Служу Советскому Союзу 4

Глава 10

Двое старых знакомых? Вот такая вот неожиданная встреча, когда Зинчуков в трусах и майке, а Аджубей в праздничном костюме?

Нет, конечно, это я так всё утрирую, но судя по их нахмуренным рожам, эти двое знали друг друга не с самой хорошей стороны.

– Я в гостях у своего племянника, Михаила, – кивнул на меня Зинчуков. – А вы тут откуда появились?

– И я тут в гостях у вашего племянника Михаила, – буркнул в ответ Аджубей. – Похоже, что судьба играет нашими встречами…

– Тогда, может чаю? – спросил я, чтобы сбросить появившееся напряжение.

А напряжение и в самом деле ощущалось. Это почувствовал даже Нафаня, который тихохонько смылся в сторону комнаты и теперь выглядывал оттуда блестящими пуговицами глаз.

– Только позвоню, чтобы обо мне не волновались, – сказал Алексей Иванович.

– А я тогда нарежу бутерброды, – подал голос Зинчуков и отправился на кухню.

– Не отравите? – бросил ему в спину Аджубей.

– Нет, вы живой полезнее, – дернул плечом Зинчуков.

Вот и пообщались. Я разделся, помог снять пальто Алексею Ивановичу. Тот поблагодарил и двинулся к телефону.

Я же прошел на кухню. Там Зинчуков вовсю орудовал ножом. Резал колбасу так, словно она ему чем-то при прошлой жизни насолила. Каждое движение было резким, злым.

– Как встреча Нового года? – спросил я, чтобы заполнить паузу.

– Нафаня мне в тапки отомстил за что-то, – буркнул Зинчуков. – Пришлось выбросить. Вряд ли отмыть получится.

– Я тебе новые куплю, – улыбнулся я.

– Алло, Григорий Саныч? Да, это я, – раздался негромкий голос из прихожей. – Не волнуйтесь, всё в порядке. Встретил старого друга, вот теперь у него на квартире. Вы ложитесь, не ждите меня. Всё хорошо, не волнуйтесь, после обеда приеду.

– Чайник надо освежить, Алексей Иванович только свежую заварку уважает, – заметил Зинчуков.

– И это про меня знаете? – хмыкнул Аджубей, показываясь на кухне.

– Да мы многое про вас знаем. Вот только вы почему-то знать про нас не хотите.

– А это всё потому, что вы очень странные люди. Чего-то хотите, но вот чего именно – сами ответить не можете! Даже себе.

– Мы хотим процветания СССР. Хотим, чтобы наша страна и наши люди были примером для всей Земли, – отложил в сторону нож Зинчуков.

– Но ваши методы! Это же чистой воды терроризм!

– Это самый эффективный способ добиться желаемого за короткий промежуток времени. Тем более, что вы можете видеть сами – это приносит свои результаты. Да и терроризм… Это слово не применимо к нам. Мы оба были на том самолете, который захватили преступники. С нашей помощью их обезвредили. И вот это… – Зинчуков показал шрам на плече. – Эту награду я получил там же. Так что не надо говорить про терроризм, когда всё обстоит иначе!

– Да? А ваши планы по захвату власти? Или при Михаиле про это не стоит говорить? – хмыкнул Алексей Иванович.

– Как раз при Михаиле и стоит. Он тоже за то, чтобы сохранить свою страну и дать ей развитие! Мы же с вами запустили человека в космос больше десяти лет назад, так почему же сейчас остановились? Почему не строим на Луне станции?

– Я поставлю чайник! Крепкий делать или как обычно? – встрял я в разговор.

Да, когда разговор начинает повышать градус накаливания, то лучше отвлечь чем-нибудь разговаривающих. Чем-нибудь обыденным и несущественным.

– Можно обычный, – махнул рукой Аджубей.

– А может… кофе? – спросил Зинчуков.

– А что за кофе?

– Бразильский, сам обжаривал и молол. Могу приготовить.

– Да я кофе не очень.

– Так вы настоящий кофе почти и не пробовали. Вот сейчас приготовлю и попробуете.

– Это я-то не пробовал? – усмехнулся Аджубей.

– Ага, вы. Не смейтесь, настоящий кофе совсем не та бурда, которую вам давали. Даже высшему составу. Присаживайтесь. Я сейчас приготовлю.

Алексей Иванович скептически хмыкнул, но всё же сел на стул. Тот самый стул, который недавно облюбовал себе Нафаня. Кот вряд ли будет против, поэтому его никто не спрашивал.

Зинчуков достал из навесного шкафчика упаковку с обжаренными зернами кофе. Он сам жарил зерна, когда бывал у меня проездом. Мне строго-настрого запретил к ним прикасаться. Я и не прикасался. Уж чего-чего, а пожарить зерна, смолоть их в кофемолке и потом сварить в кофеварке я мог и сам. Правда, кофе от Зинчукова было на порядок вкуснее, но… Я же тоже мог!

– Миш, пока я делаю кофе, принеси нашему гостю тонкую папку, – проговорил Артём Григорьевич, засыпая нужную порцию зерен в коричневую кофемолку.

– Дядя Тёма, ты уверен? – на всякий случай спросил я.

– Больше чем.

– Опять будете меня агитировать? – спросил Аджубей.

– Нет, ни в коем случае. Просто хочу показать некоторые документы. Миш, ну ты чего?

Вот так вот просто взять и показать папку с надписью «Горбачев»? И кому? Журналисту, который раньше был у кормушки власти?

Взгляд, брошенный на меня Зинчуковым, говорил о том, чтобы я отбросил сомнения прочь. Что же, если уж один из тех, кто близок к руководству «Гарпуна» говорит мне о предоставлении необходимой информации журналисту, то это «ж-ж-ж» неспроста.

Судя по их разговорам, я понял, что Аджубея уже пытались завербовать, но тот почему-то воспротивился. И вот теперь Зинчуков хочет снова сделать попытку. Что же, если ему не удастся, то я тоже могу подключиться. Могу сказать своё веское слово.

Хотя, какое слово может быть веским от молодого человека?

Тем не менее, я нашел нужную папку и принес её Аджубею. Интересно, как он сейчас будет на неё реагировать? Нет ли внутри такой информации, какая может вызвать новый приступ стенокардии?

И да, я думал, что утро первого января не самое лучшее время для разбора подобных папок. Я и сам толком не успел их просмотреть, оставив на потом.

Аджубей же принял у меня из рук папку, посмотрел на название и хмыкнул:

– Мишка-конвертик? И что я могу узнать об этом типе нового?

– А вы посмотрите-посмотрите. Не поверите, товарищ Аджубей, но именно этого человека поставят во главе СССР после правления Брежнева.

– Конечно не поверю, – Алексей Иванович открыл папку.

– Так вы не верили, что Брежнева поставили надолго, – вздернул бровь Зинчуков. – Как вы говорили? Если дословно, то: «Скоро все переменится. Лёня долго не усидит, придет Шелепин. Шурик меня не забудет, ему без меня не обойтись. Надо только немного подождать»…

– Не капайте на мозг, Артём Григорьевич, – буркнул в ответ Аджубей. – Я и в самом деле так думал.

– Но, как оказалось, думали вы не совсем так.

– Брежнев оказался хитрее.

– Да, он вовсе не тот устроитель праздников и банкетов. Он был для партийной элиты более симпатичен, чем прямой Шелепин. И плевать все хотели на развитие страны – многие просто тряслись за места для своих задниц. Сейчас то же самое происходит. А вот документы на того, кого в будущем поставят на роль руководителя СССР, тоже подтверждают, что это очередной устроитель праздников и банкетов. К нему Андропов не просто так в Ставропольский край ездит отдыхать… Он тоже «удобный» человек, как и Брежнев…

– Мы все ошиблись…

– За ошибки приходится платить. Сейчас вы сами можете видеть, что страну втягивают в очередную крупную ошибку. И если бездействовать, то лет через двадцать страна улетит в такую пропасть, что выбраться из неё будет ой как непросто.

Аджубей хмыкнул недоверчиво:

– Мне кажется, что вы просто сгущаете краски.

Зинчуков переглянулся со мной. Я знал, что он пришел в этот мир из своего времени, где уже вовсю бушевали последствия ядерной войны. Да и Вягилев тоже попаданец из другого мира. Все мы вернулись во времени, чтобы исправить какую-либо большую ошибку, а вслед за нами (или перед нами) в этот мир прыгнули посторонние личности, которые хотели ещё больше навредить России. Навредить СССР.

Поэтому такое вот недоверие от человека, который знает многое о подноготной политической арены, не могло не затронуть ни Зинчукова, ни меня.

– Вы почитайте материалы, вам будет интересно, Алексей Иванович, – ответил на это Зинчуков и поставил турку на газовую горелку.

Журналист углубился в чтение. Понемногу складка между бровями начинала разглаживаться, а сами брови поползли вверх. Удивление читалось на лице Аджубея в полной мере. И это у того, кто немало видел и слышал грязи.

Вскоре по кухне поплыл ароматный запах кофе. Кофемолка в это время смолола ещё одну порцию. Зинчуков вопросительно взглянул на меня, но я покачал головой. Нет, кофе мне не хотелось. Да и спать особо не тянуло – выброс адреналина после ночной гонки будоражил кровь лучше всякого энергетика.

Не каждый день мчишься по ночному Ленинграду сломя голову и уповая лишь на то, чтобы никто в этот момент не переходил дорогу. А ещё лежащий человек за спиной придавал сил.

И вот этот человек теперь сидел в нашей кухне и листал дело, заведенное на Горбачева. А ведь я ещё не успел пролистать и не знал, что находится внутри. Старался по лицу Аджубея понять – что именно он там читает? Что он видит, если так хмурится, а потом удивленно вскидывает брови.

Думаю, что ему мог быть знаком Горбачев. Всё-таки партийная элита любила отдыхать в Ставропольском крае, так что мог и Аджубей туда заглянуть с семьёй. Да, после отставки Хрущёва «отставили» и самого Аджубея, засунув его на такую должность, где он мог спокойно сидеть и не рыпаться, чтобы не засунули дальше.

В политической борьбе подобное «засовывание» было сродни «черной метке» у пиратов. То есть в политическом плане человек умирал и с ним никто не хотел знаться. Как будто человек становился заразным и мог своей беседой заразить и того, с кем недавно здоровался и кому ещё недавно был рад.

Даже жена Алексея Ивановича в своё время вспоминала, как однажды Аджубей был приглашен к знакомому профессору на юбилей. Так как у Аджубея язык неплохо подвешен, то он вел этот юбилей наравне с вызванным Юрием Никулиным. Шутки, юмор, анекдоты и поздравления сделали прекрасный вечер юбиляру, а уже потом его вызвал к себе министр образования и спросил: «Зачем тебе это надо? Зачем ты позвал Аджубея? Не стоит больше так делать!»

И я не совру, если подобное отношение было и к Шелепину, а также к Семичастному. Они оказались на стороне проигравших и их тоже «засунули». И даже когда встречали на аллее во время прогулок, то бывшие партийные товарищи старательно делали вид, что незнакомы с идущими.

Подлость и страх были одними из составляющих партийной элиты в это время. Впрочем, вряд ли кто с чистыми помыслами и горящим сердцем могли занимать высокие посты – они были слишком неудобными для тех, кто любил, чтобы креслице не шаталось, чтобы денежки капали, чтобы дети были обеспечены и старость можно встретить на комфортной даче со всеми удобствами.

Так, а что я знал про Аджубея?

Знал, что студентом Алексей Аджубей пришел стажером в отдел спорта «Комсомольской правды» и остался в газете. Заведовал отделом студенческой молодежи, отделом искусств, стал заместителем главного редактора. Быстрому возвышению он в равной степени был обязан и высокому положению тестя, и собственным талантам.

Прирожденный газетчик, Алексей Аджубей все должности занимал по праву. Как выразилась одна его сотрудница, «он любил газету, как женщину». Другое дело, что, не будь он зятем Никиты Сергеевича, едва ли его карьера оказалась бы такой быстрой.

Родственные отношения не спасали Аджубея от всех неприятностей. Некоторые члены президиума ЦК, возмутившись очередным номером «Комсомолки», снимали трубку вертушки и звонили главному редактору:

— Товарищ Аджубей, в чьих интересах вы напечатали статью в сегодняшнем номере?

Алексей Иванович не знал, что последует за этим выговором: не позвонит ли разгневанный член президиума ЦК самому Хрущеву? Не разозлится ли Никита Сергеевич на своенравного зятя, который создает ему лишние проблемы, и не скажет ли: подберите-ка ему другую должность, менее заметную?

Поэтому Аджубею приходилось ладить и с большим начальством, и с аппаратом ЦК, который способен был испортить жизнь главному редактору газеты. Но у него было еще одно преимущество: он знал, как Хрущев относится к тому или иному чиновнику, поэтому на раздраженный вопрос мог уверенно и даже с вызовом ответить:

— Эта статья опубликована в интересах советской власти.

И вот теперь этот «прирожденный газетчик» сидел и листал материалы собранного дела.

В это время турка зашипела и этим самым намекнула Зинчукову, что вскоре её стошнит коричневой жидкостью на желтоватую поверхность плиты. Но Зинчуков всегда был начеку и не дал ароматной жиже смыться на волю.

Он перехватил турку и вылил содержимое в большую кружку:

– Алексей Иванович, сахар?

– Да, две ложки, будьте любезны, – не отрываясь от бумаг ни на миг, проговорил Аджубей.

В этот момент он мне напомнил Цезаря, который мог одновременно наблюдать за поединком гладиаторов, читать письма и отвечать на них.

Зинченко в этот время помыл турку, отправил внутрь новую партию и поставил на огонь.

– Что же, спецслужбы поработал на совесть. Давно не читал такого захватывающего чтива. Будете публиковать? – спросил Аджубей, когда перевернул последний листок из папки.

– А смысл? Те заграничные «друзья», которые сейчас ведут его по ступенькам карьерной лестницы, имеют ещё и запасные варианты. Если не получится с Горбачёвым, то подсунут кого-нибудь другого, может быть ещё более мягкого и покладистого. Это Андрея Громыко называют «Мистер Нет», а вот те, кто придут после него, будут как раз «Мистерами Да», – хмыкнул Зинченко.

– Но ведь Громыко тоже за Горбачёва, – склонил голову на плечо Аджубей.

– Да, когда он поймет, кого двигал наверх, будет уже поздно, – кивнул Зинченко.

Аджубей вздохнул и отпил кофе. Как только напиток коснулся его вкусовых сосочков, так сразу же брови вздернулись на мясистом лице. Он посмотрел в кружку, потом на Зинченко и ещё раз пригубил.

– Ну, что скажете? – Зинчуков явно напрашивался на похвалу.

– Скажу честно – такого восхитительного кофе ещё ни разу не пробовал, – ответил Аджубей. – А пробовать приходилось всякое… Как бы не привыкнуть, как к наркотику. И как бы меня не начали снабжать этим самым наркотиком за большие деньги.

При последних словах он посмотрел на меня.

– Я помню о нашем разговоре, Алексей Иванович, – кивнул я в ответ. – И нет, не я убил того наркоторговца. Насколько мне удалось выяснить – его убили свои же. Причем убили за то, что он хотел с ними порвать. Вот такой вот порочный круг получился – либо убивай сам при помощи товара, либо будешь убит сам.

– А также мы выяснили, что след от наркотрафика идет к тому человеку, чьё дело вы держите в своих руках, – заметил Зинчуков.

– Да вы что? – Аджубей снова поднял брови.

– Вот так вот, – развел руками Зинчуков. – Мы выяснили, что для того, чтобы Горбачёву быть всегда радушным гостем и дарить дорогие подарки, то нужны финансы и немалые. Поэтому он и привечал «цеховиков» с Грузии, поэтому и давал им своё покровительство взамен на…

– Конверты, – закончил за него мысль Аджубей. – Недаром у него появилась эта кличка… Мишка-конвертик.

– Да, и вот такой человек, похожий на Брежнева в плане умения нравиться всем и всем быть угодным, но в политическом плане вообще полный ноль, встанет у руля корабля под названием СССР. Встанет для того, чтобы повторить судьбу «Титаника».

– Хм, красивое сравнение, но вот зачем связываться с наркотиками? Это же грязное дело…

– За него пока что дают малый срок. Поэтому можно даже отделаться замятием. Но деньги приносит очень и очень неплохие. Вот как раз они-то и нужны для того, чтобы помогать карабкаться наверх.

Аджубей сделал ещё глоток ароматного кофе, а потом вновь посмотрел на Зинчукова:

– Я к вам приеду сегодня ближе к вечеру, когда пересплю с полученной информацией. Прошлый раз вам не удалось меня убедить, но сейчас… Скажите спасибо вашему таланту заваривателя кофе. И молодому человеку, который оказался в нужном месте и в нужное время. Михаил, проводите меня до дверей?

– Да, безусловно, – кивнул я в ответ.

Я проводил Аджубея. Он поблагодарил меня ещё раз за проявленное участие и пожал руку:

– Моё сердце чувствовало, что намечаются большие перемены и поэтому попыталось вывести меня из игры. Но если ему это не удалось, то думаю, что это хороший знак. Перемены нужны и я заставлю ещё свой моторчик поработать от души.