СССР-2061 [Антология]

Часть первая. Катастрофа

Как выяснилось впоследствии, небольшое изменение расписания и стало той самой первой, роковой случайностью. Можно сказать, чудом поломавшим планы террористов. Скоростной экспресс, перевозивший сборную СССР на международную юношескую спартакиаду, пропустили вперёд вне стандартного расписания, чтобы выгадать для юных спортсменов лишних полчаса перед соревнованиями. А шедший ему навстречу экспресс с дипломатической миссией из Японии, который и был целью теракта, наоборот, немного задержался на станции. Вторым чудом было то, что несмотря на взрыв, поезд не развалился на части, и большинство его вагонов уцелело. Это произошло в том числе и потому, что взрывное устройство, активировавшееся при прохождении разгонного блока, сработало сбоку, а не под поездом. Кроме того, поезд только начинал разгон после остановки в городе и ещё не успел набрать крейсерскую скорость, в отличие от поезда на который нацелились террористы. И хотя локомотив слетел с направляющих, смял защитные системы и с огромной скоростью врезался в одну из опор разгонного блока, большая часть экспресса, собранного по «космическим» технологиям, не пострадала. Но и это не помогло бы избежать больших жертв, теракт готовили профессионалы, если бы не третье чудо: девочка, которая умела летать.

Нина Белякова — была не только талантливой юной гимнасткой и восходящей звездой советского спорта, но и мировой знаменитостью. Уже в 13 лет она стала мастером спорта международного класса, пробилась в юношескую сборную СССР и стала абсолютной Чемпионкой Европы среди юниоров. Её выступления произвели фурор и очаровали весь мир. Невероятная лёгкость, красота выступлений и потрясающая координация движений покорили как профессионалов, так и простых зрителей. А после слов fille oiseau (фий уазо), брошенных во время выступления Нины одним из французских комментаторов, её стали звать Советской птичкой. Девочкой, которая летает.

Она находилась в купе проводника, забирая чай и стремясь за разговором выпросить у него какой-нибудь сувенир, связанный со скоростными экспрессами, который она обещала своему младшему брату (все маленькие дети любят игрушечные железные дороги), когда прогремел взрыв. Сильнейший толчок отбросил её вперёд и вжал в обивку сиденья. Стакан чая, стоявший до этого на столе, звонко хлопнув, разбился о стену и, показалось, что весь мир с диким скрежетом завалился набок. Стон сминаемого металла, крики, звон разбившегося стекла. На некоторое время хаос наполнил окружающее пространство, чтобы через секунды сумасшествия замереть в неподвижности. Валентин Фёдорович, так звали проводника, со стоном встал с двери купе, которая неожиданно почти стала полом, провёл рукой по лицу и с недоумением уставился на кровь измазавшую ладонь. Что-то во время падения рассекло кожу на лбу, и теперь сочащаяся кровь мешала смотреть, закрывая глаза липкой пеленой. Рядом зашевелилась Нина, выбираясь из-под груды завалившей её, слетевшей с вешалок, одежды.

— Как ты там? Цела, пигалица? — спросил приходящий в себя проводник.

— Цела, Валентин Фёдорович — ответила девочка, стараясь выпутаться из казавшегося ей огромным кителя работника Скоростных Магистралей.

Бросив взгляд на разбитый вдребезги во время падения служебный коммуникатор, бортпроводник подобрался и попробовал открыть дверь. Но не получилось. Не помогли ни технические ключи, которые он носил, не снимая, на поясе, ни физическая сила. По-видимому, перекосившийся механизм заело намертво. Несмотря на отчаянные рывки, дверь даже не шелохнулась. Отбор на международные рейсы был весьма строг, и как действовать в чрезвычайных ситуациях Валентин в своё время затвердил наизусть, да и проводимые время от времени учения не давали расслабиться. Поэтому над дальнейшими действиями он не размышлял и секунды.

Тренированное армией тело уверено подтянулось вверх, и через секунды съёмная панель возле окна с лёгким щелчком отлетела в сторону, открыв доступ к системе эвакуации. Рывок за металлический шнур, лёгкий хлопок и особо прочное стекло вместе с рамой отбрасывается наверх и в сторону. Свежий воздух радостно рванулся в ставшее ловушкой небольшое купе. Подтянувшись на руках, Валентин высунулся из окна и с чувством в голос выругался. «Самый безопасный вид транспорта» потерпел сокрушительную катастрофу. Ранее бывший стремительной стрелой поезд, сейчас представлял собой безвольного длинного червяка, частично слетевшего с путей, уткнувшегося упавшей набок головой-локомотивом в одну из опор разгонных блоков и безвольно привалившегося к другим опорам, которые частично завалились, не выдержав обрушившегося на них удара. И тут, к его ужасу, в глаза ему бросились сияющие ядовито-зелёным цветом, разрешающие огни светофоров.

— Черт! Не может быть! Как же так?! Черт! — неверяще твердил он.

Валентину было отчего растеряться. Сложившуюся ситуацию не могла представить ни одна самая фантастическая инструкция. Не могли помочь и его пять лет стажа. Путепровод был явно повреждён, а сигналы светофоров и не думали менять цвет. Следствие потом установило, что это случилось из-за диверсии. В планах террористов было как можно большее количество жертв, а значит и пострадавших поездов. Поэтому следящие, аварийные и сигнализационные системы на этом участке дороги были выведены из строя и посылали неверные сигналы. Более того, большая часть диапазонов связи заглушалась установленными вокруг «глушилками».

— Что случилось? — девочка, быстро, как чёртик из коробочки, вынырнула из оконного проёма и уселась на его край.

— Свет зелёный! — воскликнул Валентин Фёдорович, — озвучивая мучившую его проблему и снова смахивая сочащуюся из пореза кровь, заливающую глаза, словно рассчитывая, что это поможет изменить цвет огней.

— Да… зелёный. — Всмотревшись, ответила девочка, каким-то образом поняв, о чём говорит проводник. — А что это значит?

— Это значит, что нам полный капец. — неожиданно ставшим хриплым голосом сказал Валентин Фёдорович. — Следующий поезд не остановится. И влетит сюда. Прямо в нас… Как там, в рекламе… «со скоростью пули»…

— А что можно сделать? — детские глаза доверчиво уставились на него. В них была непоколебимая вера во взрослого, вера в то, что он может решить любые проблемы. И этот взгляд полный уверенности и доверия словно подстегнул мысли Валентина.

— Аварийный маяк… Надо включить в локомотиве кнопку аварийки. И тогда сработает аварийный маяк! — хрипло выдохнул проводник.

— «А его услышат даже на Марсе и Луне!» — радостно выдала девочка фразу из популярного мультфильма — и, выхватив связку технических ключей из руки проводника, Нина выпрыгнула на скользкую поверхность потерпевшего крушение экспресса.

— Не бойтесь, я мигом.

Из интервью с проводником скоростного экспресса № 20–61 Валентином Фёдоровичем Сухановым.

— Это было невозможно, но она как-то сделала это. Вы же знаете, у поезда специальное покрытие. Помните в рекламе: «Даже молекула воздуха не сможет зацепиться и помешать движению сверхскоростного экспресса»[2]. А она бежала по нему, как по дорожке. А затем этот её сумасшедший прыжок. Там же не менее трёх метров было, а она скок, за перекладину опор ухватилась, качнулась и как белка вниз. А затем бегом до локомотива. Как уж она в него пробралась и как отыскала там кнопку включения аварийной системы, даже не представляю. Он же в опору влетел, нос всмятку. Но ведь пробралась как-то! Справилась! И даже сработала система-то… частично правда. Но ведь какие повреждения у поезда были! А тут и двери раскрылись, и системы эвакуации сработали. А затем… да что там говорить… сами знаете…

«Даже молекула воздуха не сможет зацепиться и помешать движению» — а мне и не надо цепляться. Только оттолкнуться — вверх. Не бежать — скользить. Мне и не надо тормозить, мне только вперёд. Я же птичка, я летаю. Толчок. Ещё толчок. Прыжок. Чертова перекладина куда толще брусьев, и эта железка тут явно лишняя, едва ноги не расшибла об неё… теперь быстро вниз и бегом, до этого глупого паровоза. Эк его расплющило… Вредная трава, какая длинная, словно специально стремится запутаться в ногах. Но никакой траве нас не остановить!

Залезть наверх, к двери. Ох… какой же ключ… Мда… тут, похоже, ключ уже не поможет. Эту дверь уже не открыть никаким ключом… Что же делать?!. О, технический люк! Боже, кто бы мог подумать, что этот детский мультик окажется настолько полезен. Сколько же раз я смотрела с братом эти серии про Стима и живые поезда, и теперь я, пожалуй, знаю о скоростных экспрессах больше чем машинист. Снова вниз. Тут открыть, ключ сюда, повернуть. Открыто. Вперёд. Что за мерзкий писк, наверное, какая-то сигнализация. И что за гадость разлита повсюду. Как скользко… В рекламных роликах кабина машиниста смотрится намного опрятнее… Впереди должны быть сиденья для машиниста и его помощника… Боже! Что это! Чем же их этак… Ох… не стоило мне смотреть… ох… как хорошо, что я не успела позавтракать… надо найти кнопку… Где эта чертова кнопка. Где!!! В глазах плывёт… На ощупь нахожу пластиковую крышечку на пульте, вверх её, кнопку вниз. Сработала? Нет? Не понять. Может не эта? Может следующая? Надо сосредоточиться. Да вот же она! Красная — АС! Аварийная — Ситуация. Сработала или нет? Нет, сил больше здесь находиться. Крестная рассказывала про ад — похоже, теперь я знаю как он выглядит. Он кровь, боль, и этот вредный писк, раздирающий уши. И отчаянье оттого, что уже ничего не можешь сделать. Бегом отсюда, прочь! Ноги скользят, и я опять падаю на четвереньки в это скользкое месиво… даже не хочу думать что это. Не думать! Изо всех сил спешу вперёд, к маленькому окошку открытого люка, из этого ада. И тут сзади раздаётся сильный хлопок, и что-то подталкивает меня в спину. Тьма…

Загораются тревожные огни на пультах диспетчеров и тревога по поводу сомнительных показаний датчика одного из поездов, сменяется сиреной чрезвычайной ситуации. Резко начинают торможение следующие по путям поезда, пассажиры бегут узнавать у проводников, что случилось, ругаются опаздывающие на важные встречи коммерсанты и просто скандалисты. Члены дипломатической миссии возмущаются из-за пролитого чая и падений во время экстренного торможения и тоже наседают с вопросами на проводников и сопровождающих, стараясь узнать, что же произошло. А экспресс останавливается буквально в километре от места аварии. С учётом его скорости, это произошло практически на последних секундах. Сообщение о чрезвычайной ситуации мигом передаётся от диспетчеров не только поездам, но и экстренным службам, и тысячи людей устремляются к месту катастрофы: помогать, лечить, спасать. Новость о катастрофе облетает весь мир. Гудят медицинские вертолёты и квадрокоптеры. В небе замирают рыбообразные тела скоростных дирижаблей спецслужб. Сверху им открывается страшная картина изломанного тела сброшенного с магистрали экспресса. Вокруг, помогая выжившим, снуют люди, из-под обломков извлекают пострадавших, спешно вскрываются покорёженные вагоны. От развороченного сильным взрывом локомотива аккуратно относят на носилках маленькое, хрупкое, обожжённое тело с буквально перекрученными, искорёженными ногами. Проходят минуты, и возле места аварии начинает расти лагерь спасателей. Спецслужбы и следственный комитет уже делают свою работу, опрашивают свидетелей. И вскоре новая сенсация потрясает мир.

Фий Уазо — Советская Птичка предотвратила катастрофу. Жертв могло быть намного больше. Девочка, которая летает, спасла множество жизней, но сама пострадала из-за взрыва аккумуляторов повреждённого локомотива, и сейчас врачи борются за её жизнь. Кажется, что вся страна замерла в ожидании. Девочке противопоказан перелёт. К месту катастрофы срочно перегоняется специальный медицинский состав, который должен забрать пострадавших. Перекраиваются расписания, останавливаются поезда. Специальный экспресс, в особом вагоне которого, опутанное проводами и трубками жизнеобеспечения, в медицинском фиксирующем геле плавает тельце Девочки-птички, без остановок устремляется в столицу Союза. Туда же спешно слетаются лучшие Советские врачи со всех уголков мира. Дни напряжённого ожидания и операций. Многочасовая труднейшая операция на буквально раздробленном позвоночнике и ногах. И итоговый вердикт врачей.

Нина Белякова, девочка-птичка — будет жить.

Часть вторая. Мечта Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…

Люди любят героев. Любят читать о подвигах, мечтать о них. И редко задумываются о том, чего это стоит самим героям.

После долгих дней восстановления, уже пришедшую в сознание маленькую Нину, перевели в отдельную палату. Золотую звезду героя ей торжественно вручает лично председатель Верховного Совета СССР. Первое интервью с героиней после катастрофы. Множество камер и вопросов. Как выбрать главные?

— О чём мечтаю? Мечтаю снова летать. Как птичка.

И известный репортёр, весь в смущении, отводит глаза, от закованной в сложнейший медицинский экзоскелет девушки. Девушки со сложно повреждённым позвоночником, для которой снова научиться хотя бы передвигаться самой — будет уже подвигом.

Мировая известность и слава. Подарки, письма и слова поддержки приходят не только со всего Советского Союза, со всего Мира.

…Нино, этот сорт синих роз вывели здесь в Грузии специально для тебя. Они синие как небо, в котором ты паришь. Это уникальный сорт, единственный в мире, и его назвали в твою честь — Нина Белякова. Обязательно приезжай к нам…

Ей посвящают стихи, открытия, в честь девочки-птички пишут песни. Но, что все это стоит по сравнению с возможностью просто ходить на своих ногах.

С ней работают лучшие психологи. Рядом собирается вся семья. Счастливый младший брат спешит поделиться своими новостями, а грустная мама держит за руку, и встревожено заглядывает в глаза. Ободряюще улыбается отец. И ей хочется верить — все будет хорошо. Как в сказке.

Аркадий Сергеевич Игнатов, ведущий конструктор компании «Сухой», не досмотрев интервью, бросается к компьютеру, суетливо роется в старых архивах и с довольной улыбкой начинает листать проекты своей юности. Затем, схватив телефон, быстро договаривается о внеочередном отпуске за свой счёт. Поиск в сети нужных номеров и снова за видеотерминал. Предстоит много работы. Но ведь мечта стоит усилий.

Совещание врачей, обсуждение здоровья, можно сказать, «главной пациентки», обсуждения и решения. После совещания у дверей кабинета усталого ведущего врача и хирурга клиники Бориса Евгеньевича перехватывает группа людей. Короткий разговор и новое совещание, уже за закрытыми дверьми кабинета.

СССР, г. Чита.

Главное здание корпорации «Купольные Строительные Системы»; кабинет генерального директора.

— Так, говорите, Грегор не стал вас даже слушать? Не видит быстрой окупаемости? Нашли к кому обращаться. Мало ли, что они лучшие мировые эксперты в лунном строительстве! Они только и могут, как кроты зарываться в грунт, и не видят дальше своего носа, как и прочие дельцы из штатов. Да, его корпорация держит первенство в строительстве на Луне. Строительство глубокого заглубления на Луне действительно оказалось поначалу весьма удачным и рентабельным. Но нельзя же вечно эксплуатировать одно и то же. Тем более сейчас, когда защита от метеоритной угрозы нашла своё практическое воплощение. А эти быстрые сверхприбыли, по-моему, лишили его последних крох совести, а вместе с ней и мозгов. Ведь давно известно, наиболее прибыльные и выгодные долгосрочные проекты никогда не нарушают элементарных законов человеческой этики и морали, даже наоборот, полностью им соответствуют. Предлагаемый вами проект, при правильном исполнении, откроет новую веху в освоении Луны, да и других планет. Безусловно, «Купольные системы» участвуют в этом.

Через 30 минут, там же; кабинет Ведущего инженера-конструктора.

— Витя, собирай конструкторов. Надо срочно вносить изменения в наш лунный проект и снова выносить его на обсуждения. Есть все шансы, что его поддержат и примут.

— Что за изменения вносить? Чего там ещё не хватает? Мы ведь все учли!

— Стадион!

— Стадион? На Луне!??? Ты сошёл с ума? Что там будут делать? Штанги подбрасывать!???

— Летать, Витя! Там будут летать!

Стихийно собравшаяся группа энтузиастов доходит до Верховного Совета Народных Депутатов и Совета Министров СССР. Удача улыбается настойчивым. Новые совещания, и колёса государственного механизма начинают вращаться все быстрее. Проект получает статус проекта государственной важности, а от излишне любопытных его надёжно скрывает вуаль Государственной тайны. Мечты любят тишину.

Вечер укутывал больницу в мягкие объятья сумрака и тишины. Вечерние процедуры уже закончились, и все обитатели разбрелись по своим палатам и готовились ко сну. Нина сидела в своём инвалидном кресле, и задумчиво глядела в электронную книгу. Лекарства вызывали ставшую уже привычной сонную одурь. И обычно чтение книги помогало быстро войти в то спокойное сонное состояние, в котором оставалось только переползти с кресла на уже заботливо разложенную медсестрой кровать и зарыться под тёплое одеяло. Но сегодня сон упорно не шёл. Книга не могла увлечь, и взгляд бесцельно скользил по строчкам текста не сосредотачиваясь на смысле повествования. Суетливые мысли теснились в голове и буквально сводили с ума, требуя действий.

«…Такая красивая девочка и теперь навсегда в инвалидной коляске. Бедняжка…» Слова из случайно услышанного днём разговора медсестёр бросали её то в жар, то в холод, заставляя судорожно стискивать подлокотники своего инвалидного кресла.

Она вспоминала свои первые занятие на медицинских тренажёрах после операций, и радость когда, несмотря на боль, смогла сама пошевелить пальцем ноги. И как врач, Борис Евгеньевич, улыбаясь говорил, что приживление искусственных нервов идёт нормально и возможно, они скоро смогут вернуть её ногам прежнюю чувствительность. Именно тогда она поверила, что у неё есть её ноги! Пусть не совсем, пусть частично. Боль — это не страшно! Главное, что она уже начинала чувствовать, как бесполезные и постоянно ноющие тяжёлые деревянные колодки начинают ей повиноваться и слушаться, превращаясь обратно в её ноги. И врач с улыбкой отвечал на её жалобы, что если они болят, значит, ноги у неё есть. Значит, все правильно и нервные ткани и импланты приживаются нормально. И что признаков отторжения нет, и уже скоро её ноги окончательно вернутся к ней.

Но сегодня, когда она на вечернем осмотре спросила Бориса Евгеньевича, когда же она сможет встать на ноги, он смущённо отвёл взгляд, и увёл разговор в сторону, говоря, что сначала все импланты должны нормально прижиться, и только затем можно будет сказать, сможет ли она ходить. Но ведь они уже прижились нормально! Он же сам ей это говорил! Нина вспоминала, как она уже уверенно переступала ногами, вися на специальном медицинском тренажёре. Она же точно знает, что её ноги уже слушаются её. Девочка сосредоточилась и преодолевая лёгкую боль, уверенно пристукнула ногами по подножке кресла. Она же уже может двигать ими!

«…Такая красивая девочка и теперь навсегда в инвалидной коляске…» Фраза вновь и вновь возникала в голове и билась, мечась, как запертая в клетке птичка.

«…Бедняжка… бедняжка… бедняжка!»

Она вновь на пробу напрягла мышцы ноги, и та тут же отозвалась уже ставшей привычной тягучей болью, которая пробивалась даже сквозь туманную дымку обезболивающих лекарств, принятых на ночь. Но главное, нога послушно шевельнулась на подножке. Согнулась в колене. Все как на тренажёрах. Обхваченные металлической вязью сложного медицинского экзоскелета, ноги слушались её. И значит, она может ходить. Точно, может! Она прямо сейчас встанет на ноги и пойдет! Пусть даже будет больно! Знаете, как больно бывает на тренировках! Боль — это не то, что может её остановить. Без боли не бывает победы! А как говорила тренер, уверенность в победе, это уже её половина! Она будет! Обязательно будет ходить сама! А коляска останется в прошлом как страшный сон.

Нина аккуратно опускает ноги с подножки на шершавые плитки пола. Глубокий вдох, выдох, руки упираются в мягкие подлокотники кресла. Медленно переносит вес на ноги. Боль все увереннее пробивается сквозь действие лекарств и поднимается от ног вверх по спине. Даже дыхание на секунду перехватывает от волны боли, прокатившейся по телу. Слезы выступают на глазах, но Нина лишь сильнее сжимает зубами краешек прикушенной от напряжения губы. Ещё одно усилие, и вот она уже стоит на своих ногах! Радость от этого момента вытесняет боль. Теперь сделать шаг. Мышцы напрягаются в новом усилии…

Новая волна боли прокатывается по спине и тёмным облаком взрывается в голове. Нога неуклюже подламывается и девушка, со слабым вскриком заваливается на светлый кафельный пол палаты. Боль волнами накрывает её тело, скручивая мышцы в непослушный клубок. Металлические трубочки и детальки не выдержавшего падения медицинского экзоскелета, со звоном раскатываются по полу.

— Нет! («…Бедняжка…»)

Кулаки девочки с силой стучат в холодный и неподатливый пол.

— Нет! («…Такая красивая девочка и теперь навсегда в инвалидной коляске…»)

Капли крови из прокушенной губы падают на пол, чтобы смешаться там с каплями слёз.

— Нет! («…навсегда в инвалидной коляске…»)

И содрогающееся от боли и плача тело девочки замирает на больничном полу.

В палату уже врываются вызванные тревожными датчиками дежурные медсестры и врач.

— Поднимайте её!

— Аккуратно!

— Так! Теперь аккуратненько на коляску!

— Только не коляска! Нет! — Вырываясь, кричит Нина. И тело девочки до этого безвольно висевшей на руках медсестёр начинает биться так, что опытные женщины с трудом удерживают её от нового падения.

— Крестная, иногда мне кажется, что лучше бы я погибла в том поезде. Эти бесконечные процедуры, эти постоянные операции. А ещё меня все постоянно жалеют, будто я не человек, а… а кукла какая-то. Сколько же можно! Эти вечно приклеенные улыбки, это вечное сюсюканье и сочувствие. И эти приставучки журналисты! Они постоянно спрашивают о здоровье! Будто они сами не видят! Как будто я не понимаю, что эта чертова коляска и есть моё будущее…

— Тихо, Ниночка… тихо… не плачь. Прости их. Они для тебя стараются, ну не умеют они по-другому. Ну их. Да и сама не раскисай. Тебе ещё жить и жить. Грех — это, о смерти думать. Вон сколько тебе писем пишут, пальцев не хватит твоих поклонников посчитать, невестой всем на зависть будешь, куда там любой сказочной принцессе. И на коляску не кивай. Слаба ты ещё после травм, вот она и нужна, все ещё будет у тебя. Ты вон сколько людей спасла. Прям как ангел. И господь тебя не оставит, даст тебе крылья, белые-белые. Как ангелу.

— Нина, у меня к тебе серьёзный разговор.

— Опять?

— Не морщись ты так. Я знаю, что тебя уже все замучили глупыми нотациями, но будь добра, выслушай. Ты и так последнее время стала проводить в виртуале куда больше времени, чем в реальности…

— Но, ведь в виртуальности…

— Подожди, не перебивай. Я, конечно, понимаю, что и там можно жить и работать. И многие люди, потерявшие подвижность, по тем или иным причинам, так и делают. Но это ведь не повод сразу ставить крест на реальной жизни. Тем более, у Советского народа есть для тебя весьма важное поручение. Ты ведь теперь Герой Советского Союза, а это не только права и награда, но и обязанности. Ты ведь теперь лицо нашей страны.

— О да! Героиня в инвалидной коляске.

— Не смейся. Да, ты остаёшься героиней, даже в инвалидной коляске. И в этом, можно сказать, и будет состоять твоё задание. Доказать всему миру, что Советский человек остаётся полноценным человеком, даже если он инвалид. Тебе предстоит проложить дорогу другим инвалидам туда, куда они не могут попасть даже в мечтах.

— Куда?

— Заинтересовалась? Я говорю о космосе.

— Космосе?

— Да-да. Не удивляйся.

— Новая исследовательская база на Марсе!

— Нет. Конечно, мы не собираемся засылать тебя осваивать Марс. Это будет не очень разумно. А вот Лунная колония станет для тебя идеальным местом, чтобы жить и развиваться.

— Лунная колония?

— Именно так. Ты, безусловно, знаешь, что сила тяжести на Луне намного меньше, чем на Земле. И если земная сила тяжести будет нещадно давить на твой ослабленный травмой позвоночник и ноги так, что ты едва ли сможешь ходить, то на Луне ты вполне сможешь не только ходить, но и бегать, и даже прыгать.

— Прыгать?

— Если врачи разрешат. Ты станешь примером, и за тобой последуют многие из тех, кто не может себя реализовать на Земле, но у кого в невесомости, в космосе, появится шанс. А для этого тебе придётся много заниматься и тренироваться здесь, на Земле, в реальности. Но ведь чемпионку нельзя испугать тренировками, не правда ли?

— Конечно!

— Я рад за тебя. Сегодня же мы переговорим с врачами. Готовься заниматься по усиленной программе, тебе надо как можно быстрее привести себя в форму. Тебя ждёт билет на Луну. Ну и напоследок, все, что я тебе сказал тайна. Причём, Государственная тайна. К тебе сейчас зайдёт мой секретарь и возьмёт с тебя все положенные подписки и обязательства. Как со взрослого. Так что, можешь спешно придумывать свою подпись.

— Может и паспорт тогда мне сразу выдадите?

— Паспорт тебе заранее выдать? А что, подумаем, может, и паспорт выдадим. Права на вождение скоростных экспрессов тебе ведь министерство транспорта обещало выдать после прохождения специальных курсов. Так, что ты уже точно взрослая. Но помни о тайне, не проговорись случайно в сети. Как сказал человек, который делает тебе крылья, — Мечты любят тишину.

— Какие крылья?

— Узнаешь ещё. Ты ведь пока подписку не дала, а это тоже теперь государственная тайна. Извини, но мне пора бежать. Как ни жаль, но у меня много жутко важных государственных дел.

Месяцы напряжённых тренировок. Месяцы боли и слёз. Как трудно было обрести вновь своё, ставшее после травмы непослушным, тело. Сколько раз она, стиснув холодные поручни, через силу, переступала непослушными ногами на тренажёрах, заставляя себя сделать ещё хотя бы один, маленький, но шаг. Восстановленные буквально по кускам ноги не желали слушаться. Мышцы и спину сводило от боли и судорог, но стиснув зубы, Нина продолжала заниматься. Чтобы затем, без сил, снова опуститься в уже привычную инвалидную коляску. Но это уже не вызывало в ней той тоски и апатии, что съедала её ещё недавно. Она точно знала, что справится, ведь её ждёт Луна.

Татьяна Михайловна Вашкевич даже представить себе не могла, что когда-нибудь окажется на Луне. И не беззаботной туристкой, а по работе. Татьяна была на хорошем счету и у министерства спорта родной Белоруссии, и в СССР. Хотя, за свою спортивную карьеру она и не достигла каких-то выдающихся результатов как спортсмен, её весьма ценили как успешного молодого тренера и замечательного педагога. У неё не было ни семьи, ни детей. Её престарелые родители ворчали, приводили в пример брата и не теряли надежды понянчить и её внуков. Но «Большая любовь» все не встречалась на её пути, а принцы на белых конях, видно, обитали совсем в других мирах. Сначала попытка спортивной карьеры и было «не до любви», а затем… как-то не сложилось. Спортсмены ведь не сидят на месте и мотание со своими воспитанницами на выступления по всему миру тоже не шли на пользу её личной жизни. Наверное, именно поэтому всю нерастраченную любовь и душевное тепло она с избытком дарила своим ученицам. Катастрофа сверхскоростного экспресса, в котором она ехала с юношеской сборной СССР, оставила тяжкий и кровавый след в её жизни.

Несмотря на то, что жертв было много меньше, чем могло бы быть, все равно пострадавшие и погибшие исчислялись десятками. Она не могла больше работать, как прежде, и вынуждена была оставить тренерскую работу. А после отдыха в санатории, куда её отправили на реабилитацию по настоянию психологов, к ней обратились с просьбой, на которую она не смогла ответить отказом. Одной из её воспитанниц требовалась помощь. Ниночка, девочка-птичка, нуждалась в своей наставнице. И вот она уже больше месяца вместе с ней на Луне. И она с радостью видела, как Нина снова учится ходить, и даже прыгать. Пусть, пока в сложном каркасном экзоскелете, но её обновлённые мышцы привыкают, и уже скоро его можно будет практически снять. При лунной гравитации это будет совсем несложно.

А затем, когда Нина уже освоилась, Аркадий Игнатов перед шлюзом экспериментального большого купола, торжественно вручил ей, специально для неё разработанные, сияющие белизной, лунные крылья. Все свободные сотрудники базы прибежали к куполу, чтобы вживую наблюдать за первыми робкими попытками девочки оторваться от поверхности с помощью крыльев. (А кто не сумел лично, наблюдали по видео и затем получали нагоняи от начальника службы охраны за сторонние занятия во время дежурства.) И у неё получается. Прыжок и, раскрыв крылья, она, неуклюже покачиваясь, скользит над травой. Снова толчок ногами, и новое скольжение. Это ещё нельзя назвать полётом, но это уже больше, чем просто прыжок. Смех, подбадривающие крики зрителей, и слезы счастья на глазах, пока ещё не летящей, но уже не чувствующей себя безнадёжным инвалидом девочки.

И вот, перед Татьяной стоит новая задача, научить свою воспитанницу летать. И не просто летать, а давать выступления мирового уровня, с элементами гимнастики… куда же без них. А как учить, если сама не представляешь чему? Чтобы учить, надо начинать учиться самой. И как только выдаётся возможность, Татьяна отправляется в лабораторию Аркадия Сергеевича. Тот, вникнув в проблему, обмеряет Татьяну словно портной, и вот уже задания по составляющим крыльев отправляются на специализированные 3Д принтеры мастерской. И на следующий день, когда неугомонная воспитанница, наконец, ложится спать, Татьяна с несвойственной ей обычно поспешностью, бросается в мастерскую, а затем к шлюзу купола, крепко прижимая к себе — уже СВОИ крылья.

Александр Асланович Темергалиев шёл по коридору экспериментальной лунной базы СССР и думал о том, какими необычными путями порой идёт судьба. Ведь ещё совсем недавно он и подумать не мог, что окажется в космосе, на Луне.

Он всегда «болел» небом. Бескрайняя небесная синева над степями родного Казахстана с детства притягивала его взгляд, поэтому не удивительно, что он сначала пошёл в лётную школу, а затем стал профессиональным пилотом. Отслужив положенный срок в ВВС СССР, он ушёл в отставку и устроился авиа-инструктором. Авиа-инструкторы были весьма востребованы в стране с её необъятными просторами. Как признанный пилот и хороший наставник, он мотался по всему Союзу, что не лучшим образом сказывалось на личной жизни. Несмотря на несколько скоротечных романов, ни одна из женщин не смогла оказаться в его сердце выше любви к небу и полётам. Настоящий фанат неба, он летал практически на любых аппаратах, которые поднимались в воздух. Но из всех видов летательных аппаратов больше всего он полюбил спортивные дельтапланы, предпочитая их даже лёгким спортивным самолётами и новомодным, стремительным, аэроглиссерам. Именно летая на них, он чувствовал себя по-настоящему наедине с небом, чувствовал себя птицей. Он недаром считался одним из лучших инструкторов и дельтапланеристов в СССР. Наверное, поэтому именно к нему обратились с просьбой «покатать» маленькую героиню на дельтаплане.

Сначала он просто катал Нину в тандеме. И надо было видеть тот восторг, который охватывал девочку, когда он, аккуратно, вместе с ней поднимался в воздух. Надо было видеть её сияющие в предвкушении восторга глаза перед полётом, чтобы понять, она, как и он, больна небом. Скоро он уже давал ей возможность немного «рулить» полётом. И он буквально сам чувствовал её отчаянье и боль, когда они возвращались из недолгих полётов, и ей приходилось снова садиться в своё кресло-каталку. Всего несколько аккуратных полётов, но их хватило ему, чтобы почувствовать родственную душу. И когда к нему обратились с предложением стать наставником Нины по лётному делу, он сначала удивился, а затем подробно ознакомившись с предложением, не смог отказать. И вот теперь, он вместе с ученицей на Луне, и она уже примеряет крылья, а он даже не знает, что ей советовать. Он должен уметь летать сам, чтобы учить. Это было настолько бесспорно, что улыбающийся Аркадий Игнатов даже не удивился, когда он пришёл за крыльями. Измерив вдоль и поперёк невысокую, но крепкую фигуру пилота, он занёс данные в компьютерную модель, и уже через минуты отправил расчёты макетов в мастерскую.

После дневных тренировок и занятий, его юная ученица крепко спит. Ученикам режим нарушать нельзя. А учителям? Учителям — можно! Известный вопрос, когда учатся учителя? Когда учат и когда ученики спят. И вот, он уже идёт из мастерской к лётному куполу, прижимая к себе чехол с крыльями. Чехол с ЕГО крыльями. Прижимает покрепче и чувствует, как невольная мальчишеская улыбка растягивает его губы. Спешит и, забывшись, подпрыгивает так высоко, что несильно бьётся головой о свод коридора. И, смеясь своей неуклюжести, предвкушает тот момент когда, взмахнув крыльями, он поднимется ввысь купола. Охранник дежуривший на проходной с улыбкой встречает его, и, кивнув на чехол с крыльями, уточняет:

— Тоже под купол? Тренироваться?

— Конечно, — отвечает Александр, подмигивая, — тренировки наше все!

Он проводит личной карточкой по щели электронного замка, открывая двери шлюза ведущего в купол. И лишь сделав ещё один шаг под купол, задумывается, что же значит, это «тоже», сказанное охранником?

Луна, 8-я Экспериментальная Лунная База СССР. Наблюдательный пункт Службы Безопасности.

— Ну как там, на камерах? Летают?

— Да.

— Вместе.

— Конечно. Купол-то один, и времени у них не так много, чтобы посменно летать.

— Ну, значит, дело к свадьбе!

— Думаешь?

— Я же их личные дела видел, и психопортрет прорабатывал. Думаю, уже в этом году он сделает ей предложение.

— Спорим? Я тоже видел личные дела обоих, как-никак через СБ все, кто есть на базе проходят. Даже ты. Да и опыт у меня побольше твоего будет. Они люди серьёзные, в возрасте, не молодёжь какая-то. Торопиться не будут. Думаю, до Нового года никак не успеют.

— Спорим! Опыт опытом, а образование тоже не пустое место. Я все же дипломированный специалист. Им же теперь вместе работать! А совместный труд, он сближает почище гормонов!

— На шампанское! Лучшее Абрау-Дюрсо к Новому году! Кто проиграет, тот угощает выигравшего.

— Идёт!

А дальше снова был напряжённый труд день за днём. Боль падений, разочарования и неудачи. Победы и радости открытий. Тренировки, изменения в конструкции крыльев, снова полёты и падения, и так без конца. Одно точно, скучать на Восьмой экспериментальной лунной базе СССР было некогда. Не прекратились и совместные «ночные» полёты Александра и Татьяны. Но, это уже их личная жизнь, и мы, как культурные люди, не будем подглядывать. Только отметим, что во время празднования Нового года, Александр, за общим столом, при всех сделал предложение руки и сердца Татьяне, которое она с радостью приняла. А почему-то очень довольные и весёлые Начальник охраны и Штатный психолог, принесли к новогоднему столу по бутылке особого шампанского Абрау-Дюрсо. Чтобы, как они выразились, отметить это важное событие, создание на Луне новой ячейки общества. А тем временем возводился новый сегмент лунного поселения, и все ближе была дата открытия Большого Лунного Купола.

Луна. Мун-Сити (Луноград) им. Эйнштейна, Сектор СССР.

Строительная площадка Большого Лунного Купола.

— Седой, приём! Шустрик на связи! Скидывай мне управление жестянкой, я на месте.

— Сергей! Ну, что это такое. Опять опоздание. Наверняка опять вчера в международную секцию мотался, и по барам! А ещё тёзка! Ты ведь отличник производства. Можно сказать, виднейший советский специалист, и такие дела.

— Сергей Михайлович, и вы поймите. Мне ведь не за сорок, душа требует. И психологи, между прочим, рекомендуют эмоциональную разрядку. Будто вы, когда молодым были, не гуляли.

— Оно так, но мы ж какое важное дело делаем! Тут расслабляться нельзя.

— Да ладно вам, будто первый купол на Луне собираем. Пусть сильно больше обычных, но технологии-то уже много раз опробованы. Ничего сложного. Вы ж меня знаете, я план всегда как штык делаю, а надо будет, и на внеурочные задержусь.

— Эх, молодость-молодость. Мы ж тут, можно сказать, мечту строим. Первый гордиться затем будешь, что здесь работал. А ты, лишь бы погулять…

— Ох… рассказали бы уж лучше, чем корить, чего вы там, на экспериментальной базе узнали. Знал бы, что строю, хотя бы.

— Узнаешь ещё, недолго осталось-то, достраиваем ведь уже. Да и сам понимаешь — подписка она того… внушает.

— Ээх… хоть намекнул бы…

— Седой, Шустрик не забивайте рабочий канал своими сплетнями! Как две бабки прям, а у вас работа стоит. План ждать вас не будет!

Часть третья. Крылья

Здание Большого Лунного Купола полно людей. Наконец-то сегодня, в день торжественного открытия, будет снята тайна с вопроса, который мучил очень многих. Зачем же возводилось на Луне это небывалое, можно сказать, гигантское, по меркам Луны, сооружение?

Тысячи приглашённых и журналистов заходят через шлюзы под гигантский купол и рассаживаются на заранее подготовленные им места. Они с недоумением рассматривают чашеобразные склонны, на которых расположены сиденья, недоверчиво трогают пальцем зелёную траву, устилающую все вокруг. Невдалеке зеленеют кусты, и даже деревья. Но аллеями и даже садами их особо не удивить. Уже год как крытые бульвары реабилитационных центров украшают многие крупные лунные поселения, а в секторе СССР зелёные массивы под куполами вообще стали визитной карточкой. А вот гигантский купол голубого неба, по которому даже бегут облака, невольно притягивает взгляд и заставляет задирать голову. Также привлекает внимание возвышение на одном из холмов, чем-то напоминающее поросший травой небольшой трамплин горнолыжников. В ожидании того, что же приготовили для них организаторы, под гул разговоров люди занимают свои места.

На стоящую на возвышенности трибуну поднимается специально прибывший на церемонию открытия Большого Купола председатель Верховного Совета. Звучит гимн СССР. Но вот замолкает музыка, и он обращается к собравшимся. Первые же его слова вызывают недоуменный ропот. Его слова возвращают в прошлое. Ровно три года назад произошел теракт на сибирских скоростных магистралях, привёдший к гибели десятков людей. Звучат слова скорби, и объявляется минута молчания, в память обо всех людях, погибших во время терактов во всём мире. Глухо тикает метроном, отсчитывая тяжёлые секунды тишины. И снова, слова о людях, которые могли бы жить, созидать, творить, если бы не… Слова о любви, которая обязательно победит смерть, о надежде на Мир во всём Мире. О том, как хрупка человеческая жизнь и какой маленькой и хрупкой кажется Земля, когда перед человеком раскрывается весь необъятный простор Космоса. О том, что наша планета общий дом всего Человечества, о единых ценностях, которые объединяют всех живущих на Земле, о мечтах… Человеческий голос замирает. Звучит торжественная музыка.

Звучат первые аккорды музыки, и Нина твёрдым шагом выходит на стартовый помост. Как же много народу вокруг, она уже отвыкла от такого количества зрителей, хотя раньше, на состязаниях это не вызывало у неё такой дрожи. Как же давно она выходила на публику в последний раз. Несмотря на то, что вся программа уже отработана не один раз, сердце все равно, бешено колотится о рёбра. Но нет времени ни ждать, ни пугаться. Нина уверенно раскидывает руки в стороны, побелевшие от напряжения пальцы сжимают рукоятки крыльев. Поехали! Новый музыкальный аккорд, и вместе с ним девушка устремляется вперёд, пробежка, толчок ногами, сильный взмах крыльев, и хрупкая фигурка взмывает вверх, к самой вышине купола. Вместе с музыкой, вместе с ветром. Пируэт, ещё один, музыка замирает и горестно стонет печалью. Крылья сложены — стремительное падение, крики среди зрителей и с нарастанием музыки, раскрыв крылья, девушка снова взлетает вверх. Потрясённые, восторженные возгласы волной прокатываются по склонам Большого купола. Множество дронов и камер ведущих мировых каналов провожают её полет. Её узнают. Слова Фий-уазо снова звучат в эфире. Советская-птичка снова летает! Нет — Она действительно летает! И это не просто полет — она танцует в воздухе, и её танец вновь потрясает воображение. На глазах миллионов людей совершается новое чудо. Мечта многих поколений обретает новую форму и оживает. Человек обретает Крылья. Она не просто парит, она делает в воздухе сложные фигуры и элементы. Им ещё нет названия, но как же они прекрасны! Как прекрасен этот танец Человека, наконец-то обрётшего Крылья. Народ под куполом буквально сходит с ума.

Но Нина ничего этого не видит, её наполняет музыка, чувство лёгкости и полёта. И оно несёт её вверх, страх и неуверенность растаяли без следа, остался только безудержный восторг, который ведёт её за собой. То, что с трудом получалось на тренировках, выходит легко и непринуждённо. Вращения, повороты, изгибы, падения — крылья ткут в воздухе завораживающий узор сказочного полёта. Она обрела крылья. Она летает! Она не видит, как что-то восторженно кричит внизу, подпрыгивая, младший брат. Как Отец, плача, обнимает и целует заплаканное лицо её матери. Не видит, как её наставник и тренер Александр подхватывает и кружит смеющуюся Татьяну на своих сильных руках, что-то радостно крича ей. Радость переполняет её. И большие экраны под Куполом показывают, как она кричит от восторга, и слезы радости текущие из её глаз. А вместе с ней от восторга кричит и плачет весь мир. Звучат последние аккорды музыки, и девушка вместе с ними плавно планирует на стартовую площадку. Подскок, пробежка и руки крылья складываются на груди, поклон зрителям. Улыбающийся тренер, набрасывает широкое полотенце, кутая вспотевшее тело воспитанницы, и они тут же скрываются за дверьми раздевалки. А стадион, да и весь мир, продолжает шуметь. Мир уже никогда не будет прежним. Луна становится родиной крылатых людей.

— Здравствуйте, Аркадий Сергеевич! Я рад разделить с вами радость успеха вашего детища. От души вас поздравляю. Я бы хотел обсудить с вами некоторые вопросы относительно вашей фирмы по производству спортивных лунных крыльев, и прочего сопутствующего им инвентаря и снаряжения…

— Какой такой фирмы? — прервал гостя Аркадий.

— Как какой? Вашей, конечно.

— Но у меня нет никакой фирмы…

— Ну конечно, есть. Вы только представьте количество заказов, которое ждёт вас после сегодняшнего представления. Неужели вы думаете, что ваша маленькая мастерская, которая уже не справляется с заказами от желающих опробовать крылья и знающих эту тайну, справится с потоком заказов со всего мира? Мы же с вами умные люди. Все документы вашего нового предприятия уже оформлены, подобраны производственные площадки, и все ждут только ваших решений и подписей. Надеюсь, вы понимаете, что у государства в вашем предприятие будет контрольный пакет. Зато, все организационные вопросы могут вас не беспокоить. Как, кстати, и вопросы патентов. На все разработанное, до последней заклёпки, юристами сразу оформлялись патенты мирового уровня на ваше имя. Многие лучше советские специалисты уже выразили своё полное согласие работать с вашей фирмой… — собеседник Аркадия на секунду остановился: видимо, чтобы набрать новую порцию воздуха.

— Это все как-то… слегка неожиданно.

— Не пугайтесь. Наши эксперты уверены — вы справитесь. Вам тоже надо расти. И скажите, наконец, какое название вашей фирмы указывать в документах?

— «Мечта». Крылья даёт Мечта.

— Виктор, у нас куча контрактов. Большая куча, больших, просто гигантских, контрактов. Службы коммуникаций не справляются, и видеофоны просто плавятся от звонков! Это настоящее безумие. Все на Луне хотят наши купола. У нас контракты с Китаем, Индией, Европой и даже с чертовыми Штатами. Ты представляешь! Даже чертовы Штаты хотят заключить контракт не с Грегором, а с нами! Витя, ты понимаешь, что это значит?!

— Понимаю… Это значит, что нам опять не хватит производственных мощностей. Надо опять искать кому…

— К черту мощности, Витя. Мы победили! На этот раз мы стали первыми на Луне! Мы — первые!

Прошло десять лет. Торжественное открытие чемпионата мира по лунной аэрогимнастике в самом большом лунном куполе-стадионе собирает тысячи зрителей. Открывает чемпионат — fille oiseau, первый человек примеривший крылья, родоначальник лунной аэрогимнастики, заслуженный мастер спорта, чемпионка Европы и Мира, Герой Советского Союза — Нина Александровна Белякова. Под гром аплодисментов и под взглядом сотен камер, повзрослевшая Нина Белякова, навсегда вошедшая в историю как девочка-птичка, выходит на трибуну…