Солнце

— Значит, ты всё-таки справилась с фильтром? — наклонившись, он поцеловал меня в губы, ласково убирая волосы с моего лица и погладив по щеке. Снова поцеловав меня, он послал заряд жара в мою грудь, заставив меня вцепиться в него.

— Вторая для меня? — спросил Ревик, целуя раковину моего уха.

Тихо прищёлкнув, я невольно улыбнулась.

— Нет, — ответила я. — Моя. Я жадина. Захотела две.

Он издал низкий смешок.

Отпустив меня с неохотой, которую я прочувствовала до кончиков пальцев на ногах, Ревик наклонился и взял свою кружку. Боль всё ещё исходила из его света, влияя на меня, но он, похоже, вообще не пытался сдержать её или приглушить. В глубине души мне хотелось врезать ему уже за это, но вместо этого я уставилась на него.

Он снова начинал выглядеть иначе в моих глазах.

Я помнила, как это сводило меня с ума, когда я только познакомилась с ним.

В Сиэтле, после ночи, когда мы начали первичную связь света, Ревик стал выглядеть совершенно иначе в моих глазах. Затем снова на корабле, после того, как он помог мне пережить ситуацию с моей мамой, я осознала, что снова замечаю его, особенно его тело и губы. В Лондоне я не могла не пялиться на него, и не только из-за веса, который он сбросил в плену у Териана. Я пялилась на Ревика-Сайримна, пока он работал на Салинса.

Я снова пялилась на него в Нью-Йорке после того, как его свет изменился.

Теперь он снова выглядел для меня иначе.

Его тело выглядело по-другому, даже его лицо.

Мне нравилась лёгкая щетина, длинные волосы и то, какими мускулистыми выглядели его руки и грудь после всех упражнений по поднятию тяжестей, которые он проделывал с Врегом на корабле. Мне нравилось, каким загорелым он стал после ежедневных пробежек по палубе. Мне нравилось, как выделялись его глаза на фоне смуглой кожи.

На каком-то уровне он выглядел абсолютно прежним, но в то же время мне казалось, будто я смотрю на того, кого едва знаю… а может, на того, кого только начинаю узнавать.

Закусив губу, я отвела глаза, когда почувствовала, что Ревик заметил мой пристальный взгляд.

Он всё равно подошёл ко мне и поддел своим светом.

— Эй, — мягко позвал он. — Лицевые протезы? — он сделал глоток кофе, слегка поджав губы от горечи, затем проглотил жидкость, не сводя с меня взгляда. — Как бы мне ни хотелось весь день смотреть на твоё настоящее лицо, тебе стоит надеть их.

Когда я не пошевелилась, он снова поддел меня светом, и я выдохнула.

— Какая разница? — сказала я, жестом показывая лёгкое раздражение. — Врег же сказал, что это почти бесполезно, учитывая сведения для моей идентификации, которые у них имеются.

Он снова поддел меня.

— Это всё равно поможет против любителей. Это поможет против всех, у кого нет доступа к флаеру с системой распознавания личности, — Ревик снова глотнул кофе. — Что более важно, это поможет, пока мы в грузовике. Иначе местные могут узнать тебя и сообщить о твоём местоположении властям в надежде на награду, — снова подтолкнув меня, он поцеловал меня в щёку. — Сделай мне уступку. Я помогу тебе надеть их.

Выдохнув, я кивнула.

Я ненавидела носить лицевые протезы. Они заставляли меня потеть, чесаться, и мне казалось, будто они раздражали мой свет в каждой частичке кожи, с которой соприкасались.

Я всё ещё стояла там, когда Фигран вышел из-за дома в том же месте, откуда появился Ревик, и его волосы тоже были влажными. Однако в отличие от Ревика, Фигран был без рубашки, и его туловище и штаны тоже были мокрыми.

Он окинул взглядом лагерь, затем его глаза зажглись при виде кружки в руках Ревика.

— Ооо! Кофе! — он мгновенно выхватил кружку из рук Ревика, пока тот делал глоток.

Ревик помрачнел, попытавшись отобрать кофе обратно, но Фигран увернулся, сгорбившись над кружкой, и убежал за диван, чтобы Балидор и Касс отделяли его от нас.

Ревик посмотрел на меня, вздёрнув бровь, и я рассмеялась, протянув ему свою кружку.

— Я поделюсь, — сказала я ему.

— Нет. Садись, — сказал он, показывая на пенёк, на котором я сидела ранее. — Я надену на тебя лицевые протезы. А ты пей.

Раздражённо прищёлкнув языком, я закатила глаза.

И всё же я подчинилась.

Следующие пять минут или около того я сидела, периодически попивая кофе, пока Ревик аккуратно накладывал на меня кожные протезы. Я дала ему сделать несколько глотков, но он не раз отмахивался, вместо этого хмуро косясь на Фиграна, который пил его кофе как можно быстрее — наверное, чтобы Ревик не стащил его обратно.

— Не ной, Фиг, — сказала Касс, глянув на него через плечо. — Нам тоже никто не предложил кофе.

— Мы же не за рулём, — мягко напомнил ей Балидор.

— Она тоже, — проворчала Касс.

Ревик бросил на меня ровный взгляд, видимо, заметив, что я заскрежетала зубами.

Всё ещё поджимая губы, он в последнюю очередь передал мне кейс с контактными линзами, и я надела их самостоятельно.

В это время Ревик подошёл к Фиграну и выхватил кружку из руки видящего сразу же, как только оказался достаточно близко. Убирая кейс от линз в сумку из-под лицевых протезов, я слышала, как он материт Фиграна за пустую кружку.

Убрав всё в свою вещевую сумку, я достала расчёску и расчесала волосы.

Когда я закончила, Ревик уже завёл двигатель грузовика.

Бросив расчёску в сумку, я взвалила её на плечо и пошла к грузовику. Балидор стоял там с кучей сумок у ног. Он забросил ту, что, наверное, принадлежала ему или Касс, затем протянул руку, предлагая забрать мои вещи.

Я протолкнулась мимо него и сама забросила сумку в кузов грузовика.

Я ощутила рябь раздражения от Балидора.

— Ты когда-нибудь смиришься с этим? — проворчал он мне в спину.

Я развернулась и посмотрела на него.

— Нет, 'Дор. Я никогда с этим не смирюсь.

Отвернувшись от него, я схватила с земли сумку Фиграна и закинула её тоже в кузов грузовика.

— Ты ведёшь себя реально по-детски, — сказал он, скрестив руки на груди. — Ты одна из моих самых близких друзей, Элли. Я был верен тебе с тех самых пор, как мы познакомились. Да, мы поссорились. Друзья ссорятся. Но я никогда не давал тебе ни одной причины…

— Ага, — сказала я, бросив на него холодный взгляд. — Она мне тоже причин не давала. Пока не попыталась убить меня.

Отвернувшись, я стиснула зубы и закинула в грузовик сумку Ревика.

Воцарилось молчание, пока Балидор наблюдал за моими действиями.

Когда я глянула на него в следующий раз, его губы скривились в сердитой гримасе.

— То есть, это обвинение за компанию? — спросил он. — Ты и я, наше общее прошлое, наша дружба, всё это теперь не имеет для тебя значения? Всё это — ничто? Всё то, через что мы прошли вместе за последние годы — всё это стёрто? Просто из-за того, в кого меня угораздило влюбиться?

Я открыто поморщилась, с неверием покосившись на него и захлопнув одну из металлических дверей в задней части грузовика. Оставаясь спиной к нему, я опустила L-образный засов в отведённую ему выемку, затем заперла его органическим ключом.

Я не смотрела на него, отвечая.

— Балидор, тот факт, что ты можешь сказать мне подобное, будто это не вызывает у меня желание блевануть тебе на ботинки, лишь сообщает мне, что ты понятия не имеешь, что эта сука-психопатка сделала со мной.

Повернувшись, я наградила его жёстким взглядом и захлопнула вторую дверь.

Отвернувшись от его хмурой гримасы, я фыркнула и закрыла вторую дверцу.

— …Или ты чрезвычайно погрузился в бредовые заблуждения, — сказала я, покачав головой и прищёлкнув языком. — Иисусе, 'Дор. Проснись уже? Касс ещё со старших классов манипулировала мужиками, водя их за члены. Если ты хоть на секунду подумал, что она не использует тебя, чтобы наладить контакт с остальными…

— Ох, просто очаровательно, Элисон. Ну спасибо тебе большое за это. И за твою льстящую веру в мои способности, — его лицо исказилось от настоящей злости. — Ты даже не смотрела на её свет, Элли. Ты отказываешься даже признавать тот факт, что её свет изменился. Ты ни черта не знаешь о том, в каком она состоянии, и через что она прошла, чтобы прийти в эту точку…

— Я понятия не имею, через что прошла Касс? — я развернулась к нему, впервые сдерживая настоящую ярость. — Ты, бл*дь, издеваешься?

— Сайримн был массовым убийцей, — парировал Балидор, и его лицо ожесточилось. — Ты ожидаешь прощения и искупления грехов для него, но ни для кого другого? Почему? Потому что это было личным для тебя? — его голос понизился до рычания. — Сайримн был чертовски личным для меня, Высокочтимый Мост. Но я смирился с этим.

— После того, как год с лишним уговаривал меня убить его? — рявкнула я.

— Да! — ответил он. — Но потом я смирился, чёрт подери, — его челюсти сжались. — Более того, я смирился с этим ради тебя, Элли.

Ревик высунул голову из-за корпуса грузовика и нахмурился, взглянув на нас.

— Эй. Вы двое готовы ехать?

Когда мы оба промолчали, лишь сверля друг друга гневными взглядами, он выдохнул.

— Можете дальше ссориться в грузовике, — сказал он, стукнув кулаком по металлу и улыбнувшись. — Нам пора выдвигаться в дорогу. Варлан уже всех посадил. Они ждут.

Сердито выдохнув, я развернулась и пошла прочь от них обоих, к пассажирскому сиденью грузовика. Не оборачиваясь и не смотря, последовал ли за мной Балидор, я открыла дверцу, забралась внутрь, затем захлопнула и заперла дверцу.

Кажется, почти два часа после этого никто не произносил ни слова.

Ну, никто, кроме Фиграна, который бесконечно трещал о том, каким невкусным был кофе, и как ему хочется добавки, и смогу ли я приготовить ему ещё кофе.

Затем он продолжил рассказывать нам, какой вкусный кофе он пробовал в других местах.

Думаю, только Ревик посмеивался над ним.

Глава 23. Дубровник

Мы решили попробовать найти путь в Хорватию по воде.

Дубровник был старым средневековым городом, до сих пор остававшимся более-менее нетронутым даже после зачисток, последовавших за вспышкой С2-77. Большая часть стены вокруг центра города оставалась на месте, главный порт более-менее функционировал, пусть и служил местной мафии да тем, кто работал из Восточной Европы, Турции и районов Ближнего Востока.

Нам сказали, что местные криминальные боссы жили за стеной в старом городе, вместе с запасами вина, изобилием еды, большей частью молодого женского населения Дубровника, а также с многочисленными рабами, набранными из местных и соседских общин.

Мы избегали той части города, что находилась за стеной.

Вместо этого мы поехали на грузовиках через старые южные районы, заканчивавшиеся на северном полуострове Бабин Кук с пригородом, который раньше вмещал роскошные отели и маленькие доки для частных лодок и яхт.

Варлан взял один из грузовиков для обмена. Они с Иллег ушли, чтобы найти нам лодку.

Я хотела взглянуть на рынок и попробовать обменять второй грузовик на какую-нибудь приличную еду, но Ревик был не в восторге от этого плана. Это также поднимало вопрос о том, что нам делать с Касс и Фиграном… и реально ли мы можем рискнуть и оставить их без присмотра хотя бы одного видящего-телекинетика.

Ревик, конечно, отказывался оставлять меня даже ради охраны Касс.

В итоге мы все поехали. Все, кроме Далай, которая осталась присмотреть за нашей одеждой и оружием в сгоревшем роскошном отеле у воды — его мы использовали как точку встречи.

Вместо Ревика за руль села я. Вдобавок к лицевым протезам и контактным линзам, я покрыла голову тёмным платком и хлопковой шалью, которую нашла для меня Иллег. Моё туловище скрывалось под армейской броней, а руки и бёдра прятались под длинной шалью.

Естественно, броня была идеей Ревика. Он включил контроль температуры в органике прежде, чем я забралась на водительское место — в надежде, что это помешает флаерам опознать мои органы, скелет и сердцебиение.

Холо и Стэнли сидели в кузове грузовика, вооружившись снайперским оружием и боеприпасами, которых хватило бы на несколько перестрелок.

Все остальные — то есть, я, Ревик, Балидор, Касс и Фигран — втиснулись на передние сиденья небольшого грузовика.

Я пыталась игнорировать тот факт, что Касс прислонялась к моему сиденью сзади и выглядывала в окна вместе с Балидором, который сидел посередине, и Фиграном, который расположился справа от него, прямо за Ревиком на пассажирском сиденье, и наполовину залез Балидору на колени, пытаясь высунуться за сиденье и посмотреть через заляпанное мошками ветровое стекло.

Я везла нас по новым районам города.

Остальные смотрели в окна и искали признаки рынка, а также читали людей на эту же тему, когда они нам попадались.

— Вон там! — наконец сказал Ревик. — Те люди. Они только что пришли откуда-то.

Он кивком указал на группу из шестерых пожилых женщин в шалях, не слишком отличавшихся от моей. Две из них толкали тележки по мостовой. Тележки были наполовину заполнены овощами, хлебом, сушеными семенами или бобовыми, пустыми бутылками из-под воды, тканями, растительным маслом, поношенными теннисными туфлями, пряжей, свечами и, похоже, только что убитыми кроликами, завернутыми в листья.

— Ты получил от них точное место? — спросила я, глянув на Ревика, когда мы проехали мимо их группы.

Пожилые женщины остановились и с разинутыми ртами уставились на наш грузовик.

— Секунду, — пробормотал он.

Балидор заговорил позади меня в тот самый момент, когда я понизила передачу, подстраиваясь под более крутой участок узкой мощёной улочки.

— Я нашел, — сказал он. — Это у гавани. К югу отсюда… обратно в сторону материка.

Он послал мне кадр, показав длинный растянувшийся рынок под открытым небом, расположенный рядом с остатками парка развлечений у воды. Он показал его мне сжатым набором кадров с нескольких точек обзора, в том числе и сверху, чтобы это напоминало подобие карты.

— Поняла. Спасибо.

Ревик бросил на него раздражённый взгляд.

Заметив его искренне уязвлённое самолюбие, Балидор закатил глаза.

— Виноват, ваше Прославленное Королевское Высочество, — буркнул он себе под нос. — В следующий раз непременно дам вам поиграть в героя перед вашей краснеющей невестой.

Ревик медленно повернулся, наградив его изумлённым взглядом… затем от души расхохотался в голос.

Думаю, я удивилась ещё сильнее Балидора. От этого звука я подпрыгнула и дёрнула руль, а оправившись, ошарашенно посмотрела на Ревика.

Он улыбнулся мне в ответ.

Внезапно меня накрыло сильным импульсом понимания.

Сегодня он был искренне счастлив. Он был счастливым с самого утра.

На самом деле, подумав об этом, я осознала, что он был счастлив с тех пор, как мы вышли из нашей сессии прошлой ночью.

Он не имел права быть настолько счастливым, учитывая всё происходящее… учитывая то, куда мы направлялись далее, а также тот факт, что мы можем вообще не добраться до берега Италии, и уж тем более не проникнуть в Ватикан. Но я даже не могла раздражаться на него.

Я ни на что не могла раздражаться, когда он был таким счастливым.

Должно быть, Ревик услышал меня. Его улыбка сделалась шире.

Он скользнул по сиденью и обнял меня руками, пока я продолжала вести машину. Когда я рассмеялась от неожиданности, заёрзав в его объятиях, он лишь крепче стиснул меня и принялся целовать в шею.

— Эй, эй, — сказала Касс. — Не доводи до аварии! Я не хочу ломать ногу просто потому, что вы оба чокнутые.

Балидор расхохотался, снова удивив меня.

Ревик не отпустил меня, а наклонился и впился зубами в мою шею, заставив меня взвизгнуть. Силясь пробраться к рычагу между его рук, я переключила передачу, когда мы снова выехали на прямой участок дороги.

Когда Ревик продолжил обнимать меня, наполовину притягивая к себе на колени, отчего я еле дотягивалась до педалей, я шлёпнула его по рукам, невольно рассмеявшись.

Фигран высунул голову между сиденьями, подняв руку так, будто находился на школьном уроке и ждал, когда его вызовут.

Когда никто из нас не разрешил ему говорить, он прочистил горло.

— Ставлю на то, что Прославленный Меч и Высокочтимый Мост скоро займутся сексом, — серьёзно заявил он. — Они весьма отвлекают в таком состоянии, — он посмотрел в лицо каждому из нас, и его янтарные глаза были серьёзными. — Весьма. Отвлекают.

Касс расхохоталась так, словно ничего не могла с собой поделать.

Её смех звучал так похоже на смех прежней Касс, что я вздрогнула и непроизвольно обернулась через плечо. Я глянула на Ревика, когда он тоже рассмеялся, поцеловал меня напоследок, а потом отпустил и сдвинулся на свою сторону переднего сиденья.

Прищёлкнув языком, я снова переключила передачу, направляя грузовик в поворот на дорогу, которая вела на юг к прибрежному району.

— Нет, — я нахмурилась, показывая отрицательный жест одной рукой и адресуя его видящему с тёмно-синими глазами и нацистским шрамом, образовывавшим диагональную линию на его сильно загорелом лице. — Этого недостаточно, брат. Грузовик в идеальном состоянии. В нём нет неисправностей.

Видящий щёлкнул языком, склонив голову в театральном сожалении.

— Дело не в грузовике, прекрасная сестра, — сказал он на прекси с сильным акцентом и показал отрицательный жест обеими руками. — Нет бензина. Нет бензина, и грузовик не стоить ни хера… простить мой язык. Мог быть новенький грузовик, na? Та же разница. Что толку от новый грузовик для меня? Этот грузовик без бензин?

Я закатила глаза.

— Gaos di’lalente. Кончай заливать, брат. Мы знаем, что живёт чуть дальше по улице, в том Старом Городе. Ты можешь продать грузовик тамошним боссам. Ты прекрасно знаешь, что у них есть топливо. Или у них есть люди, которые могут переделать его на солнечные батареи.

— Мне об этом ничего не известно, очаровательная сестра. Вообще ничего, — затем взгляд его тёмных глаз пробежался по моей фигуре, и он улыбнулся. — Женщины прекрасно проходят за стену, — сказал он. — Ты могла бы пойти туда со мной… мы придумать цену. Может, там у тебя подработка. Им всегда нравятся новые лица. Платят много денег. Денег нам обоим.

Закатив глаза уже по-настоящему, я сделала шаг назад.

— Нет, спасибо, брат. Предложу свой товар в другом месте.

— Подожди, сестра! Подожди…

Он схватил меня за руку, и тут из ниоткуда появился Ревик, который раньше разглядывал оружие через несколько палаток отсюда. Он схватил руку видящего с синими глазами, хмуро поджав губы.

— Тронешь её ещё раз, брат, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — и лишишься своей бл*дской руки.

Синеглазый резко повернулся, выдавая более жёсткий характер за этой улыбкой.

Я смотрела, как он оценивает Ревика.

Даже под маскировкой протезов что-то в лице Ревика, похоже, передало ясный посыл другому видящему. Поколебавшись мгновение, он тут же отступил, подняв руки в жесте капитуляции.

Масляная, неискренняя улыбка вернулась на его загорелое лицо.

— Извиняюсь, брат! Извиняюсь! Я просто не хотел, чтобы недопонимание положило конец многообещающей сделке с твоей прекрасной подругой, вот и всё…

— Думаю, она прекрасно тебя поняла.

Ревик отпустил его руку, практически швырнув её в мужчину.

Обвив рукой мою талию, он привлек меня к себе и задвинул за своё тело. Всё ещё наблюдая за другим видящим частью своего света, он склонился к моему уху, тихо пробормотав:

— Возле скота есть дилер оружия. Можем обменяться с ним.

Я закатила глаза.

— Детка, нам не нужно ещё больше оружия. Этого у нас предостаточно. Нам нужна еда, чёрт возьми.

Ревик улыбнулся, но его лицо по-прежнему оставалось напряжённым после общения с торговцем. Поцеловав моё лицо, он крепче обнял меня за спину.

— У него есть партнёры по обмену, — сказал он. — Я уже спрашивал его об еде. Он сказал, что проблем не будет.

— А что за еда? — настороженно спросила я.

Взглядом я следила за Балидором и Касс, которые стояли у стола с деревянными предметами, явно вырезанными вручную. Касс смотрела на шахматную доску с кремовыми и зелеными квадратиками, фигуры для которой были сделаны из какого-то резного камня и лежали в красном войлоке. Она потрогала одну фигурку, затем глянула на меня.

Заметив, что я смотрю на неё, она покраснела и отодвинулась от шахматного набора, как будто её обожгла та фигурка.

Затем я увидела, как Балидор наклонился к ней. Он взял её за руку и сказал что-то на ухо.

На сей раз отвернулась уже я.

Ревик крепче прижал меня к своему боку.

— Ты вообще меня слушаешь? — пожаловался он.

Я весело прищёлкнула языком, поднимая взгляд.

— Оливки, — сказала я, слово в слово повторяя то, что он говорил мне. — Приготовленный картофель. Хлеб. Сушеная крольчатина, свинина и курятина. Какие-то местные тортики с ягодной прослойкой. Рагу с ягненком на сегодняшний вечер… а можно оставить его до поездки на лодке, смотря когда мы отчалим. Мы также можем взять свечи, ещё несколько платков и шалей, которые я смогу носить в Италии.

Посмотрев на него, я прильнула к его груди.

— Я что-то пропустила? — невинным тоном поинтересовалась я.

Ревик крепче стиснул меня, собираясь ответить, затем внезапно дёрнул меня назад.

Я ахнула, сделав шаг назад и встав прямо за ним, а его руки взметнулись вверх, образовав почти Х-образный крест и поймав руку мужчины в ловушку. Не успела я сообразить, что случилось, как Ревик скользнул всем весом назад и в сторону, прижав запястье другого мужчины к правому боку.

Я увидела, как нож блеснул на солнце за спиной Ревика, после чего Ревик сразу ударил локтем вниз, попав мужчине по лицу и наверняка оглушив его, а затем схватил того за шею, своим весом вынуждая его опустить голову и плечо, пока он не завизжал от боли.

Мгновение спустя Ревик уже повалил его за землю, придавил коленом спину, всё ещё зажимая его запястье под своей правой рукой, несмотря на неестественное положение относительно тела другого мужчины.

Я уже выхватила пистолет, чтобы прикрыть его.

Я прятала оружие в складках шали, но когда два других крупных и мускулистых видящих с ножами шагнули вперёд, я без колебаний выстрелила одному из них в плечо рабочей руки. Он вскрикнул и выронил нож, отшатнувшись и схватившись за плечо.

Я перевела прицел на второго, но следила за первым, пока он не слился обратно с толпой. Я послала Балидору сигнал проследить за ним, но будучи слепой от беременности и не надев гарнитуру, лежавшую в кармане, я понятия не имела, услышал ли он.

Потеряв из виду первого, я перевела взгляд и посмотрела в лицо второго видящего, обеими руками сжимая пистолет.

Он смотрел на меня, тяжело дыша и широко раскрыв тёмно-пурпурные глаза. Как и у мужчины, пытавшегося надуть меня с грузовиком, у него имелся нацистский шрам на лице.

— Только шевельнись, и ты труп, — сказала я на прекси.

Затем над головой зажужжал флаер, заставивший меня взглянуть на него.

Он начал опускаться по прямой линии, быстро двигаясь через толпу. Что более важно, он направлялся прямиком ко мне и Ревику.

Я не ждала… даже не раздумывала.

Активировав телекинез, я взорвала его в воздухе.

Он разорвался на куски шаром дыма и пламени.

Всё произошло за доли секунды — здоровяк с ножом, двое последовавших за ним, взорвавшийся над головой флаер.

Ревик всё ещё был на земле с первым парнем.

К тому времени он успел выхватить нож — длинный изогнутый клинок с замысловатой рукоятью, уже украшенный чьей-то кровью. Видя, как красные струйки стекают по руке Ревика, его запястью и руке, я чертовски надеялась, что это не его кровь.

Его взгляд метнулся вверх, когда флаер загорелся. Он вздрогнул и пригнулся, когда обломки полетели во все стороны над толпой. Я слышала несколько криков. Некоторые люди отпрыгнули, как минимум один упал, потому что куски флаера ударили ему в лицо.

Затем Ревик посмотрел на меня, тяжело дыша, и его глаза под сине-зелёными контактными линзами сверкали на солнце.

Молчание сгустилось.

Такое чувство, будто все в толпе теперь смотрели на меня.

Ревик посмотрел на всех них. Я ощутила, как из его света выходит импульс тревоги, затем ужаса.

Его взгляд метнулся обратно ко мне.

— Беги! — прорычал он. — Уходи!

Я не думала.

Я сделала в точности так, как он сказал.

На бегу я во второй раз послала сигнал Балидору, проклиная свою слепоту, потому что я понятия не имела, услышал ли он, ответил ли он, находились ли Фигран, Иллег и Холо всё ещё у грузовика.

Петляя в толпе и придерживая платок на голове, я бежала со всех ног, очень надеясь, что Ревик следует за мной.

Я услышала ещё несколько взрывов и стрекот выстрелов, покинув открытое пространство оживлённого рынка и побежав по газону возле улицы.

Через несколько секунд я услышала нечто вроде автоматного залпа откуда-то вверху и справа от меня.

Выругавшись себе под нос от осознания, что выстрелы доносятся примерно оттуда, где мы оставили грузовик, я посмотрела через плечо, ощутив жёсткий сигнал из Барьера. Сделав это, я увидела, что Балидор и Касс бегут прямо за мной, но ещё по траве, петляя между семей с одеялами для пикника и кучками детей, пытающимися продать бутылки с водой, мясо на шпажках и пакетики фруктов.

Они бежали в ту же сторону, что и я. Касс несла что-то под рукой в бумажном пакетике, а у Балидора был рюкзак.

Увидев, что я смотрю в его сторону, Балидор жестом показал, что они присоединятся ко мне на улице. Я сменила направление и тоже направилась влево, к прилавкам, на которые он показывал.

Мы втроём пересекли разбитый тротуар и оказались по другую сторону ряда деревьев, которые обрамляли в прошлом, до вируса С2-77, умиротворённую улочку с магазинами. Теперь в выгоревших магазинах остались лишь барыги, продававшие различные безделушки, электрические провода, кастрюли и сковородки, куски труб, иногда столы с ножами, мечами и другим оружием… нашелся даже старый с виду пистолет.

За другими прилавками я видела семьи, готовившие еду на открытых дымящих кострах с комьями углей или на плитах, работавших на солнечных батареях.

Балидор и я теперь бежали бок о бок, Касс не отставала по другую сторону от него.

— Где Ревик? — почти выкрикнула я.

— Он за нами… — голос Балидора слегка срывался от топота его ног. — Он сказал заводить мотор…

Я кивнула, глянув влево, и увидела группу мужчин в тёмно-синих униформах, стоявших на входе в переулок и наблюдавших, как мы пробегали мимо. У двоих из них имелось огнестрельное оружие, и как минимум у одного было какое-то подобие изогнутого меча на поясе.

Сменив направление, я снова пересекла дорогу и бросилась в гущу деревьев, направляясь к маленькой боковой дороге, где я припарковала грузовик, и к самому прибрежному району.

Через несколько секунд мы выбежали из-за деревьев, и я увидела зад грузовика.

Стэнли и Холо стояли на его крыше, удерживая позиции с обеих сторон и держа оружие наготове. Я увидела, как лицо Стэнли исказилось от облегчения при виде нас, и в этот самый момент ещё один флаер начал быстро опускаться позади него с большой высоты.

— Пригнись! — завопила я, замахав на него руками. — Ложись! Быстро!

Его глаза широко раскрылись, но он не оборачивался.

Он плюхнулся животом на крышу грузовика, затем стал сползать по ближнему к нам боку, спрыгнул на траву и пошатнулся, когда его же оружие ударило его по затылку. Я увидела, что Холо в передней части грузовика увидел флаер и побледнел.

Услышав, что я сказала Стэнли, он тоже скатился вниз, съехал по ветровому стеклу на капот. Я услышала, как он выругался при приземлении, свалившись на землю.

Круглый глаз флаера загорелся красным, метнувшись ко мне.

Осознав, что он вооружён, я активировала телекинез.

Я оказалась недостаточно быстрой. Он выпустил первый залп снарядов прямо по мне.

Они врезались в мою грудь прежде, чем я успела перевести дыхание, и отбросили меня спиной на траву. Взрыв боли вспыхнул в районе моих рёбер и солнечного сплетения. Сосредоточившись на беспилотнике, я своими верхними структурами нашла батарею питания в его основании.

Я послала разряд своего света, подорвав реакцию и разломив корпус.

Он взорвался, вспыхнув в воздухе.

Я услышала, как Стэнли хрипло ахнул, увидела, как он вздрогнул, когда что-то угодило ему в бок.

Лежа на газоне и хватая воздух ртом, я не сводила глаз с беспилотника, смотря, как чёрный дым вырывается из остатков корпуса, после чего он врезался в воду возле пришвартованной лодки.

Я услышала топот шагов позади себя.

— ЭЛЛИ!

Моя голова повернулась сама собой.

Ревик бежал ко мне, уставившись на меня этими жутковатыми сине-зелёными радужками. Почувствовав страх в его свете, я улыбнулась, пытаясь приободрить его. Я посмотрела на свою грудь, которая, благодаря ему, была прикрыта органической броней под шалью.

Сжав руку в кулак, я стукнула по броне, чтобы он понял — я в порядке.

Выражение его лица не изменилось.

Ревик резко затормозил на траве где-то в десяти метрах от меня, едва не упав. Он стоял там, тяжело дыша и глядя куда-то поверх моей головы.

Я повернулась, проследив за его взглядом.

Только тогда я услышала звук.

Низкое гудение раздавалось от круга беспилотников, которые парили в воздухе над крышей грузовика. Как минимум десять штук. Все их круглые красные глаза светились и были наведены на меня, а значит, их оружие тоже нацелено на меня.

Ужас ударил по свету Ревика, дотянувшись и до меня.

— Элли! Не двигайся, бл*дь!

Мой взгляд не отрывался от флаеров.

Я ощущала Ревика позади меня; свет хлынул в его структуры телекинеза, свет исходил из него хаотичными импульсами, пока он пытался решить, что делать. Я почти чувствовала, как он просчитывает, сколько из них он сможет взорвать разом, или стоит ли попытаться оттолкнуть их одной волной, сбить с курса, а потом взорвать одного за другим.

Мы всё ещё смотрели вверх, застыв на месте, когда из беспилотника в центре, парившего чуть выше остальных, донесся голос.

Этот голос говорил на прекси с акцентом, его произношение было чётким и образованным.

— Высокочтимый Мост, — сказал он. Низкий мужской голос говорил будничным и вежливым тоном, но в манере, указывавшей на то, что он привык, чтобы ему подчинялись. — Брат Меч. Мы бы хотели поговорить с вами. Прошу, скажите своим людям, чтобы опустили оружие.

Я осмотрелась по сторонам, почувствовав перемену вокруг вопреки слепоте своего света.

Солдаты показались из-за деревьев и припаркованных машин, все вооружённые автоматическими винтовками.

Их было много.

Глянув на Ревика, я увидела то же понимание в его глазах.

— Мы вам не навредим, — сказал голос из беспилотника. — Если бы мы хотели получить лишь награду за голову твоей жены, Прославленный Меч, мы бы уже убили вас обоих. Прошу, опустите оружие и позвольте моим людям сопроводить вас.

Вновь Ревик посмотрел мне в глаза этими жуткими сине-зелёными радужками.

Я нахмурилась, но могла лишь мрачно кивнуть в ответ.

По сути, у нас не было выбора.

Глава 24. Старый Город

Ревик крепко стискивал мою руку, пока мы следовали за солдатами, отходя от грузовика. Напряжение вибрировало в его свете, провоцируя у меня выброс адреналина. Я шагнула поближе к нему, открыв свой свет на ходу и пытаясь его успокоить.

Я знала, что моя беременность, проблемы с нашим светом и стрельба по мне несколько минут назад совсем не помогали.

Моя грудь до сих пор болела, поэтому я делала неглубокие вдохи. Я сумела выковырять большинство пуль из брони, но это лишь заставило Ревика сильнее нахмуриться, пока он наблюдал, как я бросаю на траву смятые кусочки органического композита.

Теперь его взгляд на ходу метался по сторонам, подмечая количество охранников, высоту средневековых каменных стен, оружие, которое держали охранники, признаки наблюдения, возможные позиции снайперов, охрану на различных воротах. Я видела, как он ищет проёмы в стенах, входы и выходы. Почувствовав, что агрессия в его свете усиливается, я протянула руку, бегло дотронувшись до его лица и подбородка.

На сей раз я заставила его посмотреть на меня.

— Эй, — тихо сказала я по-английски. — Успокойся, ладно? Мы живы. Сначала попробуем поговорить. Как он и сказал, они могли убить нас обоих. Но не сделали этого.

— Они выстрелили в тебя, — холодно ответил Ревик.

Я пожала плечами, сохраняя свой свет спокойным.

— Давай будем надеяться, что через сканирования беспилотника они видели органику брони. Они выстрелили прямо в центр моего тела, в самую прочную часть брони. Они не стреляли в голову. Они даже не пытались выстрелить мне в ногу. Может, они просто надеялись сбить меня с ног. Если так, то миссия выполнена.

Его глаза заметно смягчились, встретившись взглядом с моими. Ревик осмотрел меня, сосредоточившись на груди, где шаль была разодрана пулями.

— Ты уверена, что ты в порядке?

— Это я должна задавать тебе этот вопрос, — сказала я, слегка прищёлкнув языком. — Это у тебя ножевые раны по всей руке и спине.

— Я-то не беременный, — сказал он. — В меня-то не стреляли, Элисон.

— Я в норме, — я уныло потёрла грудь, всё ещё глядя вокруг и подмечая количество видящих с оружием, количество бронированных автомобилей, припаркованных вдоль мощеных улиц. — …хотя завтра будет очень болеть.

Я услышала жужжание очередного беспилотника и подняла взгляд вверх.

Честно говоря, они сильнее всего беспокоили меня в плане наших шансов на побег.

Даже сейчас я насчитывала вокруг нас пятнадцать чёртовых беспилотников, и все их глазки были нацелены на меня и Ревика. Я подозревала, что не все они целились в части наших тел, покрытые бронёй, но надеялась, что ошибаюсь.

Я гадала, какое ещё оружие может быть наведено на нас — оружие, которое мы не видели. Я знала, что некоторые беспилотники оснащены оружием дальнего радиуса действия. Судя по направлению взгляда и света Ревика, он также подозревал (или знал), что снайперы-люди и видящие навели на нас прицелы с опорных валов и смотровых вышек сверху.

Из плюсов — похоже, они не знали, кто такие Касс и Фигран.

Мы также имели доступ к своим способностям видящих и телекинезу.

У грузовика, когда они только захватили нас, Ревик сказал голосу в беспилотнике, что мы не согласимся на ошейники. Он прямым текстом сообщил, что атакует телекинезом, если они попытаются надеть ошейники на кого-либо из нас.

Он также сообщил им, что имеет устойчивость к наркотическим препаратам, и пусть в итоге они сумеют его уложить, он сумеет убить чертовски многих прежде, чем это случится. Он также сказал, что если этого не случится, то он спалит весь их бл*дский город за то, что они вообще попытались.

Голос из флаера, похоже, поверил нам на слово.

Он сказал своим людям сопроводить нас в его дом в Старом Городе, без ошейника сдерживания видящих.

Я снова глянула на Ревика, наблюдая, как он сканирует окружение глазами и светом. По его выражению я понимала, что мысленно он продолжал просчитывать вероятности, расстояния, оружие, потенциальные отвлекающие факторы и количество точек побега. Я знала, что в верхних структурах своего света он наверняка формирует множество планов, чтобы вытащить нас отсюда… вдобавок к запасным планам, альтернативным сценариям, примерным потерям и оценкам рисков.

Я гадала, общаются ли они с Балидором.

— Да, — сказал Ревик, идя рядом со мной.

Когда я покосилась на него, он бросил на меня быстрый взгляд. Я поймала себя на мысли, что они наверняка также говорят с Варланом, который всё ещё находился за пределами этих стен.

— Да, — тише сказал Ревик.

Солдаты повели нас по улице, вымощенной диагонально расположенными светлыми камнями. Впереди находилась высокая средневековая часовая башня и нечто вроде площади. Нигде не было людей, кроме нас.

Я посмотрела на каменные здания с обеих сторон, и мне казалось, будто мы провалились в какую-то дыру в мире и приземлились в абсолютно другой эпохе. Тут было так тихо. Я не видела обычных людей или видящих, которые ходили бы по улицам или населяли бы дома и витрины, даже если архитектура была построена несколько сотен лет назад.

В отличие от более новых районов Дубровника, внутренний город казался совершенно нетронутым разрухой после вируса… но также не задетым человечеством извне.

Когда мы приблизились к часовой башне, Ревик поддел мой разум и показал мне картинку Адриатического моря прямо по другую сторону зданий, которые находились перед нами. Он продолжал показывать мне океан, пока мы сворачивали направо в конце улицы и проходили мимо средневековой церкви по очередной узкой каменной дорожке с каменными зданиями по обе стороны.

— По ту сторону этой стены — Гаррисон, — пробормотал Ревик после того, как мы повернули.

Он опустил губы к моему уху, кивая, чтобы указать вперед и слева от нас.

— В конце улицы — старая крепость. Она располагается прямо над водой. Прямо за ней небольшой залив. У них имеется как минимум две вооружённые армейские лодки. На них хорошие двигатели. Балидор чувствует за стенами четыре анклава видящих. Два в старой обители и монастыре, там, где мы вошли. Третий в одном из зданий возле церкви, которое мы только что миновали — какой-то маленький дворец, построенный несколько сотен лет назад. Четвёртый в крепости. В монастыре самый крупный, но многие из тех видящих, похоже, размещены вдоль стен.

Он бегло осмотрелся по сторонам, подмечая, какие видящие наблюдают за нами.

Казалось, им было всё равно, что мы переговариваемся меж собой, хотя я гадала, сколько они могли подслушать, учитывая, что слух видящих был гораздо более чутким, чем человеческий.

Я не слышала, чтобы они говорили на английском (на языке, который использовал Ревик), но это не означало, что они им не владели.

Внезапно я осознала, что я едва ощущаю здесь конструкцию. Не только нижними структурами… верхними я её тоже едва ощущала.

— Да, — наклонившись ближе, Ревик поцеловал меня в щёку, затем продолжил шептать мне на ухо. — Это может ничего не значить. Балидор говорит, что после обрушения сети Дренгов все конструкции ощущаются легче. В том числе и наши.

Я слегка нахмурилась, но не ответила.

Это было по-своему логично, но странно осознавать, насколько сеть Дренгов влияла на весь наш свет и его использование. Это влияло даже на то, как мы строили дома в Барьере, чтобы защитить себя от этой самой сети.

Я вспомнила, как Вэш когда-то сказал мне, что в Памире конструкции ощущались совершенно иначе. Он намекнул, что это было, когда человеческие цивилизации ещё не начали покрывать земной шар, а видящие не были вынуждены пойти на Первый Контакт со своими человеческими кузенами.

Мне никогда не приходило в голову, что он по факту имел в виду время до того, как Дренги пришли в этот мир.

Я гадала, когда именно это случилось.

Если их прибытие как-то связано с развитием человеческой цивилизации, как предполагали Балидор, Ревик, Кали, Уйе и Совет, тогда я гадала, какая из человеческих цивилизаций или регионов ответственна за призыв их сюда.

Были ли это римляне? Или египтяне ещё до них?

Была ли это одна из массивных цивилизаций Нового Света? Одна из тех, что практически исчезли к тому времени, когда европейцы перебрались через великие океаны?

Было ли это намного позже? В конце концов, я не помню, чтобы особо слышала о них до периода прямо перед Первой Мировой Войной. Это как-то связано с индустриализацией? Или планета просто достигла определённой численности населения, которая приманила сюда Дренгов?

Какова бы ни оказалась правда, думать об этом было странно.

Солдаты вокруг нас замедлялись.

Перестроив свои ряды, они развернули нас к высокому каменному зданию слева, которое занимало большую часть городского квартала. Мужчина, который казался лидером охраны видящих, вежливо указал нам на вход в здание — высокую округлую дверь, расположенную в центре ряда каменных арок.

По обе стороны от двери стояли охранники.

Я также чувствовала на нас и другие взгляды, в том числе и из окружающих зданий.

Должно быть, хозяин ждал нас там.

Ревик взял меня за руку.

Крепко сжимая мои пальцы, он повел нас к тёмному дверному проёму, находившемуся между теми арками.

Картины и гобелены покрывали стены во внутреннем фойе.

Замысловатый персидский ковёр застилал этот участок каменного пола.

Я осознала, что сосредотачиваюсь на солдатах, замечая охранниках в тенистых дверных проёмах и альковах у окон с каменными рамами. Замысловатые решётки из каменного железа располагались сразу за толстым вспузырившимся стеклом, создавая впечатление одновременно и крепости, и дворца.

Плитка пола казалась мне мраморной, но это мог быть песчаник, как на наружных улицах. Когда мы прошли глубже на территорию хозяина, я услышала как минимум два беспилотника, следовавших за нами, отмечавших наши шаги и не сводивших с нас своих круглых красных глазков.

Я была так занята светом Ревика, флаерами и солдатами, что почти не замечала само здание… пока пространство вокруг нас не раскрылось.

Мы вышли во двор — или, возможно, в атриум — в центре четырёхэтажного дома.

С одной стороны до второго этажа изгибалась лестница, кажется, из мрамора. Красные и золотые гобелены висели на стенах. Я видела символ Меча и Солнца, висевший под циферблатом, вырезанным на высокой мраморной стене в двух этажах над ним.

В центре широкой площадки под лестницей стоял резной мраморный стол. Каменная глыба была того же цвета, что и полы, стены и лестница, а также фонтан в форме львиной головы, вделанный в одну стену. Белый камень был заставлен тарелками, блюдами и мисками с едой, бутылками вина и бокалами. В центре стояло вычурное украшение стола из цветов, папоротников, плетёных декораций и мраморных статуэток.

Стулья были с низкими спинками и толстыми небесно-голубыми подушками. Камень в спинках и ножках стульев был покрыт резьбой в виде птиц, лоз, цветов, драконов и рыбок.

На противоположной стороне стола от нас сидел мужчина.

Я сразу же узнала в нём видящего, и не только благодаря бледным золотисто-карим глазам.

Глядя на его привлекательное лицо, я подумала, что это глаза огромного кота. Его радужки были пятнистыми, точно испещрёнными солнечными зайчиками. Он улыбался точёными губами, в уголках миндалевидных глаз над высокими скулами залегли маленькие мимические морщинки. Поднявшись на ноги, он, наверное, был ростом примерно 213 см, как минимум на несколько сантиметров выше Ревика.

Его длинные тёмные волосы были убраны заколкой с драгоценными камнями.

Он гостеприимно протянул к нам руки, и его улыбка сделалась шире.

— Друзья мои! — официально поклонившись, он взмахами рук подозвал нас вперёд, пальцами показывая присоединиться к нему и садиться за длинный стол. — Мои охранники сказали мне, что ваши света ощущаются голодными, так что я взял на себя вольность приготовить еду. Надеюсь, вы не возражаете.

Я услышала, как заурчал желудок стоявшей рядом Касс.

Я перевела взгляд. Покосившись за неё, я увидела, как Фигран жадно уставился на еду, и его ноздри раздувались.

— Прошу! — наш хозяин снова просиял. — Прошу, друзья мои… присаживайтесь! Здесь всем хватит. Вы можете набить желудки, пока мы обсуждаем свои вопросы.

Мы с Ревиком переглянулись.

Он, как и я, наверняка задавался вопросом, будет ли безопасно есть или пить здесь.

Он, как и я, мог вспоминать последний предложенный нам банкет в аргентинском шато перед тем, как мы узнали, кто такой Тень на самом деле.

И всё же я не видела, какой смысл этому парню отравлять нас — как и тогда, когда мы приняли приглашение Тени в Патагонии.

Он легко мог застрелить нас на улице.

И вообще, если они подумали, что Ревик блефует относительно своей невосприимчивости к большинству наркотиков, то их ждет гаденький сюрприз, когда они попытаются его вырубить. Если они используют обычную для видящего дозу, он сравняет это здание с землёй ещё до того, как вещество попадёт в его кровоток.

После очередной паузы Ревик крепче сжал мою ладонь.

Он молча повёл меня вокруг стола, чтобы занять место справа от хозяина, предположительно местного короля этих районов. Перед тем как сесть, он выразительно кивнул мне, показывая садиться слева от него, чтобы Ревик располагался между мной и хозяином.

Балидор и Касс последовали, сев слева от меня.

Холо и Стэнли подошли к другой стороне стола. Они сели примерно посередине, и Фигран расположился между ними.

Глянув на Фиграна, я вздрогнула.

Я надеялась, что он не скажет и не сделает ничего слишком безумного.

После его времени с Тенью он выглядел гораздо более нормальным.

Во-первых, он стал более крупным, широкоплечим. Его более выдающийся подбородок, слегка пополневшее лицо и скулы, более нормальный для взрослого мужчины вес делали его менее подозрительным по сравнению с его предыдущим обликом худобы с совиными глазами. И всё же он потерял много веса в те месяцы, что провёл с нами.

Я знала, что он похудел не столько из-за недоедания, сколько из-за того, что поднятие тяжестей и здоровая пища интересовали Фиграна намного меньше, чем его альтер-эго, Териана.

Он также вернулся к большинству своих фиграновских причуд.

Я надеялась, что он не привлечёт слишком много внимания к себе и не вызовет в умах этих людей слишком много вопросов о том, кто он, и почему может путешествовать с нами.

До меня впервые дошло, что я натворила.

Благодаря мне, Ревику и нашему «чутью», вся Четвёрка теперь находилась в заложниках местного криминального босса, о котором мы совершенно ничего не знали. Мы все сидели за одним столом в средневековом замке/гарнизоне, и только относительно небольшой промежуток воды и суши отделял нас от штаб-квартиры группы Миферов, которые готовы были заплатить огромные деньги за мою гибель.

Ревик, сидевший рядом, фыркнул и крепче сжал мою ладонь на своих коленях.

Он повернул голову и посмотрел на видящего с пятнистыми кошачьими радужками.

— Мы будем представлены? — спросил он на прекси.

Ревик говорил формально, и видящий улыбнулся, показывая другому видящему, стоявшему в тени, подойти и налить нам напитки. Я настороженно наблюдала, как слуга берет абсолютно новую бутылку красного вина с деревянной полки под лестницей. Он принес её, показал нашему хозяину, который кивнул, затем пальцем показал мужчине открыть её.

Я наблюдала, как он откупоривает бутылку, и повернулась только тогда, когда заговорил хозяин.

— Конечно, конечно… я прошу прощения за свою грубость, Прославленный Брат. Признаюсь, я немного ошеломлён столь престижными гостями, — он просиял, глядя на меня, затем посмотрел обратно на Ревика. — Я Атвар. Сын Аталана из клана Парете. Мы много лет жили в этой части света. До этого бардака с вирусом я был бизнесменом, но теперь, можно сказать, являюсь благотворителем нашего скромного города.

Мой голос прозвучал куда более прямолинейно, чем голос Ревика.

— Ты когда-либо клялся в верности существу, называющему себя Тенью, брат Атвар? — спросила я.

Он выгнул бровь, глянул на Ревика, затем слегка улыбнулся и опустил бокал. Всего один раз отпив только что откупоренного вина, он проглотил и склонил голову, словно задумался на несколько секунд.

Затем кивнув, он показал, что вино достаточно хорошо для подачи, и стал смотреть на меня, пока слуга принялся один за другим наполнять наши бокалы.

— Я не клялся в верности этому индивиду, Высокочтимая Сестра, — любезно ответил он мне. — Несмотря на некоторое давление и склонение к этому. И я не торговал с ним или его союзниками. На самом деле, я пригласил вас сюда, поскольку считаю, что у нас могут быть общие интересы.

Ревик бросил на меня беглый взгляд, приподняв бровь.

— Ты в курсе назначенных наград за их головы, — сказал Балидор по другую сторону от меня.

Я глянула на него. Я знала, что он, должно быть, уловил надежду Атвара использовать эти награды в качестве рычага давления, иначе он вообще не стал бы их упоминать. Балидор подтвердил мои подозрения беглым взглядом, поджав губы, затем снова посмотрел на Атвара.

— Мы просим прощения за нашу прямоту, брат, — добавил лидер Адипана. — Но ты должен осознавать, что нам важно понять суть твоих намерений, с которыми ты привёл сюда наших посредников в такой манере. Их существование в последние дни вызывает противоречивые реакции. И нам сообщили, что эти новые награды… щедры. Настолько, что я невольно задаюсь вопросом, вдруг сейчас ты подсчитываешь, действительно ли то, чего ты хочешь от наших возлюбленных Моста и Меча, стоит больше, чем твои соседи в Италии предлагают за их головы.

Атвар улыбнулся, откинувшись на спинку стула.

Слегка усмехнувшись, он показал уважительный жест видящему из Адипана, дотронувшись кончиками пальцев до лба, губ и сердца.

— Брат Балидор, — сказал он, под конец более драматично стиснув своё сердце. — Должен сказать, для меня невероятная честь принимать и тебя здесь с нами. Я огромный твой почитатель… тебя и твоих великолепных солдат Адипана. На самом деле, одна из твоих тут возглавляет наши армейские силы.

Балидор нахмурился.

— Одна из моих? Кто?

— Калаши.

В серых глазах Балидора отразилось удивление.

— Калаши здесь?

— Да, брат.

Атвар глянул на Касс с лёгким любопытством в глазах, словно гадая, кто она. В итоге он пожал плечами, видимо, решив не поднимать эту тему — во всяком случае, пока что.

Он перевёл взгляд на Балидора.

— Я прослежу, чтобы она узнала о твоём прибытии, — сказал Атвар. — Я вполне уверен, что она захочет как можно скорее поговорить с тобой. По многим причинам.

Он бросил на Касс очередной беглый взгляд, и на сей раз я увидела, как Касс нахмурилась и раздражённо покосилась на Балидора. Глотнув ещё вина, Атвар сделал размашистый жест одной рукой с кольцами.

— …Что касается твоего беспокойства о том, что я якобы страдаю от внутреннего конфликта из-за большой награды, ныне предлагаемой за смерть Моста, тебе не нужно беспокоиться, Адипан Балидор, — он глянул на Ревика, и его кошачьи глаза смотрели серьёзно. — Как и её супругу. Ибо в этом отношении в моём сердце не живет конфликта. Мне не нужно принимать данное решение. Оно уже принято.

Он перевёл взгляд обратно на меня и Ревика.

— И оно не было особенно сложным, — добавил он с улыбкой. — Даже если бы я не страдал от излишней практичности. В конце концов, какую же сумму эти фанатики могут предложить, чтобы ради этого стоило рискнуть половиной моих людей? Не говоря уж о жизни меня самого, а также большей части моего дома и владений. Я никогда не буду настолько глуп, чтобы попытаться самостоятельно нейтрализовать одного видящего-телекинетика… и уж тем более двоих.

Он проницательно посмотрел на Ревика, и его глаза выражали уважение вместе с лёгким любопытством, когда он украдкой покосился на меня.

— В этой части света мы помним Syrimne d’Gaos, брат, — серьёзно сказал он. — Мы хорошо его помним. Никакие деньги в мире не искусят меня поднять клинок на такое существо… даже если бы ему и его паре не было суждено принести лучший мир всем нам, видящим и людям.

Воцарилась тишина, во время которой мы все лишь смотрели друг на друга.

Только Ревик не сводил взгляда с лица Атвара. После небольшой паузы он поднял бокал в ответ на комплимент и сделал большой глоток тёмно-красного мина.

Мы пристально наблюдали за ним.

Ревик сделал ещё один большой глоток и поставил бокал возле своей тарелки.

Спустя несколько секунд, просканировав свой свет, он послал явный сигнал нашей группе о том, что как минимум вино (и, видимо, бокалы для вина) в порядке. Я почувствовала, как все за столом расслабились.

Холо поднял свой бокал, глянув на Стэнли, который сделал то же самое.

Я подняла бокал, собираясь глотнуть, но тут Ревик бросил на меня взгляд.

«Не ты, жена. Пожалуйста».

Я медленно опустила бокал, поставив его как можно небрежнее.

Атвар улыбнулся нам, словно заметил все эти обмены информацией и нисколько не оскорбился. Скорее, он считал их причудливыми.

— Так вот, — сказал видящий с тигриными глазами, снова откинувшись на спинку и небрежно держа бокал вина в руке. — Если только между нами и нашими друзьями Миферами не возникло огромного непонимания, я подозреваю, что любые богатства, которыми они пытаются соблазнить меня, вскоре будут совершенно бесполезны.

Допив остатки своего вина, он показал в сторону блюд с едой.

— Прошу, — сказал он. — Угощайтесь. Мой шеф-повар — видящая, и она поистине самая изумительная создательница блюд, которую я когда-либо встречал.

Фигран не колебался.

Подавшись вперед, он схватил ножку, должно быть, индейки с блюда перед ним. Взяв ложку, он наполнил свою тарелку каким-то зелёным сливочным соусом, затем грибами, потом добавил хлеба, масла, картошки и подливки.

На его тарелке образовалась настоящая гора еды к тому времени, когда он закончил.

Ревик сначала наполнил мою тарелку, затем свою, при этом разговаривая с нашим хозяином и используя сервировочную вилку и черпак, пока я подталкивала его к блюдам, которые мне хотелось попробовать.

— Ты думаешь, деньги Миферов бесполезны? — спросил Ревик, бросив на Атвара взгляд искоса. — Почему ты так решил? Значит, вы здесь полностью перешли на систему натурального обмена?

— Да, — сказал Атвар, принимая от слуги тарелку с небольшим круглым тортиком, украшенным карамельной помадкой, маленькую миску с чем-то вроде медового масла, и кучку ягод с сахарной пудрой. — Но я не это имел в виду.

— Тогда что ты имел в виду? — спросил Балидор.

Он положил в рот ложку чего-то вроде тыквенного пюре и запил несколькими глотками вина. Рядом с ним Касс ела кусок белой рыбы с каким-то винным соусом и маслом.

— Всё весьма просто, — сказал Атвар, держа вилку над помадковым тортом. — Мы наблюдали за действием этих фанатиков Миферов, и вполне ясно, что их цель — мировое доминирование. Я не желаю помогать им в этой цели. Будучи соседями, мы знаем, что мы уже на их радарах. Они пока что не действовали в нашем направлении, но в северной части Италии собираются отряды. Мы подозреваем, что они планируют перевести остальных в карантинные города Франции и Швейцарии.

Ревик посмотрел на него, слегка нахмурившись, когда закончил наполнять свою тарелку и поставил её перед собой.

— Значит, ты знаешь про Каир, — прямо сказал он. — И Дели.

— Да, Прославленный Брат, — взгляд Атвара сделался холоднее. — И про Дубай. Мы в курсе, насколько занятыми были наши соседи-фанатики. У меня был кровный брат в Нью-Дели. Он ежедневно сообщал нам о том, что происходит там, а также в территориях к северу от города, вплоть до того, что раньше было Сиртауном. Он был весьма встревожен увиденным. Он передавал нам сообщения несколько раз в день… пока всё внезапно не прекратилось.

Глянув на всех нас, Атвар поджал губы.

Впервые на его лице проступила едва сдерживаемая ярость.

— Его супруг сообщил мне, что его захватили те Миферы, — твёрдо сказал он. — Теперь он носит какой-то ошейник, заставляющий его кровоточить… он не узнаёт Тулеша, своего супруга. Этот ошейник практически за ночь сделал его рабом фанатиков и убийц.

— Мне очень жаль слышать об этом, — сказал Ревик, проглотив кусочек какого-то мяса, которое показалось мне олениной. Голос Ревика был вежливым, почти настороженным. — Что насчёт его супруга? Он сумел освободить его? Возможно, если снять ошейник, его эффект нейтрализуется.

Атвар помедлил, стиснув зубы от какой-то интенсивной эмоции.

Он глянул на Ревика, и его кошачьи глаза ожесточились.

— Нет, — сказал он. — Его невозможно освободить. Его супруг пытался. Он нанял группу наёмников-видящих себе в помощь. Я даже помог профинансировать его попытку. Мне сказали, что большая часть тех наёмников теперь тоже стала рабами. Что касается моего брата, он убил собственного супруга по приказу этих Миферов. Они говорят, что теперь он сам умирает в какой-то яме… из-за разорванной пожизненной связи.

После его слов воцарилась тишина.

Меня тошнило.

Несмотря на слепоту, я также ощутила реакцию Балидора и более сильную реакцию от Ревика. Холо и Стэнли смотрели на Атвара так, будто от его истории их тоже тошнило. Глянув на Касс, я увидела, что она смотрит на меня, словно оценивает мою реакцию.

Лишь Фигран ничего не замечал и счастливо жевал индюшачью ножку.

Посмотрев обратно на Атвара, я увидела, что он тоже изучает моё лицо.

— Я был очень близок с моим братом, Высокочтимая Сестра, — сказал он. — Я слышал, что у тебя тоже есть брат, с которым ты близка.

Подумав о Джоне, я кивнула, чувствуя, как сжимаются мои челюсти.

— Да, — просто ответила я.

— Тогда ты понимаешь, — сказал он. — Ты понимаешь, зачем мне нужно знать, почему мой брат больше не со мной в этом измерении… почему его ребёнок теперь остался без обоих родителей. Ты понимаешь, почему я желаю знать больше об этих человеческих фанатиках и их планах в отношении нас остальных. Особенно учитывая их близость к моим людям здесь.

На сей раз я кивнула более медленно.

— Они убивают и многих из своей расы, брат. Людей убито намного больше, чем видящих.

Атвар поморщился, сделав отмахивающийся жест рукой.

— Не пойми меня неправильно, сестра, — сказал он, промокнув рот небесно-голубой тканой салфеткой, затем положил её обратно на колени. — В этом городе я правлю и людьми, и видящими. Они тоже мой народ и моя ответственность. В здешнем руководстве людей не меньше, чем видящих. Я не тот, кто стал бы подавлять наших кузенов просто из-за их расы. И я не стану убивать их чисто по этой причине.

Его золотистые глаза сделались более твёрдыми, более животными.

— Но признаюсь, я хочу знать, что вам известно об этих Миферах. Подозреваю, что вы здесь неслучайно, учитывая, что находится напротив нас.

Поджав губы, он посмотрел на Ревика, затем обратно на меня.

— Что именно ты предлагаешь, брат? — произнес Ревик гладко вежливым тоном.

— У меня нет причин лукавить, — сказал Атвар, снова останавливая на мне взгляд этих янтарных глаз. — Я также подозреваю, что у нас нет времени на дипломатические танцы друг перед другом. Таким образом, я просто скажу, чего хочу, и буду надеяться, что вы простите мне прямолинейность. Мне интересно, какой информацией об этой группе Миферов, в том числе об их лидерах, вы поделитесь со мной в обмен на мою помощь с проникновением в Священный Город и их уничтожением.

Я моргнула, уставившись на него.

Не сумев скрыть своё удивление, я глянула на Ревика. В его глазах я увидела озадаченность вместе с чем-то вроде облегчения.

Несколько секунд мы лишь смотрели друг на друга.

Я не могла прочесть его так, как могла бы при нормальных условиях, но я чувствовала его свет. Свет Ревика со временем как будто становился всё яснее для меня, и почти не было важно, что я не слышала самих слов как раньше.

В данном случае посыл, который я читала в его эмоциях и свете, был предельно ясным.

В любом случае, Мост во мне уже составила своё мнение.

Посмотрев обратно на Атвара, я кивнула, улыбнувшись.

— Брат Атвар, — сказала я. — Мой муж и я будем очень рады обсудить такой обмен. Очень рады, воистину.

Глава 25. Розовые сердечки и звёздочки Будды

Менее двадцати четырёх часов спустя я сидела в кабине быстро движущегося тримарана — типа парусного судна, о котором я ничего не слышала до сих пор.

Я вообще мало плавала на парусных судах, в основном с богатыми друзьями в бухте Сан-Франциско, у родителей которых имелись парусные лодки, на которых они катались по выходным или праздникам. Думаю, один или два похотливых папаши сажали меня к себе на колени в бикини, пока «учили меня рулить», но в остальном я не имела никакого отношения к управлению подобной лодкой.

Оказывается, у Атвара имелся целый флот по сути гоночных парусных лодок, оставшийся от богатых европейцев, которые пришвартовали их в гаванях за стенами Дубровника. Ещё несколько он припрятал в прибрежных районах новой части города.

Когда случилось заражение С2-77, они конфисковали и спрятали лодки, подумав, что те понадобятся для эвакуации. Лодки фактически служили планом Б на случай, если масштабы заболевания станут совсем плохими или стены города штурмуют.

С тех пор они превратили эти лодки в свой личный армейский флот для рейдов, поскольку те были быстрыми и могли практически бесшумно плыть вдоль побережья.

Я сидела на мягком сиденье, изо всех сил стараясь выглянуть в узкий иллюминатор позади меня. Они не хотели, чтобы я находилась снаружи, даже в сумерках. Ревик был там, помогал им управляться с лодкой, но он надел лицевые протезы и закрыл лицо платком.

Учитывая, что я никак не могла помочь с управлением лодкой или даже в плане способностей видящих из-за беременности, я спустилась вниз с Касс и Фиграном. В результате мне пришлось смотреть через иллюминаторы, как мы покидаем Дубровник.

Касс, наверное, могла бы помочь.

Она умела плавать под парусом; её бывший бойфренд, Джек, увлекался этим, и у него был богатый отец, который давал Джеку лодку практически в любое время. Касс также имела доступ к нижним уровням своего света. Но мы не хотели привлекать к ней внимание или дать им повод заинтересоваться, кем и чем она была, так что она спустилась со мной.

Мы не поделились всем с Атваром и его людьми.

Он прямо спросил нас, кто такие Касс и Фигран, и мы сообщили им заранее продуманные ответы.

Касс была девушкой Балидора, поэтому он захотел взять её с собой.

Фигран обладал небольшими способностями провидца, так что мы взяли его в надежде на то, что он поможет нам разобраться с проблемами, которые возникнут в ходе операции. Провидцы славились легким безумием, так что мы решили, что лучше всего придумать Фиграну наиболее правдоподобное объяснение.

Похоже, оба ответа удовлетворили Атвара.

Ревик давным-давно, ещё во время наших первых уроков по разведке, предупреждал меня, что при создании лжи или прикрытия надо как можно больше придерживаться правды. И это вдвойне актуально, когда ты врёшь кому-то столь проницательному, как Атвар.

Глядя через забрызганное водой стекло, я видела недалеко от нас ещё одну лодку на воде — буквально очертания в сумерках после заката.

В общей сложности двадцать лодок отчалили от этих берегов менее получаса назад.

Все они были с чёрными корпусами и чёрными шёлковыми парусами. Все отключили наружное освещение на корпусе, и всеми управляли опытные люди.

Я всё равно нервничала из-за нашей численности.

Атвар, похоже, не беспокоился.

Он заверил нас, что когда мы доберёмся до берега Италии, всё равно будет абсолютно темно, и у него имелось место, где мы можем спрятаться в течение дня.

Как выяснилось, они уже планировали эту операцию. Атвар начал замышлять проникновение в Рим вскоре после того, как услышал новости о своём брате. Он сказал, что как минимум хотел узнать, чему противостоит… что не так уж отличалось от нашей цели, честно говоря.

Учитывая это, я не могла винить их за восторг от того, что к их арсеналу прибавились два видящих-телекинетика и лидер Адипана, не говоря уж о Варлане.

Однако, несмотря на все заверения Атвара и планирование, я невольно гадала, вдруг Миферы имеют доступ к такому же количеству военных беспилотников, как и сам Атвар. Двадцать лодок — это большое расхождение с нашим изначальным планом, согласно которому наша маленькая группа проскользнула бы на берег с восточной стороны Италии и, не привлекая внимания, двинулась через страну.

Атвар предложил направиться прямиком в Рим.

По его словам, пересекая Италию по суше, мы наткнёмся на гораздо большее количество опасностей, чем на воде.

Даже если плыть со скоростью более тридцати узлов, это означало две ночи в море с остановкой где-то возле побережья Сицилии — там у Атвара имелись союзники в сообществе видящих.

Мы провели лишь одну ночь в Дубровнике.

В тот первый день, после того, как мы все поели и обсудили предварительные детали, Атвар жестом подозвал одного из слуг, и тот положил на мраморный столик возле его локтя вскрытый свёрток.

Продолжая улыбаться, Атвар заговорил бодрым тоном.

— Прежде чем мы перейдём к более серьёзным вопросам, я гадал, не скажет ли мне кто-нибудь, кому это принадлежало? — его лучистые глаза улыбались, когда он грациозным жестом показал на свёрток. — Мне сказали, что один из моих людей бездумно сломал это, пока вас сопровождали сюда. Я хотел извиниться лично.

Я посмотрела на развёрнутый бумажный свёрток слева от тарелки Атвара и поломанные кусочки чёрно-белого дерева внутри. Уставившись на это, я осознала, что, должно быть, это несла Касс, пока бежала по лужайкам возле рынка.

— Кто любитель шахмат? — поинтересовался Атвар, вскидывая бровь. — Ну же, не стесняйтесь. В этот самый момент мои люди занимаются поисками замены.

— Это было моё, — выпалила Касс справа от меня.

Я повернулась, взглянув на неё. Мои губы поджались.

Касс не играла в шахматы. Касс ненавидела шахматы.

Это был подарок Балидору?

Она глянула на меня, покраснев.

— Не беспокойтесь о замене. Всё нормально.

— О, но я настаиваю! — сказал Атвар, улыбаясь. — Я не могу допустить, чтобы мои люди ломали вещи прекрасных видящих, пришедших сюда в качестве гостей, — он глянул на Балидора, и в его глазах снова промелькнуло то любопытство, а губы изогнулись в кривой улыбке.

— Каким же я буду хозяином, если допущу такое? — продолжал он, посмотрев на Касс, и его кошачьи глаза блеснули. — И всё равно, этим уже занимаются, как я и сказал.

Помедлив, он заговорил более вежливо.

— Возможно, мы могли бы попозже сыграть партию, сестра? Ибо я тоже люблю шахматы. К сожалению, моя пара не играет.

Касс покраснела ещё сильнее, покосившись на меня.

— Вообще-то, я не играю, — сказала она после затянувшейся паузы. — Это был подарок. То есть… это предназначалось кое-кому другому.

Я помрачнела ещё сильнее.

Увидев, какими взглядами мы обменялись, Атвар улыбнулся.

— Ах, — сказал он. — Понятно, — склонив голову передо мной, он заулыбался более понимающе. — Тогда, возможно, Высокочтимый Мост сыграет со мной партию попозже? Когда мы получим замену этому набору?

Всё ещё хмуро косясь на Касс, я позволила себе взглянуть на Атвара.

После небольшой паузы я один раз кивнула.

— Конечно, — сказала я. — Хотя если ты хочешь по-настоящему испытать себя, тебе стоит сыграть с моим мужем. Он играет намного лучше, чем я.

— Неправда, — пробормотал Ревик, сжимая мою ладонь под столом и улыбаясь мне. — Раньше было так, жена. Но теперь неправда.

Пожав плечом в манере видящих, я посмотрела на Атвара.

— Боюсь, мой муж скромничает. Он определённо более сильный игрок. Но я тоже с радостью сыграю с тобой.

Атвар усмехнулся, глядя на нас.

— Может, тогда матч? — он широко улыбнулся. — Победитель сыграет против победителя? Тогда мы определим, кто именно тут скромничает?

Ревик вскинул бровь, улыбнувшись мне, затем Атвару.

— Согласен.

Оказалось, что времени на шахматы у нас было мало.

Через несколько секунд Атвар вежливо сменил тему, и остаток дня и вечера мы говорили о деле. Ещё до того, как мы допили кофе и встали из-за мраморного стола, мы пришли к достаточному согласию относительно общих целей и методов, чтобы Балидор и Ревик решили, что пора вызвать Варлана и Иллег.

Варлан вместе с Иллег встретился с нами у ворот с водной стороны за пределами каменной крепости менее чем через час, и оба выглядели изрядно настороженными. Я наблюдала за их лицами, пока они смотрели на ряд солдат в тёмно-синих униформах с винтовками позади нас.

Я также видела, как они изучили наши света и глаза, заметили отсутствие ошейников на наших шеях, и после этого неохотно опустили оружие.

Следующие двадцать четыре часа мы пялились в карты и обсуждали различные подходы. Большая часть дискуссии проходила между Атваром, Балидором и военным командиром Атвара, той женщиной-видящей Калаши, которую Атвар упомянул за обедом. Они втроём, похоже, лучше всего знали Рим, в том числе и различные способы проникнуть незамеченными.

Калаши и Атвар вдобавок знали многое о мерах безопасности, введённых после вспышки С2-77, когда Рим стал карантинным городом. Они не были уверены в том, как протоколы изменились после того, как Миферы захватили контроль над городом, и когда именно это случилось, но мы сумели предоставить кое-какие разведданные со спутников, чтобы восполнить пробелы.

Калаши теперь находилась на одной лодке с нами, Балидором, Атваром и парой Атвара, мужчиной-видящим по имени Джусеф. С нами также плыли ещё два видящих, чьих имён я не знала. Насколько я могла сказать, они выполняли роль личных охранников Атвара.

Варлан, Иллег, Стэнли и Холо плыли на другой лодке.

Я понимала, что Касс не в восторге от присутствия здесь Калаши.

То, как Калаши приветствовала Балидора в том каменном атриуме дворца Атвара, пожалуй, не помогало делу. Подойдя прямиком к лидеру Адипана и широко улыбаясь, высокая, мускулистая и светловолосая видящая обняла его сразу же, как только оказалась рядом.

Затем она страстно поцеловала его в губы.

Я буквально видела пар, поваливший из ушей Касс, когда она скрестила руки на груди и сверлила их обоих убийственным взглядом.

Балидор не затягивал поцелуй, но оторвавшись от неё, он рассмеялся, продолжая обнимать одной рукой, и повернул её, представив нам. Насколько я поняла, Калаши ушла из Адипана по семейным причинам, чтобы помочь своим родителям, братьям и сестрам. Оказывается, вся её семья до сих пор жила в одном из монастырей Дубровника.

По причинам, в которые она не углублялась, она так и не уехала.

Балидор не поделился их личной историей, но пока мы корпели над картами, сама Калаши упомянула несколько случаев. Эти случаи происходили с перерывами как минимум в сотню лет и затрагивали те моменты, когда Балидор обучал её, так что они явно давно знали друг друга.

Подумав об этом теперь, я сообразила, что сейчас Калаши и Балидор оба находятся на палубе и практически совместно управляют нашим маленьким флотом.

— Ты, должно быть, в восторге от этого, — проворчал голос за небольшим деревянным столиком в центре каюты.

Нахмурившись, я повернулась прежде, чем успела себя остановить.

— Не то чтобы я тебя винила, — пробормотала она, скрестив руки на груди. — Но я знаю, что ты можешь меня понять, учитывая чёрную дыру прошлого Ревика. Готова поспорить, у него имеется список бывших девушек-видящих, и этот список длиннее моей руки. Или всех моих рук и ног вместе взятых, — фыркнув, она добавила: — Даже представить себе не могу, насколько это очаровательно.

Я продолжала смотреть на неё, чувствуя, как медленно стискиваю зубы.

Она сидела боком на скамейке напротив, крепко скрестив руки и тем самым выпятив грудь. Она смотрела не на меня, а в иллюминатор со своей стороны каюты. Я наблюдала, как она щурится, всматриваясь в забрызганное водой стекло, и осознала, что она видит там Балидора, работавшего вместе с видящей из Адипана, Калаши.

Фыркнув, я закатила глаза.

Не знаю, почему, но я ей ответила.

— Если ты беспокоишься из-за Балидора, то у тебя проблемы с головой, — сказала я, глянув в свое окно.

Воцарилось молчание.

Я почувствовала, как она поворачивается ко мне.

— В смысле? — парировала она. — Он слепой? Или не мужик? — её тон сделался холоднее. — Или ты просто имеешь в виду, что он не изменяет, как твой?

Я стиснула зубы, но лишь пожала плечами, не сводя глаз со своего иллюминатора. Со своей стороны лодки я видела лишь часть корпуса лодки, легонько и ритмично ударявшегося о воду, пока мы плыли, уносимые сильным ветром.

Мне сказали, что эти лодки быстрые, особенно по меркам парусных судов.

Я ощутила, как из света Касс выплеснулся шепоток раскаяния.

— Прости, — сказала она, и её тон сочился чувством вины. — Я не хотела такое говорить.

Глядя обратно в иллюминатор, она помрачнела.

— Я просто не понимаю, почему все эти бл*дские женщины видящие выглядят как супермодели. Ну то есть, Иисусе… серьёзно? — она показала на иллюминатор и светловолосую фигуристую видящую по ту сторону. — Она выглядит так, будто сошла с подиума в Милане. Эти волосы вообще настоящие?

Я хмуро глянула на неё, испытывая искушение отпустить очередную подколку.

Вместо этого мой взгляд упал на подаренные Атваром шахматы, лежавшие на столе между нами. Он сказал, что это «замена» тем, которые вроде предназначались мне, но я до сих пор точно не знала. Однако вместо резных фигур из песчаника, которые Касс купила на уличном рынке, Атвар вручил мне и Ревику набор, полностью сделанный из зелёного и кремового мрамора, с футляром, обитым заячьим мехом, который удерживал фигурки на месте.

Подняв взгляд, я увидела, что Касс заметила, куда я смотрю.

Её щёки сделались ярко-красными.

Она так и не признала прямым текстом, что купила это для меня или Ревика.

Я не могла осмыслить тот факт, что она покупает подарки для кого-то из нас, но после того неловкого разговора за ланчем не позволяла себе слишком задумываться об этом.

Рядом с ней Фигран расплылся в волчьем оскале.

Он сидел на том же диванчике-скамье, что и она, умудряясь делать это в самой неуклюжей позе, какую только можно себе вообразить. Наклонившись вперёд и вниз, положив руку на спинку скамьи, он всматривался в лицо Касс сквозь завесу своих длинных рыжеватых волосы и улыбался как придурок.

Продолжая смотреть на нее, он затарабанил голыми пятками по низу скамьи с мягкой обивкой, издавая глухой ритмичный стук.

Я посмотрела обратно в свой узкий иллюминатор.

— Ты собираешься когда-нибудь поговорить со мной? — спросила она чуть резче. — Ну то есть, я знаю, вы с Ревиком меня ненавидите. Я это знаю… и я понимаю, поверь мне. Но ты не думаешь, что нам стоит хотя бы попытаться разрядить атмосферу? Хоть немножко?

Она умолкла, когда я повернулась и посмотрела на неё в упор.

Фигран теперь уставился на меня, его полные губы растянулись в улыбке.

Стук-стук-стук-стук-стук-стук.

Я перевела взгляд на Касс.

Мой голос прозвучал на удивление спокойно.

— Нет, — сказала я. — Я не собираюсь с тобой разговаривать.

— Почему? — спросила она. — Почему мы не можем выяснить отношения? Ты просто будешь вечно играть в молчанку? Почему не покончить с этим?

— Потому что я не хочу свернуть тебе шею, бл*дь, — сказала я.

Воцарилось молчание, во время которого она лишь смотрела на меня.

Затем она откинулась на спинку скамьи-дивана, прикусив губу.

— А почему бы и нет, в таком случае? — она крепче скрестила руки на груди, уставившись на меня. — Иисусе, Элли. Если ты правда этого хочешь, просто сделай это, бл*дь. Прекрати угрожать и покончи с этим.

Я отвернулась, чувствуя, как к лицу приливает жар.

— Ты не сделаешь этого, — сказала она, прищёлкнув языком. — Ты знаешь, что не сделаешь этого. Иначе ты бы уже сделала это к данному моменту. Ты бы сделала это, как только захватила меня в плен. Не знаю, почему ты до сих пор притворяешься, будто можешь сделать это. Тебе духу не хватит, Эл…

— Тебя защищает брат Балидор, — перебила я, наградив её холодным взглядом. — Тебе повезло, что мне всё ещё есть до него дело.

Но на сей раз она не отступила.

Её полные губы хмуро скривились.

— Хрень собачья, — сказала она. — У меня не было 'Дори, когда ты взяла меня в плен в Нью-Йорке. У меня не было его большую часть того времени, что ты держала меня в камере на корабле. Я говорила тебе ужасные вещи, Эл. Каждый раз, когда ты приближалась ко мне, я говорила худшее, что только могла придумать. Я помню, как пыталась заставить себя сорваться и просто убить меня… но ты этого не делала. Ты даже не вредила мне, Эл.

Я старалась сосредоточить своё внимание на иллюминаторе, не думать над её словами, но осознала, что всё равно поворачиваюсь к ней.

— Какого чёрта ты от меня хочешь? — спросила я. — Хочешь, чтобы я извинилась за то, что не сломала тебе шею, пока у меня была возможность, Кассандра? Бог ты мой, — саркастично произнесла я. — Мне очень, очень жаль, что ты до сих пор жива и вынуждена мелочно комплексовать из-за бывших твоего нового бойфренда, Касс. Я чувствую себя просто ужасно из-за того, как неправильно я поступила с тобой…

Она продолжала так, будто я ничего не говорила.

— 'Дори говорит, что ты защищала меня, — сказала она, крепче обхватив руками свои рёбра. — Он сказал, что ещё до того инцидента с Ревиком ты не давала другим навредить мне. Он сказал, что угодив к вам в плен, я ежедневно получала угрозы убийства. Он сказал, что другие видящие хотели насиловать меня, пытать, лишать еды. Он сказал, что ты не позволяла им. Он сказал, ты им запретила. Ты даже не разрешала забрать оттуда постель и одеяла.

Когда я не ответила, она крепче стиснула зубы.

— Я знаю, что ты защитила меня от Ревика, — сказала она. — Я была там. Я слышала.

Она прикусила губу, всё ещё глядя на меня.

— Почему, Эл? Почему ты не дала ему просто убить меня?

Отвернувшись, я снова постаралась сосредоточиться на окне, полностью заблокировать её — её свет, её голос, всё, что я слышала и чувствовала в ней.

Боковым зрением я видела, как она указала на мой живот.

Я также видела, как она вытерла глаза, и её голос стал сиплым.

— Я едва не убила тебя, — сказала она. — Я едва не убила тебя, Эл. Я оставила тебя там практически овощем…

Её голос надломился. Последовала пауза, во время которой я слышала лишь её дыхание.

— Почему? — спросила она. — Почему ты просто не убила меня, Эл?

Когда я не ответила, она помолчала и сглотнула.

— Я бы убила тебя, — сказала она тихо. — До того, как 'Дор начал работать со мной, я только об этом и могла думать. Я хотела вернуть Лили. Я хотела забрать её у тебя. Я бы в мгновение ока убила тебя, Эл. Тебя и Ревика.

Я не сводила взгляда с иллюминатора.

Я стискивала челюсти с такой силой, что это причиняло боль.

Тут появился разум Ревика.

«Эй, — послал он. — Детка, что происходит? Ты в порядке?»

Слегка оттолкнув от себя его свет, я покачала головой. «Я в норме. Правда, ничего страшного. Не волнуйся».

«Это не ощущается как ничего страшного».

Услышав тихий всхлип с другой стороны каюты, я повернула голову.

Я прикусила губу до крови, когда увидела, что Касс плачет. Стиснув руки под грудью, она сгорбилась, и по её лицу катились слёзы. Она вытерла щёки ладонью, глядя в иллюминатор со своей стороны. Я чувствовала, как от неё исходит боль, смешивающаяся с ненавистью к себе и таким осязаемым горем, что я невольно вздрогнула.

Каким-то образом мой взгляд вернулся к Фиграну.

Он снова улыбался мне как ненормальный.

Повторно окинув взглядом его абсурдное выражение лица, я мрачно покосилась на него.

Он заулыбался ещё шире.

— Ты любишь её, — восторженно протянул он нараспев. — Большие, тёплые, пушистые чувства. Розовые сердечки. Счастье-счастье. Рождественские елочки, красно-синие велики. Звёздочки Будды. Вот почему. Вот почему. Ты её любишь. Большие, счастливые, розовые сердечки…

Я прикусила губу до такой степени, что реально ощутила вкус крови.

Отвернувшись, я попыталась закрыть своё сердце. Я скрестила руки на груди, пытаясь опустошить своё сознание, но воспоминания всё равно скользнули на передний план.

Я помнила розовые сердечки.

Это было после того, как она в первый раз рассталась с Джеком. Я сделала это в попытке подбодрить её, рассмешить. Она всё повторяла, что больше никого не полюбит после Джека.

Так что я забила её шкафчик в раздевалке, её комнату и её машину сотнями розовых сердечек. Стеклянных сердечек, бумажных сердечек, из папье-маше, керамики, пластика, некоторые мой отец даже вырезал для неё из дерева.

Открыв шкафчик и обнаружив это всё, она рассмеялась. Она засмеялась ещё сильнее, увидев, что я сделала с её машиной. Но позвонив мне после возвращения домой, она плакала, увидев, что я пробралась в её комнату и сделала там, пропустив два первых урока.

Она сказала, что любит меня, и без меня давно уже была бы мертва.

Сердито вытерев слёзы, я резко встала на ноги.

Я не смотрела на них обоих, а прошла через каюту к носу лодки, мимо маленькой кухоньки и холодильника к двери в конце общего помещения. Потянувшись к ручке, я вошла в единственную спальню на лодке, которую отдали нам с Ревиком.

Я захлопнула за собой дверь и села на кровать.

Всё ещё вытирая слёзы, я уставилась на синее покрывало.

Звезду Будды я тоже помнила.

Звезда Будды была делом рук моей мамы.

Она пыталась сделать так, чтобы Касс почувствовала себя более желанной, частью нашей семьи. Моя мама ничего не знала о буддизме, но она любила Касс, а Касс воспитывали в буддизме. Так что моя мама купила на уличном рынке маленькую глиняную статуэтку Будды и приклеила её к звезде, которую мы надевали на верхушку нашей рождественской елки.

Увидев это, Касс тоже плакала. Кажется, тогда ей было семь или восемь лет.

Тогда буддизм ещё был для неё важен.

Думаю, с тех пор она позабыла некоторые ключевые догмы.

Снова вытерев слёзы, я прикусила губу, стараясь контролировать свой свет.

Часть меня хотела вернуться туда и ударить её кулаком по лицу. Часть меня хотела вернуться и наорать на неё, но я даже не знала, что хочу сказать.

Что толку от слов? Что слова вообще могли исправить сейчас?

«Эй, — на сей раз голос был тише, нежнее. — Эй, я спускаюсь, хорошо?»

«Нет, — я вытерла лицо, качая головой, хоть он и не увидит. — Всё хорошо. Правда. Ты занят. А я в порядке».

«Я спускаюсь», — только и сказал он.

Глава 26. Фундамент

Я очнулась, дыша с трудом.

Как и каждую ночь, когда мы делали это, мне казалось, что я не могу думать сквозь боль в моём свете. Я не могла думать от того, как сильно болела моя грудь, всё моё тело, даже моя кожа.

Но на сей раз дело было не только в боли.

Не только в ней.

Дело было даже не в том потерянном, сбитом с толку ощущении, которое я помнила по другим ночам с тех пор, как мы начали то. Я чувствовала так много Ревика. Я чувствовала нынешнего Ревика, которого я знала… и я чувствовала его прежнюю версию, которую я едва помнила — версию из Сиэтла, круиза по Аляске, Сиртауна.

Я чувствовала Ревика, с которым впервые переспала в той хижине в Гималаях.

Тот прежний Ревик всё ещё имел способность причинить мне боль. В некоторых отношениях он теперь казался мне почти незнакомцем, но я помнила, какие чувства он во мне вызывал. Я помнила, как сильно он сбивал меня с толку, как часто я чувствовала себя отвергнутой им, как часто я чувствовала, будто он отгородился от меня.

Я говорила себе, что важна лишь новая версия Ревика.

Тот первый Ревик, которого я знала, даже не был цельной личностью. Он был созданием Вэша, Шулеров, Менлима, когда они разделили его разум на части. Тот, кого я знала теперь, был настоящим Ревиком, который имел значение. Он тот, кто ощущался настоящим для меня. Он казался цельной личностью, куда более большой и трёхмерной по сравнению с другой версией, которую я знала.

И всё же я помнила всю эту боль.

Я помнила, какой одинокой чувствовала себя в те недели и месяцы.

Между двумя версиями было достаточно общего, чтобы мне казалось, будто я задыхаюсь в нём. Я видела, где линии накладывались друг на друга, где они становились незначительными. Я пыталась видеть правду того, где он жил, где мы жили вместе.

Я видела его той ночью в хижине, когда мы впервые переспали и заключили брак.

Он был таким открытым… таким, бл*дь, открытым, даже тогда.

От уязвимости у меня перехватывало дыхание. Честно говоря, это вызывало во мне ужас.

Какая-то часть меня до сих пор потерялась там, парализованная тем, насколько иначе я всё видела теперь, насколько иначе я видела ту ночь его глазами.

Я думала, что сумею проще справиться с теми воспоминаниями. Мы смотрели на часть нашего брака, которую я помнила и которую мы пережили вместе. Мы находились в той части, где должно быть меньше шока и сюрпризов.

Это должна быть лёгкая часть.

И тем не менее, я оказалась сильнее сбита с толку, сильнее напугана, сильнее погрузилась в отрицание и избегание по сравнению со всем остальным, что он мне показывал.

Я всё ещё лежала там и пыталась собраться с мыслями, когда Ревик поднялся со своей половины кровати. Даже то, как он двигался, влияло на меня. Я помнила, как видела это в то время, какой чужеродной и от природы сексуальной мне казалась эта манера двигаться.

Я пялилась на него теперь, наблюдая за ним таким, каким я видела его тогда.

Он двигался бесшумно, как животное, и мышцы скользили под татуированной кожей.

Он забрался на меня. Нет, не забрался; «забрался» — неподходящее слово для того, что он сделал. Он разлился надо мной, чувственно передвигая всё тело, просунув ногу между моих и окутав меня своим светом. Он вплетал в меня свой aleimi, пока в моей груди и животе не зародилась боль… такая сильная, что я не могла дышать.

Он сделал это так быстро, что я могла лишь смотреть на него, чувствуя, как сердце подскочило к горлу.

Я не могла вскрикнуть или сказать ему остановиться.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — пробормотал Ревик.

Посмотрев на него, я силилась подумать, хотя бы увидеть его.

Я пыталась вспомнить, где мы, кто я теперь.

Я чувствовала, как лодка покачивается подо мной, быстро скользя по волнам в сторону итальянских берегов. Я знала, что Балидор и остальные управляют лодками даже ночью, подводя нас вплотную к побережью и союзникам Атвара на юге Италии, южнее места, где начиналось наблюдение вокруг лагеря Миферов в Риме.

Но сейчас сложно было думать обо всём этом.

Звезды светили в иллюминаторы с обеих сторон, освещая лицо Ревика, его шею, голую грудь, руки, пока он нависал надо мной.

Боль в моём нутре усилилась, заставляя меня закрыть глаза.

Я хотела его. Я хотела его так сильно, что не могла нормально думать, но мысль о сексе с ним сейчас ужасала меня. Это заставило меня усомниться во всем относительно меня самой. Я помнила, как тогда тоже хотела его. Я помнила, как не знала, хотел ли он меня, и почему он хотел меня, даже когда это было очевидным.

Я помнила, как чувствовала, будто вечно притягиваю его, давлю на него, пытаюсь удержать его рядом. Я помнила, что это сопровождалось чувством стыда и вины.

Я знала, что поступаю неправильно.

Даже зная это, я как будто никогда не могла перестать.

Ревик ласково убрал волосы с моих глаз, глубже вплетая в меня свой свет, всё ещё двигаясь с той чувственной грацией. Он ничего не говорил, даже в нашем сознании, но я чувствовала, что его свет согревает мой, пытается подманить меня к себе, уговорить открыться, расслабиться.

Но я не могла расслабиться. Не могла.

Мой разум всё ещё силился осмыслить то, что он показал мне, что я чувствовала с его стороны, пока мы были в той хижине в Гималаях.

Конечно, он начал не оттуда.

Он начал с Сиртауна, с того первого поцелуя после его возвращения из Каира. Он провёл меня через то, как он узнал о поступке Мэйгара, через его поездку в Сикким с Балидором. Он позволил мне увидеть его мысли и чувства на протяжении всего этого, в том числе и тот момент, когда он пошёл за мной в пещеру Тарси, и всё то время, что мы провели в хижине после этого.

Я всегда думала, что это я за ним гоняюсь. Думаю, какая-то часть меня верила, будто я даже уговорила его хотеть брака со мной.

Когда я думала об этом теперь, по моему лицу катились слёзы.

Я старалась думать сквозь это, сквозь боль в моей груди.

Я старалась впустить это, действительно увидеть то, как мой разум интерпретировал тот первый год нашего брака… все те месяцы и годы, что я верила, будто он ничего этого не хотел.

Какая-то часть меня позабыла всё это, но не забыла на самом деле.

Те убеждения окрашивали то, как я интерпретировала всё между мной и Ревиком.

Они окрашивали то, как я видела его на корабле всё то время, когда я думала, что он мёртв; может, даже вплоть до Нью-Йорка, где мне сложно было убедить себя, что он изменился, что мы оба изменились, что его чувства изменились, что мы наконец-то можем быть вместе как равные.

Те ранние убеждения сформировали фундамент нашего брака в моём сознании, некое основополагающее предположение о том, что происходило между нами и всегда будет происходить.

Я знала, что он любит меня.

Я это знала.

Но я никогда не верила, что он любит меня так же сильно, как я люблю его.

Боль в моей груди усилилась, пока Ревик нависал надо мной, гладя моё лицо. Он не говорил, но теперь полностью лежал на мне, опустив свой вес и открыв свой свет.

— Я хочу увидеть твоё, — сказал он с болью в голосе. — Можно мне увидеть твоё, Элли?

Тот огненный осколок в груди встал комом в горле.

Боги. Я не могла показать ему это.

Даже после того, что он показал мне, я испытывала ужас при мысли о том, чтобы показать ему это.

— Элли, — он опустился грудью на меня, целуя в щёку. Его голос сделался убаюкивающим, его тёплый свет обвивался вокруг меня, притягивая в него. — Элли, gaos. Пожалуйста. Пожалуйста, доверься мне.

Я осознала, что стискиваю его волосы, его руки, смотрю на него.

Мой свет раскрылся сильнее.

Я чувствовала в этом просьбу.

От этой мысли меня накрыло стыдом. Я чувствовала там избегание, желание сменить тему. Я всё равно невольно хотела этого, хотела секса, хотела его… даже зная, что это идёт вразрез со всем, что мы оба пытались сделать.

Я осознала, что не только он использовал секс, чтобы не думать о неприятных фактах наших отношений. Я всегда думала, что только он делал так, что это какая-то его одержимость, зависимость от секса, привычка решать проблемы через трах… но теперь я осознала, что может, я здесь виновна ещё сильнее, чем он.

Его боль усилилась, его глаза закрылись.

Ревик стиснул зубы, но покачал головой.

— Я не стану заниматься с тобой сексом, Элли, — сказал он. — Покажи мне. Пожалуйста, покажи мне. Или скажи, почему не хочешь показывать.

Чувствуя, как от его слов моя боль усиливается, я прикусила губу, подавляя импульс попытаться убедить его по-настоящему.

Когда я потянулась к нему, он взял меня за запястья и крепко прижал их к матрасу.

Во второй раз покачав головой, он встретился со мной взглядом, и его хрустальные глаза остекленели.

— Чем быстрее закончим, тем быстрее сможем сделать это, — сказал он. — Если не хочешь показывать мне это, можешь сказать, почему?

Прикусив губу, я подумала над его словами.

Я знала, что он прав. Я знала, что он поступает правильно, а я — неправильно. Я осознала, что всё ещё верила в то старое убеждение, даже увидев его суть. Я всё ещё верила в то убеждение, цеплялась за него, может, просто чтобы избежать боли.

В то же время я не хотела получить подтверждение этого убеждения.

Я отчаянно, отчаянно не хотела подтверждения.

Из-за этого какая-то часть меня до сих пор избегала, боясь узнать то, во что я в глубине души уже верила. Та же часть меня думала, что мы посмотрим это вместе, и я увижу все свои страхи относительно нас двоих. Я увижу, что я правда люблю его сильнее, что он правда меньше хочет меня, что я заставляю его, что я силой удерживаю его в нашем браке.

Какая-то часть меня не могла вынести такого подтверждения.

Хотела бы я сказать, что это из-за этических причин… или даже из-за стыда.

Но дело не в этом. Во многом я просто защищала себя от того, что разобьёт мне сердце; от того, что, возможно, втайне разбивало мне сердце с тех пор, как я познакомилась с ним.

Подумав над этим, я осознала, какой я была трусихой.

Прикусив губу, я неохотно кивнула.

Когда я подняла взгляд вновь, Ревик наблюдал за мной, и его хрустальные глаза сделались совершенно неподвижными, животными в этой неподвижности. Он не шевелился, не менял выражение лица, не позволяя мне понять, о чём он думает, но каким-то образом я поняла, что он меня услышал.

Увидев это выражение, я сглотнула и снова кивнула.

— Ладно, — обреченно сказала я. — Ладно, Ревик. Я тебе покажу.

Выражение его лица не изменилось. И всё же я ощутила, как из его света вышел распалённый завиток облегчения такой силы, что я избегала его взгляда.

Ласково убрав мои волосы с лица, Ревик поцеловал меня в шею, чувственно поднимаясь к подбородку. Всё ещё притягивая меня своим светом, всё ещё лаская меня тёплыми пальцами, губами, щекой, ладонями, он крепче стиснул мои волосы.

— Не бойся, Элли, — сказал он.

На сей раз я не смогла ответить.

Глава 27. Рабочее лицо

Я вышла из каюты, глядя на запад, на садящуюся луну.

Время было ранним. У нас оставалось несколько часов до тех пор, как мы доберёмся до итальянского побережья к западу от Рима и наконец-то вернёмся на сушу.

Полтора дня прошло с тех пор, как мы взошли на борт лодок.

Как и все, светлое время этих полутора дней я провела в каюте, пока мы стояли в доках Сицилии.

Большинство видящих спустились с палубы и жадно ели, теснясь вокруг стола в единственной каюте лодки. Они съели половину наших запасов еды, выпили столько свежей воды, сколько весили сами, затем улеглись спать, заняв большую часть каюты после того, как достали раскладную кровать и развалились туловищами и конечностями на диванчиках, напоминавших скамейки.

К счастью, стол опускался и превращался в импровизированное основание кровати, а два дивана-скамьи напротив превращались в один матрас, занимавший всю ширину каюты.

Ревик тоже спал.

Я проспала с ним большую часть времени, поскольку всю прошлую ночь мы не спали.

За завтраком мы наслушались про это.

Даже Балидор ворчал о том, как мы «часами заливали конструкцию своей чёртовой секс-болью и Барьерным трахом». Насколько я могла сказать, половина видящих на борту испытывала раздражение и недовольство, не говоря уж об откровенном негодовании из-за того, что мы использовали нашу приватную каюту, чтобы мучить остальных, пока они не спали всю ночь и работали.

Я не могла их винить.

Примерно через два часа после захода солнца все снова встали.

Они разбрелись в разные стороны как выводок щенят, выспавшихся на одной подушке, приготовили ещё один приём пищи из запасов, принесённых хорватскими видящими, затем также энергично поели, как и прошлым утром. Даже тогда его Атвар и его супруг несколько раз пошутили про то, что не стоило отдавать нам с Ревиком единственную настоящую кровать на борту.

Как только солнце село, мы вновь пустились в путь.

Я могла бы спать дальше, как Касс и Фигран, но не сделала этого.

Стараясь настроиться на работу и хотя бы частично войти в стратегический режим, я стала проецировать трёхмерные карты на простыню, изучая детали охраны, которые Данте прислала нам через наладонники. Я наложила карты Атвара на то место, где по предположениям Данте находилась горячая точка Рима, и попыталась сообразить, где и как они совпадали.

Насколько я могла сказать, горячая точка наверняка находилась под землёй.

Учитывая проблемы Ревика с клаустрофобией, я надеялась, что она не слишком глубоко под землёй.

Когда мы начали приближаться к суше, я достала новый комплект органических лицевых протезов, полученный от людей Атвара, и начала накладывать их на лицо. Я также заплела свои рыже-каштановые крашеные волосы в замысловатый набор косичек, схожий с прическами, которые носили видящие из Хорватии и Монтенегро.

Наконец, я разделась до нижнего белья и надела броню, а поверх накинула обычную одежду — опять-таки полученную от одной из женщин-разведчиц Атвара.

Когда я полностью оделась, моими остались только ботинки и броня.

Я только закончила зашнуровывать второй ботинок, когда Ревик послал мне сигнал, что можно подниматься.

Он сам провёл там уже несколько часов.

Пока мы огибали западные берега Италии, они хотели, чтобы Ревик был на палубе, главным образом для того, чтобы помочь им со сканированием близлежащего Барьерного окружения, поскольку он был единственным элерианцем с полностью функционирующими структурами.

Ну, по мнению хорватских видящих он был единственным.

Мы по-прежнему не хотели, чтобы они знали про Касс… или про Фиграна.

Теперь, когда Ревик провёл эти сканирования, они хотели, чтобы я покинула конструкцию, построенную вокруг каюты лодки. Они хотели проверить, засечёт ли меня итальянское наблюдение, и только потом рисковать, выводя меня на берег.

Что более важно, этого хотел Ревик.

Честно говоря, я нервничала подниматься наверх, но не из-за конструкции.

Если раньше я едва могла вынести разлуку с Ревиком, то теперь, после прошлой ночи, я нервничала перед встречей с ним.

«Поднимайся сюда, — пробормотал он в моём сознании. — Поднимайся, пока я не спустился и не притащил тебя сам».

«Я тебя не избегаю», — сказала я ему.

Он рассмеялся. «Я тебя слышу, жена. Я знаю, что ты меня избегаешь».

«Я просто хочу сказать… Я не избегаю тебя в том смысле, о котором ты думаешь, — поколебавшись, я добавила: — Мне сложно находиться в твоём присутствии, когда рядом есть другие. Не знаю, смогу ли я справиться со всей операцией, чувствуя себя так, ведь мы должны быть просто коллегами-друзьями».

Я буквально слышала, как Ревик прищёлкивает языком.

«Мы не коллеги-друзья, — послал он. — Мы коллеги-супруги».

Помедлив в ответ на моё молчание, он лишил свои мысли эмоций.

«Элли, они знают, что мы проходим через что-то. Они могут ворчать из-за этого, но они понимают. Они знают, что это как-то связано с нашим браком».

Когда я не заговорила, Ревик добавил:

«Мы пообещали помочь друг другу с этим, верно? Нам надо сосредоточиться, чтобы это нас не убило. Не беспокойся о том, что подумают другие. Это неважно, бл*дь. Нам нужно стабилизировать друг друга, чтобы не подвергнуться опасности, когда это действительно важно».

Я сглотнула, кивнув.

«Да. Хорошо. Я понимаю. Но мы всё равно не обязаны тыкать их в это носом».

«Они и так тычутся в это носом, — послал он, и его мысли сделались чуть жёстче. — Хоть тебе нравится это, хоть нет, они тычутся в это носом, Элли. Мы ничего не можем с этим поделать».

Он помедлил, выждав очередную паузу, пока я молчала.

Когда я ничего не сказала, он послал более прямо. «И я не реагирую так же, как ты. Мне нужна твоя помощь. Мне сложно находиться здесь без тебя. Так что если настоящая причина в этом, то, возможно, так мы ещё хуже отвлекаем их. Во всяком случае, я».

Почувствовав боль, которую он мне показывал, я прикусила губу.

Честно говоря, разлука с ним и мне была ненавистна.

Разница в том, что Ревик контролировал себя намного лучше, чем я.

Что бы я ни говорила себе здесь, я знала: высока вероятность, что как только поднимусь наверх, я буду склонна вести себя неприлично в отношении него. Мне было сложно не вести себя неприлично в отношении его света, даже когда мы были не вместе.

«Gaos, — раздражённо послал Ревик. — Я надеялся, что если мы сделаем это, ты будешь больше мне доверять. Теперь я начинаю думать, что из-за этого ты доверяешь мне меньше».

«Нет, — я покачала головой. — Нет, неправда…»

«Тогда поднимайся сюда, чёрт возьми! Пока я не сорвался и не устроил сцену!»

После небольшой паузы я вздохнула, признав поражение.

Но теперь, поднявшись, я его не видела.

И не чувствовала.

Окинув взглядом палубу в темноте, я различила Атвара и его супруга, Джусефа. Я видела одного из двух телохранителей, видящего, чьё имя я до сих пор не знала — он работал с парусами…

— Высокочтимый Мост?

Я повернулась и оказалась лицом к лицу с Балидором. Его тон был вежливым, но я улавливала в его свете лёгкие нотки веселья, словно он прекрасно знал, кого и что я ищу.

— Твой муж с нами, — сказал он, подтверждая мои мысли. — Ты не против последовать за мной? Здесь ты всё ещё внутри конструкции каюты.

Кивнув, я отошла от входа в трюм и пошла за ним к правому борту лодки. Я впервые заметила, что там имелось небольшое ограждение, возле которого присели как минимум три фигуры в куртках, слегка покачивающиеся на волнах.

Ветер стал хлестать меня по лицу и волосам, как только мы отошли от относительно защищённой зоны вокруг каюты, и я вновь осознала, насколько быстро мы плыли.

Ревик не посмотрел на меня, когда я добралась до него.

Он, Калаши и второй охранник Атвара присели на правом борту лодки, которая всё ещё напоминала мне крыло чайки.

Я невольно нахмурилась, увидев, что Калаши смотрит на него, и не только на лицо, пока сам Ревик всматривался в берег. Она присела рядом с ним, ближе необходимого, сжимая ограждение рядом с его руками. Её бедро в водонепроницаемых рыбацких штанах задевало его ногу.

Теперь я находилась достаточно близко к Ревику, чтобы с трудом контролировать свой свет.

Он по-прежнему не смотрел на меня, не сводя взгляда с берега, проплывавшего справа от нас.

Когда Калаши не отодвинулась от него, я обошла Ревика на белом крыле из стекловолокна и послала ей импульс подвинуться.

Когда она посмотрела на меня с изумлением и почти раздражением, я стиснула зубы.

«Шевели своей бл*дской задницей, если не хочешь оказаться в чёртовом океане».

Когда она разинула рот, уставившись на меня с изумлением и лёгким весельем, я невозмутимо уставилась в ответ, предельно ясно давая понять, что не шучу, бл*дь.

Мгновение спустя её фиалковые глаза широко раскрылись. Веселье ушло с её лица и света, после чего она отодвинулась, оттолкнув личного охранника Атвара дальше по белому крылу.

Я присела рядом с Ревиком, стиснув то же ограждение.

Теперь он смотрел на меня, вскинув бровь.

«Что? — сердито рявкнула я. — Она смотрела на тебя. Не притворяйся, будто этого не было».

«Эй, — мягко послал он. — Жена. Успокойся. Я прошу прощения».

«Не эйкай мне тут. Ты хотел, чтобы я поднялась. Я предупреждала тебя, бл*дь, но ты всё равно настаивал, чтобы я поднялась. Если ты хотел флиртовать с какой-то горячей сучкой постарше с модельной внешностью, надо было сказать мне оставаться внизу».

Его рука обвила мою спину, крепко прижимая меня к себе.

Жар хлынул в мою грудь, в моё горло и живот.

Ревик поцеловал меня в щёку, крепче прижав к себе.

«Прости, — пробормотал его разум. — Я не обратил внимания. Я был слишком занят попытками не слететь с катушек, потому что моя жена меня игнорировала».

Я постаралась успокоиться, позволить его словам и свету перевести меня в менее сердитое состояние.

Но я всё ещё тряслась, адреналин заставлял мои конечности напрягаться и дрожать.

«Я едва не сбросила её с лодки», — сказала я ему через минуту.

Он крепче обнял меня, посылая больше жара в мой свет.

«Она не привлекательнее тебя, — послал он едва слышно. — Вообще ни разу не привлекательнее, жена».

Боль скользнула по моему свету, когда его пальцы стиснули мои рёбра.

«Gaos, Элли. Должен признать, я даже не замечал её, бл*дь, пока ты не начала ей угрожать. Я был в раздрае с тех пор, как поднялся сюда. Я могу думать лишь о прошлой ночи».

Его боль на мгновение усилилась, и он теснее прильнул ко мне.

«Я хочу ещё поговорить с тобой об этом, — послал он. — Но, пожалуй, не стоит делать это здесь».

Прищёлкнув языком, я кивнула.

Сделав это, я перевела взгляд и увидела, что Балидор наблюдает за нас с лёгким весельем в глазах. И всё же я понимала, что он слышал, как я угрожала Калаши. Он настороженно наблюдал за мной, окидывая взглядом в такой манере, которая говорила мне, то он сканирует мой свет.

Затем он посмотрел на неё. Судя по выражению его лица и её хмурой гримасе, они с Калаши обменивались чем-то в Барьере, но я не слышала.

Я подозревала, что Балидор сообщал ей, насколько она была близка к свернутой шее.

Балидор фыркнул, глянув на меня.

— По сути да, — громко сказал он, перекрикивая шум ветра и брызги.

Улыбнувшись уголком губ, он перевел взгляд на Ревика.

— Я ничего не чувствую, — сказал он, всё ещё говоря вслух. — А ты?

Ревик прищёлкнул себе под нос, показав отрицательный жест рукой.

Балидор один раз кивнул.

— Не думаю, что они могут её засечь. Главное держать её в мобильной конструкции и поддерживать иллюзии, чтобы скрыть наиболее выдающиеся части её aleimi-структуры. Возможно, нам все равно нужно придерживаться мер предосторожности из-за беспилотников, — он бросил на меня краткий напряжённый взгляд. — Беременность становится заметной. В Барьере, имею в виду.

Ревик кивнул, глядя на меня.

Вспомнив, что я здесь делала, я крепче стиснула ограждение и прильнула к теплу Ревика. Я осознала, зачем они вышли для этого к борту лодки. Должно быть, они использовали это место как опорную точку для мобильной конструкции, поскольку тут они дальше всего могли уйти от каюты, при этом не покидая лодку.

Чувствуя, что Балидор изучает мой свет, я постаралась открыться для него и позволяя им почувствовать, не уловили ли меня какие-то меры безопасности на берегу или в окружающем Барьерном пространстве.

Я тоже ничего не чувствовала.

Во всяком случае, в этом отношении.

Но слова Балидора заставили меня заметить нечто иное.

Я впервые позволила себе признать дополнительное присутствие, которое я иногда ощущала рядом.

Он прав. Я чувствовала это. Оно приходило и уходило, и в последнюю неделю или около того было более заметным. Но возможно, сейчас я ощущала это как никогда сильно.

Может, я просто позволила себе почувствовать.

От этой мысли Ревик сильнее прижал меня к своему боку.

«Я тоже его чувствую, — мягко послал он. — Я чувствовал его прошлой ночью».

«Его?»

Он глянул на меня. «Ощущается как мальчик. Не так ли?»

Прикусив губу, я обдумала его слова.

Через несколько секунд я неохотно кивнула.

Это и правда ощущалось как мальчик.

До меня дошло, что какая-то часть меня не хотела полностью признавать его, по крайней мере, пока что. Не знаю, то ли это из-за обстоятельств его зачатия, то ли из-за того, что первые месяцы беременности мой свет сплетался с Джемом, то ли из-за того, что я едва не потеряла Лили.

Помедлив из-за последнего, я осознала, что сейчас мой срок, наверное, на несколько недель больше того срока, на котором Касс похитила меня с крыши отеля.

Ревик крепче обнял меня, и мышцы его предплечья и бицепса превратились в камень, а его свет окружил меня оберегающим плащом.

«Как скоро мы прибудем туда? — послала я Балидору, осознавая, что все три остальных видящих теперь смотрят на нас. — Мы уже близко, так? Я отсюда чувствую Рим».

«Меньше часа», — подтвердил Балидор, посмотрев на берег, словно он только после моих мыслей осознал, что смотрит на нас двоих.

Но когда он снова взглянул на нас, я ощутила в нём шепоток нервозности. Судя по выражению его лица и тому проблеску нервозности, я осознала, что он не верит в нашу способность провести операцию сейчас, вместе.

Я не могла винить его в этом, поэтому не прокомментировала.

Но это заставило меня приложить больше усилий, чтобы контролировать свой свет.

«С нами всё будет хорошо», — тихо послал Ревик.

«Как ты можешь так говорить? — раздражённо послала я в ответ. — Посмотри на нас, ради всего святого. Они все ожидают, что нас там убьют. И я даже не могу успокоить их и заверить, что этого не случится».

«Не случится, — твёрдо послал он. — С нами всеми всё будет хорошо. Нам придётся быть в порядке, поэтому всё будет хорошо».

Я ему не ответила, стиснув зубы и глядя поверх белого борта лодки.

«Я тебя знаю, жена, — послал он тише. — Так что натяни рабочее лицо. Немедленно».

Он прав.

С нами всё будет хорошо.

Придётся, иначе всё это было впустую.

Глава 28. Клаустрофобия

Я сидела поверх сложенного крыла тримарана, держа в руке весло.

У всех у нас в руках имелись вёсла, в том числе у Касс и Фиграна, которые сидели на той же стороне лодки, что и я, Ревик и Балидор.

Несмотря на склонность Фиграна временами грести слишком энергично и поднимать слишком много брызг, пока Ревик не предупредил его не шуметь, мы умудрялись неплохо координировать свои движения с людьми Атвара, которые гребли с другой стороны лодки.

Мы разделили нашу команду, как только добрались до побережья немного южнее Рима.

Остальная наша группа направилась в частные доки примерно в сотне миль выше по северному берегу. Пассажиры тех лодок, включая вторую половину нашей команды, к этому моменту уже должны были ехать в город на поезде, который отъезжал от океана каждые три часа.

Если они всё верно рассчитали, то должны были добраться до доков и вокзальной станции так, чтобы спокойно успеть на первый поезд в этот день.

Что касается нашей лодки и ещё трёх, сопровождавших нас, мы находились в подземном туннеле, соединявшемся с масштабными грузовыми и санитарными доками примерно в четырнадцати милях к западу от городской стены.

Честно говоря, это казалось слишком близким, учитывая все обстоятельства.

Следуя карте, нарисованной людьми Атвара и подтверждённой Данте, мы должны были войти в рукотворный приток севернее реки Тибр — реки, которая рассекала сам Рим практически надвое и протекала прямо возле границы Ватикана.

По словам Атвара, Тибр представлял собой главную торговую артерию несколько сотен лет назад, когда Ватикан был скорее политической столицей, нежели религиозной, а Рим практически являлся центром цивилизованного человеческого мира.

Атвар объяснил, что Тибр до сих пор служил важным торговым и грузовым каналом, особенно с наступлением карантина из-за человеческого вируса.