Сокровище Громовой Луны

Монумент

Скрипя каждым бимсом, словно утомленный долгим путем, «Метеор» опускался на ночную сторону Земли. На залитой лунным светом выпуклости внизу огни города казались сверкающим пятном. Вокруг черного пятна космопорта дружески светили красные и зеленые маяки.

Норт медленно посадил корабль. Когда тот сел и жужжание циклотронов сменилось тишиной, он на некоторое время остался в пилотском кресле. Потом, понурившись, вернулся в каюту.

Сидней открыл дверь, и вошли люди, ждавшие снаружи с носилками и машиной. Они положили Дорака на носилки. Ему предстояло пройти длительный курс лечения.

Дорак смотрел мимо всех на Норта, и его бледное лицо было странно напряженным.

— Джонни…

— Поговорим после, Ян, — тихо сказал Норт. — Выздоравливай и отдыхай. Стини, я хочу, чтобы и ты пошел с ними помогать ухаживать за Яном.

Они вышли. Ясные глаза Алины затуманились, когда она посмотрела им вслед. Голос у нее слегка дрожал, когда она повернулась к Норту.

— Ни они, ни все другие старые межпланетники, вроде них, никогда не будут больше нуждаться ни в чем, — сказала она. — Нашего левиума хватит, чтобы обеспечить для них достойную старость.

Сидней сказал Норту серьезно:

— Мне не удалось поговорить с вами в пути, Норт. Но я хотел сказать вам… Неприятностей с проклятой Компанией не будет. Я бросаю их гнусную шайку и буду свидетельствовать, что Алина действительно купила корабль. Дела против нее они поднять не смогут.

За сокровищем явилась вооруженная охрана и бронированная машина. Норт следил за погрузкой, ощущая странное отсутствие волнения.

Сидней вернулся к нему, стоявшему в лунном свете подле корабля. В правильных чертах молодого офицера была нерешительность.

— Норт, есть еще кое-что, о чем я должен сказать вам. Мы с Алиной…

Норт слабо улыбнулся и кивнул:

— Я знаю, Сидней. Мне давно уже ясно, что вы любите друг друга…

Джон Норт остался один в лунном свете у исцарапанного борта безмолвного «Метеора».

Он медленно зашагал через порт к стройной, залитой лунным светом колонне Памятника Пионерам Космоса. Дул порывистый сильный ветер; он доносил звуки подготовки к отлету венерианского лайнера — музыку и смеющиеся голоса пассажиров, празднующих свой отлет в ближайшем кафе.

Но Норт не слышал ничего этого. Он не помнил, как очутился перед высокой колонной, ее сверкающие грани уходили в небо, завоеванию которого для человечества он посвятил всю свою жизнь. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в этот миг.

Он вспомнил тот день, когда они приземлились здесь, вернувшись с Кэрью из второго перелета. Он вспомнил шумную толпу, яркое солнце, улыбки и шутки Майка Коннора, высокую молодую фигуру Уайти, возвышавшуюся над всеми…

Норт наклонился, пытаясь прочесть имена, начертанные золотом на пьедестале, — имена тех, кто летал с Джонсоном, и Кэрью, и Венци. Там было и его имя, но он не искал его. Он читал бессмертные имена великих пилотов, и каждое имя вызывало призраки, окружавшие его в эту бурную ночь.

Джезон Питерс:

«…и никто не сможет помешать мне еще раз попасть в пространство…»

Майк Коннор:

«…вот так я всегда хотел умереть — с бокалом вина из рук красивой девушки…»

Харлей Стини:

«…Я был хорошим пилотом, неправда ли?»

Уайтман Джонс:

«Джонни»

Больше читать он не мог. Горло у него свела судорога, глаза застилало.

Кто-то схватил его за рукав.

— Моряк!

Он взглянул на лицо Новы, белое и напряженное в лунном свете.

— Моряк, я не могу оставить вас, я знала, что вы сюда придете, — сдавленно проговорила она.

Ветер донес до них звуки далекой песни. Это была старая песня — гимн тех сильных людей, кто открывал миры.

«Мы построим лестницу до звезд!…»

Норт взглянул на золотые имена на пьедестале, голос у него обрывался:

— Они построили лестницу до звезд. Нова. А теперь они погибли, погибли и забыты… Но я верю: время их славы еще придет! Я верю…

— Моряк, не надо… — Нова плакала, прижимаясь к нему. — Я знаю, что вы чувствуете, но вы не одиноки. Я всегда буду с вами, моряк, если вы только захотите…

— Но, Нова… — Он удивленно взглянул в ее заплаканные глаза.

— Я знаю, что я только глупая девчонка… — начала она.

— Вы самая храбрая и красивая девушка, какую я только встречал, — ответил он. — Но я стар…

Она спрятала лицо у него на плече. И Норт почувствовал, как странная теплота растопила ледяную боль в его груди. Он обнял ее, озаренную лунным светом.

Венерианский лайнер поднимался с громовым грохотом дюз, вздымаясь к зениту на огненных столбах взрывов. И сверкающая металлическая колонна казалась крохотной рядом с пламенным великолепием этого огромного, более прочного памятника.