоже начала дрожать, хотя ей было не холодно, а только страшно.

– Нина? – окликнул Джон.

Он нагнулся над Ниной, и его лицо поплыло в ее глазах.

– Холодно… – прошептала она.

Она чувствовала его руку на плече. Рука была теплой. А в комнате было, как в морозилке. Она видела пар, вылетающий у нее изо рта при каждом выдохе. Снежинки кружились в воздухе над столом. Похоже, никто, кроме нее, их не видел.

– Да она холодная, как лед! – услышала Нина голос отца, но он слышался словно бы издалека.

– Боже ты мой! – воскликнула мама, и ее голос тоже уходил куда-то все дальше и дальше. – Что же делать-то?

На плечо Нине легла другая рука – другое горячее прикосновение.

– Нина, миленькая, – спрашивала мама, – ты меня слышишь?

Нина попыталась кивнуть, но голова оказалась такой тяжелой, что упала на стол, медленно, медленно упала вниз… Холод пронизал все ее тело. В ушах звенело. В комнате стоял морозный запах зимнего дня. А потом все уплыло.

Холод застлал все.

Холодная тьма.

Она слышала, как мама испуганно зовет ее по имени, но это было лишь иголочкой звука в океане безмолвной тьмы.

И она исчезла.

В этой холодной тьме.

Нина открыла глаза, моргнув, и увидела мир в совершенно новой, странной перспективе. Она снова была в чужом теле. В теле животного. Но на этот раз все было по-другому. На этот раз все было… как надо.

Вокруг стоял невиданный лес высоких зеленых стеблей, в которых она не сразу опознала обычную траву. Тело ее было плотным и приземистым, кожа морщинистой и сухой, но в задних лапах чувствовались сильные мышцы, и она каким-то образом оказалась приспособлена к этому своему новому телу лучше, чем к своему собственному.

Холод пропал.

Выпрямив лапы, она прыгнула для пробы. Чужое тело отозвалось с такой готовностью, что Нина заулыбалась от удовольствия.

Она стала лягушкой.

И чувствовала себя прекрасно.

Искать тотем? – подумала Нина. Теперь, когда она нашла его, она даже недоумевала, почему поначалу это было ей так страшно? Тело лягушки, своеобразный ход мыслей, которым работал ее разум, то, как он инстинктивно осознавал свое соотношение с ней и со всем существующим вокруг, наполнило ее умиротворением, от которого захватывало дух.

Это было не страшно, это было красиво – это слово однажды произнес ее папа, когда рассказывал про индейские представления о том, что все находится на своем месте, и все связи между всем налажены и поняты. Это такая внутренняя гармония, которая, если она у тебя есть, распространяет эту красоту на все, что тебя окружает.

А разве не говорил папа про то, что лягушка – счастливый тотем?

Вот она и была счастлива. Все старые страхи прошли – чуждые тела, та неуклюжесть, с которой она пыталась заставить их слушаться, невыносимый ужас от того, что ты заперта в их плоти навсегда… Всего этого больше не было.

Пока Нина не услышала шаги.

Пока гигантская тень не нависла над ней, и старое морщинистое лицо, шириной с дом, нагнулось к ней, а чудовищные длинные пальцы ухватили ее и вынесли из травы в небо.

Я-вау-тсе.

– Здравствуй, дочка, – сказал дух.

Слова снова были на незнакомом Нине языке, но она снова поняла их.

– Я помогла тебе узнать, кто ты есть. Теперь ты помоги мне.

Сердечко Нины билось сильно-сильно, маленькое лягушачье сердечко колотилось в ее груди бешено, как барабан.

– Бояться не надо, – сказала Я-вау-тсе. – Больно не будет. Ты как будто просто заснешь – заснешь и попадешь в вечность, где тебя встретят твои предки.

Радуйся. Вращается Колесо. Ты снова шагнешь на него.

Я не хочу умирать! – беззвучно прокричала Нина.

– Бывают вещи похуже смерти, – ответил дух. – Бывает жизнь без надежды. Можно так и не познать любви. Можно так и не узнать, кто ты есть на самом деле. Твоя жизнь была коротка, доченька, но ты знала все это, и много больше.

Пальцы, державшие Нину, были ледяными. Холод окаменил Нину настолько, что ее земноводное тело стало грузным и непослушным. Нина заметила огромную стену и узнала в ней свой дом.

Я в лягушачьем теле сижу в своем собственном саду, подумала она сонно.

Есть в этом что-то забавное – не для ха-ха, не чтобы позабавиться, но забавное…

Холод скрадывал от нее страх, скрадывал вообще способность думать.

Тяжесть в членах была бальзамом, который звал отойти в темные объятия сна.

Как будто просто заснешь, говорила Я-вау-тсе.

Заснешь и попадешь – в вечность…

Одна ее часть пыталась собрать силы, чтобы сопротивляться сну. Она силилась предупредить ее об опасности, но Нина слишком устала, чтобы слушать ее. Когда Я-вау-тсе шагнула с нининого двора в Другой Мир, Нина позволила темноте унести ее.

Джон вскочил со своего места и успел подхватить голову Нины прежде, чем она ударится о стол. Он прижал ее голову к своей груди. Мышцы ее были расслаблены, руки безвольно повисли, как у тряпичной куклы.

– Она холодная, – проговорил он. – Как…

Он не произнес этого слова, но оно все равно стояло между ними, висело в комнате.

Мертвая.

Он попытался нащупать пульс, помял ее запястье, не зная, что же предпринять.

– Что же нам делать, что же делать?.. – плакала Гвен.

– Не паниковать, – ответил Джон, притягивая к себе холодное, неподвижное тело дочери. – Надо… Черт, я не знаю…

Гвен встала рядом с ним, убрав волосы с ледяного лица дочери.

– Надо отвезти ее в больницу, – сказала она.

И тут позвонили в дверь.

Нинины родители переглянулись между собой, не сразу поняв, что означает этот звук.

Джуди молча сидела за столом вместе с ними и все еще дрожала. Страх вцепился в нее когтями, словно ночной кошмар, из которого невозможно выбраться. Почему только она не пошла домой? Ей вовсе не хотелось оставаться здесь. Вовсе не хотелось видеть Нину такой. Не хотелось знать ничего ни о какой магии и ни о чем подобном.

Снова раздался звонок.

– Я… Я открою, – сказала она.

Что угодно, лишь бы выбраться из этой комнаты, где с каждой убегающей секундой все сильнее пахло смертью.

Джуди открыла входную дверь и уставилась на двух незнакомцев, ожидавших на ступеньках крыльца. Негритянка и индеец. Женщина выглядела так, будто только что вышла из витрины лавки одежды и галантереи на Кроусийском рынке, и надела на себя половину того, что там было. Индеец был похож на фоксвилльского панка, но был, пожалуй, чересчур взрослым для этого. Глаза его были так похожи на глаза Элвера, что Джуди невольно сделала шаг назад.

– Ма… Мистер Карабалло! – крикнула она.

Джон с Ниной на руках вышел в прихожую. Эта парочка оказалась знакома ему не более, чем Джуди.

– Кто вы? – спросил он.

– Мы – друзья вашей дочери, – ответила женщина. – Мы…

Мужчина отодвинул ее и Джуди и поспешил к Джону, державшему на руках свою дочь.

– У меня нет времени на… – начал Джон. Индеец подошел и положил руку Нине на лоб. Через плечо обернулся к спутнице.

– Опоздали, – сказал он. – Она уже унесла ее.

– Говорила же я тебе, что надо было сразу идти сюда! – воскликнула та.

– Какого черта? Что происходит? – взорвался Джон. – Кто вы такие?

– Друзья вашей дочери, – повторила женщина.

– Какой дочери? – спросила Гвен. Она тоже вышла в прихожую и встала за мужем.

Джуди подошла к ней, и она, обхватив ее за плечи, прижала ее к себе.

– Друзья Эш, – ответила женщина. – Меня зовут Кэсси – Кассандра Вашингтон. А это Боунз. Мы знали об опасности, грозящей Нине, но не думали, что все произойдет так скоро.

– У меня нет времени на эту чушь, – прервал Джон. – Убирайтесь. Мне нужно отвезти дочь в больницу.

– То, что с ней случилось, в больнице не вылечат, – сказал Боунз.

– Да? Ну, так я все равно ее от…

– Посмотри на меня, – сказал Боунз. Он говорил мягким, не спорящим голосом, но глаза его опасно сверкали. – Что ты видишь?

Сумасшедшего индейца, подумал Джон, но эти слова смолкли, не прозвучав, потому что он прекрасно знал, кто такой Боунз. Он не мог объяснить словами, откуда он знал это; просто знал.

– Кровь зовет кровь, – сказал Боунз. – Ты знаешь, что я ничего плохого не сделаю. Как я могу? Ведь мы – родня.

Не успев сам понять, что он делает, Джон склонил голову перед шаманом в знак уважения.

– Моя… моя дочь…

– Я постараюсь облегчить ей переход, – ответил Боунз, – но сейчас нам следует заняться тем, что живо.

– Нам нужно что-нибудь из вещей Эш, – сказала Кэсси.

Гвен лишь молча смотрела на нее. То, что сказал шаман, еще только доходило до нее.

– Нина…? – вымолвила она.

«Облегчить ей переход…»

– Или ты хочешь потерять обеих дочерей? – спросил у нее Боунз.

– Ч-что здесь происходит? – спросил Джон.

Вся агрессивность в его голосе пропала. Теперь голос его казался просто растерянным.

– Это долгая история, – сказала Кэсси. – Вот на это у нас сейчас точно нет никакого времени.

Боунз бережно принял Нину из рук Джона. Он был худощав, но вес безжизненного тела, казалось, ничего не значил для него.

– Принесите мне что-нибудь от Эш, – потребовал он, занося Нину в гостиную. – Что-нибудь, что она любила.

– Я… – начал было Джон, но потом кивнул и заторопился в комнату девочек.

– Нина, – тихо промолвила Гвен, идя за Боунзом в гостиную. – Она будет… она совсем…?

Кэсси помнила расклад, который она сделала на Эш. Пустая карта итога не выходила у нее из головы. Она молила Бога, чтобы это не означало, что Эш покончит так же, как и ее кузина.

– Мисс… э-э… Кэсси?

Кэсси посмотрела на тетю Эш, и сочувствие к ней наполнило ее до краев.

Сейчас Гвен была в шоке. Глаза ее блестели нездоровым, стеклянным блеском, и двигалась она резкими, судорожными движениями, встав на колени у дивана, на который Боунз уложил Нину.

Кэсси усадила Джуди в кресло и присоединилась к Гвен у дивана.

Успокаивая, она положила руку ей на плечо.

– Боунз, – сказала она, – он лучший из всех в том, что делает. Он сделает для нее все, что может.

Она ненавидела себя за ту лживую надежду, которую вручала этой женщине, но что же она могла сделать? И надо было еще думать об Эш.

Эш. Заблудившаяся где-то в Другом Мире.

Не надо, не надо было им брать ее с собой, не надо было впутывать ее во все это.

Но колдовство всю дорогу тяготело над этой семьей. Достаточно посмотреть на бедную девочку, лежащую на диванчике.

Проклятье, почему они не подоспели пораньше? Все утро они с Боунзом проспорили об этом.

– Мы не можем ничего не делать! – говорила она.

– Мы делаем. Мы ищем Эш. Мы отвечаем за нее в первую очередь.

– А ее кузина?

Боунз вздыхал:

– Что мы можем сделать? Или ты думаешь, что ее семья так уж обрадуется, если мы постучимся к ним в дверь? Все это им покажется сказкой про бабу-ягу. Для начала, Кэсси, они просто не станут нас слушать. А позовут полицию. А ведь мы не совсем приличные граждане. Как ты думаешь, чем это все кончится для нас?

Приемником, подумала Кэсси. Потому что они бездомные. Уличные бомжи. Не имеет значения то, что они выбрали такую жизнь сами, тогда как другие ведут ее по необходимости. У приличных граждан есть работа, они живут в домах, платят налоги и смотрят на полицию, как на своих наемных служащих.

У вас проблема? Позовите полицию. Когда живешь на улице, то лишаешься роскоши звать синих людей каждый раз, когда жизнь становится ворсистой.

Приходится разбираться самому. Как умеешь.

А когда имеешь дело с магией…

Боунз был прав. Пойти к Карабальо они не могли. Но когда Кэсси подумала о том, как дух, который охотится за кузиной Эш, наконец доберется до нее…

– Не волнуйся, – сказал Боунз, зная, о чем она думает. – Похоже, дух не выйдет на нее ни сегодня, ни когда-нибудь там еще.

Кэсси кивала, и Боунз возвращался к поискам Эш в мире духов. Но утро и день прошли без особого успеха. Когда уже начинался вечер, Боунз сдался.

– Мне нужно что-нибудь ее – ее личное, – сказал он. – Это поможет мне сосредоточиться, чтобы проникать сквозь завесы. Их сегодня много – в мире духов творится много дел.

– У меня ничего нет, – ответила Кэсси.

Боунз вздохнул.

– Тогда, похоже, придется-таки нанести визит Карабальо. У тебя есть их адрес?

Кэсси покачала головой.

– Это где-то в Нижнем Кроуси. Улицу и номер дома мы сможем узнать в телефонной будке по дороге.

– Ничего, – сказал тогда Боунз. – Может быть, Эш и потерялась в мире духов, но где она живет в этом мире, я все-таки, наверно, еще могу найти.

Если только противоборствующие слои времени не перекроются слишком густо.

Или маниту не сыграют какую-нибудь шутку с чувствами.

Боунз закрыл глаза, вертя в пальцах магический кристалл, свисавший у него с пояса на кожаном, расшитом бисером ремешке. Кэсси приготовилась подождать, но Боунз раскрыл глаза спустя совсем немного времени. Он быстро поднялся на ноги.

– Идем, – сказал он, поднимая Кэсси с пола и увлекая за собой вниз, в вестибюль. – У тебя найдутся деньги на машину?

– Конечно, – ответила Кэсси, и ее кольнуло тревожное предчувствие. – А что такое?

– Дух подбирается к кузине Эш.

– Сегодня?

Боунз мрачно покачал головой.

– Сейчас.

Им посчастливилось поймать машину сразу, уже на Грейси, но на то, чтобы найти дом Карабальо, ушло немало времени, потому что Боунз не мог дать водителю адрес – только указывал направление.

Здесь направо, здесь несколько кварталов прямо, налево…

Когда они приехали, было уже поздно. Дух пришел и забрал кузину Эш в мир духов, оставив лишь пустую оболочку тела. Она скоро должна была умереть, не оживляемая душой.

Кэсси глядела на лежавшую в глубоком обмороке девочку, и сердце ее разрывалось.

Бедняжка так и не узнала даже, что произошло с ней, думала она.

Вернулся дядя Эш, держа в руках старого и драного плюшевого медвежонка.

– Она очень любила… очень любит этого товарища.

Боунз бросил взгляд на Кэсси, которая заняла место рядом с Ниной, нежно поглаживая девочку по холодному, как лед, лицу. Если бы она могла хоть что-нибудь сделать! Но травы навряд ли могут помочь, когда имеешь дело с таким суровым колдовством, как это. Однако, они могут облегчить девочке переход…

– Нагрейте мне немного воды, – попросила Кэсси у мамы. – Можете?

Гвен молча кивнула и вышла из комнаты. Пока ее не было, Кэсси слазила в свою сумку на ремне и вынула оттуда маленький тканный мешочек, набитый пакетиками с сушеными травами, каждая разновидность которых была отдельно завернута в коричневую бумагу. За ее спиной Боунз принял медвежонка из рук дяди Эш и сел на пол, скрестив ноги и закрыв глаза, положив медвежонка на колено.

Он разжег трубку. Дым заклубился вокруг него, становясь много гуще, чем имел на это какое-либо право. Джуди и дядя Эш во все глаза смотрели на него.

Боунз начал читать заклинания.

Он говорил с дымом и наклонял голову, как бы прислушиваясь к его ответам. К тому времени, как Гвен вернулась с миской и чайником, курившимся паром, дым уже оседал, рассеиваясь.

– Я не могу ее найти, – сказал Боунз.

– Так попробуй еще раз, – отозвалась Кэсси.

Боунз бросил на нее косой взгляд, раздраженный ее тоном, потом кивнул и снова разжег трубку. Кэсси выбрала нужный пакетик с травой. Налив в миску кипятка, она высыпала траву в воду и поднесла миску к носу Нины, чтобы пар вошел в ее легкие со слабым, редким дыханием. Пар вернул щекам Нины немного румянца, и дыхание ее стало чуть более глубоким, но других результатов не было.

Гвен опустилась на пол рядом с Кэсси, обхватив колени дрожащими руками.

Джуди сидела на стуле, на который усадила ее Кэсси, и, вероятно, не могла ни заговорить, ни сдвинуться с места. Джон на коленях стоял на полу перед Боунзом, с надеждой глядя в дым, клубившийся вокруг шамана.

По выражению лица Боунза Кэсси видела, что поиски Эш ему удаются не более, чем ей – оживление Нины.

Она устало закрыла глаза.

Охо-хо, подумала она. Пожалуй, такой скверной ночи у них еще не было.