Стезя дракона

Глава VII. НОЧЬ ДРАКОНА

Он внезапно пробудился, будто бы от грубого толчка. Бесцеремонно вырванный из объятий сна, он несколько секунд лежал, пытаясь сделать полноценный глоток воздуха. Задыхающийся и разбитый, он мучительно возвращался к реальности. Слезы навернулись на глаза, горло перехватили судорожные спазмы, и это было так обидно и так несправедливо, что он готов был по-детски разрыдаться…

…Постепенно сознание вернулось к нему, и теперь он с абсолютной ясностью слышал Зов. Он не хотел идти.

И не мог воспротивиться.

"…ХОРК…"

Стараясь не потревожить Айре, Хорк выбрался из-под одеяла и принялся быстро одеваться. Протянул было руку за мечом, но затем решительно отдернул ее обратно.

Оружие сейчас казалось самым бесполезным предметом в мире. А Зов гремел и гремел в голове. Он туманил разум. Он велел идти.

"ХОРК."

Все настойчивее и настойчивее. Все резче, как удар хлыста звучал приказ:

"…ИДИ…"

Хорк знал, что не в его силах сопротивляться. Но как же страшно… как страшно, Господи! Быстрый взгляд на лицо спящей Айре придал ему сил и прибавил отваги. Тогда он отпустил сознание, позволяя Зову вести себя.

Он вышел в коридор, тихо притворив за собою дверь. Факелы не горели, но Хорк, житель подземелья, почти что и не нуждался в нем. К тому же Зов до предела обострял чувства, и он отчетливо видел каждую деталь окружающего, замечая мелочи, на которые в нормальном состоянии не обратил бы внимания. Паутина в щелях — некая мелкая разновидность пауков ухитрилась приспособиться…

интересно, что они тут жрут-то?.. Дырка в гобелене — ха-ха-ха-ха!!! Это какая же сволочь испоганила хорошую вещь?.. Господи, что со мной?

Еще в первый год учебы в Академии Хорк с приятелями-студентами по незнанию накурился какой-то гадостью семейства коноплевых [7], выделяющей при тлении препротивный дым. Тогда эффект был похожий, хотя эксперимент и закончился жуткой аллергией, чуть не отправившей молодого дракона на тот свет [8]. Ощущение потери контроля над сознанием. И абсолютное нежелание его контролировать.

Движение по течению — куда вынесет — практически без участия разума, доверившись коварному потоку…

Так, пронесло. Хорк почувствовал, что выходит из оцепенения. Вернее, это Зов, на какое-то мгновение потерявший очертания и тем вызвавший у него вышеописанные ощущения, зазвучал с новой силой. Он требовал идти, двигаться, торопил вперед и вперед… Хорк повернулся, и быстрым шагом двинулся по коридору в восточном направлении.

Он не знал конечной точки, но он знал, как идти. Хорк чувствовал, что поднимается все выше. Поймал себя на том, что уже давно свернул в коридоры северного направления. Эти бесконечные коридоры… Лестницы… Двери… Опять коридоры, коридоры… Куда пропала обычно весьма бдительная внутренняя стража?

Стоп, а где неизменные Суардовы аверы-телохранители? Боже мой, да какая, в конце концов. разница? Дарогрон будто вымер… "Драконы ночи…" — неожиданно всплыло в памяти. Когда они жили здесь? Тысячу лет назад? Меньше?

"…Что тебе до того когда они жили!.. Важно как они умерли!.."

Показалось, или эти слова действительно вплелись в непрестанный гул Зова. И откуда эта странная горькая ирония? Неужели то, что убило драконов ночи снова обрушилось на Дарогрон? И уже нет никого. Если все они… Карен, Мельторм, Ракши… Айре!.. Если уже никого нет, только он один, заблудившийся в лабиринтах собственной крепости, один наедине с Зовом, который будет вечно гнать и гнать его… в никуда, в бесконечность мира, замкнувшегося в кольцо…

А Зов все вел и вел его, подстегивал, заставляя бежать…

Он не помнил, как оказался в межбашенном коридоре Короны. Здесь было светлее и холоднее — лунный свет и холодный ночной воздух проникали в бойницы.

Хорк свернул направо, то есть на восток. Примерно через полсотни шагов из темноты перед ним выступила небольшая дубовая дверца, окованная стальными полосами. Отворив ее, Хорк оказался на площадке спиральной лестницы, вьющейся внутри башни. Мозг безразлично отметил, что это, по-видимому Вторая Коронная Башня, но полной уверенности в этом нет… да и какая, собственно, разница?

Затем Зов потащил его вверх по лестнице. Ноги плохо слушались его, Хорк постоянно спотыкался на крутых ступенях, ожидая, что вот-вот проклятые конечности откажут совсем и уже никакой Зов не удержит его от путешествия кувырком вниз. Мелькнула мысль трансформироваться, приняв Стихию Воздуха, но что-то словно сломалось внутри, спутав ментальные матрицы, перекрыв все каналы, и это было страшнее, чем пустые коридоры Дарогрона, чем холод ночи, чем грохот Зова в голове…

Бесконечные пролеты, площадки… Нет не здесь… не здесь… выше…

выше…

Распахнув люк верхней площадки, Хорк на секунду застыл, оглушенный холодной свежестью неподвижного ночного воздуха и бесконечностью черноты неба, полного звездного серебра. А потом Зов превратился в ураган, неистовствующий в узком пространстве мозга, будто стремясь разрушить стены своей крохотной темницы…

Хорк взбежал на площадку, ошеломленно шаря по сторонам помутившимся взором.

А в следующее мгновение Зов умолк. Будто выключили.

Он стоял у восточного края площадки, опершись спиной о невысокий парапет, и звездный свет играл сединой длинных волос. Он был облачен во мрак, лишь местами нарушаемый придушенным внутренним сиянием. Лицо его могло бы принадлежать юноше, но в глаза его были глазами древнего старца, потерявшего счет прожитым годам.

Оружия при нем не было, но Хорк боялся даже думать о том, какая участь постигла бы рискнувшего поднять руку на ночного гостя… хотя кто еще здесь гость? По крайней мере Хорк себя хозяином не чувствовал. Остановившийся взгляд его застыл на темной фигуре, и не было в мире больше никого и ничего кроме нее…

Меж тем ЕГО губы раздвинулись в жутком подобии улыбки, и тихий голос, способный, однако, повергать в прах горы и твердыни прозвучал в ледяной тишине ночи:- Приветствую тебя, Повелитель Хорк, Глава рода Хора.

Хорк не смог ответить сразу — слова застревали в горле, казалось, любое сказанное слово разорвет гортань… А когда он все же совладал с собой, на что ушла без остатка вся его воля, то с губ сорвался лишь хриплый шепот: Привет и тебе, лорд Шелль, повелитель Дома Смуты.

Улыбка демона чуть искривилась, приняв немного насмешливое выражение. Я рад, — молвил он, — что ты не забыл меня со времени нашей первой встречи, которая была, надо сказать, досадно короткой.

Неожиданно Хорк почувствовал, что страх, доселе крепко державший его в своих ледяных объятиях теперь медленно отпускает его, уступая место невесть откуда взявшемуся гневу."…Не забыл со времени первой встречи!.." Если бы только он мог забыть это лицо, вот уже много лет являющееся ему в самых жутких ночных кошмарах! Если бы мог забыть эти глаза, в бездонную глубину которых он впервые заглянул той проклятой ночью, когда реальность была страшнее любого кошмара…

Белые всполохи молний озаряли темные силуэты Коронных Башен, скользя мертвенными бликами по идеально гладким плитам внутреннего двора Короны. Каждая вспышка раскалывалась серыми тенями о жирные брюха низких, тяжелых туч, и тогда делалась еще заметнее бешенная скорость, с которой неведомая сила гнала их на юг, за Ин-Ветор и Дарогрон, прочь от Форнода, в серую даль невидимого отсюда моря… Ветер тонко и надрывно выл в зубцах стен, рвал длинные волосы Хорка, иногда швыряя в лицо мелкие капли дождя А он… Он растворялся в потоке невыразимого блаженства, которое разум упорно гнал прочь… и не мог прогнать.

"Я вижу ЭТО!!!"

"Вижу то, чего не положено видеть живым!"

"Я вижу, как сама природа встает с ног на голову. Вижу то, против чего бессильны все знания, накопленные двумя великими народами. И я бросаю ЭТОМУ вызов!!!"

"Я бросил вызов СЕВЕРНОЙ ТЬМЕ!"

Осознание этого пьянило, заставляло петь душу и учащенно биться сердце.

Скоро, очень скоро сладкая эйфория, вызванная ощущением мнимого могущества сменится черным ужасом бессилия, но это будет потом. И будет поздно сожалеть о чем-либо.

Внутренний двор имел форму почти идеального круга и был около двадцати ярдов в диаметре, но теперь он казался таким маленьким… Да и сама Корона потеряла вдруг всю свою монументальность и казалось, будто уже следующий, чуть более сильный порыв опрокинет ее в преисподнюю вместе со всем миром. Хорк улыбнулся, послав разбушевавшейся стихии самую очаровательную свою улыбку. Как давно он мечтал об этом, как давно! Раскинув руки и запрокинув голову он смотрел и смотрел, как мчатся тучи, все убыстряя и убыстряя свой бег…

…Порыв ветра чуть было не опрокинул его навзничь. Хорк очнулся, всем своим нутром осознавая: что-то изменилось. Как темно… И как резко похолодало!

Небо на севере стало угольно-черным — непроницаемое пятно мрака, растекающегося по небу ядовитой лужей.

Он понял, что пора настала.

Хорк сбросил перчатки, отшвырнул их далеко в сторону и быстро снял с шеи медальон мага на серебряной цепочке. Привычными движениями несколько раз продел цепочку между пальцами правой руки так, чтобы она не мешала движениям пальцев а сам медальон оказался лежащим на ладони. Пока руки делали это, разум одновременно очищался от всего, что могло бы помешать…

…Сила растеклась по телу теплым прибоем. Окружающее поблекло, растворилось, расплылось но зато ясно стали видны хаотичные всплески Рата, то вялые, словно оборванные флаги на ленивом ветру, что натянутые, будто готовые вот-вот лопнуть струны лютни. Формула всплыла из глубин памяти без помех, легко, словно пузырек воздуха со дна ручейка…

…Рата…Рата…Рата…Сила движения…Рата…приди ко мне…будь покорна мне…Рата…Рата…Рата…

…Вайна…Вайна…Вайна…Вайна, могучий Поток ткань пространства, сила жизни…Вайна. приди ко мне…Вайна…будь покорна Рата…

Он почувствовал, как подчиняясь его воле изгибаются упругие потоки Силы. Он закрутил их вокруг себя плотной восходящей спиралью.

А вокруг становилось все темнее, ядовитая лужа Тьмы расползлась уже более чем на полнеба. Ветер превратился в свистящий ураган…

…Но Хорк уже не ощущал его сокрушительной силы. На надежный каркас Силы легла прочная ткань энергии Потока, образовав почти невидимый обычными глазами непроницаемый кокон, отделив дракона от творившегося вокруг безумства…

А потом стало совсем темно. — Да, я помню. — тихо сказал Хорк.

И поднял глаза.

Холодный взгляд демона оглушил его, но страха уже не было. Гнев перерос в тихую ярость. В конце концов, кто здесь хозяин? И какое имеет право эта черная душа нарушать покой его дома… нет, этого мира! Выдергивать его из постели, волочь как щенка за шкирку по всему Дарогрону, чтобы, ведите ли, высказать удовлетворение его превосходной памятью!

Наверное, эти чувства слишком явственно отражались на его лице, потому что улыбка Шелля стала еще шире и оттого еще страшнее. — Только не надо изображать из себя оскорбленное достоинство, — сказал он. — В конечном итоге, неизвестно кто из нас на данный момент в худшем положении.

Если это тебя утешит, могу сообщить, что я добирался сюда с гораздо большими неудобствами, чем ты. И каждая секунда пребывания здесь стоит мне огромных усилий, так что времени у нас мало… хотя смотря какого времени. — Что тебе нужно? — спросил Хорк, стараясь, чтобы голос звучал как можно безразличнее. И отметил, что ему это почти удается.

Демон слегка прищурился, улыбка сползла с его лица, затаившись в уголках рта словно скрытая опасность. — В последнее время в этих местах наблюдается некоторое шевеление, — ответил он совершенно бесцветным голосом. — Которое может иметь далеко идущие последствия. А насколько далеко — это мне и предстоит выяснить. А кто сумеет просветить меня на сей счет лучше, чем старый знакомый, который плюс ко всему, кажется, имеет самое непосредственное отношение к происходящему? А?

Безветренная ночь вдруг показалась Хорку чертовски холодной. — А почему я, собственно, должен отчитываться в своих действиях? — спросил он несколько севшим голосом. — Какое дело Тартру до того, что происходит здесь? — Тартру до всего есть дело, — сказал Шелль. — И в особенности до того, что происходит ИМЕННО ЗДЕСЬ. — И что же здесь происходит? Опиши, будь добр… гм-м-м… вид снизу.

Демон помедлил с ответом, окинув Хорка пристальным взглядом, словно вдруг обнаружил в его облике что-то из ряда вон выходящее. — Однако! молвил наконец Шелль. — Намек столь очевиден, что смахивает на прямое хамство. А хамить в лицо архидемону — такого прецедента на моей памяти еще не было. Впрочем, ситуация такова, что я могу сделать вид, будто ничего не слышал. — Ну так как насчет… — Хорк на мгновение запнулся, — …проекции на… на вашу плоскость? — Вот уже лучше. — кивнул Шелль. — Гораздо корректнее, да и просто вежливее.

А что касаемо "проекции"… тут вырисовывается интересная картинка. Начнем с того, что на фоне тотальной серости и деградации большей части этого мира Форнод сам по себе является уникальным явлением с любой точки зрения. Начнем с того, что здесь каким-то образом сохранился последний лоскуток древнего общемирового щита, рухнувшего… впрочем, это тебе и без меня известно. И скорее всего ты также в курсе, что в результате этого климатические условия Форнода абсолютно не соответствуют его географическому положению. По идее здесь должна лежать вечная мерзлота и бродить пингвины… впрочем, слово "пингвин" вряд ли тебе что-нибудь говорит… но это все мелочи. Продолжим. Форнод практически полностью изолирован от окружающего мира. Морского пути можно сказать что и не существует — за счет того, что на границах щита постоянно происходят сильнейшие силовые выбросы, в результате чего там бушует непрекращающийся шторм. Кстати, со стороны все это выглядит весьма интересно. Благодаря такому положению вещей вас потревожили лишь один раз… но к этому мы вернемся позже. Форнод во общем и целом уникален!

Элементарный пример: где еще социум, столько лет пребывавший в полной изоляции от внешнего мира мог не просто не поддаться деградации, но и достичь определенного прогресса? Здесь в рамках одного суперэтноса сосуществуют три, три этнических группы. Драконы, допустим, составляют свою отдельную группу, а вот форны… Запад и восток. Два субэтноса, по сути малоразличимые, но все же достаточно четко выраженные хотя бы в географическом аспекте… что в свою очередь накладывает отпечаток на культурный и психологический фактор. А есть еще дэвы. Совершенно автономный и очень старый этнос, находящийся в постоянном химерическом контакте с остальными, пребывающий в состоянии геостаза, но в то же время невероятно живучий… Они должны были быть уничтожены как вид еще лет триста назад, однако они живут — живут непонятно где, в жутких условиях, но живут! И ухитряются регулярно показывать зубы. Где еще можно наблюдать такую модель? [9] И все это уникальное образование до сих пор умудряется балансировать на волоске над глубочайшей пропастью… Ты слушаешь? — Да. Хорк кивнул. — Просто мне по большей части непонятна терминология. — Ах, ну да… — Шелль задумчиво покачал головой. — Я должен был догадаться, что в столь узком социуме проблема этногенеза могла просто не рассматриваться наукой… Ну да это неважно, я остановился… — На пропасти. — пробормотал Хорк. — И это сравнение кажется мне более существенным, чем поток каких-то непонятных определений. — На самом деле сравнение не совсем удачное, демон смотрел теперь куда-то вправо, на далекую темную линию неприступных скал, ограждающих Дарогронскую долину. — Скорее, это можно сравнить с треснувшей броней, которой достаточно еще одного хорошего удара, чтобы рассыпаться окончательно. Пока что эта трещинка просто расползается медленно, но верно. Но достаточно чуть превысить допустимое усилие, и процесс будет необратим. — Это ты про Щит. — Хорк заставил себя поднять взгляд на лицо демона. — Про Проклятие Форнода. Появилось что-то новое? Новое? — пожал плечами Шелль. — Пожалуй, да. Последнее время я вплотную занимался этой проблемой, но в вашем мире исследовательские возможности весьма ограничены даже для меня. Поэтому сроки непозволительно растянулись… впрочем, об этом уже поздно сокрушаться. Гораздо страшнее, что результаты оказались хуже моих самых отвратительных прогнозов. Насколько хуже? — ужас, охвативший Хорка поднялся откуда-то из живота и в мгновение ока заморозил сознание. — Насколько? Все потеряно? Процесс уже необратим? Да говори же, гореть тебе пламенем, говори! — Ты опять забываешь, с кто пред тобой, — и голос демона был холоднее льда. Проклятие! — Хорк сделал шаг к темной фигуре, голова его кружилась, мозг разрывался между ужасом и яростью. — Напротив, прекрасно знаю, кто передо мной!

Ты Лорд Дома Смуты, имя твое среди драконов — Шелль, среди людей Самаэль, еще тебя именуют Адрамелек, в иерархии Тартра ты имеешь титул архидемона и занимаешь пост командующего внешней разведкой Империи. Единственное, чего я не знаю — это какой мерзости можно от тебя ожидать в следующую минуту, что ты еще скажешь такого, в чем правда будет большей ложью, чем истинная ложь! — Однако ты не поставил под сомнение все то, что услышал от меня в прошлый раз! — Потому что я сам видел все это! Видел, но не знал, что происходит! Я и теперь еще смутно представляю себе происходящее! Одно мое слово — и Форнод утонет в крови. И я готов пойти на это… чтобы спасти его! Но мне нужно быть уверенным… я должен знать, что не станет хуже. Мне нужны доказательства того, что я не марионетка в руках твоих и твоего повелителя! А я до сих пор не знаю, почему вы ТАМ так заинтересованы в том, чтобы сохранить Щит над Форнодом.

Демон ответил не сразу. Он продолжал буравить Хорка своим тяжелым взглядом, и у дракона возникло непреодолимое желание закричать. Но когда крик уже готов был вырваться на волю из его пересохшего горла, Шелль заговорил. — Быть может… — промолвил он тихо — Быть может это прозвучит странно, но Щит на данный момент для нас последняя возможность… нет, это трудно понять, еще труднее объяснить словами.

Он замолчал. Хорк ждал, одновременно желая и опасаясь нарушить тишину, повисшую над башней. Наконец демон заговорил. — Мы уходили с мукой в сердцах, но это был НАШ путь, на который мы ступили добровольно. Мы уходили все дальше, опускаясь все ниже и ниже, и с каждым шагом нарастала боль. Мы были рождены Светом, и Тьма давила на нас, жгла, уродовала…

Мы миновали нейтральный уровень, и только тогда боль обрушилась на нас всей своей сокрушительной тяжестью. Там, где мы шли, исчезали последние отблески света… но мы шли, погружаясь все глубже, ибо Он вел нас и мы брели, утратив надежду и теряя последние капли мужества, на которое так самонадеянно полагались в начале похода. А затем, когда померкли последние проблески Света… наши силы иссякли. Некоторыми из нас овладело безумие. Те, кто не мог ему противостоять, в панике кидались назад, терялись в кромешной мгле, и больше мы не видели их.

Говорят, что они по сию пору мечутся бесплотными призраками в бесконечности нижних уровней, утратившие силу и разум, одержимые лишь одним желанием: бежать.

А Он вел нас все ниже, и мы шли и шли за ним… Потом Найо спросил его: "Доколе поведешь нас?", и Он ответил: "До конца." И тогда возроптали многие, и все больше их собиралось вокруг Найо, который молвил Ему: "Во Тьму идешь! Горе идущим с тобой! Горе нам, по недомыслию своему покинувшим Благословенный Эден!"

И ответил Он: "Что ж, я ни кого не принуждал идти, и теперь не держу никого!

Слабые духом, идите, возвращайтесь назад и молите у ворот Эдена, чтобы вас впустили! Все слышали слова Всевышнего! Ушедшим не будет дороги назад! Идите, и подыхайте у запертых дверей, рабы!" И молвил Найо: "Лучше так! Лучше целую вечность стремиться назад к Свету, чем провести ее, лелея свою злобу в глубинах Тьмы! Горе вам! Горе нам…"

Голос демона, набиравший силу за время рассказа и достигший наивысшего напряжения вдруг умолк, сорвавшись. Хорк застыл, завороженный страшной исповедью исчадия мрака. Шелль молчал некоторое время, затем тихо продолжил. — И они ушли, и долгое время мы не знали, что с ними сталось. Мы шли дальше.

И мы достигли цели. Там, в самых мрачных глубинах пространства мы создали империю Тартр. Нашу империю. Мы зажгли багровый огонь глубин и в его свете строили свой мир. Но никто из нас ни на минуту не мог забыть о Свете Эдена. И в бессильной злобе мы лелеяли надежду вернуться, не как кающиеся рабы, но как победители! Но мы ушли слишком глубоко. Путь назад был закрыт для нас. Путь оказался односторонним, как и предупреждал нас Всевышний… И проклиная собственное безумие мы рвались наверх, ступень за ступенью поднимаясь все выше.

Так появились Уровни. Опираясь на каждую захваченную параллель мы поднимались все выше… пока не иссякли силы.

Шелль вновь замолчал. Тишина нарастала. Прошло время. И тогда Хорк решился нарушить молчание демона. — Но… — горло пересохло, и он запнулся. — Но как же тогда орды Вейшига… если вы не можете подняться… выше?

Шелль слабо усмехнулся. — На то, чтобы пробить пространственную ткани и перебросить эти самые "орды", которые были лишь ничтожно малою частью нашей армии понадобилась такая бешенная концентрация сил и ресурсов, что мы до сих пор расхлебываем последствия. Ты спрашивал, почему мы так заинтересованы в том, чтобы удержать Щит Форнода? Да для вас это Щит, а для нас последняя… дверь. — Дверь?!… Что значит… — Мы рождены Светом. Тьма лишь исказила наши сущности. Поэтому Свет, отторгающий нас является, тем не менее, тем единственным магнитом, который может вытащить нас наверх. Ваш Уровень — нейтральный. Но это понятие пока что остается в некотором роде условным. Рука Господа все еще чувствуется здесь. Когда Вейшиг прорвался сюда, большая часть Щита, который по сути является Первым Благословением Всевышнего была сметена, уничтожена там, где вашего мира коснулась Тьма. Если рухнут последние остатки, исчезнет и последняя связь этого мира с Эденом. Нет, Господь не потеряет своего влияния, на то он и Всевышний, но… это трудно объяснить тому, кто не знал первоначальный Замысел… — Шелль сделал паузу, бросив на Хорка странный взгляд. — …или забыл его. Короче говоря, этот мир будет полностью предоставлен сам себе. И в нем уже не будет места Раскаявшимся. Драконам. Вам. И тогда нейтральный уровень станет непреодолимой преградой силам Тартра. Значит…

Ужас, невероятный ужас охватил Хорка. Это был уже не панический страх перед стоящим в двух шагах от него чудовищем, скрытым под человекоподобной маской, это был ужас другого сорта: ужас перед содеянным, перед тем, в какую игру его втянули… да что там! Сам, он сам ввязался во все это в своей непомерной гордыне, считая, что ему дозволено вершить судьбы мира!

А Шелль продолжал. И голос его, отзывавшийся в голове Хорка болезненным эхом теперь сам был наполнен болью. — Я сказал "дверь"… Впрочем, это скорее окно. Маленькая форточка, через которую мы, поглощенные мраком еще можем видеть Свет… нет отблеск… нет, отсвет отраженного отблеска Великого Света. Тебе не понять этого. Для нас этот слабый отсвет — ВСЕ. Последняя капля, призрак надежды, что может быть… Когда ни будь… Неужели вы надеетесь… — Даже среди нас нет единогласия. Кто-то считает, что чем скорее исчезнет этот последний слабый шанс, смущающий души Отвергнувших, тем лучше. Тогда все свои силы мы сможем посвятить одной великой Цели. Но другие… Ты не представляешь себе, что испытываю я, когда с башен пограничных крепостей взираю на далекий ответ там, за горизонтом нашего мира. За спиной только кровавая Тьма, озаренная миллиардами грозных огней, только блеск стали и грохот машин. А там, далеко… просто свет. Чистый. Истинный. И потерять его для меня… Для нас…

Для некоторых из нас… Смогу ли я пережить такую потерю?

Хорк потрясенно молчал. Он начинал понимать. Это было невероятно, но он верил демону. Потому что то же самое глодало изнутри и его. И не только его.

ВСЕ, все драконы Форнода должны были испытывать то же самое, но только в меньшей степени, потому что все-таки этот мир был ближе. Значительно ближе. Молчал и демон. Затем, будто бы справившись с минутной слабостью, он продолжал. — Ты не представляешь себе. Чего мне стоило добиться командировки на границу.

Это покажется смешным, но в наших высших структурах бюрократия почище, чем в любой из здешних королевских канцелярий. А про мой ментальный прорыв сюда вообще никто не знает. Времени нет. Совсем нет. Поэтому, прежде чем уйти я, Лорд Самаэль ле Адрамелек, граф Шелль, архидемон, прошу… умоляю тебя… сохрани Щит. Сохрани, доколе хватит твоих сил. Потому что иначе много темных душ, в которых еще сохранилась частичка старой памяти навсегда уйдут во мрак, и путь назад будет навек потерян для них.

Что то изменилось. Только теперь Хорк понял, что было не так в окружающем его мире. Не было времени. Оно было для него, для Шелля, но не для остального мира. Формула сама прыгнула в голову. Да, демон мог пробиться сюда, пусть лишь как ментальный образ, но существовать мог лишь на конкретный момент времени. И вот теперь, как и тогда, в душных объятиях Северной Тьмы время встало. И демон больше не в силах удерживать его.

Хорк ощутил на лице слабое дуновение ветерка. Шелль повернулся и начал растворяться. — Я… я постараюсь, — крикнул дракон, забыв о страхе он бросился и исчезающей фигуре. — Покуда хватит сил… Но надолго ли их хватит.

Демон обернулся. — Ты никогда не был слабым, — сказал он. — В тебе всегда была скрытая мощь, непонятная мне. Потому ты и ушел тогда с Найо, потому что не терял веры. Не потеряй и теперь.

Его фигура становилась все более призрачной по мере того, как оживало время. — Постой… — крикнул Хорк, пытаясь удержать ускользающий образ. Ответь…

Демон остановился. — Быстрее, — промолвил он, голос доносился словно бы издалека, — нет больше сил держать… — Ты не раскаиваешься в том, что ушел… тогда… оттуда…

Шелль обернулся, В его глазах полыхнуло пламя. — Нет, — ответил он. Сожалею о потерянном, но… не раскаиваюсь. Потому что именно в этом заключалась свобода выбора. И я выбрал. Все-таки гордость — мать всех наших несчастий. Но у меня нет ничего, кроме ее, и я не променяю свою гордость ни на какие блага мира. Прощай, Лорд Хорк. Я еще некоторое время буду оставаться на границе. И если ты позовешь, я услышу. Но только однажды, помни, только один раз я смогу явиться на твой зов. Я и так слишком сильно рискую…

Прощай…

И Хорку показалось, что он услышал, как демон произнес Имя. Его имя. Но имя это было не Хорк. Отчаянным усилием он отогнал его от себя, то истинное имя, которое было его именем тогда, когда рождался мир…

Хорк не помнил, как оказался в спальне. Не раздеваясь, тихо лег рядом с Айре, но сон не шел. Происшедшее было выше его понимания. Это мог бы быть сон, но он слишком много знал, чтобы поверить в это. На его хрупкие плечи свалилось разом слишком много, и Хорк сомневался, что ему по сила вынести столько. Он встал, и направился в кабинет. — Что ж, — пробормотал он, опускаясь в кресло, и щелчком пальцев зажигая свечу, — значит надо начинать работать. И будь она проклята, эта работа…