Соблазняй меня вечно

Глава 5

Этот жестокий ублюдок довел ее до блаженства.

Со своего наблюдательного пункта на плече Бриана Элия делала мысленные пометки, стараясь запомнить дорогу, по которой они стремительно проносились, и окружающую местность. Но он двигался с этой своей сверхскоростью, так что одно заснеженное здание сливалось с другим, и ей не удавалось рассмотреть больше, чем несколько фрагментов.

Этот район предназначался для высших слоев общества Нью-Чикаго. Это она могла сказать и не глядя. Просто воздух пах чистотой и богатством, как будто все здесь мыли окна не тряпками, а скорее благоухающими хвоей стодолларовыми купюрами.

Она вспомнила, как Брайд таскала ее по районам вроде этого. Они таращились на эти дома, делая вид, что сами живут в таком же. Однажды Элия даже приняла образ чьего-то маленького мальчика и вошла внутрь. Это было в обеденное время, и от вида ветчины и гарнира, стоящих перед ней, у Элии потекли слюнки.

Брайд была вампиром и питалась только кровью, так что ждала снаружи. Приступив к еде и запихивая куски лакомств себе в карманы, чтобы поесть позже, Элия оказалась в таком восторге от приема пищи, что утратила свою власть над образом мальчика. Родители мальчика начали кричать на нее, загнали в угол и потребовали объяснений о том, что она сделала с их сыном. Слава Богу, ворвалась Брайд, заставила ее собраться с силами, а супружескую пару — забыть о них своим вампирским гласом, и помогла Элии бежать.

После этого жуткого случая она перестала наведываться в подобные районы. Но желание там жить никогда ее не покидало. Несмотря на то, что она понимала, насколько несбыточным было такое желание.

Как же Бриан, будучи Раканцем и недавно освоившимся на Земле жителем, мог позволить себе что-либо в подобном месте? Она решила, что это неважно. И все же он этого добился, так что теперь был воплощением ее подростковой мечты.

Однажды Брайд сказала ей: «Мы выйдем замуж за богатеев. Нам больше никогда не придется снова о чем-то беспокоиться».

«Они будут красавцами, разумеется», — добавила она. — «Мы с тобой шикарные девушки и заслуживаем шикарных мужчин. И они будут так сильно в нас влюблены, что станут пускать слюни каждый раз, как взглянут на нас. Они будут считать нас самыми остроумными девушками за всю историю человечества».

«Им будет все равно, откуда мы и кто такие», — снова добавила Брайд. — «Они просто будут забрасывать нас деньгами».

Как раз об этом Элия и беспокоилась больше всего. Не о деньгах, о корнях. Бриан отвечал этому требованию. Бриан отвечал всем требованиям. Он был богат, красив и страстен. Не то чтобы она рассматривала его в качестве кандидатуры на роль мужа. Но он был богат до безобразия. Она никак не могла перестать об этом думать. Неужели он стал больше ей нравиться именно поэтому? Гм, да. Насколько же она меркантильна?

Когда он достиг широкого крыльца дома в дальнем конце идеально вымощенной улицы, его движения замедлились. Будто почувствовав его присутствие, один из людей Бриана открыл дверь, и он вошел внутрь.

Элия потрясенно ахнула, когда ее первый взгляд упал на мраморный пол с золотыми прожилками. В несколько купален поступала откуда-то вода, а воздух вокруг был насыщен влагой и клубился парами. Вдоль стен лежали атласные подушки всех оттенков золота: от бледно-желтых до цвета темного янтаря. Окна были закрашены черной краской так, чтобы совсем не пропускать света. Она посмотрела на потолок и увидела мерцающую неясным светом хрустальную люстру.

Это точно не напоминало обитель беззакония, которую она ожидала увидеть. Тот, другой дом был настолько ветхим, что она определила Бриана в категорию бедных и отчаявшихся.

Бриан остановился и заговорил с одним из воинов, удерживая ее на своем плече. Она не возражала, так и подслушивать легче. Но что же он, черт побери, говорил? Ей показалось, что она слышала слово дерево, но полной уверенности не было.

Она раздраженно вздохнула, втягивая еще этого запаха с нотками жимолости. И дыма. Брр. Она закашлялась, вдыхая дым от горящей ткани. Воины, с которыми она боролась еще неделю назад, теперь ходили туда-сюда голышом, не считая нижнего белья, и отводили глаза.

Вся эта золотистая кожа… Она старалась не пялиться, но они были огромными. Везде.

С Рождеством тебя. Идиотка.

— Тебе нравится? — спросил Бриан, сжимая ноги Элии, чтобы она поняла, что вопрос адресован ей.

Нравятся мужчины? Особняк?

— Нет, — соврала она. — Как тебе удалось собрать здесь столько воды?

После того, как была развязана война человечества с пришельцами, использование воды для купания и плавания ограничили, поставки воды стали редкими и дорогими. Фактически, вода, скорее всего, стоила дороже дома. Большинство людей были вынуждены приводить себя в порядок при помощи сухих энзимных[4] спреев.

— Мы принесли ее с собой, бадья за бадьей. На Рака полно воды, — объяснил он. — Нет ничего лучше, чем слышать шум воды и чувствовать тепло — декаданс[5].

— Так почему вы хотите, чтобы ваш новый дом был здесь? Тут осталось не так уж много воды.

— Как я уже тебе говорил, наша планета разрушена. Нам нужен свежий старт на планете, где женское население цветет и плодится.

Получается, он совсем недавно потерял женщин, которых любил. Он потерял всё, всех. Элия почувствовала, как в ней поднимается волна жалости по отношению к Бриану, но быстро подавила ее. Не вздумай его жалеть. Он враг, и открыто преследует женщин ради секса!

Спокойно. Его люди умерли, зараженные Шён. ИУП это бы заинтересовало. Вероятно, они бы даже захотели допросить его, чтобы выяснить, как он выжил. А также то, что ему было известно об их королеве и этой расе. Пожалуй, эта информация спасла бы ему жизнь. Хоть ИУП и не могли похвастаться своим духом всепрощения. Его люди убили нескольких агентов, и кто-то должен будет ответить за это.

— Теперь ты можешь меня опустить, — сказала Элия. Ее поза была неудобной, но еще больше девушку беспокоила его близость.

— Пока еще нет.

— И почему? Это такая месть?

Она это заслужила. В конце концов, она повергла в ад его мошонку. Во время битвы все средства хороши, забыла?

— Я уже говорил тебе, чем собираюсь ответить на ту… любезность, — ответил Бриан. И Элия растерялась, недоумевая, гнев или веселье были причиной его промедления в выборе слова.

Собственно, нет, он так ничего ей и не сказал. Он намекал на то, что прикоснется к ней, но ничего конкретного не сказал. Жестокий ублюдок. Было бы намного проще ненавидеть его — как она и должна бы сделать, черт побери! — если бы он открыто угрожал ей расправой. Вместо этого он практически пообещал как следует ее поцеловать.

Он завернул за угол, и они попали в широкий, роскошный вестибюль, ведущий ко множеству комнат. Там даже была лестница, поднимающаяся на второй этаж. Он не стал подниматься, хотя остановился и довольно долго не сводил с нее глаз. В конце концов, он вздохнул, а затем пересек еще одну большую комнату, перед тем как спустить ее в холодный, пробирающий до костей подвал.

Спустя какое-то время она поняла, что это не подвал, а темница.

— Очередная тюрьма?

Она не ожидала, что в доме вроде этого будет опция в виде комнаты пыток.

— Да. Ты пробудешь здесь ровно столько времени, сколько мне потребуется, чтобы приготовить для тебя комнату.

Она знала, что это была ложь. У него в распоряжении была целая неделя, чтобы приготовить для нее комнату. Тогда чего он этим добивался?

— Кроме того, — добавил Бриан, — здесь находятся другие агенты, и я знаю, что ты хотела их увидеть.

Здесь находились другие агенты? Счастливая, но и напуганная, Элия быстро представила себе образ Мейси. Светлые волосы, туловище покороче и грудь побольше. Ее внешний вид изменился в одно мгновение, и Элия вздохнула с облегчением.

Там было множество камер, каждая имела грунтовые стены и начиналась решеткой, и внутри каждой камеры было по агенту. Наконец-то. Она встретилась взглядом с Девином. Теперь он был одет в просторную черную рубашку и брюки. Он не проронил ни слова, но его рука еще крепче сжала металлический прут решетки, и без того бледные костяшки пальцев побледнели еще сильнее.

Не смотря на напряженное выражение лица, он послал ей воздушный поцелуй.

Следующим она заметила Далласа, и он ей подмигнул. Затем она увидела мускулистого покрытого татуировками Гектора Дина, который всегда покидал комнату, стоило ей туда войти. Он шутил и смеялся с парнями, но никогда не симпатизировал ей. Сегодня он кивнул Элии в знак признательности. А где Джексон?

— Со мной все в порядке, — сказала она, обращаясь ко всем сразу. — Мне ничего не сделали.

Все они испытали облегчение.

— С нами тоже все в порядке, — низким голосом сказал Гектор.

— Довольно, — отрезал Бриан.

— Пошел ты, — парировала Элия, вызвав смех у нескольких агентов.

Он не поставил ее на место, пока они не подошли к пустой маленькой камере. Зайдя внутрь, Бриан спустил ее с плеча, прижимая к себе и разжигая пламя страсти в них обоих. Пламя, с которым она не могла справиться. В ту же секунду, как ее ноги коснулись твердой земли, она отпрянула, не зная, чего от него ожидать и чего ожидать от самой себя. Найдет ли она в себе силы остановить его, если он снова попытается ее поцеловать?

К облегчению Элии, он не стал комментировать смену ею внешности. Это бы тоже ее расстроило. И уничтожило.

Пожалуйста, не позволяй ему назвать меня Элией. Пожалуйста, Господи, не позволяй ему назвать меня Элией. Ей не стоило раскрывать ему свое настоящее имя.

Не отводя глаз от Элии, Бриан выкрикнул что-то на своем языке. Хотела бы она знать, что он говорил. Несколько мгновений спустя в комнату вошел воин-раканец. В руках у него был сверток с одеждой, на Элию он и не посмотрел. Бриан взял одежду и сказал что-то еще. Мужчина кивнул и стремительно умчался прочь.

Мгновение прошло в полной тишине, затем еще одно.

Бриан посмотрел ей в глаза. Он казался выше, и его лицо выражало такую абсолютную похоть, как никогда до этого. Что он скажет ей теперь, когда они, казалось бы, остались наедине, и она была в его власти? Элия практически слышала, как он говорит: «Возьми в рот мой член», а она ему отвечает: «Всегда пожалуйста. С Рождеством».

Ее сердце подпрыгнуло в груди, но причиной было не отвращение, о, она была сама себе противна. Она не смогла сбежать, привести подмогу, освободить агентов. Она не смогла сопротивляться Бриану, когда тот ее целовал, и даже просила еще.

За одну ночь, да что там, один час, одну минуту он лишил ее здравого смысла и снял все мыслимые запреты. Он бы и одежды ее лишил, если бы она не вырвалась из того сумасшедшего сладострастного дурмана. Неделя времени не притупила ее желаний. И вот она стоит, все еще отчаянно желая его, после того, как он поместил ее в клетку по соседству с коллегами. Это было безумие.

Вспомни, что произошло с тремя другими мужчинами, которых ты пустила в свою жизнь. Как после неожиданного перевоплощения во время секса, один из них ее ударил. А двое других — оскорбляли. Как один из них хотел использовать ее способность перевоплощаться в своих интересах. Что она сделает, если силач Бриан ее ударит? Даст сдачи, конечно. Что она сделает, если он будет поносить ее нехорошими словами? Скорее всего — заплачет, словно бессловесный младенец. Что она сделает, если он попытается использовать ее (хотя бы, например, чтобы навредить ИУП)? Пошлет его куда подальше, без сомнения, перед тем как снова расплакаться.

Неужели она и правда хотела понравиться ему?

Да уж, это было безумие.

— Это не лучшее помещение для постоя, — в конце концов, с нотками вины в голосе сказал Бриан. — Но, как я уже тебе говорил, пока сойдет и оно.

Принесший одежду воин вернулся с одеялами, подушкой и своеобразной сумкой. Он сложил вещи в углу камеры и удалился. От разносящегося по воздуху ароматного запаха фруктов и цыпленка у Элии потекли слюнки.

Ужин, подумала она, и в животе заурчало. Сладковатый привкус крови Бриана, которой она отведала ранее, вызвал у нее голод, ибо каждая ее капля была на вкус лучше, чем все, чего она ожидала.

Она неплохо готовила, но Мейси, по-видимому, на кухне была настоящим гением. Когда ее «мама» и «отчим» впервые пришли в гости поужинать, они ожидали четырехзвездочного обслуживания. Они располагали таким богатством и непомерными ожиданиями, что посыпанные сыром макароны их не удовлетворили. Им также не понравились перемены в ее личности. В то время как прежняя Мейси была девушкой а-ля шампанское, то новая, влюбленная в пиво Мейси, выглядела и вовсе неприемлемо.

Они обвинили ее в том, что она снова подсела на наркотики, а посте этого орали, что впустую тратит жизнь, работая полицейским, в то время как могла бы вернуться в молодежный бизнес. И Элия была вынуждена выслушивать это, пытаясь оправдаться. Но, по правде говоря, она не знача, почему Мейси выбрала для себя такую жизнь.

Во всяком случае, иметь дело с ее родителями было проще, чем с приятелем Мейсн. У него был ключ от ее квартиры (с тех пор она сменила замки), и однажды вечером он наведался в гости. Он накачался Онадином, лекарством для богачей, и приготовился сыграть в «заезд на пони».

По пути в спальню он опрокинул несколько ее вещей (вообще-то, вещей Мейси), разбив их. Подумав, что он взломщик, она сначала хотела просто его оглушить, а затем, когда это не сработало, убить его. Но прямо перед тем, как спустить курок, она увидела его лицо. Она уже успела изучить фотографии на стенах квартиры и те снимки, которые вмещал увесистый альбом Мейси, так что она его узнала. Он не обрадовался тому, что она отказалась с ним сыграть. И, как это произошло с Брианом, ей пришлось познакомить его со своим коленом. Забавно, что после всего случившегося, Бриан, который бы должен ее ненавидеть, обошелся с ней куда лучше.

— Тебе надо переодеться, — сказал Бриан, разгоняя ее воспоминания о прошлом. Сейчас его голос был хриплым от желания.

— Хм, не просто — нет, а — нет, черт побери.

Она не раскроет свой истинный облик, находясь в подобной близости к агентам ИУП. Но до чего любезный кавалер, он не употребил слово «внешность», пока агенты могли их слышать.

Бриан сделал ей подсказку взглядом. Ой. Он имел в виду одежду.

— Зачем?

— На твоей рубашке кровь.

Да, но это была его кровь, пролившаяся, когда она его укусила.

— Здесь всего лишь маленькое пятнышко.

Золотистое пятнышко, при этом еще и лакомое и выворачивающее наизнанку душу. Может, получится его слизать… Прекрати, идиотка.

Она поймала себя на том, что тянется к полочке рубашки, чтобы поднести ее ко рту. Ладно, пришло время взять себя в руки. Бриан не успокоится пока она не сменит свою грязную одежду на чистую. Она вспомнила, что той, первой ночью он тоже заставил ее переодеться после того, как она его укусила. И она была счастлива это сделать, когда он оставил ее одну. Но причем здесь эти задние мысли о безупречной одежде? Она чуть не подавилась от смеха. Задние[6]. Он скрестил руки на груди.

— Ты и тут собираешься упираться?

— Нет. Я переоденусь, когда ты уйдешь, как и раньше.

— Я должен забрать с собой твою одежду, чтобы ее могли сжечь. Мы прошли по городу, так что я неуверен, с чем мы могли соприкоснуться. Более того, я упоминал, что вид крови вызывает у меня отвращение.

Она пристально изучила одежду Бриана на предмет пятен крови, потом метнула взгляд на него и попыталась интерпретировать выражение его лица. Он определенно пошутил

— Ты воин.

— Да. Я знаю, кто я.

— Ты имеешь депо с кровью. Как тебя может отвращать один лишь ее вид?

— Кровь несет болезни и смерть, болезни куда более мучительные, чем проткнутые ножом кишки. А теперь, мне нужна одежда, которая на тебе надета, чтобы я мог от нее избавиться.

Болезнь Шён, догадалась Элия. Он боялся ее, и это имело смысл. Но, как ни странно, ей претило, что такой сильный мужчина, пусть даже ее враг, был доведен до подобной крайности.

— Ты уверен, что это не желание наблюдать, как я раздеваюсь?

Она хотела поддеть его, чтобы разрядить обстановку, а вышло словно приглашение.

Он сглотнул, казалось, каждый мускул на его теле напрягся.

— Я побуду снаружи, чтобы поберечь твою скромность. Брось свою старую одежду между прутьев решетки, когда закончишь.

Он развернулся на каблуках, его тело было скованным. Ей больше нравилось, когда он пытался ее очаровать. А он ведь пытался ее очаровать, правильно? Завоевать еще один поцелуй, правильно? Так зачем он ее покидает? Почему он не заставляет ее сделать так, как хотел? Он что, ее больше не хочет?

Недопустимо. Заставь его снова тебя хотеть. Он ослабит бдительность, и ты сможешь освободить агентов. Да, это единственная причина того, что ее переполняют такого рода желания.

— Подожди, — окликнула она Бриана, в то время как он открывал дверь камеры. О Боже. Неужели она и вправду собиралась это сделать?

Он медленно повернулся к ней лицом, прекраснейшее создание, которое она когда-либо видела. Мужчина, располагавший множеством возможностей причинить ей вред и все жене сделавший этого. Да, она и вправду собиралась это сделать.

— Можешь посмотреть.

— Нет, — произнес он вяло, как будто на самом деле не хотел это говорить.

— Разве ты не хочешь, чтобы я была счастлива? Он выгнул бровь, но в глазах светилась надежда.

— И почему мое присутствие делает тебя счастливой?

— ПОТОМУ что.

— Тогда ты знаешь, что должна сделать в первую очередь, — прохрипел Бриан. Показать свое истинное обличье. Он уже неоднократно требовал этого, и все же просьба о трансформации до сих пор ее шокирует. Как он мог предпочитать ее настоящую? Она во всем уступает Мейси. Она была более плоской и худой, обладала более аристократичными чертами лица. Ее внешность была куда менее… волнующей.

Тем не менее, она трансформировалась обратно в Элию и беспокойно сосредоточилась на терзании кончиков своих волос.

— Так лучше?

— Намного. Начинай.

Прозвучав как мольба, это побудило ее к действию. Она нагнулась и трясущимися руками развязала шнурки на ботинках. Затем сняла их, и один за другим запустила в Бриана. Девушка должна избегать появления на своем лице намеков на то, что «это-не-то-чего-ей-на-самом-деле-хочется». К чести Бриана, он не шелохнулся и не отпрянул в сторону. Он без единого слова перенес столкновение с ботинками. Он вошел в транс? Элия надеялась, что так и есть. Это для его же блага, помнишь?

Она завела руки за голову и, потянув рубашку вверх, сняла ее. Рубашку она тоже швырнула в него. Ткань прошелестела, коснувшись его груди, и опустилась на холодную, твердую землю. Следующий на очереди — слишком большого размера лифчик. Он был создан для пышной груди Мейси и стал одним из двух вещей, которые она оставила себе, передав Бриану только майку и оголив свою маленькую грудь. Ее соски тотчас же затвердели на холоде. А может быть, от его горячего взгляда.

Бриан сделал благоговейный вдох. Он даже успел протянуть руку, затем одерну л себя и вернул ее в исходное положение. Тем временем, он буравил ее своим взглядом, осыпая белыми искрами места, где пульсировала кровь. Почему же он остановился?

— Остальное, — сказал он низким и хриплым от возбуждения голосом.

Она задрожала еще сильнее, дернув вниз слишком свободные штаны и трусики. Трусики — вторая вещь, которую Элия оставила себе. В ее предыдущей тюрьме была энзимная душевая кабинка, так что и она, и ее одежда смогли остаться чистыми.

Когда Элия переступила через брюки и трусики, она подавила в себе желание прикрыться. Она просто стояла там и ждала, осмелится ли он сказать что-то по поводу ее впалого живота и выпуклых шрамов на внутренней поверхности бедер. Взгляд Бриана оторвался от ее груди, прошелся по дрожащему пупку, на некоторое время задержался на пучке густых волос у нее между нот, а потом зафиксировался на шрамах. Бриан нахмурился.

— Что за ранение их оставило?

Элия молча задрала подбородок. Это была информация, которую она бы не выдала никогда, даже под пытками.

— Эли… Мейси, — начач Бриан, поймав себя на слове. Слава Богу. В его голосе звучало предостережение.

— Мне холодно, — отрезала Элия, стуча зубами для пущего эффекта. — Я оденусь? — спросила она, вместо того, чтобы сказать утвердительно. — И, пожалуйста, никогда… ты знаешь, что, — «Не называй меня тем именем на виду у других». — Хорошо?

Просить его о подобном одолжении было рискованно. Он мог бы пригрозить сделать это, если она не подчинится ему во всем остальном. Это будет «грязная игра», как ни крути. Однако если она к своему разоблачению отнеслась так нерешительно, то он должен был уже понять, что это значило для неё намного больше.

Бриан не отвечай довольно долго. Потом он вздохнул и передал ей одежду.

— Даю тебе слово. Теперь одевайся. Спи Ешь. Завтра нас ждет продолжительный разговор.

Он развернулся и вышел из камеры, заперев Элию внутри.

Стоя снаружи ее камеры, Бриан чувствовал себя так, словно его кровь охвачена пламенем.

До этого он считал, что хочет ее. Теперь, увидев ее в чем мать родила, с непоколебимой решимостью во взгляде, он знал наверняка. Он в ней нуждался. Эпия обладала сердцем воина, была изящной и потрясающей. И Бриану потребовалось все его самообладание, чтобы не броситься на нее, сжимая и целуя всю эту белую плоть, всасывая ртом эти налитые страстью соски и наслаждаться ею дни напролет. Извлекая влажный жар меж ее ног, а потом, слизывая каждую каплю.

Он попытался унять свое разгулявшееся сердце и неистовое пламя, разгоравшееся с каждым новым вздохом. Безуспешно. Перестань думать о ней. По крайней мере, сейчас. До тех пор, пока ты не станешь сильнее своей жажды к ней, заключенной и агенту ИУП, ты не можешь обладать Элией.

Именно поэтому, вопреки своим намерениям, он в итоге поместил ее в камеру. Он собирался удерживать ее у себя в комнате. Однако он все еще не мог защитить себя от Элин. А ему была нужна защита или она всегда будет одерживать над ним верх.

— Бриан, — окликнул его Талон.

Его внимание переключилось направо. Он увидел Талона, стоящего в дальнем конце туннеля рядом с Марлеоном. Бриана охватил гнев, и он был рад этому. То, как действовал этот воин, едва не обесчестило Бриана в глазах Элин.

— Марлеон, — прорычал он.

Воин побледнел, под его золотистой кожей отчетливо проступили вены. 'За время своего пребывания в заключении он стал грязным, а также явно выглядел измученным.

— Милорд? — сказал он дрожащим голосом.

Бриан решительно сократил дистанцию между ними.

— Как ты уже знаешь, тебе вменяется в вину неуполномоченное кровопролитие, — он намеренно говорил на языке землян, чтобы это слышала Элия.

— Да, но…

— Я провел прошедшую неделю, обдумывая твое дело, — никто из агентов не издал ни единого звука. — Нас осталось не так уж много, и я не хотел истреблять еще кого-нибудь. Но ты знаешь наказание, которым карается твое преступление, не так ли?

Марлеон вжался в стену, бледнея.

— Милорд, они напали на нас из засады Они собирались подвергнуть нас пыткам. Талон сжал его плечо, удерживая Марлеона от побега.

— Твоему поступку нет оправдания, так как ты подверг опасности всех нас. Что, если бы они являлись носителями болезни?

— Я… Я… не подумал. Мне жаль. Так жаль.

— Нет. Тебя казнят. Согласно нашему закону. Я и так уже долго откладывал приведение твоего приговора в исполнение. Пойми, что мне противна сама мысль об этом, но так надо. Если я проявлю снисходительность, другие могут посчитать подобное поведение допустимым.

Бриан без промедления вошел прямо в тело Марлеона, сливаясь с ним в единое целое. Он мог бы замедлить свое вторжение так, что не было бы боли, но не сделал этого. Он дал приговоренному воину прочувствовать каждую унцию захваченного им тела.

Марлеон закричал.

Контролируя каждое движение мужчины, каждое его дыхание, Бриан парализовал все его внутренние органы, один за другим. Марлеон конвульсивно дернулся и содрогнулся, все еще крича, умоляя о пощаде до тех пор, пока, наконец, не замолк и не упал наземь.

Замертво. Вот так просто. Быстро, но не спокойно.

Пройдут месяцы, прежде чем это перестанет тяготить Бриана.

Он покинул тело Марлеона с единственной мыслью, снова стоя напротив Талона, рядом с телом, лежащим у его нот.

— Он не был осторожен, — сказал Бриан с отвращением. Чувствуя к себе такое же отвращение, как и к мертвому воину. Но, будучи командиром, он должен был воздавать по справедливости. Он не солгал Если бы он сжалился над Марлеоном другие бы недолго раздумывали перед тем, как пролить кровь в следующей битве.

— Не был, — согласился Талон. — Ты сделал то, что должен был.

Будет ли Элия того же мнения, или посмотрит на это как на очередное доказательство его дурного нрава?

— Сожгите его.

Таковы были их обычаи. Они похоронили агентов ПУП только по той причине, что знали об этом их предпочтении. Им претило иметь дело с мертвыми, но они сделали это, чтобы выказать свое уважение. Талон кивнул.

— Мы все уже избавились от одежды, и большинство в это самое время находится в купальнях.

— Хорошо, — Бриан бросил свой взгляд через плечо на дверь камеры Элии. Перейдя на раканскнй, он продолжил: — Те двое мужчин в лесу, которых она хлестала по лицу, ты понял о ком я?

Тогда у Бриана была последняя возможность поговорить с ними Теперь, когда он закончил подготовительные работы в этом доме, курсируя туда-сюда, между ними предыдущим убежищем, у него появилось время Талон снова кивнул.

— Приведи их в мой кабинет в течение часа.

После того, как Бриан принял ванну, переоделся в чистую одежду и его запятнанные вещи были сожжены со всеми остальными, он покинул свою комнату и сел за письменный стол, чтобы законспектировать лучшие способы защиты от Шён. Он видел лишь немногих представителей этой отталкивающей расы до того, как они исчезли. Кроме королевы, все они были мужского пола. Она была… странной. Изящная, обманчиво невинная, с мелодичным голосом, которому он и другие подчинялись беспрекословно. Ее сторонники пленили Бриана и остальных, и принудили их смотреть, как она совращает Ракан, одного за другим. Но она с брезгливым отвращением отослана Бриана и тех, кто был сейчас рядом с ним Он так и не понял, почему. Он бы с радостью принял ее в свою постель, не только потому, что довольно долго обходился без сакса. Что бы она ни говорила, ему сразу хотелось это сделать.

Он предполагал, что ее власть над мужчинами сродни власти мужчин Раканов над женщинами Рака, сладострастный запах, вроде наркотика. С той лишь разницей, что свою власть они употребляли во имя удовольствия. А она пользовалась своей, чтобы причинять другим вред. Так и случилось. Болезнь поразила их практически сразу, разрушая тела.

Как только она с ними совокуплялась, мужчины становились своими собственными тюремщиками. Но как только они спаривались с кем-либо незараженным до этого, сероватый оттенок сходил с их кожи. Иx до этого запавшие щеки округлялись.

Он задавался вопросом, почему им не стало хуже, почему они не слабели, как это происходило с женщинами? Почему они не становились каннибалами? Почему им становилось лучше?

Единственное, что приходило ему в голову, так это то, что сакс их исцелял. Оставались бы женщины сильными, если бы вместо того, чтобы пожирать мужчин, они занимались бы с ними сексом?

А если нет, исцелились бы зараженные Раканы в миг убийства королевы Шён? Скажем, он мог бы пленить и устранить королеву, как агенты ИУП поступили с ее собратьями. Находясь взаперти, она не сможет заниматься сексом. Если бы только он смог придумать что-то по поводу ее магического голоса. Будет мало толку, если она прикажет ему освободить ее, и он подчинится. В таком случае, он мог бы узнать, слабеет ли она от отсутствия секса. И если это так, он мог бы оставить ее гнить в заточении до самой смерти, при этом, не пролив ни капли крови. Так просто, с иронией констатировал Бриан, сжимая пальцами переносицу. Она все время держала вокруг себя стражей, и эти стражи могли исчезнуть и убить тебя еще до того, как у тебя появится время, чтобы моргнуть. Но, так или иначе, способ поймать воина, которого ты не можешь видеть, существует. У агентов ИУП это получилось.

Он в любой момент может украсть оружие агентов ИУП, предположил Бриан. Впрочем, тогда они еще в меньшей степени будут склонны с ним торговаться. Что же делать, что делать? Он вздохнул.

Когда он снова поднял взгляд, те двое агентов, которых Элия пыталась привести в чувство, заходили в комнату. Талон стоял позади, обеспечивая их покорность приставленными к основаниям шей огнеметами ИУП. Бриан окинул их внимательным взглядом. Оба мужчины были высокими и мускулистыми, у одного кожа была загорелой, что, кажется, очень нравилось людям, у другого она была бледной и лоснящейся. Бриан предпочитал то, как выглядела кожа Элии — слегка подрумяненная белая роза. Очаровательно. И неуместно. Оба были темноволосыми и могли бы считаться красивыми, предположил Бриан, зажимая в кулаках изящную бумагу со своими записями. Были ли они ее родственниками'? — задумался Бриан, и ревность притупилась. Он не желал, чтобы Элия искала поддержки у любовника. А у брата, опять-таки, было позволительно.

Бриан поискал в них внешнее сходство. У одного глаза были цвета океана, у другого — цветов заката. Они не приходились родственниками друг другу, и не были родней Элии. Ее глаза были пронзительно-зеленого цвета, черты лица — более аристократичными. Если только они не обладали способностью изменять свою внешность, как это делала она? Но, нет. Под лицами обоих мужчин ничего не скрывалось. Более того, она быта против, чтобы они увидели ее настоящий облик. Бриан сжал челюсти и откинулся на спинку кресла, потирая подбородок двумя пальцами.

— Вы — люди? — спросил он агентов. Они оба пульсировали энергией странного свойства, которая не была присуща человеческой расе.

Голубоглазый кивнул, его лицо было напряжено, как будто он старательно сосредоточился.

— Да. А теперь, что ты планируешь сделать с девушкой? Ты расскажешь мне. Ты хочешь мне рассказать.

— Нет, не хочу, — как ни странно, Бриан почувствовал внезапный порыв рассказать агенту все и обо всем, что он хотел знать.

— Твой план, — настаивал Голубоглазый. — Ты как раз собирался мне рассказать. Да, потрясенно подумал Бриан. Он хотел рассказать, но позволил себе произнести только: «Какой план может быть у мужчины?»

— И, правда, — с понимающим смешком откликнулся Лоснящийся.

Как странно. Бриан совсем не ожидал веселья в качестве реакции на свои слова. Голубоглазый метнул в Бриана свой напряженный взгляд. А вот теперь, это была реакция, которую он ожидал увидеть. Ярость. Талон взвел курок одного из огнеметов и вдавил холодный ствол в череп агента. Мужчина замер.

— Она останется в живых? — процедил сквозь зубы Голубоглазый. — Ответь мне. Этот голос… практически неодолимый. Крайне могущественный. Он должен ответить. И все же, это чувство оставило его также быстро, как и поразило.

— Разумеется, она останется в живых, — «Что происходит? Контроль сознания?» Некоторые расы обнаруживали подобную силу, но он не думал, что земляне из их числа. — Я не изверг.

Лоснящийся раскрыл рот, признаки веселья внезапно улетучились.

— Вы ее обидели? Принудили ее?

— Поверь мне, я ни к чему ее не принуждал. Оба мужчины расслабились, но лишь слегка.

— Позволь ей остаться с нами, — сказал Голубоглазый своим убедительным голосом.

— В одной из наших камер.

К Бриану вернулось чувство ревности, а вот порыв к подчинению — нет. Либо агент не так уж хорош, либо Бриан выработал иммунитет.

— Вы приходитесь ей родственниками?

— А ты хочешь, чтобы мы ими были? — спросил Лоснящийся. Бриан провел языком по зубам.

— Она твоя женщина? — вопрос вырвался из него раньше, чем он смог этому воспрепятствовать.

Повисла тяжелая, напряженная пауза.

— А что, если так? — сверкнул зловещей улыбкой Голубоглазый.

Бриан мог тотчас же войти в тело ублюдка и наказать его. Сделать что-нибудь, все что угодно, лишь бы его наказать. Но он вспомнил отвращение, с которым Элия говорила о том, как это делал Марлеон, и отвращение, пережитое им всего час назад за наказание, которое он привел в исполнение.

— Так Ты Ее Мужчина? — это был простой вопрос.

— Только тронь ее, и я убью тебя, пока ты будешь спать, — ответил Лоснящийся без тени ярости в голосе. Ему бы тоже это понравилось. По крайней мере, это было очевидно. — Как тебе такой ответ?

— Она невинна. Она не такая, как мы. Отпусти ее.

Ему претила мысль о том, чтобы отпустить Элию, так и не изведав всю глубину ее страсти, и он тряхнул головой.

— Она остается, — заявил Бриан, а затем, как бы из любопытства, приподнял бровь. — Вас что, не интересуют мои планы касательно вас самих?

— Не особенно.

— Неа. Не могу сказать, что интересуют.

— Так, разговор окончен? Потому что вид из моей камеры мне нравится больше.

Очевидно, эти непочтительные мужчины не собирались рассказывать ему о том, что он хотел узнать. Он не собирался просить, как не имел намерения пытать их. Это бы попахивало отчаянием.

— Нет. Разговор не окончен, — тем не менее, он сменил тему. — Кажется, у нас есть общий враг. Шён.

Это привлекло их внимание. Они выпрямились, посмотрели друг на друга и нахмурились.

— Шён уничтожили мой дом, мою семью. Мою планету. И поэтому мы здесь. Мы надеялись обрести мир. Мы надеялись жить среди людей, которые знают, как сражаться с таким врагом. Не смотря на это, мы прибыли, чтобы узнать, что наш враг и здесь нас обыграл, и они даже планируют прислать свою королеву.

Никакого отклика.

— Мы решили остаться и дать им отпор. Вы так же сильны, как и они. Нам пригодилась бы ваша помощь.

И снова, никакого отклика.

Черт бы их побрал, заставляют его по крохам вытягивать из них информацию.

— Вы могли бы воспользоваться нашей помощью. Разумеется, если не хотите увидеть, как уничтожают вашу планету, как ваши женщины смотрят на вас, словно на вкусную еду, перед тем, как выпотрошить вас своими зубами.

Ничего.

— Я видел их королеву. Я с ней сталкивался.

Голубоглазый сглотнул.

Это был практически неуловимый проблеск интереса. Наконец-то.

— Она пришла после того, как мужчины забрали нашу королевскую семью с их стражей. Она одна из прекраснейших женщин, что мне довелось увидеть, с властным голосом, очень похожим на твой, — он кивнул подбородком в сторону Голубоглазого. — Она держит гарем. Все они. Но они спят с каждой из своих жертв лишь один раз. После чего, тех, кто не составляет воинские ряды, выбрасывают на улицу, чтобы они сами о себе заботились, даже если болезнь уже начала их истощать.

— Как ты смог выжить? — спросил Лоснящийся. В его голосе не было слышно насмешки. Больше нет.

Приятное достижение.

— Мы не уверены. Никто из нас не был выбран королевой. Практически все мы были в той или иной степени покусаны, вынужденные бороться со своим собственным народом и близкими, но мы так и не заболели.

Голубоглазый и Лоснящийся обменялись еще одним из тех мрачных взглядов.

— Я собираюсь помочь ИУП в борьбе с ними, в обмен на свободу передвижения по этой планете.

— Честно говоря, я не думаю, что кто-то тебе поверит, — сказал Голубоглазый. Никаких колебаний. Что означало — ему не нужно было это обдумывать. Он просто знал. — Вы пришли той ночью, когда должны были появиться Шён. Вы убили несколько наших людей.

Этот чертов Марлеон.

— И, скажем прямо, это предложение может быть ловушкой, — закончил за него Лоснящийся.

Голубоглазый развел руками, изобразив жест «я-здесь-чтобы-помочь».

— Отпусти нас, и мы вероятно, вероятно, будем в состоянии убедить нашего капитана в том, что у тебя благие намерения.

Вместо того чтобы ответить, Бриан обратился к Талону: «Уведи их». Ему нужно было еще немного подумать, взвесить все «за» и «против» каждого возможного решения. Затем он добавил, уже на своем языке: «Я хочу, чтобы как минимум один воин, способный перемещать дух находился в городе всю ночь. Всем остальным — дежурить посменно. Здесь выставить часовых, в достаточном количестве на каждый выход, а остальные могут отправиться в город на поиски женщин». Как же он мог отказывать в этом своим людям, в то время как сам наслаждался обществом Элии?

— Тем, кто будет перемещать дух — разузнать все, что удастся об ИУП и Шён. Скорее всего, они ничего не услышат, но попытаться стоит.

Перемещать дух. Выталкивать разум за пределы тела, перемещаться, будучи невидимым, неслышимым и неощущаемым каким бы то ни было образом. Это и был способ, при помощи которого он так много узнал о Земле до того, как кто-либо обнаружил его присутствие.

Единственная проблема заключалась в том, что когда твое сознание покидало тело, тело оставалось полностью уязвимым. Если кто-то нападал, ты не мог себя защитить. Вообще-то, ты бы не узнал о том, что на тебя напали, пока не стало бы слишком поздно. Пока бы ты не умер.

К сожалению, не все Раканы обладали этой способностью. Бриан и Талон — могли это делать, а также пятеро других воинов.

— Считай, что это уже сделано, — сказал Талон, кивнув.

— Те, кто ищут секса, я уверен, знают, что им нужно скрывать свою кожу так хорошо, как они только могут и быть настороже.

— Разумеется, но я все равно им напомню.

— Спасибо.

Ни один из агентов не сказал ни слова, ни во время разговора Бриана с Талоном, ни тогда, когда их выводили из комнаты.

Снова оставшись в одиночестве, Бриан провел ладонью по лицу, пытаясь избавиться от своих вопросов, сомнительных чувств и даже желаний. Он хотел, чтобы Элия была здесь, хотел обсудить все это с ней. Но если он прикажет привести ее сюда, они не будут разговаривать. Она может отрицать это, но она его хотела. В конце концов, она разделась для него. Его дикое, необузданное желание к ней было очевидным фактом, как и то, что она, казалось, могла устоять перед ним без всяких проблем.

Пожалуй, ему стоило присоединиться к своим людям в Нью-Чикаго и найти себе женщину, которая бы согрела его постель. Женщину кроткую и послушную, которая бы восхищалась каждым его движением. Женщину, которая бы заполнила зияющую пустоту, усиливающуюся каждый раз, как умирал кто-то из его людей. Как только Бриан займется сексом, он сможет перейти к тому, над чем, предположительно, ему и надо было работать — разрабатывать план действий.

Но он не мог вызвать в себе даже толики энтузиазма по отношению к кому-либо, кроме Элии.

Его тело нуждалось в ней. Только она, с этими темными волосами, пронзительными зелеными глазами и стройным телом, могла бы подойти ему.

Он твердел и приходил в состояние готовности уже только от того, что представлял ее себе.

Черт побери. Чтобы разобраться с ее и своими проблемами, ему нужна была хоть какая-то разрядка. Чтобы не успеть передумать и отправиться этим вечером к ней, Бриан встал и пошел к себе в спальню. Когда он заперся изнутри, он разделся и ступил в кабинку под струи энзимного душа. Нахмурившись, он уперся рукой в прохладную стену, чтобы обрести устойчивость. Другой рукой он сжал свой член. Он использовал проступившую на кончике члена капельку влаги в качестве смазки и начал медленные размеренные движения. Вместо своей руки он представлял губы Элии, ее горячий язычок, обхвативший его член, ее зубки, слегка царапающие его. Яички Бриана приподнялись и сжались, он ускорил фрикции. Она целовала его яйца (а как же!), чтобы сгладить воспоминание о прошлом, дурном обращении с ними. Ее ладони сжали бы его зад, оставляя глубокие борозды от ногтей, и, вполне возможно, исследуя ту его часть, где еще никто не бывал. Она могла бы взять в рот одно из его яичек, могла бы полизать его член, перед тем как снова накрыть своим ртом головку. И сосать, пока не иссякнет его семя. Пока он будет не в состоянии отдать больше ни капли.

Все тело Бриана содрогнулось в экстазе. Он кончил, с рычанием разбрызгивая горячее семя.

— Элия, — выкрикнул он. Сладкая, манящая Элия.

Он постоял там еще какое-то время, тяжело дыша, все еще обхватывая рукой член и думая об Элии. «Передергивание затвора», как выразились бы люди, помогало, но не могло полностью удовлетворить его потребности. Бриан все еще желал ее с такой силой, которая приводила его в замешательство. Он все равно был не в состоянии думать о чем-то, кроме как о том, чтобы быть с ней.

Черт побери! — снова подумал Бриан. И черт побери Элию. Он шагнул к кровати и упал на холодные, негостеприимные простыни. Ему бы хотелось, чтобы Элия была здесь. Он жаждал прикоснуться к ней, вдохнуть ее восхитительный запах, ощутить ее нежную кожу.

Должен быть способ завоевать ее. Способ сломить ее сопротивление. Она хотела его; больше, чем нужно было для того, чтобы раздеться ранее, и то, как она его целовала в ту, первую ночь было доказательством. Она просто была упряма и, вероятно, напугана.

Что он мог предпринять? Что мог…

Его глаза расширились от осознания зародившейся и развивающейся в голове идеи. Он медленно ухмыльнулся. О, да. Он никогда раньше такого не делал, но фантазировал об этом. А теперь, он испытает это наяву.

Завтра он пригласит ее. Он сделает то, чего никогда не позволял себе проделать с другими. И он ее не пощадит.