Станция-2

13 декабря 2046 года. Земля

В то время, пока перепуганные до полусмерти астронавты переговаривались друг с другом по локальному интеркому, на Земле готовились к вхождению станции в зону радио-видимости. Там пока не был в курсе тех жутких событий, которые произошли на орбите. Всё шло штатно, за исключением одной тревожной странности: кто-то послал со «Станции-2» в Хьюстон короткий аварийный позывной. И пропал. Ни выхода на связь, ни каких-то других сигналов. Возможно, это был ложный вызов — никто не знал наверняка.

Всего два часа совершается один оборот вокруг планеты, и всего каких-то сорок минут нет прямой связи между экипажем и ЦУПом, а здесь уже заждались и нервничали.

— Что за чертовщина происходит у них, Валентин Николаевич?

— Не знаю. После утреннего сеанса мы больше не связывались с NASA. Я звонил МакКорнику, он говорит, что пока установить контакт с астронавтами не получается. Странно, им должно быть это без проблем, потому что сейчас полёт проходит над территорией Мексики. Похоже, у экипажа возникли какие-то непредвиденные обстоятельства. В Хьюстоне пока не знают, по какой причине сработал позывной, но насторожились.

— Я сразу же соединю вас с их центром, как только они захотят что-нибудь сообщить.

— Хорошо, спасибо.

— Послушайте, я заметил ещё кое-что, и мне это показалось странным — опять заговорил Ерохин.

— О! Есть что-то, что мы пока не знаем? — с нескрываемым раздражением воскликнул Оуэн — Ну, расскажите нам, наш русский друг мистер «всевидящее око»!

— Не кипятись, Бенджамин. Это может быть важно — осадила пыл коллеги Саманта Каннигем.

— Ему легко говорить, — снова возмутился тот — потому что в распоряжении Ерохина почти четверть станции, он там чувствует себя, как король, а не сидит в тесноте на пыльных мешках с памперсами, как мы с тобой здесь!

— Ты просто не выносим, Бен. Это разве повод для зависти?

— Это не зависть, просто…

— Знаешь, ещё с утра я всерьёз считала тебя идеалом мужчины, а сейчас вдруг вижу, как жестоко ошибалась — сказав так, девушка отвернулась в дальний угол подсобки и задала вопрос в микрофон — Сергей, расскажи, что ты ещё узнал?

Подождав немного, пока американцы закончат препираться в прямом эфире, Ерохин заговорил снова.

— Я заметил, что периодически происходят какие-то сбои с освещением в блоках станции, но так как у нас на корпусе одна из солнечных панелей не полностью исправна, я подумал, что эти мерцания вполне могут быть связаны с поломкой её отдельных элементов. Сначала я не придал этому большого значения, но вот уже несколько раз заметил на мониторах перемещение нашего пришельца по отсекам станции. И везде, где эта штука проползает, свет начинает мерцать. Она умеет не только влиять на электронику приборов, но и гасить свет своим присутствием. Похоже, тут дело и вправду в электромагнетизме, который вырабатывается внутри этой твари.

— Тебе удалось визуально её засечь?

— Да, она появляется то здесь, то там. Скачет с завидной скоростью, и я пока не знаю, зачем она так мечется. Такое ощущение, что наша «клякса» просто плетёт свою паутину везде, где только может достать. Несколько раз она двигалась в одном и том же направлении, но потом снова возвращалась.

— В каком-то конкретном направлении?

— Отчего-то её интересуют не только наши с вами убежища, но и дальний правый участок среднего рукава станции, где расположены секции Е3, Е4, Е5, Е6, а также большой энергетический блок В1.

— Уж не думаешь ли ты, что она ползает туда… подзаряжаться? — осторожно выдвинул предположение Оуэн.

— Я не знаю, если она живая, то вряд ли её электромагнетизм нуждается в подпитке извне, а если нет, то ничего нельзя исключать. С другой стороны, должна же эта штука чем-то питаться!

— А как же тела… членов экипажа? Тех, кто погиб?

— Тело Ивон цело. По крайней мере, внешне. Не похоже, чтобы тварь ела её. Других я не могу наблюдать, более того, пока не увижу своими глазами Илью, не поверю, что он мёртв. Я всё ещё надеюсь, что ему удалось спастись…

— Хорошо бы… — пробормотал Оуэн, но в его ответе не чувствовалось убеждения.

— Насколько далеко от меня «клякса»? — вдруг спросил Мохандес. — Заметил ли ты на экране такие же нити паутины позади моего отсека?

— Если увеличить картинку, то нити видны, но они кажутся отсюда довольно тонкими и почти незаметными. У меня нет изображений тех отсеков, что расположены по обе стороны от центрального колеса, я даже не могу предположить, добралась ли эта штука туда.

— Ты предлагаешь мне выйти и посмотреть?

— Это может быть очень опасно, но у меня насчёт тебя есть идея.

— Выкладывай.

— Только что заметил, что мерцаний в коридорах не видно, видимо «клякса» затаилась и перестала прыгать. Надо подождать. Когда лампочки начнут перемигиваться в какой-то из секций, так я буду точно знать, где конкретно ползает наш пришелец, и если это будет достаточно далеко от тебя, ты сможешь открыть люк и попробовать добраться до блока с гидропоникой. Сразу справа от него расположен модуль, к которому пристыкован один из четырёх спускаемых аппаратов. Если он герметично заперт, то считай, ты спасён.

— А если нет? Если челнок открыт и там полно паутины?

— Тогда у тебя останется очень мало времени, чтобы проделать обратный путь до центрифуги.

— План мне не очень нравится, — неуверенным тоном произнёс индус — но, наверное, попробовать стоит. Нужно будет только лучше подготовиться.

Джохар вернулся к шкафу с полотенцами. Он намотал несколько штук на ноги и на руки, не забыв сделать это как можно плотнее. Ещё одно астронавт нацепил на голову, сделав некое подобие чалмы, а следующие два взял в кулаки.

Если бы в тех дверных проходах, которые с двух сторон огораживали спортзал, имелись иллюминаторы, Джохар бы уже знал, что «клякса» давно пробралась в переднюю и заднюю части станции и оплела своими нитями оба выхода, заперев свою очередную жертву в ловушку. Не могла она пока пробраться лишь внутрь центрифуги, прекрасно зная при этом, что там сидит человек.

Мохандес готовился и ждал, когда Серней Ерохин подаст сигнал. Ему было страшно, он нервничал, но ничего другого ему не оставалось, кроме как следовать намеченному плану.