Смертники доброй воли

Глава 1. Преступление и наказание

В одном из самых известных ночных клубов Канари дым стоял коромыслом с девяти вечера до семи утра каждый день, без перерывов на обед и государственные праздники. Танцполов в нём было три, каждый на своём этаже, со своим интерьером, напитками и стилем музыки. Адамас со товарищи предпочитали тот, что на первом этаже: во-первых, из-за одного ядрёного коктейля, во-вторых, из-за того, что только здесь можно было разжиться кое-чем запретным. Впрочем, об этом стоило спросить того друга Адамаса, который принципиально не употреблял алкоголя, а расслаблялся в этом клубе другим, вышеупомянутым способом после каждой лабораторной в его вузе и каждого экзамена, дающихся ему настолько тяжело, что в чём-то, пожалуй, его поведение даже было оправданно.

Сам Адамас не увлекался ни тем ни другим, да и в танцполах не видел особой разницы: ему было абсолютно всё равно, где цеплять девушек и в каком из трёх туалетов с ними развлекаться. Оно значительно поднимало самооценку — осознание того факта, что его, ещё шестнадцатилетнего, все принимают за взрослого (а других сюда и не должны были пускать) и что он, не такой уж прям красавец, способен увлечь минимум по одной девушке за ночь. Вот и в этот раз это удалось ему без труда, и, продираясь через многочисленную танцующую толпу, он нёс своей новой пассии заказанный ею коктейль от барной стойки.

Оставляя девушку в компании своих друзей, Адамас слегка беспокоился: всё-таки сейчас они представляли собой не лучшее окружение для приятного времяпрепровождения — однако по возвращении всё оказалось в порядке. Девушка, симпатичная рейта, ростом даже ниже Адамаса, с копной ярко-зелёных волос, в которых под ультрафиолетом то и дело отсвечивали голубые прядки, не менее ярким макияжем и в максимально обнажающем тело наряде (ещё чуть-чуть, и будет неприлично), всё так же сидела с краю их столика, поглядывая то в зал, то, с лёгким вежливым недоумением, на того самого друга Адамаса, который любил незаконно расслабляться. Он сейчас вдохновенно и горячо кому-то что-то доказывал — опять какую-то одному ему понятную теорему — и представлял собой комичное и пугающее зрелище одновременно: по крайней мере потому, что с ним никто не разговаривал, а повёрнут он был и вовсе в зал.

Поставив перед рейтой её коктейль, Адамас сел рядом, приобнимая её за плечи. Второй его друг, занимавший место между девушкой и спорщиком, как всегда в клубе, завис над наполовину допитым стаканом того самого ядрёного алкогольного напитка, ради которого они выбирали первый танцпол.

— Заждалась? — весело спросил Адамас.

— А то! — рейта закатила огромные глаза. — Компания у тебя… где набрал-то?

— Не поверишь, с детства вместе тусуемся!

— Какой ужас. А этот всегда с пустотой общается? — девушка кивнула в сторону спорщика, плечистого, но совершенно не спортивного телосложения хиддра.

— Когда как. Это всё декадар. Слышала про такой наркотик? — Адамас придвинулся к ней ближе, и она, отпив коктейля и как будто походя положив ему ладонь на колено, деланно удивилась.

— Что ты, я же приличная девушка! Да и в этом клубе первый раз! Кстати, красавчик, мы так и не познакомились!

— Адамас! А тебя как зовут, чаровница?

— Мелисса! Как считаешь, твои друзья не обидятся, если мы их сейчас покинем?

— Хочешь потанцевать?

Мелисса наклонилась к нему и жарко шепнула на ухо, чего она на самом деле хочет. Адамас давно и бессознательно перенятой у отца манерой вскинул брови в притворном изумлении и осклабился.

— Так скоро? Совсем соскучилась?

— Честно признаться, никогда не делала этого с хороном… — рейта заводила пальцем по его груди в том месте, где не было воротника рубашки. — Можем, кстати, второго твоего друга позвать. Если он ещё в конец не упился.

Адамас мельком оглянулся на «второго друга», как и он, хорона (они вообще были довольно похожи, даже волосы были примерно одинакового цвета — неудивительно, ведь они приходились друг другу кузенами), и отрицательно мотнул головой.

— Давай в другой раз!

— Ну как скажешь!.. Только я не очень расслышала, как тебя зовут?

— Адамас. Ударение на первую «а»! Пошли?

— Пошли! — она махом допила коктейль и схватила его за руку. Адамас с готовностью встал.

За эти полгода посещения клуба (и не только этого) впервые девушка сама звала его поразвлечься — да ещё чуть ли не в первые десять минут знакомства. С какой-то стороны это даже показалось ему подозрительным, но думать не хотелось. Адамас быстро увёл Мелиссу в мужской туалет и заперся вместе с ней в кабинке, тут же принимаясь целовать её в шею. Хихикая, рейта шутливо отбивалась, одновременно проходясь руками по самым главным местам его тела. Он услышал, как она захлопнула крышку унитаза, кажется, ставя на неё свою крохотную сумочку, и подхватил её под бёдра, приподнимая и прижимая к стенке кабинки. Мелисса когда-то успела уже полностью расстегнуть его рубашку — похоже, она не в первый раз вот так страстно и по-быстрому зажигала в общественных местах, — и, поддерживая её одной рукой, а губами уже добравшись до груди, освобождённой от тугого топа, другой Адамас начал было распускать ремень на своих штанах, когда в дверь кабинки вдруг постучали.

— Занято! — едва переводя дух, отозвался Адамас, однако не успел и глазом моргнуть, как стук, уже более настойчивый, повторился. — Я же сказал, занято! Что непонятного?

Возвращаясь мыслями к своей девушке, хорон вспомнил про ремень, опять схватился за него, но настроение никак не хотело восстанавливаться. Раздражённо Адамас повернулся к дверце — как раз для того, чтобы увидеть, как электронный замок щёлкает, открываясь, и дверь рывком дёргают на себя. Узрев стоящего за ней, хорон чуть не выпустил Мелиссу, весь обмирая.

— Отец?..

— Зрение в порядке, уже хорошо, — недобро хмыкнул тот. — Давай-ка, девушку на пол и марш со мной. А девушке настоятельно рекомендовал бы прикрыться и заодно вернуть кошелёк.

— Какой ещё кошелёк? — возмущённо поинтересовалась рейта, одним движением натягивая топ с ключиц обратно на грудь и опуская ноги на пол. — Я ничего не брала!

— Чем дольше девушка упорствует, тем больше у неё будет неприятностей, — скучающе проговорил отец Адамаса, глядя куда-то в пространство. Адамас недоуменно перевёл взгляд на Мелиссу, и та, ещё раз оценив и старшего хорона, и шансы на побег, схватила с унитаза сумочку.

— На, забирай, очень надо! — крикнула она, швырнув в Адамаса неизвестно откуда и когда оказавшийся у неё его собственный бумажник, ранее бывший спрятанным в заднем кармане джинсов. Ошеломлённый, Адамас поймал его, а рейта, решительно отодвинув в сторону сначала его, а потом и его отца, шумно уцокала каблучками к выходу из туалета. Как только её шаги стихли, отец посмотрел на Адамаса, и всё внутри него сжалось в постыдном страхе.

— Ты следующий, прошу.

На ходу застёгивая рубашку, Адамас с максимально гордо поднятой головой мимо него вышел из кабинки и двинулся вслед за Мелиссой.

На выходе из туалета отец бесцеремонно подтолкнул его в сторону их столика. Приближаясь, Адамас увидел, что там и оба других родителя: один вливал в глотку своему сыну — любителю спиртного что-то из небольшой бутылочки (судя по тому, как тот вырывался, не особо приятное на вкус), второй же со склонённой набок головой молча наблюдал за тем, как его отпрыск всё так же общается с пустым пространством. Кажется, их троих накрыли целиком и полностью.

— Ну вот и все в сборе, — поприветствовал соратников отец Адамаса, вместе с ним останавливаясь у столика. Вокруг них шестерых уже образовалась мёртвая зона: взрослые, похоже, пришли прямо с работы, и форма ГШР хорошо выделялась среди в пух и прах разодетой молодёжи.

— Это как сказать, — мрачно отозвался старший хиддр, буравя сына взглядом. — Я не догадался захватить с собой «выгонщик». Мне его на закорках тащить?

— Он с тобой сейчас куда хочешь пойдёт и даже не заметит разницы. Хватай за шиворот, и пошли.

Дядя Адамаса, не сдержавшись, отвесил отрезвлённому сыну подзатыльник, и тот взвыл сквозь зубы, обхватывая голову руками.

— И так болит, куда ещё-то?! — зашипел он на отца. Хорон рывком поднял его за локоть из-за стола.

— Чтоб жизнь мёдом не казалась. — Было жутко видеть, как он, почти всегда улыбающийся, подобно брату, многозначительно ухмыляется. — Давай шевелись, будем разговоры разговаривать. Что-нибудь на тему: я тебя породил, я тебя и прибью…

— Разрешите! — к ним протолкнулся директор клуба, представительный длиннолицый тилон, и Адамас мысленно застонал. — Джентльмены, у вас всё в порядке? По какому вопросу к нам Генштаб?

— Пустяки, — отец Адамаса извлёк из кармана удостоверение, и, взглянув на него, тилон видимо побелел. — Просто хотим забрать детей. А вы не хотите объяснить, откуда у вас тут наркотики?

— Нар… наркотики? Что вы, сэр Страхов, у нас отродясь не было наркотиков! — директор мимолётно глянул на распинающегося младшего хиддра и поспешно добавил: — Даже лёгких! Я думаю, это заносные. У нас же тут не сидит по собаке на каждого…

— Явная недоработка, — Рэкс убрал удостоверение и оглянулся на уже подходящих к ним двух охранников со входа: — Вопрос номер два. С каких пор у нас в ночные клубы пускают несовершеннолетних?

— Быть того не может! — тилон свирепо посмотрел на одного из охранников, флегматично выслушавшего всё ранее сказанное. — Андрей!

Названный Андреем огель достал сканирующее устройство и, повернувшись к Адамасу, потребовал:

— Чип.

Адамас и без этого понял, что всё совсем плохо. Он молча протянул правую руку, выставляя раскрытой ладонью над считывателем, и тот с секундной задержкой показал, что его зовут Леруан Моталов и ему почти девятнадцать лет.

— А, у вас однофакторная… — Рэкс забрал устройство и провёл им над височной долей за правым ухом сына. Когда все присутствующие убедились, что Адамасу Страхову семнадцать будет только 9 января, то есть через две недели, хорон вернул сканер Андрею и бросил сыну: — Халтура.

— Ничего подобного! — возмутился тот. — Просто всё равно никто не проверяет, и…

Он осёкся, поняв, что сказал больше, чем следовало. Директор клуба, одеревеневший, хватал ртом воздух, и Рэкс щёлкнул у него перед глазами пальцами, заставив вздрогнуть всем телом.

— На первый раз прощаю. Ждите проверку в ближайшие дни. И чем меньше будете говорить о сейчас произошедшем с посторонними, тем она будет к вам лояльнее. Это всех касается.

Схватив Адамаса за предплечье, он, не оглядываясь, повёл его за собой к выходу. Толпа расступалась перед ними, судя по взглядам, считая, что агенты ГШР пришли за какими-то преступниками, и от осознания этого Адамаса разобрала злость.

На улице их ждало четверо из охранной свиты первого советника президента ГШР — Рэкс последние несколько лет вообще редко куда выбирался без сопровождения, но Адамас слишком мало общался с его гвардией, чтобы их идентифицировать. Когда двери клуба закрылись за последним из выведенных Рэксом, хорон кивнул старшему из свиты:

— Идёмте. Здесь мы закончили.

— Ну и куда ты нас тащишь? — неприязненно спросил Адамас, которого отец и не думал отпускать.

— У меня ещё много дел на работе, — бесстрастно отозвался тот, ведя его чеканным шагом вверх по улице. — Подождёте, пока мы закончим, потом все разойдутся по домам.

— А если я сейчас сбегу, пустишь своих ищеек по моему следу?

— Зачем же? Я и сам за тобой с удовольствием побегаю, раз уж приехал на недельку в Канари, — усмехнулся Рэкс, и Адамас отвернулся. Мельком оглянувшись, он увидел, что Кристиана его отец ведёт так же под руку, а вот Вэлианта, похоже, совершенно ничего пока не соображающего, Рафаэль наполовину тащит на себе. Тяжёлый взгляд его не обещал сыну ничего хорошего — хотя тому уже было двадцать один и вообще он жил отдельно. Вэлиант будет неприятно удивлён, когда придёт в себя.

Спустя пять минут или около того они зашли в небольшой чистенький переулок, и шедший впереди старший гвардеец заставил потайной ход открыться. Вслед за ним шаг в шаг с отцом Адамас ступил в прохладные по сравнению с улицей коридоры Генштаба, где за всю свою жизнь он, сын самого главного человека в ГШР, был всего два раза.

Недолгая поездка на лифте на пару этажей вниз, и гвардейцы разошлись, напоследок отсалютовав командиру. Рэкс остановился перед двустворчатой дверью с огромной эмблемой на ней — парящий с широко распахнутыми крыльями строгий кречет на жёлто-коричневом фоне — и надписью поверх на золочёной табличке «Приёмная президента».

— Это зачем? — внезапно охрипшим голосом спросил Адамас.

— Я вроде объяснил уже. Здесь за вами присмотрят, чтоб не разбрелись, как овцы, по всем галереям, — Рэкс коснулся рукой придверного сканера, и створки двери разъехались в стороны, являя просторное помещение с несколькими креслами и диванами у стен и большим столом посередине, за которым восседал соломенноволосый аурис в того же кроя форме высших чинов, что и Рэкс, Рейн и Рафаэль.

Завидев входящего хорона, аурис поднялся из-за стола.

— А я думаю, где тебя носит, — недовольно фыркнул он. — Это что, новое сопровождение?

— Именно. Юные необученные кадры. Да вы знакомы.

— О, ну да, — аурис присмотрелся и удовлетворённо кивнул. Рэкс толкнул Адамаса к креслу, и тому пришлось сесть. Рядом опустился Кристиан, мрачный как туча, Вэлианта же отец, явно облегчённо, скинул на соседний диван, где тот так и остался лежать, пустыми глазами глядя в потолок.

— Меня кто-то искал? — осведомился Рэкс. Аурис — Адамас всё пытался вспомнить, как его зовут и насколько давно они познакомились — насмешливо передёрнул плечами.

— Скорее наоборот. Кое-кто воспользовался твоей отлучкой, чтобы по-тихому сбежать в Ториту. Ловить уже поздно, к сожалению.

— Это в смысле?

— Президент изъявил желание по делам семейным отбыть. С ним Рената, можешь не переживать. Но ситуацию на фронтах нам придётся всё так же разрешать самостоятельно.

— И зачем я кому-то вечно пытаюсь идти навстречу, — закатил глаза Рэкс, и Рейн сочувственно вздохнул. — С кем же мне тогда детей оставить? Я планировал скинуть их на тебя, Домино, пока общаюсь с президентом.

— Ну спасибо! — рассмеялся аурис, и Адамас понял, что в его лице всё это время казалось ему странным: он так редко видел это в реальной жизни, что не сразу догадался. У главного секретаря президента ГШР (а именно это значилось на его настольной табличке) был когда-то сломан нос, который впоследствии сросся неправильно, — вот это зрелище в самой главной приёмной города! Правда, когда они знакомились, Адамас так и не вспомнил.

— Кто-то из наших есть ещё поблизости? — спросил Рэкс, и Домино достал из кармана наладонник.

— Крайт уже идёт. Понятия не имею, что он тут делает ночью, но вот-вот будет.

— Ты, кстати, почему ещё на работе? — поинтересовался Рафаэль, полностью отвернувшись от Вэлианта. — Ты уже двое суток тут сидишь.

— Где начальство, там и я, — едва заметно улыбнулся Домино, и Рэкс бросил на него испепеляющий взгляд.

— Я понимаю, Крайт урабатывается: у него есть кому с ребёнком сидеть. А ты-то на кого Эжени оставил?

— Это важно? — холодно осведомился аурис. От уже близившейся нотации, причём, кажется, от двоих желающих, его спасла открывшаяся дверь приёмной. Адамас, которого уже слегка отпустило от общего ощущения дышащей в ухо катастрофы, с некоторым интересом рассмотрел почти влетевшего в кабинет серо-рыже-волосого риза с яркими чёрными прядками-пятнами, возраста примерно всех собравшихся взрослых. Завидев компанию в приёмной, он остановился почти сразу на входе, высоко вскинув брови и начиная обмахиваться тонкой папкой, которую держал в руках.

— Полегче, господа. У нас тут подготовительные курсы для абитуриентов Академии? — полюбопытствовал он, попеременно оглядев всю молодёжь и затем переведя взгляд на Рэкса.

— Будут дальше так зажигать по клубам, прогуливая школу, Академия им не светит, — ответил Рэкс и по очереди назвал каждого: — Один по девочкам, второй по спиртному, третий по декадару. Подрастающая смена. МД умрёт со смеху.

— Отличный план, чтобы эффектно с ними покончить! — одобрил Крайт. — Я, собственно, с новостями…

— Это очень срочно? — перебил его Домино. — У нас планы горят, а Эдриан улетел на юга. Подождёшь час-два?

— Пожалуй, да, всё равно это в первую очередь касается МД. Где вас искать?

— Мы тебя сами найдём. Посиди пока с арестованными, — Рэкс кивнул на молодых, и Крайт притворно горестно вздохнул.

— Это вроде наказания за то, что я не сижу сейчас со своим ребёнком, да? Ладно, идите с глаз долой, вершители судеб, у меня временная подработка надзирателем, вы меня смущаете.

— Не переусердствуй, — усмехнулся Домино и кивнул остальным. — Идёмте в конференц номер пять, я туда уже всё скинул, плюс Кит на подходе.

Вчетвером они покинули кабинет, а Крайт прошествовал к столу, хлопнул на него папку и уселся в кресло, потягиваясь. Адамас с Кристианом сверлили его взглядом, но риза это ничуть не заботило. Закончив разминать спину, он полулёг на стол, подпирая голову рукой и, в упор смотря на всех троих одновременно, мечтательно произнёс:

— Эх, где мои семнадцать лет… Знаете, в вашем возрасте я, конечно, тоже был тот ещё пряник, но вот так откровенно на законы не забивал. Даже воровал и то вежливо!

— Ну у вас тут и компания в высших слоях, — презрительно фыркнул Адамас, уже начинающий беситься из-за этого цирка. — Главный секретарь президента — явно бывший бандит в прошлом, судя по лицу, приближённый секретаря — в молодости щипач…

— Да вы, детки Главнокомандующего ГШР и его советников, тоже ничего, — широко улыбнулся Крайт и начал поочерёдно указывать пальцем, начиная с Адамаса: — Развратник. Пьяница. Наркоман. А ещё память ни к чёрту. Восемь лет назад, когда мы в первый раз познакомились и вам подробно рассказали, кто тут есть кто, вы были сама учтивость. Что, вышибло хорошие манеры?

Это было сильно, так что Адамас даже не нашёлся что возразить. В памяти уже потихоньку всплывали подробности и по поводу Домино, и по поводу его лучшего друга Крайта, сейчас явно насмехающегося над ними, но открыто признавать это он не собирался. Надменно фыркнув, хорон отвернулся посмотреть, как там Вэлиант, а Кристиан слабым голосом спросил:

— Слышь, ты, щипач… таблетки от головы не будет?

— Я реагирую только на просьбы, включающие волшебные слова, — сверкнул глазами Крайт, и Кристиан, раздражённо выдохнув, достал сотовый.

— И к чёрту всех вас.

Осознав, что Вэлиант в полубессознательном состоянии, Кристиан занят очередной игрушкой на телефоне, а он остался один на один с пристально рассматривающим его ризом, Адамас решил осмотреть приёмную. Он встал и медленно направился к единственному шкафу в другом её конце с неизвестными гроссбухами, терзаясь сразу несколькими вопросами: как, во-первых, отец узнал, что они в клубе? откуда, во-вторых, ему известно, что он прогуливает школу, — и как давно? и, самое главное, какую кару он изберёт ему за столько вопиющее нарушение правил?

Впрочем, на первые два вопроса ответы Адамас, кажется, знал. Он ведь забыл позвонить маме, которая отпускала его куда угодно с единственным условием — заявлять о себе каждый час. Этого не произошло, и она, понятное дело, подняла на уши отца, по несчастливому стечению обстоятельств, как раз на этой неделе пребывающего в Канари, а не на Севере. А проблемы со школой наверняка сдала Миа, она давно уже его подозревала в прогулах. Отец поверил бы ей и без доказательств. Оправдывайся теперь…

В гроссбухах не оказалось ровным счётом ничего интересного, и, развернувшись, Адамас пошёл к столу с Крайтом. Риз всё так же следил за ним, улыбаясь углом губ. Остановившись возле него, хорон кивнул на папку:

— Можно посмотреть, что вы принесли?

— Можно на «ты», Адамас. Ты, кажется, интересуешься войной? Разрешаю, — Крайт откинул верхний лист папки и разложил перед хороном фотографии. — Вот, смотри. Наш свидетель и автор этих снимков поплатился за них жизнью, и пока непонятно, стоило ли оно того…

Адамас по очереди внимательно рассмотрел запечатлённых на фотографиях. Первый был смуглым аурисом с выбритыми висками и плотно собранными в длинный хвост чёрно-серебристыми волосами, самым низкорослым и на вид жилистым из них, — даже изображённый на втором фото сильвис-альбинос с ирокезом выглядел крупнее — может, кстати, за счёт рельефной мускулатуры. На двух других оказались каштанововолосый вельк с тремя короткими, чем-то зацепленными косами и как будто смертельно уставшим лицом и приземистый, крепкий эрбис, на котором взгляд Адамаса задержался дольше всех. Ему показалось, что где-то он уже видел этого парня, — к сожалению, его лицо было трудно разглядеть за многочисленными линиями тёмно-синей татуировки, похоже, покрывающей всё его тело и заодно природные тёмно-серые пятна. У него тоже были косы — одна вместо хвоста сзади, от затылка, вторая заменяла собой бородку. Все четверо были примерно одного возраста — навскидку лет тридцати, — в одинаковой камуфляжной форме степного типа без каких-либо эмблем, и каждый занимался своим делом.

Их явно засняли в момент нападения на объединённый северный военный лагерь ГШР и МД — это было видно по облачению солдат, с которыми сражались все, кроме ауриса. Он казался главным в этой четвёрке — и на фото душил или тащил локтевым сгибом смуглого, как он, черноволосого хорона, судя по видным нашивкам, командира отряда МД. Остальные будто отвлекали от него защитные силы, каждый схватившись с двумя-тремя бойцами. Все с ног до головы залитые кровью, они совершенно не казались уставшими, и Адамас мысленно подивился и этому, и отсутствию на них заметных ран.

— Вам известно, кто это? — спросил он у Крайта, и тот уклончиво ответил:

— Есть некоторые догадки. Никого случайно не узнал?

— Эрбис показался мне знакомым, но за татуировкой толком не разберёшься. Это же аркановцы?

— Скорее всего. Их сфотографировали в момент нападения на Бельфегора Пикерова.

— Сына Мессии-Дьявола?!

— Именно. Акция, вызывающая больше вопросов, чем ответов. Некие диверсанты. До этого бывали случаи необоснованного столкновения лагерей-союзников от МД и ГШР, есть подозрения, что они-то это и организовывали. Как-то так.

— Понятно… — Адамас передёрнул плечами и решительно пододвинул к столу себе стул. — Расскажешь про эту войну?

— О, с удовольствием, — улыбнулся риз. — А ты чего-то не знаешь?

— Отец в последнее время почти не бывает дома, да и я, кстати, тоже… Знаю только, что она была официально объявлена террористами из «Аркана», захватившего Север, 30 мая 2664 года, то есть чуть больше полугода назад.

— Уже что-то. Ну ладно, надо же нам как-то время скоротать. Усаживайся поудобнее, я начинаю, — Крайт извлёк из ящика стола чистый блокнот, вооружился ручкой и начал свою лекцию.

Он оказался прирождённым рассказчиком, и Адамас совершенно забыл про время. Очнулся он, когда Кристиан громко, на всю приёмную, вздохнул, привлекая к себе всеобщее внимание, и, удостоверившись, что и хорон, и риз недоуменно смотрят на него, показал им телефон.

— Мы тут уже полтора часа сидим, — недовольно проговорил Кристиан, рефлекторным движением сдувая с лица длинную серебристую прядку-чёлку. — Долго ещё, мистер надзиратель? У меня в планах поспать сегодня.

— Завтра же суббота, — хмыкнул Крайт и закрыл блокнот, протягивая его удивлённому Адамасу. — Куда ты торопишься? На том свете отоспишься.

— Вашими усилиями, певчие птички, я там окажусь вот-вот. Подохну со скуки! — он откинулся на спинку кресла, закладывая за голову руки. Адамас тоже окончательно пришёл в себя и спросил у буравящего его кузена взглядом Крайта:

— Кстати, да. Они там насколько вообще? Мы сегодня даже без ужина, а уже почти три. Можно, ну, позвонить куда-нибудь?

— О, да, конечно! — риз схватил со стола телефонную трубку и приложил её к уху, изображая разговор: — Алло, это Главнокомандующий? У нас тут детки заскучали, вы как там, сворачиваетесь? Нет, я понимаю, что на Севере ад и Декк, но там всегда так, сколько себя помню, может, ну их в ж…

— Спасибо, Крайт, я понял, — фыркнул Адамас, а Кристиан вскочил с кресла.

— А я вот не понял! Что вообще за самоуправство? Пообщаться и дома можно, в том числе и влепить по самое не балуйся всем проштрафившимся! С какого я тут-то должен сидеть и ждать чуда?!

— Что ж ты нервный такой, — пожурил его уже откровенно веселящийся Крайт. — Бери пример с Вэлианта: ведь пришёл в себя, а хоть бы одна жалоба! Или тебе, Крис, налить, может? Ну, от паники?

Судя по мгновенно загоревшемуся лицу Кристиана, он уже был готов наброситься на риза с кулаками, и, пока Адамас спешно соображал, как разрядить накалившуюся атмосферу, Крайт отвлёкся на свой провибрировавший телефон и буквально спустя пару секунд громогласно объявил:

— Хорошие новости, мальчики! За вами идут!

Прежде чем хоть кто-то из них успел спросить, кто именно, двери приёмной открылись и порог переступили двое. Одного Адамас узнал сразу — вошедший к ним серебрянокожий, дымчатоволосый и синеглазый рейтер с высшими знаками отличия на форме, идеальной осанкой и презрительно-снисходительным выражением лица не мог быть никем иным, как Теодором Цессейским, старшим братом Вэлианта (таким же неродным в их семье, как он сам). А вот второго хорон не видел ни разу и с любопытством оглядел с головы до ног за те пару секунд, что были между их с Тео появлением и началом второго акта шоу.

Здесь, в приёмной президента, чопорном, официальном, «высшеинстанционном» месте странно смотрелся даже Крайт, отпускающий шуточки направо и налево, что уж было говорить про этого примерно двадцатидвухлетнего парня-хорона, ярко-рыжего, как аурис, веснушчатого, кажется, на каждом сантиметре открытой кожи, с чересчур заметными для хорона скулами, которые, вкупе с углублённой и тоже широкой челюстью, делали его немного похожим на хиддра, — и открыто, широко и радостно улыбавшегося. Причёска у него была обыкновенная — просто коротко стриженные волосы, а чайные глаза, почти такие же, как у сестры Адамаса, Миа, буквально искрились из-под линии бровей. В отличие от Теодора знаков выслуги он не имел, но, раз пришёл сюда вместе с ним, очевидно, непосредственно относился к этой высшей тусовке.

— Господа собравшиеся, прошу знакомиться! — провозгласил Крайт. — Тео вы, не сомневаюсь, знаете, а с ним вместе — Джей Дьямов, прошу любить и жаловать! Единственный и неповторимый стажёр Его Высокопревосходительства Второго Советника Главнокомандующего Рафаэля Талайсибары!

— Некоторые в курсе, — впервые за всё время подал голос — и крайне неприязненный — Вэлиант, как оказалось, сверлящий взглядом обоих вошедших и, насколько его знал Адамас, тем самым пытающийся скрыть собственную нервозность или даже страх. Немедленно повернувший на него голову и сузивший глаза Теодор шагнул к его диванчику и посмотрел на младшего брата сверху вниз.

— Смотрите, кто заговорил, — ядовито сказал он и толкнул Вэлианта коленом в бок. — Как тебе с собой живётся-то, позорище? Ещё не достиг ничего, а пытаешься мыслить себя недооценённым гением и прожигать талант, пока есть что? Много придумал в декадаровом дыму?

— Что б ты понимал, любимчик Управления, — с ненавистью процедил сквозь зубы Вэлиант, приподнимаясь на локте. — Тебе-то вообще никогда напрягаться не приходилось. Родись я синайцем, тоже плевал бы сейчас на всех.

— Я плюю конкретно на тебя, братишка. За твоё полное неумение доказать хоть кому-то, что ты представляешь из себя нечто большее, чем ноль. Или вождением малолеток по барам ты себе авторитет и нарабатываешь? — Теодор сложил на груди руки, насмешливо рассматривая хиддра ничего хорошего не предвещающими васильковыми глазами, и тот завозился, явно намереваясь наконец встать и нормально поговорить с братом, но тут между рейтером и диванчиком вклинился Джей.

— Ну всё-всё, мир, дружба, пряничный домик, ок? — он мягко улыбнулся, а Адамас мельком оглянулся на Крайта: тот, опять подперев голову рукой, с неподдельным интересом следил за происходящим, определённо не собираясь вмешиваться. — Тео, тебе его ещё домой везти, там, по дороге, и наговоритесь. Тоже развели кошачьи бои.

— Ох, Джей, был бы у тебя такой непутёвый брат, я бы посмотрел на твой пряничный домик, — закатил глаза Теодор, и Вэлиант выпалил:

— Да ты мне вообще не брат, понятно?! Я в первую очередь из-за тебя сбежал из дома при первой же возможности!

— Как странно это слышать, учитывая, что на тот момент я уже жил отдельно. Ещё раскрытие страшных тайн будет?

— Ребята, ну хватит, серьёзно, — улыбаясь, Джей осторожно отвёл Теодора на несколько шагов от Вэлианта, и удивительно было наблюдать, как он подчиняется человеку, определённо уступающему ему и в возрасте, и в чине, и в значимости. — Нам уже ехать пора. Адамас, Кристиан, — хорон поочерёдно посмотрел на кузенов Страховых, — меня попросили развезти вас по домам. Ваши отцы подойдут домой к утру, ну, а если не подойдут, обязательно известят вас. Идёмте.

— Кто ты вообще такой? — поморщился Кристиан, и Теодор фыркнул.

— Знаешь, Вэлиант, ты сто процентов испортил этих молодых людей. А ведь такие надежды все трое в своё время подавали…

— Тео, — Кристиан резко повернулся к нему, — тебя учили в детстве, что, если не можешь сказать ничего хорошего, лучше вообще молчать?

— Наверное, те же люди, что и тебя, — ухмыльнулся рейтер и полностью переключился на Вэлианта. — Подъём, рота. Мне завтра рано на службу, а у тебя вообще-то экзамен. Может, хоть в этот раз ты сдашь всё с первого раза?

Вэлиант, больше не удостаивая его и взглядом, встал и, махнув и Адамасу, и Кристиану одновременно, вышел из приёмной. Кивнув Джею и отдав честь Крайту, Теодор последовал за ним. Как только дверь за ними закрылась, риз начал обмахиваться первой же подхваченной со стола папкой.

— Наконец можно вздохнуть спокойно! Раф говорил мне, что у них с отношениями стало всё плохо, но я и не подозревал, что настолько! — покачал головой он, и Джей пожал плечами.

— Нашла коса на камень. Тео слишком требовательный, а Вэл чересчур любит пускать всё на самотёк. Не провали он второй год, может, было бы всё получше… Ну что, мы поехали?

— Они там надолго, да?

— Да мне пока не рассказывали. Домино только просил тебя запереть приёмную и подойти к ним с твоими новостями.

— Отлично, мне как раз нечего делать, — Крайт встал и опять, с хрустом, потянулся. — Молодёжь, подъём. Возрадуйтесь, вы наконец едете домой.

— Да уж, — Кристиан надвинул на голову капюшон толстовки и сунул руки в карманы. Отошедший от стола Адамас ободрительно хлопнул его по плечу, не получив в ответ даже взгляда, и первым пошёл за махнувшим им Джеем из приёмной обратно в галереи.

Машиной у «первого и единственного» стажёра Рафаэля оказался «филин» двух- или трёхгодичной давности выпуска тёмно-фиолетового цвета — обычная легковушка для тех, кому машина нужна, чтобы добираться до работы и обратно, из чего Адамас сделал вывод, что Джей, как и его куратор, не был подвязан на полевую деятельность. Поскольку Кристиан немедленно залез на заднее сиденье, где, совсем спрятав лицо за капюшоном, опять уткнулся в телефон, его кузену ничего не оставалось, кроме как сесть рядом с Джеем на переднее. Почему-то ему показалось кощунственным принимать сейчас сторону явно на всех обидевшегося Кристиана, вместо того чтобы воспользоваться очередным удобным случаем и пообщаться за здорово живёшь с приближённым к верхушке ГШР.

— Ты наши адреса-то знаешь? — полюбопытствовал хорон у Джея, пока тот выезжал с парковки.

— Чего я только не знаю, — хмыкнул тот. — Быть стажёром у второго советника — это вам не хухры-мухры. Плюс работать в одной группе с Теодором…

— Я забыл, а кто первый?

— Домино, конечно. По крайней мере, в условиях начавшейся фиг знает какой по счёту войны с Севером. Ты же, наверное, знаешь, какую роль он играл в предыдущей.

— Крайт был очень любезен и напомнил мне, хотя я и забыл эти детали. А не в условиях войны?

— Так-то Кит.

— Интересно, мой отец раздаёт лучшие места по степени дружбы с кандидатами? — фыркнул Адамас, и Джей непонимающе посмотрел на него.

— При чём тут дружба? Они разбираются. Сколько лет уже ведут всё самое важное в ГШР.

— Ну да, да… А ты-то как в эту компанию попал?

— Судьба свела, — усмехнулся хорон. — Мне кажется или ты относишься ко всему этому… с некоторым пренебрежением?

— Я искренне стараюсь воспринимать вашу работу серьёзно: война, террористы, всё такое. Но не получается, потому что в моём доме периодически живёт человек, который своим пофигизмом позволил «всему этому» случиться и, по несчастливой случайности, является моим отцом. — Адамас закатил глаза и отвернулся к окну, за которым мелькали ярко освещённые улицы центра Канари. Джей, наблюдавший за ним краем глаза, растерянно спросил:

— Это каким же пофигизмом? Твой отец делает всё, чтобы Север не нахлынул на нас как цунами…

— Так-то оно так. Но кто виноват в том, что этот Север вообще существует? Я ведь знаю, как было раньше, когда отец был ещё в оппозиции к президенту. Как он бесился, что Эдриан позволяет этим северным нелюдям творить там беспредел, в то время как ГШР усиленно делает вид, что ничего не происходит и так далее. А теперь что? Снова-здорово?

— Адамас, просто ты не понимаешь…

— Хорошо, значит, очевидно, ты понимаешь? — Адамас повернулся обратно к нему, не зная, что именно сейчас ему чуть ли не впервые в жизни удалось сделать из глаз те же колодцы, что были свойственны его отцу в моменты напряжения всех чувств и, по мнению его сына, совершенно не передавшиеся ему самому. — Тогда объясни мне. Почему за эти почти пятнадцать лет с момента выхода из оппозиции в ряды правящей партии и обретения полного контроля и над президентом ГШР, и над всем ГШР в общем, мой отец сам так и не занял президентское кресло?! Ну, знаешь?

— Я думаю, у него были на то свои причины, — твёрдо проговорил Джей. — Ты его-то об этом спрашивал?

— Пока не представлялось возможности сделать это в лоб, но обходными путями я выяснил как раз то, что ты мне сказал, — огрызнулся хорон. — Я даже не могу представить, какие на то могут быть причины. Он ведь и так за всё отвечает! Один раз его не было дома полтора месяца: уехал, видите ли, в затяжную командировку! По факту сейчас он так же рассекает перед МД, как и все до него! Сколько можно-то?!

— Тебе правда лучше хоть раз нормально поговорить об этом с ним, — Джей положил руку Адамасу на плечо, останавливаясь на светофоре. Они были уже совсем близко от дома Кристиана, а там и до дома Адамаса оставался всего квартал.

— Если он до этого не посчитал нужным разъяснить мне свою позицию, думаешь, сейчас что-то изменится?!

— Может, твой отец считает, что пока ты не способен его позицию понять? Ну, в силу возраста или убеждений?

Адамас фыркнул и отмахнулся. Каждый раз, когда он начинал с кем-то заговаривать об отце, он кипел от злости, и именно поэтому Кристиан, например, при первых же звуках темы плотно зажимал уши руками и начинал громко напевать какую-нибудь им обоим ненавистную мелодию, а Вэлиант просто доставал телефон и включал очередное вирусное видео со смешными криками. Что ж, очевидно, сегодня ему наконец представится шанс поговорить с отцом обо всех важных проблемах.

— В одиночестве, — продолжил Джей, — каждый способен надумать себе такое, что потом и сам не поверит. Нужно разговаривать с людьми.

— А если люди не хотят с тобой разговаривать? — саркастически хмыкнул Адамас, и рыжеволосый хорон пожал плечами.

— Значит, нужно вести себя так, чтобы они захотели. Расположить к себе.

— Ты это со своего опыта с Теодором говоришь?

— Да хотя бы. Мне ещё не попадался человек, который в трезвом уме и твёрдой памяти не способен нормально общаться, какие бы у него там ни были заморочки. А умение расположить к себе приходит с опытом.

Они остановились у подъездной дорожки дома Кристиана — почти в каждой комнате горело окно, а на пороге входной двери и вовсе кто-то стоял, судя по очертаниям и позе, младший брат Кристиана Эдмон, этакая ухудшенная по степени ядовитости версия Теодора. Джей перегнулся через спинку сиденья к хорону:

— Мы приехали. Выходи, там тебя уже ждут.

— Чувствую, этот кусок торта сарказма я буду есть всю ночь, — один лишь раз посмотрев на свой дом, резюмировал Кристиан и, спрятав телефон, протянул руку Адамасу. — До встречи, брат. Созвонимся, как только получим от надзирателей такое право.

— Полегче с Эдмоном, — напутствовал его Адамас, пожав ему руку. Нарочито игнорируя Джея, Кристиан вышел из машины и расслабленной походкой двинулся прямо к младшему брату, уже распростёршему ему объятья. Проследив, как Кристиан, решительно отодвинув его с дороги, скрылся в доме, Джей тронул машину с места.

— У вас у кого-нибудь нормальные отношения с родственниками есть? — спросил он у Адамаса, и тот передёрнул плечами.

— А что, у нас есть нормальные родственники?

Джей в ответ только поджал губы и больше, до второй остановки, не проронил ни слова.

В доме старших Страховых свет, наоборот, горел только в гостиной на первом этаже и в одной из комнат наверху — там обычно властвовала Миа, и Адамас уже предчувствовал, какой его ждёт приём.

— Ну что ж, приятно было познакомиться, — Джей душевно пожал Адамасу ладонь. — Может, скоро ещё встретимся. Удачно тебе поговорить с отцом.

— Боюсь, об удаче там и речи не идёт, — мрачно сказал Адамас. — Но спасибо. Пока.

Он вылез из машины и, чувствуя себя какой-то заблудшей овцой, возвращающейся домой к любимым волкам, под приветственный лай услышавших его собак побрёл к входной двери.

Когда Адамас зашёл в дом, мама уже стояла в прихожей, холодно и с огромным упрёком взирая на него из-под полуопущенных век. Хорон заискивающе улыбнулся ей, неуклюже стягивая ботинки, но не дождался в ответ ровным счётом ничего. Стоило ему опять поднять голову, как мама выразительно глянула на электронное табло с часами и саркастически спросила:

— Три часа ночи. А вы знаете, где ваши дети?

— Прости, я просто забыл, это же первый раз! — взмолился Адамас, краем глаза наблюдая, как к ним с лестницы на второй этаж бодро соскакивает Миа, и уже понимая, что нормального разговора не получится.

— И точно не последний! — уничижающе фыркнула мама, и ему захотелось тут же провалиться сквозь землю от стыда. Они с отцом попеременно бросали его из одной крайности в другую: от страха и желания бунтовать в совестливость и мольбы. К счастью, сестра в привычной ей манере не дала моменту достичь пика.

— О, блудный сын вернулся! — весело поприветствовала она Адамаса, останавливаясь на одной линии с Ледой, и та степенно покинула прихожую, давая понять, что им с сыном разговаривать больше не о чем. Адамас недовольно воззрился на Миа, и она продолжила: — Как там нонче, в клубах-то? Всех легкодоступных поперещупал? Пубертатный период, всё такое, да? Вы, взрослые, меня не понимаете?

Она была великолепна: с этими горящими живой искрой бронзовыми глазами в густых черных ресницах, с короткострижеными под мальчика волосами уникального в их семье, да и наверное, по всему миру цвета — каждый волос на две трети чёрный, на треть белый и каждый в своей последовательности, которыми она то и дело встряхивала; с неизменной тёплой улыбкой с ноткой насмешки — как Миа ни старалась, ухмылки отца у неё не выходило. Адамас обожал её, особенно в контрасте с Теодором, Эдмоном и Аланом (про его пассию Салли Гасспарову лучше было вообще не упоминать), поэтому, не сдержавшись, шагнул и обнял её, повергнув девушку в полнейшее ошеломление.

— Эм, что я такого сказала? — поинтересовалась Миа, осторожно отлепляя брата от себя. — Я рассчитывала на немного другой эффект.

— Знала бы ты, какое ты золото. Наслушавшись сегодня и отца, и Теодора, и всех остальных, я лишний раз в этом убедился, сестрёнка, — влюблённо глядя на неё, проговорил Адамас, внутренне опять слегка злясь из-за того, что она его ненамного, но выше.

— Это папа ещё домой не вернулся, — усмехнулась Миа, и Адамас, воспользовавшись тем, что она расслабилась и отвлеклась, крепко схватил её за руку и притянул к себе.

— Признавайся, ты меня сдала? — прошипел он, буравя её взглядом, но, как обычно, не прошло. Неуловимым приёмом вывернувшись, Миа прыснула со смеху.

— Вот уж мне делать нечего! Твой класрук звонил, и мама по несчастливой случайности не была занята с собаками. Ты правда полагал, что сможешь вот так безнаказанно полгода почти всухую прогуливать школу? Слушай, я горжусь тобой, это семейный рекорд какой-то! Мой месяц ты побил не оглянувшись!

— Очень смешно, — Адамас отошёл от неё. — А потом мама сказала отцу?

— Позвони ты, может, она бы тебя пощадила. Но логичный ход твоих мыслей мне нравится!

— Избавь меня от своих подколок. Не ходит слухов, когда отец приедет?

— Час-полтора и до бесконечности. Но я слышала, что сегодня он будет стопроцентно. И, кстати, — Миа наклонилась к нему, — у АНД чёткий приказ не выпускать тебя дальше заднего двора. Ты попал, братик.

— Спасибо, я в курсе. Ладно, спокойной ночи, и прошу меня не беспокоить, — помахав ей на прощание рукой, Адамас ушёл на кухню, чтобы оттуда попасть на задний двор, к собакам.

Официально их питомник серых риджбеков существовал всего два года, но на деле — уже лет восемь минимум. Сначала мама в одиночку потихоньку разводила потомков той пары псов, которых давным-давно ей подарил отец, и раздавала щенков по знакомым — как правило, гэшээровцам, потому как при должном обучении собаки проявляли очевидные способности не только к безупречной охране дома на случай отключения АНД (лаяли они, например, только при появлении друзей, при незнакомых же зловеще молчали до последнего), но и безболезненному захвату преступника. А потом к ней присоединился партнёр Сейи, друга и бывшего напарника Рейна, хетт Платон, тоже обожающий собак и как раз уволившийся с нелюбимой гражданской работы, и они занялись разведением вплотную, ещё через несколько лет зарегистрировав питомник официально. Теперь здесь выращивали не охранников, а ищеек, и уже не только серых, но и чёрных как уголь — специально для патруля и разыскного отдела ГШР.

Адамас тоже любил с ними возиться, только желательно в отсутствие остальных управляющих, и, поскольку два года назад мама окончательно ушла со своей юридической практики и осела дома, этот шанс предоставлялся всё реже. Сегодня же всё благоволило. Мама отправилась либо спать, либо обижаться, до возвращения отца он всё равно не уснёт — и ему срочно нужно было отвлечься и успокоиться.

Шестеро взрослых и неопределённое для Адамаса количество щенков встретили хорона радостным лаем. Потрепав по голове или холке каждого, до кого смог дотянуться, Адамас выпустил на обширный задний двор играть своих любимчиков — семилетнего Князя и совсем юную Метрессу — и завис с ними на долгое время. Пожалуй, только так и можно было избавиться от грызущего его беспокойства и подступающего к горлу отчаяния. Отец был скор, тяжёл и изобретателен на наказания, а пропуск школы не спустит ему ни за что, и небеса знают, что он всё-таки выберет для штрафника.

В пять рассвело, и Адамас загнал собак обратно на псарню. Вернувшись в дом, он обнаружил, что его женская половина уже спит, а отец, конечно же, и не появлялся. «Сегодня будет стопроцентно» — это вплоть до полуночи? Как же жить с такими прогнозами? Привычно преобразовывая страх в злость, Адамас гордо прошествовал в свою комнату и, включив себе в наушниках музыку, сел играть за компьютер.

О том, что обстановка поменялась, ему сообщил сменивший цвет диод АНД на противоположной стене. Увидев этот грозно-оранжевый огонёк, всего-то сообщающий, что в комнате кто-то из знакомых, Адамас резко обернулся. Отец стоял, привалившись к косяку двери и молча смотрел на него. Здесь, в обстановке комнаты подростка, в домашней одежде, без свиты высокопоставленных генералов, сверкающих знаков отличия и матово-чёрной формы он смотрелся совершенно не к месту и не собой, Главнокомандующим всеми военными силами ГШР и МИЦа, — а всего лишь донельзя уставшим мужчиной средних лет с яркой сединой на висках и залёгшими под глазами глубокими тенями. И если бы не тёмный, многообещающий, полный осознания собственной значимости и безмерной власти взгляд, у Адамаса совсем бы отлегло от сердца.

Но глаза-колодцы отца всегда были при нём и никогда не сулили ничего хорошего, и он автоматически напрягся. Сорвав с головы наушники и одним движением отключив компьютер, Адамас развернулся к отцу, заранее взводя себя. Рэкс шагнул в комнату.

— Это хорошо, что ты не спишь, — странным, не идентифицируемым на эмоции, голосом сказал он, усаживаясь на кровать. — Я бы хотел решить все наши проблемы сейчас.

— А то что? — хмыкнул Адамас, стараясь держать лицо. Рэкс пожал плечами.

— Потом будет поздно.

— Отлично! С чего начнём?

— Начнём с начала, — он непонятно улыбнулся. — Почему ты за этот семестр появлялся в школе всего три раза?

— Потому что она мне на фиг не упала, чего непонятного? Я и так всё это знаю! Хочешь, проверь!

— Я верю тебе на слово. Я был такой же. Вот только…

— Вот только подмазывался к администрации, да, я в курсе. Мне это не надо, я их в виду имел. У меня и без них всё отлично складывается.

— Я делал это не ради каких-то там преференций, — покачал головой Рэкс, всё так же не к месту улыбаясь и выводя сына из себя. — Это же практика. Общения с вышестоящими. Если ты в раннем возрасте научишься держать себя с ними так, чтобы и самому не унижаться, и одновременно получая от них всё, что тебе нужно, дальше будет легче идти вверх.

— Это ты так до Главнокомандующего дослужился? — съязвил Адамас, и Рэкс усмехнулся.

— Моё лояльное отношение к вышестоящим кончилось после Академии. Страховы впали в жёсткую немилость, начавшуюся ещё с моего деда, и приходилось буквально выживать. Ну да ты это всё знаешь.

— Прекрасно. Сейчас-то Страховы ещё в какой милости. Зачем мне учиться общаться с вышестоящими? Ты и так вечно будешь за моей спиной!

— Во-первых, за слово «вечно» я бы поспорил, если учесть, где я нахожусь в последние полгода и буду находиться ещё минимум год. Во-вторых…

— Во-вторых, отец, твоих друзей и советников тоже никто не отменял! Я по-любому нескоро выйду из вашей тени, если уж ты планируешь создать из меня своего преемника! Ну а пока выйду, как раз научусь любезничать, — Адамас с отвращением поморщился.

— Пока работаешь ты на два с минусом, — Рэкс закатил глаза. — У тебя с обычными людьми-то не получается нормально общаться, что уж про вышестоящих говорить.

— С кем надо, с теми получается! Если ты считаешь мой круг неподходящей компанией, это уже твои личные проблемы! Меня всё устраивает!

— И кто же из твоего избранного круга толкнул тебя на эту суперидею — прогуливать школу?

— Вообще-то сам додумался, Вэлиант меня, между прочим, отговаривал! Вот Кристиану — ему, да, абсолютно всё равно было… — сказав это, Адамас в ужасе замолчал, поняв, что только что сболтнул. Судя по вскинутым бровям, отец тоже это понял.

— То есть ещё и Кристиана за собой потащил. Ясно. Так куда ты намереваешься идти после школы?

— Как будто у меня есть выбор, — отвернулся Адамас.

— Выбор есть всегда, если к нему прилагается стойкое желание. Однако мне всегда казалось, что ты заинтересован в военном деле, то есть тебе прямая дорога в Академию ГШР на мицевский факультет. Верно?

— Типа того.

— И как ты собираешься там учиться с таким отношением и тягой к ночным клубам? Как Вэлиант — заедая каждую неудачу, а их будет много, весёлыми таблетками?

— Вэлиант такой прежде всего потому, что отец на него забил, когда он по конкурсу не прошёл и якобы разочаровал его! Вы же все хотите, чтобы мы были самыми лучшими, и…

— Вэлиант докатился до такого абсолютно самостоятельно, — скривил губы Рэкс. — Очень самозакапывающийся человек, впрочем, он был таким с детства, и нет ничего удивительного в том, что не изменился со временем. И кстати, вбил себе в голову, что его никто не понимает, особенно отец, да ещё и всем вокруг рассказал, Рафаэль до сих пор в некотором шоке. Но они разберутся. В жизни Вэлианта рано или поздно случится что-нибудь такое, из-за чего он резко поменяет своё мнение, окончательно выкопает на свет божий свой якобы непризнанный талант и совершит невозможное. А заодно и станет добрее к людям. Однако в твоём отношении я не собираюсь ждать до поступления в Академию.

— Ну наконец-то! Рассказывайте, Ваше Высочество, что же вы для меня приготовили? — Адамас поставил локти на колени, положил на ладони подбородок и демонстративно заинтересованно уставился на отца. Тот откашлялся.

— Можно обойтись и без титулов… Хорошо, слушай. В эту ночь у тебя поезд. Ты вместе с Кристианом отправляешься в наш учебный военный пункт на южной оконечности Дракона в пределах Севера. Там под присмотром Дилайлы, дочери Лемма Шштерна, — ты её, конечно, помнишь — и Табиты Багдассар доучишься этот второй семестр, чтобы по возвращении в полной боевой готовности поступить в Академию. Вопросы?

Ошарашенно слушавший его Адамас один раз моргнул и в избытке чувств, мгновенно накалившись до предела, вскочил со стула.

— Ты шутишь?! Ты отсылаешь меня на войну?!

— Я отсылаю тебя на учёбу, сын. Да, в военной обстановке. Но там на много километров кругом только наши. Это двойной пункт — для МИЦа и МД одновременно. Две их детдомовских группы твоего возраста прибыли буквально на днях — как раз чтобы получить специфическую подготовку и летом, если война будет в силе, пойти дальше воевать.

— Я буду в одном лагере с будущими агентами МД?! Ну спасибо, папочка, вот уж чего от тебя не ожидал!..

— С МД мы вообще-то с начала войны союзники. Этот лагерь — новообразование, туда отобрали по заявкам лучших из лучших, долго и упорно доказывавших, что они достойны туда попасть. Видишь ли, — Рэкс многозначительно хмыкнул, — далеко не все полагают, что в деятельности ГШР — да и МД — нет ровным счётом никакого смысла, а все люди — бывшие или будущие бойцы нескончаемой войны…

— Ты себя вообще слышишь?! — Адамас нервно заходил по комнате. — Собственного сына в горячую точку! К МД! Я так похож на солдата? Ты так хочешь моей смерти? Я настолько тебе надоел?!

— Прекращай истерику. Войной там и не пахнет. Будешь в целости и сохранности.

— Серьёзно?!

— Адамас, — терпеливо проговорил Рэкс, — так для тебя будет лучше, поверь мне. Ты много нового узнаешь для себя и, может быть, наконец определишься, какой ты и как правильно жить.

— О, наверное, по твоему мнению?! — Адамас резко остановился прямо перед ним и впился взглядом в ничего, кроме всетерпимости, не выражающее лицо. — Я, по-моему, и так вполне себе живу по твоим заветам!

— Это где же?

— А вот прямо тут, отец! Избегаю ответственности, точь-в-точь как ты! По какой ещё причине ты, подмяв под себя весь ГШР, так и не стал президентом? Ты выбрал нечто среднее, ты до сих пор позволяешь жить этому чёртовому Северу — Крайт рассказал мне, как «Аркану» во главе с… как его там… Азатом удалось захватить власть! Если бы ты был пожёстче, если бы не лавировал вечно между собой и МД, им ни в жизнь бы это не удалось! Так если ты пускаешь всё по течению, почему я должен вести себя как-то по-другому?!

— Я бы объяснил тебе, почему я веду себя так, как ты себе это представляешь, если бы была хоть какая-то надежда, что ты поймёшь всё верно, — глаза Рэкса окончательно стали чёрными, хотя голос остался тем же ровным. — А идеального правления вообще не бывает. Лидер — вечный заложник компромиссов. Как говорится, вырастешь, осознаешь.

— Может, потрудишься сейчас?! Мне не пять лет!

— Дело не в возрасте, сын. Дело в убеждениях. Скажем так, в восемь лет ты понял бы меня лучше, чем сейчас. Этот лагерь пойдёт тебе только на пользу, глядишь, перебесишься и с тобой наконец можно будет разговаривать как с равным.

Рэкс встал — и хотя с сыном они были уже одного роста, он всё равно безмерно возвышался над ним, и от осознания этого Адамас взбеленился ещё больше.

— Почему ты считаешь, что жить по-твоему — это и есть правильно? — с ненавистью и отчаянием процедил он сквозь зубы, неотрывно глядя на отца. Тот лишь отрицательно мотнул головой.

— Вовсе нет. Я только хочу, чтобы ты следовал себе, а не метался между двумя крайностями, никак не в силах определиться и в итоге не приходясь ни там ни там. Иногда я жалею, что успел тогда, восемь лет назад, поймать тебя при твоём побеге к Дилайле в интернат. Кто знает, может, сейчас ты был бы совсем другим.

Он отошёл к двери и, последний раз обернувшись на так и не сдвинувшегося с места Адамаса, бросил:

— С вами поедет Джей, с момента посадки в поезд он ваш старший, извольте вести себя правильно. Остальные детали сообщу ближе к вечеру. И ты всё ещё под арестом, казанова.

Дверь за ним закрылась, и, оставшись в одиночестве, Адамас, ещё секунд пять посверлив взглядом потолок и буквально задыхаясь от свалившейся на него несправедливости, бросился на стену с кулаками. Лишь совсем, в кровь, сбив костяшки, он сполз на кровать и зарылся лицом в подушку.

Север, затаившись, ждал.