Стать счастливой

Глава 16

Пропали давившие на нас стены и нависающий потолок. Было темно. Даже светляки не разгоняли тьму плотной стеной вставшую вокруг нас. В ней, казалось, вяз не только свет, но и все звуки. Я слышала неровное дыхание людей вокруг себя. Громыхнул выстрел и я вздрогнула, но оказалось, это Борфинор выстрелил огненным разрядом вверх, куда-то к своду пещеры. Проследив его путь, удивилась. Огненная сфера разделилась на семь частей, освещая поистине огромную пещеру.

Казалось, что тьма, рассерженно шипя из-за того, что была потревожена в собственной вотчине, впитывается в черные стены пещеры. Приглядевшись, поняла, что она втягивалась в странные прозрачные кристаллы, выступающие на стенах. Наливаясь тьмой, они начинали светиться черным светом.

Когда-то давно, в другой жизни я читала научно-фантастический роман от которого осталось воспоминание о таком свете. Тогда я никак не могла понять как можно сочетать тьму и свет, черное с ярким. Теперь я понимала.

От разглядывания этих удивительных кристаллов меня отвлёк странный звук. Повернувшись на него, от страха отступила назад. Но за спиной стоял охранник, подтолкнувший меня к центру пещеры. А там… там был черный алтарь. Рот моментально пересох, я с ужасом осознала для кого готовит его магистр.

Если тьма, впитываясь в кристаллы на стенах, заставляла их сиять, то впитываясь в алтарь, она создавала ощущение черной дыры, в которой умирает любой луч света, любое вещество попавшее на него. И мне туда не хотелось. Он был абсолютно черным, как может быть черна самая черная бездна ада. Не поглощённая алтарем полностью тьма колыхалась вокруг него мерзкой кляксой, раскидавшей вокруг себя щупальца и так и норовящей присосаться к живым. Я видела как люди стараются отойти и не дать ей коснуться себя.

Борфинор пел. Его костлявые руки взлетали вслед незнакомым словам, а голос надтреснутый и старческий взлетал к своду пещеры визгливыми нотами, в следующий момент переходящим в тихий безэмоциональный речитатив. От этого пения ледяной холод проникал в душу, выстуживая радость, любовь, желание жить.

Я буквально заставила себя оторваться от этого зрелища и увидела как свет от семи светляков соединился лучами в Звезду Магов и она опустилась на пол пещеры, наливаясь тьмой. На лучи этой септаграммы встали моряки с парусника, а Милиндари и знакомый мне контрабандист отошли к стене. Борфинор повелительно простёр руки и проскрипел:

— Приведите жертву, — даже не успела испугаться, как меня подхватив под руки, потащили к алтарю.

Именно в этот момент накрыла паника, я брыкалась, пыталась вырваться, но куда там.

Гряда Ярости. Святилище Тёмного источника магии

Алина боролась и отбивалась изо всех сил. Вот только девушка была слабее двух мужиков. Они легко подтащили её к алтарю и сняв диаритовые браслеты, быстро и ловко закрепили ноги и руки на нем. В первый момент, когда тянущие магию и силы железки были сняты и отброшены далеко за пределы септаграммы, девушка обрадовалась. Но не успела и глазом моргнуть, как оказалась лежащей на камне.

Её руки и ноги словно прилипли к плите, не позволяя двигаться, единственное возможное движение оставленное ей — поворачивать голову. Камень был ужасно холодным, будто девушку положили на глыбу льда, да не просто положили, а она вмёрзла в неё. Так как диаритовые браслеты были сняты, Алина попыталась дотянуться до своей магии, а с её помощью и к спасительным артефактам. Но все усилия оказались тщетными. Паника нарастала, грозя перерасти в безотчётный ужас.

Чтобы хоть как-то успокоиться, девушка попробовала глубоко и равномерно дышать. Получалось плохо, так как она ощущала себя агнцем на заклании. От этой мысли сковало холодом не только конечности, но и сердце. Эта боль вдруг напомнила давние события, а именно, с чего все началось. Судорожный вздох и молитва к Ушедшим, вырвалась сама, минуя все предрассудки.

Даже после переселения души в иное тело и другой мир, они остались у некогда взрослой женщины, Юлии Таировой. Вообще, Алина давно забыла, кем она была когда-то. Детское тело и окружающие её мальчишки помогли адаптироваться и жить новой, полноценной жизнью. Но сейчас отчего-то вспомнилась старая жизнь.

Магистр, не обращая внимания на жертву, продолжал ритуал. Его голос, по-прежнему, то взлетал к своду пещеры визгливыми нотками, то опускался до низкого, вибрирующего, грубого полушёпота. В такие моменты становилось трудно дышать. Алине казалось, что воздух становится вязким, она старалась протолкнуть его в лёгкие. Было ужасно страшно, а ещё очень хотелось жить. До дрожи в пальцах, до головокружения и звёздочек в глазах.

Моряки стоящие на лучах септаграммы, раскачивались в странном трансе, подвывая, они будто пытались повторять речитатив магистра. На особенно визгливой и высокой ноте Борфинор резко опустил руки, поднятые до этого, словно в молитвенном жесте. Септаграмма полыхнула тьмой и люди, стоящие на её лучах, осыпались пеплом. Жертва была принята и от мест, где они прежде стояли, протянулись новые лучи к алтарю, заставляя тьму пульсировать.

Если посмотреть под определенным углом можно было подумать, что в центре гигантской пещеры лежит огромный паук в светящейся паутине, либо громадная пиявка, присосавшаяся к силовым магическим потокам. Если бы не действо, что тут творилась, можно было бы сказать, что это даже красиво.

Закончив песнопения, Борфинор подошёл к алтарю, нависая над девушкой. В левой руке у него оказалась маленькая черная чаша с темными письмена, а в правой — черный обсидиановый ритуальный нож. Девушка замерла в дурном предчувствии, ожидая худшего. Но ритуальный клинок только уколол палец девушки. В чащу капнула всего одна капля её крови. То же он проделал и со своей рукой. Когда вторая капля упала, тьма, будто почувствовав, потянулась к чаше.

— Я, Магистр Готран Борфинор, — торжественно начал он, поднимая чашу над головой, — забираю силу Йулии Таировой в день её совершеннолетия. Да пусть свершится договор! — в чаше полыхнул черный огонь, а глаза магистра — торжеством маньяка.

Алина не могла произнести ни слова, хотя её голос и не был бы учтён в проводимом тут ритуале. Дышать становилось все сложнее, от паники мысли путались, но девушка отметила, что слов, ограничивающих забор силы, не последовало. Магистр смог обойти когда-то заключённый с ней договор. Она не обольщалась на этот счёт, но все же, надеялась. Но, как говорится на её родине: “надежда” умирает последней. Вот и Алина, судорожно вдохнув вязкий воздух, прикрыла глаза.

Когда-то давно попав сюда, не зная ничего о магии и новом мире, наивно пыталась защитить себя. Теперь становилось понятно от чего он так легко тогда согласился. Он изначально знал как нарушить данное слово, знал ту лазейку, которая позволит ему отобрать все, включая жизнь. Не могла она тогда знать об этом и теперь поплатилась за свою наивность. Ужас ледяной рукой сдавил сердце, вытягивая магию и жизнь.

Борфинор стоял у алтаря раскинув руки. Сила, что вытекала из девушки, закручивалась спиралью вокруг него и била в грудь магистра, постепенно втягиваясь в его тело. Со стороны это выглядело ужасно и неправильно. Старика трясло то ли от боли, то ли от беззвучного торжествующего хохота. Когда последние капли силы втянулись в его тело пещеру огласил жутковатый дьявольский смех.

— Я отберу магию у всех и стану Богом этого Мира! — расхохотался безумец.

К нему со сжатыми кулачками кинулась женская фигурка, стремящаяся ударить.

— Ты обещал мне силу! — истерично кричала она, пытаясь достать старика.

Ведомую жаждой мести женщину, не напугал ритуал, безумный взгляд магистра, который с каждой секундой становился все моложе, она желала силы, которую не получила.

— Обещал — возьми, — жёстко ответил он и жутко сверкнув глазами, снова расхохотался.

На шее Милиндари появилась магическая удавка, и женщина захрипела, отрываясь от пола и суча ногами в воздухе. Только сейчас в её взгляде появилось осознание и ужас. Она пыталась снять петлю, но только сильнее раздирала себе шею ногтями. Но все тщетно. Когда последние судороги умирающего тела прекратились, её отбросили вглубь пещеры, как сломанную и ненужную куклу.

Уже уходя за грань, перед внутренним взором Алины всплыло воспоминание рыжеволосой девчушки со взглядом взрослого человека, прижимающей к себе смешного игрушечного зайца. Улыбнувшись этому воспоминанию она благодарила за второй шанс и чудесную жизнь, пусть недолгую, но полную: в ней были и печали, и радости, потери и любовь. Алина уходила с благодарностью и небольшой грустью.

А где-то в другом Мире Хранитель открывал портал своей нерадивой, невозможной, но любимой ученице.

— Аоми, поторопись, — услышала она слова Учителя, уже шагая в портал.

Борфинор, не ожидавший открытия портала в этом месте, упивался своей силой и властью. Ему казалось, что сейчас он уже практически сравнялся с богами и это чувство пьянило крепче вина. Поэтому он чуть насмешливо смотрел на всполохи расходящейся завесы миров.

Каково же было его удивление, когда из него вышла худенькая рыжеволосая девочка лет десяти. Растерявшись, он упустил время, чтобы напасть на неё, слишком поздно поняв, кем на самом деле является ребёнок. Но, скорее всего, это ему все равно не помогло бы.

Девочка не стала разбираться что тут происходит и терять время, лёгким взмахом руки погрузила всех в стазис. Спокойно и медленно Аоми осмотрела пещеру, вздохнув, сделала жест рукой, словно собирая что-то в ладонь и сжала кулак. Тьма пропала. Её не стало ни в странных прозрачных кристаллах, ни около алтаря, ни в нем. Удовлетворённо хмыкнув и подбросив на ладони тёмный шарик, опустила его в карман

Вот теперь ничего не мешало ей заняться непосредственной работой, а если быть точной, исправлением своих ошибок. После того как ей отказали и вернули на третью ступень тишины, прошло много времени. Аоми злилась и не понимала отчего её, любимую ученицу, лишили практики. И только после индивидуальных занятий с Хранителем она осознала свои ошибки. Сейчас она пришла исправить и скорректировать то, чего не должно было случиться, но произошло по её вине.

Ушедшая, а девочка была именно ею, ходила между присутствующих, считывая их память, стремления их души. От кого-то ей хотелось отдёрнуть ладонь и вытереть о штаны, как от грязи. Возле кого-то оставалась долго, решая судьбу человека и вынося приговор. Сейчас она была как никогда собрана и старалась выполнить работу на совесть, чтобы учитель не разочаровался в ней окончательно.

Девочка верила, что у неё есть все шансы исправить не только свои недочёты и ошибки, и будем честными, безответственное отношение к некоторым моментам своей работы. Сейчас считывая этих людей она как никогда осознавала, что была неправа. Учитель оказался прав во всем, она не готова. Было ужасно обидно и горько, что она шла к пониманию так долго. Неожиданно Аоми почувствовала одобрение и поддержку учителя и уже более уверено начала действовать дальше.

К Борфинору она не стала подходить, об этом безумце она знала давно. И когда-то малодушно подсунула ему вместо себя чужую душу. Не захотела тогда возиться, и вот что из этого вышло. К алтарю она тоже пока не подходила. Удивительно, как Ушедшие пропустили его, когда покидали этот мир. Во всем плохом, что случилось, было и хорошее — то, что был обнаружен последний алтарь тьмы. И магистр оказался последним проводником его силы. Аоми нащупала в кармане шарик мега стазиса, куда собрала всю тьму этого места и удовлетворённо улыбнулась.

Девочка неосознанно оставила алтарь с лежащей на нем Алиной на потом. И только закончив со всеми, поняла, что ей просто невыносимо стыдно за своё безответственное поведение и легкомысленное отношение. Выдернуть душу из другого мира и бросить её было неправильно. А в случае с Аоми ещё и подло, ведь она спасала себя, но совершенно не позаботилась о переселенке.

Глубоко вздохнув, решилась и сделала шаг к алтарю. Ладонь легла на холодную руку девушки. Глаза девочки побелели и перед её мысленным взором, словно на экране, прошла жизнь этой женщины из другого мира. Нет, не женщины — ребёнка с душой взрослого. Аоми закусила губку, сдерживая боль, всё же не настолько она ещё готова к такой работе. Душа ещё была здесь, держась на тонкой нити, соединяющей её с телом. Порви её, и она уйдёт за грань.

Но что-то было ещё, что держало душу, не отпуская её, не давая порваться такой тонкой нити. Нахмурившись, девочка решилась и применила истинное зрение драконов. Она знала, что ещё мала для него и ей не положено по статусу им пользоваться, но была готова держать ответ перед Советом и Службой Безопасности.

Она не смогла сдержать вскрик, душа была привязана красной лентой к другой душе этого мира. Именно он держал её, не отпускал, чувствуя всё, что происходит с его парой. Аоми ощущала его боль и горе, чувствовала как тоска сжимает сердце и в клочья рвётся душа. Таких сильных и чистых эмоций ей ещё не приходилось считывать. И сейчас было невыносимо горько и больно. На её глазах выступили слезинки. Удивлённо смахнув их пальцами, она осмотрела лежавшую на столе девушку.

Нет, уйти она ей не даст, исправит ошибку тринадцати летней давности. Да и мир принял душу иного мира, накрепко связав с душой из этого. Чуть встряхнув кистями рук и глубоко вздохнув, погрузившись в первую ступень тишины, Аоми начала творить. Этот зачёт она сдала давно и надо сказать, легко. Но сейчас ей было страшно сделать что-то не так, не рассчитать необходимое количество магии, забыть какой-нибудь пустяк. От этого её руки подрагивали и Аоми никак не могла с этим справиться.

Сколько раз её ругал Хранитель за то, что она действует сгоряча: “Сначала делаешь, а думаешь потом”. Сейчас она не допустит такой ошибки. Её невнимательность может привести к тяжёлым последствиям. Девочка тяжело вздохнула, понимая, что Учитель прав и она ещё не готова к самостоятельной работе. Но это была её ошибка и она должна была всё исправить. Это закон её народа. Проверка на совершеннолетие.

Её руки летали над телом Алиниэль Им Каности. Вернуть душу в тело не составило труда. Боясь касаться красной ленты, чтобы не отвлекаться на чужие, но яркие эмоции, она продолжала исправлять повреждения тел: физического, ментального, магического, эфирного на всех планах и уровнях бытия. Именно на этом этапе Аоми боялась пропустить одно из сорока тел. Поэтому её губы шептали вслух цифру, а руки летали, исправляя, восстанавливая, сращивая.

Когда этот этап работы закончился, ноги её уже не держали и она позволила себе несколько минут отдыха, присев на пол пещеры и прислонившись спиной к алтарю. Несмотря на усталость, улыбка сама собой заиграла на губах девочки. Все, что могла, она сделала и сделала хорошо. Её подопечная была ещё без сознания. Но это было не страшно, главное, что она была жива.

Теперь оставался последний этап, не такой сложный, но не менее важный: возврат магии. Аоми легко поднялась, словно не она несколько минут назад валилась с ног. Эта стадия требовала акустических вибраций.

Внутренне собравшись, Аоми затянула мелодию высоким красивым голосом, уже не детским, но ещё и не взрослым. С каждой спетой нотой воздух вокруг неё искрился сильнее, и в какой-то момент все эти искры соединились в призрачное копье, прошедшее сквозь магистра и тянущее из него магию как иголка тянет нитку. Острие застыло перед грудью Алины, боясь причинить ей вред.

Очень аккуратно, почти нежно, Аоми погрузила его в тело Алиниэль, и магия потянулась от магистра к ней. Грязная, черная сила истекала тьмой, падающей жирными каплями с “нитки”. Эти капли не долетали до земли, а собирались в компактный тёмный шарик, вращающийся около Ушедшей. А чистая, светлая магия растекалась по телу лежащей на алтаре девушки.

Передача, скорее, возвращение сил Алине длилось недолго и через несколько мгновений все закончилось. Аоми облегчённо вздохнула. Её подопечная глубоко спала.