Служу Советскому Союзу 4

Глава 17

Внутрь мы попали беспрепятственно. Аджубею достаточно было произнести короткую фразу:

– Мы к маршалу.

Швейцар был уже предупрежден о гостях Гречко, поэтому только честь нам не отдал, когда пропускал внутрь.

Если такие знаменитые рестораны, как «Будапешт», «Метрополь» и «Прага», считались более западными и современными, то «Арагви» был рестораном советским, обеими ногами стоящим в сталинской эстетике. Даже иностранцев туда ходило меньше, чем в другие рестораны. Большую часть посетителей составляли чиновники и представители грузинской диаспоры. Швейцарами работали отставные офицеры, и пытаться договориться или «дать им на лапу», если они не знали тебя лично, было бесполезно.

– Захадитэ, гости дарагие, – приветствовал нас белозубой улыбкой тот самый метрдотель, который недавно помогал Высоцкому покинуть это заведение. – Всэгда вам рады, всэгда счастливы видеть вас.

– Нас ждут, – кивнул Аджубей в ответ на приветствие.

– Да-да, вот суда, суда...

Интерьер «Арагви» не был ярким: обилие дерева, традиционные накрахмаленные скатерти. В те времена этот ресторан был мужским, дорогим, мясным и вкусным, с настоящей грузинской кухней и всеми ее ответвлениями, с обширным меню — шашлыками, сациви, кучмачи. В «Арагви» надо было ходить зимой, когда в Москве были морозы, а тут лето: свежие помидоры, огурцы, баклажаны и перцы, много зелени, виноград. Были представлены грузинские вина во всем своем многообразии, чача и «Воды Лагидзе». Еще там были свой отличный ансамбль и тапер. Играли все: от джаза и грузинских песен до современной эстрады. Отдельным удовольствием было традиционное грузинское многоголосие, когда пели а капелла. Это было очень красиво.

Неподалеку от «Арагви» находилось Госкино. По легенде, когда какому-либо фильму давали прокатное удостоверение, то его создатели отправлялись в «Арагви». Если же картину клали на полку, то киношники шли заливать горе в соседнее с рестораном кафе «Отдых».

Кстати говоря, ресторан очень большую продукцию делал в виде полуфабрикатов и готовых блюд для дач. Многие руководители партии и правительства пользовались тем, что готовилось в «Арагви». Были дни, когда на дачах съедалось больше, чем заказывалось в ресторане. Срабатывало «сарафанное радио».

Нас же провели по короткому пути, и я даже особо не успел рассмотреть искусное панно, которое было искусно сделано по поэме Шато Руставели "Витязь в тигровой шкуре". В моём времени это панно было уничтожено каким-то банком, что недолгое время занимал помещение.

В "кабинете Берии" нас встретили пять человек, среди которых я тут же выделил наметанным взглядом маршала Гречко. Тот зорким взглядом окинул нас. На мне он задержал своё внимание чуть дольше остальных...

Половина овального стола была уставлена принесенными тарелками с едой. Спутники Андрея Антоновича явно были не из простых людей, раз он позволил им разделить трапезу с ним.

– Алексей Иванович, добрый день! – приветствовал нашего проводника маршал. – Присаживайтесь. Закажете себе чего-нибудь? Или сразу к делу?

– Добрый день! – кивнул Аджубей, оглядывая присутствующих. – Лучше бы сразу к делу, Андрей Антонович. Времени мало, в редакции нужен, как воздух.

– Всегда на бегу, всегда на острие, – усмехнулся маршал. – Ну что же, приступайте, Алексей Иванович. Товарищей не стесняйтесь, я им доверяю.

– Андрей Антонович, я бы всё-таки предпочел наедине, – ответил Аджубей.

Хмурые лица обратились к нам с такими выражениями, словно в руках их были автоматы и вот-вот прозвучит команда: "Пли!"

– Что же, если всё так оборачивается, то может быть тогда и не нужен нам этот разговор? Мне от товарищей скрывать нечего.

– Товарищ Гречко, если вы думаете, что разговор нам и в самом деле не нужен, то я подчинюсь вашему решению, – выпалил Аджубей. – Однако, я уверяю вас – наш разговор важен как для вас, так и для нас.

Маршал слегка дернул уголком губ. Он внимательно посмотрел в глаза Аджубея, а потом поднялся.

– Ну, Алексей Иванович, если у тебя будет какая-нибудь туфта, то заставлю платить за всех!

– Согласен! – тут же откликнулся Аджубей.

– Надо же, какая самоуверенность, – хмыкнул Гречко. – Ну что же, идем тогда, Алексей Иванович. Не будем дергать товарищей, пусть обедают.

Он встал из-за стола, мощный, подтянутый, стремительный. Люди из его сопровождения поднялись было за ним, но коротким мановением руки он удержал их на месте.

После этого он кивнул метрдотелю, мол, веди. Наш носатый сопровождающий с самым серьезным видом кивнул и двинулся вперёд. Пройдя по коридорам ресторана, мы оказались в небольшом кабинете. Стол, кресла, диванчик возле окна. Всё для приятного времяпрепровождения небольшой компании.

– Ну что же, Алексей Иванович, я вас слушаю, – проговорил маршал после того, как попросил у услужливого метрдотеля принести сюда чай и сладости.

– Я начну издалека, товарищ Гречко, – ответил Аджубей. – Несмотря на то, что о моём зяте, Никите Сергеевиче Хрущеве было сказано много как плохого, так и хорошего, я бы хотел отметить некоторые плюсы его правления. Самая большая заслуга Хрущева — это жилищная реформа, позволившая за несколько лет вытащить десятки миллионов человек из бараков и коммуналок, расселить их в отдельных квартирах. Причем это были не просто быстро налепленные дома — микрорайоны строились согласно продуманному плану, со школами, поликлиниками, магазинами и так далее. Что для советского человека тех времен было чем-то фантастическим.

– Чем-то фантастическим? – спросил Гречко. – Вообще-то нет. Расселение коммуналок было запланировано ещё при Сталине, вот только дома хотели строить большие, просторные...

– А вторая большая реформа Хрущева — пенсионная? Ведь при нем в СССР появилась пенсия, на которую можно было жить! Сначала у жителей городов, а потом и у крестьян.

– С этим трудно поспорить, – кивнул маршал. – Но что-то больно издалека ты начинаешь...

– Я скоро перейду к сути. Третий плюс: было отменено уголовное наказание за прогулы и запрет на увольнение «по собственному желанию». Да-да, раньше человек не мог просто так взять и уволиться «по собственному». То есть, другими словами, было ликвидировано своеобразное советское рабство, пусть и в мягкой форме. Кроме того, при Хрущеве шестидневная рабочая неделя, была сокращена — в будние дни на час, а в субботу стали работать на два часа меньше, чем раньше. Также отмечу, что при Хрущеве была отменена плата за обучение в школе. В СССР в период с 1940 по 1956 годы было бесплатным только начальное и среднее образование. А начиная с 8-го класса, как и за институт, нужно было платить.

– А также сильно сократил армию. Он решил, что если у нас есть ядерные ракеты, то крупные вооруженные силы не нужны. В отставку были отправлены десятки тысяч кадровых офицеров, включая преподавателей военных вузов. В итоге самые боеспособные в мире армия и флот, краса и гордость страны, были сильно ослаблены, – пробурчал Гречко.

– Никто в этом мире не свят, – вздохнул Аджубей.

– Не свят? А как объяснить помутнение с целиной и кукурузой? Ведь это сколько же времени, сил и жизней было угрохано на эту муть? Ведь это же надо – аграрная страна и начала закупать зерно заграницей! Нет, уж, Алексей Иванович, ты если начинаешь с плюсов, то и минусы не забывай, – нахмурился Гречко.

– Я этого и не отрицаю. Были как плюсы, так и минусы. Своего тестя я видел редко, но к чему я начал наш разговор…

– Да, к чему? Почему мы оставили моих товарищей по партии, а рядом сидят двое неизвестных мне людей? Почему ты начинаешь говорить хорошо про тестя и не открываешь истинной причины своего приглашения на разговор?

Аджубей вздохнул. Он походил на ныряльщика за жемчугом, который разведывал новые месторождения. Вот сейчас наберет в грудь воздуха, сейчас посмотрит на небо, и вот он уже готов нырять. Только движения мышц ног отделяют его тело от погружения в воду.

– Я не просто так начал разговор с упоминания тестя. Он много совершил ошибок, но немало сделал и хорошего. И он сделал самую большую ошибку… Мой тесть начал взращивать элиту. И начал он с гарантий личной безопасности… Сейчас это ещё больше усугубилось – появились гарантии своего положения в обществе. Если какой-то человек обделается на директорской должности, то его не посадят, не уволят, не расстреляют к чертям собачьим. Нет! Его переведут на такую же должность на другой завод. А там не справится – в другое место. И всё! Всё!

– Да ты не горячись, Алексей Иванович, – тихо заметил Гречко. – Я тебя и так слышу, а вот другие тебя тоже могут расслышать неплохо…

– Да, чего-то я и в самом деле разгорячился, – вытер вспотевший лоб Аджубей. – Я к чему это веду? К тому, что если так пойдет и дальше,то намечается третья линия зла – гарантии безопасности для своих потомков. То есть люди у власти перестают работать на благо страны, а начинают работать на благо своего кармана. А потом ещё и заграницу пытаются смыться…

– Кто пытается смыться? – насторожился Гречко. – Ты уж давай без намеков.

– Да это я так, для красного словца, – отмахнулся Аджубей. – Так вот, если отталкиваться от того, что мы уже имеем опыт ошибок в тех или иных областях, наша страна имеет огромный потенциал и может шагнуть далеко вперёд. Но это возможно только при развитии. То, что сейчас начинается – это путь превращения страны в болото. Вы сами знаете, Андрей Антонович, что ряска быстро затягивает стоячую воду. Уже сейчас люди перестали работать в полную силу, а начали делать вид, что работают. У людей нет мотивации к развитию – зачем рвать задницу, если всё равно упираешься макушкой в определённый потолок? Дальше никто просто не пускает, потому что есть свои люди, которые нужнее, которые уже знакомы и доживают свой век…

– Ну, я тоже не молод, – крякнул Гречко.

– И что? Вы всё ещё активны, вы не позволяете себе распуститься! – опять начал повышать голос Алексей Иванович. – И только с вашей помощью и вашим авторитетом можно снова повысить авторитет армии. С вашей помощью можно снова из стоячего болота страну превратить в бурную реку. И…

Гречко поднял вверх ладонь. Аджубей тут же замолчал. Он споткнулся на своей речи, словно бегун по лесу, на чьём пути неожиданно попался подлый корень.

– Я правильно понимаю, что меня вербуют для участия в заговоре? – ледяным тоном осведомился Гречко. – Или это такая проверка по партийной части? На вшивость, так сказать?

– Вряд ли это можно назвать вербовкой, уважаемый Андрей Антонович, – покачал головой Вягилев. – Скорее, это приглашение внести посильный вклад в дело развития страны.

– Вот только не надо красивых речей, – фыркнул маршал. – Я их в своё время наслушался вдоволь. Знаете, какими красноречивыми были фашисты?

– Знаем, – буркнул в ответ Вягилев. – Потому и не хотим их возвращения. Всю эту гниль во время войны выдавить не удалось, так она в скором времени снова поднимет головы. И это уже происходит… Выпустили бандеровцев, а их… Им следовало по полной отсидеть, а то сейчас снова взялись за старое. Вон, сын Бандеры на Олимпиаде советский флаг сжег. И это разве хорошо? А уж как сейчас поднялись пропагандисты? Взять хотя бы того же Солженицына – как его пестуют…

– Да уж, этого мерзавца стоило бы к стенке поставить, за его антисоветскую пропаганду.

– А его продвигают как борца с коммунистическим тоталитарным режимом. С тем самым, который не дает расти росткам свободы, – ответил с улыбкой Вягилев.

Так, он явно начал устанавливать контакт с маршалом. Сейчас ему лучше не мешать – постороннее вмешательство может разрушить тонкую нить, которая с таким трудом сейчас начинает виться.

– Мы можем долго и упорно ругать власть, но от нашей ругани нет никакого смысла. Кто вы и почему я должен слушать вас, а не Алексея Ивановича? – спросил маршал, а потом добавил. – Только учтите, у меня не так много времени осталось – скоро за мной придут и нужно будет ехать на очередное заседание… Давайте вкратце и по существу.

Ну что же, сказано – сделано. Вягилев не зря был военной кости – умел доносить мысль кратко и без экивоков. Он быстро поведал Гречко о том, кто он сам, что за организация «Гарпун» и почему Андрею Антоновичу нужно нас послушать и согласиться.

Нет, Вягилев не говорил, что мы пришельцы из будущего. Он описывал только факты, что творятся сейчас на международной арене, а также то, что грозится произойти дальше. Не рассказывал о будущем, а только делал предположения.

Надо ли говорить, что его предположения были основаны на моих воспоминаниях?

Весь доклад был сжат в краткие пять минут. Гречко с каждой минутой всё больше и больше мрачнел. Он смотрел перед собой, сжимая губы в тонкую линию. Брови сошлись на переносице.

Как только Вягилев закончил свою речь, так в дверь раздался аккуратный стук.

– Войдите! – скомандовал маршал.

Дверь открылась, на пороге показался улыбчивый метрдотель, а с ним ещё четыре официанта.

– Разрэшите? Я позволил от сэбя сдэлать вам нэбольшой комплимэнт. Чай и сладости это нэ еда для мудрых мужчин. Вот, прашу. От всэго сэрдца, – с улыбкой проговорил метрдотель.

На стол легли фирменные блюда ресторана «Арагви» – цыплята тапака. Рядом уместилась зелень, свежие овощи, горячие ароматные лепешки… Вместо вина были два дымящихся чайника.

– Теймураз, я же недавно у тебя поел, – хмыкнул маршал.

– Да что ви там паели? Всэго крошку таго, крошку этаго, – расцвел в улыбке метрдотель. – Нэужели мы пазволим гостям уйти галодными? Кушайте на здаровье. Приятного аппетита!

– Спасибо, – поблагодарили мы вразнобой.

Улыбчивые официанты и метрдотель вскоре удалились. Повисла тишина, которую нарушить должен был Гречко. И он это сделал.

– Ну что же, я выслушал вас. Да, не всему поверил, но какое-никакое рациональное зерно в ваших словах есть. Вот только скажите… Вот этот молодой человек… Почему он мне кажется знакомым? – кивнул на меня маршал.

– Потому что я два раза спасал вам жизнь, – просто и без затей ответил я.

– Да? Почему же… Да нет, не может быть, – покачал он головой.

– Может. Вы мне ещё именные часы вручали во время принятия присяги, – улыбнулся я в ответ. – Семён Епифанов. Со мной ещё был Михаил Ерин. Вы ещё тогда сказали: «Носите с гордостью – вы их заслужили, сынки».

– Я только им двоим это и сказал, – вздернул брови Гречко. – Так что же это получается – ты не погиб в той аварии?

– Никак нет, товарищ маршал Советского Союза. Мне сделали предложение служить в подразделении «Гарпун», и я принял это предложение. Я хочу сделать свою страну великой, а людей – счастливыми.

– Сенька, – покачал головой Гречко. – А ведь я лично ходатайствовал о вручении тебе ордена посмертно. А ты вон как… Живой оказался…

– Живой, товарищ маршал. Живой и хочу ещё послужить Родине.

– Это похвально. Нам такие люди нужны.

– Нам нужны живые люди, товарищ маршал Советского Союза. А то, что вы сказали Леониду Ильичу Брежневу о назначении его маршалом только через ваш труп… Этого вообще не должно быть.

– Откуда знаешь? – насторожился Гречко. – Нас в кабинете всего двое было.

– Знаю, товарищ маршал… Просто знаю. Или вы думаете, что прослушка плохо работает? Вот только если что товарищ Брежнев задумал, то и сделает. И ваш труп будет всего лишь очередным телом на ступеньке собственного возвеличивания.

Гречко постучал в задумчивости пальцем по столу, а потом взглянул на Аджубея и Вягилева:

– За ваши предложения мне следовало бы донести куда следует. А там за вас возьмется Лубянка и никто о вас больше не услышит, но… Вот этого пацана я уважаю. Такой молодой, а столько уже успел добра сделать… Да, Сенька, только твоё появление и повлияло на чашу весов. Я согласен на вашу авантюру. Согласен, что нужно менять строй, засиделись старики на своих местах. Пора вливать свежую кровушку. Эх, чего же курице стыть?

Я всё это время нюхал воздух и никак не мог понять – чего меня так встревожило?

Мы немного расслабились и взяли в руки вилки с ножами, чтобы разделаться с бесстыдно раскинувшими ляжками цыплятами. Вроде бы свежие овощи, вроде одурительно пахнет кинза и петрушка, а куриные блямбы на тарелках вообще должны сводить с ума, но…

– Подождите! – неожиданно даже для себя выкрикнул я. – Не ешьте!