Станции действий

Оглавление

Станции действий Уильяма Р. Фортчена

ПРЕДИСЛОВИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТЬ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ

Станции действий

ПРЕДИСЛОВИЕ

За восемь лет, прошедших с окончания войны с килрати, об этом конфликте было написано немало, но есть одна тема, к которой мало кто решался обратиться. Даже попытка обсудить его взвешенно теперь практически невозможна, поскольку из всех мужчин, женщин и союзников-инопланетян, служивших во флоте, никто не был более противоречивым, чем адмирал Джеффри Толвин, кавалер Виктории, кавалер ордена Ордена Британской империи, кавалер ордена Заслуг, кавалер ордена Бани.

Никто, даже самые ярые его враги, не может отрицать, что блестящая защита Земли Толвином от грандиозного наступления лорда Трахата на века станет классическим примером военной доблести перед лицом превосходящих сил противника. Если бы он погиб в той битве, его имя было бы навечно вписано в историю. К сожалению, его последующие политические действия навсегда поместят его имя в ряды обесчещенных. Чтобы найти столь одаренного и в то же время столь противоречивого полководца, обречённого собственным гением на окончательное, бесповоротное падение, нужно обратиться к далекому прошлому, к Алкивиаду во время Пелопоннесских войн, к Бенедикту Арнольду во время Войны за независимость Америки или к Сунь Вань Лу во время восстания Фарадея.

Автор этой книги некоторое время служил в штабе адмирала Толвина во время кампании по защите Земли, и могу засвидетельствовать фанатичную преданность практически всех, кто служил под его началом. Не могу отрицать, что в то же время меня беспокоило ощущение, что после более чем тридцати лет конфликта адмирал Толвин превратился в существо, живущее исключительно войной.

По этим и другим причинам я счёл необходимым прояснить один малоизученный аспект жизни Толвина – его первую военную операцию в начале войны, произошедшую более сорока лет назад. Возможно, изучая начало его истории, мы лучше поймём её трагический финал.

Недавно рассекреченные документы из Имперских архивов килрати и любезная помощь барона Вакки нара Джукаги, сына весьма противоречивого барона Джукаги, сыграли ключевую роль в том, чтобы помочь нам, возможно, впервые, увидеть некоторые мотивы решения килрати начать войну. Монументальный труд Вакки нара Джукаги «Килра Тугага Джак-Та Хаганаска дука Маколифф» предоставил нам, с другой стороны, замечательное исследование интриг при Имперском дворе, планирования их первой кампании и первых пяти лет борьбы. Эта книга заслуживает серьёзного рассмотрения, несмотря на её критику в академической среде и послевоенных апологетах килрати.

Конечно, загадок о килратской стороне конфликта все еще предостаточно, особенно в отношении их печально известных «потерянных военных приказов», инцидента, в котором Толвин сыграл свою роль. Я надеюсь, что в ближайшем будущем правда о потерянных приказах наконец будет раскрыта, поскольку эта тайна завораживала историков по обе стороны конфликта.

Хотелось бы верить, что исследование Вакки нар Джукагаса и эта скромная работа, по крайней мере, станут началом пути к раскрытию истины о причинах войны, унесшей более тридцати миллиардов жизней с обеих сторон. Пройдёт не менее поколения, а то и больше, прежде чем все записи из архивов килрати и Конфедерации будут полностью рассекречены, поэтому я готов признать, что многие аспекты этого исследования, посвящённого ранним дням войны, остаются открытыми для обсуждения.

Этот роман – дополнение к моему ещё не завершённому исследованию начала войны. Я выбрал этот формат по ряду причин, главная из которых – его гибкость. Надеюсь, читатели простят мне это отклонение от стандартной исторической формы, но, пожалуй, это единственный способ понять напряжение, допущения и заблуждения с обеих сторон, которые привели наши общества к величайшему конфликту в нашей истории.

Я хотел бы поблагодарить адмирала Вэнса Ричардса, MOH, DSC, FC (в отставке), за бесценный доступ к рассекреченным записям за тридцать девять лет его службы на флоте, а также к его собственным, пока еще неопубликованным мемуарам Point and Counterpoint — Intelligence and Counterintelligence in the War Against the Kilrathi; коммодора Кевина Толвина за его откровенные разговоры о его дяде; контр-адмирала Джейсона «Медведя» Бодеревски за воспоминания, которыми адмирал Толвин поделился с ним о своих первых днях на флоте; пилота «Имперского Когтя» Хагу Калигару за его личный дневник и бортовые журналы первого удара войны; Барбару Банбридж, дочь знаменитого адмирала, за ее личные воспоминания об отце; и Маргарет Крюгер, бывшую жену президента Ханса Крюгера из Ландрейха, за ее откровенные, хотя порой и тревожные беседы об этом знаменитом лидере-ренегате. Без их помощи это исследование было бы невозможно.

Я полагаю, что могу наконец признать здесь, впервые, что во время военного суда над адмиралом Толвином мне был предоставлен доступ к нему в качестве историка флота и я смог взять у него интервью три раза до его самоубийства. Для того, кто видел его в момент величайшего триумфа, это был мучительный опыт. В ночь его самоубийства я прибыл в военную тюрьму всего через несколько минут после обнаружения его смерти и был допущен в его камеру после того, как его тело унесли. На его койке аккуратно лежали три предмета: фотография его жены и детей, потерянных на войне, а рядом с фотографией лежали крылья и нашивки прапорщика, выданные ему в день окончания Академии... мятежная душа, покойтесь с миром.

Полковник Вильгельм Шварцмонт, кафедра военной истории, Академия флота Конфедерации

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Стандартная дата Конфедерации 2634.89

КОМУ: CICCONFEDFLT ОТ: CONFEDFLTINT ТЕМА: ОБНОВЛЕНИЕ РАЗВЕДКИ О ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ НАМЕРЕНИЯХ КИЛРАТИ

ЭКЗЕМПЛЯР НОМЕР ОДИН ИЗ ОДНОГО. ТОЛЬКО ДЛЯ ГЛАЗ CICCONFEDFLT

Адмирал, согласно вашему приказу 2634-98, я предоставил полную информацию о текущей внутренней политической и военной ситуации в Империи Килрати. Отчет, как вы и просили, прилагается вместе с полной оценкой всех известных военных активов, кораблей, баз и промышленных возможностей килрати. Вы заметите, что отчет, мягко говоря, скудный. Как я уже сообщал вам в нашей последней беседе, мы имеем дело с тайной, окутанной мраком. Ни одному должностному лицу Конфедерации никогда не был разрешен доступ в Империю, а те пограничные миры, где лица, живущие вне закона, могут вступить в контакт с килратскими военнослужащими, находятся вне наших возможностей для адекватного проникновения. Ресурсов, имеющихся у Конфедерации, как вы знаете, едва хватает для патрулирования быстро расширяющихся границ, из которых наш сектор, граничащий с Империей Килрати, составляет лишь малую часть. Хотя это и не моя сфера компетенции, я бы очень хотел, чтобы те, перед кем мы отчитываемся, выделили больше ресурсов этому сектору, который, по моему мнению, представляет самую серьёзную угрозу для Конфедерации с момента её создания. Те скудные данные, которые удалось получить моему подразделению, были получены с помощью дистанционного зондирования, обширных интервью с торговцами из приграничных миров, торгующими вне рамок легального оборота, и одной секретной группы, предоставившей отчёт объёмом менее тысячи слов и полдюжины голографических изображений, запечатлевших, по нашему мнению, крупные корабли килрати, прежде чем они исчезли.

За пять лет, прошедших с момента нашего первого контакта с Империей Килрати, наши знания, по сути, не превышают того, что мы уже слышали от беженцев варни, бежавших в наше пространство после их катастрофической войны с Империей. Многочисленные стычки на границе до сих пор не привели к получению нами какой-либо реальной, достоверной информации об их политических намерениях или их истинных военных возможностях. Короче говоря, сэр, я должен честно признаться, что мы находимся в неведении. Те немногие суда, о которых нам удалось получить данные, я подозреваю, являются устаревшими моделями, которые уже находились на вооружении во время их войны с варни, а теперь назначены патрулировать их сторону границы, так что мы не узнаем их текущих возможностей. Сэр, мой прилагаемый отчет будет более подробно рассматривать все эти аспекты, но есть кое-что, что отчет не может представить как неопровержимый факт. Просто назовите это интуицией старого офицера разведки, который наблюдал за «Кошками» с тех пор, как мы впервые столкнулись с ними... Будет война. Они — хищное общество; Их определение существования, как индивидуального, так и общественного, основано на завоевании, на чётком установлении высшего и низшего. Застой мира без чёткого определения высшего для них неприемлем. Те, кто считает иначе, живут в мире грез, но этот доклад не место для обсуждения этого вопроса.

Я также верю, что ими движет страх. Мы видели единственный разведывательный отчёт с дистанционного глубоководного зонда «Двенадцать», запущенного к галактическому ядру более тридцати лет назад. Единственный отчёт, полученный пять лет назад, до его таинственного исчезновения, свидетельствует о том, что в десяти тысячах световых лет от нас находится воинственная империя почти невообразимой мощи, движущаяся в нашем направлении. Если этот отчёт действительно правдив, килрати должны сделать выбор: противостоять этому более могущественному врагу, оставив свой фланг открытым, или создать буферную зону в нашем направлении, прежде чем столкнуться с этим другим врагом. Мы должны осознать фундаментальный момент, сэр. Мы должны научиться думать не как люди, а как «кошки». Наш инстинкт подсказывает нам заключить союз, но вопрос в том, думают ли они так же? Я не думаю. Сэр, надеюсь, что прилагаемый отчёт будет вам полезен. От себя лично, сэр, должен также заявить, что нынешнее мнение как в политических, так и в военных кругах о том, что килрати технологически уступают нам и не обладают достаточной общественной гибкостью для ведения длительной борьбы, — это безумие. Один «торговец», работающий в серой зоне торговли за пределами Ландрейха, недавно рассказал мне о древнем слове килрати, которое восходит к временам, когда они были хищными охотниками. «Джак-ту», что примерно означает «выскочить из укрытия на более крупную, но ничего не подозревающую добычу, убивая её одним ударом». Если они придут за нами, а я уверен, что так и будет, это будет Джак-ту. С уважением, Контр-адмирал Джошуа Спидвелл, Разведка флота Конфедерации

ПРИЛАГАЕМАЯ ПЕЧАТНАЯ КОПИЮ ОТЧЕТА ДОЛЖНА БЫТЬ ПОДАНА В СООТВЕТСТВИИ С ПРАВИЛОМ БЕЗОПАСНОСТИ КОНФЕДЕНЦИАЛА 34448A ИЛИ УНИЧТОЖЕНА НЕМЕДЛЕННО ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ.

Императорский дворец-Килрах

«Я сказал, и я так решил!»

Громкий рык одобрения раздался из уст большинства восьми лидеров кланов Империи, и из-за полупрозрачной занавеси Император внимательно наблюдал за реакцией каждого из восьми, а также тех, кто сидел за ними.

«Вакка, ты не одобряешь». Император произнёс это как вопрос, осторожно используя мягкую интонацию, характерную для обращения к кровному члену своего клана, а не как прямое утверждение факта, которое было бы вопросом кровного спора между низшим и высшим.

Вакка оглядел комнату, заметил едва заметные одобрительные взгляды как минимум двух других лидеров кланов, с подозрением отнесшихся к предложению Императора о войне, и холодные, рассеянные взгляды остальных, которые не соглашались и теперь ждали, насколько далеко он зайдет в этом вопросе. Он знал, что многие из них с удовольствием бросят вызов на кровь, ведь когда барон клана погибал, те, кто стоял у трона, всегда получали награды, титулы и миры, отнятые у павших.

Вакка поднялся на ноги и церемонным жестом обнажил кинжал, сделанный из клыка нагги. Низко поклонившись, он положил его на пол рукоятью к помосту и ширме, за которой восседал Император, – недвусмысленное выражение покорности, хотя он и осмелился выступить против императорской воли.

«Мой император, я следую твоему призыву к охоте. Укажи нам добычу, и мы набросимся на неё, но я прошу тебя дать мне право указать и на другие стада, на которые ты, возможно, не смотрел».

Вакка произнёс свою речь на церемониальном придворном диалекте, произнося слова с отчётливой, чёткой дикцией, что свидетельствовало о его хорошем воспитании. Некоторые могли воспринять его тон как тонкое оскорбление в адрес самого императора, чей род был не столь древним.

Император молчал, а Вакка ждал, по-прежнему низко кланяясь.

«Идите, но уже поздно», — наконец раздался ответ.

«Мой император, мои братья из других кланов, я призываю вас ещё раз задуматься об одном. Сейчас не время вести войну с Конфедерацией».

«Вакка, мы это уже три дня обсуждаем», — скучающим тоном ответил наследный принц, сидевший справа от помоста. «Прекратите этот протест».

Вакка хладнокровно оглядел Гилкарга, единственного сына Императора. Как наследный принц, именно он должен был повести флот в бой, и все знали, что именно он, а не Император, был той силой, которая побуждала к войне. Император снискал себе славу в кампании против варни, теперь сын жаждал ещё большей славы.

«Может быть, в этой комнате чувствуется запах страха?»

Поразительный вызов раздался из-за спины Гилкарга, и многие собравшиеся затаили дыхание, когда принц Ратха, старший сын наследного принца, встал, вытянув когти.

Наследный принц протянул руку в жесте сдержанности, но Вакка видел, что слова его вспыльчивого сына вызвали одобрение.

«Кинжал лежит на полу, Ратха, вызов невозможен».

Ратха, чья улыбка тронула его лицо так, что обнажились клыки, кивнул и сел обратно. Принц Трахат, младший брат Ратхи, усмехнулся и шёпотом пробормотал: «Ты бы его убил».

Вакка слегка ощетинился, когда наследный принц, проявив вопиющее пренебрежение к этикету, не стал воспитывать детёныша. Он оглядел комнату, предвкушая новые испытания, но их не последовало.

«С Конфедерацией нужно разобраться, — начал Вакка, словно соглашаясь, — но подходящее ли сейчас время? С тех пор, как мы освоили космические полёты, мы расширяемся, захватывая всё на своём пути, ибо это правильно. Но помните: по мере того, как мы расширяемся, мы словно растягиваемся вширь. Поверхность становится всё больше и больше, наши границы становятся всё шире. Теперь мы видим эту Конфедерацию на нашем фланге, но есть и другие границы».

«Ва ка гарга ка нару ха гарга», — произнёс наследный принц, подражая Гилкаргу в мастерстве церемониального придворного диалекта. «Те, кто не принадлежит к чьей-то крови, должны пролить свою кровь».

Вакка кивнул. «Да, так было всегда: если они не из одной крови, то становятся добычей. Но разве ты не понимаешь, о чём я говорю? Пока мы выслеживаем и уничтожаем добычу, за ней выскакивают две новые».

«Значит, нам есть на что охотиться», — ответил наследный принц с рычащим смехом. «Больше чести, больше славы, больше крови для наших когтей».

Вакка печально покачал головой.

А что насчёт другой стороны? Тьма, о которой мы знаем, поднимается из ядра галактики? Это сила, которая, даже мы должны признать, может нас сокрушить. Вы видели сообщения с наших дальних зондов, которые проложили путь к сердцу галактики. Там есть сила, сокрушающая всё на своём пути. Сила, которая движется сюда.

«Именно поэтому мы должны сражаться с Конфедерацией сейчас — или ты их боишься?» — прорычал Ратха, поднимаясь на ноги.

«Я ничего не боюсь», — холодно ответил Вакка, не сводя глаз с Ратхи.

Наступила напряженная тишина, наконец прерванная щёлканьем когтей наследного принца, давая сыну сигнал отступить. Ратха неохотно отступил назад, не сводя глаз с Вакки.

«Именно поэтому мы должны сражаться с Конфедерацией сейчас», — сказал наследный принц, пристально глядя на Вакку и говоря так, словно объяснял простейшие вещи детёнышу. «Каждая война точит наши когти. Каждая война требует от нас совершенствовать наше оружие и узнавать секреты наших врагов. Помните, именно глупый Шата мирно пришёл к нам и открыл нам секрет точек прыжка и как ими пользоваться. И как только мы узнали этот секрет, мы перебили глупцов, которые его нам принесли, как перебили бы любую добычу».

В зале для аудиенций раздался гул смеха. Шата были ругалга, эквивалентом стад полуразумных зверей, некогда бродивших по родному миру, неспособных защитить себя. Охота на них считалась лишь развлечением, чтобы набить желудок, поскольку не приносила ни славы, ни вызова. Как могли существа быть настолько глупыми, чтобы прибыть на Килрах с громкими мольбами о мире, предлагая свои секреты межзвёздных путешествий, а затем оказаться совершенно неспособными защитить себя, – это вызывало изумление и смех даже сейчас, спустя несколько столетий.

«Мой отец, воюя с варни, пошёл на битву, зная, что их технологии превосходят его. Именно поэтому мы сражались с ними тогда — чтобы завладеть их секретами. Его отец до него сражался с у, отец его отца сражался с эйока, а теперь мы завоюем эту Конфедерацию, поскольку это наше право и наша судьба».

«Я предостерегаю нас от недостатка знаний, — ответил Вакка. — Мы словно слышим что-то по ту сторону холма, и охотничий прайд с рёвом, полным жажды крови, устремляется туда, но не знаем, что находится по ту сторону холма».

«Мы знаем достаточно», — презрительно усмехнулся наследный принц. «Эту колонию захватил ваш клан. Именно они впервые рассказали нам об этой Конфедерации. Вы сами говорили, что они могущественны, и вопрос об их существовании следует решить».

Вакка вздохнул. Это было действительно верно, и он проклял всю эту невезуху. Пять лет назад все кланы расширялись, встречая системы, свободные от врагов, и тут он наткнулся на мир, куда всего несколько недель назад прибыли инопланетяне, люди из этой Конфедерации. Застигнутые врасплох, они были схвачены, их корабль разорван на части, а информация разграблена, что раскрыло многое о том, кем был этот новый сосед. В течение полугода после этого начались контакты по всем секторам, граничащим с этой Конфедерацией, и сейчас уже шла своего рода неофициальная война.

Казалось, существовало негласное соглашение, установленное одним официальным коммюнике Императора, запрещающее всем людям пересекать секторы, на которые претендует Империя, и корабли ни одной из сторон не заходили в эти сферы, по крайней мере официально.

Но именно мир, который они захватили вместе с колонистами, беспокоил Вакку. Обычно он бы убил их на месте, но в этих чужаках было что-то особенное, и любопытство заставило его сохранить им жизнь. От них он узнал многое, не так, как официальные «дознаватели» Императора, пытавшие пленников, чтобы получить информацию, а просто разговаривая с ними. Он обнаружил, что во многом эти чужаки ему нравились, но ещё больше он их боялся; в этом он никогда не мог признаться перед этим собранием.

«По крайней мере, это мы усвоили», — наконец ответил Вакка. «Если у них и есть преимущество, то оно в их масштабе, в их сети союзов с полудюжиной рас, в огромном количестве колонизируемых ими миров. Такая глубина организации могла бы оказать неоценимую помощь, если бы вызов, брошенный изнутри ядра, когда-нибудь был решён. Нам такой масштабности не хватает. Мы уничтожаем или порабощаем всех на захваченных нами мирах».

«И что?» — ответил наследный принц, и его тон явно выдавал полное замешательство по поводу смысла заявления Вакки.

Да, у нас есть флот, лучший в галактике, но у нас нет инфраструктуры, торговой сети. Мы завоёвываем, разрушаем, заселяем новый мир, словно феод, помещая несколько десятков тысяч своих сородичей туда, где когда-то жили миллиарды. Те, кому мы позволяем жить, работают на наших фабриках как рабы, а не как союзники. Затем мы снова расширяемся. Мы — как пустая оболочка, Конфедерация — сплошная масса.

«Вот почему мы должны атаковать сейчас», — прорычал наследный принц. «Мы превосходим противника. Один сокрушительный удар сокрушит эту твердую массу, удар, от которого они уже никогда не оправятся. Даже если, как в ваших худших прогнозах, представленных ранее, они каким-то образом переживут первый удар, они будут настолько ослаблены, что мы удержим то, что отняли, а затем, наконец, вонзим клинок им в сердце».

«Лучше взять и использовать по-своему», — воскликнул наследный принц, поворачиваясь к лидерам других кланов. «Мы видим эту истину. Если бы мы поменялись местами, мы бы посмеялись над таким союзом и просто использовали Конфедерацию как буфер, чтобы принять на себя первый удар врага, как они сделали бы с нами. К тому же, это бессмысленно. Пройдет как минимум восемь раз по восемь лет, прежде чем тьма начнёт приближаться к нашим внешним границам».

Вакка оглядел комнату в поисках поддержки, но увидел лишь пустые взгляды. Он знал, что вожди кланов, чьи владения граничили с галактическим ядром, могут быть на его стороне, но перспектива войны, немедленной войны, а не долгих, скучных лет подготовки к угрозе, которая могла так и не наступить, вытеснила все остальные тревоги.

«Война воспитает новое поколение, такое как мой сын», — настаивал наследный принц. «Для всех наших сыновей эта битва станет кровопролитием и шансом возвыситься и снискать славу для своих кланов. И я предсказываю, что эта война закончится, даже не начавшись. После первых ударов молота мы не спеша снимем плоть с костей Конфедерации».

«Что касается слухов о том, что они готовятся объявить нам войну, — и он тихонько усмехнулся, — то пусть ходят. Мы воспользуемся классическим приёмом Хаггина».

Смех разразился при упоминании старого охотничьего трюка, когда высылали одиночного воина и позволяли ему притвориться раненым, чтобы заманить добычу. Добыча в таком случае была настолько сосредоточена на хаггинах, что не замечала, что ее, в свою очередь, окружают.

«В первые дни мы проявим слабость и растерянность, даже отступим. Затем последует смертельный удар».

Вакка обернулся и посмотрел на своего сына, Джукагу, ровесника невежественного щенка Ратхи. Джукага рвался в бой, это было видно по выражению его глаз, полному боли и смущения при виде отцовского зрелища. Выживет ли Джукага в этой войне? Он оглядел остальных собравшихся. Вся видимая поддержка исчезла. Некоторые уже смотрели на дверь в пиршественный зал, ибо насущные потребности их желудков были гораздо важнее последней надежды на исправление решения.

Глядя на них, он осознал одну ясную истину. Им нужна была война, постоянная война, ибо без неё Империя обратится против самой себя в кровавом гражданском конфликте, чтобы удовлетворить свою потребность в битве, славе, крови. Хотя бы по этой причине Император, в своём коварстве, потребовал нападения на Конфедерацию, чтобы обеспечить себе место на троне.

Итак, это будет Джак-ту, война неожиданности. Конечно же, это был выход, ибо только глупец предупредит свою жертву о намерениях. Подняв кинжал, он направился к церемониальному кругу в центре зала. Высоко подняв клинок, он закрыл глаза, колеблясь, тёмное предостережение страха шевельнулось в его сердце. Но теперь не было другого пути, кроме как спровоцировать гражданскую войну, раскол кланов… Он бросил клинок так, что тот, дрожа, встал рядом с ножами вождей других кланов и золотым клинком Императора. Раздался одобрительный рёв, и Вакка оглянулся на помост. За занавеской послышался шорох, Император стоял… из-за ширмы раздался вой – первый клич охотников, к которому мгновение спустя присоединились и собравшиеся в зале, безумный вой самозабвения и радости, ибо в воздухе витал запах крови. Вакка чувствовал, как это охватывает и его: первобытный инстинкт гордости, бескрайние степи, полные дичи, палящее солнце над головой, густой запах крови… и вот теперь это были бескрайние просторы, холодная тишина, стремительное пикирование и грохот выстрелов… всё то же самое, охота. Дух наконец овладел его душой, даже в её муках, и, запрокинув голову, он вырвался из себя, смешиваясь с криками крови Империи.

Академия Конфедерации Службы-Хьюстон

«Адмирал, чертовски хорошая речь, дети её заслушали».

Адмирал «Скип» Банбридж обернулся и увидел своего старого товарища, коммандера Уинстона Тёрнера, который шёл к нему с протянутой рукой и бокалом. Банбридж саркастически улыбнулся, приняв тяжёлый хрустальный бокал, и сделал большой, благодарный глоток выдержанного односолодового виски.

«Чушь собачья, Тернер, та же чёртова речь, что и в прошлом году, та же чёртова речь, что и в позапрошлом году…»

«И та же самая чертова речь, которую старик Горацио произнес нам на выпускном тридцать лет назад», — с улыбкой вставил Тернер.

Банбридж оглядел приемную, переполненную сотрудниками Академии, сотнями новоиспеченных мичманов и их восторженными родителями, а также горсткой политиков, прихлебателей, лоббистов и вездесущих новостных служб, которые все еще были в восторге от скандала с мошенничеством в предыдущем семестре и того факта, что это вполне может быть последний выпускной класс, если сенатский комитет по ассигнованиям проголосует на следующей неделе за закрытие школы.

В шуме зала он услышал, как сенатор Джеймисон Мор, глава этого комитета, дает интервью одному из стервятников прессы.

Да, очень впечатляющая церемония, как всегда, хорошая традиция. Но есть и другие, гораздо более важные традиции, и я должен спросить: действительно ли деньги, которые мы тратим на это место, того стоят? У нас несколько сотен миллионов бездомных после взрыва новой на Йорине, миллионы ещё больше зависимых от «Счастливой смерти», которым нужно лечение, необходимость расширения нашей позиции кабинета министров Конфедерации по вопросам культурной чувствительности и, конечно же, терраформирование дюжины планет, что меня глубоко беспокоит. Этот флот — очень дорогая игрушка для некоторых здешних ребят, и я должен спросить: что мы получим взамен?

Он тихонько усмехнулся и покачал головой. «В конце концов, войны не было уже больше века. Не пора ли нам осознать, что эти времена прошли?»

Банбридж начал поворачиваться, готовый вступить в бой. Само его появление на церемонии было проявлением грубости, которое испортило Банбриджу настроение. По крайней мере, он мог бы дать детям хоть один день, чтобы насладиться честью выпуска, а не стоять, словно гробовщик, за кулисами, готовый вбить последний кол в традицию, насчитывающую сотни лет.

Сквозь толпу он мельком увидел Мора, разглагольствующего в окружении репортеров... и этот ублюдок смотрел прямо на него и улыбался.

«Не сейчас, Скип», — и он почувствовал на плече чью-то руку, которая его сдерживала. Он снова посмотрел на Тёрнера.

«Сволочь, он бы хотя бы дал детям отдохнуть, без всей этой ерунды с очередным сокращением».

«Он дразнит тебя, Скип, и ты же знаешь, что он может переубедить тебя перед камерами».

Чёрт возьми, холодно подумал Скип. Никогда у меня не было такого лоска и никогда не будет. Я прирождённый боец из трущоб, из забытого Богом форпоста, прошедший тяжкий путь. В душе всё ещё рядовой, и я всё ещё так говорю. Забавно, как я вообще стал тем, кем являюсь сейчас?

Он взглянул на своего бывшего соседа по комнате, с которым они вместе учились в этой же академии, когда были ещё юнцами. Тернер был достойным первенцем в семье с Восточного побережья Америки, которая считала необходимым, чтобы их сыновья послужили Конфедерации. Хотя он был на шесть лет старше Тернера, он был рядовым, и флот считал, что деньги на его образование окупятся как разумное вложение… дружба, зародившаяся в тот первый день, сохранилась на протяжении долгих тридцати лет службы.

«Так почему бы тебе, чёрт возьми, не подойти и не сказать что-нибудь, Тёрнер?» — резко ответил Скип. «Ты же здесь профессор, чёрт возьми, у тебя есть культура, пойдём, займёмся этим ублюдком».

«Не сейчас, Скип. В любом случае, там уже кто-то есть».

Банбридж оглянулся и увидел новоиспечённого энсина, выходящего к камерам. Это был симпатичный парень: высокий, стройный, спокойный, сероглазый, уже с крылышками курсанта-истребителя на левом нагрудном кармане. У парня был почтительный вид. В конце концов, ему предстояло сразиться с сенатором, но Банбридж чувствовал, что этот парень не прочь подраться, если понадобится.

«Сенатор, могу ли я со всем уважением обратить ваше внимание на кое-что, сэр?» — перебил его мальчик.

Сенатор Мор сделал паузу и взглянул на прапорщика, а Банбридж вспомнил древнего видеоактера, умершего сотни лет назад, и его фразу: «Уйди, малыш, ты мне мешаешь».

Но один из операторов видеокамер повернулся к молодому энсину, и остальные тоже. Мор добродушно улыбнулся, но Скип заметил, как его взгляд метнулся к бейджику с именем парня. Парень только что покончил с карьерой.

«Сэр, при всем уважении, я полагаю, вы один из представителей Примуса Три?»

Сенатор кивнул, словно балуя ребенка, задавшего глупейший вопрос, ответ на который знал бы любой идиот.

«Вы находитесь ровно в двух прыжковых точках от границы с килрати».

«Кошки?» — со смехом ответил Мор. «Третьеразрядная сила. Если нам придётся с ними сражаться, это будет мелочь, мелочь, с которой флот легко справится».

«Но если они нападут, — настаивал энсин, — то атака может достичь вашего мира менее чем за четыре стандартных дня, сэр. Вот насколько мала разница, и, учитывая нынешний уровень ассигнований, защита действительно очень слаба. Одна ошибка, сэр, и вы потеряете всех своих избирателей в одночасье».

«Сынок, не читай мне нотации о моих избирателях», — резко ответил Мор. «Они устали от налогов, взимаемых Конфедерацией, и от дорогих игрушек, в которых ты летаешь, и это прекратится. Истребитель «Уайлдкэт» стоит пятьдесят миллионов за штуку, сынок, пятьдесят миллионов. Но, наверное, такой мальчишка, как ты, не понимает, насколько это дорого?»

Молодой энсин молчал, словно готовясь отступить, но камеры снова обратились к нему. Банбридж наклонился вперёд, чтобы лучше слышать.

«Я прекрасно понимаю, что можно купить за эти деньги, сэр. Это цена свободы».

Мор презрительно фыркнул.

«Он покупает машину, чтобы оправдать вас и ваших адмиралов».

«Сэр, я прохожу обучение, чтобы когда-нибудь летать на самолёте Wildcat. Если Бог позволит, я добьюсь этого. А когда у меня появятся крылья, сэр, я хочу обратить ваше внимание на одну вещь».

Он помолчал, словно ожидая, что Мор вмешается, но затем продолжил.

«Вероятность того, что в течение пяти лет я умру, составляет один к трём, сэр. Причина, сэр, в том, что совет по флоту запросил у вашего комитета дополнительные десять миллионов на модернизацию «Уайлдкэта». Двигатели устарели, дефекты под нагрузкой становятся всё более распространёнными. Короче говоря, они уже на пять лет превысили проектные пределы. «Уайлдкэту» тридцать лет, и из-за сокращений его замена не будет полностью запущена в эксплуатацию ещё как минимум пять лет. Таким образом, мы в безвыходном положении, сэр. Поскольку ни модернизация «Уайлдкэта», ни главный завод по его замене не были переданы вашему округу, вы отклонили план и заблокировали его рассмотрение в комитете на три с половиной года, сэр».

«С уважением, сэр, от имени моих товарищей, которые сегодня окончили обучение и полетят со мной, мы очень надеемся, что вы получите свою политическую сделку, сэр, и что вы заставите Сенат построить объекты на вашей планете, где, как я понимаю, несколько членов вашей семьи владеют землёй, на которой предполагалось построить объекты. Ваш округ получит от этого выгоду, и, сэр, я смогу с нетерпением ждать возможности дожить до двадцати шести лет».

Прежде чем изумлённый сенатор успел что-то ответить, молодой энсин вытянулся по стойке смирно, вежливо кивнул и ушёл. Видеооператоры снова включили камеры на Мора, но тот уже стоял спиной, и полдюжины помощников окружили сенатора и оттеснили его. В прошлом случалось несколько случаев, когда Мор срывался перед камерами, особенно после нескольких выпивок, и его сотрудники знали, когда его нужно выпроводить. Пресс-секретарь сенатора с улыбкой вышел перед камерами и начал отпускать какие-то банальные комментарии.

Банбриджу пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку. Конечно, ему придётся надрать мальчику задницу, но он не мог не восхищаться его дерзостью. Он увидел, как один из помощников Мора идёт за парнем, пытаясь перехватить его. Покраснев, помощник начал что-то кричать, но парень не поддался на уловку, обошёл помощника и продолжил путь.

«Думаю, нам лучше уйти с наветренной стороны», — усмехнулся Тернер. «Мор направляется сюда и хочет драться перед камерами».

Скип украдкой взглянул и увидел, как раскрасневшийся сенатор проталкивается сквозь толпу, готовый к драке, несмотря на попытки помощников преградить ему путь. Все инстинкты бойца подсказывали Скипу схватить этого ублюдка, но Тернер был прав. Сенатор разорвёт его в клочья прямо перед камерами. И, чёрт возьми, сегодня должен был быть день прапорщиков, а этот проклятый политикан решил превратить его в драку из-за ассигнований, а скорее всего, ещё и из-за служебной дисциплины.

Банбридж повернулся и последовал за Тёрнером из комнаты в боковой коридор, ведущий в его кабинет. Когда они нырнули за угол, он увидел, что они оторвались от кормовой погони. Закрыв за ними дверь, Тёрнер открыл ящик стола, вытащил полупустую бутылку и подвинул её адмиралу.

Скип оглядел комнату. Хотя всё было расставлено по всем правилам – один стол, один голографический дисплей и переговорное устройство, одно офисное кресло с мягкими подлокотниками, два стула без подлокотников – в комнате царила атмосфера, определённо не военная, а скорее профессорская в каком-нибудь маленьком частном колледже. В Тернере действительно были книжные шкафы со старомодными традиционными книгами, а одна стена была покрыта двухмерными фотографиями: на одной из них – морское сражение на воде, рядом – фотография группы штурмовиков Конфедерации в камуфляже и полном боевом снаряжении.

Скип подошел к выцветшей картине и улыбнулся.

«У нас тогда в команде были хорошие игроки».

Уинстон кивнул и опустил глаза. «Теперь их никто не помнит, кроме тебя и меня».

Скип молча наблюдал, как Уинстон наливает себе ещё. Из тридцати мужчин и женщин из шестого отряда морской пехоты лишь полдюжины вернулись с операции, которую Уинстон когда-то возглавлял против оплота террористов. Рана, которая чуть не убила Скипа, всё ещё временами болела, но, изучая выцветшее изображение, он понимал, что ни за что не променяет этот момент ни на что, несмотря ни на что.

Миссия была засекречена, гибель людей была зарегистрирована как несчастные случаи на учениях, и после её завершения Уинстон попросил о переводе. И его, и Уинстона тайно наградили Крестом Флота. Отчёты были восторженными, но потеря команды всё ещё не давала Уинстону покоя. С тех пор он не командовал боевым подразделением, а вместо этого попросил о переводе и назначении преподавателем в Академии.

Скип изучил фотографию.

«Черт возьми, разве мы когда-нибудь были такими молодыми?»

Тернер усмехнулся: «Не думаю».

«Только что разговаривал с сержантом Уланди несколько месяцев назад, когда был в Маколиффе», — сказал Скип, указывая на крепкого, как скала, морпеха, возвышавшегося над Уинстоном на фотографии. «Он просил меня передать ему привет».

«Старый ганни. Я бы умер, если бы он меня не вытащил».

«Мы оба были бы мертвы. Уланди Безумец, помнишь?» И Скип тихо рассмеялся, поднимая бокал в тосте за сержанта.

«Как он?»

«Через шесть месяцев уходит в отставку. До тех пор буду следить за адмиралом Нагомо и следить, чтобы он ничего не испортил».

«Чёрт возьми», — вздохнул Уинстон. «Какого чёрта такие люди, как Нагомо, могут управлять самой важной базой в Конфедерации?»

«Флот мирного времени, вы знаете, каково это».

«Ну, по крайней мере, ты на переднем сиденье».

Скип вздохнул. «Может, я и сижу на переднем сиденье, но эту чёртову машину программируют другие. Всегда думал, что, сядя в кресло, я наконец-то смогу что-то сделать с тем, на что мы с тобой тогда жаловались», — и кивнул в сторону фотографии.

Взгляд Скипа переместился на другую гравюру — морское сражение тех времен, когда флоты еще плавали по воде.

«У тебя ведь был там предок, да?»

«Командир эскадрильи «Торпедоносец восемь»», — гордо произнес Тернер, хотя говорил о человеке, умершем почти три четверти тысячелетия назад.

«И все они были сбиты, но ни один из них не дрогнул перед атакой на японские авианосцы. Их героическое самопожертвование заставило истребители опуститься до уровня моря, позволив пикирующим бомбардировщикам проскочить. Чёрт, сколько же у них тогда было смелости», — сказал Скип, оглядываясь на Тёрнера, который удивленно поднял бровь, увидев, что его друг помнит историю о битве за Мидуэй.

«Помнишь, когда здесь был кабинет Шнайда?» — с улыбкой спросил Скип. «Бог знает, сколько раз он меня сюда приводил, ругал и недвусмысленно давал понять, что если я не сдам курс истории флота, то буду сидеть на нижней палубе какой-нибудь чёртовой орбитальной базы за Ландрейхом до самой смерти».

Скип усмехнулся, вспоминая это, и посмотрел через стол на своего старого друга, который, скорее всего, высказывал те же угрозы последнему поколению офицеров и джентльменов, проходивших обучение.

«Но Шнайду ты всегда нравился», — продолжил он.

«Но ты же получил по его предмету «отлично», помнишь? А я получил «отлично» с минусом».

«Потому что ты был слишком занят моими уроками и недостаточно занимался сам. Я бы никогда не справился с этим без тебя, Тёрнер».

Уинстон улыбнулся, услышав этот комментарий.

«Да, конечно. Ты — адмирал, а я — командир, и мы оба знаем, что именно в таком звании я уйду на пенсию».

«Послушай, Уинстон, мы оба знаем, что если и есть какая-то несправедливая система, так это флот Конфедерации. Как такой упрямец, как я, стал адмиралом, мне непонятно. Ты всегда был умницей, и именно это мне сейчас и нужно».

Тернер усмехнулся и покачал головой.

"За что?"

«Скажем так, небольшая исследовательская работа».

Снова изогнутая бровь.

«Я только что получил небольшой отчет от Спидвелла, и хотел бы, чтобы вы его взглянули».

Тернер выпрямился в кресле. «Это всё про Intel, Скип. Я даже не знаю, есть ли у меня ещё допуск к подобным вещам».

«Сегодня утром вы сдали экзамен по стандарту 0001. Оценка три А».

На этот раз он почувствовал, что застал друга врасплох. Удивительная способность Тёрнера сохранять внешнее спокойствие, даже находясь в окружении дюжины обдолбанных террористов, кричащих, что собираются его убить, на секунду дрогнула, и его лицо побледнело.

«Что, чёрт возьми, здесь происходит?» — наконец спросил Тёрнер. «Чёрт, ты говоришь о делах узкого круга. В таком пространстве можно было бы путешествовать, но я всего лишь учёный, просиживающий последние годы в Академии и пишу статьи, которые никто не читает».

«Когда-то ты был восходящей звездой спецназа, — тихо сказал Скип, — и, как ты помнишь, мой друг, ты был чертовски хорош в этом деле».

Он кивнул в сторону фотографии. Уинстон промолчал, всё это уже было обсуждено сотню раз. Он всё ещё винил себя в потере «Морпеха-6», хотя адмиралтейская коллегия оправдала его и, более того, наградила за спасение целой планеты, которую террористы собирались обработать штаммом C, производным от сибирской язвы.

«Итак, вместо этого ты стал учёным», — настаивал Скип. «Но ты держишь ухо востро, знаешь, что происходит, и способен это анализировать. Я читал твои статьи, и ещё несколько человек во Флите тоже их изучают. Кстати, ты, возможно, ещё не знаешь, но я прикрепил объявление к твоей последней тираде. Твои сравнения нынешних условий с теми, что были до нашей ссоры с «Янь» в XXIV веке и с американцами на Тихом океане в XX веке, были слишком приблизительными, чтобы быть уверенным».

«Так что же, черт возьми, происходит?»

«Мы приближаемся к объявлению войны килрати».

Его друг кивнул. «Я это знал, все так знают».

«В этом-то и суть. Правительство объявит войну, чтобы заставить замолчать недовольных из пограничных миров, но мы застряли с планом «Оранжевый пять».

Тернер вздрогнул и взглянул на друга.

«Это безумие. Он требует лишь ограниченных действий, медленно оттеснять их через сектор Фасин и удерживать в другом месте. Карательные меры нужны лишь для того, чтобы заставить их прекратить преследование на границе. Чёрт возьми, Скип, план рассчитан на то, что килрати будут вести себя как люди, а не как хищники, которыми они являются. Ограниченные, взвешенные меры с ними просто не сработают».

«Ну, так нам и приказано. Это Оранжевый-пять».

«Чёрт, — вздохнул Тёрнер. — Либо всё, либо ничего с «Кэтс», эта полувоенная мера — просто бред».

«Помни, старый друг, сейчас год выборов. Никто не хочет брать на себя ответственность за развязывание полномасштабной войны. Речь идёт лишь об ограниченных ударах».

«Как будто эти чертовы кошечки потом перевернутся и будут умолять нас остановиться».

«Они думают, что так и будет. CIS утверждает, что, по их оценкам, на килрати оказывается давление с других направлений. Мы даём им отпор, и они останавливаются. Если ударить слишком сильно, они начинают драться изо всех сил».

«Разведывательные службы Конфедерации годами держали головы не в том месте».

«Ну, это та ветвь власти, к которой прислушивается правительство».

«Потому что именно это Мор и его команда хотят услышать», — резко ответил Тернер. «А как насчёт Fleet Intelligence?»

«Вот почему я тебя сюда и беру. Даже разведданные флота устарели. Мне нужен новый взгляд на вещи, а это значит, что ты. Я хочу, чтобы ты ознакомился с отчётом Спидвелла. Он сразу скажет тебе, что мы в неведении, и, чёрт возьми, так оно и есть».

«Любой идиот это заметит», — ответил Уинстон. «Там стена, и нам не разрешают заглянуть за неё, под неё или обойти её».

«Но мы, черт возьми, позволим им следить за нашими», — прорычал Скип.

Вот что меня действительно взбесило в Море. Между нами говоря, Уинстон, я только что вернулся со слушаний, которые состоялись перед приездом сюда, на которых присутствовали Мор и несколько ему подобных. Мы не получим новый запрос на ассигнования на те три авианосца и шесть линкоров, которые я хотел. Нам говорят довольствоваться малым. Если мы подали сигнал «Котам», что мы разгуливаем с табличкой «пни меня» на голых задницах, то это всё. Мор был настолько глуп, что заявил, что строительство этих кораблей будет «провокационным сигналом».

«Знаете, и я знаю, это будет в новостях уже к вечеру, а в течение месяца – по всей Конфедерации. У них там посты прослушивания. Почему мы ведём трансляцию открыто, а с их стороны ограды мы ни звука не слышим? Одни помехи. Чёрт возьми, это должно нам о чём-то говорить. Я хочу, чтобы вы посмотрели этот отчёт и перезвонили мне до завтра».

Скип наблюдал за реакцией Тернера, когда тот бросил куб памяти на стол друга и жестом показал ему загрузить его в систему. Пока сотни страниц отчёта мелькали на голографическом экране, Тернер молчал, на мгновение остановившись, чтобы просмотреть несколько строк, а затем прокрутил страницу вперёд.

Наконец он снова взглянул на Скипа.

«Я полагаю, мой летний исследовательский отпуск отменяется», — наконец сказал Уинстон, и Скип улыбнулся.

«Скажем так, ты собираешься выполнить для меня небольшую полевую работу».

"Такой как?"

«Ты выйдешь отсюда в синем костюме для начала. Есть пара баз и тому подобное, куда я хочу, чтобы ты лично заглянул, чтобы осмотреть всё. Но что дальше? Моё первое предложение — пойти и купить гражданскую одежду. Неприятно тебе это говорить, но, пока ты там, мы официально внесем тебя в список неактивных».

Пораженный Тернер снова не смог скрыть своего удивления.

«Да ладно тебе, Уинстон, мы оба знаем, что они разгромят эту академию. В следующем году её планируют сократить до одного года. Сегодня здесь было ещё больше людей, чтобы позлорадствовать. Они решили просто набрать ребят из колледжа, отправить их сюда на год, а потом отправить на флот».

«Чёрт возьми, Скип, они убивают сотни лет традиций! Пять лет здесь передают традиции, дух флота. Конечно, ребята из других колледжей хорошие, но именно Академия создаёт дух флота».

«Ну, Мор хотел реализовать проект терраформирования одной из лун вокруг своей планеты, и он добился этого, забрав нашу кровь. Это был старый спор о том, что лучше: пушки или масло, и масло уже забрызгало его округ».

«Чёрт возьми, Скип, жаль, что сто лет назад мы не построили нашу главную базу на его планете, а не в Маколиффе. Если бы это было так, он бы сейчас нам задницы целовал».

Уинстон вздохнул и оглядел свой кабинет. Пусть он и жаловался на то, что его карьера отошла на второй план, и вымпел адмирала или даже капитанская должность капитана навсегда ему недоступны, в глубине души он именно этого и хотел. После того, что он считал фиаско с потерей Шестого корпуса морской пехоты, мысль о том, что он подвергнет опасности ещё больше мужчин и женщин, была невыносима. Если он когда-нибудь примет капитанское звание или, что ещё хуже, флагманский вымпел, эта ответственность снова ляжет на его плечи. Сейчас он понимал это как никогда.

«В любом случае, мы придумаем для вас прикрытие, возможно, небольшая археологическая работа, может быть, небольшая торговля редкими артефактами».

«Как торговля на черном рынке в отдаленных местах?» — спросил Тернер, и Уинстон улыбнулся.

«Иногда».

«Послушай, Скип, мне кажется, ты меня немного переоцениваешь. Я не из тех, кто занимается разведкой на местах».

Скип посмотрел на него с предубеждением. «Я считал тебя лучшим. Помнишь, старый друг, твое плодовитое перо написало не одно учебное пособие».

«Давай не будем об этом снова», — холодно ответил Уинстон. «Чёрт возьми, я даже не помню, когда в последний раз держал в руках современное оружие и участвовал в квалификационной стрельбе».

«Ты все еще стреляешь старинным пороховым оружием каждые выходные».

«Это хобби».

«Навык тот же самый».

«Ты думаешь о том, чтобы отправить меня за линию фронта, не так ли?»

«Послушай, Уинстон. Мы тут бьёмся головой о глухую стену и никуда не движемся. Они следят за большей частью нашего персонала разведки флота. Всё так плохо, что Спидвелл убеждён, что у нас утечка, причём серьёзная. Поэтому я выхожу за рамки. Мне нужен кто-то с мозгами, а когда я думаю о мозгах, я думаю о тебе».

«Чушь. И кроме того, ты говоришь о героизме. Это может быть моим основным занятием, которое я предлагаю широко раскрытым глазам туповатым, но на самом деле бродит там?»

Скип снова улыбнулся и взглянул на траекторию «Торпедо-восемь», идущую в атаку на Мидуэй.

«Я думаю, в твоих жилах течет хорошая кровь».

Тёрнер опустил взгляд в свой пустой стакан и, потянувшись за бутылкой, наполнил его. Он взглянул на фотографию своих старых товарищей, а затем на изображение «Торпедо-8». Вот теперь карты объявлены, понял он. Я так долго твердил о долге, чести, самопожертвовании, а тут этот старый сукин сын меня к этому подтолкнул. Ему почти захотелось рассмеяться над иронией происходящего.

Отказ даже не был альтернативой.

«Если меня убьют, это будет твоя чертова вина».

Скип улыбнулся. «А Джанет превратит мою жизнь в ад до конца моих дней».

Уинстон опустил глаза. Даже спустя тридцать лет он всё ещё не любил говорить об этом со своим старейшим другом. В конце концов, они оба знали, что Джанет сначала хотела его, но потом, когда он отказался, остановилась на Скипе. Скип боготворил её, но в глубине души он, должно быть, понимал, что если бы всё сложилось так, как она хотела, Джанет вышла бы замуж за профессора Академии, а не за адмирала флота.

Бедная Джанет, потеря двух сыновей в инциденте в Миакесе пять лет назад так и не оправилась от неё. Он снова взглянул на Скипа и понял, что боль его старого друга тоже едва скрывалась. Килрати заявили, что это случай ошибки в идентификации, и извинения были приняты, а Джанет осталась взаперти в трауре.

«Я приставлю к вам пару ребят», — наконец сказал Скип, нарушив тягостное молчание.

"ВОЗ?"

«Я подумал: Вэнс Ричардс».

«Молодец», — сказал Тернер, согласно кивнув. «Лучший в классе, когда окончил здесь. Даже преподавал здесь основы лётной подготовки пару лет назад. Отличный пилот, как и его отец», — и они оба улыбнулись, вспомнив Квентина Ричардса, ещё одного товарища, затерявшегося где-то в темноте. Традиция флота — заботиться о своих, и присутствие молодого Ричардса было бы очень кстати.

«Во-вторых, я имел в виду Роберта Сингха на должность вашего административного помощника».

Тернер прокрутил в памяти всё, что мог. Сингх окончил университет примерно в одно время с Ричардсом, человеком с развитым интеллектом и хорошей организацией. Но что-то беспокоило его ещё до начала разговора о новом назначении, и теперь он увидел ответ.

«Могу ли я пропустить Сингха?»

"Почему?"

«Ну, я просто подумал. Я знаю одного новоиспечённого прапорщика, который сегодня только что разрушил свою карьеру. Ты знаешь, и я знаю, что как бы мы ни восхищались поступком этого парня, Мор не успокоится, пока не исправит его, и прижмёт тебя за поощрение неподчинения, если ты этого не сделаешь».

Скип улыбнулся. «Хорошо. Он твой. Кто он?»

«Странный парень. Очень аристократичная английская семья. Пару поколений назад один из них был контр-адмиралом. Старожил, верный традициям, шесть лет прослужил на флоте, а потом занялся семейным бизнесом. Резкий, целеустремлённый, что, возможно, немного меня настораживает, но при этом он чертовски бесстрашен и предан флоту с преданностью, граничащей с фанатизмом. Лучший в классе, закончил бы учебу с отличием, если бы не разразился бранью, чтобы отчитать кого-то, кто вёл себя глупо, но носил на одну нашивку больше, чем он».

«Знакомо», — с ухмылкой сказал Скип, глядя на друга, чья прямота и слишком быстрый и острый ум наверняка стоили ему капитанской нашивки. «Ладно. Достань его досье и передай мне завтра. Придётся устроить этому парню публичную разноску. Жаль, что сегодня он высказался за каждого мужчину и каждую женщину на флоте. Жаль, что я этого не сказал».

«Тогда это тебя уволили бы, а не его», — ответил Тернер.

«Да, я знаю. Чёрт возьми, я подумал, что, когда доберусь до вершины, смогу иногда поболтать и сказать, что думаю на самом деле. Вместо этого я гоняюсь за голосами, целую задницы и молюсь, чтобы, когда придёт время, мы были готовы. В любом случае, ребёнок твой, позаботься о нём».

«Он тебе понравится, Скип. Может, когда-нибудь он даже добьётся такого же успеха, как ты. Его зовут Джеффри Толвин».

ГЛАВА ВТОРАЯ

База Конфедерации Маколифф. Дата: 2634.120

«Лейтенант Ричардс?»

Энсин Джеффри Толвин резко отдал честь, когда лейтенант вылез из пилотского кресла своего истребителя сопровождения «Харрикейн», а наземная команда проскочила мимо Джеффа, чтобы заблокировать колеса и подключить вентиляционные топливопроводы.

Ричардс снял шлем, его холодные темные глаза внимательно изучали черты лица молодого энсина.

Джефф помнил, что встречал Ричардса однажды, ещё на втором курсе, когда тот служил инструктором по летним полётам на дозвуковых атмосферных полётах, хотя ему так и не довелось пережить, как говорят, пытку провести день с Ричардсом в нужном кресле. Ричардс имел репутацию человека, который всё портит, инструктора, готового поставить страшную красную галочку в любой из сотни различных областей, чтобы навсегда похоронить мечты очередного лётчика-новичка. Казалось, он постарел. Морщины уже отступили от глаз, а волосы начали седеть, хотя ему было всего двадцать шесть. Джефф подумал, не является ли это частью цены за полёты, и почувствовал, что да, особенно учитывая, что самолёты обычно были намного старше пилотов и склонны к катастрофическим отказам.

Ричардс несколько секунд пристально смотрел на Джеффа, прежде чем ответить ему тем же.

«Мне приказано явиться к вам, сэр», — объявил Джефф.

Вэнс кивнул и на секунду отвернулся, чтобы взглянуть на наземную команду.

«Будь осторожен, закручивая этот вентиляционный шланг выхлопной системы, резьба на нём почти сорвана», — сказал он и обернулся к Джеффу. «Надо было выбросить эту чёртову штуку много лет назад».

Джефф знал достаточно, по крайней мере, в данном случае, чтобы промолчать. Он налетал пару десятков часов на двухместном варианте, и номерной знак этого самолёта показывал, что старое ведро почти вдвое старше. И всё же, даже находясь рядом с тем, что всё ещё считалось основным ударным эскортным самолётом, он заставлял его сердце биться чаще. В классе лётчиков-истребителей пилотирование «Харри» считалось гораздо более низким, чем чисто космический перехватчик «Уайлдкэт» или даже тяжёлый истребитель-бомбардировщик «Фалкон». «Харри» представлял собой гибридную конструкцию, и, как большинство гибридов, пытающихся совместить две функции в одной, он не справлялся ни с одной из них. Изначально он предназначался для сопровождения «космос-земля» старых бомбардировщиков «Гладиатор» и десантных кораблей морской пехоты «Шеридан». Если на него нападёт аналог «Уайлдкэта», он будет трупом, а в атмосфере, если столкнётся с чем-то вроде «Хока», то тоже будет трупом. Но, поскольку подобные вещи часто случались в среде пилотов, пилоты «Харрикейнов» могли презирать это ремесло, но в глубине души они яростно гордились тем, что должны быть лучшими, чтобы выжить. Никто не хотел назначения в эскадрилью «Харрикейнов», но, будучи принятыми, мало кто из них просил о переводе, освоив мастерство и научившись выжимать из него максимум.

Ричардс подошёл к носу «Харрикейна», открыл грузовой люк, вытащил дорожную сумку и перекинул её через плечо. Повернувшись к командиру экипажа, он передал шлем, дал разрешение на посадку, затем, помедлив секунду, ласково похлопал самолёт по плечу, прежде чем снова повернуться к Джеффу и жестом велел ему следовать за ним. «Так это ты отчитал сенатора Мора?» Джефф посмотрел на Вэнса и кивнул. «Ты с ума сошел, малыш, только что навсегда испортил себе карьеру». Джеффу было нечего сказать. Это даже не было запланировано. Он просто прошёл мимо сенатора, направляясь к столику с закусками, чтобы принести родителям выпить, и вдруг услышал часть интервью. Не успел он опомниться, как заговорил. Это всегда было одной из его сильных сторон. Казалось, что под давлением он мог выкрутиться практически из любой ситуации, но бывали моменты, когда он сам себя заговаривал до беспамятства, и это был один из таких случаев. И всё же, если бы ему пришлось всё повторить, он бы нанёс тот же удар. Существует множество способов послужить флоту, а при необходимости и получить за это по полной. Возможно, он не планировал этого, но его конфронтация затронула все основные видеосервисы, и в последовавшей шумихе не один соотечественник Мора из оппозиционной партии воспользовался обвинениями Джеффа. К сожалению, ни один из этих сенаторов не присутствовал, когда его вызвали к августейшему представителю самого CICCONFEDFLT, адмиралу Спенсеру «Скипу» Бэнбриджу, для королевской взбучки и изгнания.

О выволочках из Банбриджа ходили легенды, и его внешность делала их ещё более пугающими. Он был невысоким, приземистым, сложенным как пожарный гидрант, с раздавленным носом, полученным ещё в бытность его чемпионом флота по боксу в среднем весе. Его словарный запас на нижних палубах тоже был легендарным, и Джеффу устроили полноценную десятиминутную разноску. Одного воспоминания о том, что он оказался на ковре, было достаточно, чтобы заставить его вздрогнуть. Он вполне мог представить, что крики были слышны в соседнем коридоре, а ухмылка на лице одного из помощников Мора, присутствовавшего при этом, приводила в ярость.

«В любом случае, Толвин, ты знаешь, что, черт возьми, происходит?»

"Сэр?"

Ричардс жестом пригласил его следовать за ним, когда они вдвоем двинулись по взлетно-посадочной полосе. Над головой палящее красное гигантское солнце Маколиффа, казалось, заполняло половину неба. Этот свет, казалось, придавал всему кровавый оттенок, что Джеффа почему-то тревожило. Второе солнце, небольшой жёлтый карлик, вращавшийся на полмиллиарда миль дальше планеты, только начинало восходить на востоке. Из-за особенностей орбитальной механики, пройдёт ещё сорок лет, прежде чем кто-либо снова увидит ночь. Те, кто был назначен на обширные базы на планете Маколифф, утверждали, что после шести месяцев на планете можно убить за вид звезды.

«Зачем мы здесь, Толвин, ты знаешь?»

«Я только что приземлился здесь, на острове Джонсона, на пару часов раньше вас, сэр, на транспорте с Земли. Мне было приказано доложить вам, когда вы приземлитесь. Это всё, что я знаю, кроме того, что мне следует ожидать транспорт отсюда до места моего последнего назначения».

Ричардс пожал плечами. «Ну, сказали, заказы ждут на стойке регистрации, так что поехали».

Джефф присоединился к Ричардсу, когда они отправились в долгий поход по площадке, граничащей с трёхкилометровой главной посадочной полосой. Ангары и рабочие отсеки тянулись вдоль полосы, а перед ней, аккуратными рядами, стояли сотни кораблей. Остров Джонсон был главной наземной и орбитальной базой флота Конфедерации для всего пограничного сектора, граничащего с внутренней галактической границей с Империей Килрати. Фактически, это была крупнейшая база Конфедерации, не считая Земли.

Джефф не мог не смотреть с благоговением на огромное количество ударной мощи, выстроившейся перед ним: целые эскадрильи «Харрикейнов», «Гладиаторов», тяжёлых бомбардировщиков «Трайдент» и лёгких разведывательно-ударных самолётов «Хаммер», выстроившихся крыло к крылу. И всё же, при ближайшем рассмотрении даже его неопытный взгляд мог заметить, что у нескольких самолётов отсутствовал двигатель, или люки доступа были открыты, открывая вид на внутренности самолёта, а в некоторых случаях самолёт стоял на домкратах, без колёс.

Дальше в рядах самолетов он увидел корабли, которые могли бы существовать только в музеях, и даже несколько старых «Минотавров», которым, должно быть, было более ста лет.

«Да, это свалка», — сказал Ричардс, словно читая его мысли. «Они здесь выглядят очень красиво и аккуратно, все выстроились в ряд. Чёрт возьми, командир базы, адмирал Нагомо, может подделать любой отчёт, утверждая, что каждый из них может занять место и сражаться, хотя он, возможно, забудет добавить, что, возможно, только четверть из них может делать это одновременно, поскольку все остальные будут поставлять запчасти. Однако в отчётах о готовности, которыми размахивал твой друг Мор и другие, каждый из этих кораблей указан как ИИ-класса для службы на передовой».

«Как дела наверху?» — спросил Джефф.

«Седьмой флот сейчас проводит почти половину времени в резерве, экономя топливо, запчасти и изнашиваясь. На самом деле, сейчас все шесть авианосцев флота находятся наверху», — и, говоря это, Ричардс указал вверх, в космос. «Если бы «Кошки» устроили нам настоящий рейд, мы бы вышли из войны в течение первых двадцати минут. Сейчас между нами и Землёй нет ни одного авианосца».

«Я думал, что здесь будет больше слухов о войне».

Ричардс рассмеялся. «Война? Чёрт возьми, сынок, мы говорим о полицейских мерах. Это значит просто слегка подтолкнуть их, не вести себя слишком провокационно. В конце концов, «Кошек» просто неправильно поняли, им нужна небольшая консультация. Разве ты не слышал, как тот комментатор в новостях утверждал, что это была только наша вина, что мы не понимали культурных различий, и как только мы это поймём, всё уладится?»

Горечь в голосе Ричардса звучала резко и устало. Авианосцы даже не были направлены в сектор Фасин. Двадцать третья оперативная группа вышла в поход в составе двух старых линкоров с эскортом и одного старого авианосца класса «Рейнджер».

Джефф остановился, чтобы посмотреть на юго-восток, а затем вверх. Башня «Скайхук», соединяющая поверхность планеты с орбитальной базой на высоте двадцати тысяч миль, была одним из инженерных чудес Конфедерации. Он почувствовал себя немного туристом, когда на мгновение замедлил шаг, чтобы полюбоваться, глядя вверх, на линию башни, взмывающую прямо в небо, пока она наконец не скрылась из виду. К северу от наземной базы располагались шесть термоядерных реакторов, вырабатывающих более тысячи гигаватт энергии. Почти вся эта энергия шла на массивные системы щитов, защищавших наземную базу, или подсоединялась к орбитальной базе через «Скайхук». Это был крупнейший энергетический комплекс Конфедерации, который, предположительно, делал Александрию и наземную базу Маколиффа неуязвимыми для атак. Ни одно известное оружие, движущееся со скоростью, значительно превышающей скорость шага, не могло пробить щиты, когда они были активированы.

Это всегда было основополагающей парадигмой баланса между массой корабля и его наступательной и оборонительной мощью. Более тяжёлый корабль с более мощными реакторами означал больше энергии для экранирования и плазменного оружия, единственным ограничением была общая масса, которую можно было удержать в прыжковых сдерживающих полях. Физическое подключение массивных реакторов к основанию на вершине «Скайхука» якобы делало базу неуязвимой для атак… до тех пор, пока реакторы держались. Отсюда и массивное вооружение, оборонительные периметры и антитеррористическая охрана, окружавшая базу. Размышляя над всем этим, Джефф невольно задумался, не настолько ли разработчики Маколиффа увлеклись обороной, что забыли о концепции мобильности. Он вспомнил, как старый Винни ещё в Академии называл Маколифф линией Мажино в космосе, хотя, глядя на всё это сейчас, он не мог отделаться от мысли, что это действительно была крепкая база, которая никогда не падет.

Ричардс замолчал, когда они повернули в офис управления полетами, приняв приветствие двух морских пехотинцев, стоявших у входа. Ричардс подошел к главному столу, сдал свой полетный отчет и взял конверт с печатью Управления кадров флота Конфедерации. Морпех-топкик стоял в углу комнаты, молча наблюдая за ними ястребиным взглядом. Было что-то смутно тревожное в том, как топкик небрежно осматривал его, и Джеффу было трудно выдержать его взгляд. Сержант наконец слегка напрягся, словно заставляя себя признать, что этот молодой выпускник Академии действительно был высокопоставленным офицером. На его лице мелькнула улыбка, он слегка покачал головой, и топкик вышел из комнаты. Ричардс разорвал конверт, просмотрел его и вздохнул.

Джефф внимательно наблюдал за ним. Куда бы ни направлялся Ричардс, он тоже направлялся туда, и растерянность на лице лейтенанта, казалось, не предвещала ничего хорошего. Он задался вопросом, в чём же заключались грехи Ричардса, что альбатрос самого обсуждаемого прапорщика в Конгрессе оказался привязан к нему.

«Пойдем выпьем», — рявкнул Ричардс, жестом приглашая Джеффа последовать за ним.

Джефф хотел спросить, но знал, что Ричардс сам ему всё расскажет, когда придёт время. Оставив вещмешок в штабе, они направились в офицерский клуб базы. Ричардс сел за столик в дальнем углу комнаты, приказав Джеффу принести пару бутылок пива из бара. Джефф принёс напитки и сел напротив, ожидая каких-нибудь комментариев, пока Ричардс молчал, потягивая пиво и оглядывая пустую комнату.

«Так ты хочешь знать?» — наконец спросил Вэнс.

«Я думал, ты рано или поздно до этого доберешься».

Вэнс позволил лёгкой улыбке тронуть его лицо. «Он здесь».

"Сэр?"

«Послушай, это Вэнс, понятно? По крайней мере, когда мы пьем вместе».

Джефф улыбнулся. Пропасть между кадетами и офицерами простиралась на световые годы. Он знал, что, попав в клуб, он немного смягчал барьеры между званиями, по крайней мере вне службы. Однако после выпуска ему впервые выпала честь обратиться к офицеру по имени.

«Ты сказал, что оно здесь. Что ты имеешь в виду?»

«Именно это», — и Вэнс бросил письмо через стол.

Джефф взглянул. После обычных для флота загадочных аббревиатур «поскольку» и «следовательно», в письме просто говорилось, что необходимо явиться в клуб офицеров базы, где им предоставят дальнейшие распоряжения.

«Чёрт возьми, странно», — пробормотал Вэнс. «Чёрт возьми, странно. Неделю назад я был командиром эскадрильи, ходили слухи, что меня вот-вот повысят до лейтенант-коммандера и попробуют в учебном авиакрыле, ни одной красной карточки в отчёте, и вдруг — бац! — мне приказывают явиться на планету, как только мой авианосец пришвартуется. Никаких объяснений, вообще ничего. Типичный флот. Ты же, когда я услышал, что должен тебя забрать, я подумал, что раз ты кого-то так сильно разозлил, то, наверное, и я тоже. Но кого?»

«Слушай, а вон там разве не старый Уинстон Тернер?» — спросил Джефф, глядя мимо Вэнса на входную дверь.

Вэнс оглянулся через плечо. «Конечно, чёрт возьми. Чёрт, он меня до смерти напугал в первый год обучения. Позже выяснилось, что он был ничего, но он был очень жёстким».

Тёрнер оглядел зал, взял напиток из бара и направился к их столику. При его приближении они оба встали.

«Расслабьтесь, господа, присаживайтесь».

Джефф увидел, как Тернер взглянул на приказы Вэнса, лежащие на столе.

«Сэр, я подозреваю, что вы как-то связаны с этими заказами», — рискнул предположить Джефф.

«Почему, мистер Толвин?»

«Что ж, сэр. Они довольно загадочны и необычны. Мы приходим сюда, как и было приказано, и не проходит и пяти минут, как вы входите».

«А связь есть?»

«Что ж, сэр. В последний раз я видел вас на Земле, в день выпуска. Пока я разбирался со своей…» — он на мгновение замялся, — «проблемой, я услышал, что вы, как и многие другие профессора, досрочно вышли на пенсию. Это показалось мне странным».

«Почему так?»

«Что ж, сэр. Я знаю, что вы хорошие друзья с адмиралом Банбриджем. Я знаю, что вы любите флот. Я считал вас тем, кто останется здесь, несмотря ни на что. А теперь вы внезапно появляетесь здесь, в пятнадцати прыжковых точках от Земли. Так что, полагаю, наши приказы как-то связаны с вами, сэр».

Тернер улыбнулся. «Мистер Толвин, вы всегда были наблюдательным учеником, и да, моё присутствие здесь связано с вашими приказами».

«Как же так, сэр?» — спросил Вэнс.

«Вас двоих приставили ко мне».

Тернер наблюдал за их реакцией. Он почти чувствовал облегчение Джеффа, который, несомненно, варился в собственном соку во время долгого перелета с Земли, гадая, на какой же забытой богом станции он в итоге окажется. Что касается Ричардса, то его реакция была иной. Объявление о переводе, скорее всего, означало, что его, скорее всего, отстранили от службы, и молодой лейтенант явно не был в восторге от этой перспективы.

Вэнс неловко заёрзал. «Сэр, в выпуске «Fleet Proceedings» за прошлую неделю я видел объявление о закрытии Академии, и ваше имя было в списке досрочно ушедших на пенсию. Как мы можем быть назначены на вас, если вы официально увольняетесь?»

«Я ещё не совсем вышел из игры», — усмехнулся Уинстон. «Заметьте, в моём уведомлении о досрочном выходе на пенсию не указана дата. Осталось выполнить ещё одно последнее задание, и вас, джентльмены, назначили мне помощниками».

Джефф не знал, комплимент это или нет. В конце концов, накануне встречи с сенатором Мором он уже получил официальный приказ о направлении на пятую лунную орбитальную базу для начала ознакомительной подготовки к истребителю «Уайлдкэт». Он искренне восхищался Тернером и первым признал бы, что командир многое сделал для формирования его собственного взгляда на флот, его миссию и внутреннее ощущение того, что вот-вот разразится кризис, не похожий ни на один из тех, с которыми когда-либо сталкивалась Конфедерация. Хотя он никогда никому в этом не признавался, он также чувствовал, что в его жизни есть предназначение, которое означало, что, когда придёт время, ему предстоит сыграть важную роль.

Однако эта вера подверглась суровому испытанию после того, как он перешёл дорогу политической машине сенатора Мора и сделал свой жалкий выстрел. Так что теперь я привязан к кому-то на пути к отбытию. Он знал, что эта мысль должна вызывать у него дискомфорт. В конце концов, Тернер был одним из самых уважаемых интеллектуалов во всём флоте… но он не был боевым командиром, и, ей-богу, именно для этого он и готовился.

«Кажется, вы обеспокоены, мистер Толвин», — тихо сказал Тернер, прерывая размышления Джеффа.

«Ну, сэр, просто любопытно, вот и всё», — быстро ответил Джефф и указал на заказы, которые всё ещё лежали на столе. «В смысле, это довольно необычно».

«Всему свое время, Джефф, но сначала пара вопросов, если ты не против».

Тернер посмотрел на Вэнса.

«Как обстояли дела в вашей эскадрилье, мистер Ричардс?»

"Сэр?"

«Именно это. Не та чушь, которую вы, ребята, впихиваете в свои отчёты об эффективности и готовности. Я имею в виду то, что лежит в основе всего этого. Твоё внутреннее чутьё, что ты видишь, как ты ко всему этому относишься?»

Вэнс тихонько усмехнулся. «У вас есть пара недель, сэр?»

«Возможно, нам придется рассказать больше подробностей, но давайте сейчас же дадим мне краткую информацию».

«Что ж, сэр, что касается мужчин и женщин, которые управляют ящиками, то они первоклассные. Академия и даже лётные школы внешнего мира выпускают чертовски хороших пилотов. Они преданы своему делу до безумия, нужно быть очень преданным своему делу, чтобы выносить всё это дерьмо. Я бы поставил их на кого угодно».

«А нелетный персонал?»

"То же самое." Знаете старую поговорку: "Чтобы вступить во флот, нужно быть наполовину безумным, а чтобы остаться, — совершенно безумным"? Что ж, это правда. Нужно быть помешанным на флоте, чтобы оставаться в нём. Если и есть проблема, так это то, что мы теряем слишком много хороших людей, которые уходят в торговый флот и на коммерческие линии. Они дотягивают до шестилетнего срока службы, у некоторых есть семьи, у них чертовски хорошая подготовка, и их нельзя винить за то, что они сбежали. Конечно, у нас много старых прожор, которые никогда не найдут работу вне флота, но даже они знают своё дело. Так что в этом отношении, я думаю, у нас всё хорошо.

«А как насчет готовности?»

Вэнс шумно вздохнул.

«Если что-то рванет, мы окажемся в бочке».

«Что ты имеешь в виду под ударом?» — тихо спросил Тернер.

«Да ладно, сэр. Коты, мы все знаем, о чём вы говорите. Эти чёртовы Коты только и ждут возможности прыгнуть».

«Почему вы так думаете?»

«Варни должны были нас этому научить», — вмешался Джефф. «Кошки подходят к их границе, наступает период мира, пока они их понимают, а затем происходит прыжок, который кладёт конец войне в первые тридцать дней».

«Это было сорок лет назад», — ответил Тёрнер. «Можно подумать, они что-то сделали и раньше. Чёрт возьми, у нас даже не было прямого контакта до пяти лет назад, и с тех пор ни звука».

«То, что они этого не сделали, не значит, что не сделают», — продолжил Джефф. «Помните слух пару лет назад о том, что они основали какое-то поселение за границей до того, как была установлена демилитаризованная зона? Чёрт возьми, если это правда, они могут многое понять даже по стандартному снаряжению группы колонистов».

Ричардс покачал головой. «Чёрт возьми, между нашей границей и Котами как минимум тысяча неизведанных систем, и ещё тысячи в других направлениях. Слухи о подобных инцидентах ходят постоянно».

«Ну, правда это или нет, я думаю, что «Кошки» готовятся к нам», — ответил Джефф.

«Ваш друг сенатор Мор мог бы сказать, что вы параноик», — сказал Тернер, и легкая улыбка тронула его морщинистое лицо.

«То, что он параноик, не значит, что они не преследуют нас», — вмешался Вэнс, меняя тактику и поддерживая Джеффа. «А если они это сделают, нам надерут задницы».

"Почему?"

«Сэр, я видел некоторые ваши статьи в Proceedings, почему вы спрашиваете нас?» — спросил Вэнс.

«Пожалейте меня. Я годами был заперт в Академии. Я отправляю вас, молодых мужчин и женщин, туда, но редко слышу, что происходит потом, кроме того, что вижу в отчётах».

«Сэр, всё та же история. На весь этот сектор всего шесть авианосцев, девять на весь флот. Пять лет назад, при старой администрации, сразу после того, как мы впервые столкнулись с «Кошками», было выделено финансирование на программу строительства ещё восьми авианосцев. У нас было только два, один из них — новая «Конкордия». Остальные были закрыты и брошены на лунной орбите».

«Авианосцы, которые у нас есть, кроме «Конкордии», были спущены на воду ещё до моего рождения. Это антиквариат, скреплённый слюной и клейкой лентой. Хотя «Сорю» указан как находящийся в строю, на самом деле он всего лишь плавучий склад запасных частей, которые снимаются, чтобы поддерживать в рабочем состоянии остальные пять таких же. Флот проводит почти шестьдесят процентов своего времени в доке наверху, чтобы экономить время двигателей», — и, говоря это, он указал туда, где сейчас пришвартовался флот в Александрии.

«Это только авианосцы, — сказал Тёрнер. — У нас ещё есть линкоры и тяжёлые крейсеры».

Вэнс презрительно фыркнул. «И это ещё один вопрос, сэр. Когда же они наконец поймут, что следующая война будет авианосной? Эти чопорные придурки наверху, похоже, просто не понимают».

Словно поняв, что, возможно, слишком уж воодушевился темой разговора, Вэнс замолчал.

«Ну, по крайней мере один высокопоставленный чиновник, которого я знаю, мог бы возразить, если бы его назвали придурком, но продолжайте», — сказал Уинстон с кривой усмешкой.

«Это адмиралы линкоров, сэр. Они бьют себя в грудь и говорят, что в бою между флотами решат большие парни».

«Ни один корабль, запускаемый с авианосца, никогда не сбивал линкор», — вмешался Тернер. «Это надо признать. И помните, даже Банбридж вывесил свой флаг на линкоре, а не на авианосце».

«А как же те отчеты, которые мы получили от Варни?» — вмешался Ричардс.

«Какие отчеты, мистер Ричардс?»

Ричардс на секунду запнулся и с тревогой отвёл взгляд. Официальные отчёты об оценке короткой войны между «Кошками» и «Варни» всё ещё были засекречены. Некоторые материалы имели уровень секретности «ААА». Вэнс оказался в затруднительном положении. Как он мог признаться, что взломал пару кодов доступа к флоту и даже умудрился получить доступ к файлам с уровнем секретности «АА»?

«Не волнуйтесь, мистер Ричардс, — наконец сказал Тернер. — Возможно, вы этого не осознавали, но не один увлечённый боец-спортсмен возился с кодами безопасности, пытаясь выведать информацию, которой им не следовало бы обладать. Я помню, что вы всегда интересовались этой областью. Более того, когда вы окончили университет, Спидвелл из разведки Конфедерации был заинтересован в том, чтобы заполучить вас. Он даже говорил мне об этом».

Ричардс, казалось, содрогнулся при одном упоминании этой идеи.

«Я пилот, сэр, а не шифровальщик. Конечно, это моё хобби, и я до сих пор им занимаюсь, но полёты — это моя работа».

«Что лучше всего послужит флоту, мистер Ричардс?»

«Лучшее, что я могу сделать для флота, — это летать на «Харрикейнах». Ты хочешь сказать, что эта твоя новая работа — разведка?»

Тернер улыбнулся. «Позже, сынок. Не волнуйся, ты ещё полётаешь, но подробности подождут. Ты жаловался на доктрину флота и отчёты Варни».

«Просто…» — он замялся. — «Просто ходит слух, что варни чуть не уничтожили тяжёлый крейсер килрати мощной атакой истребителей. Они говорили, что должны были добиться успеха, но командир ударной группы погиб, а скоординированная атака по разрушению фазовой защиты провалилась».

Тёрнер кивнул, вытащил из кармана трубку, набил её табаком и поджёг.

«Чем больше корабль, тем больше у него систем генерации энергии», — сказал Тернер, словно читая заезженную лекцию в классе, — «и от этих систем он получает больше энергии для фазовой защиты. Единственное, что ограничивает размер корабля, — это площадь, которую могут охватить генераторы прыжковых двигателей. Это противоречит самой идее о том, что корабль размером с истребитель когда-либо сможет уничтожить линкор. У них просто недостаточно мощи, в то время как линкор весом в пятьдесят тысяч тонн может выработать достаточно энергии для питания своих щитов и иметь запас, чтобы его орудия могли уничтожить тысячу истребителей, не получив ни царапины. Конечно, пара сотен таких, попавших в одну точку, могли бы это сделать, но тяжёлые противокосмические орудия крупного корабля разорвут их в клочья».

«Сэр, вы же двенадцать лет назад участвовали в военных учениях в Панаме, не так ли?» — вмешался Джефф.

"Так?"

«Что ж, сэр. Именно там они провели моделирование нового типа оружия, достаточно малого для размещения на бомбардировщике с авианосца, способного прорывать фазовую защиту. Три авианосца уничтожили все десять боевых машин команды Красной».

«Я был там всего лишь наблюдателем от Академии, — ответил Тернер, глядя в потолок и пуская колечко дыма, — и я удивлён, мистер Толвин, что вы, как и ваш товарищ, мистер Ричардс, тоже немного потрудились над взломом кодов, ведь этот отчёт засекречен. И да, авианосцы действительно прибили линкоры, по крайней мере, до тех пор, пока арбитры не объявили удар недействительным. Согласно официальным данным, Красный флот выиграл эту военную игру, поскольку адмирал Синих растратил свои разведывательные возможности, растратив авианосцы».

«А по-вашему?»

«Я был там просто как историк флота и просто записывал результаты».

«Но вы ведь обратились, не так ли, сэр?» — настаивал Джефф.

«Скажем так, я просто прислушался и обратил внимание. Но это были домыслы об оружии, которого, насколько нам известно, не существует. Думаю, можно с уверенностью сказать, что наши специалисты возились с идеей оружия, способного пробить фазовую защиту и уничтожить крупный корабль. Думаю, можно с уверенностью сказать, что они даже разработали какие-то примитивные модели, но ответ заключается в том, чтобы просто увеличить частоту смены полярности, чтобы заставить боеголовку поверить, что она пробила щит, и взорвать его, прежде чем он пройдёт сквозь него. Такая информация даже не засекречена. Единственный способ пробить щит — это бить по нему молотом с такой силой, чтобы он поглотил всю энергию генераторов. А бить молотом — значит, брать большие корабли с чертовски мощными орудиями, то есть линкоры, а не истребители с пугачами».

«И вы в это верите?» — спросил Вэнс.

«Скажем так, в Академии всё ещё действует доктрина». Он опустил голову и вздохнул. «Ну, что такое Академия? Вот если бы появились доказательства обратного, мы бы, возможно, посмотрели на вещи иначе».

«Мне просто интересно, есть ли такая доктрина в учебных заведениях килрати», — со вздохом сказал Ричардс.

«Что ж, мистер Ричардс, возможно, именно на это вы и подписались».

"Сэр?"

«Скажем так, я думаю, что следующие пару месяцев будут для вас довольно интересными».

«Каким образом, сэр?»

«Можешь ли ты пилотировать «Осу»?»

Ричардс усмехнулся: «Держу пари, даже молодой мистер Толвин сможет это сделать».

Джефф ощетинился. «Я был первым в классе по дозвуковым, звуковым и трансатмосферным полётам», — резко сказал он. «Думаю, я смогу управлять таким старым аппаратом с возможностью прыжка, как «Оса».»

«Ну, вы двое можете поспорить о том, кто сидит в кресле пилота, потому что именно его мы используем для начала».

«Сэр, вы нам дали очень мало», — сказал Ричардс. ««Оса» — это всего лишь старый, потрёпанный транспорт для перевозки личного состава. У него есть один ствол на случай, если вы столкнётесь с пиратами, но это лишь для того, чтобы у вас было что-то, за что можно ухватиться, пока они вас не растерзают. Куда же мы идём?»

«О, я действительно забыл об одном техническом моменте для вас двоих», — объявил Тернер.

«И это так, сэр?» — осторожно ответил Вэнс.

«Эта небольшая работа сугубо добровольная. Добровольная и очень, очень секретная».

«А какие у нас альтернативы?» — спросил Ричардс.

«Ну, сынок, у вас двоих слишком большие языки, чтобы вы сами себе навредили. Недуг мистера Толвина в этой области очевиден и теперь довольно позорен. Мистер Ричардс, похоже, вы пожаловались старшине вашего корабля на одну лишнюю жалобу по поводу нехватки запчастей. Последняя жалоба на то, что он страдает от — как это называется? — синдрома черепно-фундаментальной инсерции, была просто бесценной, но и неразумной. Так что, если вы откажетесь от этой вакансии, думаю, вы получите место здесь, на Маколиффе, в то время как, мистер Толвин, ваше назначение находится так далеко за пределами границ, на каком-то чёртовом форпосте, что этому чёртову месту даже ещё не дали названия».

«Выбор есть, — ответил Ричардс. — Можете рассчитывать на меня».

Джефф кивнул и ничего не сказал.

«Одну маленькую деталь, которую я должен вам объяснить. Уровень секретности этой небольшой работы довольно высокий. Не волнуйтесь, вас обоих уже одобрил один, как бы это сказать, влиятельный друг наверху. Но вам обоим лучше научиться держать язык за зубами».

Непринужденная профессорская манера Тернера внезапно исчезла, когда он заговорил, уступив место ледяной холодности, которую Джефф нашел настолько нехарактерной для себя, что это почти пугало.

«Это значит навсегда, джентльмены. Держите свои идеи и мысли в нашем узком кругу, и всё. Если вы когда-нибудь вернётесь, никто об этом не узнает, до конца вашей карьеры. Ясно ли я выразился, джентльмены?»

«Да, сэр», — ответили они хором.

«Потому что, если вы облажаетесь во время этой миссии, если кто-то из вас скажет хоть одно неосторожное слово, — он сделал паузу, почти смущаясь мелодраматических слов, которые он собирался произнести, но которые, как он знал, были абсолютно необходимы, — вас уволят».

Оба молчали.

«Мы поняли друг друга и то, что я только что сказал?»

«Да, сэр».

Тернер улыбнулся и, жестом пригласив их следовать за ним, бросил чаевые на стол и направился к двери.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Система Халлин в составе Империи Килрати. Дата образования Конфедерации: 2634.121.

«Второй корабль только что прошел через точку прыжка!»

Ганс Крюгер, второй пилот контрабандистского судна «Фантом», почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Нервно взглянув на табло, куда указывал пилот и владелец судна Кевин Миледи, он увидел, как замигала вторая красная точка. Через несколько секунд появилась третья.

«Дайте мне показания!» — рявкнула Миледи.

Ганс ввел запрос данных, и на боковом экране появился силуэт фрегата класса «Килрати Таргу».

«Ладно, ребята, впереди нас ждут большие ребята», — воскликнула Миледи.

«Они у меня на доске», — раздался ответ сверху.

Ганс взглянул на своего стрелка и штурмана, Игоря. Игорь, ухмыляясь, взял маленькую чашечку и сплюнул в неё струйку табачного сока; несколько капель упали Гансу на колени.

Он снова почувствовал, как ярость, вызванная унижениями, которые Игорь обрушивал на него с тех пор, как он поступил на борт корабля на Гейнерс-Мире, закипала. Он знал, что это часть издевательств, которые приходится терпеть новичку, пока он не проявит себя. Проблема была в том, что на таком корабле, как «Фантом», издевательства имели смертельный привкус. В поединке один на один с Игорем он, скорее всего, проиграет, и результат будет не просто хорошей взбучкой. Игорь не успокоится, если эта взбучка не будет включать в себя отрезанное ухо, рваный шрам на лице, выбитый глаз или, возможно, даже перерезанное горло. Ганс знал, что заигрывания с командой контрабандистов с «Ландрейха» имеют свою обратную сторону, но, с другой стороны, других вариантов не было.

На территории Конфедерации его разыскивали за убийство. Конечно, это была самооборона, но ни один суд не стал бы рассматривать это дело, даже если бы ему посчастливилось до него дойти. За двадцать один год с ним случилось многое, и всё это было не так уж и хорошо. Чтобы сбежать от отца-пьяницы и жизни в мрачном ледяном шахтёрском посёлке на Богом забытом мире, он мечтал об Академии как о выходе из этой ситуации. Но в семнадцать лет он так и не поступил. Вместо того чтобы терпеть ещё один день, он нанялся на первое же торговое судно, отплывающее из порта, и четыре года продвигался по служебной лестнице в судоходной компании Сарна, получив лицензию второго пилота в двадцать лет.

Дела шли отлично. Старик Хаффа Сарн даже начал считать его своим родственником, пока тот не убил одного из сыновей Хаффы в драке из-за девушки. Некоторые могли бы сказать, что Ганс проявил рыцарское благородство, защитив девушку из бара от такого хама, как Венела Сарн, но старик Сарн никогда бы не подумал так. Более тонкий момент, когда Венела первой выхватила бластер, чтобы сбить девушку с ног за её дерзкий отказ, наверняка был бы забыт Хаффой, который, ради приличия, пообещал, что Ганс будет «спать с астероидами».

Итак, по состоянию здоровья, он сел на первый корабль, отплывающий из Мира Гейнера, и Фантому понадобился второй пилот. Ему не сказали, куда они направляются, и потребовалось время, чтобы привыкнуть к запаху. Зачистка останков последнего второго пилота не помогла обнаружить разрозненные фрагменты тканей, мозгов и крови, разбросанные по всему кораблю после того, как несчастный получил прямое попадание снаряда масс-драйвера, пробившего щиты и передний иллюминатор.

«Скажи, Мэрилин, что происходит с этими ублюдками позади нас?» — крикнул Кевин, отрывая Ганса от размышлений о том, насколько ужасно он себя сейчас чувствовал.

Ганс оглянулся через плечо и посмотрел в проход, где Мэрилин Лангер, главный механик и хвостовой стрелок корабля, сидела на корточках, склонившись над двумя двигателями массы. Он не мог не восхищаться видом, хотя, если бы Мэрилин знала, что он за ней наблюдает, его судьба вполне могла бы повторить судьбу последнего второго пилота.

«Четверо этих ублюдков всё приближаются. Чёрт, они, должно быть, модернизировали двигатели на этих истребителях Cat».

Ганс продолжал смотреть на переднюю информационную доску.

«Два фрегата ускоряются, — объявил Ганс. — Время до сближения — одна минута тридцать семь секунд».

Он взглянул на Кевина, который повернулся и уставился на него своим единственным здоровым глазом. Кевин сардонически ухмыльнулся.

«Думаете, мы умерли?»

«Выглядит нехорошо», — прохрипел Ганс.

«Когда бежишь по границе Кошачьего царства, нужно платить», — с улыбкой объявила Миледи. «Так, держись!»

Прежде чем Ганс успел ответить, Миледи резко дернула джойстик вперёд, отключив поля водородных черпаков, которые выполняли двойную функцию: втягивали блуждающие атомы водорода, встречающиеся в глубоком космосе в качестве топлива, и одновременно создавали сопротивление, позволяющее кораблю поворачивать и маневрировать, словно он находился в атмосфере планеты. С отключенными черпаками корабль не вошёл в пике, а просто перевернулся вокруг своей оси X так, что через мгновение оказался лицом «зад» к своей траектории к точке прыжка. Миледи дала полный газ, снова распахнула черпаки, и Гансу захотелось закричать протест: они теряли скорость и стремительно замедлялись, становясь лёгкой мишенью для истребителей, приближающихся с одного направления, и фрегатов, перекрывающих им путь к отступлению с другого.

Система гашения инерции едва справлялась с задачей на потрепанном корабле, и Ганс захрипел, задыхаясь, когда его впечатало в кресло. Корабль скрипел и стонал, протестуя от десятикратной перегрузки. Игорь открыл огонь из верхних орудий, его фотонные заряды осветили пространство. Ганс понятия не имел, куда стреляет Игорь, цели не было видно, лишь полосы огня проносились взад и вперед во тьме, ослепляя его. Перед ним вспыхнули четыре световые точки, и в ответ раздались молнии.

Ганс хотел пригнуться, когда одна из полос света пронеслась мимо кабины и вонзилась в правое крыло, вызвав сноп искр, когда щиты «Фантома» рассеяли энергию.

«Захватить цель лазерами!» — крикнул Кевин, и Ганс нервно наклонился вперёд, чтобы взглянуть на дисплей. Перед ним на стекле заплясали четыре точки. Игорь обстреливал тот, что прошивал их правое крыло, но Ганс по-прежнему ничего не видел, только мигающие красные огни и круг цели, который двигался взад-вперёд, ожидая его команды на захват цели и выстрел.

Внезапно, словно материализовавшись из небытия, в поле зрения появились четыре истребителя. В один миг они были лишь мигающим огоньком на лобовых панелях, а в следующее мгновение, казалось, заполнили пространство перед ним и тут же исчезли: двое повернули вправо, а двое других промчались так близко, что экран одного из них задел корабль, отчего тот взбрыкнул и качнулся. Он услышал пронзительный крик Мэрилин, раздавшийся с места хвостового стрелка, когда она открыла огонь, но её крики потонули в диких ругательствах Кевина.

«Крюгер, ты чёртов идиот! Ты мог бы уронить одного, чёрт возьми! А теперь стреляй!»

Но перед ними ничего не было. Взглянув на табло, он увидел, что фрегаты всё ещё приближаются и теперь находятся менее чем в двух тысячах кликов позади. Кевин не отпускал рычаги управления, выжимая их до предела, но их импульс к точке прыжка практически иссяк, когда «Фантом» содрогнулся, остановившись относительно неё, а затем начал медленно отползать.

«Они будут над нами через десять секунд!» — крикнул Ганс, недоумевая, что, черт возьми, делает пилот.

«Есть один!»

Ганс поднял взгляд и увидел, как Игорь ревет от восторга, табачный сок стекает по его подбородку, обдавая Ганса тонкими, едкими брызгами. Ганс заметил вспышку по левому борту и, наклонившись, стал свидетелем извергающегося облака обломков.

«Держись!» — взревел Кевин и через долю секунды снова перевернул корабль по оси X, чтобы тот снова оказался на одной линии с точкой прыжка. Он уклонился от корабля, резко спустившись вниз и уклонившись от первоначальной траектории. Два фрегата пронеслись мимо по обе стороны, обстреливая местность лазерами, зарядами масс-драйверов и плазменными энергетическими зарядами. Почти все выстрелы попали туда, где находился бы «Фантом», если бы они продолжили следовать прежним курсом.

Однако несколько выстрелов всё же достигли цели, и Ганс почувствовал, как корабль вздыбился под ударами молота. В одно мгновение защита от мощных ударов упала почти до нуля. Несколько болтов масс-драйвера пробили правое крыло, высекая сноп искр. Ганс понял, что если бы они были на пару метров дальше от борта, снаряды прошли бы прямо через верх корабля, пробили бы кабину и тем самым вызвали бы быструю декомпрессию. Но, скорее всего, для него это не имело бы значения, подумал он, поскольку снаряды пронзили бы его кресло насквозь, обеспечив ему ту же смерть, что и предыдущему второму пилоту. Он посмотрел направо, туда, где лежали его шлем и перчатки. Протянув руку, он схватил шлем и надел его, игнорируя презрительное фырканье Кевина.

«Черт, парень, нас прокалывают, лучше действовать быстро, чем топтаться на месте и ждать, пока «Кошки» начнут с тобой играть», — прорычал Кевин.

Ганс слышал достаточно историй о том, что «Кошки» делают с контрабандистами, которые осмеливаются пересечь черту, и у него возник соблазн снова снять шлем.

«Один идёт вперёд!» — крикнула Мэрилин, и её предупреждение последовало за отрывистой очередью из пушек. «Взорви его, хватай ублюдка!» Мимо них, кувыркаясь, пролетел истребитель килрати «Вак». Ганс наклонился вперёд, чтобы прицелиться на дисплее, его шлем ударился о передний иллюминатор, так что на секунду он потерял контроль. Он увидел, что цель захвачена, и ударил передними лазерами. Пересекающиеся лучи света, образовав дугу, ударили по подбитому истребителю, который взорвался.

Ганс издал торжествующий возглас: это было так чертовски легко!

Корабль снова содрогнулся, справа от пульта управления вырвался сноп искр. Мимо них пролетел истребитель, и Игорь, ругаясь, пытался отследить цель.

«Эти фрегаты приближаются!» — закричала Мэрилин.

Ганс снова взглянул на доску. Чёрт, как они это сделали? Разворот такого большого корабля с помощью поля захвата обычно занимал пару минут, но они уже были на полпути к повороту и шли вглубь. Он взглянул на Кевина и впервые увидел, что босс явно нервничает, если не сказать, что напуган.

«Наверное, они придумали какое-то новое улучшение», — пробормотал Кевин. «Не волнуйся, успеем нажать кнопку прыжка до того, как они закроются, и тогда оторвёмся от этих ублюдков».

Ганс снова взглянул на доску.

«При нынешней скорости сближения они будут рядом с нами через сорок секунд».

«Просто заткнись», — прорычал Кевин и оглянулся через плечо.

«Ладно, Мэрилин, брось сюрприз!»

«Они ушли!» — последовал почти одновременно ответ.

Ганс оглянулся на Кевина, недоумевая, какого черта они тут делают.

«Мы только что сбросили ядерную мину, — тихо сказал Кевин. — Чёрт, эта штука стоила почти столько же, сколько весь наш груз».

«Мина! Чёрт возьми, перевозка такой на гражданском судне — это тяжкое преступление. Почему, чёрт возьми, ты мне не сказал?» — закричал Ганс.

«Почему ты хочешь уйти? Если так, то просто убирайся к черту сейчас же!»

Ганс, широко раскрыв глаза, покачал головой.

«Это спасёт твою задницу, парень. А теперь заткнись и захвати этот лёгкий фрегат».

Точка прыжка приближалась, её предательские волны искажения рябили по экрану, но прямо посередине находился лёгкий фрегат килрати, который, должно быть, только что прошёл. Два истребителя снова налетели с двух сторон, шквал снарядов масс-драйвера пронёсся по верхушке их корабля, ещё один пробил правое крыло. Внезапно на экране экрана вспыхнула вспышка, и в тот же миг адский бело-голубой свет залил кабину.

«Поймали одного!» — закричала Мэрилин. «Он стрижётся. Другой отворачивается, этот идиот попался на муляж мины!»

Ганс посмотрел на экран и включил визуальное увеличение. Извержение мины затихало, и фрегат килрати, который был их целью, кувыркался, выйдя из-под контроля, вся его носовая часть превратилась в искорёженные, расплавленные обломки. Если у «Кошек» не было хорошей конструкции внутренних переборок и экранирования, ублюдки в кормовой части, скорее всего, тоже сгорели. Второй корабль резко отклонился от курса, попав на уловку второй мины, которая оказалась всего лишь пустой оболочкой со следами радиоактивного вещества внутри.

Из второго фрегата вылетели три мигающие красные точки и начали приближаться.

«Они запустили самонаводящиеся ракеты», — объявил Ганс, пытаясь сдержать ужас в голосе, когда в его гарнитуре раздался низкий визгливый сигнал, а на табло боевой информации замигал профиль оружия.

«Должно быть, они действительно разозлились, если тратят по двести пятьдесят тысяч кредитов за раз, чтобы убить нас», — ответила Миледи, словно радуясь тому, что Коты тратят одно из самых дорогих пусковых установок в корабельном арсенале.

«Мэрилин, три ловца, сможешь ли ты их поймать?»

«Вперед!»

«Чёрт, они действительно нас хотят», — сказал Кевин, и его голос вдруг наполнился усталостью. «Эти чёртовы штуки стоят кучу денег. Крюгер, мушки, двухсекундные интервалы!»

Ганс посмотрел на панель оружия, шаря, пока не нашёл кнопку запуска дипольных отражателей, и нажал её пять раз. Всё это время Кевин продолжал петлять, направляя корабль к точке прыжка. Ганс наблюдал, как Кевин активировал прыжковый двигатель, что ещё больше истощило их энергию. Попав в нексус, двигатель совместится с перемещением точки прыжка, и они будут катапультированы через дюжину световых лет, в надежде оказаться по ту сторону границы, хотя, если угол захвата будет не совсем верным или двигатель не будет полностью запущен, никто не мог предсказать, где они окажутся.

«Либо щиты, либо двигатели, — объявил Ганс. — Если использовать и то, и другое, мы не справимся».

Кевин, не говоря ни слова, протянул руку и щёлкнул по переключателю, отключая щиты. Теперь между ними и всем, что килрати могли бросить в их сторону, оставался лишь голый металл.

«Первые два самонаводящихся снаряда прорываются сквозь солому!» — объявила Мэрилин, и ее голос потонул в грохоте хвостовых орудий, когда они включились, выпустив шквал зарядов масс-драйверов в отчаянной надежде, что один из снарядов попадет в самонаводящийся снаряд и взорвет его.

Наверху Игорь всё ещё работал, обмениваясь выстрелами с возвращающимися истребителями, а впереди лёгкий фрегат, всё ещё удерживавший позицию у точки прыжка, тоже открыл огонь. Космос казался безумным переплетением вспышек света, перекрещивающихся вокруг «Фантома».

«Я мёртв», – понял Ганс, и, к своему величайшему изумлению, вместо того, чтобы вновь испытать страх, он вдруг ощутил странную, далёкую отстранённость от всего происходящего. Ощущение было поразительным: словно время искажалось, каждая секунда растягивалась в вечность. На мгновение ему показалось, что он уже мёртв – настолько успокаивающим было это ощущение.

Он взглянул на Кевина и увидел пилота, широко раскрытыми глазами наблюдавшего за тем, как они приближаются к лёгкому фрегату, едва различимому за вспышкой света от носовых батарей. Ганс понял, что этот человек смертельно напуган, и осознание этого факта было захватывающим. Он уже попадал в ловушку, работая на консорциум Сарн, и, что забавно, снова, когда убил старшего сына Сары, и то же самое чувство охватило его. Выхвати оружие, отойди в сторону, чтобы увернуться от первого выстрела, а затем спокойно всади ему между глаз, превратив всё тело от шеи в месиво.

Он остро осознавал всё, что происходило вокруг: Кевин, с побелевшими костяшками пальцев, неустанно гнал к точке прыжка; Игорь дико ругался, размахивая башней взад и вперёд в отчаянной попытке отбиться от истребителей; Мэрилин, ругаясь так же, как и она, дико стреляла по приближающимся самонаводящимся ракетам. Он посмотрел на табло, все данные теперь выделялись так поразительно чётко. Самонаводящиеся ракеты всё ещё ускорялись и сблизятся за добрых десять секунд до того, как достигнут точки прыжка. Лёгкий фрегат выпускал завесу огня, но каким-то образом он чувствовал, что тот, кто командовал артиллерией на борту, делал свою работу из рук вон плохо. Сосредоточенный огонь заставлял два истребителя сдерживаться, когда достаточно было всего лишь одного близкого захода, и первый же болт масс-драйвера, попавший в герметичную кабину, привёл бы к чистому казённику.

Выстрел фрегата пробил левое крыло, оторвав пару метров. Кевин увернулся от следующего залпа и снова выстроился в точку прыжка. Не спрашивая разрешения, Ганс наклонился и резко захлопнул краны подачи водорода. Хотя это сразу же уменьшило сопротивление, маневрировать теперь было невозможно.

«Какого чёрта?» — взревел Кевин.

«Стреляют они отвратительно, но это даст нам несколько дополнительных очков скорости», — спокойно ответил Ганс.

Он снова взглянул на доску. Первый искатель прыгнул вперёд, а затем просто исчез, когда выстрел Мэрилин сдетонировал.

Это дало нам несколько секунд, подумал Ганс, но второй и третий снаряды всё ещё шли в заглубление. Второй снаряд заскользил, чтобы обойти расширяющееся облако обломков от первой головки самонаведения. К его изумлению, третья головка самонаведения, похоже, попала прямо в ливень обломков и тоже взорвалась. Интересно, подумал он, коты должны были запрограммировать свою ракету так, чтобы избежать такой глупой ошибки.

«Десять секунд до точки прыжка», — объявил Ганс, не отрывая взгляда от доски.

Отстранённость и искажение времени, которые он испытывал, казалось, растянулись ещё больше. Ему показалось любопытным, что, каким-то извращённым образом, он действительно наслаждался собой, полностью изменившись по сравнению с ужасом, который едва не охватил его в начале действия. Стоит это запомнить, подумал он. Когда попадаешь в это, во всём чувствуется почти холодная радость. Странно, что танец на пороге смерти, похоже, был единственным, что могло вызвать такое чувство.

Он бросил быстрый взгляд вверх. Лёгкий фрегат килрати развернулся, чтобы дать залп по борту, но он знал, что слишком поздно. Они пролетели мимо фрегата. Они находились на границе прыжкового поля, телеметрия прыжкового двигателя показывала, что он взаимодействует с искажением поля.

Однако, даже несмотря на ощущение полной осведомлённости, то, что сейчас развернулось, казалось лишь размытым пятном. Искатель словно прыгнул вперёд, и он понял, что в двигателе ракеты, должно быть, есть какая-то форсажная камера, чтобы прорваться сквозь любые системы точечной обороны. Ракета вонзилась в цель, и он услышал тревожный крик Мэрилин.

Он видел, как на лице Кевина на мгновение отразилось радостное волнение при мысли о том, что они совершили прыжок. Его лицо тут же скрыла вспышка света за кормой.

Мэрилин вскрикнула: «Поймали ба…», и взрыв охватил её. Хотя она и попала в самонаводящуюся головку – впечатляющий пример стрельбы, учитывая её окончательное ускорение, – она взорвалась слишком близко, и взрывная волна обрушилась на заднюю часть корабля. Если бы щиты были подняты, им, возможно, удалось бы избежать последствий, но теперь остался лишь тонкий слой дюрастила, и осколки ракеты, выброшенные вперёд взрывом боеголовки, врезались в корму корабля, разорвав её, словно она была сделана из одной лишь бумаги. Он начал поворачиваться, чтобы посмотреть… и тут же пожалел об этом, когда то, что осталось от Мэрилин, взмыло в кабину. Воздух из корабля со свистом вырвался через пробитую корму, а обратная тяга засосала обломки женщины в рваное отверстие.

Он оглянулся на Кевина, но смотреть там было особо не на что. Зазубренный кусок дюрастила, всё ещё застрявший в спинке кресла, обезглавил его. Игорь, находящийся в верхней турели, пытался вырваться из-под обломков. Нижняя часть его лётного комбинезона была потрёпана осколками, осколки белой кости торчали из-под оранжевого комбинезона, струи крови брызнули и замерзли в вакууме.

Ганс почувствовал, что руки у него холодные, и, посмотрев вниз, увидел, что перчатки он не надел. Они всё ещё лежали на стойке справа, и, протянув руку, он нащупал первую перчатку. Ощущение было странным. Манжеты под давлением на запястьях запечатали скафандр. Руки оказались в полном вакууме, чувствительность в них быстро угасала по мере того, как влага с кожи испарялась. Двигать ими становилось всё труднее, и он понимал, что если не действовать быстро, они замёрзнут.

Не успев надеть первую перчатку, он уже с трудом натянул вторую, с силой натягивая её на руку. Он хлопнул ладонями по бёдрам, защёлкнув замки, и с облегчением вздохнул, когда манжеты, находящиеся под давлением, разжались, и тёплый воздух обдал его пальцы.

Что-то врезалось в него. Он оглянулся через плечо и увидел Игоря, без шлема, его лётные штаны от колен сползали вниз спутанной бахромой ткани, крови и костей. В тот же миг прыжковые двигатели включились, и возникло мучительное ощущение падения через прыжок. Он всегда ненавидел это, но на этот раз прыжок стал благословенным облегчением. Всё словно замерло на мгновение, Игорь завис над ним, на мгновение взмыв вверх, когда прыжковые двигатели преодолели искусственную гравитацию. Позади него он увидел открытое пространство там, где раньше была Мэрилин, звёздные поля слились в мерцающее, тёмно-красное сияние, когда корабль мгновенно прыгнул сквозь свёрнутое пространство прыжкового поля. Мгновение спустя они оказались на другой стороне, звёздные поля вернулись.

Игорь с грохотом рухнул на палубу, а затем, словно ходячий мертвец, поднялся на ноги, раскрыв рот в беззвучном крике, цепляясь руками за шлем Ганса, словно пытаясь его сдернуть. Ганс даже не пытался отражать удары, испытывая почти извращенное удовлетворение от того, что даже не пытался сопротивляться своему старому мучителю.

Глаза Игоря изменили цвет, влага в них испарилась, и глазные яблоки замерзли. Игорь продолжал царапать, открыв рот, и из него вырывались тонкие струйки влаги, мгновенно превращаясь в плавающие кристаллы льда. Табак, который он жевал, выпал изо рта застывшей грязно-коричневой массой. Удары ослабли, руки медленно опустились, кисти сжались в тугие кулаки.

Ганс понял, что кровь в лёгких, должно быть, кипит, пузырьки наполняют сердечные камеры. Он знал, что рассказы о людях, взрывающихся в вакууме, – всего лишь бабьи сказки. Смерть протекала гораздо более тонко: поверхностная влага, глаза и слизистая оболочка лёгких отдавали влагу, а затем замерзали. В каком-то смысле жертва просто задыхалась, задолго до того, как вакуум высасывал всю жидкость из тела, оставляя труп похожим на сморщенную мумию. Игорь схватился за горло, медленно опускаясь на колени. Ганс всё ещё смотрел на него, не зная, не выхватит ли он в последнем злонамеренном поступке бластер, чтобы подстраховаться.

И тут он сделал то, что напугало Ганса. Игорь, казалось, улыбнулся и показал Гансу большой палец вверх. Он покачнулся на несколько секунд, а затем упал на палубу. Ганс посмотрел на него с изумлением. Казалось, в самом конце его противник дал ему понять, что Ганс принят, что он — член клуба.

Ганс снова взглянул на доску. Погони не было, а вокруг, где он появился, было пусто. Он включил навигационный экран и с облегчением вздохнул, увидев, что они успешно вернулись в демилитаризованную зону, разделяющую Империю Килрати и внешние пределы границы. Он открыл водородные черпаки. Топливо было на абсолютном нуле. При той скорости, с которой летел «Фантом», потребуется пара дней, чтобы собрать достаточно атомов водорода для запуска двигателей. Это было удручающее уравнение космического полёта. В глубоком космосе топлива было в изобилии. Имея достаточно большое черпающее поле, можно было не только маневрировать, но и постоянно забирать всё больше и больше топлива. Чем быстрее летел, тем больше получал. Но когда оно было нужно больше всего, когда топливо было совсем пустым, можно было дрейфовать днями, неделями, даже месяцами, прежде чем накопится достаточно энергии, чтобы двигатели разогнались до скорости, позволяющей быстро накапливать её. Он знал, что если «Кошки» начнут преследование по горячим следам, то все будет кончено в течение минуты… но им так и не удалось этого сделать.

Он тихонько усмехнулся. Должно быть, они увидели взрыв самонаводящегося двигателя, взрыв, поглотивший корабль, и решили, что это было прямое попадание. Поскольку прыжковый двигатель мог совершить лишь ограниченное количество прыжков до дорогостоящего ремонта, капитан фрегата, должно быть, решил, что это просто списание и не стоит усилий, чтобы проверить. Боже, помоги этому Коту, понял Ганс, когда кто-то наконец проверил скоростную плёнку и увидел, что «Фантом» достиг точки прыжка целым и невредимым. Ну, более или менее целым. Оставалось только надеяться, что до этого ещё какое-то время не доберутся.

Ганс встал и почувствовал, что колени слегка подкосились. Момент сверхосознанности ускользал, и ему захотелось протянуть руку, обнять его и впитать в свою душу. Никогда он не чувствовал себя таким живым, с такой ясностью мыслей, как в эти последние секунды. Теперь он знал, что, словно одержимый лотосом, он будет охотно искать этот момент снова и снова, несмотря ни на какой риск. Он также знал, что что-то внутри него изменилось навсегда. Он мельком увидел это, когда убил Сарна, – спокойную отстраненность, но этот миг был таким коротким, а страх перед тем, что с ним сделает семья Сарн, – таким сильным, что он так и не нашел времени, чтобы полностью осознать и проанализировать произошедшее. Грань испытания была перейдена, и переступить её оказалось на удивление легко. Ганс понял, что Кевин, которым он тайно восхищался, несмотря на страх, никогда не обладал таким чувством контроля. Он видел это в глазах пилота в те последние секунды. Он снова посмотрел на труп. Кровь, струившаяся из перерезанной яремной вены, остановилась, липкая жидкость испарилась в вакууме.

Он оглядел корабль и пробрался сквозь обугленные пламенем обломки к кормовому люку. Надувной воротник, возможно, закроет его, подумал он. Придётся выйти наружу, поискать пробоины и заделать их пластилиновым герметиком. К счастью, удар отбросил их прямо за корму. «Фантом» никак не мог выйти в атмосферу, но, по крайней мере, передняя кабина с её драгоценными системами управления уцелела.

Он оглядел каюту. Похоронить их будет достаточно просто: просто оттащить их к пробитой корме, и они уйдут. Они не будут первыми, кого обрекут на вечную тьму. К тому же, он больше не рассчитывал на пятидесятую часть прибыли от незаконной перевозки килратского дюрастила в трюме. В конце концов, это была спасательная операция, рассудил он, и по правилам адмиралтейских судов половина добычи принадлежала ему, другая половина делилась между правительством и первоначальными владельцами. Он усмехнулся. Нет, чёрт возьми, это не спасательная операция. Капитан и владелец умер – да здравствует новый владелец «Фантома».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На орбите над Килрахом. Дата Конфедерации 2634.155

«Сейчас у нас день X минус восемьдесят», — объявил наследный принц, довольно улыбаясь и оглядывая комнату на восьмерых лидеров кланов, а за ними — командующих Второго, Пятого и Шестого флотов Когтя.

В комнате поднялось волнение, когда наследный принц указал на голографическое поле и отошел от него, когда началась симуляция.

«Это главная база Конфедерации в Маколиффе, главная цель удара Второго флота Когтя, который я возглавлю лично».

В центре поля парил выжженный оранжевый шар планеты, сначала показавшийся маленькой точкой, а затем быстро увеличившийся в размерах так, что, казалось, он заполнил половину комнаты.

«Их главный орбитальный стыковочный комплекс способен разместить почти половину их Седьмого флота в жесткой стыковке вокруг башни «Скайхук», которая соединяется с поверхностью планеты».

Изображение фокусировалось на обширных орбитальных площадках закрытых доков, каждый из которых мог вместить тяжёлый боевой автомобиль в герметичном контейнере, чтобы ремонтные бригады могли работать в атмосфере, хранилищах для припасов, открытых доках и терминале для обслуживания полусотни небольших транспортных кораблей. От центрального узла башни «Скайхук» расходилось огромное переплетение герметичных туннелей доступа. Это придавало базе вид замысловатой паутины, висящей в космосе, а каждый из пристыкованных к системе кораблей напоминал серебристо-чёрный кокон.

«Замечательно, что у вас это есть», — заявил адмирал Наргт, который непосредственно командовал Вторым флотом под началом наследного принца.

Наследник покачал головой. «Перехвачено с одного из их новостных каналов, транслировавшихся по открытому каналу», — сказал он, и собравшиеся вместе с ним рассмеялись над глупостью своего противника.

«А последние оборонительные отчёты?» — спросил Наргт. «В конце концов, эти изображения могут быть уловкой, подделкой, призванной обмануть нас».

«Нет, это не уловка. Люди, господствующие в Конфедерации, — добыча, которая верит, что охотников нет, и поэтому собирается на открытом пространстве. Мы видели эти изображения бесчисленное количество раз за те месяцы, что готовились. Они также подкреплены данными, загруженными с компьютера на захваченном нами мире. Что касается того, какой, по нашему мнению, является их нынешняя защита, она довольно существенная».