Старая кровь

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Думаю, если на земле есть ад, то он в палате в психушке. Это безнадежное место, наполненное людьми, что стали пустыми оболочками или чудовищами.

Я не знала, какой была. Я ощущала себя тенью женщины, которой была, но и монстром тоже. Но меня оставили одну и в страхе, и я больше не видела свою семью, хотя была заперта там десять лет.

Честно говоря, мне показывали фотографии моей семьи. Карл часто писал мне, что было мило, когда я могла читать, а не рвать бумагу. Он жалел, что не может меня навестить, ведь у него еще были проблемы, но я понимала, что все это ложь, что он жил дальше, нашел других людей, которых любил. И Ингрид. Моя дочь, которая клялась — с Дэниелом — что они не запрут меня, поступила наоборот. Она соврала и оттолкнула меня. Она тоже писала, показала мне фотографии свадьбы, беременности, а потом фотографии с ней и Дэниелом, улыбающимися над красивой темноволосой девочкой по имени Перри.

Стыдно, но первые фотографии я порвала. Я завидовала, что Ингрид получила мужа, любимого ребенка, а я оказалась здесь ни с чем. Я сначала возненавидела Перри без причины.

А в дни, когда я была спокойна, у меня хватало сил пробиться через лекарства (Деклан, как ты знаешь, они помогают немного), я поняла, что нужна Перри. Я слышала в голове слова Якоба, что мои внуки будут прокляты моим даром. А если Перри будет такой как я с такой матерью, как Ингрид?

Я ощущала себя беспомощно, большую часть времени я жалела себя. Нужно было послушать Якоба, когда он предупреждал, но я была эгоисткой. А потом я поняла, что у Якоба могут быть ответы. Он мог помочь. Может, он мог сделать для Перри то же, что и для меня.

Я пыталась пробраться в Тонкую вуаль, создать портал, но это не работало. Наверное, я была просто сумасшедшей старушкой, махающей руками, как волшебник. Я почти сдалась, пока не пропустила прием лекарств пару дней. Я была спокойной, и медсестры были не такими внимательными, как с остальными.

Но в ночь, когда дождь и ветер хлестали по окошку моей комнаты, воздух вокруг меня замерцал, и я шагнула в него.

Знакомое давление на голову, и глаза, казалось, лопнут. Это длилось дольше, чем в прошлый раз, но вскоре боль угасла, и я оказалась в сером месте, в параллельном мире. Якоб оказался со мной в комнате, сидел на неудобном стуле в углу.

— Пиппа, — сказал он со сдержанным кивком.

Слезы подступили к моим глазам.

— Якоб, — вскрикнула я, встала на ноги и обнаружила, что в них еще есть сила. В Тонкой вуали я была сильнее, и я использовала эту перемену, чтобы обнять юного проводника и плакать ему в плечо.

Когда мои слезы утихли, я принялась умолять Якоба помочь Перри.

— У нее уже может кто-то быть, — сказал он. — Это не должна быть ты.

— Могу ли я ей помочь? Можно дотянуться до нее через это место?

Он долго молчал, взвешивая варианты. Но я видела правду в его глазах, и он знал это.

И он сказал:

— Это место можно использовать для многого, но не стоит. Лучше всего делать то, что и я, — наблюдать за ней.

— Я никогда не встречу внучку.

— Это, может, и к лучшему.

Я кивнула, а на сердце было тяжело.

— Мне стоило тебя послушать, — тихо призналась я.

— Да. Но что сделано, то сделано. Я могу лишь направлять тебя, а не делать за тебя выбор. Ты принимала решения, которые тогда казались лучшими, и я не виню тебя за это. И ты не вини себя. Перри и Ада…

— Ада? — я вскинула голову.

Он криво улыбнулся.

— Да, внучки. Перри и Ада тоже будут делать свои выборы, и им раскладывать карты, что им выдали. Ты не можешь толком ничего изменить.

Я обдумывала это. Где-то в его словах был подвох. Я могла делать все, что хочу, в Тонкой вуали, даже наблюдать за людьми. Что еще я могла? Может, это место могло служить для перемещений?

Якоб смотрел на меня, и я боялась, что он читает мои мысли. Если он это и делал, он этого не сказал.

— Хочешь увидеть ее, Пиппа.

Я с охотой закивала.

Он сцепил ладони.

— Хорошо. Сделай, как раньше. Но вместо создания портала сделай окно, сосредоточься на фотографии Перри.

— Но той фотографии уже несколько лет.

— Не важно.

Я послушалась и сосредоточилась на окне, желая увидеть малышку с большими голубыми глазами и длинными черными волосами за стеклом. Я думала так сильно, что ощутила давление в черепе, но я не успела предаться боли и моргнуть, воздух расступился, как вода, и стекло появилось на том месте. На другой стороне была реальность, была Перри. Теперь ей было не меньше шести, она была пухлой крохой, но прекрасной. У нее был уникальная красота, не как у ее мамы или Луди, и я была рада, что могу смотреть на нее без угрызений совести или стыда.

Перри сидела в своей комнате, окруженная игрушками, и читала книгу с картинками драконов. Она жевала ногти, но не в тревоге, а от восторга. Она была такой юной и невинной, что мне было сложно удержаться в стороне.

— Я могу все время приходить и так делать? — прошептала я, хотя Перри не могла меня слышать… да?

Девочка в окне вздрогнула, но только и всего.

Якоб сказал:

— Можешь… но…

— Что? — я боялась отводить от нее взгляд.

— Время в Тонкой вуали тоже идет. Ты сейчас не в своей комнате в больнице. Если придет медсестра, ты ее увидишь, но она тебя — нет. Ты не должна дать людям понять, что вуаль существует. И хотя многие не поверят, все равно будет опасно, если знания попадут не в те руки. Это опасно и для тебя. Ты не только привлекаешь к себе внимание при каждом визите, но и ты будешь получать… разные ухудшения, возвращаясь.

Я смогла посмотреть на него на миг и увидела, каким серьезным было его бледное лицо.

— Меня не будут преследовать… видеть призраки? Разве что-то бывает хуже? — с горечью спросила я. — Ты видел, где я. Какой я стала!

— Хуже всегда может стать, — сказал он. — Я знаю только, что тело человека не создано для частых визитов в этот мир. Одного раза достаточно, чтобы усилить телекинез и телепатию. От этого может усилиться энергия внутри и привлекать других из вуали. Или тело и разум начнут ослабевать. Сильно ослабевать.

Я забыла о Перри на миг.

— Значит, когда я вернусь в свой мир, мое состояние может ухудшиться?

— Все может быть, Пиппа. Я только предупреждаю.

— Да. И спасибо за это.

Я повернулась к Перри, она рисовала в раскраске, высунув язык от сосредоточенности.

— Я оставлю тебя, — сказал он.

— Куда ты?

— Я буду неподалеку. Нужно помогать и остальным.

Он пошел к двери.

— Погоди, — окликнула я его. Он замер и посмотрел на меня через плечо. — Я встретила мальчика.

— Деклана, — сказал он. Он увидел удивление на моем лице. — Я ведь наблюдал за тобой.

— Что с ним?

Он пожал плечами.

— Не знаю.

— Разве у него не должен быть проводник, приглядывающий за ним?

— Не у всех есть кто-то, как я. Твоя сила никогда не была скрытой. Перри и Деклан, скорее всего, останутся на таком уровне.

— Скорее всего?

— Люди могут выбирать, — зловеще ответил он. — Деклан закрыт от нашего мира. Перри — малышка. У них нет твоей силы, им это и не нужно.

— Откуда ты знаешь? Может, их дары разовьются, и они закончат, как я?

— Подумай о себе, Пиппа, — сказал он. Улыбнувшись, он помахал, открыл дверь и вышел в коридоре.

Я осталась одна в вуальной версии свей комнаты, серой и затхлой. Но была ли я одна. Нет, я видела Перри в окне сквозь лавандовую дымку. Я видела ее. И все? Не могла ли она как-то увидеть меня?

Все мы порой делаем плохие выборы, и они нас меняют. Я много раз так делала в своей жизни. И в этой туманной комнате в параллельном мире я приняла решение, о котором до сих пор жалею. Эгоистичное решение я воспринимала как бескорыстное. Я хотела предупредить Перри о сложностях, дать ей знать, что я буду с ней, несмотря ни на что. Это было правдой. Но крупнее была часть о том, что я не хотела быть одна, я хотела, чтобы она знала, кем была ее бабушка, и любила меня, как я любила ее мать.

Я сосредоточилась и из окна сделала дверь, попала в комнату Перри и втянула ее на Другую сторону.

От потрясения, что это сработало, я отлетела на пол, но рядом со мной была маленькая Перри, голубые глаза казались серыми. Я не знала, как сделать из Тонкой вуали ее комнату, и, по ее испуганному лицу, я поняла, что она не знает, где оказалась.

— Мама! — взвыла она, безумно озираясь, длинные волосы взлетали за ней. Я быстро опустила ладони на ее плечи, стараясь не напугать еще сильнее.

— Перри, не бойся. Я — твоя бабушка, Пиппа, — сказала я ей успокаивающим тоном. — Я твоя бабушка, Перри.

Но мои слова не имели значения, Перри пыталась вырваться, слезы потекли по ее круглым щечкам.

Я не подумала о таком. Что я хотела от шестилетней девочки? Я думала, что она поймет, где оказалась, и кем я была?

Я закусила губу и посмотрела на портал, через который втащила ее. Я все еще видела там ее комнату, хотя картинка угасала. От мысли, что она не вернется к семье, мое сердце пропустило удар.

— Перри! — сказала я ей. — Прости. Хочешь домой?

Она посмотрела на меня и кивнула со слезами.

— Ладно, — сказала я и протянула ей руку. — Не бойся меня. Я отведу тебя назад. И ты попадешь в свою комнату, да? Все будет так, словно ничего и не произошло.

Я не знала, могла ли так управлять чьим-нибудь разумом, стирать воспоминания. Очевидно, что Перри не вспомнила этот случай, даже с ее лечением. Или это сработало, или Перри сама прогнала из головы болезненный случай.

Перри вытерла слезы рукавом платья и с опасной опустила ладонь на мою протянутую руку. Моя кожа была тонкой, увядающей, с темно-серыми пятнами возраста. Ее была гладкой, бежевой. Я крепко обхватила ее ладошку и посмотрела на ее личико, думая, что вижу ее в первый и последний раз. Слезы полились из моих глаз, что успокоило Перри.

— Почему вы плачете? — спросила она. Тревога на ее лице была неподдельной.

— Потому что люблю тебя, но должна вернуть, — сказала я, давясь словами. Я впервые ощутила в ком-то свою кровь. Казалось, я знала Перри всю ее жизнь.

А потом она поступила невероятно мило. Она сделала пару шажков ко мне и обвила ручками мою шею.

— Если вы не будете плакать, то и я не буду, — прошептала она в мои волосы. Я была так потрясена ее добротой, что не сразу смогла пошевелить губами.

— Хорошо, — тихо сказала я. Обняв ее, я взяла себя в руки. — Вернем тебя на место.

И я осторожно подтолкнула Перри в портал в ее комнату. Она упала на мягкий ковер, но не поранилась. Я не могла больше смотреть, так что закрыла глаза, пока портал не рассеялся, пока другой не стал вести в мою палату.

Я шагнула, ощутила жуткое давление, и все почернело.