Станция-2

20 декабря 2046 года. Борт «Станции-2»

Вот уже четвёртые сутки подряд связь в интеркоме работала исправно. Два человека почти не прерывали общения ни на минуту. Они старались делиться друг с другом данными с камер слежения, высказывали разные соображения или просто наблюдали за перемещениями «кляксы», к опасному соседству с которой почти привыкли. Иногда они просто болтали о разных земных делах или играли во всевозможные игры.

— Выстрел на Е7!

— Мимо! Твоим двум несчастным двухпалубным кораблям ни за что не изловить моих четыре однопалубных, бестолковый янки!

— Это мы ещё посмотрим, гадкий Иван! — в наушниках Ерохин услышал, как ухмыльнулся и засопел Стэндфорд. Теперь настала очередь выпускать торпеду ему.

Когда через двое суток своего заточения рубиться в шахматы изрядно надоело, Сергей предложил старинную детскую забаву — игру в морской бой. Американец достаточно быстро усвоил хитрости и тактику этих баталий и сейчас они с Ерохиным, значительно растеряв свои основные крупные корабли, пытались добить остатки флотов друг друга, завершая уже девятую или десятую партию подряд.

— Сергей, а что ты станешь делать, когда вернёшься на Землю? — внезапно спросил американский астронавт.

— Не знаю, наверное, поеду в горы, на Алтай. Там очень красиво. Устроим с друзьями поход с палатками, полюбуемся пейзажами.

— Алтай? — медленно произнося это слово, повторил Джозеф, — никогда не слышал этого названия. Это что, как Гималаи на Тибете?

— Ну, почти, только пониже чуток — засмеялся в ответ Ерохин. — Если хочешь, приезжай в гости, устроим рыбалку или просто поставим лагерь на берегу озера.

— Я бы рад, но… — Стэндфорд немного замялся. Он понимал, насколько сложно сейчас в мире и его вряд ли вообще куда-то отпустят после того, как он окажется на Земле.

— Брось, Джо, я уверен, что при желании можно будет всё устроить. Границы не такие уж прочные штуки, если захотеть их преодолеть.

— Я понимаю, но есть вещи, которые отнюдь не помогают в их преодолении, Серж — как-то тяжело вздохнул американец, а затем спросил, видимо желая переключить внимание собеседника на другую тему:

— Скажи, а те нити, которые ты зацепил в коридоре, и потом поместил в изолированный бокс. Ты не перестал наблюдать за ними? Может, там что-то изменилось?

— Хм, сейчас глянем.

Сергей как-то совсем забыл про образцы, которые в последний раз он рассматривал ещё два дня назад. Тогда он не заметил каких-либо изменений и сейчас вспомнил про них лишь потому, что об этом вдруг заговорил Стэндфорд.

Когда же он навёл окуляр микроскопа на волокна под стеклом, из груди его моментально вырвался непроизвольный крик.

— Это что ещё за ерунда! Стэндфорд! Джо, чёрт бы тебя побрал! Слышишь меня?

— Ты чего раскричался? Тут я, куда же мне деться-то.

— Ты бы видел это! Они растут!

— Что там? Кто растёт, волокна?

— Помнишь, я говорил про узелки. Те самые, которые словно нервные окончания с усиками?

— Это те, которые похожи на клетки мозга?

— Да. Так вот, там не просто узелки — они растут! Внутри них какое-то движение. И мне кажется, я знаю, что это.

— Просто невероятно! — весь инженерный состав и научные работники ЦУПа и Центра управления в Хьюстоне рассматривали изображения, переданные Ерохиным. То и дело слышались возгласы и комментарии.

— Послушай, Валентин — МакКорник и не думал скрывать возбуждения, когда заговорил, переключившись на индивидуальный канал связи со своим заокеанским коллегой — если всё подтвердится, и эта штука наплодит потомство, предположение об органическом происхождении существа станет фактом!

— Трудно сказать, но, скорее всего так, если где-то, в дальних уголках космоса не научились делать самовоспроизводящихся роботов.

— В любом случае — задумчиво добавил МакКорник, — если данное существо способно к размножению, значит это уже какая-то форма жизни, и не так уж важно, органическая она или нет.

— Верно.

— Огорчает лишь то, что эта зараза является агрессивной по отношению к человеку, и мы вынуждены её уничтожить. Сколько времени осталось до старта челнока?

— Ещё пара дней. Ракета уже готова, грузы частично укомплектованы, ядерные заряды ожидают своей очереди на стартовой площадке.

— Послушай, возможно, до того времени, как Ерохин и Стэндфорд проделают всю необходимую работу по минированию станции и будут эвакуированы, им удастся ещё что-нибудь узнать про «кляксу» — высказал мысль МакКорник.

— Вероятно, так — по спине Рыльского непроизвольно пробежал озноб. — Но им придётся быть очень осторожными, Дэн.

— Да, Валентин — МакКорник почему-то задумался — мне жаль, что так вышло.

— Ты о чём именно?

— Жаль, что у нашего астронавта не так много возможностей для анализа, как у Ерохина.

— Забудь, Дэн, тут не до зависти. Прежде всего, сейчас стоит вопрос об их выживании, хотя… Обещаю, что если Ерохин ещё что-нибудь узнает, мы обязательно поделимся с вами.

— Надеюсь, что так оно и будет… — проворчал вполголоса руководитель центра NASA, но не успел договорить.

— Мистер МакКорник, вас по правительственному каналу — прервал его разговор один из помощников, приглашая к трубке.

Отключив связь с Рыльским и почесав подбородок, Дэн задумался, кто бы это мог быть. Несколько секунд спустя, подкатив своё кресло к аппарату горячей линии, он уже разговаривал с тем, кого меньше всего хотел сейчас услышать.

— Что у нас со спутниками NZ-234-L1 и NZ-381-K4? — раздался в телефоне бодрый голос, в котором МакКорник без труда узнал Эдгара Лаури, заместителя директора ЦРУ. — Успеваем скорректировать их орбиты.

— Всё оказалось не так просто, сэр — без особого энтузиазма ответил руководитель NASA. — Только L1 смог сманеврировать в нужном нам направлении. Скорей всего именно через него мы попробуем установить контакт.

— Хорошо, держите меня в курсе всех дел. Как только получится выйти на расстояние пеленга, вы лично, сэр, и все операторы космического центра, задействованные в операции, получат двойной оклад.

После этого на другом конце послышались гудки, МакКорник откинулся в кресле и уставился в одну точку. Глаза его слезились, потому что сказывалось нервное напряжение последних рабочих дней, и Дэн страшно хотел только одного — хорошенько выспаться. Он вознамерился, было встать и отправиться домой, вызвав служебную машину, как вдруг откуда-то послышался голос одного из его заместителей:

— Только что сообщили, к нам пожаловали люди из разведуправления! Просят остаться ненадолго для выяснения некоторых технических вопросов и консультаций.

— Явились не запылились — недовольно проворчал МакКорник вполголоса. — Вот же, свинья этот Лаури, мог ведь и предупредить о своих гостях.

Похоже, с отъездом домой придётся подождать, ребята из ЦРУ не любили тревожить его по пустякам, хотя вряд ли задержатся тут надолго.

Ладно, Дэн уже привык не спать сутками, надо будет попросить кого-нибудь сварить ему большую кружку крепкого кофе.

Тот небольшой участок «Станции-2», в котором оказался изолирован Стэндфорд после инцидента с вторжением пришельца, вполне годилась для длительного существования. Здесь находилось всё необходимое для основных потребностей астронавта, будь то еда, душ и туалет. В электронных недрах отсека Джозеф нашёл файлы с фильмами и книги, поэтому скучать ему не приходилось. За толстыми стенами и переборками человек ощущал себя в относительной безопасности и справедливо полагал, что достаточно плотно забаррикадировал все возможные щели, чтобы сюда не проникла никакая зараза из соседних отсеков.

По ночам, услышав малейший шорох за стеной, Джозеф всякий раз просыпался и прислушивался, моля только об одном: если ему суждено будет умереть, пусть это произойдёт быстро и безболезненно. Но со временем он стал привыкать ко всевозможным скребущим звукам, и не реагировал на них столь болезненно, как в самом начале своего вынужденного заточения.

Конечно, тот факт, что контакта с Землёй у астронавта не было, невероятно его огорчало. За те первые несколько дней, когда Ерохин уже провёл целый ряд сеансов связи с российским Центром управления полётами, докладывая о страшных событиях на борту орбитального комплекса, о судьбе несчастного Джозефа не было известно ни руководству NASA, ни любимой жене Саре и их сынишке Нику, ни вообще никому.

Джозеф скучал по своим близким. Отсюда, с расстояния несколько сотен километров они казались ему такими далёкими, будто он находился сейчас не в отсеке орбитальной станции, совершая виток за витком, а являлся пропавшим без вести пилотом космического корабля, кто однажды, давным-давно отправился в сторону звезды Альфа-Центавра и потерялся среди просторов бескрайнего космоса.

Его пугала не столько жуткая тварь, копошащаяся где-то за стенкой жилого отсека, сколько отсутствие определённости своего будущего. Узнают ли о его существовании там, на Земле? Выберется ли он когда-нибудь из этой жуткой передряги? И сможет ли снова когда-нибудь обнять супругу и сына?

Он перепробовал всё: осмотрел узлы и блоки поблизости, и первое время после аварии даже несколько раз пробовал выходить в ближайший коридор, пытаясь если не устранить, то хотя бы диагностировать поломку. Если вдруг начинали мелькать огни по коридору, Стэндфорд уже знал — это первые признаки того, что злобная космическая тварь собственной персоной стремится поймать человека в свои «приветливые» объятия. В таких случаях он быстро ретировался, и всегда вовремя успевал захлопнуть за собой люк двеери.

Единственное, что ещё хоть как-то исправно действовало, были камеры, установленные тут и там в разных отсеках орбитального комплекса. С некоторых из них до сих пор стабильно шёл сигнал к нему на монитор, и астронавт даже не знал, хорошо это для него или плохо.

Он видел, как всё началось. Джо напрямую наблюдал через те самые камеры смерть нескольких членов экипажа и люто сожалел о том, что не смог тогда ничем им помочь. Своё же неожиданное спасение он отводил на счёт невероятной удачи, и всячески благодарил Небеса за то, что оставался до сих пор живым.

Вскоре астронавт научился определять передвижение твари вдоль коридоров станции и мог знать, далеко ли от его отсека та находится. Именно по мониторам он ориентировался, когда делал очередную вылазку за дверь, однако снаружи всё было опутано липкой паутиной, и он не мог далеко отойти за пределы своего убежища, боясь запутаться, как муха в паутине.

Хуже всего было то, что вот уже несколько суток никак не удавалось установить хоть какую-то связь с Ерохиным — единственным кроме него оставшимся в живых членом экипажа «Станции-2». О том, что русский космонавт уцелел, тот знал с самого начала, но сам Ерохин, похоже, до сих пор был уверен, что остался на станции один, потому что прекратил попытки выяснить, так ли это. Здесь могли помочь лишь световые сигналы через иллюминатор, которые однажды, возможно, Ерохин увидит и всё поймёт.

Долгое время русский космонавт, будто не замечал ничего вокруг себя, и никак не реагировал на позывные Стэндфорда, которые тот посылал ему с упорной регулярностью.

Джо невероятно обрадовался, когда в один из дней Сергей всё-таки посмотрел в окно. Дальше было проще: они какое-то время перемигивались фонарями, имея лишь одностороннюю звуковую связь, пока однажды общими усилиями не смогли установить первый нормальный звуковой контакт. Но больше всего Джозеф был благодарен Небесам за то, что он мог теперь не только слышать Ерохина, но и быть на связи с Хьюстоном.

Правда, связь эта была не такой, какую бы хотелось иметь Джозефу, а осуществлялась в два этапа через российский ретранслятор. Были вещи, которые он желал бы обсудить с МакКорником с глазу на глаз, но, похоже, теперь этому не бывать, так как в секретности его мисси уже нет никакого проку…

Когда миновал четвёртый день изоляции, а до прибытия спасательного челнока оставалась ещё пара дней, Стэндфорд проснулся от того, как что-то где-то негромко пищало. Какой-то настойчивый и монотонный звук раздавался из удалённого угла его убежища, явно привлекая его внимание.

«Этого ещё не хватало» — мысленно проворчал он, но всё же решил установить источник шума.

Звук шёл со стороны складского модуля. Неужели тварь как-то смогла пролезть по коммуникациям и сейчас старается зайти к нему с тыла?

«А разве это существо умеет издавать звуки? — резонно размышлял астронавт. — Нет, вряд ли это именно оно, но что же тогда?»

Стэндфорд насторожился. Он схватил со стойки с инструментами разводной ключ и приготовился дать отпор любой опасности. Выставив своё импровизированное оружие перед собой, астронавт медленно поплыл вперёд, ориентируясь на этот писк.

На складе всё было целым, никаких повреждений или внешних изменений Джозеф не увидел. Зацепившись свободной рукой за боковую стойку, он попробовал определить, откуда именно раздаётся монотонный звук. Поиск привёл его к неприметному шкафчику. Кажется, шумы шли прямо оттуда.

Теперь, когда источник был установлен, нужно было решить, что именно предпринять. Если там была тварь, которая пробралась туда и в эту самую минуту пытается выбраться наружу, нужно бежать отсюда что есть мочи. Так он потеряет всего два отсека, но еда и туалет у него всё равно останутся…

Правда, поразмышлять о возможных путях отхода астронавт не успел. Когда он вновь услышал периодически прерывающийся шум, он, кажется, понял, в чём дело.

Решительно распахнув крышку шкафа, Джозеф засунул туда руку и вытащил устройство, похожее на большой коммуникатор, от его корпуса шёл провод, подключённый к разъёму питания, расположенному где-то в глубине настенного ящика.

«Откуда здесь… чёрт, это же SNV-коннектор!»

Быстро пробежав пальцами по клавиатуре, введя секретный пароль, Стэндфорд от неожиданности прикрыл глаза, потому что на экране устройства тут же замелькал, а потом возник, пускай и с помехами, лик МакКорника.

— Ну, наконец-то ты сообразил, Джо! Привет тебе, старина от дядюшки Сэма.

— Мистер МакКорник, рад вас слышать. Ну и напугали вы меня. Но как…

— Позже, Джозеф! Всё объясню потом. Связь неустойчивая, ретранслирующий спутник не так легко было передвинуть в пространстве и скорректировать для синхронизации орбиты со станцией, поэтому я буду краток. Для начала я должен удостовериться, что Ерохин… он подключён к интеркому?

— Нет, он сейчас отключён.

— Хорошо, слушай, ты ведь помнишь о том, что ребята из ЦРУ просили тебя разузнать?

— Да, я кое-что раздобыл о характеристиках и конструкции тех двигателей, но это по большему счёту лишь общая информация.

— Что именно ты нашёл, Джо? Важным для нас будет всё.

— Русские не до конца честны, как выяснилось.

— Что ты имеешь в виду?

Тип корректирующих двигателей, которые установлены на модулях станции, не имеют ионной тяги. В привычном смысле не имеют.

— То есть как? А разве не в этом направлении сейчас работают наши учёные и инженеры.

— Боюсь, русские мастера пускать пыль в глаза, да и в умении сохранять секретность своих технологий им нет равных. Тут всё работает на каком-то другом принципе, очень похоже на холодный термояд, хотя не могу быть уверен на сто процентов. Я пока не выяснил это и теперь вряд ли смогу, но заявленные параметры двигателей явно не соответствуют тем, что описываются в широком доступе для прессы.

— Вот же дела… термоядерный синтез? Но ведь до сих пор во всём мире ведутся лишь сырые наработки в этой области. Чем ты можешь подтвердить свои догадки?

— Очень просто. Когда в последний раз была стыковка с грузовым модулем, они что-то выгружали… в нескольких больших контейнерах.

— Ты думаешь, это было как-то связано с теми двигателями.

— Я не думаю, я знаю. У меня были прослушки в некоторых их отсеках. Русские между собой говорили про какое-то топливо. Речь как раз шла о никелевых стержнях и о металлическом водороде, это может представлять для нас наибольший интерес…

В следующий момент какие-то помехи прочертили экран коммуникатора, после чело изображение потускнело, а голос МакКорника стал гораздо тише.

— Ты пропадаешь, Джо.

— Это всё та тварь шалит. Паутину в коридоре мне не удалось до конца очистить, поэтому кое-где она всё ещё глушит электронику.

— Боюсь, что в нашем случае это просто нестабильный сигнал спутника. Аппарат уходит в тень и скоро связь окончательно пропадёт. Второй сеанс будет невозможно организовать, так что слушай — планы немного меняются.

Даже сквозь рябь монитора и серость помех Стэндфорд заметил как напряглось лицо собеседника.

— Тут для тебя пришла новая установка. Ты должен… в общем, Джозеф, любым способом тебе надо раздобыть образец этого существа.

Стендфорд невольно отшатнулся, чуть не выронив прибор связи, который держал в руке.

— Сэр… я не могу. Это может быть опасно. Смертельно опасно.

— Поверь, мне тоже не нравится эта идея, но касательно твоего дела имеются чёткие инструкции от больших людей в пентагоне. Я уже говорил с президентом на этот счёт. Он так же не разделяет оптимизма и радости, если вдруг образцы этой гадости попадут на Землю. Но ты же знаешь, существует слишком мощное лобби в оборонных кругах и Конгрессе, которое имеет влияние на самые верхние эшелоны власти. Им лучше не перечить, Джо.

— Но как… как военные собираются держать эти образцы под контролем? Они там в своём уме?

— Я… понимаю тебя и твои опасения, Джо.

— Сэр, не просите меня делать этого — по спине астронавта вновь побежали мурашки — Вы просто не видели, на что способна эта тварь. Она может за секунды расправиться с самыми сильными из нас. Это существо умеет размножаться и неизвестно, сколько продержится человечество, если зараза вырвется на свободу. Да, и как я доставлю этот организм на Землю незаметно?

— Просто сделай это Джо, прошу тебя. Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. Отыщи среди вещей какой-нибудь небольшой герметичный кейс или колбу.

— Но я…

— Постой, Джо, к нам тут пожаловал кое-кто. Я вижу, как он шагает сюда, чтобы поговорить с тобой. Пока он не подошёл, пожелаю тебе лишь твёрдости духа и попробуй, чёрт… может, ты переубедишь его.

В динамике что-то коротко зашуршало, а затем, несколько секунд спустя, раздался другой голос:

— Эдгар Лаури на связи. Добрый день, мистер Стэндфорд.

Джо поморщился, но коротко и по форме поприветствовал хорошо ему знакомого собеседника. Лаури был помощником директора ЦРУ и имел жуткий, хотя и невероятно твёрдый характер. Почему-то именно с ним чаще всего контактировал Джозеф, когда речь заходила об очередной разведывательной миссии. Но сейчас, в эти минуты, астронавту совсем не хотелось общаться с этим человеком. Он будто знал, о чём предстоит разговор, и потому сразу решил наступать первым.

— Мистер Лаури, вы, вероятно, в курсе нашего разговора с мистером МакКорником? Уверен, это вы попросили его передать приказ…

— Всё верно, Мистер Стэндфорд, я в курсе, к тому же пожелание заполучить образец пришельца не только моя идея, но и высшего начальства Пентагона и ЦРУ. Надеюсь, руководитель полётами донёс до вас нашу настоятельную просьбу?

— Да, сэр. Но… мне просто нечего добавить к тому, что я уже сказал ему в ответ. Страшная опасность ждёт нашу цивилизацию при контакте с тем существом, которое и без того уничтожило почти весь экипаж «Станции-2».

— Понимаю твои опасения, но мы здесь не дураки, Джо. Успокойся и давай постараемся всё хорошенько обсудить.

Стэндфорд вдруг понял, что разговора не получится. Они всё равно заставят его это сделать. У них есть рычаги влияния и ему некуда деваться. Да, Джозеф был штатным сотрудником разведывательного управления Соединённых Штатов, но сейчас, когда речь шла не только о безопасности его страны, а, прежде всего о выживании всего человечества, он должен был сделать выбор. И выбор предстоял трудный.

— Мальчик мой, дорогой — вкрадчиво залепетал Лаури, — ты даже представить себе не можешь, что наши военные специалисты смогут сделать, если у нас окажется в руках этот инопланетный организм. Это вырвет нас вперёд на годы. Русские и весь мир будут стоять перед нами на коленях, когда узнают и увидят, какими военными средствами мы стали обладать…

Следующие две или три минуты представитель разведывательного управления изливал словесный поток сиропа, рассказывая о перспективах, которые ожидают как всю великую Америку, так и самого Стэндфорда лично. Не забыл он как бы вскользь упомянуть и про Сару и Ника — родных Джозефа, пообещав позаботиться об их безопасности.

И тогда, в этот самый миг, когда тень незримой тревоги нависла над его семьёй, пальцы астронавта задрожали. Он побледнел и заколебался, впервые не зная, что ответить. Ещё минуту назад Джозеф хотел выразить твёрдое «нет» этому старому холёному выскочке в отглаженном мундире, но вместо этого пробормотал что-то неопределённое, словно желал уйти от ответа или прервать связь.

— Не вздумайте увиливать, мистер Стэндфорд. Это приказ, — вдруг холодно и жёстко произнёс Эдгар Лаури. Голос его сделался твёрдым, как камень — вы ведь не забыли, что до сих пор являетесь специальным агентом разведывательного управления нашей страны. Помните, что после того, как вас оттуда эвакуируют, вы должны будете ответить за успех или провал возложенной на вас миссии. Всё уяснили?

— Понял вас, сэр — Стэндфорд непроизвольно стиснул зубы, но больше ничего не добавил.

— И вот ещё что — сквозь нарастающий гул помех добавил голос на том конце связи — очень постарайтесь проследить, чтобы Ерохин не опередил вас. Поверьте, русские достаточно коварны и могут точно так же доставить на Землю экземпляр этого существа. Подумайте, можете даже устроить что-то вроде нештатной ситуации или несчастного случая. Ввиду всеобщего бардака на станции, и при сложившихся обстоятельствах сделать это вам будет нетрудно. Надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю, мистер Стэндфорд?

— Да — коротко ответил астронавт — я хорошо вас понял, сэр. Обещаю, что не подведу вас. Во славу нашей великой страны и великого народа!

— Вот и славно, сынок…

— Последние слова Эдгара Лаури прозвучали едва слышно, потому что звуковая связь практически прервалась, а видеосигнал и вовсе исчез.

Выключив питание, Джозеф аккуратно положил переговорное устройство в ящик и медленно закрыл крышку. В его голове одна поспешная мысль сменялась другой, Астронавт обхватил свою шею руками и тихо застонали. Он чуть не прозевал вызов Ерохина, когда вдруг увидел мигание сигнала интеркома.

«Всё будет хорошо. Успокойся. Ты обязательно что-нибудь придумаешь — принялся мысленно успокаивать Джозеф сам себя — отвлекись на время, пообщайся с Сергеем, поболтай с ним о чём угодно или поиграй в шахматы. Будь самим собой и пускай русский космонавт не подозревает ничего странного».