Стальной прогрессор

Глава 4 Пророки Ратианы

Его святейшество, верховный авелар Алурско-Сайларической церкви, наместник Бога на Ратиане Илсбур III завтракал. Встал он сегодня, как обычно, рано, ещё до восхода солнца, провёл службу в домовой церкви авеларского дворца, после чего целый час, натощак предавался мирским утехам с присланной императором Священной Алурской империи красоткой и теперь завтракал вместе с ней в авеларской опочивальне. Юная красавица была хороша во всех смыслах. Статная, почти белокурая, она была очень красива и к тому же не была глупа, да ещё и происходила из древнего дворянского рода. Илсбуру было вообще-то плевать на то, что он переспал с очередной графиней, куда больше ему понравилось то мастерство, с которым его ублажала эта семнадцатилетняя красотка.

Да, император Вестиур IV держал своё слово, однажды данное младшему брату. Как это и было им обещано, став по его приказу авеларом, он перестал нуждаться в продажных девках. Увы, но нормальные девушки, увидев, каким достоинством он обладает, обычно визжали, как резаные и отбивались от него с яростью воинов юга, а Илсбур не отличался могучим телосложением. В этом, конечно, не было ничего страшного и для младшего сына короля Дестиара V нашлась бы жена из числа девушек, происходящих из благородного рода, вот только очень уж любвеобильным он был. Илсбур, наследник трона королевства Алурия, уже в молодости вынашивал грандиозные планы и потому попросил брата принять сан священника, пообещав ему, что отныне он не будет знать отказа у молодых красоток.

Так всё и случилось. Вчера вечером в авеларский дворец привезли под видом молодого монашка графиню Лиурию и Илсбур даже забыл о вечернем богослужении. Очень уж хороша оказалась эта чертовка и просто дьявольски ненасытна. Подкладывая ей в тарелку ещё один кусок гусиной грудки, его святейшество посмотрел на девушку с обожанием во взгляде и задумчиво промолвил:

— Лиурия, душа моя, будет совсем неплохо, если ты задержишься в моём дворце на недельку, а то и другую.

Красавица сначала заулыбалась, но затем печально вздохнула:

— Не выйдет, Илли, в эту седьмицу у меня свадьба. Отец выдаёт меня замуж за графа дан-Гордера и ослушаться его я не могу.

Верховный авелар отмахнул возражения девушки:

— Пустяки, милая. Граф дан-Гордер подождёт ещё недельку. С ним ничего не случится, пока ты будешь находиться в стенах монастыря святой Николетты. Зато, если Бог даст, ты сможешь преподнести ему отличный свадебный подарок, если понесёшь от меня. Тебе ведь ведомо, как Радолинги заботятся о своих бастардах и тех, в чьих семьях они воспитываются? — Девушка заулыбалась, что говорило ещё и о том, что она не глупа — Полагаю, что маршальский жезл, который этот верзила Ругерт получит из рук императора, будет вполне достойной компенсацией, а кроме того, если у него хватит ума вести себя достойным образом и не болтать всякие глупости, то следующее завоевание императора может обрести в его лице короля.

Графиня обворожительно улыбнулась:

— Решено, ваше святейшество, я остаюсь, — после чего подалась вперёд и, сузив глаза, добавила, — Илли, запомни, ты пообещал мне, что я стану королевой. Смотри же, сдержи своё слово.

Верховный авелар со смехом погрозил ей пальцем:

— Но-но, плутовка, только в том случае, если ты родишь мне сына. Поэтому тебе, а точнее твоему чреву со столь очаровательным лоном, тоже придётся постараться. А теперь быстро одевайся, душа моя, вскоре в мой кабинет придёт с докладом кариол Эспайр.

Нагая красавица вскочила с резного кресла, бросилась к ложу, быстро натянула на себя серую монашескую рясу, стянула в узел свои роскошные волнистые локоны цвета ржаных семян, оставив в покое длинную чёлку, надела на голову капюшон, а на ноги верёвочные сандалии с кожаной подошвой и вернулась к столу. Верховный авелар, также натянувший на себя ночную рубаху белого полотна, отороченную золотым шитьём, и юный курносый монашек с зелёными бесовскими глазами, продолжили завтрак. Покончив с ним, Илсбур, как всегда, ел очень мало, они проследовали в огромный кабинет. Верховный авелар сел за письменный стол, а девушка присела к нему на колени и стала его целовать, но как только скрипнула открывающаяся дверь, моментально шмыгнула под стол и его святейшество коротко хохотнул и тут же радостно заулыбался.

В огромный, обставленный роскошной мебелью кабинет с камином и витражами, вошел высоченного роста худой, словно скелет, кариол Эспайр, один из двенадцати кариолов авеларского дворца, который возглавлял секретную службу Алурско-Сайларической церкви и был по совместительству личным секретарём верховного авелара. Не смотря на свою худобу кариол Эспайр, в прошлом рыцарь и блестящий военачальник, обладал огромной физической силой, и аскеза служения Богу только увеличивала его силу и ловкость. Кариол Эспайр быстро пересёк огромный кабинет и остановился напротив монументального стола резного чёрного дерева со столешницей из малахита, заваленного бумагами. Из-под стола явственно доносилось сопение и чмокающие звуки, отчего суровый кариол, одетый в пурпурное одеяние, поморщился. Верховный авелар в ответ на это лишь развёл руками. Он с трудом сдерживал смех и свои истинные чувства. Кариол, а он был ещё не слишком стар, подставил поближе к столу тяжелое резное кресло чёрного дерева, сел и заговорил:

— Ваше святейшество, сегодня ночью прибыл гонец и принёс дурные вести из Теговии.

Верховный авелар нахмурился:

— Брат мой, только не говори, что теговийцы снова начали сжигать на кострах колдунов и ведьм. Хотя это королевство и присоединилось к империи добровольно, меня так и подмывает послать туда войска. Так что там случилось, брат Эспайр?

На лице кариола появилась гримаса неуверенности. По всей видимости он вовсе не хотел, чтобы донесение гонца сделалось известным ещё кому-то, но верховный авелар махнул рукой и вздрогнув всем телом, шумно выдохнул и кивнул. Чмоканье под столом стихло и кариол Эспайр, покрутив головой, мрачным голосом сказал:

— В Теговии объявился пророк, ваше святейшество.

— И каковы его пророчества, брат Эспайр? — Насмешливо спросил верховный авелар — Про теговийских колдунов и ведьм мы уже наслышаны изрядно. Ими, из-за совершенно неуместного рвения теговийской святой инквизиции, едва ли не переполнены все ближайшие к этому королевству монастырские больницы и дома призрения, так и этого ей мало, теперь она взялась ещё и за пророков.

Девятый кариол кивнул:

— Согласен, ваше святейшество, действия теговийской инквизиции действительно достойны осуждения, но в данном случае она бессильна. Пророк, о котором мне донесли, неуловим. А пророчества его таковы, ваше святейшество: вскоре в наш мир придёт Второй Учитель и тогда всем угнетённым и попранным воздастся за их мучения сторицей. Раны их исцелятся, к ним прирастут отсечённые части тела и все они помолодеют. Второй Учитель принесёт с собой многие знания и научит людей жить в мире и любви, отринув от себя войны, зло и ненависть, после чего поведёт все народы к звёздам, чтобы они несли добро в иные миры. Всем же тем, кто не последует за Вторым Учителем, не будет дано ни исцеления, ни столь долгой и счастливой жизни, по сравнению с которой столетия, дарованные древним праведникам Богом нашим Яветом, пославшим в наш мир своего сына Истура, покажутся лишь кратким мигом. При этом пророк, который отказался от своего прежнего имени и называет себя Провозвестником, ещё и исцеляет смертельно больных людей, причём весьма странным образом, ваше святейшество. Он отщипывает от себя куски плоти размером с указательный палец, они превращаются в розовые комочки и каждый человек, проглотивший его плоть, действительно исцеляется. Правда, инквизиция преследует его вот уже почти неделю и потому ему не удаётся исцелить больше пяти, шести человек и вот что удивительно, он не делает различия между грешниками и праведниками. Так в городке Скероте он исцелил едва ли не умирающую от голода вдову местного каменщика с тремя её малолетними детьми от чёрной язвы, которая тщетно просила милостыню на рыночной площади, а вместе с ней от жесточайшей подагры ростовщика, мерзавца из мерзавцев…

— И что ростовщик, подобрел после этого к людям? — Оживлённо поинтересовался авелар — Если ты сейчас скажешь мне, брат Эспайр, что ростовщик тотчас раздал все деньги, то это точно козни дьявола.

Кариол улыбнулся и отрицательно помотал головой:

— Нет, ваше святейшество, ростовщик денег никому раздавать не стал, но тем не менее снизил процентную ставку по ссудам чуть ли не втрое и что самое удивительное, дал отсрочку по выплате долга нескольким мастеровым. Правда, при этом он нахлестал всем пятерым по щекам, назвал их тупыми бездельниками и велел учиться у лучших мастеров города и больше работать, пригрозив, что в противном случае он отберёт у них всё, включая домочадцев, их самих посадит в долговую тюрьму, а к делу приставит тех людей, которые его не погубят. Вам это ничто не напоминает, ваше святейшество?

Верховный авелар заулыбался:

— Отчего же, брат Эспайр, ещё как напоминает. Точно так же поступает мой брат император, только не с мастеровым людом, а с королями. От того-то у нашей империи так много врагов, но поверь, брат Эспайр, все их усилия порушить дело его рук тщетны. Радолинги и дальше будут править Левраном, который уже почти весь покорился нам, а вскоре мы подчиним себе и все остальные континенты.

Кариол Эспайр заулыбался ещё шире. Он двадцать три года сражался бок о бок с императором Вестиуром IV и считал бы эти годы самыми счастливыми, не стань его старший сын калекой. Тем не менее он не был уверен в том, что всё именно так и произойдёт и высказал опасения следующего рода:

— Ваше святейшество, я полагаю, что этот пророк может быть весьма опасен для нашего императора, ведь он по сути бросил ему вызов. Полагаю, что нам нужно найти способ противодействия ему.

Из-под стола послышалось приглушенное ворчание, причём явно возмущённое. Руки его святейшества, лежавшие на малахитовой столешнице, скрылись под столом, а сам он с улыбкой сказал:

— Е-рун-да. Брат Эспайр, всё, что ты говоришь, полнейшая ерунда. Друг мой, вели своим разведчикам немедленно разыскать этого пророка и передать ему приглашение в авеларский дворец. Если он научит нас, как завоевать доверие Второго Учителя, то я сочту это величайшим благом не только для Радолингов, но и для всей Священной Алурской империи, не говоря уже о её императоре Вестиуре. Пойми, брат Эспайр, если в Теговии объявился пророк, который способен превращать свою плоть в целебное снадобье, способное излечить человека от такого страшного заболевания, как чёрная язва, то это очень серьёзный сигнал и нам нельзя быть ослами. Мы должны любой ценой переманить Провозвестника на свою сторону и если впоследствии выяснится, что он такой не один, то это будет прямо означать, что Второй Учитель и в самом деле придёт в наш мир и настанут новые времена. Из того, что ты мне сказал, брат Эспайр, любой мало-мальски умный человек может сделать только такой вывод, а раз так, то почему бы нам не воспользоваться удобным моментом? Посуди сам, брат Эспайр, разве не того же самого добивается наш император? Единственное, чего он не может дать людям, так это полного исцеления и возвращения молодости, зато над всем остальным он упорно трудится сам и заставляет работать вас, а я ему всемерно помогаю.

Кариол озабоченно крякнул и спросил:

— Ваше святейшество, а если Второй Учитель не придёт?

Верховный авелар усмехнулся:

— Ничего страшного в этом нет, брат Эспайр. Был бы пророк, обладающий даром исцелять самые страшные заболевания, а Второго Учителя, на худой конец, мы с его помощью и сами создадим, как наши предки создали из страданий человека на перекладине религию и Бога, которому сегодня поклоняются сотни миллионов человек. Вера, мой друг, самое сильное оружие в руках грамотного правителя и всё, что укрепляет её в людях, нужно только приветствовать. Поэтому, брат Эспайр, немедленно отправляйся в свою обитель и отдай приказ всем своим разведчикам всячески охранять Провозвестника и ни в коем случае не дать инквизиторам Теговии схватить его, а я немедленно прикажу отправить посыльного к императору с просьбой прибыть в авеларский дворец к обеду.

Кариол покрутил головой и насмешливо фыркнул:

— Ох, ваше святейшество, мне отчего-то кажется, что Провозвестник не сочтёт вас праведником.

Верховый авелар рассмеялся:

— Проваливай, старый вояка! Лишь бы он не счёл грешником тебя и исцелил твоего сына, а, уж, я если и буду его о чём-то умолять, то в первую очередь об этом, доблестный рыцарь Эспайр дан-Сонсер.

Один из главных блюстителей веры Алурско-Сайларической церкви вышел из кабинета её верховного авелара и как только дверь закрылась, тот чуть ли не за уши вытащил из-под своего громадного письменного стола смеющуюся девушку, посадил её перед собой на стол, рассмеялся и, глядя на неё с любовью, спросил:

— Душа моя, скажи, тебе нравится хоть немного этот верзила граф дан-Гордер? Знаешь, моя шалунья, ты начинаешь нравиться мне всё больше и больше и я подумываю о том, не сделать ли мне тебя своим наперсником. Разумеется, тебе не придётся постоянно ходить в монашеской рясе и ты сможешь блистать на балах во дворце императора, как и прежде, но уже в качестве фрейлины его супруги.

Девушка застенчиво улыбнулась и вздохнула:

— Илли, признаюсь честно, не смотря на то, что у меня до тебя было всего пять любовников, ты самый великолепный из них, хотя, конечно, уже почти старик. Прости меня, но твоё обещание заставляет меня сказать тебе нет. Мне очень хочется стать королевой.

- А ты и станешь ею, — поспешил успокоить девушку глава Алурско-Сайларической церкви, — но сначала какое-то время побудешь просто принцессой, а новым королём Священной Алурской империи станет твой отец. С твоего же женишка хватит и маршальского жезла, любовь моя, зато я обещаю, что отныне у меня будет только одна любовница — ты, но учти, я не позволю тебе наставлять мне рога.

Девушка мигом спрыгнула со стола и оседлала верховного авелара, которому вскоре должно было исполниться сорок шесть лет, он был всего лишь на год моложе брата-императора, ставшего в возрасте девятнадцати лет королём Алурии. Спуская с округлых, женственных, отнюдь не девичьих плеч монашескую рясу, девушка покрыла лицо высшего священнослужителя поцелуями, лаская своего высокопоставленного любовника и жарко нашептывая ему:

— Илли, милый, после тебя мне уже не нужен никакой другой мужчина, но как же нам быть? Мой отец не ведает о том, что я уже не девственница и что Жерман мой любовник. Только поэтому он и не стал бы устраивать скандал после нашего венчания, но если я буду жить в твоём дворце, то обязательно разгневается.

— Не волнуйся, Лиурия, корона короля Майларии послужит нам отличным кляпом для его рта и он будет молчать. Правда, твоему младшему братцу не суждено стать вторым королём этого большого прибрежного королевства, но знаешь, если в наш мир действительно придёт Второй Учитель, то всё в нём действительно изменится.

Через пару минут верховному авелару было уже не до разговоров, а ещё через какое-то время юная графиня тяжело дыша спросила его святейшество, прижимаясь может быть и не такой мощной, как её бывшего жениха, но всё же достаточно крепкой и широкой груди:

— Илли, неужели мы веруем в придуманного Бога?

Верховный авелар поцеловал девушку и с грустью ответил:

— Увы, но это почти так, моя девочка. Мы поклоняемся символу, но он всё же имеет божественное происхождение. Понимаешь, Лиурия, когда в результате непорочного зачатия, что уже само по себе является весьма сомнительным, в древней Алурии появился на свет сын Божий, все сочли это чудом и так оно и есть, вот только Истур всего лишь сын Бога Явета, создателя всего сущего, но сам он при этом Богом не является. Зато Истур был Первым Учителем наших предков и научил их очень многому. Вот потому я верю в то, что в наш мир когда-то придёт Второй Учитель. А ещё я верю в то, что если в нашем мире появился его Провозвестник, то значит мы вполне можем объявить кого-то из людей Вторым Учителем, как когда-то объявили Истура Богом, хотя он и был смертным, как и все мы. Зато, душа моя, ты родилась в самой просвещённой стране Ратианы, в которой никогда не было рабства и женщины имеют равные права с мужчинами. А теперь, моя девочка, пошли в мою опочивальню и переоденем тебя в новую, более мягкую и нарядную монашескую рясу, но тебе придётся слегка перебинтовать груди. Исподнее можешь под рясу не одевать, в моём дворце тепло в самые лютые холода и нет сквозняков. Ещё тебе не помешает заплести волосы в косы и подвязать их, но чёлку обязательно оставь, она просто очаровательна, душа моя.

Юная графиня звонко рассмеялась:

— Илли, а нас не попрут из этого древнего дворца? Ведь все авелары дают Богу обет безбрачия.

— В котором нет ни единого слова о том, что авелар не вправе возлегать на ложе с женщиной, любовь моя, — смеясь парировал замечание своей любовницы высший иерарх церкви и пояснил, — Лиу, стены этого дворца видели и не такое. Верховный авелар Бреннар VII был так влюблён в мать своих детей, что сумел сделать её верховным авеларом после своей кончины и, представь себе, она стала править Алурско-Сайларической церковью под именем Дестада II, так что в том, что ты будешь жить со мной в древнем авеларском дворце, не будет такого уж большого греха, нам всего лишь нужно соблюдать правила приличия, а ты, моя шалунья, недавно чуть было не вогнала в краску девятого кариола Святой церкви. Хорошо, что брат Эспайр человек с крепкими нервами и способен держать себя в руках.

Верховный авелар и юная графиня прошли через потайной вход в опочивальню и сразу же забрались в постель, а в это время далеко к северу от Алурии первый пророк Стального прогрессора, которого в этой стране ждали, как Второго Учителя, во все лопатки улепётывал от конного отряда ищеек теговийской инквизиции. Хуанер Лиммен был всего лишь полторы недели пророком и целителем, но уже успел так разозлить святую инквизицию Теговии, что она вся была поднята на его поимку. Хуанеру недавно исполнилось двадцать пять лет. В этом возрасте каждый добропорядочный, богобоязненный мужчина должен обзавестись семьёй, трудиться на благо короля Кеньора VII, восхвалять Бога и трепетать перед его служителями — авеларами, а они в Теговии отличались ревностным отношением к своим обязанностям пастырей и особой суровостью.

Увы, ничего этого не было дано Хуанеру Лиммену уже только по той причине, что он был незаконнорожденным сыном командира небольшого отряда наёмников, служившего королю, и дочери ткача. Мари, мать Хуанера, за свою любовь к суровому и немногословному северянину Ганту Лиммену поплатилась тем, что была проклята семьёй и изгнана из отчего дома. Пока был жив муж, служивший в охране короля, она и её сын не бедствовали, но когда Хуанеру исполнилось шестнадцать лет, он трагически погиб, приняв в свою грудь стрелу, предназначавшуюся королю. Поначалу её ещё чествовали, как возлюбленную героя, но уже через год у Мари начались неприятности. Поскольку она, в отличие от большинства других теговиек умела читать и писать, святая инквизиция заподозрила её в колдовстве.

Суд длился почти три года и Мари бросили в темницу. С тех пор Хуанер больше её не видел и даже не знал, жива ли она. Его за молодостью лет отпустили, но дом отца инквизиция отобрала в оплату судебных издержек, как и большую часть имущества. На память об отце у него остался один только кинжал. Ещё он знал, где отец, как человек умный и предусмотрительный, закопал в нескольких местах двенадцать, по числу учеников Первого Учителя, небольших горшочков с серебряными монетами. Всё бы ничего, у отца Хуанера было много верных и преданных друзей, но вот беда, на нём стояло несмываемое клеймо незаконнорожденного, а это почти колдун, и к тому же юноша, обученный грамоте отцом, пристрастился к поэзии, запрещённой в Теговии, и что хуже всего, сам начал сочинять стихи.

Высокий, сильный и ловкий, он не уставал напоминать всем, что его отец спас жизнь королю Иннокену III, но три года назад тот умер и на престол взошел король Кеньор VII и ему не на кого стало ссылаться. Впрочем, спасённый его отцом король палец о палец не ударил, чтобы защитить его мать от инквизиции, так что и ему помощи от него не было никакой. Правители люди неблагодарные. На работу его не брали, но купцы и лавочники часто приглашали его, когда им требовался человек знающий грамоту и счёт, вот только не все с ним за это расплачивались. Куда больше Хуанер зарабатывал тем, что по вечерам играл на инструменте, похожем на гитару, и пел старинные рыцарские баллады собственного сочинения.

Полторы недели назад, когда Хуанеру в порядке оплаты того, что он весь вечер драл глотку, веселя народ пением баллад, пустили на ночлег в каморку на конюшне, молодой поэт, которому так обрыдла жизнь изгоя, хоть бери и вешайся, услышал у себя в голове чей-то голос. Поначалу ему показалось, что это ангел сказал ему:

— Не отчаивайся, Хуанер, в твоей жизни ещё наступит время такого взлёта, что тебе будут завидовать короли. Прогони прочь дурные мысли и поговори со мной, парень, я желаю тебе только добра.

Да, чего-чего, а добра ему желали редко и куда чаще проклинали, называя в лучшем случае выродком и ублюдком, но гораздо чаще всё же похуже — дьвольским отродьем. Хуан с тоской ответил:

— Хотя это и грех, ангел, но я уже не верю в то, что в моей жизни настанут счастливые времена. Сдаётся мне, что по мою душу скоро придут ищейки святой инквизиции и сволокут меня в следственный замок, а там такие палачи, которые даже ангела заставят сознаться в сношениях с дьяволом. Но я им не дамся. Хотя ищейки инквизиции и носят под одеждой наарские кольчуги, хотя бы двум, трём я точно перережу глотки отцовским кинжалом, а потом убью себя сам.

— Хотя я и уважаю тебя за твою решимость отстоять своё честное имя, Хуанер, но ты всё же говоришь глупости, — сказал ангел и добавил, — я здесь только для того, чтобы защитить тебя, парень. Я посланец Второго Учителя, которого ждут некоторые народы этого мира, но вместе с тем буду ещё и твоим хранителем, но я всё-таки не тот ангел, о которым ты думаешь. Ещё я предоставлю тебе возможность разговаривать с Наставником, посланным в ваш мир Вторым Учителем. Поэтому встань, Хуанер, разденься и я облеку твоё тело в невидимую броню, которую не разрубит ни один меч.

Молодой поэт так и сделал, после чего тихо покинул сначала каморку, а потом и столицу Теговии — Маддид. Правда, впопыхах он забыл в каморке отцовскую куртку, но та невидимая броня, которая была на нём под одеждой, была на удивление тёплой, хотя и была не толще обычного полотна. Хуанер выкопал оставшиеся семь горшочков с серебром и утром присоединился к обозу, выехавшему из города. Всю дорогу он сидел в углу пустого фургона и молчал, погрузившись в раздумья. Так во всяком случае казалось вознице, но на самом деле с молодым теговийцем всё это время беседовал Наставник, с которым можно было разговаривать мысленно. На следующий день, проведя ночь под забором возле рыночной площади, хотя была зима, Хуанер стал рассказывать людям о том, что вскоре придёт Второй Учитель и тогда на во всём мире наступит время перемен.

В доказательство того, что он его Провозвестник, Хуанер исцелил семерых не просто больных, а буквально умирающих людей, но вскоре был вынужден бежать из небольшого городка. На этот раз ищейки, узнав о том, что кто-то выступает с проповедями о втором пришествии на рыночной площади, решили взять его под стражу и препроводить в следственный замок без какого-либо ордера на арест. Провозвестник сумел от них оторваться и на следующий день выступил уже с обличительной проповедью в соседнем городке и также занимался в нём целительством. Он бы исцелил и большее число больных, но далеко не все верили в то, что те розовые, продолговатые комочки, которые Хуанер отрывал от своего тела, действительно являются целебными. Сегодня ему не повезло с самого утра.

Молодой поэт бежал через заснеженное поле к границе между Теговией и Ференцианой, родиной своего отца. Снега выпало немного, всего по щиколотку, но бежать было всё равно тяжело, так как поле вспахали под зиму. Конный отряд ищеек инквизиции не торопился. На их взгляд пророку, на арест которого было выписано уже добрых две дюжины ордеров, было некуда деваться. Поле заканчивалось крутым обрывом высотой в полсотни метров, свалиться с которого на камни, лежащие внизу на берегу широкой и бурной реки Тусары, было верной смертью. С высокого холма за погоней наблюдало двое всадников. Судя по одежде это были алурские дворяне. Один из них, глядя на происходящее, мрачным голосом сказал:

— Жалко, пропал парень, несётся сломя голову к обрыву.

Тем не менее они не стали поворачивать назад, а принялись ждать развязки. Хуанер мысленно спросил на бегу:

— Наставник, позволь мне сразиться ними. Мне надоело постоянно убегать от ищеек.

— И думать об этом забудь. Они точно такие же солдаты, каким был твой отец, и выполняют приказ, а это ещё не повод, чтобы убивать людей. Лучше увеличь скорость, Хуанер, и как только твой Хранитель скомандует, подпрыгни как можно выше, чтобы перелететь через реку с запасом. Он всё-таки не птица, зато на том берегу уже нет никакой инквизиции. И вот что ещё, парень. Мои разведчики всё же нашли твою мать и вскоре выведут её из темницы вместе с сотнями других узников, но ты увидишь её ещё не скоро. Её, как и всех других узников инквизиции, я переправлю в Убежище.

Расстояние между ищейками и Хуанером увеличилось чуть ли не вдвое и через несколько секунд на их глазах молодой поэт с силой подпрыгнул и стал плавно подниматься вверх, одновременно летя вперёд с весьма изрядной скоростью. Ищейки, повинуясь приказу командира, пустились чуть ли не в галоп, и, остановившись на самом краю пропасти, выхватили из-за спины небольшие, но мощные арбалеты. Те затренькали и полтора десятка стрел ударили в спину поэта, отчего алурские дворяне сначала выругались, а затем воскликнули:

— Что за чёрт? Болты отскакивают от спины этого парня, как от гранитного утёса! Вот теперь, Фендар, я верю в то, что этот бард Провозвестник Второго Учителя. Скачите в Леген, мой друг, разыщите там связного кариола Эспайра и доложите ему, что молодой поэт Хуанер Лиммен из Маддида, называющий себя Провозвестником Второго Учителя, словно птица взмыл в небо, перелетел через Тусару и благополучно приземлился на другом берегу, в Ференциане, а я поскачу к броду и последую за ним. Ближайший город на той стороне Албуаз и в нём, насколько мне это известно, есть наши люди.

Фендар удивлённым и в то же радостным голосом спросил:

— Кавалер дан-Браддок, неужели мы дожили до этого счастливого дня? Мне кажется, что когда Второй Учитель явится в наш мир, то обязательно обратит внимание на то, что наш император верен его заветам и делает всё возможное, чтобы покончить с войнами.

Всадники пустили коней в галоп и поскакали с холма один в сторону Легена, а второй к реке, чтобы переправиться через неё и разыскать среди невысоких кустов Провозвестника. Ни один, ни другой не могли видеть, что за ними неотрывно следуют два небольших, совершенно невидимых разведчика. Как алварийский дворянин, кавалер Месан дан-Браддок мог ничего не бояться в Ференциане, а вот ищейкам теговийской святой инквизиции там не поздоровится. Ещё более трагическая история в это самое время произошла в Кайпуре, крупном приморском городе на континенте Сендакия. В Тиреатике, где люди хотя и поклонялись Богу Яветом, но напрочь отвергали то, что Истур был сыном Божьим, тоже имелась святая инквизиция, которая жестоко искореняла любую ересь.

Кружевница Тихана вдобавок к тому, что умела плести из шелковой нити чудесные тончайшие чёрные кружева, которые так высоко ценились во многих странах, с которыми торговала Тиреатика, ещё и хорошо разбиралась в лекарственных травах. Не так давно она смогла вылечить одного своего пациента, помощника королевского судьи, но при этом отказала, причём наотрез, в близости и тот затаил на неё злобу. Не смотря на то, что лечение принесло ему практически полное исцеление от желтой лихорадки, хотя лекарство и было очень горьким, он, подумав, написал на травницу донос в инквизицию и пять дней назад вдову арестовали вместе с тринадцатилетней дочерью, обвинив в сношениях с дьяволом. Под пытками они оговорили себя и в полдень шестого дня их ждала смерть на костре.

Избитых и искалеченных мать и дочь облачили в длинные, ярко-оранжевые балахоны, заковали в кандалы и уже привезли на площадь, посреди которой находилось место казни — огороженное высоким каменным бордюром с отверстиями, чтобы огонь полыхал жарче. Посреди этого квадратного бассейна размером шесть на шесть метров, который вскоре должен был стать огненным, торчал из камня толстый железный столб, к которому на высоте трёх метров была прикреплена чугунная решетка. Под ней уже были сложены дрова и хворост, обильно пропитанный нефтью. Молодую ещё женщину и девочку, которые уже почти обезумели от боли и ждали мучительной смерти на костре, как избавления, приковали цепями к железному столбу. Глава городской инквизиции, который восседал вместе с несколькими дюжинами своих приспешников на беломраморном возвышении, огороженном балюстрадой, под которым стояло несколько десятков сотрудников этого карательного ведомства, громко, с праведным гневом в голосе, зачитал приговор и произнёс в окончании:

— Пусть тела грешниц сгорят, а их души отлетят к Богу.

В тот же самый момент мать и дочь почувствовали, как что-то прохладное обволакивает их истерзанные тела, из них быстро уходит боль и потому смогли не только услышать, но и понять сказанное:

— Успокойся, Тихана, успокойся, Яртира, вам не грозит смерть. Стойте спокойно и смотрите, как вокруг вас будет бушевать пламя, оно не коснётся ваших тел, которые уже через несколько минут будут полностью исцелены. После того, как костёр прогорит и все люди увидят, что огонь не коснулся ваших тел, с вас спадут оковы и вы подниметесь над этой площадью, бросите последний взгляд на ваш город и мы унесём вас на чудесный остров, в Убежище, где вы будете жить ничего не боясь. Там вы встретитесь с Наставником, посланным в ваш мир Вторым Учителем Человечества. Простите нас, что мы не успели прийти к вам на помощь раньше, до того, как вас схватили и отдали в лапы палачей. Это лишь потому, что мы узнали о ваших мучениях всего лишь чуть больше часа назад. Надеюсь, что вас утешит то, что вы вскоре встретитесь со Вторым Учителем, в которого, к сожалению, ваш народ не верит, как и в Первого.

Тихана пришла в себя быстрее дочери и в её груди сразу же всё так и заклокотало. Она хотела было закричать, но стоило только ей открыть рот, как в него полилась неизвестно откуда сладковатая, бодрящая влага. Она сделала несколько глотков и громко закричала:

— Люди, ни я, ни моя дочь не ведьмы! Это всё ложь! Эти звери и гнусные выродки, которые называют себя святой инквизицией, подло лгут вам. В нашем мире был Первый Учитель и он дал людям многие знания, но вскоре придёт Второй Учитель! Зажигайте свой костёр, мерзавцы, мы не сгорим в его пламени и оно не будет терзать наши исцелённые тела. Ваши вонючие дрова сгорят, после чего все увидят, что с нами ничего не случилось и мы вознесёмся в небо. Господь наш Явет и сын его Истур послали к нам своих ангелов и они унесут нас на своих крыльях в Убежище, до которого вам, злобные псы дьявола в человеческом облике никогда не добраться. Там мы будем находиться под защитой ангелов Господа нашего, милосердного Явета и сына его Истура, посланного в наш мир, чтобы учить людей быть добрыми и сострадательными. Вы же поганые выродки дьявола!

Толпа на площади, собравшаяся посмотреть на то, как сожгут ещё двух ведьм — мать и дочь, испуганно попятилась назад. К ногам приговорённых к сожжению на костре полетело сразу дюжины полторы факелов и потому он занялся очень быстро. Взметнувшееся вверх пламя спалило оранжевые балахоны, но под ними на матери и дочери были надеты короткие, до середины бёдер, серебристые туники и глядя на их тела нельзя было сказать, что их недавно пытали. Из огня же громко, но отнюдь не испуганно, доносились два женских голоса:

— Ваш костёр не опаляет нас! Мне ничуточки не больно! Скоро ангелы Господа нашего унесут нас из этого города, а вы, слуги дьявола, ждите седей Господних, которые низвергнут вас в ад.

От таких слов главному инквизитору сделалось дурно, да и его коллеги, а также все те, которые находились у святой инквизиции на службе, чувствовали себя неуютно. Пламя уже полыхало вовсю, а мать обличала их во всё более резких и оскорбительных выражениях, но что самое неприятное, она принялась поносить ещё и церковь Явета, обвиняя её во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. А костёр тем временем стал постепенно пригорать и поскольку главный городской инквизитор был ни жив, ни мёртв, его первый заместитель приказал подбросить в него дров, но их было привезено на площадь не так уж и много. Люди же, которые обычно ликовали, когда на площади сжигали очередных колдуна, ведьму или иных еретиков, испуганно молчали и что самое неприятное, сцепив пальцы, молча молились лишь их губы шевелились и кто его знает, о чём они молили Бога.

Вскоре костёр прогорел окончательно и все увидели, что мать с дочерью живы и невредимы. Наконец главный городской инквизитор пришел в себя и через силу просипел:

— Арбалетчики, огонь…

Увы, но выстрелы не причинили им никакого вреда и он, вскочив на ноги, собравшись с силами, завизжал?

— Опустить мосток! Зарубить их мечами!

Так было и сделано, но как только здоровенный верзила, вооружившийся двуручным мечом, которого окатили водой, бросился по железному мостку к приговорённым к сожжению ведьмам, то с полпути был с такой силой отброшен кем-то назад, что долетел чуть ли не до беломраморного возвышения. В ту же минуту с Тиханы и дочери её Яртиры спали оковы и с леденящим душу звоном упали на раскалённую докрасна чугунную решетку. Мать и дочь взялись за руки и у них за спиной моментально выросли большие, серебристые ангельские крылья, на которых они стали плавно подниматься в голубое небо. В ту же минуту Сэрдак Калер, главный городской инквизитор, истошно завыл, вскинул руки и упал мёртвым. Такого зрелища его сердце не смогло выдержать и этот зверь скоропостижно скончался.

Толпа восхищённо ахнула, а вся инквизиторская рать, ощетинившись мечами и копьями, стала отступать к своему следственному замку, но в этот же момент его огромные ворота рухнули и из него стали выбегать все заключённые, которые успели по пути на волю вооружиться чем ни попадя. Через пять минут всё руководство святой инквизиции города Кайпура было уничтожено, но вот что самое характерное, недавние узники встали на защиту рядовых исполнителей и даже следователей. Тумаков им, конечно, навешали, но убивать не стали и это была отнюдь не первая неприятность инквизиторов.

В столице Тиреатики, в Сампаме, в этот день в присутствии короля Мейтерика II должно было произойти знаменательное событие, которое должно было укрепить позиции святой инквизиции в обществе. Без малейшего сомнения гениальный учёный Туонор Клейвир Сапамийский, астроном, математик, физик и философ, доказавший, что Ратиана не только летает в космосе вокруг точно такой же звезды, как и все остальные, но ещё и является четвёртой в целом ряду планет, коих он насчитал в небе уже девять и даже вычислил их орбиты, должен был публично отречься от ереси и признать, что это солнце крутится вокруг Ратианы. По этому поводу в огромном круглом зале королевского дворянского суда собрался весь высший свет.

К удивлению тюремщиков святой инквизиции учёный в последнее время вёл себя в последние дни очень странно. Он пребывал в радостном возбуждении, постоянно мерил свою камеру шагами и, словно беседовал с кем-то, но при этом не издавал ни звука. И вот наступил момент торжества святой инквизиции. В зал ввели того, чьим словам благоговейно внимали студенты и профессора старейшего университета Ратианы и тот, когда его в вели в деревянный загончик, вместо того, чтобы покорно сесть на скамью, громко рассмеялся, горделиво сложил руки на груди и, раскачиваясь с пятки на носок своих башмаков, насмешливо воскликнул, вперив взгляд в судей:

— Боже мой! И эти ничтожества собрались судить меня? Господа, вы все идиоты! Я не отрекусь ни от одного из своих трудов, хотя в некоторых и допустил весьма незначительные ошибки. А теперь слушайте меня. Не так давно наш мир посетил Второй Учитель, который велел своим помощникам подготовить все народы Ратианы к его пришествию. Через десять лет он вернётся, чтобы взять вас всех за уши и вытащить из болота невежества. Если кто-то из вас крепко вцепится ручонками в корягу и уши оторвутся, не беда, у вас ещё будет возможность приползти к нему и припасть к его ногам стеная. Четвёртого дня ко мне явился его посланец, а вслед за ним и мой Хранитель, который унесёт меня сегодня же в мою новую обитель, а вслед за мной туда же полетят ещё и мои самые преданные и талантливые ученики. Вам же, господа, надлежит задуматься над тем, что вы должны отныне делать, чтобы иметь возможность предстать перед светлым ликом Второго Учителя. Все ответы на возможные вопросы вы найдёте в Святом писании о житие Истура и в его проповедях. Он уже дал ответы на вопрос, что такое быть человеком, а не хищной двуногой тварью. Не пытайтесь остановить меня и воспрепятствовать моему отбытию в Убежище. Териатийцы, вы народ отважных мореплавателей, а потому сможете найти тот остров, на который высадились из космоса помощники Второго Учителя и его Наставник. Если вы прибудете туда с добрыми намерениями, то ваши корабли проведут сквозь лабиринт рифом, если же с намерением разгромить убежище, то знайте, этого у вас не выйдет. Да, вот ещё что, господа, извините, но я неуязвим даже для пищалей и мушкетов, так что не пытайтесь стрелять по мне, когда я сяду вместе с семью своими учениками в небесную ладью. До скорой встречи, господа, а вы, ваше величество, задумайтесь о том, куда именно вас хотят затянуть эти гнусные святоши. Задумайтесь и примите единственно верное решение и больше не ждите от меня никаких подсказок.

В тот же момент один из двенадцати витражей со звоном рассыпался и в огромный зал влетела серебристый, овальный флайер длиной в двадцать пять метров. Первым на его борт поднялся граф ла дор Клейвир, избравший для себя путь учёного, а не воина, после чего к нему присоединилось семеро его учеников-дворян, которые только поэтому и смогли попасть в зал королевского дворянского суда. На короля Мейтерика II, бледного, как мел, было жалко смотреть. Губы его величества, а это был высокого роста атлет сорока двух лет от роду, тряслись и он не мог вымолвить ни слова. Зато старый учёные и его ученики издевательски хохотали, но это длилось недолго, небесная ладья вылетела и тут же исчезла из вида.