Ставка - жизнь и весь мир в придачу

Глава 17

Пока валялся, приходя в себя, громилы деловито обшмонали, переворачивая с бока на бок. Прощупали даже швы и складки одежды, провели надо мною каким-то прибором, похожим на ручной металлоискатель. Забрали портмоне с деньгами и документами, связку ключей, визитницу. Выгребли мелочь, внимательно посмотрели и ощупали каждую монетку.

— Что же вы творите, сволочи⁈ — прохрипел я, держась ладонью за живот.

Хотелось скрутиться клубком и замереть, в надежде, что адская боль, терзающая раскаленным прутом каждую клеточку тела, уйдет сама. Возникло ощущение, что в животе все смято в хлам, и раздавленный комок, недавно бывший кишками, сам выйдет через горло, с очередным приступом рвоты.

— Мы знаем, что ты работаешь на ЦРУ, — бесстрастно заявил Гельмут. — В противном случае, никто не допустил бы тебя и твоих компаньонов к американским автомобильным корпорациям, и уж тем более не позволил заключать контракты. Для американцев это стратегическая отрасль. Простых кооператоров из Союза к таким гигантам как «Дженерал Моторс», «Крайслер», «Форд» и близко не подпустят. Значит, у тебя в США были местные лоббисты. У человека, не имевшего связи и устоявшиеся контакты в американском бизнесе такое возможно в одном случае — негласной поддержки влиятельной структуры. Напрашивается вывод: это ЦРУ, АНБ и прочие спецслужбы, способные обеспечить выход на боссов и протолкнуть подобные сделки.

— Да пошел ты, индюк надутый, — каждое слово давалось с трудом, недостаток воздуха и острая ноющая боль в животе мешали говорить. — Разберись сначала. Я забираю у них непроданные машины. Которые, через несколько лет сгниют на стоянках. Что же касается выхода на боссов корпораций, один из наших компаньонов, рекомендованный армянской диаспорой, консультировал «Крайслер» и другие автомобильные гиганты. Поэтому все было проще, чем ты себе представляешь. В-третьих, уже не те времена. За годы Перестройки советских стали воспринимать гораздо лучше. Да поправка Джейсона-Венника ещё действует, но отношение стало существенно мягче. Во всяком случае, в сфере бизнеса. Тем более для корпораций тут прямая выгода: продажа нереализованных автомобилей и поставки металла по ценам ниже, чем в США, значительно снижает себестоимость и увеличивает маржу. Ещё Томас Данниг говорил: «При трехстах процентах прибыли нет такого преступления, на которое не пошел капитализм». А я предложил забрать уже записанные в убытки непроданные машины и заплатить за это деньги. И вообще, если вы такие аналитики, почему не подумали вот о чем. Мне в Союзе моментально дают разрешения на вылет в любую страну, помогают с оформлением виз. Как считаешь, о чем это говорит?

— С недавних пор, мы не очень доверяем некоторым советским коллегам, — невозмутимо пояснил Гельмут. — Там хватает, скажем так, неоднозначных людей, играющих против своего государства. Так что ни о чем это не говорит.

— Что вы хотите от меня? — мне с трудом удалось принять сидячее положение, и опереться спиной на бетонную стенку.

— Правды, — невозмутимо ответил немец. — Зачем вы хотели встретиться с Маркусом Вольфом. Ваши кураторы собираются отомстить за свои провалы? Или имеются другие причины?

— Например? — несмотря на боль, мне стало смешно.

— Например, похитить, и получить информацию, — пояснил Гельмут. — Геноссе Вольф много знает: о внедренных сотрудниках, агентах на высоких постах, операциях «штази», спящей сети. БНД и ЦРУ, как вы русские говорите, готовы душу продать, чтобы его допросить.

— И поэтому посылает гражданина Советского Союза, который пытается выйти на Вольфа через майора ГРУ? — мои губы непроизвольно расплылись в улыбке. — Не кажется ли вам, что это несколько топорно? И имеет смысл только в одном случае: если все сказанное мною — правда.

Накатил очередной приступ боли, и я стиснул зубы, чтобы не застонать. Где-то внизу живота, где находилась поверхностная ножевая рана, снова намокла марля и тяжелая липкая капля потекла вниз. Хорошо, что бандит только кожу разрезал, если бы органы задел, при таком ударе мог бы отдать богу душу.

— Я так понял, вы не желаете говорить? — Гельмут скорбно поджал губы. — Очень жаль. Придется прибегнуть к крайним мерам. Курт, клиент твой, неси инструменты.

Коротко подстриженный бугай в рубашке кивнул и шагнул к выходу. В открывшейся двери, я заметил бетонный свод коридора, с торчащими наверху нитями проводов. Здоровая туша исчезла, не забыв аккуратно закрыть за собой дверь.

Я остался невозмутимым, прикидывая шансы на прорыв.

«Около двери водитель. Под пиджаком с правой стороны топорщится. Наверняка, там наплечная кобура. В двух шагах гребанный Клаус. Чуть позади него, Гельмут с пистолетом-пулеметом. Видно, обращаться умеет, держит легко с профессиональной сноровкой. Взгляд с меня не сводит, в любой момент готов отреагировать. Ещё неизвестно, сколько боевиков штази в помещениях. Уложить присутствующих и вырваться не получится. Громилы и Гельмут со стволами, сто процентов, хорошо подготовлены».

— Это ваш последний шанс, рассказать с какой целью вы искали геноссе Вольфа, — невозмутимо напомнил Гельмут.

— Я уже всё сказал, — криво усмехнулся я. — Добавить нечего. Могу только повторить. И тебе, и тем придуркам, устроившимися в соседней комнате, наблюдающими за нами, через ту пародию на зеркало.

— Что же вы сами не захотели сотрудничать, — штази пожал плечами. Мой намек о наблюдателях в окне-зеркале он предпочел не заметить.

— Ничего личного, но мы будем вынуждены сделать свою работу, — через секунду лицемерно добавил Гельмут.

Открылась дверь. Бугай Курт торжественно вкатил двухуровневый столик на колесиках, на котором были разложены металлические инструменты. От блеска лезвий скальпелей, различных лезвий, кусачек, длинных игл, плоскогубцев и прочих пыточных приспособлений меня слегка замутило. К горлу подступил липкий ком страха.

— Последний раз спрашиваю, говорить будете? — безучастно поинтересовался Гельмут. — Это в ваших интересах. Рано или поздно все равно придется рассказывать. Но вы сильно пострадаете, и, возможно, лишитесь некоторых частей тела.

Во рту внезапно пересохло, я судорожно сглотнул, что не укрылось от ухмыльнувшегося немца. Было невероятно страшно, но присутствовало понимание — признаваться в том, чего не совершал, нельзя.

— Да пошел ты, — буркнул я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Мне нечего сказать. Ни в каких операциях по похищению и устранению Вольфа не участвовал, и не планирую. Хотел сделать ему интересное предложение.

— Очень жаль, — лицемерно вздохнул Гельмут. — Работай, Курт.

Коротко стриженный кивнул, взял в руку самое зловещее лезвие с зубьями, кусачки и начал медленно приближаться.

«Нет уж, хрен вам, лежать и ждать пока меня покалечат, не буду».

Я чуть напрягся, готовясь лягнуть каблуком в пах.

— Лучше не дергайся, хуже будет, — предупредил «доверенное лицо Вольфа», что-то уловив в моих глазах.

Курт небрежным движением ладони-лопаты, легко отбил удар. Как котенка вздернул вверх, шмякнул об стену так, что у меня на секунду потемнело в глазах.

— Сейчас он отрежет тебе мизинец, потом безымянный палец, — сквозь туман услышал тихий голос Гельмута. — Даю самый последний шанс рассказать, на кого ты работаешь. БНД, ЦРУ или Ми-6?

— На себя и свою страну, — огрызнулся я. — А тебе могу повторить: иди на хер.

Дверь неожиданно открылась. В комнату быстро вошел крепкий и высокий пожилой мужчина в костюме.

— Гельмут, прекратить немедленно, — рявкнул он. — Парень не подставной. Курт отпусти его, живо.

Громила неохотно разжал лапищу. Я медленно сполз по стенке. Мотнул головой, приходя в себя, поднял глаза, внимательно разглядывая вошедшего. Хищный профиль, серебрящиеся сединой виски, пронзительный взгляд умных карих глаз — передо мной стоял легендарный глава «штази» собственной персоной.

— Я внимательно наблюдал за ним. Так сыграть нельзя — он полностью искренен. Или профессионал экстра-класса, что исключено, — продолжил Маркус Вольф. — Михаил Елизаров — реальный, известный в Москве предприниматель.

Он секунду помолчал, затем шагнул ко мне и протянул руку:

— Приношу вам свои извинения, молодой человек. Мы были вынуждены провести такую проверку. Решать вопрос надо было быстро. После сыворотки правды вам бы пришлось некоторое время приходить в себя. Другие подобные воздействия также несут в себе определенные риски. Пришлось принять самое простое и эффективное в условиях цейтнота времени решение: Создать стрессовую ситуацию, вывести вас на эмоции, внимательно понаблюдать, проанализировать ваши слова и действия. Тем более вопросы к вам действительно имелись. Понимаете, все разведки мира мечтают до меня добраться. Когда неожиданно появляется информированный московский кооператор, желающий срочно встретиться с начальником внешней разведки, пусть и бывшим, приходится принимать определенные меры предосторожности.

Маркус шагнул вперед и протянул руку:

— Надеюсь, вы на меня не обижаетесь?

— На обиженных воду возят, — буркнул я, чуть помедлил и ухватился за крепкую ладонь бывшего начальника «штази». Рука у давно разменявшего седьмой десяток Вольфа оказалась неожиданно твердой и крепкой, и поставила меня на ноги одним могучим рывком.

— Тут есть небольшой кабинет, давайте пройдем для разговора туда, — предложил Маркус.

— Давайте, — согласился я.

— Клаус, Курт, вы пока тут приберитесь, — приказал Вольф, указав взглядом на потеки рвоты на полу.

— Сделаем, — буркнул Курт. Клаус молча кивнул.

Кабинет Вольфа оказался следующим, за «допросной комнатой». Насчет зеркала на стене я угадал. Оно являлось односторонним тонированным стеклом, позволяющим видеть, что происходит в соседнем помещении как на ладони. Я несколько мгновений рассматривал Клауса и Курта, притащивших ведро с водой и отмывающих лужу с переваренной пищей.

Логика подсказывала, что где-то установлен мощный микрофон, позволяющий прекрасно слышать наши беседы в соседней комнате. Похоже, аппаратура, транслирующая нашу беседу, была заблаговременно спрятана…

Вольф сразу прошел к большому столу, опустился на большое мягкое кресло, указал ладонью на место слева.

— Присаживайтесь.

Гельмут устроился справа от шефа.

— Мы можем поговорить одни? — уточнил я, с неприязнью покосившись на «доверенное лицо».

— От Гельмута у меня секретов нет, — сухо ответил Вольф — Он действительно мой помощник и соратник. Я за него ручаюсь, работаем вместе с самого начала.

— Ладно, — чуть помедлив, нехотя согласился я.

— Итак, что вы хотели мне предложить?

— Вы же знаете, времени у вас почти не осталось, — напомнил я. — Примерно, через месяц Хонеккер уйдет в отставку. Передаст полномочия Кренцу. В ноябре рухнет берлинская стена. Около года будут идти переговоры и согласования, проведут показушные выборы, в которых победу одержат «христианские демократы». К власти приедет их лидер — Мезьер, по сути, антикоммунист. Народная палата проголосует за ратификацию договора об объединении Германии. И ФРГ поглотит ГДР. От страны, где вы жили, и чьи интересы защищали, не останется ничего. Вам и множеству сотрудников «штази» вспомнят всё. Помните, такое латинское изречение: «Vae victis» — «Горе побежденным»? Архивы откроют, руководство страны, людей, выполнявших свой долг, защищавших страну в тайной войне спецслужб, начнут преследовать. Я предлагаю вам и вашим единомышленникам новую обеспеченную жизнь и возможность дальше заниматься делом, которому посвятили свою жизнь.

Я сделал паузу. Вольф осмысливал сказанное, посматривая исподлобья.

— Вы очень информированный человек, геноссе Елизаров, — холодно заметил бывший глава «штази».

— На том стоим, — улыбнулся я.

— В чем конкретно состоит ваше предложение?

— Товарищ Сталин говорил: «кадры решают всё». Я беру на себя эвакуацию вас и ваших людей с семьями. Мне нужны самые лучшие профессионалы, не желающие идти на сотрудничество с Западом. Обеспечиваю, даю высокооплачиваемую работу. Беру под своё крыло большую часть вашей сети в Европе и других частях света.

Вы и ваши соратники сможете начать абсолютно новую жизнь под другими именами, основать поселение в Африке, устроиться во Вьетнаме или в любом другом безопасном месте мира, которое выберете сами. Построить свой маленький коммунистический рай, обеспечить своим близким комфорт, достаток и уверенность в завтрашнем дне. При этом заниматься придется тем же самым — тайной войной с западными капиталистами и их сателлитами.

— Планы у вас наполеоновские, — иронично усмехнулся Вольф. — Вы хоть представляете себе уровень расходов? Обеспечение людей, зарплаты, бюджеты тайных операций. Я в курсе — вы мультимиллионер, один из богатейших людей в Советском Союзе. Но даже ваших доходов может не хватить.

— Во-первых, у нас есть ещё год, геноссе Вольф, до окончательного прекращения существования ГДР, — напомнил я. — Во-вторых, уже сейчас я в месяц зарабатываю миллионы. Даже в американской валюте. И мои доходы будут только расти. С вашими возможностями и моими деньгами, мы горы свернем.

— То есть, вы предлагаете мне работать на капиталистов? — скривился Маркус. — Вернее, на одного капиталиста — вас.

— Именно так, — согласился я. — Но прошу учесть: Первое — я враг Запада и патриот своей страны. Второе — я нормально отношусь к коммунистам. Подчеркну: к идейным, готовым работать на страну, а не перевертышам. Третье — оптимальной моделью государства, считаю ту, к которой взято всё лучшее от плановой и рыночной экономики, обеспечивающей бурный рост производства и благополучия граждан. То же касается и политических методов управления. Ну и как уже говорил: я дам вам и другим идейным будущее — возможность продолжить свою борьбу в новом качестве, и при этом не беспокоиться за своих близких. Они будут обеспечены всем по самому высшему разряду.

— В принципе, интересно, — задумчиво протянул бывший шеф «штази». — Если вы получите моё согласие, с чего начнём?

— Первое — уничтожим архивы «штази». Можно что-то оставить для вида, но всю информацию по нашим людям надо убрать. Она не должна попасть к потенциальным противникам, — улыбнулся я. — Второе, мне нужна парочка солидных предпринимателей. Из ФРГ, США, Латинской Америки, Британии — все равно. Главное, чтобы такие бизнесмены были надежными людьми, имели незапятнанную репутацию в деловом мире и реализовывали наши финансовые схемы.

Разумеется, на взаимовыгодных началах, они тоже прилично заработают. И третье, если вы ответите согласием, начнем готовить эвакуацию ваших соратников, но только тех, кому вы доверяете на сто процентов. Если хоть немного сомневаетесь, лучше таких не привлекать. Кротов западных спецслужб среди них быть не должно. Уже сейчас надо начинать создавать сеть собственных агентов, способных решать в Европе и Америке разные задачи на самом высоком уровне.

— Мне понадобятся наличные, — испытывающий взгляд Вольфа внимательно изучал мою реакцию. — Вы готовы так сразу выделить необходимую сумму?

— Сколько?

— Для начала — тысяч двадцать восточногерманских марок и пять — долларами. Больше пока не надо. Если возникнут дополнительные расходы — скажу.

— Это вообще копейки, — развеселился я. — У меня с собой золотая карточка «Кредит Свисс». Устройте мне экскурсию в Западный Берлин, и я без проблем сниму деньги. А там вы уже на свои марки сами разменяете. Но предупреждаю: требовать результат и отчет о потраченных средствах — моё право. Я хочу знать, что за них конкретно сделано.

— Безусловно, — сухо подтвердил Вольф. — Но я пока ещё ничего не решил. Чтобы дать ответ на ваше предложение, мне нужно, минимум, два дня. Пообщаюсь с коллегами, подумаю, проверю кое-что.

— Ради бога, — согласился я.

— Тогда договоримся так: мы посоветуемся, через два дня я с вами в любом случае, свяжусь и дам ответ. Если соглашусь, поговорим обо всем более подробно. Договорились?

— Договорились, — подтвердил я.

— Тогда я больше не смею вас задерживать, — Вольф стал и протянул руку. — Всего доброго. Гельмут с ребятами вас отвезет. И извините, что устроили такую жесткую проверку. Других вариантов в вашей ситуации просто не было.

— Всего доброго, — я ответил на рукопожатие и, не отпуская руку шефа «штази», поинтересовался: — Когда и где встречаемся через два дня?

— Вас найдут, — коротко ответил Вольф.

— Хорошо. Тогда буду ждать, — согласился я и отпустил ладонь Маркуса.

— Полковник, отвезите геноссе Елизарова обратно, — обратился к подчиненному Вольф.

— Сделаю, — кивнул «штази».