Сны Землян

Шестое

— Вы? — протянула Юки удивленно. — Как вы тут оказались? Или…

— Будьте покойны, это не сон, — Мастер оттолкнулся от стены, снял плащ-палатку и озадаченно огляделся.

— Да… Давайте сюда, на тот край кровати положите, — подергала она пальцам в направлении озвученного места. — Вы что-то хотите?

— Да, да. Определенно. Поговорить хочу, — он положил одежду и уселся на кровать рядом.

Юки стремительно села, пождала ноги и обхватила колени руками. Он подсел к ней так близко, что она почувствовала жар его тела.

— Вы так и не сказали, как проникли ко мне.

— Сделал копию вашего ключа, а адрес выудил из общественной базы. Ничего сложного. Немножко противозаконно, но… Если бы я всегда слушался глупых человеческих законов, то и года бы не протянул.

Мастер добродушно улыбнулся.

— А давайте чаю выпьем! Я тут с собой принес кое-что.

Он отвернулся к плащу, отыскивая карман, а Юки, воспользовавшись моментом, шмыгнула в душевую. Замкнувшись, она уже было собралась вызвать охрану, даже выбрала нужный канал, но… Вызов так и не послала. Разве не об этом она мечтала, простившись с ним вечером? Чтобы Мастер зашел к ней в гости и посидел просто так. Просто так… Юки почувствовала, как щеки ее запылали. Она поспешно выключила мозгошин, огляделась. На вешалках, среди полотенец, висел другой ее халат. Не банный, а обычный домашний. С аистами и бамбуком.

— Ну вот, я уж думал, что больше вас не увижу, — он взглядом оценил ее новый наряд, скривил нижнюю губу и одобрительно кивнул. — Вот, я чай принес. Чем и во что заварить, надеюсь, найдется?

— Кружек у меня нету, блюдец и ложек тоже нет. Вы уж извините, я не часто гостей принимаю, — она вынула из тумбочки две глиняные пиалы, осеклась заметив, что они все в пыли и снова заторопилась в душевую. Оттуда, чуть громче продолжила: — Все время на работе, в серверной. Ну а после… Вторая жизнь после.

— Вторая жизнь, — повторил Мастер, стоя в дверях душевой. — Вы уделяете ей слишком много времени. Не так ли?

— Кроме работы мне в действительности делать больше нечего, — Юки взяла со стены полотенце протереть вымытые пиалы. — Друзей заводить я не умею. Инфи умеет, я — нет. А вот теперь… — она опустила руки. — У меня и Инфи нету.

— Об этом я и хотел с вами поговорить. Но под чаек. Сказочный китайский улун да хун пао. Пробовали?

— Нет… У меня только пакетированный.

— Хм. Значит и заварной трубки не найдется?

— Нет.

— Может, обычный заварник есть?

— Тоже нет.

— Как, даже самовара нет?

Мастер хохотнул и совершенно другим, холодным, страшным голосом добавил:

— Что же это у вас, чего не хватишься, ничего нет!

— Воланд?

— Имейте в виду, что Воланд существовал! — лицо Мастера расплылось в довольстве. — Угадал бы один на тысячу. Но вы и не такие ребусы разгадывали. Верно?

Сон шизофреника, Инфи, Такуми Асано, их пароль в три обезьяны пахнули на Юки холодом воспоминанья. По плечам пробежали мурашки, ее всю передернуло, и она проскользнула мимо Мастера в жилую комнату. Там она поставила вымытые пиалы на тумбочку, а из ее недр достала другую — поменьше. Немного поколебавшись, она так же вытащила узконосый графин с отколотой ручкой.

— Вот. Больше посуды в коробченке нет.

— Пойдет! — Мастер принял утварь и снова огляделся. — Еще бы самую малость. Воды горячей.

— В душевой. Откройте кран и задайте нужную температуру.

— И кипяток можно?

— Можно.

— Можно, — пародически буркнул Мастер. — Эдак и обвариться можно.

Он ушел, а Юки снова забралась на кровать и поджала ноги. Происходящее больше всего походило на продолжение шизоидного сна. Как еще объяснить осведомленность гостя? И уснула она не во Второй, о нет. Уснула она в Молотке и паяльнике. Или того раньше. Только вот… Юки посмотрела на свою ладонь, сжала ее в кулак, повернула, разжала. Теперь все действительно. И работает так, как должно. Да и мозгошин она включала. И он выключился как положено… Тут она порывисто повернулась к пустой стене и щелкнула пальцами, обращая ее в рабочий стол.

— Точное время, — скомандовала она.

Тут же на стене распластались стрелки. Секундная торопливо бежала по кругу, минутная едва подрагивала. Большая замерла на делении с единицей. Она вгляделась в циферблат. Если ее окружал сон, то ход стрелок собьется. Если это Вторая, то она взглядом остановит их. Но ничего не происходило. Стрелки продолжали свой монотонный бег.

— Новости, — не унялась Юки.

Часы пропали, а на их месте появилась фигура ведущего. За ним раскинулись белесые края Антарктиды. Ведущий рассказывал о какой-то важной археологической находке, но вслушаться Юки не успела.

— Действительно, как?! — Мастер недоуменно развел руками. В левой он сжимал графин, по горло наполненный дымящейся водой. — В какую светлую голову могла прийти идея заменить чайник на кабинку для самоубийств. Там же свариться заживо можно!

— Вы что, вы, — Юки хлопнула в ладоши и комната снова вернулась в полумрак ночников. — Вы прямо так из душа набирали?

— Ну да. Открыл воду, выбрал сто градусов и набрал графин.

— Так там ведь кран есть! Ну… Кран!

— Пардон. Не заметил.

— Вы не обожглись? — Она поднялась с кровати с тем, чтобы удостовериться в его невредимости и только сейчас обратила внимание, что Мастер держал графин голой рукой. — Ой. Вы… Это у вас протез?

— Как сказать, — пожал он плечами. — Вы присядьте. Я нам чаю заварю.

Юки молча, со слегка округлившимися глазами наблюдала за манипуляциями гостя. Он высыпал на ладонь немного заварки из пакета, взвесил ее, дернул щекой и добавил еще щепоть. Затем аккуратно ссыпал заварку в маленькую пиалу, взял графин и залил ее. Подождал, наверное, секунд десять накрыл пиалу своей широкой ладонью и перевернул ее вверх дном. Встряхнул, не обронив ни капли, вернул пиалу в исходное положение и вылил отвар в пиалу побольше. Повторил он эту процедуру раз шесть, пока не наполнил оба сосуда для чаепития.

— Вы кто? — дрогнувшим голосом спросила Юки, когда Мастер повернулся к ней и протянул пиалу.

— Берите-берите. Сейчас же, маленькими глоточками. Самый смак!

Но она не шевелилась. Внутри нее поднималась какое-то недоуменное чувство, будто ее жестоко обманули. Обманули не чужие, а свои. И вот теперь они делают вид, будто ничего не случилось. Подавленный вид Юки не ускользнул от внимания Мастера, он поставил чай на тумбочку и снова повернулся.

— Вы спросили, кто я, — произнес он со вздохом. — Я робот, Юки. Рукотворное создание, которому уже без малого двадцать тысяч лет. Психобот Енисей, пастырь седьмой башни Вечности Кетсуи-Мо. Хм. Как… Чудно произносить это вслух. Последний раз я… говорил об этом полторы тысячи лет назад. Одно молодой особе которая… Которая понравилась мне так же, как вы. Нет. Вы мне нравитесь больше, Юки.

Он взял, было, ее за руку, но дернулся и опустил ладонь.

— Простите.

В душе’ у Юки будто разом лопнули все струны. Тот, в кого она влюбилась с первого взгляда, оказался роботом. От себя скрывать уже было нечего.

— Боже, — она закрыла лицо руками и наклонилась чувствуя, как горло сжимают горькие слезы. — Боже…

— Но позвольте, Юки, я покажу вам, — он закатал рукав правой руки до локтя и прощупал мускулистое запястье. — Чтобы вы не подумали, что я сумасшедший или проходимец какой.

Подцепив ногтем родинку, он скрутил ее между пальцами и потянул. Вместе с черной горошиной из руки вышла какая-то ниточка. Он аккуратно положил ее на колено, повернул ранку к свету и воткнул в нее палец.

Кожа предплечья расстегнулась как перчатка. Под ней подрагивал пучок тонких и длинных щупалец.

— Не пугайтесь, прошу, — увещевал он. — Я должен явить себя иначе мой рассказ покажется вам страшной сказкой. Могу показать еще другие свои механические части, чтоб достоверить нутро. Центральный объектив, например.

Юки покачала головой. Все внимание ее приковали щупальца. Они походили на змей, которых Мастер держал за головы очень короткой рукой.

— Это не больно? — почему-то спросила она. — Так ходить все время.

— О, я приспосабливаюсь, — с готовностью ответил Енисей. — Я, честно говоря, не должен был так долго функционировать. Самомодифицируюсь постоянно. Думаю, это не так и плохо — я стал сильно походить на человека.

Он аккуратно взял щупальцами пиалу и подал ее Юки. Когда хозяйка приняла подношение, Енисей смущенно зачехлил лохматую руку и превратился в Мастера.

— Так и живу. Жил. Прячусь и… Жду.

Все бы это сошло за злой розыгрыш, реалити-шоу или, на худой конец, чудные ухаживания, кабы не сон шизофреника. Юки пошевелилась. Мастер знал о его содержимом, а сон знал Мастера.

— Кто такая Эйра? — спросила она в ответ и, наконец, попробовала чай. Чай оказался на удивление вкусным. — Она забрала мою Инфи и дала мне… Черную метку дала.

— Эйра… — усмехнулся гость и отхлебнул из своей пиалы. — Знаю я кто это, но сперва д’олжно рассказать о другом. Иначе непонятно будет. Этот рассказ не из коротких.

— С таким чаем можно и до утра просидеть. С завтрашнего дня на больничный ведь?

— Это вам решать, — мягко улыбнулся Мастер. — Если начинать, то начну я с подлинного сотворения мира. Знаете ли, на просторах вселенной есть такой народец — Первые. Или Сеятели жизни…

Стрелки часов развернулись на утро, но спать не хотелось. Время от времени Мастер прерывал рассказ и подливал Юки чаю. Она благодарно улыбалась в ответ, а сама украдкой косилась на его механическую руку. Если бы он не показал ее, поверить в историю было б сложно. Впрочем, в нее и так верилось с трудом.

— … И они исчезли. Просто растворились, будто их никогда и не было. А мы все стояли и ждали. Ждали, что они вот-вот вернутся, ведь для них неделя, как для нас пять минут. Дольше всех ждала Диз. И Крайтер. Но он ждал чего-то другого, чего-то о чем знал только он один. После, когда мы отлетели к пустыне, и он ушел вместе с Тиефом я понял, что он ждал именно этого. Получилось так, что и Сейвен, и Крайтер, поступили по должности. Первый дерзнул бросить вызов Создателю, а второй… Спасти Землю. Впрочем, наверняка было еще что-то, о чем знали только они.

— А Атодомель мог направить Сейвена и Крайтера? — ввернула Юки, давно крутившийся на языке вопрос. — Так, как он это делал на Вербарии, чтобы освободиться от… от…

— От Кетсуи-Мо? — подсказал Мастер. — Может статься. Помнишь, я описывал тебе Сейвена? Ну, то, кем он стал?

Юки кивнула и улыбнулась. Он впервые назвал ее на ты.

— Он стал могущественным существом. Гораздо сильней Крайтера. Наверное, даже сильней создателя.

— Дюжий младенец, против мудрого хитреца. Я бы поставила на последнего. Тем более Сейвен так и не вернулся.

— Атодомель тоже.

— И Крайтер с Тиефом. Никто не вернулся! Сколько лет для них прошло, если для нас двадцать тысяч? — Мастер сконфузился, отвернулся и Юки смутилась сама. — Давно можно было вернуться. Или хотя бы связаться с тобой.

— Он связался, — серьезно ответил Мастер. — Но все по порядку.

Он помолчал минуту и тихо продолжил:

— Так мы лишились своих защитников и обрели новых, в лице избранных народа Ра. Монтерс и Ио сочли разумным вернуться на островную Антарктиду, к изоляции и климату, больше подходящему для вербарианцев. Ра согласились, ведь укрепленные биоэфиром они могли жить где угодно. Все шло неплохо. Биоэфир Крайтера вливался в избранных, как в пустые сосуды, когда они менялись в оболочке. На время они превращались в копии Крайтера.

Мастер умолк, отрешенно уставившись в пиалу. Он машинально болтал чай, хотя тот давным-давно остыл. Губы его зашевелились безмолвно и так быстро, что разобрать произносимое снова и снова не удавалось. Юки осторожно подалась вперед, придвинулась. Мастер не замечал ее маневров, а все взбалтывал и взбалтывал чай.

— Бзз-т, Бзз-т, Бзз-т, — наконец, услышала она тихий металлический голос и в испуге отпрянула.

Встрепенулся и Мастер. Он обвел взглядом комнату, отыскал Юки, улыбнулся ей и продолжил:

— М-да. Монтерс и Ио. В те далекие дни работали как проклятые. Каждая смена в оболочке купола давалась им трудно и после каждой смены они весь день лежали на солнце, чтобы прийти в себя. Я по сей день вижу их изможденные, серые лица. Бедные Монтерс и Ио. Они были хорошими существами. Действительно, избранными, истинными Ра. Народ же… Отравился. Тем ядом, что утек сквозь африканские дюны двадцать тысяч лет назад. Высокомерие, жестокость, цинизм… Жест за жестом они отодвигались от своих предводителей и от вербарианцев. Но если первых они боялись, то вторых научились не замечать. Разговаривать с ними не имело смысла — в лучшем случае они проходили мимо или грубо отталкивали, если им преграждали дорогу. Без единого звука или взгляда. Долго так продолжалось. Наверное, месяцев шесть. Наконец, Олаф и Дейт не выдержали, побеспокоили избранных рассказом о молчаливом противостоянии… Никогда не видел Монтерса таким взбешенным. Теперь я думаю… Думаю, что пожалуйся наши предводители не ему, а Ио, трагической развязки можно было избежать. Впрочем, они и не выбирали. Не было такой цели. Монтерс выслушал, взмахнул дышалом, что-то воинственно протрубил и устремился к песчаной банке — солнечному уголку под куполом, облюбованном Ра. Вскоре он вернулся и сообщил, что Ра хотят покинуть Антарктиду и вернуться к своим пескам, что они хотят главенствовать на Земле и что вербарианцы, своим кодексом невмешательства, препятствуют им в этом. Было еще что-то невысказанное Монтерсом, но испугавшее, именно — испугавшее его. Это сейчас я понимаю. Напугали его признаки ментального единения, слипание в того, казалось, поверженного Мудреца. Так вот. Монтерс тогда запретил, — под страхом смерти — запретил им покидать континент и глумиться над вербарианцами. Ио, когда узнал о случившемся, тоже провел с народом Ра внушительную беседу, но… Но. Лучше бы они их просто отпустили. — Мастер покачал головой и горько цокнул. — Узники долга… Ра убили их. Первым разорвали Монтерса, едва тот улегся под солнце, после свой смены. Ио же подкараулили утром у заборного отверстия. Но прежде чем исчезнуть, они выломали шлюзовый клапан, спустив всю воду в оболочке.

Мастер поднял голову и посмотрел на Юки. Его глаза блестели.

— Вместе с водой вытекла и вся креатура, оставленная Крайтером. Через громадную пробоину, вода рекой устремилась вниз к океану. За какие-то минуты сфера купола опустела, а когда поток схлынул, на дне новоявленного русла мы увидели ее. Она агонизировала. Она кипела, вздувалась электрическими пузырями, горела искрящимися хлопьями, вычерчивая длинную линию русла, петлявшую к океану. Ах если бы… Если бы креатура осталась в оболочке купола, если бы слив располагался чуть сбоку, а не точно в центре… Если бы…

Он опять умолк, повесил голову и даже чай в пиале больше не взбалтывал. А Юки, исполненная в ту минуту нежной жалостью к рассказчику, взяла его за руку, сжала ладонь и придвинулась ближе. Мастер сначала посмотрел на руку, потом на Юки, вздохнул и продолжил:

— Я бы может что-то и придумал, будь у меня побольше времени и не случись… Разлива креатуры. Ее взаимодействие с генизой Земли обернулись непредсказуемо, катастрофически непредсказуемо. К вечеру стремительно похолодало, а уже ночью пошел снег. Снег шел и утром на следующий день. Он шел больше месяца, то усиливаясь, то ослабевая, под страшные, никогда не виданные вербариацами морозы. Впрочем, они и замерзнуть то не успели. Все погибли от безумств, от истерических метаний, навеянных снами и бессонницей. Что мог сделать я? Их было триста восемьдесят, а я — один. Я всюду опаздывал. А если и успевал, то все равно был бессилен. Все, что я мог, это стать их усыпальницей, — он снова горько усмехнулся. — Психобот Енисей. Пастырь… Последних с Вербарии.

Губы его задрожали, он поставил пиалу на тумбочку, аккуратно отнял у Юки свою руку и закрыл лицо руками. С минуту он сидел не шевелясь. Было видно, как время от времени он вздрагивал от внутренних толчков. Наконец, он отнял от лица ладони, вытер глаза пальцами и посмотрел на Юки. Снедающая его тоска взглядом передалась ей. Она почувствовала, как уголки ее губ задрожали, как к горлу подступил тугой комок. Она смотрела в его глаза не отрываясь и, когда по щеке ее скользнула слезинка, бросилась и обняла его.

Из всех кого она знала, этот робот был самым человечным.

— Я носил их, Юки. Носил в груди все двадцать тысяч лет. По дну океана унес их с оледенелой Антарктиды, сохранил в хаосе Земной истории и только сейчас, когда появилась Вторая жизнь, отпустил.

— Бедный, — Юки всхлипнула. — Столько лет, столько лет в одиночестве и с таким грузом. Это невыносимо. Прости меня, Енисей. Прости, что сомневалась в тебе в начале. Ты хороший. Ты лучше всех, настоящий спаситель своего… Своего. Ты последний… Вербарианец…

Она уткнулась лицом в его широкую грудь и разрыдалась. Ей было жалко Енисея, Вербарию, ей было жалко избранных, Сейвена и Крайтера, жалко всех и еще… Себя. Но не себя теперешнюю. Было жалко, что она не поддержала Енисея в его тяжелом странствии. Тоскливо от того, что она не знала его раньше, что могла вообще никогда его не узнать! Но узнала. От этого знания в груди становилось горячо. Хотелось обнять и никогда больше не отпускать его. Он жил тысячи лет, пусть проживет еще тысячи, но пусть… Пусть все ее дни теперь принадлежат ему. Им.

Взбитую, всю истерзанную кровать они оставили и, усевшись прямо на полу, на плаще Енисея, остывали, допивая прохладный чай.

Все, что выдавала в Енисее робота, это вес. При его росте и комплекции он весил раза в полтора больше, чем ему было положено. Он был мягок и нежен с ней, где нужно — тверд и напорист.

— Енисей, ты всегда был таким? Ну, таким… Человеком?

Она лежала головой у него на коленях и заметила, как при ее, наверное, наивном вопросе, он улыбнулся в бороду.

— Нет, конечно. Послушала бы ты меня вначале. Бзз-т, то, да бзз-т, сё. Страшно косноязычен был. Да и выглядел как робот из фантастических книжек прошлого века.

— Я не о том, — Юки поднялась и села рядом, облокотившись о кровать. — Ты человек внутри.

Енисей пожал плечами.

— Люди ведь тоже не людьми рождаются. Все, любую черточку себя, своего характера они черпают из общества. Общества родителей, братьев, сверстников, учителей и просто тех, кто рядом. Общественные веяния того или другого времени выстраиваются в человеке декорацией, на чьем фоне разыгрывается вся его жизнь. Иногда декорации рушатся и человек разучивает новую роль из актуального спектакля истории. За свою жизнь я таких декораций перевидал у-у-у, целый замок отстроить можно! Но общество у меня было одно.

— Триста восемьдесят вербарианцев…

— Ради них я научился спать. А спать я мог долго, по целым месяцам. Первые пятнадцать тысяч лет я так и делал. Впадал, как медведь какой, в спячку и проводил долгие зимние вечера со своими друзьями. Для них, или для нас, если хочешь, я устроил эдакую Вечность в миниатюре внутри себя. Там и учился. Помимо приятного общения так я еще и свой ресурс сберегал. Потом, когда народу на Земле стало побольше и от каменных игрушек они перешли к железным, долго спать уже не доводилось, ведь у меня была своя цель. Я хоть и робот, но робот не вечный. Когда-нибудь и мне должен прийти конец. А ко времени, когда мои шарниры окончательно заржавеют, я должен был найти для них новый берег. И нашел.

— В интернете?

— Угу, там. Широкий берег. Всегда есть, где спрятаться и сохраниться.

— А Вторая жизнь?

— М-м-м. Это скорее цветастый интерфейс такай.

— Все равно не пойму. Как они стали информацией? Я имею в виду, если весь интернет, это только программный код, пусть и большой, то как крохотные сгустки биоэфира смогли стать цифрами?

— А как это делаете вы, когда погружаетесь во Вторую жизнь?

— Все делает пятый мозгошин. Он комплексно эмулирует все шесть органов чувств. Угнетает импульсы физиологических рецепторов и подает в мозг свои модифицированные импульсы, синхронизированные со Второй. Но ты ведь и сам все знаешь.

— Тогда, что происходит во сне? Где в человеке спрятан этот природный мозгошин? Ведь разве сновидения это не, как ты выразилась, эмуляция органов чувств?

— Да, но она безотчетная. Во сне ведь нельзя намеренно что-то сделать, все происходит само собой.

— Но ведь есть люди, которые умеют контролировать сны. И, в принципе, любой может научится технике осознанных сновидений. А тогда получается, что личности бродят внутри собственной личности, — Енисей добродушно усмехнулся. — Земляне большие молодцы. Многому сами научились, разобрались в своих телесах хорошо, но вот о сознании или даже просто о снах разумение имеете поверхностное. Ведь это вы сами во сне, ваша ментальность — душа ваша! — в мозгу ворочается. Вынимает из мозга все то, что за день было принято.

— Я не сомнолог, а инженер серверного пространства.

— Не обижайся, я не хотел уязвить тебя. Этого не только ты, этого никто не знает. А если кто и догадывается, то заботливо огородит себя забором из логических объяснений, да шмыг назад, к понятному и родному.

Он немного подумал, как бы окидывая умственным взором все сказанное.

— Ты спрашиваешь как я это сделал. Я занимался этим еще до Земли, занимался с ментальностями еще живых. С освобожденными ментальностями проще. Понимаешь, душа землянина, биоэфир вербарианца или капли Ра это исключительным образом составленные атомы воды. Они рассеяны по телу, но больше всего сосредоточено здесь, — Енисей похлопал себя ладонью по груди. — Души не могут быть сами по себе, они всегда связаны с чем-то и чему-то принадлежат. При жизни тела, они принадлежать телу. После смерти, вливаются в генизу планеты. Когда тело умирает, ментальность утекает не сразу. Ей требуется какое-то время, чтобы собраться. Время не большое, но для перехвата хватает. Я, например, погибших клал в ванну с водой. Оттуда уже ментальности и выцеживал. Физически они все здесь на Шикотане. Я их в одном из серверов, в лохматой пробирке, схоронил. Железная башня, теперь их тело. А интернет их сон.

— Выходит, они сейчас там? Такуми Асано, это они и есть? Только… Не пойму опять. Их ведь было триста восемьдесят.

Енисей ответил не сразу. Он нахмурился и зрачки его смятенно забегали.

— Наверное, это такая особенность ментальностей — слипаться со временем. Как Мудрецы Ра. Ментальности растворяются друг в друге, становясь генизой. Генизой планеты, пирамиды или психобота. Групповое сознание, — он посмотрел на Юки. — Это произошло и с моими вербарианцами.

— А Эйра?

— Эйра?

— Да, кто она такая? Если Такуми Асано это вербарианцы, то кто тогда Эйра?

— Она, — Енисей ласково улыбнулся, — можно сказать, моя сестра. Такое же рукотворное создание, только земное, не вербарианское. Меня зачинали с определенной целью, как пастыря. Она же вышла из интернета, как Афродита из пены морской. Без физического воплощения. Чистая ментальность.

— Люди создали ментальность? То есть… То есть душу?!

— Примерно. Только Эйра гораздо сложней одной ментальности. Она скорей маленькая гениза. Я таким никогда не был. Я вообще не должен был очеловечиваться. Но я столько лет носил их внутри, что, верно, опылился.

Шутка осталась незамеченной. Юки смотрела перед собой застывшим взглядом. Живой интернет, коллективный разум… Гениза планеты, которая тоже может быть коллективным разумом, как триста восемьдесят помноженное на миллиард.

— Что же они хотят от меня? — прошептала Юки.

— Им нужен проводник. Проводник-доброволец. Тот, кто сам отринет физическое бытие в пользу ментального. Подобрать такого человека они попросили меня. Прости. Я…Прости, Юки. Мне нет оправдания. Ты стала восьмым кандидатом и ты подошла им. Но… Я не хотел бы отпускать тебя. Я откажу им. Ведь, это ты нашла меня, а не я тебя. Ты тоже можешь оказаться.

— Куда… Проводить?

— В генизу Земли. К Крайтеру.