Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки

Пос. Ленинский, 14.00. 07.11.1970 года, суббота.

Сегодня у нашей группы чрезвычайно важный день: выступление перед районным партийно-хозяйственным активом, на концерте. Нам, несмотря на молодость группы, выделили целых четыре номера, и обязательным номером назначили только песню, посвящённую Революции. Долго мы голову не ломали, и по предложению Ирины Сергеевна, разучили «Левый марш» на немецком и русском языке. Вторую песню попросил исполнить дальний родственник Алексея Максимовича Пешкова, начальник районной милиции. Он подошел к нам вместе с женой, они очень хотели слышать «Галину». Третьей подошла к нам жена начальника РОНО, и робко улыбаясь, попросила исполнить «Я у твоих ног». Ну и последней стала «Мы желаем счастья вам». Этой песней и завершался концерт, чем были страшно недовольны местные звёзды районного масштаба, привыкшие купаться в куцых лучах провинциальной славы.

Зал районного Дом Культуры был переполнен. Люди стояли даже в проходах. Было бы жарко и душно, но по счастью, верхние фрамуги окон были открыты, и прохладный ветер уносил весь жар, что скапливался в зале.

Нас приняли с восторгом: слухи о необыкновенной группе с замечательным репертуаром, преодолели восемьдесят километров, и достигли районной столицы. Народу нравятся наши песни: мы не несём заумную чушь, мы не пытаемся подражать пустым и занудным битлам вкупе с прочими англосаксами. Песни у нас душевные и наполненные глубоким смыслом, за что нас и полюбили. Справедливости ради надо признать, что и у англосаксов бывают душевные песни со смыслом, но это скорее исключение. Очень редко у них бывают душевные песни: не тот народ.

Единственным минусом для нас оказались бытовые неудобства: гримёрки нам не выделили: три малых гримёрки оказались занятыми местными звёздами, а большая была просто забита прочими участниками концерта. Ирина Сергеевна посмотрела на это безобразие, да и скомандовала ретираду46 в гостиницу. В гостинице, в своих номерах, мы спокойно и тщательно привели себя в порядок, накинули поверх концертных костюмов куртки и пальто, и по хрустящему свежему снегу вернулись в ДК. Там мы уселись на принесённых с собой раскладных стульях, спокойно дождались своего выхода, вышли и отыграли. Никакого волнения ребята не испытывали, в чём огромная заслуга Ирины Сергеевны, сумевшей не только великолепно подготовить нас, но и внушить непоколебимую уверенность в наших возможностях.

Я, с некоторых пор, не солирую: у Ленуськи, Фаи, Валерки и Кайрата голоса и сильнее и богаче. Ирина Сергеевна усиленно с ними работает, улучшает вокальные данные, и действительно, получается здорово. Нотную грамоту знают уже все, теперь усиленно работаем над тем, чтобы быстро и безошибочно читать с листа, и так же быстро записывать мелодии. До совершенства далеко, да и есть ли в этом мире совершенств? Кроме солистов в группе десять инструменталистов, которые сейчас работают над своей техникой, доводя её до сколь-нибудь пристойной. Ирина Сергеевна тиранила их так, что даже мне, чёрствому и бездушному по натуре человеку, становилось жалко, а ребята плакали, но терпели и учились.

Ну, дай боже вам удачи, ребята.

Сейчас, стоя на сцене районного Дома культуры, я автоматически играл на гитаре, и внимательно вглядывался в лица своих земляков, заполнявших зал. Простые, милые, добрые лица, щедрые на эмоции, открытые, честные. Здесь собраны лучшие люди маленького района огромной страны: и те, кто испокон веку жил здесь, и те, кого занесло в наши края военное лихолетье, и те, кто приехал поднимать целину. Здесь выковался особый тип людей: стойких, трудолюбивых, честных и гордых. Настоящие советские люди! У нас много таких сообществ: Северяне, Бамовцы, Дальневосточники… А передо мной сидят целинники.

Золотой фонд державы!

Золотой фонд, пущенный прахом…

***

На обратной дороге, в автобусе, новеньком ПАЗе, выделенном нам дирекцией АТЭП, я опять достал любимый томик Цветаевой, и погрузился в чтение. Выпал из мира. Очнулся я от прикосновения к плечу, это ко мне пересела Ирина Сергеевна.

– Юрий, я давно хочу с тобой поговорить, ты готов к разговору?

– Да, Ирина Сергеевна, о чём Вы хотите поговорить?

– Это сложно объяснить, Юрий, но мне кажется, что ты находишься в коллективе нашего ВИА, и одновременно вне его. Такое впечатление, что тебе безумно скучно заниматься этим, и занимаешься ты по обязанности. И ребята перестали видеть в тебе ровесника.

Хм… Довольно точное и тонкое наблюдение: я действительно стал стремительно отдаляться от ребят. Мне неинтересны их разговоры, а им скучны мои слишком взрослые рассуждения. Ребята тоже всё меньше стремятся к общению со мной, глядят как на взрослого, практически перестали мне возражать, и вообще относятся ко мне как к человеку, много старше их.

– Да, Ирина Сергеевна, есть такая проблема, но с ней уже не сделать ничего. Так получилось, что я повзрослел, а ребятам это ещё предстоит.

– У тебя появилась женщина? – трагическим шёпотом спросила она.

– Ну что Вы, Ирина Сергеевна! И, кроме того, начало активной половой жизни вовсе не означает взросления. Здесь другие причины, но о них я судить не возьмусь.

Учительница стремительно покраснела.

– А ты стал циничным, Юрий.

– Отнюдь! Просто я точен в формулировках. Я так понимаю, что Вам стало тяжело руководить ВИА в моём присутствии?

– Нет, я бы не сказала так, просто в некоторых ситуациях…

– Я на вас давлю, и Вы принимаете несвойственные Вам решения. Так?

– В общих чертах.

Всё гораздо циничнее, девочка моя! Тебе страшно нравится молодой мужик, что сидит рядом с тобой, и ты его ужасно хочешь. Но это невозможно: советская мораль осуждает такое поведение, и советская мораль абсолютно права, хотя и жестока по отношению к тебе. И ко мне, если уж на то пошло.

– Понял Вас. Могу предложить компромисс: я продолжу поставлять Вам песни, а взамен попрошу Вас продолжить регистрировать их в ВААПе. На репетиции я не хожу, но при необходимости Вы меня вызываете, и я оказываю Вам необходимую помощь.

– Да, так будет лучше. – упавшим голосом сказала Ирина Сергеевна – Но ты, Юра, не перестанешь писать для нас?

Господи, несчастная девочка, да ты не слышишь, что тебе говорят! Ладно, помогу тебе немного, мне нетрудно.

– А хотите, я вам подарю несколько романсов, для Вашего личного репертуара?

– Очень интересно. Что бы ты хотел предложить?

Я достал из сумки сборник стихотворений, который было, убрал, открыл на нужной странице, и протянул Ирине Сергеевне:

– А вот, извольте, стихотворение Марины Цветаевой, «Генералам двенадцатого года». Следите за текстом, а я буду напевать. Учтите, романс женский, и мой голос совершенно не соответствует ему.

И я запел:

Вы, чьи широкие шинели

Напоминали паруса,

Чьи шпоры весело звенели

И голоса.

И чьи глаза, как бриллианты,

На сердце вырезали след —

Очаровательные франты

Минувших лет.47

– Великолепно! Знаешь, Юрий, я никак не привыкну к несоответствию твоего юного возраста и реальной взрослости. Холодного цинизма и утончённого романтизма.

– Берите выше, Ирина Сергеевна, – ухмыльнулся я – есть ещё несоответствие моего простонародного происхождения и вполне аристократических манер.

– Да, сегодня на банкете ты кушал как британский лорд. Видела я такого на приёме, у нас в консерватории. Почему так, Юрий?

– Просто я советский человек, Ирина Сергеевна. Меня, праправнука крепостного крестьянина, воспитывали свободным и гордым. Меня учили высокопрофессиональные преподаватели, с помощью самых совершенных методик, недоступным плебеям, а то и среднему классу в других странах. Мне с детства внушали хорошие манеры и пичкали образцами высочайшего вкуса. Оглянитесь на ребят, Ирина Сергеевна! Кайрат потомок простого пастуха и сын санитарки, а его манеры ничуть не хуже моих, другой вопрос, что и он и Валерий, потомок поволжского пивовара, сын электрика, немного стесняются на многолюдных собраниях. А дочери простого шофёра и помощника машиниста, выглядят как принцессы крови. Вы не находите?

– Действительно, Юрий, а почему я этого до сих пор не видела?

– Вы выросли в среде интеллигенции, и до приезда сюда, в Троебратное, Вы не общались с русскими, вот и всё.

– Что ты такое говоришь? Интеллигенция тоже состоит из русских людей!

– Возможно. Но они считают себя выше нас, следовательно, они не мы, не русские.

– И что же делать, Юрий?

– Жить. Работать. Дарить людям своё искусство. Поднимать образовательный и профессиональный уровень мальчиков и девочек, при этом, не позволяя им отрываться от своих корней.

– Ты какой-то железный, Юрий. У тебя какая-то прямолинейная логика, совершенно беспощадная.

– Мы с этого и начали наш разговор: я просто повзрослел.

– Ладно, оставим эту тему. Какой романс ты мне ещё хочешь подарить?

– Откройте страницу с синей закладкой, и следите за текстом.

И я снова запел:

Мне нравится, что вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не вами,

Что никогда тяжелый шар земной

Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной —

Распущенной – и не играть словами,

И не краснеть удушливой волной,

Слегка соприкоснувшись рукавами.48

– Господи, какое чудо!

– Хотите ещё?

– Ты ещё спрашиваешь? Разумеется, хочу!

– Тогда страница с зелёной закладкой.

Снова пою романс, лет тридцать назад написанный Бобриком:

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,

Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,

Оттого что я тебе спою – как никто другой.49

– Юрий, ты явно перерос уровень ВИА. Но пока не будем об этом, пожалуйста, еще романс!

– Извольте! Теперь ищите по оглавлению: «Осыпались листья над Вашей могилой»

Торопливый шорох страниц…

Осыпались листья над Вашей могилой,

И пахнет зимой.

Послушайте, мертвый, послушайте, милый:

Вы всё-таки мой.

Смеетесь! – В блаженной крылатке дорожной!

Луна высока.

Мой – так, несомненно, и так непреложно,

Как эта рука.50

Чёрт возьми, каким талантливым человеком был Бобрик! Только никому его талант оказался не нужен в том, ставшим капиталистическим, будущем. Разве что мне да нескольким сотням его читателей в Самиздате. А песни и романсы на свои стихи, и стихи других поэтов он пел только мне. Да уж… Ни одна попытка пристроить их исполнителям не увенчалась успехом. Хотя нет, несколько песен всё же поют, даром, что под чужим авторством.

Ребята услышали моё пение, и пересели поближе. Пусть слушают, мне не жалко. Поясняю им:

– Я приготовил для Ирины Сергеевны сборник романсов для сольного выступления. Вы поможете ей исполнить?

– Ну, конечно же поможем!

– А ещё есть?

– Ну, конечно же, смотрите по оглавлению: «Откуда такая нежность?»

Теперь книжку листают в шесть девичьих рук

Откуда такая нежность?

Не первые – эти кудри

Разглаживаю, и губы

Знавала – темней твоих.

Всходили и гасли звезды,

(Откуда такая нежность?),

Всходили и гасли очи

У самых моих очей.51

Так я и пою до самого Троебратного. Автобус останавливается у школы, мы выгружаем инструменты и реквизит в гримёрку, и ребята разбежались по домам, хвастаться очередным успехом. Меня Ирина Сергеевна задержала:

– Юрий, поможешь занести эти два чемодана в мою новую квартиру?

– Разумеется.

Автобус подвёз нас к двухквартирному дому, недалеко от больницы, где я недавно лежал, и, шлёпнув дверями, укатил.

– Ну-с, сударыня, показывайте дорогу! – подхватив чемоданы, провозгласил я.

– Следуйте за мной, сударь! – в тон ответила Ирина Сергеевна, и открыла передо мной калитку. Она открыла своим ключом дверь, и мы оказались в небольшой прихожей, откуда открытая дверь вела на кухню.

– Ставь чемоданы здесь. – скомандовала Ирина Сергеевна – Проходи, посмотри какую мне выделили квартиру. Шикарно, правда?

Ну, насчёт шика я бы поспорил. Дом, конечно, новый, кирпичный, сдан недавно. Правда, пол не слишком ровный, его следует довести до ума. Обои на стенах убогие: так сейчас принято: строители клеят обои скорее в качестве основы для более качественной отделки. На потолке лампочка без абажура, рамы в окнах деревянные, не мешало бы их поменять на стеклопакеты. Впрочем, стеклопакеты ещё предстоит изобрести и внедрить на каком-нибудь заводе.

Я заглянул в обе комнаты: действительно, по нынешним временам весьма недурно.

– Отличная квартира, Ирина Сергеевна, я рад за вас. Нам остаётся только довести её до ума.

– Кому «нам»? Почему «нам»? – сдавленным шёпотом спросила она.

– Нам, это вашим друзьям, и в некотором роде коллегам. Если Вы не против, я предлагаю Вам следующий план работ: там, у вас в палисаднике мы копаем яму под сливной бак. Туда будут сливаться нечистоты, а по мере заполнения, машина будет откачивать, и увозить. Бак уже имеется, его надо будет только привезти и опустить в яму. Яму выкопает экскаватор. Второе: во дворе мы пробурим скважину, чтобы у вас была вода. Третье: определитесь, где вы хотите видеть туалет и душ. Это срочно, желательно определиться прямо сейчас. И последнее: печку мы снесём к чёртовой матери, поставим котёл для водяного отопления.

– Юрий, ты подумал, откуда у меня такие деньги?

– Подумал, Ирина Сергеевна. – весело посмотрю ей в глаза – Это Вы ещё не осознали значения должности, в которой работаете.

– При чём тут моя должность?

– Вам уже предлагали выступить на каких-то праздниках?

– Ну… да.

– Выступление на официальных мероприятиях бесплатны. А свадьбы, а дни рождения? Вот вам и буровая установка, и экскаватор, и унитаз, и метлахская плитка.

– И я должна суетиться, договариваться?

– Не нужно столько отвращения в голосе, Ирина Сергеевна. Договорюсь я. Так уж получилось, что я теперь не последний человек в посёлке: все знают, по чьим моделям работает швейный цех АТЭП. А договариваться надо, да. С соседями. Будет хорошо, если сливной бак будет общий. Это раз. На чердаке мы установим бочку, откуда вода будет самотёком поступать в ваши краны. Это два.