Соавторство

Глава 2. Я люблю тебя

– Я люблю тебя, – сказал Йоргос Спанидис-Лаатс и поправил галстук. Откашлялся. Сказал ещё раз. Голос зазвучал ниже, но всё так же неуверенно. Это всё от волнения. Он прищурился, глядя в зеркало, – если голос он натренирует, то выражение глаз вряд ли поддастся изменению. Чёрт, да поймёт она! Поймёт, что в такой ситуации волноваться не возбраняется. Столько раз он собирался ей признаться, и лишь сейчас понял, что слишком затянул с этим. Он давно уже всё понял. Да и она тоже – но она ждала, а он всё тянул. Ну, сегодня всё наконец разрешится.

От отца, грека, ему досталась смуглая кожа, тёмные волосы и глаза и нос, который она называла «таким греческим!», не уточняя при этом, нравится ли ей сей факт. От матери, эстонки, – мягкий, спокойный, тяжелый на подъём характер.

Подтянув английский и поступив в Нарвский колледж Тартусского университета, Йоргос, поражённый его комфортными условиями и широкими возможностями для студентов (а кафе «Яйцо» было просто божественным!), буквально влюбился в это учебное заведение. В него – и в лучшую девушку на планете, речь для которой он сейчас и репетировал, лучшую девушку на курсе, для которой он подбирал достойный подарок, лучшую девушку, которой никогда не будет равных. Его девушку.

Он учился на «Предпринимательстве и управлении проектами», она – на «Организации работы местного самоуправления». Он платил сорок восемь евро в месяц за общежитие, она – столько же за один ужин с подругами. Он был счастлив вырваться от родителей, зажить наконец взрослой жизнью, пусть и стипендии почти ни на что не хватало. Она… Что ж, она все выходные проводила в столице, в понедельник возвращаясь на учёбу, прихватив с собой парочку сочных историй, которыми делилась и с ним, за столиком в «Яйце», где-то между тёплым картофельным салатом с перепелиными яйцами и фисташковым крем-брюле, совершенно не замечая, что они его задевают. Почти всегда она ездила без него, с подругами, говоря, что это «чисто девичьи выходные». Йоргос ей верил, по крайней мере, верил фотографиям в её «Инстаграме».

Но в этот раз в Таллинне его ждали. Она ждала. И поэтому через тридцать пять минут Йоргос будет ехать в электричке. Проверив в кармане билет на экспресс-рейс Нарва – Таллинн, обошедшийся ему в одиннадцать евро, Йоргос ещё немного порепетировал перед зеркалом, даже продумал небольшую речь, но потом решил, что это бесполезно – увидев её, он начисто забудет обо всём. Как и всегда.

Открытку он уже купил. Дорогую, ручной работы. Она наверняка оценит. Надпись «С днём рождения!» была вышита серебряными нитями. Внутри открытки он скрепя сердце написал несколько пожеланий, показавшихся ему наименее банальными и наиболее милыми, а внизу подписался: «С любовью, Йоргос».

Подарки он тоже уже присмотрел. Может, не стоило откладывать их покупку на последний день, но именно сегодня, как и каждого 15-го числа каждого месяца, в том магазине бесплатно и действительно качественно и со вкусом упаковывали покупки. В остальные дни это стоило немалых денег. В душе у Йоргоса шевельнулось неприятное чувство – а не выглядит ли это жадной расчётливостью, но он успокоил себя: в конце концов, не так важно, заранее куплен подарок или за час до дня рождения, главное, что он упакован, а на сэкономленные деньги они лучше сходят в кино.

Два часа в электричке пролетели незаметно, благо элроновский вайфай работал почти прилично. Часть времени заняла переписка с ней, часть – набрасывание плана-проекта для домашнего задания. Увлёкшись последним, Йоргос весьма удивился, подняв от телефона голову и увидев в окне Балтийский вокзал. Сердце радостно шевельнулось в груди, словно он уже увидел её, но на самом деле он лишь прибыл в город, где они будут отмечать её день рождения. Впереди было самое главное.

Пятнадцать минут быстрого шага через Старый город, от Нунне к Отса, эскалатор на второй этаж, – и магазин лучших подарков на свете распахнул перед ним свои двери. Йоргос взял корзинку, прошёл по рядам своего любимого «Аполло», выбрал то, что присмотрел для неё заранее. Корзинка стала увесистой, но это была приятная тяжесть. Он любил покупать подарки другим. Однако… Йоргос краем глаза увидел оранжевые ленты и не смог не повернуться. «Только сегодня – скидка 20 % на товары, отмеченные оранжевой наклейкой!» – было выведено на них, висящих перед входом в отдельный маленький зал. Йоргос вздохнул. Как можно этому противиться? Увлечённо порывшись в акционных товарах минут десять, он бросил ещё пару вещей в корзинку, посмотрел на часы и поспешил на кассу.

Расплатившись, Йоргос оказался перед выбором: коробка круглая или прямоугольная, упаковочная бумага матовая или глянцевая, банты или цветы, широкие ленточки или узкие… Он прикинул, какая упаковка понравилась бы ей. Понял, что понятия не имеет. В конце концов выбрал для своих подарков тёмно-синюю прямоугольную коробку, в которую они аккурат поместились, матовую зелёную бумагу и большой красный бант с широкими лентами. Смахивало на Рождество. Он передумал и выбрал оранжевую бумагу и синий бант. Теперь идеально.

Свои личные покупки Йоргос спрятал в рюкзак, покрепче взял большой пакет с упакованной коробкой внутри и вышел на улицу. Пешком идти с покупками не хотелось, к тому же он обязательно запыхался бы, неравномерно ускоряя шаг под музыку в наушниках, а выглядеть перед ней он должен прилично.

До «Малевы» шёл первый трамвай. Быстрым шагом Йоргос миновал Оперный театр и парк, подоспев к «Виру» как раз к приходу единицы. Через двадцать пять минут он уже стоял на улице, сжимая в руках пакет и озираясь. Он точно помнил остановку, на которую она сказала ему приехать. И точно помнил, что место, где будет празднество, – не «Алладин», находящийся неподалёку. Йоргос понятия не имел, почему название остановки осталось в его памяти, а заведения – выветрилось, и теперь проклинал себя на чём свет стоит: телефон, истощённый вайфаем и подготовкой проекта, полностью разрядился, и зарядки у Йоргоса с собой не было. Теперь он не мог ни посмотреть точный адрес, ни позвонить своей девушке. Йоргос, со своим пакетом в руках, сейчас чувствовал себя полнейшим идиотом.

Вариантов было два. Либо идти по улице Копли на полуостров, либо по Копли же, но в другую сторону. Но как ему найти нужное место? Может быть, он увидит у входа в кафе каких-нибудь знакомых. Может быть, даже увидит её. В крайнем случае, если это ничего не даст, долго он бродить не будет – попросит у кого-нибудь позвонить, как бы ни хотелось ему этого избежать. Но вспомнит ли он точно её номер?

Вздохнув, Йоргос прикинул, в какую сторону двинуться, и решил немного пройти на полуостров. Ведь не понравилось же ему чем-то выбранное заведение! Он точно это помнил. Может быть, не понравилось именно расположением. Полуостров – самый суровый и необычный район столицы, по-своему привлекательный, но не для всех. Не для Йоргоса, например. Ему больше нравился центр. Пыхья-Таллинн как-то не вдохновлял, а уж о такой его части, как Копли, и говорить нечего. По крайней мере, года два назад, когда Йоргос был там последний раз, впечатления от него остались удручающие.

Йоргос шёл, осматриваясь, и припоминал, что если пойдёт дальше, до конца Копли, упрётся в заводоуправление. Подробной его истории он не знал, а знал только, что башня с часами – на самом деле водонапорная, и часы на ней ненастоящие. Нарисованные. И всегда показывают двадцать три минуты второго. Если Йоргос ничего не путал, это было время, в которое в девятьсот тринадцатом году Русско-Балтийский судозавод дал свой первый гудок. Зачем ему эти знания, Йоргос не задумывался. Зато сейчас он всерьёз задумался о том, что понятия не имеет, куда ему брести дальше. Поначалу ноги сами несли его по улице, но теперь шаг замедлился, как замедлилось и движение вокруг. Йоргос осознал, что почти никто не встречается ему на пути. И что уже стемнело – он даже не заметил как. К чёрту, надо сваливать отсюда, из этого совсем не богемного райончика, к цивилизации, и просить у кого-то телефон, если он сможет вспомнить номер, или зарядку, если не сможет. Наверняка нужное ему заведение находится совсем в другой стороне. Какого чёрта он вообще здесь делает?

Разозлившись на себя, Йоргос пошёл обратно. С наступлением сумерек в права особенно дерзко вступил и холод. Руки у Йоргоса заледенели, но в тёплый карман он мог сунуть только одну – вторая всё ещё держала пакет, который уже начал Йоргоса порядком раздражать. Он с сожалением вспоминал трамвай, в котором сюда доехал, – тот был тёплым, да и пакет не мешался в руках. А ещё он чувствовал себя сейчас непривычно одиноким – Йоргосу больше нравилось сливаться с толпой.

Мужчине в чёрном пальто, часом ранее стоявшему на остановке «Виру» вместе с Йоргосом, тоже нравилось сливаться с толпой. И при этом не терять объект наблюдения из вида. Чёрный холщовый рюкзак за его плечами казался на удивление вместительным. Всё, что нужно, было с собой. Все, кто нужен, были рядом.

Часом же ранее Йоргос выругался и едва удержал равновесие в трамвае, когда тот неожиданно резко затормозил. Йоргос сжал поручень, устоял и покрепче взялся за ручки-тесёмки пакета. Вскоре двери трамвая раскрылись, несколько человек вышли, несколько зашли. Йоргос не вышел. Остановка была не его. Мужчина в чёрном пальто тоже не вышел. Трамвай поехал дальше. Мемориал «Прерванная линия» скрылся из вида. А Йоргос и мужчина остались. И связь между ними – тоже. Но о ней знал лишь один из них.

Йоргос сел на освободившееся место, осторожно поставив подарочный пакет себе на колени, а рюкзак – на пол. Дарить пакет с грязным дном не хотелось, а рюкзак уже многое повидал. Скоро он повидает ещё больше, но Йоргос об этом и не догадывался.

Мужчина стоял в конце трамвая, но Йоргоса из вида не выпускал и садиться не собирался. В спину неприятно упиралось содержимое рюкзака, но хотя бы не торчало из него, привлекая к себе внимание. Внимание было ему совсем не к чему.

Доехав до нужной остановки, Йоргос вышел из трамвая и посмотрел на часы. Мужчина в чёрном пальто проделал то же самое. Потом натянул чёрные кожаные перчатки. Можно было сказать, что на улице похолодало.

Или что они нужны ему не для защиты от холода.

Йоргос обернулся, скользнул взглядом по чёрному рюкзаку мужчины на остановке, прохожим, «Олимпику». Потыкал в неработающий телефон. Вздохнул и поплёлся на полуостров.

Сумерки были вязкими и больше напоминали глубокий зимний вечер. В темноте чёрный рюкзак сливался с чёрным пальто. Когда мужчина сжимал руку в кулак, чёрная кожа перчаток едва уловимо поскрипывала. Совсем новые. Он не знал, когда именно наступит удобный момент, но знал, что он обязательно наступит. Пока он следовал за Йоргосом как тень, и он умел ждать. Но долго ждать не пришлось.

«Не могла выбрать заведение в не таком злачном районе», – поначалу невольно думал Йоргос, с некой опаской посматривая на контингент вокруг. Он не знал, что заведение выбирала не она, а веснушчатое лицо, которое с недавних пор было ей гораздо милее его греческого профиля, и выбрано оно было из-за того, что там у него была наибольшая скидка; ни район, ни атмосфера его не смущали. Но главное – он ещё не знал, что идёт в совершенно противоположную сторону. Выйдя из трамвая, нужно было пойти направо, но Йоргос поступил наоборот.

Теперь же он быстрым шагом возвращался обратно, к остановке, на которую приехал, раздумывая о дне рождения и о том, сможет ли он попасть на него вовремя и вообще когда-нибудь на него попасть. Он даже не заметил, что свернул не туда, машинально, инстинктивно не желая проходить мимо кучкующегося сомнительного контингента, полностью погрузившись в свои мысли. И лишь когда дошагал до тёмной подворотни, замер в нерешительности. Куда его занесло? Такого места он не помнил. Навигатор был мёртв. Подворотня была длинной – в ней виднелись контейнеры с мусором, Йоргос насчитал пять штук в ряд, на асфальте рядом валялись бутылки. Но ни бомжей, ни каких-то животных там не было. Не было вообще никого живого.

Стоит ли туда идти, если он не проходил через неё на пути сюда? Может, так наоборот получится короче? Йоргос решил, если за подворотней ничего знакомого не обнаружится, придётся снова блуждать, возвращаться обратно. Правда, не знал, куда именно. Но всё же – пройдя по этому гулкому замусоренному мини-тоннелю, он может и выйти куда нужно. Может, там, на следующей улице, он уже увидит остановку. Или хоть что-то узнаваемое.

Йоргос обернулся – ни души. Ни рядом, ни поблизости, ни, похоже, вдалеке. Тишина и одиночество на грязной окраине. Ему совершенно нечего бояться. Боже, да если бы она узнала, как он тут мнётся, рассмеялась бы ему в лицо и бросила – она достойна большего, чем топографический кретин и трус в одном флаконе. Подумав о ней, он успокоился. Решил, что скажет не только короткое «Я люблю тебя», но и всё остальное, что она заслуживает услышать. Глянул в подворотню – длинная, но в принципе не такая уж. В любом случае – не бесконечная же. Глупо? Нет, глупо переминаться с ноги на ногу. Глупо до сих пор не схватить её, не сжать в своих объятьях и не говорить до потери пульса, что любит её. Глупо опоздать. Хорошо, что никто его не видит. Он усмехнулся, представляя, как несуразно, должно быть, выглядит со стороны с этим ярким подарочным пакетом посреди унылого двора перед пастью подворотни с мусорными контейнерами. О том, что скоро пакет окажется в одном из них, он и подумать не мог. Йоргос снова обернулся – он был здесь совершенно один. Вздохнул, взялся правой рукой за лямку рюкзака на плече и быстрым шагом пошёл в подворотню.

День рождения был уже в самом разгаре, а Йоргос так и не появился и на звонки не отвечал. Она не очень волновалась. Скорее, чувствовала облегчение. Может, он как-то догадался, что она собирается ему сказать. Не сегодня, конечно. Не в этот прекрасный день. Не в её день. Но, скажем, завтра. Может, её проницательный Йоргос понял наконец, что стал навевать на неё скуку, что ей хотелось залезть в свою раковину, спрятаться от его утомительного присутствия каждый раз, когда они были вместе. Что она каждый раз с трудом сдерживалась, чтобы не смотреть постоянно на часы в ожидании завершения встречи, словно отбывая повинность.

Так было, конечно, не всегда. Но с того момента, как она встретила это улыбчивое веснушчатое лицо напротив, выглядывающее из-за умопомрачительного букета роз, который он ей подарил, стало именно так. Пожалуй, хорошо, что Йоргос не пришёл. Она всё равно не смогла бы оторвать глаз от своей новой любви, и Йоргосу было бы неприятно, если он уже догадался, и неудобно и непонятно, если нет. Может, он бросил её первый. Так даже лучше. В принципе он был неплохим парнем, просто его время прошло. Да, наверняка он просто бросил её первым. Решив так, она окончательно успокоилась и перестала набирать его номер – делая это скорее машинально, чем от волнения. Веснушчатое лицо улыбнулось, и она убрала телефон, тут же забыв о нём.

Хорошо, что Йоргос не пришёл.

Она ещё успеет почувствовать свою вину, разглядев на фотографиях Саара красный шарф, который она самолично связала Йоргосу на Новый год, ещё в начале их знакомства, стараясь тогда его порадовать. Шарф, который совершенно ему не шёл и который он всё равно постоянно носил. Шарф, удивительно гармонировавший с кровью на лице и вокруг Йоргоса на тех фото. И хотя её вины в этом не было, она её почувствует. Правда, ненадолго. Веснушчатое лицо умело хорошо утешать.