Спящая Красавица

Глава 30 Тристана

Пенелопа провела в комнате около получаса, но даже этот короткий промежуток времени показался им вечностью. Грейс, стараясь отвлечься от тяжелых мыслей, бродила по дому в поисках чего-то, что может ее заинтересовать или же оказаться полезным. Через какое-то время она вернулась с чем-то вроде узелка из когда-то яркого цветастого платка и бросила его на пол, после чего села рядом, развязывая узлы и рассматривая собранные ею предметы.

Иероним так и остался сидеть у двери в комнату, где закрылась Пенелопа. Он запрокинул голову и прикрыл глаза — то ли засыпая, то ли пытаясь создать видимость этого.

Виктору было не по себе. Он не волновался и не боялся, он просто никак не мог привыкнуть ко всей этой ситуации. Словно пытаясь убежать от гнета затянувшегося ожидания и жуткой атмосферы, он ушел туда, где когда-то была кухня, и уселся за стол.

Раньше Виктор мог заниматься мелкими делами и "подрабатывать гадалкой" для бизнесменов. Ему не нужно было никуда спешить, ему не нужно было отслеживать каждую мелочь и пытаться спасти каждого, кого он встречает. Конечно, бывало и так, что он помогал в каком-то расследовании, бывало и такое, что он находил пропавших людей. Иногда он даже помогал Пенелопе или Генри найти убийцу и изменить будущее, продлив кому-то жизнь. До сих пор он мог позволять себе определенные слабости: не уследить за чем-то, чего-то не заметить. Это было совершенно естественно для того, от кого почти не зависели чужие жизни.

Виктор видел многое — смерть, одержимость, отчаяние. Он видел, как людей уничтожает магическая лихорадка, видел, как умирала каждый месяц Пенелопа и видел людей, пожираемых проклятиями.

Это дело, эта загадка Спящей Красавицы, оказалась гораздо более жуткой, чем Виктор думал сначала. Какой бы урок Учитель ни хотел преподать своему сыну с самого начала, он оказался намного жестче ожидаемого.

Виктор не мог перестать думать о том, что мог бы предвидеть такое развитие событий. Он ведь Гадатель, он должен предсказывать будущее, так почему же он так и не смог увидеть, что мистер Льюис скоро погибнет? Он чувствовал смерть одного из окружавших его людей, но не чувствовал смерть этого старика. Их промедление стоило ему жизни и Виктор винил в этом только себя.

Погрузившись в свои мысли, он перекатывал по столу какую-то бусину, наверное, когда-то давно забытую здесь бывшей хозяйкой. Пытаясь отогнать тревожные мысли, он представил себе, как лопнула тонкая нитка и эти бусины — мелкие искусственные жемчужины голубого цвета — разлетелись, рассыпались со стуком по полу и покатились в разные стороны. Он поднес бусину к глазам, думая, что увидит облупившийся цветной лак, поблекшую краску, но тут же понял, что ошибся. Она была совершенно новой, как если бы хозяйка бус лишилась их лишь пару часов назад, притом совершенно случайно, даже не заметив этого в спешке.

— И все-таки, ты тоже здесь… — пробормотал Виктор и сжал бусину в кулаке. Он до последнего не хотел верить в то, что вдохновительницей мистера Льюиса была Тристана.

На маяке их ждал не только Джек, теперь Виктор понимал это ясно и четко. Тристана все же нашла того, кто пообещал ей более сильную магию, и, похоже, теперь работала с ним на равных. Теперь Виктор понимал, откуда взялся запах лаванды. Слишком нежный, слишком мягкий для Джека, он вполне подходил цыганке.

Стоило ему подумать об этом, как из прихожей донесся дверной скрип и грохот. Пенелопа издала разочарованный возглас и направилась на кухню — Виктор понял это по звуку шагов, звучащих все ближе и ближе, и быстро спрятал бусину в карман, зачем-то решив скрыть от Пенелопы правду.

— Я закончила, — она выглянула из-за дверного косяка. По ней было заметно, что она слишком устала, но все же пытается выглядеть полной сил, — Теперь пора идти на маяк.

Тропинка становилась все более неровной по мере приближения к маяку. Тут и там из давно высохшей грязи торчали камни, на которых можно было с легкостью оступиться и подвернуть ногу, спутанная трава как нарочно цеплялась за ноги, заставляя то и дело спотыкаться. Казалось, что-то пытается остановить их, но Виктор и его спутники упрямо шли все дальше и дальше. Они терпеливо поднялись по лестнице, ступени которой оказались не просто побитыми, но практически полностью разрушенными человеком и временем. Кто-то специально пытался как можно больше вреда принести каждой ступени, каждому сантиметру перил, уничтожая последний способ добраться до маяка. Несмотря на это, площадка из белого камня и сам маяк выглядели так, будто их построили совсем недавно. Только-только уехали строители и увезли инструменты, только-только закончил работу маляр и электрики закончили настраивать огромный фонарь на самом верху.

Кирпичи были уложены как можно плотнее друг к другу, краска выбрана самых насыщенных оттенков, а двери, похоже, были сделаны из самого лучшего и крепкого металла. Виктор обошел маяк вокруг, коснулся холодного камня, прислушиваясь к ощущениям в кончиках пальцев — он чувствовал не только его шершавую текстуру, но и едва ощутимое тепло, пульсирующую энергию и обрывки чьих-то очень старых воспоминаний и жизней. Где-то среди картин жизней смотрителей маяка и их семей, среди воспоминаний тех, кто строил этот маяк, Виктор увидел и тех, кто жил здесь задолго до появления маяка. Он увидел тех двоих, кому это место было обязано своей энергетикой.

Мужчина и женщина. Казалось, такие молодые, но стоило Виктору попытаться разглядеть их получше, как их возраст ускользал от него и они казались ему безумно старыми. Они были похожи друг на друга как близнецы: одинаково гордое выражение лица, поджатые губы, рыжие волосы — у мужчины коротко остриженные, а у женщины собранные в высокий хвост.

Гадатель не мог определить ни эпоху, в которой они жили, ни сколько времени они провели здесь. Он видел единственный момент их жизни: благословение нескольких детей. Каждый ребенок получал что-то в дар, но что именно это было, Виктор не видел. Женщина целовала детей в лоб, а мужчина говорил им что-то на ухо, прежде чем отправить домой.

— Ты в порядке?

Виктор вздрогнул от прикосновения Пенелопы. Он коротко кивнул и, увидев обеспокоенное лицо Медиума, даже не стал пытаться описать то, что видел. Их задача сейчас была совершенно в другом, так что это загадку они попытаются разгадать немного позже.

Все так же молча, он кивнул на дверь и первым направился к ней.

Внутри маяка оказалось удивительно светло. Солнечный свет как будто был заключен здесь, и Виктор невольно задумался, не остается ли здесь так же светло даже в темное время суток.

Белая лестница спиралью уходила вверх, теряясь среди металлических балок и перекладин. Перед ними было так много ступеней, но едва сделав первый шаг по лестнице, Гадатель окончательно осознал, насколько близки они к ответу, точно это была не сотня ступеней, а сотня мелких шажков к разгадке. Все свои вопросы он сможет задать напрямую тем, кто за всем этим стоит — Джеку и Тристане. Гадатель был уверен, что пытаться переубедить Крысолова и Танцовщицу невозможно, что даже сама судьба не способна научить их чему-то, но он не мог не попытаться их остановить. В конце концов, он должен был гордиться тем, что звался Гадателем, и что так много людей верит в него больше, чем он сам.

Виктор преодолевал ступень за ступенью, не останавливаясь и не оглядываясь на своих спутников, как будто если он замрет, чтобы перевести дыхание, ответы ускользнут от них навсегда. У него гудели ноги, легким не хватало воздуха, а усталость растекалась по венам, парализуя мышцы, но Гадатель опирался о стены и шел дальше. От белого кирпича исходила странная пульсация и тепло, и каждое прикосновение к нему не только обжигало кончики пальцев, но и подпитывало его, помогая побеждать усталость и гнетущие мысли.

Оказавшись наверху, Виктор сначала зажмурился, а потом несколько раз напряженно моргнул, пытаясь заставить глаза привыкнуть к еще более яркому свету, настолько сильному, что, казалось, он начинает сжигать его изнутри. Солнце стремилось к этому месту, будто пытаясь зажечь лампу, давно умершую и переставшую освещать путь заблудшим кораблям. Потерев глаза, он все же опомнился и протянул руку Грейс, а потом и Пенелопе, помогая подняться. Наконец показался и Иероним, который замыкал их цепочку.

Они оказались в небольшой каморке — неаккуратно заправленная одноместная кровать, небольшой стол с керосиновой лампой и несколько книг, сложенных в ровную стопку. Видимо, комнатка предназначалась для смотрителя маяка, но сейчас здесь жил кто-то другой. Кто-то, кто старательно избавлялся от любого намека на пыль или плесень во всей комнате, и Виктор прекрасно узнавал эту чистоплотность.

Он молча пересек комнату — для этого понадобилось всего пара шагов — и уверенно дернул за ручку, чтобы зайти в помещение, в котором находился прожектор.

Маячный излучатель, ослепший, лишенный возможности снова светить, стоял среди всех этих высоких окон, невидящим глазом смотря на горизонт. Его рычаги и шкалы притягивали к себе взгляд, и Виктор долго всматривался в них, словно завороженный. Очнувшись от прикосновения Грейс, Гадатель снова оглянулся, скользнул взглядом по рабочему месту смотрителя, по каким-то еще устройствам и кнопкам и, наконец, выглянул наружу. За окном виднелась небольшая терраса с белыми перилами.

Он никогда не бывал на маяках, ему даже никогда это не было интересно, но внутреннее чутье подсказывало Виктору, что это место изначально строили особенным, как будто экспериментируя.

— Нравится?

Виктор не был романтиком и не умел похвастаться тем, что может придумать красивое сравнение, но пять лет назад он сказал бы, что этот голос напоминает ему пение соловья. Сейчас же, он звучал для него хуже, чем самый страшный из ночных кошмаров.

Он заметил Тристану лишь тогда, когда она встала со своего места за линзой и сделала шаг к Гадателю. Тонкая и стройная, она остановилась, скрестив руки на груди и молча смотря на него. Ее губы искривила некрасивая ухмылка, а благодаря нахмуренным бровям, на лбу появилась вертикальная морщинка.

— И какого ответа ты ждешь от меня? — Виктор сделал короткий шаг назад, подтолкнул Грейс к Пенелопе и попытался мысленно найти Иеронима. Молодой Чистильщик замер в нескольких шагах от них, сжав в руках пистолет, но не решаясь поднять его.

"Ну, конечно, — вспомнил Виктор, — он не может поднять руку на женщину…"

Тристана коротко фыркнула и молча стянула со своей шеи белый платок. Накинув его на голову, она завязала его косынкой и кивнула Виктору на еле заметную дверь:

— Прогуляешься со мной, прежде чем начнешь уговаривать одуматься? — она протянула к нему руку, звякнув золотыми браслетами, нанизанными на запястье, и улыбнулась, — Ну же, я знаю, что ты не можешь мне противостоять.

— Ты лишилась возможности мной управлять в тот день, когда вышла замуж, Тристана, — Виктор едва смог сдержать улыбку, почувствовав прикосновение Грейс к своему плечу.

— Он пойдет с тобой, только если мы будем с ним, — сказала девушка, гордо вскинув голову.

— Он пойдет со мной один, — Тристана удивленно моргнула, но больше не сделала ни единого движения, даже не сменила позы.

Виктор чувствовал, что Грейс злится и готова выхватить пистолет и выстрелить прямо сейчас. Но пока Тристана не скажет правду, Гадатель не мог позволить Грейс поддаться этому порыву. Он осторожно обнял ее за плечи и, поцеловав в висок, шепнул:

— Доверься мне. Ты всегда успеешь пострелять, а я попробую более изящные решения.

— Виктор, ну сколько можно, — перебила его Пенелопа, — Тристана всегда вертела тобой, как хотела и ты только начал забывать о ней. Не поддавайся ее обаянию снова, потому что если она снова разобьет тебе сердце всего-то сделав пару идиотских танцевальных движений, я собственноручно столкну ее с маяка, — Медиум говорила искренне, Виктор почти чувствовал, как у нее чешутся руки осуществить то, о чем она только что сказала.

— Ты всегда была мне самой близкой подругой, — Тристана пожала плечами, — Мне больше не нужен Виктор для того, чтобы чего-то добиться. Я с самого начала сделала неверный выбор, но это моя ошибка. Я ненавижу его и сейчас мне нужно просто поговорить. Может быть, мы все решим полюбовно.

— Виктор? — тихо позвала Гадателя Пенелопа, — Не делай этого.

— Я должен попробовать, Пен, — Гадатель отпустил Грейс и шагнул к Тристане. — Едва ли мы с ней сможем прийти к компромиссу, но все же… Я должен попробовать.

Тристана победоносно улыбнулась и, резко развернувшись, двинулась к двери. Ее синие юбки покачивались, а золотые браслеты тихо позвякивали каждый раз, когда она делала шаг. Сегодня она была совсем такой же, какой он помнил ее — пышные синие юбки и туго зашнурованный корсет платья, легкие сандалии с синими лентами, опутывающими ее лодыжки, и множество браслетов, подвесок и каких-то шнурочков. Она спрятала свои длинные темные волосы под белоснежный платок, и только это было для Виктора чем-то новым в ее внешнем виде. Собранные под платком волосы и тонкое золотое колечко на безымянном пальце. Что-то, что позволит ей не испортить себе прическу, и что-то, что будет напоминать окружающим, что есть счастливчик, который уже обладает этой девушкой.

Виктор коротко фыркнул и последовал за ней, прикрыв за собой стеклянную дверь.

Тристана облокотилась о перила и сощурилась, глядя куда-то вдаль.

— Признаться, я догадывалась, что ты окажешься умнее этого старикашки, но все же надеялась, что и он справится. Точнее даже не он, а эта белая ворона, которая оказалась никуда не годной.

— Но это ведь не твой план. Ты только поэтому и позволила мне обо всем догадаться, разве нет? — Виктор фыркнул, — Значит, Джек?

Виктору было совершенно не важно, что именно она ответит. Ему было неинтересно, пал ли в итоге ее выбор даже не на того, кто стал ее мужем, а на того, кто проклял весь ее род, но он был обязан узнать, как именно Джек добился ее благосклонности. Она пошла за ним добровольно и у этого должна была быть причина.

— Мы заключили еще одну сделку, только и всего, — Тристана пожала плечами.

Она казалась такой тонкой и беззащитной, что Виктор ощутил легкий порыв обнять ее, накинуть ей на плечи свой сюртук и заставить вернуться в комнату, но он тут же испарился, не оставив после себя даже сожаления. Виктор понял, что на самом деле ему было совершенно все равно. Ему не хотелось ни обнять, ни согреть ее, ему не хотелось и вовсе к ней прикасаться.

— Он прислал мне письмо по электронной почте, — Тристана хмыкнула, — Вот так, о нас столько легенд ходит, что никто никогда не поверил бы, что на самом деле мы пользуемся электронной почтой…

— Твоя привычка перескакивать с темы на тему меня всегда бесила. Потрясающе, как раньше мне удавалось это игнорировать, — фыркнул в ответ Виктор, — Прекрати тянуть время.

Гадатель повернулся спиной к перилам и стал рассматривать своих спутников, так и оставшихся за стеклом. Пенелопа замерла совсем рядом с окном — ей наверняка не было слышно ни слова. По ее напряженной позе и тому, как она курила, забывая стряхивать пепел, было заметно, что девушка нервничает. Грейс сидела рядом со ступеньками, прямо на полу, и невидящим взглядом смотрела на пистолет, который сжимала в руках. Иероним замер неподалеку, скрестив руки на груди и смотря куда-то в сторону. Виктор отлично понимал, что на самом деле Чистильщик следит за каждым их движением и, наверняка, жалеет, что не умеет читать по губам.

Тристана молчала, давая ему возможность подумать о чем-то своем, или же тщательно обдумывая свои будущие слова. А может она действительно просто тянула время.

— И что же он написал тебе? — прервал молчание Виктор.

— Что у нас обоих есть повод ненавидеть тебя и что он знает, как тебе отомстить, — Тристана оперлась о перила и посмотрела на Виктора, — Я сказала, что я и сама смогу создать план мести, если захочу, и тогда Крысолов предложил мне кое-что еще. Он сказал, что мы можем совместить месть с исполнением моей мечты. Что я могу забрать всю твою магию себе и уничтожить тебя.

— И ты купилась? — Виктор облизнул пересохшие губы, — Бедная жадная маленькая Тристана. Ты готова на что угодно, если тебе пообещают магию, да? Что он попросил в качестве оплаты?

— А это разве твое дело?

— Интересуюсь из вежливости.

— Мы договорились, что я буду работать на него до самой смерти. Я и твоя сила на службе у Крысолова. Это будет лучший артефакт в его коллекции, вот так он сказал, — Тристана прикусила губу и замолчала, видимо, сама сомневаясь в правильности своего выбора. Но Виктор ощущал, как сильно ей хочется обладать его магией. Настолько сильно, что она готова была согласиться на требования Джека. Это было так на нее не похоже, что Виктор тут же выразил свою мысль:

— Ты думаешь, что обретя мою силу, сможешь противостоять ему, но согласись, все это просто идиотская затея. У вас просто не было шансов все выполнить.

— Тебе так только кажется, ты же не знаешь того, каков мой план на самом деле. Почему ты так уверен, что Чистильщик не предаст тебя прямо сейчас?

— Он предаст меня однажды, но не в этот раз. Он слишком жаждет власти, чтобы поддаться своему Братству прямо сейчас.

— Виктор МакИвори, никогда не доверявший даже собственному отцу, позволяет охранять драгоценного себя Чистильщику, — ядовито процедила Тристана, — Что ж, это твой выбор.

— Где Джек, Тристана? — Виктор повернулся и сделал шаг по направлению к девушке. Тристана напряглась. Гадатель неожиданно почувствовал легкий озноб и закашлялся, отшатнулся от девушки и замер, вцепившись руками в перила.

— Каждому воздастся за его заслуги, — с ненавистью в голосе произнесла девушка и протянула к нему руку.

Она касалась его плеча совсем так же, как раньше. Словно ничего не изменилось, и она снова успокаивала его после очередной неудачной попытки уйти из Колоды. Только сейчас он чувствовал ее ненависть особенно отчетливо. Она переполняла его сильнее, чем когда-то любовь, что он испытывал к этой девушке. Эта ненависть была ярче, чем его собственное отвращение к самому себе.

— Джек в Амстердаме. Или в Люксембурге. Или в Кёльне. Я понятия не имею, где он, — Тристана провела пальцами по плечу Виктора, по шее и коснулась подбородка, заставляя поднять голову и посмотреть на нее, — Какая разница, я смогу справиться и без него.

— Думаешь?

— Ты столько лет позволял мне тебя использовать, думаешь, сейчас что-то изменится?

Виктор взглянул ей в глаза и поймал себя на том, что удивляется, что столько лет так легко поддавался ей. Как его очаровывала синева ее глаз раньше, какую грацию он видел в каждом ее движении — будь то танцевальное па, или мимолетное изменение в мимике. Он перестал видеть то волшебство, что видел раньше, и сейчас видел лишь злобу и жадность.

— Ты больна. И… — начал Виктор и осекся. Ощущение опасности появилось внезапно, как если бы Гадатель его раньше просто не замечал. Он резко выпрямился и обернулся, отталкивая Тристану.

— Ты чувствуешь его, да? — прошипела в ответ девушка. — Но это чувствуешь только ты. Пенелопа слишком нервничает и увлечена нами, Чистильщик слишком глуп, а эта Грейс… Серьезно, ты думаешь, она лучше меня? — Тристана фыркнула и схватила Виктора за руку, пытаясь остановить, но вместо этого Гадатель втащил ее в комнату следом за собой.

— Мы забыли о Саймоне, — произнес он почти хором с Иеронимом. Чистильщик скрылся было в комнатке, направляясь к лестнице вниз, но тут же вернулся.

— Я не думаю, что он может нам как-то угрожать.

— Я не думаю, что там только он, — Грейс с трудом поднялась и оперлась о плечо Пенелопы, — Ведь так?

— Я ничего не чувствую. Только ее, — Медиум кивнула на Тристану и поджала губы. Виктор почти слышал ее мысли и подозрения, ощущал ее готовность в любой момент снова обратиться к своим призракам почти физически.

— Она чувствует, — Тристана улыбнулась, смотря на Грейс. Она высвободила руку из пальцев Гадателя и протанцевала по комнатке, — Ты правда думаешь, что стоило приводить в это место девушку, пострадавшую от магии? От магии этого места?

Виктор замер. Тристана была права. Он совершенно забыл о том, что Грейс усыпили яблоком, заколдованным именно здесь, и теперь она была связана с этим местом, и с каждой минутой была все ближе к тому, чтобы вернуться в Безмирье.

— Нет, — он моментально оказался рядом с Грейс и подхватил ее на руки. Он ощущал ее усталость и то, как у нее подкашивались ноги.

— Ты разбудишь меня снова, я ведь знаю… — Грейс усиленно моргала, пытаясь отогнать сон. Она из последних сил старалась не заснуть, все сильнее стискивала пистолет и старалась устоять на ногах, — Только ты это сможешь, и никто другой.

— Я здесь не при чем, — Тристана развела руками. Звяканье её браслетов казалось Виктору невероятно громким и раздражающим, оно разрушало его уверенность с каждым новым звуком.

— Я пойду на лестницу и подожду, пока Саймон объявится, — тихо произнес Иероним и скрылся, даже не дождавшись ответа Виктора.

Гадатель помог Грейс сесть и осторожно прижал к себе, пытаясь таким образом напомнить о своем присутствии и не дать заснуть.

— Говори со мной, пожалуйста, говори со мной, не давай мне спать, — прошептала Грейс. Она сжимала пистолет в руке с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Ее сонливость боролась со страхом перед тем местом, куда она вот-вот может вернуться.

— Ты знала, что Грейс не сможет ничего здесь сделать. Ты все продумала, — Пенелопа подскочила к Тристане раньше, чем Гадатель успел догадаться о ее задумке. — Это ведь ты убила Оливера. Это ведь тебя так ненавидит его призрак и обещает терзать, если я укажу ему путь.

— Это и мы должны были знать, — Виктор перебил Медиума, — Мы должны были догадаться, что Грейс теперь связана с этим местом и… что она как-то… настроена на то, что эта энергетика может ее только усыпить, — Гадатель с сожалением покачал головой.

— Ее отца отравила я. Жених… обойдется, — Тристана стянула с головы белый платок и ее темные волосы рассыпались по плечам. — А ты… по крайней мере, в Безмирье тебе будет не скучно.

Виктор чувствовал себя странно. Словно он попался в какую-то глупую, совершенно дурацкую ловушку. Решение было элементарным, он просто не понимал его. Тристана вела себя слишком расслабленно, Пенелопа замерла рядом, закрыв глаза и, похоже, пытаясь сосредоточиться. Виктор силился понять, что же заставляет Тристану так просто относиться к происходящему, почему она так уверена в том, что уже выиграла. Их всего двое. Саймон не сможет противостоять Иерониму, а Тристана не сможет одолеть даже Пенелопу.

— Почему ты так уверена в том, что делаешь? Почему ты так уверена, что справишься?

— Потому что я знаю, что ты уже сдался. А того, кто уже сдался, невозможно спасти.

— Заткнись, — Пенелопа отвесила Тристане звонкую пощечину, — Виктор не станет опускаться до твоего уровня, а я слишком устала, чтобы вернуть тебе все твои страхи и все твое прошлое, но руки и ногти у меня еще остались, — она замахнулась снова и замерла, услышав выстрел.

— Иероним, — выдохнула она и вздрогнула, когда раздался еще один выстрел.

Виктор вспомнил, что только забравшись сюда, перестал ощущать запах ладана и вздрогнул. Он не мог чувствовать смерть Саймона, потому что едва знал его. Значит, он чувствовал смерть Иеронима. Гадатель сосредоточился и попытался найти альбиноса, почувствовать его холодность и упрямство, но чем больше он искал, тем страшнее ему становилось.

— Иероним, — выкрикнула Пенелопа еще раз и метнулась к лестнице.

Тристана победоносно улыбнулась:

— Мы продумали все. Что ты будешь парализован ужасом от происходящего с твоей Принцессой, что Пенелопа не сможет ничего сделать. Мы специально выматывали вас. Я вспоминала все ваши слабости, чтобы потом сыграть на них. Пенелопа и ее жажда любви и попытки найти того, кого любить будет не так больно, как Генри. Ты, и твоя идиотская привычка привязываться к спасенным, — цыганка фыркнула и тоже направилась к лестнице.

Виктор посмотрел на Грейс и понял, что ей все сложнее сопротивляться сну. Он все сильнее злился от отчаяния и боли. Только найдя ее, эту Принцессу, он снова ее терял.

Из последних сил Грейс обняла его и прошептала ему в самое ухо:

— Ты снова забыл, что твои слова значат больше, чем чьи-то еще… Твоя простота… это… — она не договорила и, улыбнувшись, обмякла, выпустив его руку из своей.

Виктору хотелось плакать, но ее слова, даже такие тихие, почти неслышные, сыграли свою роль. Она была его музой, его Богиней и именно она помогала ему находить решения.

Она напомнила ему о том, кто он такой.

— Ты сам дашь мне убить тебя, просто чтобы быть с ней… — произнесла Тристана. Она подтолкнула Пенелопу вперед и обернулась, смотря на Виктора. — Разве нет?

— Кто знает. Но сначала тебе придется поискать меня. Из квартиры Джека в Амстердаме. Или Люксембурге. Или Кёльне. Или где он там. Проваливай к Джеку, Тристана. Сквозь время и пространство.

Почувствовав прилив энергии, Виктор подумал, что просто восстановил силы для новых предсказаний или обрядов, забыв о том, чем этот маяк был для обычных людей. Он исполнял желания, и Виктор неожиданно понял, что здесь способен на что угодно.

Тристана не успела даже охнуть — просто исчезла, без какой-либо вспышки или клубов дыма, просто растворилась в воздухе, словно ее и не было.

— Впечатляюще, — Пенелопа моргнула и тут же спохватилась, услышав еще два выстрела. Она метнулась в каморку и стала быстро спускаться по лестнице и Виктор, оставив Грейс, двинулся следом за Медиумом.