СПИРИТ II

Глава 4. Клятвы

Эйни воззвала к предвидению, и её сознание тут же оказалось у дома на берегу огромного озера — настолько большого, что не было видно берегов, лишь каменистый пляж, хвойный лес и особняк. Она будто действительно ступала босиком по холодной плитке у жилища мага Тирипса. Стены первого этажа двухэтажного строения были частично выполнены из прозрачного материала. Девушка отметила про себя, что благодаря такому архитектурному решению в гостиной всегда будет светло и можно, не выбираясь из дома, смотреть на природу, которой тут было в изобилии.

На входе в дом по обеим сторонам двери безмолвными взглядами взирали вдаль две каменные статуи, реалистично выполненные в виде крупных, почти в человеческий рост породистых псов с острыми, словно рога, ушами. Эйни машинально потянулась к дверной ручке, хотя, конечно же, достаточно было лишь представить себя внутри, чтобы сознание там и оказалось. Однако усилием мысли сделать это почему-то не удалось. Прохождение сквозь дверь было обязательным условием — над защитой этого места кто-то очень хорошо поработал. Девушка дёрнула ручку, но дверь не поддалась.

«Магия? — мелькнуло в голове у Эйни, и здравый смысл ответил сам себе: — Живущий тут маг состоит в группе, где есть видящий».

Лисодевочка так и застыла напротив прозрачной двери, в стекле которой отражалась внимательно смотрящая на неё серо-чёрная морда енота.

Это был он — видящий. Точнее, не он, а она. Фурри енот являлся девушкой — невысокой, с худощавыми плечами, на которых болталась домашняя белая майка. Енот Тирипса сжимала свои кулачки и взирала сквозь защиту стеклянной двери на Эйни. Видящая отрицательных знала, кто к ним пришёл, и знала, что от этого не стоит ждать ничего хорошего.

Чем руководствовалась Эйни в этот момент? На мгновение её будто парализовало самим фактом того, что не удалось посмотреть на дом врага незамеченной. Но потом лисичка подняла ладонь и постаралась как можно милее приветственно помахать девушке-еноту. Та помедлила. Её рука дёрнулась, будто енот решала, махать ли в ответ и нет ли в этом какой-нибудь ловушки, магической или ментальной. Взгляд енота опустился вниз, а брови задрожали. Она о чём-то думала, решая в уме какое-то уравнение, где неизвестных было слишком много. Наконец видящая Тирипса подняла взгляд на Эйни, отперла дверь и, не дожидаясь действий противника, вышла на террасу.

— Итак. Как вы нас нашли и что тебе надо?

Чёрные глаза девушки-енота смотрели враждебно, но это зло маскировало нечто большее. То был страх, однако страх отнюдь не за себя.

Эйни скользнула взглядом по дому и нашла ответ, всё время находившейся на поверхности. Изнутри на стенах были развешаны листы с рисунками, выполненными нелепо, совсем по-детски. Возможно, рисовал даже не один ребёнок, а сразу несколько. В этот момент енот заметила, что Эйни смотрит не на неё, и прозвучавший щелчок пальцами вмиг сделал окна-стены в гостиной зеркальными.

Это был дом. Настоящий дом семьи енота. Дом, который не светит тем, кто вечно воюет и набирает рейтинг; дом, о котором грезит каждая девушка — спокойный, уютный, родной. Это был дом, куда пришла она — Эйни, враг, который удавится за тридцать тысяч рейтинга. И именно отсюда брал начало этот взгляд исподлобья черных енотовых глаз. Взгляд, понимающий, что можно и нужно драться. Знающий, что их зачем-то нашли, хотя известно зачем — ради рейтинга. Но всё-таки она вышла поговорить со своим врагом, чтобы использовать маленький шанс на то, что в это место не придёт война Тирипса и Спирита.

Было ещё кое-что, что видящая отрицательных пыталась скрыть от Эйни — еле набухший живот фурри. Лисодевушка поняла, что сейчас к ней на террасу вышли как минимум два существа.

— Ты глуховата? Что вам надо? — жёстко переспросила видящая Тирипса.

— Мы пришли не за тобой и не за твоей семьёй. Нам не нужен рейтинг, — покачала головой Эйни. Ей приходилось смотреть сверху вниз, чтобы не упускать взгляд девушки-енота.

— Зачем тогда? — настаивала видящая.

Здравый смысл Эйни взвыл от негодования. Изнутри что-то кричало, требовало не раскрывать цель визита, но она усилием воли отключила эти мысли.

— Нам нужно чёрное зеркало, которое есть в вашем доме.

— И всё? — удивилась енот, не поверив словам Эйни.

— И всё, — кивнула лисодевушка.

— Клянись Спиритом, что если ты получишь это зеркало, то ни один из вашей группы не придёт больше сюда! Что ты никому не расскажешь о нас, клянись! — потребовала енот.

— Клянусь Спиритом, нам нужно лишь зеркало, и если вы его нам отдадите, мы никогда не вернёмся сюда и не расскажем никому о вашем местоположении, — произнесла Эйни.

В душе что-то клацнуло, звонко отдавшись по всему телу, в данный момент медитирующему далеко в гетто. Так установилась печать клятвы — то, чего нельзя нарушить, то, чего нельзя избежать.

— Сегодня вечером я привезу и оставлю его вам на другой стороне озера, — произнесла енот. — И больше я не хочу вас тут видеть.

— У меня два вопроса. Почему ты его так отдаёшь и как вы победили репродуктивный стоп? — не выдержала Эйни.

— Мой муж — маг Тирипса, а от этого зеркала одни беды, — ответила енот.

— Клянись же Тирипсом, что привезёшь зеркало туда, куда сказала, и нас там не будет ждать засада, — в голосе Эйни прорезался металл. Это был договор с врагом, который просто устал воевать.

— Клянусь Тирипсом, что привезу зеркало и вас не будет ждать там засада, — кивнула енот.

Видение растворилось. Эйни вновь сидела в позе лотоса на кресле-мешке.

— Ну, что ты видела? Как удобнее атаковать? — нетерпеливо осведомился Мяч.

— Никак. Зеркало отдадут без боя. Дайте галлокарту, я покажу где, — Эйни посмотрела на собравшихся в бой ребят.

— Дай доступ к памяти, — попросил Чак и прикрыл глаза, чтобы картинка настоящего мира не мешала просматривать видение Эйни. Открыв их, одобрительно кивнул. — Хорошая сделка. Дом под защитой заклинаний, пара боевых собак-големов на входе. Хорошо, что не надо никого убивать.

Мяч собирался как на настоящую войну: заряжал пневматику газом, гарпун — жидкостью для формирования тросов, проверял выдвижное копьё и полны ли батареи у его костюма. Эйни смотрела на кота и не понимала: им дали клятву. Клятву, которую не смогут нарушить даже Тирипсы! Кот же поглядывал на команду мельком, украдкой, словно приговаривая: «Не верю я этим магам», и всё запихивал в отсеки костюма гранаты — фугасные, светошумовые, осколочные. Настроение его в последнее время было не очень — сказывалось воздержание от вредного порошка. Мир казался серым и неинтересным, не шутились шутки, и периодически команда слышала от него тяжёлый вздох, будто Мяч был сильно чем-то утомлён.

Чак медитировал в кресле. Перед его сознанием уже сутки как висел вопрос: «Система Спирит дала мне способность творить магию, но могу ли я применять навык там, где Спирита нет и вовсе?», и он начал изучать себя и то, что именно в нём позволяет делать волшебство. Медитация же дала странный эффект. Волчонок видел разряженные потоки силы, плывущие хаотично и бессистемно, которые некая форма, непрерывно кружащаяся над ним, концентрирует и направляет на него. Маг понял, что, видимо, это и есть его сверхспособность — магия, и именно она требует постоянно взывать к Спириту, который активирует странный фильтр, что, в свою очередь, преобразовывает разряженную энергию в то, с чем уже можно работать его сознанию.

Маг смотрел на астральную форму способности и плёл её уменьшенную копию. Когда формула Спирита угасла, требуя вновь воззвать к системе, Чак активировал свою собственную заготовку. Она была меньше по размерам, но тоже притягивала разряженную силу примерно с той же мощностью, как когда он впервые получил девятнадцатый ранг и качнул магию до единицы. Эксперимент можно было считать успешным. Теперь маг был магом и без системы, пусть и слабым. Чак разместил созданную им астральную форму в своём же поле, прицепив её к жизненной силе организма так, что цикл подпитывался и генерировал магическую энергию всегда, пока бьётся сердце, а в его теле идут химические процессы.

Естественно, что для крутых заклов и открытых противостояний без Спирита не обойтись, но изобретение позволяло скрывать свою активность, не взывая во всеуслышание к системе.

«Теперь нужно как-то решить проблему жизненной силы, которая тратится во время волшебства, чтобы не убить себе печень и мозг токсичным алкоголем», — подумал полуволк.

Эйни, посмотрев на парней, начала собираться тоже — мало ли что! Дробовик, глоки, автомат… Девушка навсегда отобрала у Чака его пистолеты, резонно сообщив ему, что у него есть турелька на правой руке, которой он совсем не пользуется. Кроме того, сила мага в магии, а не в порохе.

Тем временем Длиза подогнал обещанный грузовик, и команда начала в него грузиться. Эйни как стрелок села на пассажирское сидение, а Чак с Мячом забрались в закрытый кузов с парой маленьких круглых окошек.

Пёс по прибытию просмотрел историю переговоров Эйни и видящей Тирипса и недоверчиво потупил взор.

— А нельзя посмотреть будущее, что там впереди? — спросил он.

— Нельзя. Они не видят нас, мы не видим их. Но мы связаны клятвами, поэтому всё должно пройти нормально, — заверила его Эйни.

— «Клянусь, что привезу зеркало и вас не будет ждать там засада», — повторил пёс. — А что, если засада будет ждать нас не там, а где-нибудь в другом месте?

— Она просто не хочет войны, — покачала головой девушка.

— Ну хрен знает, — задумчиво проговорил Длиза. — Я бы напал на нас через час, к примеру. Смысл упускать столько рейтинга?

— А мы даже не сможем прийти к ним и убить их всех, потому что ты поклялась, — фыркнул Мяч.

— Кого всех? Там девушка и её дети! — повысила тон Эйни.

— И големы, и муж-маг, — добавил Чак. — Что-то уж это слишком напоминает бандитскую стрелку по передаче наркоты, где может случиться всякое.

— Ну, поэтому мы и вооружены, нет⁈ — развела руки Эйни.

Её начинало нервировать то, что команда не доверяет ни ей, ни её договору с енотом, хотя девушка уже и отругала себя за нечётко спрошенную клятву.

— Может, уже поедем⁈ — поторопила она Длизу.

— Яволь, май хер эс айн! — отсалютовал пёс зеркалу-монитору камер заднего вида, и они поехали молча, хотя Мяч и бубнил еле слышно свою «Ом намах Шивая».