Снова на Луне

Как Пончик выкручивался из щекотливого положения, в которое сам себя поставил. «Не давайте им ничего!..» Пончик убеждается, что маска зайчика ему мала, но хобот слона выглядит чересчур вызывающе, волк непрактичен, а маска хрюшки слишком легкомысленна

В Цветочном городе тоже вовсю шла подготовка к новогоднему празднику. На Огурцовой реке обустраивали каток с аттракционами и иллюминацией, сколачивали горки и фанерные теремки для угощений, а Пилюлькин и ещё несколько разбиравшихся в химии малышей изготовляли ракеты для фейерверка — гвоздя предстоящей программы.

Выпавший накануне большой снег накрыл реку таким толстым слоем, что о расчистке не могло быть и речи. Было решено залить каток прямо на поверхности наста, это делали уже раньше, и никто не опасался, что затея может провалиться в буквальном смысле.

После заливки на снегу образовался огромный ледяной блин, под которым рыли замысловатые лабиринты. Оттуда были видны находившиеся на катке коротышки, а те в свою очередь видели плутавших подо льдом искателей приключений.

Пока светило солнце и все трудились на реке, в известном нам доме на улице Колокольчиков оставался один только Пончик, поскольку у него, как он сам объяснял, болела спина. Незнайки никто не хватился, потому что все решили, что он уехал в Змеёвку вместе с Винтиком и Шпунтиком. В сущности, примерно так оно и было.

Оставшись один в доме, Пончик основательно перекусил, часика четыре всхрапнул, снова перекусил, снова поспал и, чувствуя уже в голове полнейшую одурь, принялся бесцельно бродить по дому, хлопая дверьми и заглядывая в чужие комнаты. Надо было как-нибудь скоротать время до темноты, когда можно будет отправиться на реку и принять участие в празднике — покататься с горок, поглазеть на фейерверк и, самое главное, хорошенько перекусить в специально оборудованных для этой цели теремках.

Пончик зашёл в первую комнату и огляделся. Знайка уже почти месяц находился в Каменном городе, и можно было не опасаться, что хозяин вдруг застигнет его.

Повсюду здесь — на столе, на стульях, на полках, на полу и на подоконнике — пылились стопки «умных» справочных, научных и познавательных книг. Пончику, прочитавшему в жизни только одну книгу (кажется, она называлась «Похождения весёлого поросёнка Шлёпа»), от такого скопления научной мысли стало не по себе.

Он несколько раз чихнул и собрался уже выйти, но напоследок из любопытства выдвинул верхний ящик письменного стола. Среди прочего там лежала надкусанная плитка шоколада. Пончик отломил кусок, сунул в рот и вышел.

В комнате Винтика и Шпунтика всё было завалено и заставлено чертежами, набросками, моделями и вообще всякой технической всячиной. Здесь пахло клеем, и Пончик, ничего интересного для себя не обнаружив, вышел в коридор.

Постояв некоторое время в раздумье, он вернулся в комнату Знайки, достал из ящика шоколад, отломил ещё кусок и сунул в рот.

На втором этаже он побывал в комнатах Сиропчика, Авоськи и Небоськи, Торопыжки и Растеряйки, но также ничего интересного не обнаружил, хотя удалось скоротать время: солнце уже опускалось за горизонт, наступал вечер.

Напоследок он заглянул в комнату Незнайки, где, кроме тумбочки, кровати и полки с книжками про чудеса и приключения, ничего не было. Собираясь выходить, Пончик заметил на полу листок бумаги с какими-то каракулями. Он подобрал его и стал читать:

«Ухожу от вас на всегда. Может быть я замёрзну в лесу и не вернус. Но вы обомне не беспокойтесь. Досвидание».

Пончик сразу узнал Незнайкин почерк и ужаснулся.

— Вот тебе и весь сказ… — пробормотал он. — Стало быть, он не уехал в Змеёвку, а уже вторые сутки блуждает где-то в лесу…

Он спрятал бумажку в карман, спустился вниз и в чрезвычайном волнении доел плитку шоколада. Почему-то самой первой его мыслью было не поднимать тревогу, а, наоборот, уничтожить записку и остаться, таким образом, совершенно непричастным к этому страшному делу. Потом он сообразил, что ещё лучше положить записку на место, чтобы её нашёл кто-нибудь другой… Он сунул в карман шоколадную обёртку, шагнул в дверям и… столкнулся со Знайкой.

— А!! — крикнул Пончик, и лицо его перекосилось от страха.

Знайка от неожиданности тоже отпрянул.

— Ты чего орёшь? — сказал он, разглядев Пончика. — Совсем одурел от безделья?

Попав в щекотливое положение, Пончик моментально придумал, как выкрутиться:

— А я вот… зашёл поздороваться. Узнал, что ты здесь.

— Как же ты узнал?

— Так, слышал…

— От кого же ты слышал?

— Говорили…

— Ну и как, поздоровался?

— Так вот… здравствуй.

— Здравствуй, здравствуй. Значит, здесь всё в порядке?

И тут начались вещи, не поддающиеся объяснению.

— Нет, — неожиданно для самого себя сказал Пончик и нахмурился. — Всё не в порядке. Всё очень, очень не в порядке. — И он протянул Знайке шоколадную обёртку.

На самом деле Пончик хотел отдать записку, но в голове у него всё смешалось, и он сунул руку не в тот карман.

— Вот, сейчас нашёл в Незнайкиной комнате…

Знайка несколько мгновений рассматривал обёртку. Обладая хорошей памятью даже на несущественные детали, он узнал свою шоколадку. И он подумал, что Пончик ябедничает на Незнайку.

— Что это? — спросил он строго.

Потупив глаза и не замечая своей ошибки, Пончик горестно причитал себе под нос:

— Вот ведь как оно бывает… А ведь все к нему хорошо относились, и чего на него нашло вдруг? Если бы раньше заметили, могли бы спасти, а он зачем-то под кровать положил…

— Ты что несёшь? — Знайка повысил голос, его так и подмывало влепить Пончику подзатыльник. — С чего это он будет шоколадные обёртки под кровать прятать?

Уловив в голосе собеседника нотки, не соответствующие драматизму происходящего, Пончик быстро поднял глаза и понял свою ошибку. Он захлопал по карманам, выхватил из рук Знайки обёртку и дал ему записку.

Прочитав её, Знайка, не говоря ни слова, вышел. Потом стало слышно, как он говорит с кем-то по телефону. В дверях комнаты появилась приехавшая вместе с ним Клюковка-Огонёк, и это стало для Пончика ещё одной сильной неожиданностью.

— Привет, герой, — сказала она доброжелательно. — Что это он так разволновался?

Пончик начал нудно и путано говорить о том, что Незнайка был, конечно, коротышка не сахар, что был он коротышка, как говорится, со странностями, но теперь-то чего говорить, потому что сгинул он, бедняга, в тёмном лесу и никто теперь не узнает…

Но тут в комнату вбежал Знайка и всё-таки влепил Пончику звонкий подзатыльник.

— Это тебе за ложную тревогу. А это, — он с треском влепил ещё один, — за то, что в чужих вещах роешься. Пойдёмте, дорогая коллега, — обратился он к своей спутнице, — посмотрим, что делается на реке.

Огонёк взглянула на Пончика с состраданием и развела руками.

Оставшись один, Пончик долго чесал затылок, соображая, что же такое произошло и куда Знайка мог звонить по телефону. Но поскольку он был очень хитрый, то подошёл к телефонному аппарату и нажал кнопочку повтора.

— Алло, Смекайло вас слушает, — прозвучал бархатный голос на другом конце провода.

Пончик тихонько положил трубку на место и в глубокой задумчивости проговорил:

— Значит, он всё-таки уехал в Змеёвку. Но к чему тогда было писать эту записку?..

Побывав на реке и встретившись там с друзьями и знакомыми, Знайка и Огонёк направились проведать Стекляшкина в его обсерватории. Свои передвижения они, кстати сказать, совершали на одолженном у инженера Буравчика гусеничном вездеходе, причём Огонёк была за рулём, а её близорукий спутник — на заднем сиденье, крепко обхватив водителя руками.

Стекляшкин, как обычно, находился на своём рабочем месте. Он радушно принял гостей, предложив им чай с вакуумным космическим сухарём. Те поблагодарили и уселись возле электрической плитки с гудящим на ней помятым чайником. Стекляшкин что-то несколько раз уронил, конфузливо извинился и сел рядом.

— Что же вы, господин учёный, — обратилась к нему Огонёк, — совсем не выходите на улицу?

— Нет, — признался Стекляшкин. — В том смысле, чтобы погулять, времени совсем не хватает. Вечер и ночь работаю, днём отсыпаюсь. Принёс себя, так сказать, в жертву науке. Вот когда закончу работу над Большим атласом звёздного неба, тогда…

— А вы уверены, что наука примет от вас эту жертву?

— А разве у вас есть основания в этом сомневаться?

— Но ведь звёздное небо очень большое… — начала Огонёк развивать свою мысль.

— Да, несомненно, оно очень большое, — согласился Стекляшкин.

— И все звёздочки, наверное, трудно даже сосчитать…

— Сосчитать можно, но только те, что находятся в пределах видимости телескопа.

— А у вас, наверное, самый лучший телескоп?

— Пожалуй, да, лучший, — с видимым удовольствием и некоторой важностью согласился Стекляшкин. — Даже солнечногорский телескоп уступает моему.

— Но ведь, наверное, можно сделать его ещё чуточку получше?

— Конечно, нет пределов совершенству. Я как раз собираюсь увеличить его мощность на два с половиной процента и уже заказал необходимые детали.

— Ага. Стало быть, звёздочек на небе станет больше.

— Да. Больше. Значительно больше.

— И ваш атлас потребует дополнений.

— Да. Значительных дополнений.

— А потом вы ещё немножко увеличите мощность телескопа.

— Возможно…

— И на небе появится ещё миллиардов сто звёздочек?

— Н-не знаю… Может быть, и больше… Теперь Стекляшкин выглядел довольно обескураженно. Огонёк вежливо кивнула в знак того, что она узнала всё, что хотела узнать. Наблюдавший за этим диалогом Знайка то и дело зажимал рот, чтобы не прыснуть со смеху.

— Пожалуй, я выйду сегодня погулять, — неуверенно сказал Стекляшкин. — Как там, на реке, готовятся?

Попив чаю с сухарём и поболтав ещё немного, Знайка и Огонёк собрались уходить, но тут Стекляшкин хлопнул себя по лбу:

— Ах да! Чуть не забыл. С Луны сегодня поступила какая-то странная радиограмма.

— Интересно, — оживился Знайка. — Мне казалось, что передатчик у них давно уже не работает.

— Возможно, что как раз сейчас его ремонтируют и посылают пробные сигналы.

Болтают какую-то чепуху и не отвечают на мои позывные.

— Давай послушаем.

Сигналы из космоса принимались здесь автоматически и фиксировались на магнитофонной ленте. Стекляшкин промотал назад и включил воспроизведение. После нескольких минут позывных «Земля, Земля, я Луна» следовал крайне бестолковый диалог, в котором некий Козлик взволнованно кричал Стекляшкину: «Не давайте им ничего! Если прилетят, не давайте ничего!..»

— Вы знаете этого Козлика? — спросила Огонёк.

— Да, — кивнул Знайка. — Это тот самый лунатик, с которым дружил Незнайка.

— Мне показалось, что он искренне чем-то обеспокоен.

— Похоже на то. Ума не приложу, что у них там стряслось. Может быть, им понадобились ещё какие-нибудь семена наших растений?

— Но почему же тогда этот Козлик просит ничего не давать?

— Знаете, дорогая коллега, там у них сложились очень странные отношения между коротышками. Многие думают только о том, как разбогатеть, то есть раздобыть как можно больше вещей и пищи. Всё это у них можно обменивать на деньги, такие условные значки…

— Спасибо, что рассказываете мне содержание вашей книги «Экономика подлунного мира».

— Ах да, извините, вы ведь прекрасно понимаете, о чём идёт речь.

— Мне только было не совсем понятно, почему на Луне дали всходы семена ваших «гигантских» растений. Наши ботаники долго бились над этим, но пока это удалось лишь в Земляном городе. Хотя скорее всего только благодаря феноменальным энергетическим свойствам этого места.

— Возможно, возможно, — согласился Знайка. — Возможно, вы правы, дорогая коллега. Надеюсь, что ситуация в ближайшее время прояснится и мы узнаем, кому и чего именно просил не давать господин Козлик… Стекляшкин, ты поедешь с нами на реку?

— Да, да, конечно, — засуетился Стекляшкин. — Только я потом, без вас. Я ещё должен прибраться, привести себя в порядок… Да и рано ещё, даже не стемнело.

— «Прибраться… Привести себя в порядок…» — пробормотал Знайка и покачал головой. — Это что-то новое.

Гости вышли из здания обсерватории и заняли свои места на сиденье вездехода.

— Послушайте, вы, уважаемый коллега, — обратилась к Знайке Огонёк. — А что если мы сейчас отправимся в совершенно другое место? Здесь мы уже всё посмотрели, а там обещаю действительно нечто необыкновенное. Ну, решайтесь быстрее…

Оставшись один, Пончик немного перекусил, чтобы успокоиться (но только так, чтобы не перебивать аппетит), и стал готовиться к предстоящему мероприятию. Он поднялся к себе в комнату, раскрыл огромный вещевой шкаф, который он называл гардеробом, и стал выкладывать на пол тёплые вещи.

Раздевшись до трусиков, он начал не спеша выбирать и натягивать на себя: — кальсоны с верхней рубахой (из мягкого розового трикотажа); — носки простые; — носки шерстяные; — тренировочные брюки; — тёплую мягкую рубашку; — шерстяной пуловер; — штаны с ватной прокладкой, на помочах;

— «водолазный» свитер.

Затем Пончик влез в валенки, достал из шкафа несколько карнавальных масок и некоторое время пристально их разглядывал.

Маски были сделаны из папье-маше, раскрашены красками и покрыты лаком. Они представляли слона, зайчика, хрюшку и серого волка.

Маску слона он отверг сразу, поскольку она имела свисающий до самого живота — похожий на шланг от пылесоса — резиновый хобот, который у всех чесались руки потрогать, а то и подёргать. Не говоря уже о том, что это было неприятно, маска была чересчур заметной и вызывающей, в то время как Пончик стремился не привлекать внимания к своей персоне. С некоторых пор жители Цветочного города почитали его как местную достопримечательность и буквально не давали ему прохода. Такое обожание со стороны сограждан, приятное поначалу, постепенно стало казаться ему назойливым и обременительным. Пончик старался реже бывать на публике, а если и отправлялся куда-нибудь, то обязательно надевал солнцезащитные очки и прикрывался платочком, делая вид, что у него насморк. Он перестал здороваться с прежними своими друзьями и всё больше времени проводил в гордом одиночестве. Такие изменения в его характере Пилюлькин называл «звёздной болезнью», хотя она не имела ничего общего ни с медициной, ни со звёздами.

Итак, маска слона никуда не годилась.

Зайчика он не примерял давным-давно и теперь, к своему огорчению, убедился, что лицо его сильно раздобрело и маска зайчика прикрывала разве что один нос.

Хрюшка была в самый раз, но Пончик отложил её по идеологическим соображениям.

Для его теперешнего веса в обществе эта маска была чересчур легкомысленной и могла повредить его сильно возросшему авторитету.

Волк с выдающейся далеко вперёд зубастой мордой был непрактичен: морда ограничивала обзор и мешала смотреть под ноги, не говоря уже о том, что во время еды маску пришлось бы поднимать на лоб, нарушая таким образом предполагаемое инкогнито.

Делать было нечего, приходилось пренебречь содержанием и вернуться к хрюшке.

Решающее преимущество этой маски помимо необъятных размеров было ещё и в том, что при наличии розового пятачка, ушек, румяных щёк и прорезей для глаз она оставляла открытой нижнюю часть лица. То есть не чинила никаких препятствий поеданию угощений.

Натянув резинку на затылок и повертевшись перед зеркалом, Пончик нахлобучил на голову шапку, влез в толстый меховой тулуп, поднял воротник и обвязался пушистым шарфом. Надел болтающиеся из рукавов на резинках двойные варежки — и только теперь почувствовал себя экипированным «на все сто». Ему было тепло, удобно и уютно. Пончик вышел из дому и подснежными ходами зашагал в сторону ухающего на месте гуляний оркестра.