Смута

Интерлюдия

Лагерь Владимира Святославовича у стен Переяславля

Засыпать под звуки топоров. Пил и руганть людскую — не самое приятное занятие. Да и хорошему сну мало способствует. Владимир Святославович это знал, но поделать ничего не мог. Но все же понимания необходимости хорошего настроения поутру никак не добавляло. Напротив, уменьшало и так невеликие запасы доброты и терпимости к происходящему. Поэтому ничего удивительного, что в разбудившего его звоном колокольчика слугу полетела сперва ругань, а потом и нашаренный сапог.

Жалобно пискнув. Слуга скрылся по ту сторону шатра, ну а мрачный великий князь Киевский стал подниматься, одеваться и вообще приводить себя в порядок. Понимал, что перед своими людьми надо показываться лишь в подобающем облике, коли есть такая возможность.

Впрочем, прежде, чем он вышел за пределы своего шарта, к нему ввалился Добрыня, чье лицо поневоле наводило на мысль о том, что его обладатель спал небольше пары-тройки часов.

— С добрым утром тебя, Владимир.

— Плохо выглядишь, дядюшка, — отозвался тот, застегивая на себе пояс с мечом и кинжалом. Я что думаю… Броню сейчас вздевать или пока обождать можно?

— Можно и обождать. Приступ все равно часа через два будет. Уф-ф…

Утерев пот со лба, Добрыня, завидев кувшин с квасом, устремился к нему. Присосался прямо к горлышку, не затрудняя себя поисками кубка или простого стакана. Лишь отвалившись от бодрящего и холодного напитка, поставил заметно опустевший сосуд обратно, вытер усы и заявил:

— Все готово. Лестницы, шиты на колесах и просто, два порока.

— Два?

— Да, Владимир, только два. И тащить их к Медным воротам Переяславля будут обреченные на смерть. Сначала один, а потом второй. Ворота нам навряд ли пробить, слишком хорошо их укрепили. Все решат простые лестницы и поднимающиеся по ним дружинники с йомсвикингами. А лестниц у нас теперь много.

— Сложности были?

— И будут, — поморщился Добрыня, вспоминая, как этой ночью и особенно ранним утром ему пришлось угрожать, сулить златые горы и просто проскальзывать между многочисленных опасностей. — С Эйнаром договориться не получилось, его викинги пойдут только в третьей волне. Иначе он разорвет договор и уйдет.

— Задержать!

Добрыня посмотрел на племянника столь выразительно, что тот мигом растерял весь свой пыл.

— Две тысячи? А если он не просто уйдет, а перейдет по другую сторону стен Переяславля? Не говори глупых слов, а то ведь они могут и в жизнь воплотиться. Нет, йомсвикинги пойдут третьей волной. А лестницы понесут и первыми на них взбираться станут печенежско-польские наемники, а потом и наши киевские друзья. Первых не жалко, вторые не опасны.

— Да, дядюшка, — как и всегда, согласился Владимир. — Что еще я должен знать?

— се важное уже сказано, а не столь важное ты можешь увидеть и сам. Пойдем, нам надо обойтивсех. Показать, что великий князь рядом, что он заботится о верных ему людях, даже наемниках.

— Но печенеги…

— Да, Владимир, к печенегам идти не стоит. Их йомсвикинги рано утром под прицелом держали, несколько стрел даже особо горластым смутьянам в потроха вошли.

Добрыня вздохнул, вспоминая недавние события. Плохо все же, когда войско еще не слаженное, а его уже требуется бросать в горнило битвы. Ну а наемники-иноплеменцы — это вообще большие сложности. Но с ними все же лучше, чем без них. да и какой у них был выбор? К тому же сейчас задача наемников — помереть во имя его целей в большой количестве. Но прихватить с собой как можно больше людей Хальфдана Мрачного. А трупам оплата ни к чему. Это же не Эйнар с его йомсвикингами, которые возьмут плату даже за погибших, причем отдать придется. Ссориться с ними… даже для Руси будет невыгодно. Силшком большую силу накопили эти не то наемники, не то своего рода братство военно-духовного толку.

Пара часов до назначенного времени приступа пролетели незаметно. Сначала обход войск, потом вывод их на заранее обговоренные места… Все было готово, осталось только подать знак. И начнется то самое, ради чего они здесь. То самое, что окончательно расставит по своим местам, кому принадлежать на Руси власть — великому князю Киевскому или же этим, вольным недобиткам. Хотя…

Добрыня стоял радом со своим племянником на вершине небольшого холма, выбранного как место для расположениякомандования всем войском. Стоял и думал, что с его главным сейчас врагом все не так просто. Хальфдан Мрачный явно свои цели имеет. Имел… Победить здесь или хотя бы не проиграть он вряд ли способен. Две тысячи или чуть больше против его девяти. Нет, это было просто смешно.

— Первая волна, — прошептал он, после чего взмахнул рукой, подавая знак. — Застрельщики! Вперед!

Сначала ничего не было заметно, но потом вперед и впрямь двинулись те, кто должен был завязать бой. Скрывающиеся за большими щитами на колесах, прикрываемые обычными щитовиками, они пошли на сближение. Еще немного, и расстояние между ними и стенами станет таким, что можно будет пусть не поубавить число защитников, но уж точно заставить их проявлять меньше пыла в обороне.

— Когда вторую волну пускать будем, дядюшка?

— Как всегда. Ждем успеха застрельщиков, полного или частичного, тут уж насколько боги к нам будут благосклонны…

Тут взгляд Добрыни поневоле перескочил с племянника, с которым он разговаривал, на застрельщиков. И на заработавшие стрелометы Переяславля, точнее, на результаты их первых выстрелов. Две из четырех огромных стрел попали точно в цель, пробив и сами щиты на колесах, и то, что находилось за ними. Первая кровь за сегодня. Неудивительно, что ее взяли защитники города, но все равно, Добрыне все это не нравилось. Да и упоминание про богов. Зря это он…

— Кажется, у них тех башнях, что справа и слева от ворот, по два стреломета, — вздохнул Владимир Святославович. — И, дядя, не стоит богов поминать, нам они не помогут. Разве что ромейский.

— Ничего, стрелометы всегда вступают в бой раньше прочих. А вот когда наши люди подойдут поближе и начнут обстреливать стрелков Хальфдана… Ждем, Владимир, скоро начнется. А когда они скроются за стенами, лишь изредка высовываясь, вот тогда пойдет вторая волна.

— Но самострелы, дядюшка! — оправданно возмутился Владимир. — Смотри, из них уже начинают стрелять…

— И пусть. Не все выстрелы пробивают столь толстые доски. Больше потери будут, но задачу свою застрельщики все равно выполнят. Ждем. Просто ждем…

И верно, стрелки с обеих сторон были всецело поглощены борьбой друг с другом. Расположенные с башнях самострелы обрушивали осадные щиты, выстрелы из самострелов добивали оказавшихся открытыми, но и с другой стороны летели меткие стрелы. Потери были с обеих сторон. Вот только стоило застрельщикам выйти на удобную для них дистанцию, как стало совсем неуютно даже за, казалось бы, надежной защитой. Самострелы нового типа, используемые защитниками Переяславля, исправно дырявили даже толстые доски, собирая кровавую жатву. Чувствовалось, что вскоре застрельщики или ослабят давление за защитников, или вовсе начнут отступать, не желая терпеть большие потери в своих рядах.

Добрыня, опытный военачальник, чувствовал подобные моменты. Именно потому проплывший над полем битвы звук рога возвестил, что пора выдвигаться и второй волне. Той самой, потери в которой, судя по уже произошедшему, обещали быть просто ужасающими. Но Добрыня не был бы самим собой, если бы не присоединил к идущим вперед под угрозой расстрела в спину печенежско-польским наемникам еще и большую часть набранных в Киеве сторонних бойцов.

Необходимые жертвы… Как и любой полководец, они хорошо понимал их необходимость. Ну а терзаться душой по этому поводу точно не собирался.

Зато любо-дорого было смотреть, как быстро и отчаянно идут эти воины. Одни несут штурмовые лестницы, другие прикрывают несущих щитами, стремясь дать хоть частичную защиту от посыпавшихся еще гуще стрел. Выпущенных из самострелов в основном, что снижало скорость стрельбы защитников, но давало преимущество в пробивной силе. Тут Добрыня поморщился, понимая, что этот размен не в его пользу. А заодно и о том. что надо разобраться с изменениями, которые Хальфдан или кто-то из его ближних внес в оружие своих хирдманов. Пока что действующий образец такого самострела ему добыть не удалось, одни лишь словесные описания, чего явно было маловато.

К Владимиру Святославовичу и Добрыне подошел Эйнар, до этого стоявший в стороне, рядом со своими приближенными. А подойдя, процедил:

— Скоро поры двигаться третьей волне. Мои братья уже стоятся черепахами. Ждем только приказа, князь.

— Будет тебе приказ, Эйнар, — ответил Владимир, не отрывая взгляда от происходящего около стен. — Главное, не опоздать, но и раньше времени нельзя..

— Скоро будет можно… Последний рывок и лестницы будут приставлены к стенам. Эйнар, для твоих викингов вот этот участок.

Взгляд всех троих на развернутую карту Переяславля, на которой палец Добрыни указал участок, предназначенный для йомсвикингов. Остальное — для дружины великого князя. Эйнар возражать не собирался, тем более. что собственно к воротам его людей посылать и не собирались. А остальное… не все ли равно!

Йоммсвикинги и немалая часть дружинников великого князя и впрямь выстроились в штурмовые колонны вида «черепаха». Проще говоря, прикрытые со всех сторон и особенно сверху тяжелыми и повышенной прочности щитами. Теми, что способны прикрыть от стрел, камней, бресен, которые в большом количестве обрушивают защитники на находящихся под стенами и поднимающихся по приставленным штурмовым лестницам.

Все ждали приказа, а его пока не было. Оно и понятно, ведь для начала нужно было эти самые лестницы приставить к стенам и защищать от попыток обороняющихся их повалить. Да и первые попытки подняться по этим самым лестницам, проверяя на прочность защитников стен, должны были совершить остатки наемников и набранные «с бору по сосенке» киевские вояки.

Бум-м, бум-м… Доползший по ворот порок принялся за работу. Раскачивающие окованное железом бревно воины чувствовали себя очень неважно. Пусть крыша боевой машины и была относительно надежной, да и от поджога по возможности защищена… но лишь на какое-то время.

— Они даже не пытаются разрушить порок! — с досадой процедил Владимир. — А я думал все же отвлекутся. Так нет, только обычных воинов выбивают.

— Так это тебе не зажиревшие франки или англы, племянник. Они знаю наши повадки, мы их… Они у нас похожи. Лестницы! Их уже приставляют к стене. Пусть третья волна подходит ближе и будет готова поддержать вторую. Пора!

Вновь звуки рога поплыли над полем, подавая новые сигналы и уже атакующим, и еще только готовящимся. Отряды тяжеловооруженной пехоты, выстроившиеся черепахами, закрывшись щитами со всех сторон, поползли к городским стенам. Каждый из отрядов знал свою цель, ведомо было и время. В том смысле, в каком порядке они должны подходить. Что йомсвикингов, что великокняжескую дружину постоянно мучили учебными приступами, не давая забывать давно уже освоенные навыки. В том и была их сила. Сила воинов, всю жизнь повышающих свое мастерство. То самое, являющееся основой для выживания в мире, всегда бывшим безжалостным к слабым и не умеющим постоять за себя.

По приставленным к стенам лестницам уже быстро и сноровисто карабкались те, кому выпала столь почетная обязанность. И рискованная, что само собой подразумевалось. Несколько печенегов попробовали было порскнуть назад, как вспугнутые зайцы, но меткие выстрелы застрельщиков добавили еще с десяток трупов и показали остальным, что так поступать не стоит. Или наверх, или в могилу — иного варианта для этой группы наемников не было предусмотрено в планах Добрыни и великого князя.

Со стен летели камни, короткие бревна… Лестницы пытались отталкивать. Стрелки были по многочисленным целям, их стрелы редко когда летели мимо, но… Атакующих было все же слишком много. Да и застрельщики продолжали свою работу. Мешая защитникам города. Их число заметно уменьшилось. Хватало мертвых, лежащих то тут, то там… Раненых под прикрытием щитов оттаскивали за пределы досягаемости стрелков а потом уже тащили к лекарям. Все шло как обычно, когда атакующих много больше защитников. Потери, потом еще больше потрери. Азто потом нескончаемому потоку удается прорваться на стены и тогда начинается уже обычный бой в услових города.

Третья волна, состоявшая из коротких штурмовых колонн княжеских дружинников и йомсвикингов Эйнара уже подошла совсем близко. Они ожидали лишь момента. когда выдвинутые вперед «малоценный мусор» малость ослабит защитников, примет на себя их первый, особо яростный удар. Но тут…

Со странным, незнакомым для большинства грохотом из пяти источников вырвались потоки жидкого пламени. Ярко пылающая жидкость накрывала широкие участки, на которые была нацелена. И там воцарялся огненный ад! Дикие крики сгорающий заживо людей, мечущиеся огненные факелы, тщетно пытающиеся сбить пламя. И мгновенное падение боевого духа. Некоторые, особенно наменики, так и вовсе метнулись подальше от стен. По ним даже застрельщики не стали стрелять, сами будучи в состоянии полного изумления.

«Греческий огонь»! Про это никто не мог подумать. Ни полководцы, ни те, кто сейчас либо бежал, либо медленно пятился от оказавшихся столь опасными стен, прикрываясь щитами. А сверху свистели стрелы, а заодно летели глиняные сосуды все с тем же «греческим огнем». Летели и… разбивались то о землю, то о щиты и доспехи. А разбиваясь, вспыхивали, поджигая все, до чего долетали огненные вязкие капли.

Когда тело прижигают огнем, сложно держать строй… Вот группки сбившихся ради успешного отступления и распадались. А распавшись, становились легкими мишенями для стрелков. Вырваться из простреливаемых областей удалось немногим. Штурм… захлебнулся в крови. А на холме рычал от злости Владимир Святославович, а белый как мел Добрыня лишь беззвучно шевелил губами.

— Огонь… Не простой огонь, а «греческий»… Почему, как? Откуда?

Хрясь! Звонкая оплеуха, которую ему выдал Эйнар, заставиласобрать мысли в кучку и вернуться в реальность. Равно как и слова главы нанятых им йомсвикингов:

— Битва не проиграна! Они отбили только первый штурм. Город надо брать пошаговой атакой. И учитывая их сифонофоры. А необычное применение! Башковитый в Переяславле князь.

— Ярл Хальфдан Мрачный, — эхом отозвался Добрыня. — Похоже, добрался до ромейского великого секрета… Раньше прочих. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Но почему он, почему сейчас?!

— Не о том говорим. Ты нас нанял, мы делаем то, что уговорено. Победить простым штурмом нельзя. Нас просто сожгут.

— Но и шаг за шагом проламывать оборону мы тоже не можем. Этого времени нам никто не даст. Как только подойдут подкрепления из Хольмгарда, нам придется отступать.

— Хольмгард далеко, — резонно заметил Эйнар. — А шаги можно делать быстро, но не безрассудно. Вспомни, у них было против нас только пять сифонофоров. Не больше, хотя места хватило бы… Значит?

— Не успел наделать! — напомнил о себе Владимир Святославович, доселе не желавший вмешиваться в беседу дядюшки-советника и главы наемников. — Атаковать с разных направлений, а уж» греческий огонь» в горшках не так страшен, как он же но в виде струй пламени.

Эйнар лишь кратковременно склонил голову, показывая, что целиком и полностью согласен. Правда добавил:

— Я посмотрел на результат приступа. В первых двух волнах было около трех с половиной тысяч. Выбрались живыми и не сильно пораненными меньше половины. Потери — около двух тысяч. Серьезный урон.

Никто не спорил. С такими потерями мощь атакующих уже не была столь впечатляющей. Нахрапов взять город не получилось, приходилось идти проверенными, но медленными дорогами. А время, оно работало на обороняющихся.

— Укрепляем стоянку, — обреченно вздохнул Добрыня. — Хальфдан и его бешеные побратимы могут решиться на ночную вылазку. А «греческий огонь» в его руках, как мы видели, может применяться не совсем обычным образом.