Слуга Земли

Смех короля Осрика эхом прокатился по залу, заставив замолчать всех вокруг.

— Леди из Дома Земли на коленях — какое удовольствие. Твоя мать могла бы научиться столь очаровательным манерам.

Он бросил торжествующий взгляд на Ориану, но земная принцесса прекрасно умела контролировать эмоции и выглядела абсолютно равнодушной к происходящему. Осрик снова повернул своё внимание к Ларе.

— Встань. Твой жест сегодня получил моё расположение.

Лара поднялась, снова сделала реверанс и, отступая, вернулась ко мне. Щёки её пылали сильнее, чем обычно.

— Я порвала подол, — громко сказала она, а затем прошептала:

— Это было там.

Я опустилась перед ней на колени, делая вид, что поправляю подол её юбки.

— Что?

— На спинке трона была надпись. Я увидела её сквозь стекло. «Стой рядом с золотом».

Говорить напрямую было рискованно, но времени оставалось слишком мало, и поблизости никто не мог нас подслушать.

— Что это значит? — И какое это имеет отношение к Нидхугу Неожиданному, другой подсказке, которую мы так и не разгадали?

— Думаю, мне нужно находиться в определённом месте к полуночи.

— Кто-нибудь носит золотую тунику? Или, может быть, речь идёт о статуе? В истории фейри кто-нибудь известен, связанный с золотом?

Лара покачала головой, беспомощно пожав плечами:

— Я плохо знаю историю.

Я поднялась.

— Давай искать что-нибудь, что может подойти под это описание.

Мы разошлись в разные стороны. Я двигалась через толпу, выискивая хоть что-то золотое. К сожалению, многие фейри носили золотые украшения, будь то основной цвет их одеяний или лишь акценты. Лара проверяла статуи на другой стороне зала, внимательно читая таблички у их подножий в поисках подходящего имени.

Времени почти не оставалось. Несколько других кандидатов также метались по залу, что было, по крайней мере, обнадёживающим. Но где остальные?

Мой взгляд зацепился за неподвижное пятно посреди танцующей толпы. Это был Гаррик, выглядевший совершенно спокойным, пока он разговаривал с красивой дамой. Он не двигался, несмотря на пары, кружащие вокруг него. Уна стояла в двадцати шагах от него, вытянув шею, словно разглядывая украшения на потолке. Несколько других кандидатов стояли в зале, некоторые осматривали статуи, другие непринуждённо беседовали посреди зала. Танцующие обходили их, будто их там и не было.

Они все стояли точно в линии с разными статуями вдоль стен.

Я отступила за одну из статуй и нацарапала на коре:

«Думаю, нужно встать в линию с двумя статуями. Нидхуг — одна из них».

Ответ пришёл быстро:

«Нужно найти статую, связанную с золотом».

Лара поспешила к Нидхугу, и тут я поняла, почему. До полуночи оставалась всего минута. Она не успеет осмотреть остальные статуи и вернуться в нужное место. Её глаза молили о помощи.

Золото, что-то золотое…

Если Нидхуг был одной из точек, другая должна была находиться на соседней стене. Задняя стена не содержала ничего золотого, только мраморные статуи.

И тогда я увидела её. Статуя нимфы, записывающей что-то в книгу. У её ног были сложены мраморные монеты. Не в силах выкрикнуть Ларе подсказку или написать её на коре прямо перед глазами всех собравшихся, я пошла к статуе, махнув ей, чтобы она следовала за мной.

Колокол начал отбивать полночь. Если Лара не окажется на месте до последнего удара…

Я остановилась точно на линии между Нидхугом и статуей фейри, подсчитывающей своё золото. Последний удар прозвучал, и Лара успела добежать до меня. Когда звук затих, нас осветил мягкий свет. Над нами собралась группа фейри-светлячков, оставив остальную часть зала в полумраке.

Я быстро отошла в сторону, оставив Лару стоять одну. По всему залу другие светлячки отмечали позиции кандидатов, которые успешно разгадали свои головоломки. Только трое остались в тени: Талфрин, Карисса и Эдрик.

Эйден выглядел подавленным, когда я подошла к нему.

— Он не может проиграть, — тихо сказал спрайт.

Импульсивно я схватила его серую руку и крепко сжала. Эйден ответил тем же, но его взгляд оставался прикованным к лицу Эдрика, полному отчаяния.

Король Осрик поднялся.

— Поздравляю шестерых, кто завершил испытание. Каждому из кандидатов нужно было оказаться в определённой точке ровно в полночь. Одна подсказка указывала на их первую позицию — конкретную статую в бальном зале. Остальные подсказки направляли их к определённым действиям, которые вели к финальной разгадке. — Его лицо исказила зловещая ухмылка, обращённая к толпе. — Некоторые задания включали в себя доставку вина кому-то или танец с незнакомцем.

Или стоять на коленях, добавлять он не стал. Я ещё больше возненавидела его за то, как невинно выглядели остальные действия в сравнении с этим.

— Финальная подсказка указывала на ещё одну точку. Эти две позиции вместе показывали точное место, где должен был стоять кандидат.

Собравшиеся фейри вежливо захлопали.

— А теперь танцуйте. Пейте. Празднуйте. Второе испытание завершено.

Музыка вновь зазвучала, но Эйден всё ещё держал меня за руку.

— Эдрик всё ещё может пройти, — сказала я. — Одного провала недостаточно, чтобы его исключить.

Он сглотнул.

— Знаю. Но если он погибнет, я… — Эйден покачал головой.

Меня тронула глубина чувств, отразившихся на его лице.

— Я помогу тебе, чем смогу, — пообещала я. — Мы уже знаем немного о том, чего ожидать от испытания Дома Света. Какое будет следующим?

— Огонь. Он справится с этим. — Эйден пожал плечами, заметив мой вопросительный взгляд. — Я не могу рассказать ничего об этом испытании, иначе всё потеряет смысл. Просто знай, что Ларе не нужно готовиться, и это не будет неприятно.

Пустота, Иллюзия, Свет, Огонь…

— Значит, остаются только Земля и Кровь, верно? Я пока не знаю, что представляет собой испытание Дома Земли, но сообщу, если узнаю. Кто руководит испытанием Дома Крови?

— Не знаю, — поморщился он. — Это испытание беспокоит меня больше всего. Магия может провести его без главы дома, а это значит, что нет никакой сплетни о том, чего ожидать.

— Может, мы можем спросить кого-то, какие испытания предпочитал Дом Крови?

Его пепельно-серая кожа побледнела.

— Абсолютно нет. Мы и так уже на грани допустимого, упоминая этот дом даже в контексте испытаний. Единственные, кто до сих пор говорят о них, — это Твари, и это должно сказать тебе всё, что нужно знать об их репутации.

Я смотрела на танцующих, обдумывая его слова. Если никто не станет говорить о доме, кроме Тварей…

Меня пробрала дрожь. Оставался только один выход.

Глава 17

Я заглянула вниз по лестнице, задаваясь вопросом, не самый ли я большой дурак на свете.

Неужели я действительно собираюсь искать самых отвратительных монстров фейри, чтобы расспрашивать их о испытании Крови?

Каменные ступени были неровными, и не было факелов, чтобы осветить путь. Всё напоминало вход в пещеру. Будет ли хоть какое-то освещение там внизу? Если нет, мне придётся вернуться на верхние уровни и взять факел. Я не хотела использовать ключ там, где его могли бы увидеть.

Все равно ключ и так не мог бы дать больше, чем свой золотистый свет внизу. Твари жили даже ниже, чем человеческие кварталы, и мне так и не удалось найти скрытые проходы Земли, которые вели бы так далеко под землю.

Я сжала кулаки, вонзая ногти в ладони. Боль помогала мне сосредоточиться. Я напомнила себе, что у меня есть ум, приличная скорость, защита Дома Земли и мистический кинжал. Конечно, этого будет достаточно.

Я прижалась к стенам с обеих сторон, спускаясь. Вскоре свет коридора наверху стал лишь тусклым отблеском. Когда я уже думала, что не увижу свои шаги, внизу появился голубоватый свет, словно рассеянный солнечный луч через воду.

Лестница вела в зал с колоннами, освещённый светящимися синими мхами, что росли на столбах и ползли по потолку. На стене напротив лестницы зияли три арки. Левый проход был черен как ночь, и воздух, доносившийся оттуда, был ледяным. Средний арочный проём был освещён тем же голубым светом, что и сам зал, открывая выложенную камнем дорожку. Правый проход вёл к острым камням, освещённым огненно-красным мерцанием.

Я выбрала средний проход и тот путь, где я смогу быстрее всего убежать, если понадобится. Дорожка вела в другую пещеру, выложенную светящимися мхами. Молочно-белые сталактиты и сталагмиты тянулись друг к другу, а звук капающей воды эхом отдавался по стенам. Что-то маленькое скользнуло за камень, когда я подошла, но кинжал едва дернулся на моей руке, так что я решила, что это вряд ли что-то опасное. Проходя мимо, я увидела три маленькие красных глаза, меховую морду и лысый раздвоенный хвост. Твари, похожие на крысу.

Дорожка извивалась через несколько таких же пещер, и чем дальше я шла, тем страннее становились окрестности. Я прошла мимо озёр с неподвижной водой, сверкающих чёрными кристаллами и величественными монолитами, всё это освещалось тем же тусклым голубым светом. Подвесной мост без перил пересекал быстрый узкий поток; когда я прошла по нему, из воды вынырнул зелёный плавник, за ним последовал плеск хвоста, покрытого чешуёй, который расплескал воду прямо на переднюю часть моего платья. Кнукер?

Да, — отозвался кинжал, сильно сжимая мою руку. — Не падай.

— Постараюсь, — пробормотала я, облегчённо ощущая твёрдую землю под ногами.

Следующая пещера была заполнена снежно-белой травой, которая доходила мне до талии. Я провела рукой по шелковистым стеблям; когда они двигались под моим прикосновением, трава зашевелилась в другом конце пещеры. Что-то быстро приближалось справа, посылая рябь по траве. Кинжал вибрировал в предупреждении и принял форму в моей руке. Когда я угрожающе подняла клинок, движение прекратилось.

— Лучше оставаться таким, — шепнула я кинжалу. Он слегка задрожал в ответ.

По всему лабиринту пещер от основной тропы отходили узкие боковые проходы, но у меня не было ни малейшего желания их исследовать. Дорога, по которой я шла, была широкой и хорошо освещённой — она явно вела к чему-то важному.

Наконец, я вышла в зал, почти такой же огромный, как пещера, где проходил королевский ужин. В центре возвышалось странное цилиндрическое здание, будто высеченное из того же чёрного камня, что был сверху и снизу, словно его вырезали из скалы, когда только формировалась пещера. Витиеватые колонны поднимались к потолку, а на каждом уровне были балконы. Дверные проёмы и окна были достаточно широкими, чтобы в них могли пройти обладатели крыльев.

Дорога впереди разветвлялась, образуя тёмную сеть, переплетённую по всему пространству. Другие необычные детали дополняли этот ландшафт: высеченные из камня монолиты с изображениями чудовищ, огромные каменные скамьи, даже искривлённый дуб, возвышавшийся над участком белоснежной травы. Его кора сверкала, и когда листья шуршали от одного из необъяснимых сквозняков, что гуляли по коридорам Мистей, в огромном зале раздавалась звонкая мелодия. Это были не дерево и листья, а камень.

И вот здесь, наконец, появились Твари.

Они стояли группами, сидели на скамейках, смотрели в пруды. Летали, ползали, скользили. Они были такими же разнообразными и великолепными, как Благородные Фейри и Фейри-прислужники, но искажёнными, будто их красота была изуродована в кривом зеркале.

Высокие существа с телами, похожими на человеческие, но с головами оленей. Огромная золотая змея с тремя рубиновыми глазами. Звери с клыками, шестью лапами и жёсткой шерстью, покрывающей их мощные тела. Были даже Твари, лица которых выглядели поразительно благородно, как у Фейри, но ниже они переходили в изогнутые тела и острые когти. Над головой летали ночные кошмары — существа с красными чешуйчатыми телами, задними лапами, как у животных, и человеческими торсами, и головами. Из их лбов торчали закрученные рога, а их кожистые крылья напоминали крылья летучих мышей.

Гул голосов смешивался с шипением, рычанием и перезвоном. Не все слова или звуки были различимы, и я задумалась, не разработали ли они общий язык, чтобы общаться с более монструозными созданиями, теми, чьи рты не были похожи на мой.

Шум затих, когда сотни глаз обратились на меня. Их злоба ощущалась, как сгущение воздуха.

Кинжал в моей руке пульсировал тревогой.

— Знаю, — прошептала я ему. Всё моё тело напряглось от осознания, что я была слабой и чужой здесь — потенциальной добычей для этих ужасов.

Ближайшая группа Тварей расступилась, приближаясь ко мне. Меня окружали. Я держала спину прямо, стараясь не выдавать свой страх. Иллюзии формируют реальность в Мистей — возможно, показная уверенность защитит меня.

Тварь передо мной глубоко вдохнула. Её тело было преимущественно кошачьим: с усатой мордой, острыми ушами и изящным хвостом, но руки и ноги под слоем шелковистой чёрной шерсти оставались совершенно человеческими. На груди белел знак, и я вспомнила, как старейшина Холман говорил, что чёрные животные, особенно с единственным белым пятном, могут быть оборотнями из другого мира. И он предупреждал, что существа Фейри часто испытывают безумный голод.

Тварь оскалилась, демонстрируя острые клыки.

Пот ручьём стекал по моему платью.

— Я хочу поговорить с тем, кто здесь главный, — сказала я с притворной храбростью. Король теоретически командовал всем в Мистей, но наверняка у Тварей была своя иерархия.

— Зачем? — спросила Тварь, её голос напоминал рык, пока она подходила ближе.

— Я из Дома Земли. У меня есть вопросы.

Круг вокруг меня продолжал сжиматься.

— Дому Земли нечего делать здесь, внизу.

— У меня здесь есть дело, — ответила я, выставив оружие вперёд. — Остановись на месте.

Тварь не остановилась.

— Интересно, как будет ощущаться твоя кровь у меня на языке, — произнесла она, облизывая клык.

Я стояла на месте, несмотря на лёгкую дрожь, которая начинала пробегать по моим ногам.

— Я убью тебя, если ты попытаешься это выяснить.

Я никогда не убивала никого раньше, но то, что эта Тварь говорила человеческим голосом, не делало её менее монстром. Я могла это сделать, если придётся.

Слева мелькнуло движение. Огромная змея бросилась с ошеломляющей скоростью. Я едва успела выставить кинжал, между нами, как её удар сбил меня с ног. Она последовала за мной, пока я падала, и клинок вонзился в её чешую.

Да, — торжествовал кинжал, и я ощутила слабое эхо этой мрачной радости в своих венах, пока драгоценный камень на рукоятке светился красным. Глаза змеи потускнели, её некогда сильное тело скукожилось и иссохло.

Кинжал полностью высосал из неё кровь всего за несколько секунд.

Я спрятала шок, с усилием столкнула труп змеи с себя и поднялась на ноги. Я снова подняла кинжал, готовая к следующей атаке, но никто не подошёл. Вместо этого все отступили, глядя широко раскрытыми глазами на оружие в моей руке.

Справа раздался протяжный стон. Одна из клыкастых, похожих на свиней Тварей рухнула на землю, склонив голову. Ей последовали другие.

Они скорбели? Меня затошнило от мысли, что они могли оплакивать друга так же, как я оплакивала Аню.

Это монстры, напомнила я себе. У них нет чувств.

— Куда идти? — спросила я Тварь похожую на кошку, стараясь скрыть тошноту и смятение.

Она молча указала на цитадель в центре зала. Существа расступались, освобождая мне путь, пока я поднималась по ступеням к массивным дверям и входила в огромное помещение.

Я успела пройти всего несколько шагов внутрь, как ко мне подбежало невысокое, высохшее существо с заострёнными ушами и кожей, серой, как гранит. Оно кланялось и жестами приглашало меня следовать за ним. Я могла бы подумать, что это Фейри-прислужник, но под его кожей что-то тревожное извивалось, словно черви копошились в толще плоти.

Существо провело меня через несколько лабиринтов коридоров и остановилось перед дверью, выкованной из серебра. Открыв её, оно жестом предложило войти.

Комнату освещали свечи. Она была более интимной, чем парадный зал, с полом в чёрно-белую клетку и серебряной обшивкой на стенах. Целую стену покрывал самотканый гобелен цвета слоновой кости, перед которым стоял каменный алтарь. За алтарём стояла обнажённая фейри, видимая от талии и выше.

Она была пугающе красивой, с молочно-бледной кожей, угольно-чёрными волосами и круглыми глазами цвета свежей крови. Её алые губы влажно блестели в мерцающем свете свечей. По обе стороны от неё выстроилась линия крылатых стражей, таких же, как я видела парящими над залом.

— Зачем ты пришла сюда, человек? — Её голос был мягким и обволакивающим, но при этом вызывал ощущение, будто по моей коже что-то ползало.

Пришло время сказать слова, которые я никогда не должна была произносить.

— Я ищу информацию о Доме Крови.

— Вот как? — Она склонила голову набок. — Как интересно. Разве наверху тебе этого не расскажут?

— О Доме Крови запрещено говорить наверху.

Судя по выражению её лица, она уже это знала.

— Значит, ты пришла к Королеве Тварей, надеясь, что я ослушаюсь Осрика и расскажу тебе всё, что ты хочешь знать.

Королева? Осрику это точно не понравилось бы. Сердце у меня забилось быстрее от нарастающего страха.

— Мне сказали, что только Твари достаточно смелы, чтобы говорить о Доме Крови. Ваше величество.

Она засмеялась, и волосы у меня на затылке встали дыбом. Этот звук вонзался в меня, как тончайшие иглы.

— Ты, разумеется, права. Хотя, похоже, ты и сама кое-что знаешь о крови.

Её взгляд скользнул к кинжалу в моей руке, как будто она знала о змее, которую я убила.

— Тебе действительно нужно, чтобы мы что-то добавили?

Она собиралась судить меня? Или казнить?

— Ваш подданный напал на меня, — возразила я, крепче сжав рукоять кинжала. — Я имела право защищаться.

— Если ты смогла его убить, он не заслуживал жить. — Она махнула рукой с таким видом, будто этот вопрос уже был улажен. — Но меня интересует этот кинжал. Где ты его взяла?

— Он был у меня всегда.

— Лжёшь.

— Это правда. Он принадлежал моему отцу.

— Отдашь его мне в обмен на информацию о Доме Крови?

Кинжал задрожал так сильно, что вибрация отдалась в моих костях. Я огляделась в поисках опасности и поняла, что несколько крылатых Тварей справа подошли ближе, чем были несколько секунд назад. У каждого на поясе висели ножи, а их чёрные бриджи обрывались чуть ниже колен, открывая когтистые ноги, которые могли легко разорвать меня.

— Возможно, — соврала я, стараясь не поддаться панике. — Просто скажите вот что: что было священно для Дом Крови? Какое качество они искали в других, и как могли бы это проверять?

— Ты слишком многого хочешь, требуя ответов от королевы Даллаиды, ничего не предлагая взамен.

Она широко улыбнулась, и теперь я увидела, что у неё во рту не было зубов. Но за её кроваво-красными губами скрывалось что-то другое — чёрное и блестящее…

— Королева Даллаида, — сказала я, чуть сдвинувшись ко выходу, — я не хочу проявлять неуважение, но это простой вопрос. Он не стоит такого кинжала.

— Простой вопрос с непростым ответом. Вот его самая лёгкая часть: Дом Крови ценил силу.

Я знала, что сила была одним из священных качеств, но этого было недостаточно, чтобы угадать, каким может быть испытание.

— Какую силу? Физическую? Они ценили насилие?

— Все формы силы. — Она взмахнула своей бледной рукой, и крылатые солдаты начали двигаться ко мне. — Знаешь ли ты, что Тёмные Фейри — Твари, как вы нас называете, — раньше присягали на верность Дому Крови? Когда другие дома изгнали нас за то, что на нас было слишком мерзко смотреть, Дом Крови принял нас, потому что мы были сильны. А ты — слаба.

Она собиралась забрать кинжал силой. Я начала осторожно двигаться к выходу, стараясь держать всех врагов в поле зрения. У двери стояли двое стражников — возможно, мне придётся убить их, чтобы выбраться.

Я никогда раньше не убивала никого, кроме животных. Можно было утешать себя мыслью, что змея, которую я убила, тоже была животным, несмотря на разум в её глазах. Но эти крылатые Твари точно не были животными. Монстрами, да. Но не животными.

Я сделаю всё, что нужно, чтобы выжить.

Один из Тварей замер, пристально глядя на оружие в моей руке, но по приказу королевы Даллаиды, прозвучавшему как лай, он сделал шаг, чтобы перехватить меня. У него тоже был нож, но по дрожанию клинка я поняла, что он тоже трясётся.

Они настолько боялись кинжала? Я знала, что он магический, но, чтобы внушать такой страх…

Металлический диск защищал грудь Твари, отполированный так гладко, что я видела в нём отражение своего испуганного лица. Но её руки, ноги и крылья оставались без защиты — уязвимые места, в которые можно ударить, если я окажусь достаточно быстрой.

Тварь нанесла удар. Я отпрыгнула в сторону, едва избежав лезвия ножа. Сделав вид, что целюсь выше, я ударила низко, перерезав артерию на её бедре. Существо рухнуло на землю, а кинжал задрожал от удовольствия, его драгоценный камень засветился красным. Второй страж пал так же быстро, и королева завизжала.

Обернувшись, я увидела, как Даллаида обходит алтарь, устремляясь ко мне. На мгновение показалось, что это просто парящий в воздухе обрубок торса, но затем я заметила копошащуюся чёрную массу снизу. Её сияющий белизной торс поддерживали восемь сегментированных ног. Теперь, разглядев её выпуклое брюшко, начинающееся прямо под пупком, и ужасные конечности, царапающие камень, я поняла, что за слоновая кость украшала стену позади неё. Это была гигантская паутина.

Я бросилась бежать, оставляя королеву позади, кричащую мне вслед.

Серокожий слуга всё ещё стоял в парадном зале. Я ожидала, что он нападёт, но вместо этого он посторонился и глубоко поклонился. Выбежав за массивные двери, я мчалась мимо удивлённых Тварей. Крылья загрохотали над головой, когда легионы королевы поднялись в воздух. Одна из них устремилась ко мне, но я успела развернуться и скользящим ударом задеть её руку.

Этого хватило. Кинжал напился, и существо рухнуло с небес. Запретное возбуждение пронизало меня, словно я и кинжал были единым целым, наслаждающимся убийством.

Твари вокруг меня восклицали, возмущённые случившимся. Одни попытались схватить меня, другие — поклонились. Это сбивало с толку и ужасало, но я не могла тратить время на размышления. Всё, что я могла сделать, — это бежать, уворачиваясь от ударов крылатых солдат и уклоняясь от тех, кто пытался меня задержать.

Дыхание резало горло, когда я пробегала по знакомым местам. Зал с травой промелькнул, и я мчалась дальше, пересекающая узкий мостик. Очередной нападающий устремился ко мне. Я пригнулась, почти потеряв равновесие и едва не свалившись в реку. На мгновение я замерла на краю моста, задержав дыхание. Кончик крыла Твари коснулся воды, когда она попыталась выровняться. Поверхность реки прорезала драконья голова с острыми как шипы зыбами. Челюсти сомкнулись на крыле, утаскивая Тварь под воду.

Грудь горела, а страх бил по нервам, но я продолжала бежать, выжимая из себя всё, пока вокруг проносились монолиты, кристаллы и пруды. Мох, камни, вымощенная дорожка — всё мелькало перед глазами. Позади раздавались топот ног и хлопанье крыльев.

Один из нападавших приземлился прямо передо мной. Его изогнутый клинок блестел в свете, а изогнутая улыбка обнажила клыки.

— Разве ты не истинное предзнаменование? — сказал он.

Я проигнорировала его странные слова и побежала прямо на него. Его золотистые глаза широко распахнулись, когда кинжал в моей руке засветился, ликуя и жаждая большего. Тварь резко сменила форму: красные чешуйки превратились в чёрные перья, и он взмыл в воздух ястребом. Мой кинжал прорезал лишь воздух в том месте, где он стоял мгновение назад.

Мои ноги подкашивались, но я почти добежала до места, с которого всё началось. Искривлённые каменные ступени показались мне самым чудесным зрелищем на свете, и я бросилась к ним с криком облегчения.

Что-то обрушилось на меня сверху, сбив с ног. Я перекатилась, морщась от боли в коленях и руках, и подняла взгляд на своего крылатого противника.

Это была тёмно-красная Тварь с клыками и глазами, чёрными как оникс. Её уши были проколоты серебряными серьгами, а хвост заканчивался жестоким жалом. Я вскочила на ноги, и жало метнулось ко мне.

Действуя на инстинктах, я ринулась вперёд, сбив Тварь на землю и оказавшись сверху. Пока она пыталась оправиться, я вонзила кинжал глубоко в её глазницу.

Чёрная, едкая кровь брызнула мне в лицо и на шею, обжигая кожу. Через рукоять кинжала в меня влилась запретная радость, пока существо корчилось и затихало.

Остальные монстры остановились. Они смотрели на меня с выражением страха. Может быть, это был их генерал, и они не решались продолжать без неё. Или, может, они поняли, как и я сама, что я не задумывалась бы убить каждого из них.

Мне было всё равно. Я бросилась вверх по ступеням, прислушиваясь к звукам погони, пока, наконец, не выбралась в спасительную безопасность уровней людей.

***

После того провального опыта я больше не возвращалась к Тварям.

Единственное, что я узнала о испытании Дома Крови, — это то, что дом ценил силу. Но я и так узнала бы это рано или поздно. Неудача разочаровывала, но я понимала, что не стоит пытаться снова. Цена оказалась слишком высокой, а в следующий раз могла стать ещё выше.

Я убила пятерых Тварей. Из женщины, которая охотилась ради пропитания, я превратилась в ту, что убивает ради самозащиты.

Это было или моя жизнь, или их, так что я не испытывала особой вины за убийства. Но мне было стыдно за удовольствие, которое я ощутила в тот момент. Оно пришло от кинжала, через нашу странную эмоциональную связь, но осознание этого не облегчало ситуацию.

Что сделано, то сделано. Терзания ничего бы не изменили.

Хотя я больше не спускалась глубоко под землю, на человеческие уровни я всё же наведывалась — чтобы учиться языку жестов у Мо. Мы с Трианой выучили базовый алфавит и теперь работали над распространёнными словами и фразами. Это было увлекательно. Структура языка отличалась от устной речи, а нюансы значений передавались через выражение лица, движения губ или положение рук по отношению к телу.

Во время моего первого визита после ампутации Триана была бледной и слабой. Фейри-прислужники обрили ей голову перед тем, как отрезать язык, и она казалась совершенно другим человеком. Но в последнее время она начала снова улыбаться. Мы двигались медленно, с ошибками и недоразумениями, но она смогла сказать мне, что ей нравится её новая работа. — Никаких фейри, — показала она, когда я спросила, что именно ей нравится.

Я понимала её облегчение. Я ещё не видела бордель, но это был вопрос времени — мои исследования неизбежно привели бы меня туда. Какие ужасы могли скрываться за теми смотровыми глазками?

Я приносила Мо и Триане еду из кухни Дома Земли в качестве платы за уроки. Им было трудно глотать без языка, поэтому я выбирала супы, соусы и блюда, которые можно было легко положить в рот пальцем, чтобы тщательно разжевать перед глотанием. Но даже с учётом того, что я приносила, Триана становилась всё худее с каждой неделей. Когда я упомянула об этом, она пожала плечами. — Мало еды, — медленно показала она. — Но лучше, чем бордель.

— Что вы ели там? — спросила я, жестами повторяя свои слова. Она дала понять, что не против, если я буду задавать вопросы о борделе. Возможно, ей становилось легче, когда она делилась тем, что пережила.

— Хорошая еда. Но лучше голодать.

Я понимала. Раньше её держали, как выставочное животное: кормили изысканной едой, одевали в шелка, а затем продавали любому покупателю. Теперь она ела меньше, но её глаза стали радоснее, и она высоко держала голову. Её нынешние обстоятельства, какими бы мрачными они ни были, доказывали, что больше никто не владел ею так, как раньше.

Хотя, конечно, её всё равно держали в собственности, только иначе. Она больше не была трофейным животным, но оставалась собственностью фейри. Все люди были собственностью, включая меня.

Если бы в Мистей правил кто-то другой, изменилось бы это? Я размышляла об этом после урока. Если свергнуть короля Осрика, освободят ли людей? Благородные Фейри, несомненно, всё ещё захотели бы, чтобы им служили, но, возможно, условия стали бы лучше. Особенно если фейри вроде Друстана, Лары и Селвина получили бы власть влиять на будущее. Может быть, люди стали бы оплачиваемыми слугами, как большинству Фейри-прислужников. А может быть, они смогли бы вернуться домой, если бы захотели.

Я представляла это будущее, поднимаясь на верхние уровни. Я бы начала получать жалованье из глубоких сундуков Орианы, наполненных золотом фейри. Поскольку волшебный гардероб обеспечивал меня одеждой, а кухня — едой, мне не пришлось бы тратить эти деньги. Когда я накопила бы достаточно, я бы покинула Мистей и купила дом в деревне где-нибудь далеко на юге. Завела бы друзей, возможно, встретила бы любовь. Стала бы торговцем и отправилась через горы в Гримвельд, чтобы увидеть шестимесячное солнце, а затем спустилась бы в Линдвик с его огромными озёрами и густыми лесами. А потом вернулась бы в Энтерру, в дом, который я создала для себя.

Эта идея была настолько сладкой, что у меня перехватило дыхание.

Но лучшее будущее требует большего, чем просто надежда. Сейчас у меня были только мои выборы. Я выберу продолжать борьбу за это будущее, и мои действия, а не мечты, определят мою судьбу.

Когда впереди показалась группа Благородных Фейри, с Друстаном в их числе, я сделала выбор. Я подождала, пока принц заметил меня, а затем развернулась и вошла в пустую комнату.

Если что-то и изменится в Мистей, Друстан будет частью этих изменений.

Он зашёл через десять минут. Сегодня утром он выглядел небрежно, но притягательно: его яркие волосы свободно спадали на плечи, а белая рубашка была расшнурована на груди, обнажая бледную кожу с лёгким золотистым отливом. Закрыв за собой дверь, он махнул рукой, и на неё легло мерцающее оранжевое покрывало магии. Защита.

— Полагаю, ты хотела, чтобы я пошёл за тобой, — сказал он. — Иначе я совершенно не понимаю, что мы здесь делаем.

— Мы давно не разговаривали.

Его взгляд скользнул по моему лицу и опустился ниже, к едва заметному вырезу моего практичного синего платья.

— Восхитительно. Хотя обычно люди не вызывают принцев для непринуждённых бесед.

Его голос звучал, как дымчатый бархат, а слово «бесед» он выделил едва уловимым акцентом.

Я проигнорировала жар, охвативший меня от его намёка.

— Значит, ты можешь подходить ко мне, когда пожелаешь, но я не могу подойти к тебе? Не думаю, что так работает дружба.

Сердце заколотилось быстрее от собственной дерзости.

Вокруг его глаз появились морщинки, когда он улыбнулся.

— Значит, мы друзья.

Я глубоко вдохнула. Вот оно — моё заявление о намерениях, начало длинной череды выборов и действий, чтобы приблизить лучшее будущее.

— Да. Я хотела сказать тебе, что мы друзья.

Этими словами я связала свою цель с его.

Он медленно подошёл ко мне, как крадущийся кот.

— И есть ли у моей дорогой подруги какая-нибудь информация для меня?

— Я ходила к Тварям.

Он замер, его пепельно-серые глаза широко раскрылись.

— Что ты сделала?

— Я хотела узнать больше о Доме Крови.

— Это было очень глупо. Они опасны, Кенна.

Я вздрогнула от удовольствия, услышав, как он произнёс моё имя.

— Я знаю. Но мне нужно было спросить их об испытании Дома Крови.

— Всё ещё пытаешься помочь Ларе, как я вижу. Будь осторожна с этим.

— Ты уже знал, что я помогаю ей, — осмелилась я сказать. — В любом случае, я ничего не узнала. Испытание Крови будет проверять силу, но как именно — я не знаю.

— Значит, ты не узнала ничего интересного об испытании. Так зачем ты здесь?

Я не знала, как сформулировать своё решение: если он замышляет восстание против короля Осрика, я помогу ему, как только смогу, пока остаюсь в Мистей, будь то один день или долгие годы.

Моя мать и Аня были мечтательницами; я же всегда хотела доказательств. Моё доверие чему-либо обычно было пронизано цинизмом. Но Мистей не мог продолжать существовать так, как есть, во всём этом садизме и страданиях. И я тоже не могла так жить вечно. Если я правильно понимала намерения Друстана, это было хотя бы чем-то реальным, во что можно поверить, даже если сам акт веры немного пугал меня.

Итак. Если Друстан восстанет против короля, я тоже восстану. Я буду сражаться на его стороне.

Такие слова было слишком опасно произносить вслух, поэтому я сказала ему то, что, как мне казалось, он мог оценить.

— Внизу есть женщина-паук по имени Даллаида. Она называет себя королевой Тварей. Я подумала, это интересно, ведь у Тварей уже есть король.

— Ты встретила Даллаиду? — Он выглядел потрясённым. — И она не съела тебя?

— Я быстро бегаю.

Моё воодушевление угасло, когда я поняла, что эта информация была бесполезной.

— Прости. Я не знала, что ты уже о ней знаешь.

— Даллаида была неофициальным лидером Тварей уже целое столетие. Но новость, что она взяла титул королевы. Она, должно быть, уверена, что дни короля подходят к концу.

Его тон был настолько непринуждённым, что казалось, будто он говорит о том, что ел на завтрак, а не о цареубийстве.

Я сделала реверанс, задаваясь вопросом, попытается ли он привлечь Даллаиду на свою сторону.

— Это всё, что я хотела тебе сказать. Как друг.

Его рука поднялась к моему лицу, мягко обхватив мой подбородок.

— Спасибо за твою дружбу, Кенна. Она невероятно важна для меня. И ты поможешь бесчисленному множеству других людей. Я обещаю тебе, Мистей изменится к лучшему.

Когда он отпустил меня, я покачнулась, и его лукавая улыбка дала понять, что он заметил мою неустойчивость. Его взгляд опустился на мои губы и задержался там на несколько долгих, горячих секунд, прежде чем он отступил.

Когда он ушёл, я не могла не задуматься, во что превратится эта «дружба», основанная на обмене информацией. Я уважала его, и он, похоже, уважал меня. Наши разговоры были пропитаны поддразниванием, юмором и неоспоримым жаром. Мы оба хотели лучшего мира.

Может быть, Каллен был прав насчёт намерений Друстана по отношению ко мне, несмотря на нашу огромную разницу в положении? Потому что если принц Огня хотел от меня большего, чем просто союз…

Что ж, я тоже этого хотела.

Глава 18

Дом Земли в день весеннего равноденствия был словно из сказки.

Мы убирались и украшали его несколько дней, и когда я вошла в главный зал вместе с Ларой этим утром, я не могла не восхититься преобразованием. И без того пышный сад утопал в буйстве цветов, огромные бутоны всех цветов радуги, словно рождённые из бесконечного источника магии Орианы, покрывали каждый уголок. С потолка свисали цепочки призм, отражающие свет и цвет во всех направлениях. Воздух пах весенними посевами, как в полях за Тамблдауном.

Лара выглядела, как весенний сон. Её чёрные волосы свободно ниспадали волнами до талии, увенчанные короной из жёлтых роз. Розы украшали также подол её струящегося зелёного платья, а на плечах лежала лёгкая накидка, усыпанная крошечными бриллиантами.

Сегодня я тоже была в зелёном платье с короткими, прозрачными рукавами, из-за чего кинжал пришлось закрепить на лодыжке, а не на предплечье. Простой венок из ромашек украшала мои распущенные волосы. Прошло много времени с тех пор, как я выходила из Дома Земли без строго заплетённой косы или пучка, и я удивилась, насколько шелковистыми стали мои волосы благодаря частым применениям фейрийского тоника. Моя кожа тоже стала мягче и глаже, а худощавое тело обрело желанные формы. Между едой, физическими упражнениями и моим новым увлечением косметикой я с каждым днём всё меньше походила на оборванную крестьянку и всё больше на одну из тех изысканных дам, которые приезжали в Тамблдаун на фестивали фейри.

Весеннее равноденствие было особым праздником Дома Земли, темой которого было обновление. Всю неделю слуги перекрашивали стены, собирали старую мебель и одежду в кучи. Эти вещи будут сожжены на поверхности, как объяснила мне Элоди, символизируя начало нового этапа.

Эта часть меня особенно вдохновляла. Сегодня мы все, даже слуги, поднимемся на поверхность, и это подогревало мои мечты о побеге из Мистей. Это будет мой первый раз на свежем воздухе за три месяца с момента похищения, и я намеревалась извлечь максимум пользы, выискивая места для укрытия и лучшие маршруты обратно к болоту, готовясь к возможности побега.

А если такая возможность появится сегодня? Я замялась, разглядывая своё отражение в зеркале, и задумалась о своём невысказанном обещании Друстану. Я хотела помочь ему свергнуть короля. Но я тогда ещё не знала, что даже слугам позволят выйти на поверхность. В Мистей было слишком много опасностей, и дело было не только в короле и его жестоком дворе. Каллен и Ориана каждый по-своему ожидали от меня верности, и каждый обещал тяжёлые последствия за провал. Рано или поздно равновесие между этими конфликтующими обязанностями рухнет.

Я не была мечтательницей по натуре, особенно если существовала более осязаемая альтернатива. К тому же я всего лишь человеческая служанка. У Друстана были ресурсы, о которых я не могла и мечтать. Ему я, в сущности, была не нужна.

От этой мысли внутри образовалась странная пустота.

Перед празднеством мы должны были присутствовать на ритуале «обновления защиты». Оно проходило в тронном зале, и я с удивлением заметила, что другие дома тоже надели цвета Земли, как они сделали это на первом испытании для Дома Пустоты. Передо мной раскинулось море зелёного, коричневого и синего, и почти у каждого фейри в волосах были цветы.

Король Осрик надел тунику бледно-голубого цвета и длинный белый плащ, украшенный опалами, вновь напоминая короля льда — очевидно, намеренно. На нём не было цветов, только корона.

— Приветствую. — Он жестом указал на собравшуюся толпу, и опалы на его запястьях и пальцах заискрились. — Весеннее равноденствие — время обновления и возрождения. Один из наших обычаев — ежегодное подтверждение клятвы не причинять насилия трону.

Он поманил, и главы четырёх домов вышли вперёд. Каждый из них обнажил одну руку — кроме Орианы, потому что её воздушное сапфировое платье имело только один рукав, остальные закатали рукава до локтя. Осрик сошёл с возвышения и присоединился к ним, образуя круг в центре зала. Я не заметила раньше, но на полу между ними была выгравирована корона.

По щелчку короля вперёд вышел слуга с фиолетовой подушкой, на которой лежало пять ножей. Каждый глава дома взял по ножу и поднял его над обнажённым предплечьем. Король начал что-то произносить на незнакомом языке, и все пятеро сделали глубокий надрез. Их кровь полилась, соединяясь в углублении, повторяющем форму короны. Когда потоки смешались, кровь впиталась в камень и исчезла. Волна силы пронеслась по залу, отбрасывая мои волосы назад.

Все молчали, пока главы домов прикладывали ткани к быстро заживающим ранам. Король Осрик ухмыльнулся, пока слуга перевязывал его руку.

— Ещё один год в безопасности. Огонь, Земля, Пустота, Свет и Иллюзия не причинят мне вреда. А теперь к празднику!

Он хлопнул в ладони, и толпа начала расходиться.

Я дёрнула Элоди за рукав.

— Что это было?

— Обновление старого заклинания, — тихо сказала Элоди, пока мы шли за толпой к выходу. — После восстания король Осрик высек в камне клятву, что никто из выживших домов не поднимет на него руку. Они всё ещё могут нападать друг на друга, но любая попытка применить магию или физическое насилие против короля приведёт к смерти нападающего. Защиту обновляют каждое весеннее равноденствие.

У меня оборвалось сердце.

— Значит, его никто не может ранить?

Я не решилась произнести слово «убить» вслух.

— Именно, — кивнула она и слегка подтолкнула меня. — Благодари Осколки за его безопасность.

— Благодарю Осколки, — повторила я, понимая молчаливое предупреждение. Даже за догадки здесь наказывали.

Осознание того, что Осрика нельзя свергнуть с помощью насилия, было удручающим, но наверняка существовали другие способы ограничить его власть.

Хотя, возможно, через несколько часов для меня это уже не будет иметь значения.

Мы дошли до винтовой лестницы. Обычно её охраняли солдаты Дома Иллюзий, а доступ защищали магией, но сегодня эти ограничения были сняты. Сердце у меня заколотилось, когда мы начали подниматься, проходя мимо уровней, которые я никогда раньше не видела. Комнаты, наполненные низкими диванами и пахнущие сладким ладаном, ряды роскошных магазинов, полных драгоценностей и шёлка, и коридоры с загадочными дверями, закрытыми решётками.

Наконец лестница закончилась у арки, где массивная металлическая дверь была распахнута, открывая вид на залитый солнцем зелёный пейзаж.

Глаза защипало, когда мы вышли на склон большого холма. Осветительные кристаллы Мистей были лишь бледным подобием яркости солнца. Слёзы потекли по моим щекам, и я опустила голову, чтобы никто не заметил. Дело было не только в свете — воздух пахнул свежестью и чем-то знакомым, а в деревьях пели птицы.

Трава была густой, усыпанной полевыми цветами. В двадцати шагах от нас, на вершине холма, сложили большой костёр из мебели. За лесом, далеко внизу, я увидела болото — оно оказалось гораздо дальше, чем я ожидала. Тамблдаун был едва заметным пятном на горизонте.

Я почувствовала грустную тоску по своей деревне, несмотря на её постоянные трудности. Жизнь там была проще. Ни запутанных обязательств, ни кровавых пиршеств, и, хотя путь выживания часто казался сложным, он никогда не был таким сложным, как тот, по которому я шла в Мистей. Когда ветер коснулся моих щёк, я вспомнила рассветы над болотом, мамины травы, сушившиеся под балками, и наши скромные пикники с Аней, где мы делили кусочек сыра, — и моё сердце сжалось.

Но теперь простая жизнь снова была в пределах досягаемости. Я, наконец, оказалась снаружи.

Фейри выходили на свет через двери, разбросанные по всему склону. Я осмотрелась, раздумывая, что нас окружает, кроме болота. Озеро, покрывающее вход в Дом Земли, сверкало на солнце. Лес простирался, насколько хватало глаз, с травянистыми холмами, выныривающими из зелёного океана. На севере и западе холмы переходили в горы, увенчанные снежными вершинами Гигантских Зубов. На соседних склонах Благородные Фейри и Фейри-прислужники, которых не пригласили на королевский праздник, складывали свои костры. Вскоре каждый холм напоминал остров в море деревьев, у каждого — своё население.

Я взяла бокал вина для Лары с одного из столов с угощениями. Светлая жидкость сверкала, как дистиллированный солнечный свет. Здесь, наверху, где не было тени от деревьев, было жарко, и прохладное стекло в руке доставляло удовольствие. Я принесла бокал Ларе, а затем отступила, чтобы изучить местность.

Фейри уже танцевали вокруг ещё не зажжённого костра, скрипачи играли весёлые мелодии. Меня удивило, что Благородные Фейри танцевали с Фейри-прислужниками, а слуги болтали и смеялись с их господами. Казалось, в великие праздники классовые границы размывались. Эйден стоял рядом с Эдриком, потягивая вино и улыбаясь так, будто Эдрик был лучшим другом.

От этих мыслей у меня тоже сжалось сердце, и я выругала себя за внезапно возникшую, совершенно ненужную романтичность. Неужели жалость к себе и тоска по невозможному — всё, на что я способна? Сегодня был день действий, а не эмоций, и мне предстояло спланировать побег.

Фейри было так много, они бродили повсюду, а склон холма был таким большим и открытым, что ускользнуть незаметно казалось почти невозможным. Лучше подождать, пока все напьются. Я отошла от толпы и посмотрела в сторону леса внизу.

На меня легла тень. Я обернулась, прикрывая глаза рукой, и увидела Друстана.

Принц Огня выглядел великолепно в цветах Дома Земли. Бархат цвета лесной зелени подчёркивал его огненные волосы, которые он оставил распущенными. Я рассмеялась, заметив венок из ромашек в его волосах — отражение моих собственных.

— Ты смеёшься над принцем?

Я покачала головой.

— Я смеюсь над другом, который выглядит очаровательно с цветами.

Он улыбнулся.

— Мне уже говорили. Что ты тут делаешь, вместо того чтобы наслаждаться праздником?

— Просто любуюсь видом, — ответила я, стараясь звучать небрежно. — Я никогда не знала, что находится по ту сторону территории фейри.

Он махнул рукой в сторону лесов и гор.

— Всё это — территория фейри. Мистей гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Думаю, мы даже не картографировали его полностью. Но когда-то давно мы жили и на поверхности. Даже в тех горах.

— Ты помнишь это? — Каков же его возраст?

— Нет. С тех пор, как восстание закончилось, мы живём исключительно под землёй.

— Почему?

— Потому что управлять людьми легче, когда у них нет возможности сбежать, — прямо ответил он. — Когда всё было более… открытым, мы могли уходить или жить за пределами города. Но теперь защищать такую огромную территорию слишком трудно. Сложно удержать людей рядом, если они этого не хотят. А пещера… Пещера создает прекрасную тюрьму.

Его губы сжались в горькую линию.

— И вот один из самых великолепных городов фейри в мире превратился в то, чем ему никогда не суждено было стать.

Я потрясённо уставилась на него. Я знала, что все жили под землёй и что для выхода требовалось королевское разрешение, но даже не подозревала…

— Благородные Фейри тоже заперты здесь?

— После войны. Никто не может сбежать.

Я дотронулась до его рукава, и он опустил взгляд на мою руку, сжав челюсти.

— Мне жаль.

Он коротко кивнул, признавая мои слова, а затем весело улыбнулся, во что я ни на секунду не поверила.

— Это место кажется таким свободным, правда? Словно можно просто уйти и больше никогда не возвращаться.

Он сделал паузу, его взгляд пронзал меня насквозь.

— Но тебе стоит знать, что весь этот холм защищён заклинанием против побега. Единственный способ уйти и выжить — это получить специальное разрешение короля, который изменяет охрану.

Я облизнула губы, внезапно уверенная, что он всё понял.

— Интересно.

Сегодня мне не сбежать. На мгновение разочарование грозило захлестнуть меня, но я заставила себя отпустить надежду на сегодня и сосредоточиться на завтрашнем дне. Я ещё не исследовала все проходы Дома Земли — возможно, там есть тайный выход. Путь, который минует королевские заклинания и выведет меня из этой прекрасной тюрьмы.

— А теперь, любопытная Кенна, пора тебе потанцевать, — улыбнулся Друстан, и на этот раз его улыбка выглядела искренней. Его вернувшееся хорошее настроение чудесным образом подняло и моё, и я решила насладиться праздником. Если уж мне не убежать, то хотя бы повеселиться.

И всё же я сомневалась насчёт танцев. Я последовала за ним обратно к празднику, протестуя на каждом шагу:

— Я не умею танцевать. Во всяком случае, не так, как фейри. Людские танцы — это в основном держаться за руки и кружиться в кругу.

Я тараторила, понимая, как унизительно будет споткнуться перед изысканными Благородными Фейри.

Он положил руку мне на поясницу, будто собираясь подтолкнуть меня к танцующей толпе.

— О, пожалуйста, не бросай меня туда. Я упаду и буду затоптана насмерть.

— Я не позволю тебе упасть, — горячо прошептал он мне на ухо.

Я вздрогнула, когда его рука потянула меня ближе, а другая взяла мою.

— Держись за моё плечо.

Я подчинилась, ошеломлённо гадая, неужели это действительно происходит. Принц Огня действительно танцевал с человеческой служанкой? Никто, похоже, не удивился этому зрелищу, но я всё равно чувствовала смущение.

— Я далеко ниже твоего положения, — прошипела я, пока он вёл меня в танце.

— В этом и смысл этого праздника. Нам советуют смешиваться, чтобы напомнить, что мы все — фейри. Или, в твоём случае, почти фейри. Уверен, король был бы рад устранить и эту разницу, но традиция так стара, что никто уже не помнит, когда она началась. А теперь тише.

Он ловко закружил меня среди толпы, шепча шаги мне на ухо, пока я не уловила ритм. Затем мы танцевали в молчании, кружась под звуки скрипок, раз за разом.

Жар накрыл меня волной, и толпа взревела, когда костёр вспыхнул ярким пламенем, устремляющимся к небесам. Я удивлённо посмотрела на Друстана, подняв брови.

Он рассмеялся.

— Я могу делать два дела одновременно, знаешь ли.

Он наклонился, его губы оказались у моего уха.

— Я бы с удовольствием это продемонстрировал.

Я издала тонкий писк от его намёка и оступилась, заставив его смеяться ещё громче. Затем он закружил меня в последний раз под конец мелодии. Он поклонился, и я едва вспомнила, что нужно сделать реверанс. После этого он подмигнул и схватил новую партнёршу, а ко мне подошёл кто-то ещё.

К моему удивлению, это был Пол, похожий на козла управляющий короля. Несмотря на копыта, он двигался удивительно грациозно, и мы танцевали джигу, оставившую меня без дыхания и в восторженном настроении. Когда он ушёл, меня подхватил другой партнёр, затем ещё один и ещё. Я мельком увидела Лару в толпе — она смеялась, запрокинув голову, кружась в объятиях дамы из Дома Пустоты.

Я сделала реверанс в конце очередной песни, обмахиваясь рукой, и направилась к столу с напитками. Если все пьют вино, почему бы и мне не выпить?

Крепкая рука схватила меня за локоть.

— Потанцуй со мной.

Эти слова были не просьбой, а приказом.

Я подняла взгляд на лорда Каллена и сглотнула. Я не могла ему отказать, поэтому кивнула, напрягшись, когда он положил руку низко на мою талию и осторожно обхватил мои пальцы. Танец был медленным, элегантным скольжением, упрощённой версией того, что я танцевала с Друстаном. Я старалась держаться подальше от Каллена, что оставило нас в неловком положении — на расстоянии вытянутой руки, с прямым взглядом в его непроницаемое лицо.

Я раньше старалась не смотреть на него слишком долго, но сейчас у меня не было выбора. Его тёмно-коричневая туника была не менее впечатляющей, чем его обычно мрачные одежды Дома Пустоты, а сверкающая молния, запечатанная в опаловой броши на груди, выглядела завораживающе. Его привычная хмурая гримаса сегодня отсутствовала, обнажая полные губы и проблески белоснежных зубов. Его ресницы были густыми и длинными, угольно-чёрными, что резко контрастировало с бледной кожей. И я была удивлена, заметив, что его глаза не чёрные, как мне казалось, а насыщенного цвета полночного неба. Его лицо раскраснелось от танца, волосы до плеч слегка растрепались, а лёгкий блеск пота сверкал в ямке у основания шеи.

Благородным Фейри нечестно быть настолько красивыми, с горечью подумала я. Их внешность должна была бы отражать их прогнившую сущность.

— Ты не приходила ко мне с новой информацией, — произнёс он, пока мы медленно кружились вокруг костра.

— Я не думала, что что-то из услышанного важно, чтобы об этом рассказывать.

— Это мне решать, что важно, а что нет. О чём ты разговаривала с Друстаном ранее?

Он всегда за мной наблюдает?

— Он сказал, что всё это — территория фейри, даже горы, и что раньше некоторые фейри жили на поверхности. Мне показалось это интересным.

— Он, кажется, любит играть в наставника. Не оказывал ли тебе Принц Огня каких-нибудь других… особых знаков внимания?

Слова «особых знаков внимания» были произнесены с оттенком насмешки, и я напряглась, но сдержалась, чтобы не огрызнуться.

— Нет, — твёрдо ответила я. Хотя мне бы хотелось. — И он почти ничего не рассказывал по существу. В основном он любит быть остроумным и находит забавным учить меня странным отрывкам из истории фейри. Например, он сказал, что этот фестиваль основан на принципах равенства. Это, видимо, объясняет, почему ты танцуешь со мной.

— Понятно. Как Дом Земли реагирует на неожиданный успех Леди Лары в испытаниях?

Я моргнула, сбитая с толку резкой сменой темы.

— Ориана, конечно, довольна. Лара с каждым днём становится всё увереннее. Они надеются на похожий успех в следующих испытаниях.

— Ты всё ещё помогаешь ей?

Вопрос прозвучал лениво, но его взгляд сверкнул сталью.

— Нет, — солгала я. — Хотя, конечно, пересказываю сплетни, если что-то слышу.

— Хорошо.

Он резко отвел меня от пары, которая, пошатываясь, кружилась в танце.

— Мистей отличается от мира людей, Кенна.

Мне не понравилось, как он произнёс моё имя.

— Да, я в курсе.

— Если ты слишком многое отдашь здесь, — продолжил он странным тоном, глядя на меня с напряжённой сосредоточенностью, — ты рискуешь потерять всё. Потому что никто не вернёт тебе твою преданность. Ты будешь только отдавать и отдавать, пока не останешься пустой… или мёртвой. Помни это.

Я не поняла, о чём он говорил. Я нахмурилась, глядя на него.

— Милорд?

— Так что за сплетни ты услышала и передала Ларе? — спросил он, игнорируя мой вопрос.

Какой странный человек. Впрочем, все фейри, похоже, обожали быть загадочными, и пытаться понять их слова часто было пустой тратой времени.

— Я слышала, что испытание Дома Света связано с физическим контролем, но ничего более.

— Поэтому ты ходила к Тварям? Ради сплетен?

По спине пробежал холодок. Откуда он знал? Возможно, у него и правда были шпионы повсюду.

— Да, — призналась я, понимая, что отрицать бесполезно. — Я слышала, что только Твари могут говорить о… доме, о котором мне нельзя упоминать. Я ничего не узнала.

Я не собиралась рассказывать ему о том, что Даллаида провозгласила себя королевой. Он донёс бы королю Осрику, и тот уничтожил бы её. Как бы заманчиво это ни звучало, любой враг короля был моим союзником. Если Даллаида чувствует себя достаточно уверенно, чтобы бросить ему вызов, она должна получить свой шанс.

— Удивительно, что Твари оставили тебя в живых, — сказал Каллен, закружив меня так резко, что я споткнулась. Он тут же притянул меня ближе, чтобы удержать, его рука твёрдо легла на мою талию, не давая отстраниться. Я оказалась на расстоянии нескольких дюймов от его груди, мои плечи почти касались его с каждым вдохом.

Я постаралась подавить смущение. Я знала, что это такое. Он пытался вывести меня из равновесия, навязать неудобную близость, запугать своей красотой и властью. Ещё одна из тех игр, которые так любили фейри.

Но слабость фейри заключалась в том, что они ожидали, что все будут играть по тем же правилам. Я перестала сопротивляться и вместо этого подняла взгляд на него и улыбнулась.

— Меня всегда удивляет, как фейри недооценивают людей, — сказала я. — Казалось бы, пора бы уже учиться.

Он фыркнул, и музыка смолкла. Наклонившись, он прошептал мне на ухо:

— Счастливого равноденствия, Кенна. В следующий раз не заставляй меня так долго ждать того, что я хочу знать.

Он ушёл, оставив меня оглушённой и с облегчением наблюдающей за его уходящей фигурой.

Я тут же направилась к столу с вином, отказываясь от приглашений на танец как от Фейри-прислужников, так и от Благородных Фейри. Взяв бокал, я осушила половину его содержимого.

Вино было лёгким и сладким, с яркими яблочными нотами и тонким привкусом дыни. Я закрыла глаза, чувствуя, как оно прохладной волной скользит по горлу. Когда я их открыла, мир стал другим — цвета стали ярче, а солнечные лучи словно переплелись с блёстками. Сердце билось в такт музыке, и я почувствовала древнюю силу земли под ногами, будто была частью почвы.

Допив бокал, я ощутила приятное головокружение. Это было особое вино Дома Земли, созданное в подземных погребах под жилыми уровнями. Остальные дома пробовали его только в дни весеннего равноденствия, и оно считалось одним из лучших частей праздника. Теперь я понимала, почему фейри так его любили — я никогда не пробовала ничего подобного.

Я взяла второй бокал и подошла к краю танцплощадки, выжидая, пока блеснут чёрные волосы Лары. Когда она завершила поворот, я подняла бокал в воздух. Она улыбнулась и кивнула. Когда музыка смолкла, Лара схватила бокал, выпила вино несколькими глотками и вернулась к танцам.

Я могла бы присоединиться к ней, но теперь мои «винные» глаза находили невероятное удовольствие просто в наблюдении. Платья, кружившиеся в танце, стали похожи на листья на ветру, а трава под ногами пульсировала жизнью.

Лара рассмеялась, и я с тёплой нежностью смотрела, как она схватила нового партнёра. У Благородных Фейри кожа всегда имела эфирное сияние, но вокруг неё было нечто большее, след магии Земли, сверкающий на солнце, как аура. Это был слабый отблеск яркого золотого свечения Орианы, но он делал Лару живой, в отличие от всех остальных вокруг неё.

Аня тоже любила танцевать. Она была ростом с Лару, и на мгновение мне показалось, что это Аня кружится среди толпы, живая, здоровая и счастливая.

Я глубоко вдохнула и моргнула, избавляясь от иллюзии. Лара вернулась — её лицо было круглее, чем у Ани, волосы чёрными, а не золотисто-каштановыми, а черты лица совершенно её собственными.

В свете вина я приняла решение.

Я слишком долго сравнивала Лару с Аней и находила её недостаточной. Я тосковала по реальности, которая никогда не станет явью, потому что не могла смириться с тем, что моя мать и лучшая подруга мертвы, а я осталась одна. Это было несправедливо по отношению к Ларе и ко мне.

Мечты — не больше, чем иллюзия. Они заслоняли то, что существует на самом деле. Все те моменты, что я тратила на воображение Ани, были моментами, когда я не замечала Лару. Все те разы, когда я думала, как поступила бы Аня, были разами, когда я не спрашивала себя, что сделаю я.

Я глубоко вдохнула. С выдохом я, наконец, отпустила призрак Ани.

Глава 19

Мы проснулись на рассвете, чтобы подготовиться к испытанию Светом.

Прошла уже целая неделя с весеннего равноденствия, и все это время Лара занималась медитацией и физическими упражнениями. Я присоединилась к ней в некоторых занятиях, хотя боевые тренировки, которые она проходила с Орианой, были для меня слишком сложными. Даже без бессмертия Лара обладала выносливостью и силой, которых мне не хватало.

Несмотря на всю эту подготовку, Лара была мрачной, когда я надевала на неё бесформенное белое одеяние. Её волосы были распущены, а ноги босые — как велел Дом Света.

— Ты в порядке? — спросила я, распутывая ей волосы.

Она глубоко выдохнула.

— А если нас будут пытать? Если это и есть испытание?

Я заметила тени под её глазами — страх не дал ей заснуть всю ночь. Я провела рукой по её волосам, пытаясь успокоить.

— Если бы всё было так ужасно, я сомневаюсь, что многие фейри прошли бы испытание. Может быть, это будет неприятно, но не слишком страшно.

— Лабиринт был ужасен.

— Но твари на самом деле не нападали на тебя, — заметила я. — Они бы так не рисковали вашими жизнями.

Лара зарылась лицом в руки.

— Я думаю, что я трусиха.

— Ты не трусиха, — я положила расческу и присела рядом с её креслом, дождавшись, пока она посмотрит на меня. — Это нормально — бояться. Может, именно это они и проверяют — как бояться, но всё равно выполнять свой долг.

— А если я не смогу?

— Ты сможешь, — пообещала я. — Ты будешь не одна. Я буду рядом, и, если я смогу чем-то помочь, сделаю это.

— Как ты остаёшься такой спокойной? — Лара почти сердито взглянула на меня. — Ты никогда не выглядишь расстроенной.

Это был неожиданный взгляд на меня. Понимание, что она, благородная фейри с магией и деньгами, наследница великого дома, видит во мне то что ей так не хватает.

— Многое из того, что ты видишь, — не такое спокойное, как кажется, — сказала я. — Помни, как мне стало плохо после ужина? Но иногда… — я замолчала, почувствовав дискомфорт. Мне не нравилось показывать другим свои слабости, но Ларе нужно было помочь. Может, мне тоже нужна была помощь — утешение, что мои секреты лежат на плечах другого человека, и это уже не только моя тяжесть.

Я встретила её взгляд в зеркале. Сегодня ее глаза были коричневые, как свежевспаханная земля. Новая возможность, а не утрата.

— Я пережила много плохого, — сказала я. — Мой отец ушёл, когда я была совсем маленькой, и я росла в бедности. Бывали недели, когда мы почти не ели. — Мое горло сжималось от боли с каждым словом, как будто оно пыталось сжаться так сильно, чтобы больше не вырвалось ни единой правды. — Моя мама заболела, и болезнь забирала её медленно и мучительно. Она ушла почти два года назад, и тогда осталась только я. Но у меня была подруга, настолько близкая, что мы были почти как сёстры. — Я глубоко вздохнула, ощущая эхо слишком многих ран. — Её выбрали на зимнем солнцестояние, и я пошла за ней, чтобы помочь выбраться из болота. Но она умерла за моей спиной, и я даже не оглянулась.

В глазах Лары отразился ужас… и сочувствие. Она слегка кивнула, подталкивая меня продолжить рассказ.

— Ты думаешь, что я никогда не расстраиваюсь, — сказала я, — но это совсем не так. Жизнь может быть такой болезненной. В самые худшие моменты ты можешь думать только об одном: жить. Ты делаешь это своей единственной целью и забываешь всё, что было до или после. — Выбор, а не мечта. Борьба, есть ли надежда или нет. — Это тяжело, но это единственный способ, который я когда-либо находила, чтобы пережить всё.

Лара схватила мою руку и сжала её.

— Твоя жизнь стала лучше, да? — спросила она тихим голосом.

Я с трудом сдержала слёзы. Какой ужасный и сложный вопрос.

— Лучше во многом, — ответила я. — У меня есть еда и кров, я наслаждаюсь работой с тобой. Я учусь тому, о чём и не мечтала. Но… я не свободна.

Лара убрала руку, её выражение стало болезненным.

— Никто из нас не свободен.

— Я знаю. Наверное, поэтому никто из нас и не счастлив.

Она закусила губу и отвернулась.

Кристаллы на потолке начали пульсировать — это был знак. Испытание Светом вот-вот начнётся.

— Пойдем, — сказала я, вставая и протягивая ей руку. — Мы будем идти шаг за шагом.

***

Мы присоединились к остальным кандидатам у входа в Дом Света. Слуги получили простые деревянные коробки, которые мы несли, следуя за кандидатами по спиральной лестнице.

Мы вышли на солнечный дворик на вершине каменистого холма. Мраморный пол блестел, словно усыпанный алмазами. Роланд, принц Света, стоял напротив входа с королём Осриком, а Благородные Фейри стояли по обеим сторонам, наблюдая.

— Добро пожаловать, — сказал принц Роланд. — Испытание Светом проверяет вашу способность к контролю и дисциплине. Вы должны вытерпеть всё, что с вами будет, с безмолвным стойким терпением. Пройдите в центр двора.

Он поманил, и кандидаты шагнули вперёд.

Карисса вскрикнула. За каждым её шагом тянулся след из крови, и она шла, прихрамывая. Я нахмурилась, пытаясь понять, что её ранило, но вскоре поняла: каждый сверкающий кусочек мрамора был осколком стекла.

— Лягте, — сказал Роланд, когда кандидаты оказались в центре.

Роба Лары была слишком тонкой; стекло легко могло бы порезать её. Но она с решимостью легла и не произнесла ни звука, глядя в бездонно голубое небо.

— Слуги, — Роланд щёлкнул пальцами. — Положите коробки у своих ног и откройте их. Вы должны достать ампулы с оранжевой жидкостью и подойти к кандидатам, чтобы налить её им в рот.

Внутри было три ампулы, каждая размером с мой большой палец — оранжевая, фиолетовая и чёрная. Оранжевая жидкость блестела на солнце так же, как и осколки стекла. Я знала, что это что-то вызывающее боль.

Я глубоко вздохнула, готовясь, затем сняла резинку с волос, позволив локонам свободно падать на плечи.

Я направилась к Ларе и сразу поняла, что выбрала не ту обувь для этого испытания. Мои тонкие тапочки совершенно не подходили для хождения по разбитому стеклу. Я пыталась не показывать боли на лице, пока стекло резало мои ноги. Другие слуги тоже хромали — за исключением тех, кто был из Дома Света и носил тяжёлые сапоги на толстой подошве.

Я присела рядом с Ларой, стараясь не порезать колени.

— Открой рот и пей, — прошептала я. Пока наклонялась, мои волосы создали плотный занавес, скрывая лицо и руки.

Ампула была маленькой. Я осторожно наклонила её к своим губам и выпила половину жидкости, прежде чем дать остальное Ларе.

Жидкость обожгла мне горло, как пламя. Я встретила широко раскрытые глаза Лиры и кивнула ей в знак поддержки, затем быстро вернулась на своё место в линию слуг. Мои ноги жгло, но эта боль быстро побледнела по сравнению с тем, что происходило внутри меня. Молнии жгучей боли пронзали меня, исходя от горла и живота. Я встала в строй слуг, пока изображение в моих глазах не начало расплываться от боли.

Мы стояли в молчании, и это молчание казалось вечностью. Даже половина дозы яда была невыносимой, как если бы я проглотила огонь. Моя грудь сжималась, и перед глазами всё покрылось красной дымкой. Лезвия боли вонзались в виски и бились в затылок. Руки дрожали, и я едва сдерживала крик. Когда зрение немного прояснилось, я увидела, как несколько кандидатов корчились от страха, но Лара оставалась неподвижной.

Вскоре боль начала отступать, а дымка рассеялась. Я глубоко вздохнула, сосредоточив внимание на капле пота, стекающей по спине, и ощущении земли под моими болящими ногами.

— Вторая ампула, — приказал Роланд.

Эта ампула была переливающегося пурпурного цвета. Я могла догадываться, что она делает.

Глаза Лары были полны слёз, когда я подошла к ней второй раз. Я снова выпила половину жидкости, прежде чем подать её Ларе.

— Иллюзия, — прошептала я.

Я вернулась в линию слуг, едва замечая остроту стеклянных осколков под ногами. После зелья боли эти порезы уже не так сильно жгли.

Моё сознание как будто отделилось от тела.

Я снова оказалась в болоте, мох под ногтями и трава, скользящая по ногам. На мгновение я была безмерно счастлива, что сбежала из Мистей, но затем тропа подо мной обрушилась, и я начала тонуть в бесконечно глубоком болоте. Жидкость затекала мне в нос и в горло, заполняя всё тело, тонущая, убивающая…

Я сжала кулаки и пыталась дышать, несмотря на желание, кричавшее в голове, что нужно задержать дыхание и держаться как можно дольше. Это не реальность, говорила я себе. Это не реально. Это не реально.

Я шла по туманному полю сражения, сжимая в руке кинжал, пробираясь через рубиновые лужи. Драгоценный камень ярко светился в рукояти, и я ощущала, как много крови он уже выпил. Ещё больше крови покрывало моё лицо и руки, капало с губ, и мы оба были так рады этому вкусу…

Передо мной возникло существо. Оно было в два раза выше меня, с восемью руками и двумя головами, похожими на волчьи. С его клыков капала кровь, а на руках были когти длиной с мое предплечье. Достаточно длинные, чтобы отрубить мне голову, если оно подберется слишком близко. Существо взвыло к небу и рвануло ко мне с невероятной скоростью.

Я побежала. Бежала. Бежала. Бежала…

Где-то в глубине меня я осознавала, что стою неподвижно, как оболочка, на белом поле. Пропасть между телом и разумом казалась непреодолимой, но я сосредоточилась на мантре, сопротивляясь ложным иллюзиям.

Не двигайся. Не двигайся. Не двигайся.

Я лежала на дне озера. Вода была мутной, но свет дня всё же пробивался, освещая все вокруг. Рядом в воде покачивались листья какого-то растения, словно волосы.

Что-то сверху пронзило воду, плывущая масса, которую я узнала, как женщину. Её длинное белое платье тянуло её вниз. Она была ранена, огромные облака крови расплывались в мутной воде. Когда она приблизилась к месту, где я лежала в грязи, она наконец заметила меня. Её карие глаза расширились, её каштановые волосы запутались в озерной траве. Она забилась в панике и закричала, испуганная мной, но не в силах вырваться.

Я почувствовала металлический привкус её крови в воде, и не моргнула, когда Аня дернулась в последний раз, и, наконец, замерла, её глаза всё ещё неотрывно с ужасом смотрели на меня.

Не кричи. Не кричи. Не кричи.

Я снова стояла в Доме Света, ногти впились в ладони, рот сжался, чтобы не сорвался крик.

— Третья ампула.

Я опустилась на колени и открыла коробку дрожащими руками, в ужасе. Я снова в реальном мире или это очередная галлюцинация?

Разве так на самом деле погибла Аня — утонув в крови, одинокая и обречённая?

Я поднялась, сжимая в руке ампулу с чёрной жидкостью, и машинально направилась к Ларе. Моё тело помнило свои обязанности, даже когда разум пытался разобраться, что из этого реально, а что — лишь иллюзия. Я дала Ларе половину чёрного зелья, а потом вспомнила, что мне тоже нужно немного выпить, чтобы уменьшить ее эффект. Я подняла ампулу к губам, но замерла, когда её глаза метались в панике, как будто она больше не могла меня видеть.

Если оранжевое зелье было огнём, а фиолетовое — иллюзией, то это зелье было пустотой. Тальфрин застонал и взмахнул руками, как только проглотил зелье, а руки Кариссы вцепились в мрамор, будто она пыталась удержаться на месте.

Я сжала ампулу в кулаке, пока не встала рядом с остальными слугами. Пока все наблюдали за кандидатами, я опустила голову и вылила оставшееся зелье в рот, а потом позволила пустому флакону упасть в открытую коробку у моих ног.

Мгновенно стало темно.

Не просто темно. Чёрно. Пусто. Отсутствие света, настолько глубокое, что оно с каждым вдохом проникало в мои лёгкие, как щупальца.

Тишина. Я провалилась в бескрайнее пустое пространство, освобождённая от всех ограничений мира, потерянная в тёмном сне. Я не могла понять, где верх, а где низ, не была уверена, действительно ли я плыву или замерла на месте, или же падаю в бесконечную пропасть. Моё внутреннее ощущение направления выворачивалось наизнанку, отчего чувствовала головокружение. Я хотела развести руки, чтобы восстановить равновесие, но вместо этого оставалась совершенно неподвижной — или, по крайней мере, так мне казалось в этом пустом мире, где не было ничего другого, кроме темноты. Не имело значения, смотрела я вверх или падала. Важен был только этот момент, и моя способность контролировать его.

С этим исчезновением всего пришёл ужас. Он оплёл меня, проникал в меня, разрывал те нити, что составляли моё существование. Люди не предназначены для того, чтобы пережить это место. Это было, как если бы вселенная была стерта, и это была та чёрная тьма, что существовала ещё до появления звёзд.

Я дрейфовала в этом холодном пустом пространстве, что казалось вечностью, настолько долго, что начала сомневаться, не умерла ли я. Это ли было послесмертие? Я чувствовала облегчение или гнев от того, что оказалась здесь?

Вдруг свет вернулся, такой яркий, что я поморщилась, а слёзы катились по щекам.

Я всё ещё стояла среди слуг на солнце, всё ещё смотрела на кандидатов, лежащих на своих постелях из стекла.

— Встаньте, кандидаты, — сказал принц Роланд. — Испытание закончится, как только вы покинете этот двор.

Кандидаты с трудом поднялись на ноги, многие из них шатались. Карисса снова упала на землю с тихим криком, порезав колени о стекло. Лара посмотрела на меня, как на свечу в окне в бурю. Она шла медленно, осторожно ступая, но не падала. Наконец она подошла ко мне, и я обвила её руками, поддерживая, пока она обрушивалась на меня.

Не было торжественных ужинов или танцев. Только Лара и я, шли шатающиеся обратно в Дом Земли, с кровавым следом за нами.

Глава 20

Даже с фейри-медициной мои порезанные ноги заживали несколько дней. Лара оправилась за день благодаря своей силе Благородной Фейри, но я оставалась мучительно прикованной к постели, читая книги и с ненавистью вспоминая Дом Света.

Элоди взяла на себя мои обязанности по уходу за Ларой, каждый раз, когда поднималась наверх, она заглядывала ко мне. Лара часто приходила в гости, садилась на край постели и рассказывала все слухи из двора. Мы не много говорили о самих испытаниях, кроме как обсуждали, что может быть в испытании Огня, связанном с гедонизмом. Она отказалась рассказать мне, какие видения она видела в Испытании Света, но, с другой стороны, я тоже не рассказывала ей, что пережила. Я все еще не понимала, действительно ли мне удалось вдвое уменьшить боль для неё, или зелья были настолько сильными, что количество принятого не имело значения.

Я все ещё не могла разобраться в своих галлюцинациях от яда Иллюзии. Мое лучшее предположение было, что они заставили меня столкнуться с моими самыми большими страхами: болото, запутавшее меня, Твари, преследующие меня, и моя лучшая подруга, умирающая прямо на моих глазах.

Это было ужасно, но я понимала цель испытания. Могла ли фейри сохранить самообладание, будучи раненной, дезориентированной или напуганной? За свои века жизни фейри сталкиваются с множеством ужасных вещей. Поэтому требуется определённая стойкость.

На второй день моего выздоровления ко мне пришёл брат Лары, Селвин. Он неуверенно сел у моей постели. Это было первое наше общение наедине после разговора у пруда.

— Спасибо, что помогла Ларе, — сказал он. — Она рассказала мне, что ты сделала.

Я улыбнулась ему. Он всегда подшучивал над Ларой, когда мог, но на самом деле Селвин искренне заботился о ней.

— Я была рада помочь.

Он потянулся за прядью своих золотистых волос, его карие глаза были необычно серьёзными.

— Испытания кажутся такими ужасными. Я не хочу проходить через это.

— Ты справишься. Лара говорит, что ты очень умён.

— Может быть, — промолвил он с сомнением. — Но я не понимаю, почему должно происходить это всё. Вся эта система жестока. Зачем всё это?

Он напомнил мне многих подростков, которых я знала. И, возможно, даже меня. Каждый ребёнок в какой-то момент осознаёт, что мир не справедлив. Моё осознание пришло гораздо раньше, чем у Селвина, но я выросла в нищете, а он — в роскоши, почти полностью в стенах Дома Земли.

Я задала себе вопрос, почему он решил поделиться сомнениями именно со мной, и поняла, что Благородные Фейри, вероятно, не были склонны к таким вопросам. Они ценили силу и презирали слабость. Я была всего лишь слугой, завернутой в бинты и прикованной к постели, да ещё и совершенным новичком в их мире. Я была олицетворением слабости. Возможно, это делало меня безопасной для него.

— Я не знаю, — честно ответила я. — Многие вещи в жизни несправедливы, но все, что мы можем сделать, это пройти через них как можно лучше и постараться сделать мир лучше. Лара справится, и ты тоже. Ты гораздо смелее, чем думаешь.

Он покраснел и опустил голову.

— Спасибо. Ты тоже.

Перед уходом он оставил на моём столе одну желтую розу, и она каждый раз радовала меня, когда я на неё смотрела. Не все Благородные Фейри были жестокими. Может быть, идеалисты вроде Селвина действительно смогут сделать мир лучше.

Когда мои ноги, наконец, зажили, я решила выйти в город. Как бы успокаивающе ни было зелёное убранство Дома Земли, мне нужно было размять ноги и понять, что происходило за время моего выздоровления.

С тех пор как я разговаривала с Друстаном на весеннее равноденствие, я начала по-другому смотреть на туннели и комнаты. Мистей был лишь одним городом, хотя и великолепным, в том, что когда-то было обширной и густонаселённой территорией фейри. Фейри, должно быть, гордились, мастерством, которое потребовалось, чтобы вырезать эти бесконечные комнаты, и магией, которая оживила их. Весь подземный город был свидетельством творчества, сложности и расточительности. Наверное, сюда приезжали гости из других земель, чтобы полюбоваться этим, а молодые фейри переезжали в Мистей из своих надземных домов, надеясь попытать счастье на этих извилистых подземных улицах.

Теперь же это был красивый тюремный комплекс. Я начала скучать по солнечному свету уже спустя несколько месяцев — как же фейри справляются без него на протяжении веков? Как чувствует себя Друстан, который родился после восстания, практически никогда не видя внешний мир?

Я не видела Мод и Триану уже долгое время, поэтому направилась к ним в первую очередь. Триана была на поручении, а Мод встретила меня с необычайно обеспокоенным выражением лица. Прежде чем я успела что-то сказать, она вложила мне в руку записку, покачав головой и прогоняя меня, когда я спросила, что в ней.

Я нашла пустой, но хорошо освещённый коридор, в котором был вход в туннели Земли. С тех пор как я видела, как Каллен растворяется в тенях, я всегда проверяла, нет ли там ниш или темных уголков, прежде чем использовать ключ. Записка была написана наклонным, но грациозным почерком, чернилами такого темного цвета, что они казались поглощать свет ключа.

Узнай, что Друстан знает о принце Гекторе. Немедленно.

Моя рука задрожала, когда я разорвала записку на мелкие кусочки и положила их в карман платья. Я знала, кто её прислал: Каллен, который, по-видимому, так тщательно следил за моими передвижениями, что знал, что я беру уроки языка жестов у Мод. То, что она вручила мне записку, было напоминанием о его власти… и моей уязвимости.

Зачем Каллен интересовался своим собственным братом? Что произошло, пока я лежала в постели? Я никогда не видела Друстана и Гектора вместе, кроме как на официальных мероприятиях, и не слышала, чтобы принцы обсуждали друг друга. Но я слышала, как Каллен говорил о Друстане. Огонь принял своё решение, — сказал он Гектору у прихожей Дома Крови.

Они что-то затевали. Что же это было?

Я боялась, что знаю ответ. Тонкие намёки Друстана, наводящие вопросы и случайные замечания всегда сводились к одной теме: король Осрик был коррумпирован и, возможно, вскоре не выдержит давления на троне. Хотят ли Гектор и Каллен предотвратить переворот?

Я не собиралась предавать революционные наклонности Друстана, но мне нужно было дать Каллену информацию, иначе он меня накажет. Я не сомневалась в его способности воплотить угрозы в жизнь.

Игра, в которую я играла, если её вообще можно было назвать игрой, была опасной. Незаконная помощь Дому Земли в испытаниях. Обещания дружбы и информация Друстану. Шпионаж для Каллена в пользу короля. Три совершенно противоположных миссии, и, если хотя бы одна из сторон узнает о других, я буду мертва.

Моя миссия была проста: выжить достаточно долго, чтобы сбежать или увидеть, как на троне появляется новый король.

***

Я пошла искать Друстена, бродя мимо тронного зала, входа в Дом Огня, библиотеки, где когда-то подслушивала его, и других комнат, где любили собираться благородные фейри, но его нигде не было. Возможно, он был в Доме Огня. Обычно благородные фейри общаются в общественных зонах в течение дня, но для него не было бы странно пообедать или провести встречу в своей комнате.

Я долго ждала у Дома Огня, надеясь, что он появится. Каллен сказал «немедленно», что означало, что у меня оставалось мало времени.

Где-то внизу резко захлопнулась дверь.

Звук был еле уловимым, но я почувствовала его как слабую вибрацию через пол. Я подумала, что он пришел с более низкого уровня, и пошла в ту сторону, размышляя, какие этажи скрыты ниже этого и как туда добраться. Я не заметила никаких признаков лестницы, ведущей вниз с этой части Мистеи, значит, либо нижний этаж был доступен откуда-то издалека, либо существовала скрытая дверь.

Я была уже на полпути вниз, когда стена открылась прямо перед поворотом. Друстан вышел, и стена за ним закрылась.

Я развернулась и сделала вид, что все это время поднималась по спиральной дорожке. Когда он подошел ко мне, я подпрыгнула, как будто испугавшись.

— О! Я тебя не услышала.

Он улыбнулся, но его улыбка была натянутой. На щеке виднелась длинная царапина.

— Я очень скрытен, когда хочу.

— Ты ранен, — сказала я, протянув руку к его ране, но остановилась, не коснувшись его.

— Это ничего, — ответил он, и рана тут же затянулась, оставив только маленькую полоску крови, которую он стер.

Я почувствовала зависть к той скорости, с которой он заживал. Лара тоже будет исцеляться так быстро, когда обретет бессмертие. А я… мои ступни все еще были изуродованы шрамами после испытания Светом.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Друстан.

— Я хотела узнать, можешь ли ты помочь мне в кое чем разобраться.

Он улыбнулся, как ленивый кот, и мое сердце дёрнулось.

— Так вот как? Тогда иди со мной. Друзья не делятся информацией на публике.

Он повел меня вверх по спиральной дорожке и в небольшую, скромно обставленную комнату, похожую на кабинет или гостиную. Когда дверь закрылась, вокруг её краев вспыхнуло оранжевое свечение защитного поля.

Друстан прислонился к деревянному столу в углу и скрестил руки.

— Ну?

Мои пальцы нервно теребили ткань юбки. Комната была настолько маленькой, что я остро ощущала близость и жар, исходящий от него.

— Я видела, как принц Гектор наблюдал за Ларой перед испытанием Светом, — сказала я. Это была самая правдоподобная ложь, которую я смогла придумать за такое короткое время. — То, как он смотрел на неё, меня напугало. Что ты можешь о нем рассказать?

Брови Друстана поднялись.

— Гектор? Этот холодный ублюдок? Не могу себе представить, что ему нужно от твоей дамы. Обычно он предпочитает менее благородных. Немного более… беззащитных.

От этих слов у меня пробежали мурашки.

— Ты не хочешь сказать…

— Гектор опасен, — сказал Друстан ровным тоном. — Он жесток и расчетлив. Он сделает все, чтобы продвинуть свои интересы, так что, если он действительно наблюдает за леди Ларой, я бы посоветовал тебе предупредить её держаться от него подальше.

— Его собственные интересы? Что ты имеешь в виду?

Друстан, казалось, взвешивал свои слова.

— Ты знаешь, что Гектор, Каллен и Уна — единственные дети Дома Пустоты, верно? Все остальные наследники погибли во время восстания, до того, как предыдущий принц Пустоты, Дрикс, принес клятву верности королю. — Его губы искривились в усмешке. — Как и мои родители. Трое из них вновь присягнули Осрику и были помилованы, чтобы успокоить беспорядки в своих домах.

— Но теперь ты и Гектор — принцы.

— Мой отец погиб в неудачной дуэли с Роландом тридцать лет назад, — сказал Друстан, сжимая челюсть. Я вспомнила его ожесточенную ненависть к Дому Света, которую он использовал как повод, чтобы помочь мне скрыть доказательства жульничества Дома Земли. — Моя мать не захотела жить без него и бросилась на королевские охранные чары.

— Мне так жаль, — произнесла я, ужасаясь откровению.

Друстан покачал головой.

— Это уже в прошлом. Но Дрикс умер не с такой же честью, как мой отец. Его убили в постели, вскоре после того, как родилась Уна.

— Но Дом Пустоты закрыт для чужаков.

Он поднял брови, словно ожидая, что я сделаю вывод.

— Ты хочешь сказать, что Гектор убил собственного отца?

Как женщина, которая никогда не знала своего отца, я нашла эту мысль отвратительной. Как Каллен мог смотреть на своего брата?

— Это не доказано, конечно, и в итоге за это был казнен слуга. Гектор не оплакивал смерть отца. Он принял титул принца и приблизился к трону.

— Король Осрик правит Мистей. Какое значение имеет, что Гектор — принц?

Друстан оторвался от стола и подошел ко мне.

— Хороший вопрос, но ты умная женщина. Ты знаешь ответ.

Мое дыхание участилось, когда он подошел ближе.

— Ты хочешь сказать, что Гектор стремится стать королем?

— Есть много тех, кто устал от тирании короля Осрика и строит планы, как обойти защитные чары, которые его охраняют. К сожалению, не все согласны, кто должен править после него.

Я подняла на него взгляд, пытаясь понять, какие эмоции скрываются за той маской безразличия, которую он так часто носил.

— Это измена, — сказала я.

Друстан подмигнул.

— Хорошо, что я говорю о Гекторе.

Мое сердце бешено колотилось, пока я обдумывала все последствия. Гектор хотел свергнуть короля и занять его место. Каллен искал информацию о своем брате, или хотя бы о том, что знал Друстан. Каллен был убийцей и шпионом короля Осрика. Гектор и Каллен — потомки дома, который когда-то пытался устроить переворот. Осрик убил их братьев и сестер. Гектор убил их отца.

Это был невозможный клубок лояльностей и предательств. Каллен пытался остановить брата… или помочь ему?

Политика фейри была невероятно запутана, каждая вражда и обида была затуманена воспоминаниями прошлых веков. Фейри редко забывают, но прощают ли они? Или они воспринимают всех вокруг только как инструменты для достижения своих целей?

У меня пересохло во рту.

— Когда Гектор сделает свой ход? — спросила я. Наверняка никто не мог быть хуже короля Осрика, но, если принц Пустоты так жесток, как говорит Друстан, Мистей может избавиться от одного тирана, чтобы попасть под власть другого.

— Так много вопросов, — сказал Друстан, сделав еще шаг ко мне. Его проницательные серые глаза внимательно изучали меня, и я задумалась, может ли он увидеть прямо через мое сердце и мысли, те вещи, которые я хотела бы, но не решалась произнести вслух.

Я прокашлялась.

— Меня часто обвиняют в любопытстве, — сказала я.

— Интересно, что я так часто становлюсь объектом твоего любопытства, — задумчиво произнес Друстан. — У тебя нет никого другого, к кому ты могла бы обратиться с вопросами? Есть много других, кто мог бы рассказать тебе о репутации Гектора.

Но не о его возможном перевороте.

— Я… я не думала спрашивать у кого-то другого, — произнесла я, почувствовав, стыд из-за моего заикания. Я была неуклюжей и очевидной; он бы раскусил меня в секунду. — Ты был очень честен со мной, мой принц.

— Так официально, — сказал он, сделав еще шаг ко мне. — И все же я сказал тебе называть меня Друстаном.

Он был всего в шаге, так близко, что я могла бы схватить его бархатную тунику и притянуть к себе. Эта мысль пробежала у меня в голове, и я почувствовала, как по телу прокатилась волна жара, а низ живота сжался от предвкушения.

— Друстан, — выдохнула я, едва справившись с единственным словом, прежде чем замолчать, не в силах заставить свой мозг найти что-то еще для продолжения. Мои глаза скользнули с его лукавой улыбки на крепкую линию его шеи, и я задумалась, каким он был бы на вкус.

Внутри меня что-то заклокотало, и мне стало жарко от запретного желания.

Друстан усмехнулся, быстро и жестоко.

— Думаю, ты наслаждаешься поиском меня, Кенна, и думаю, ты знаешь, почему.

— Не знаю. То есть, мне нравится твое общество, но… — О, я только усугубляла все. Я замолкла, широко раскрыв глаза и не в силах выговорить ни слова.

Он прикоснулся рукой к моей щеке.

— Ты всегда была честна со мной, — прошептал он. — Не останавливайся и сейчас.

Его другая рука скользнула мне на талию, и затем он потянул меня к себе, прижимая губы к моим.

О.

Его рот был горячим и мягким, на вкус как дым и пряности. Я застонала, когда его язык проник внутрь, и ответила на поцелуй всем жаром своего тела. Мои движения были неуклюжими, но он мягко наклонил мою голову, ведя, обучая меня, как это должно быть.

Я целовалась с парнями в деревне, но это… Это не шло ни в какое сравнение. Те поцелуи были неловкими столкновениями губ и зубов, начатыми и завершенными в спешке — желание, любопытство, или же вольность, на которую закрывали глаза. Ничего, что хотелось бы повторить.

А это… Это было, как тонуть в растопленном шоколаде. Как погружаться в перину после горячей ванны. Я чувствовала, как растворяюсь, как частички души утекают в него с каждым его движением.

Потом он прикусил мою губу, и сознание вернулось с оглушительным грохотом. Все тело ныло от желания. Напряжение тянуло мышцы живота, а низ пульсировал в такт этим ощущениям. Я вцепилась в его шею, притягивая ближе, прижимаясь всем телом, отчаянно нуждаясь в чем-то, что облегчило бы жгучую тягу внутри.

Он зарычал на моих губах, его пальцы вплелись в мои волосы, удерживая голову на месте. В ответ я провела ногтями по его спине, и с удовлетворением ощутила, как он содрогнулся.

— Как держать в руках молнию, — выдохнул он, прежде чем снова накрыть мои губы своими. Он целовал меня жадно, его язык, губы, зубы полностью поглощали меня, руки сжались на талии и голове так сильно, будто оставляли горячие метки. Я задыхалась, полностью теряя контроль. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Даже не мечтала…

И внезапно все закончилось. Он оттолкнул меня, тяжело дыша, с глазами, полными огня.

— Тебе нужно уйти. Если, конечно, ты не хочешь закончить это прямо сейчас.

Мой пульс бешено стучал. Хотела ли я продолжения? Я желала его уже несколько месяцев, но теперь, когда его взгляд горел таким же желанием, реальность показалась пугающей.

— Я… я… — пролепетала я, прижав ладонь к горлу.

Он издал недовольный звук и провел рукой по волосам.

— Это не было «да», а значит, если ты не можешь уйти, уйду я. — Он поморщился, поправляя что-то ниже пояса. Моё лицо вспыхнуло, когда я поняла, что его тело отреагировало на меня. — Подумай об этом, — бросил он, направляясь к двери.

— Подожди, — выкрикнула я, едва обрела каплю рассудка. Его плечи напряглись, и я поспешила пояснить: — То есть, я просто хотела спросить… почему ты это сделал с человеком?

Его смех был низким и соблазнительным.

— Мы не все такие, как Осрик. — Его взгляд скользнул по мне. — А ты выглядела восхитительно.

Дверь закрылась за ним, оставив меня дрожащей и одинокой.

***

Я сразу направилась в прихожую Дома Крови несмотря на то, что тело всё ещё горело от желания. К счастью, этот холодный, тёмный зал помог мне охладиться, и через несколько минут я начала дышать нормально, даже если не до конца понимала, что только что произошло.

Он поцеловал меня. Друстан поцеловал меня. Своими губами. Мои губы. Это было…

Я заставила свои мысли утихнуть, когда услышала шаги в коридоре.

Взгляд Каллена сразу нашёл меня, когда он появился в арке.

— Все фейри из Дома Пустоты могут видеть в темноте? — спросила я, когда он вошёл в комнату. — Это несправедливо, если Уна могла видеть на испытании Пустоты.

— Только самые могущественные, — ответил он. — Уна не сможет развить этот навык, пока не пройдёт испытания и не обретёт полную силу.

Он остановился в нескольких шагах от меня. Красный свет факелов в коридоре позади него делал его лицо неразличимым.

— Я поговорила с Друстаном о Гекторе, — сказала я.

— О, это было быстро.

— Ты сказал немедленно.

— Учитывая твоё прежнее понимание слова «быстро», я решил перестраховаться, — его тон был издевающимся.

Я сделала глубокий вдох, чтобы справиться с раздражением.

— Он сказал, что Гектор холоден, расчётлив и эгоистичен.

— Все это знают, — Кален, казалось, не был впечатлён.

— А я нет. Так что, теперь я выполнила твоё поручение, и мы закончили.

Я попыталась обойти его, но он поймал меня за руку.

— Мы не закончили. Ты уверена, что это всё, что сказал тебе Принц Огня?

Раз ему не понравились мои ответы, я дам ему то, что он просил, но вряд ли он этому обрадуется.

— Он сказал, что ходят слухи, будто Гектор убил твоего отца.

Он долго оставался неподвижен, и, когда наконец заговорил, его голос был холодным и отстранённым.

— Обычный слух. Что ещё?

Я дёрнула руку, пытаясь вырваться, и, к своему удивлению, почувствовала, как он отпускает меня.

— Он сказал, что Гектор предпочитает беспомощных партнёров. — Я выплюнула слова, надеясь хоть чем-то задеть этого холодного фейри. — Достойный у тебя брат.

Он оказался передо мной так быстро, что я даже не заметила его движения. Его пальцы сомкнулись на моих плечах, словно он собирался встряхнуть меня, но его руки только напряглись, ощущаясь через тонкую ткань. Его дыхание нарушило тишину.

Но спустя миг он, казалось, взял себя в руки, убрал руки и отступил.

— Благодарю, — сказал он, голос вибрировал сдерживаемым чувством. — Твоё следующее задание: узнай, с кем встречается Друстан. О чём он говорит с тобой и другими. Всё, что ты можешь рассказать о его действиях и взглядах.

— Конечно, — ответила я.

Я не собиралась выполнять это обещание. Из них двоих Друстан завоевал мою преданность задолго до того горячего поцелуя. А теперь, когда между нами случилось нечто большее… Я не предам его.

— Можешь идти.

Я прошла мимо Калена, благодарная, что его допрос на этом закончился.

— Кенна, — окликнул он меня, когда я уже ступила в коридор.

Я напряглась, обернулась через плечо, но в тёмной комнате ничего нельзя было рассмотреть.

— Да?

— От тебя пахнет дымом.

Я вспыхнула при воспоминании о горячих губах Друстана и вкусе дыма, который он оставил на моих губах.

— Я была рядом с кухнями.

Когда я уходила, его голос донесся вслед.

— Лгунья.

Глава 21

На следующей неделе был устроен очередной официальный ужин. Зная, чем закончился прошлый, я с трудом скрывала напряжение, занимая своё место в безмолвном ряду слуг за столом кандидатов. Эйден мельком взглянул на меня с другого конца зала и слегка наклонил голову, приветствуя. Я ответила ему улыбкой, мечтая оказаться где-нибудь, где мы могли бы свободно поговорить.

Этот ужин был столь же изысканным, как и первый. Переполненные корзины с фруктами уступали место тушёному ягнёнку, жареной утке с яблоками и сливочным пирогам с сыром, картофелем и луком. Каждое блюдо украшали цветы в честь наступившей весны. Вино на этот раз оказалось лёгким, прозрачном красным, а не густым кровавым напитком, что подавали во время казни, и слугам, к счастью, его не предложили. Пикси из Дома Земли парили в воздухе, описывая плавные узоры и время от времени осыпая собравшихся лепестками роз.

Когда десерт подошёл к концу, и никто не был убит, я наконец смогла немного расслабиться. Возможно, на этот вечер нам даровали передышку от жестокости.

Пришло время танцев, но король оставался сидеть на возвышении в окружении глав домов и Каллена, и никто не осмеливался начать двигаться без его разрешения. Наконец Осрик встал и хлопнул в ладони. Обычно в этот момент он произносил речь, но вместо этого я заметила, как Благородные Фейри в замешательстве поднялись со своих мест.

— Сядьте обратно, — повелел он.

Фейри повиновались, и по залу прошёл лёгкий шум — вздохи, приглушённые шёпоты, догадки, которые никто не осмеливался произнести вслух.

Шум внезапно оборвался.

В настигшей тишине я услышала, как раздался звук медленных шагов. Тревога сковала мой живот, но я заставила себя не оборачиваться, чтобы не смотреть на очередной ужас, что приближался.

Мимо меня прошёл Пол, неся в руках небольшой свёрток. Его козлиное лицо было печальным как никогда, а за стёклами золотых очков блестели слёзы. Он положил свою ношу к подножию возвышения и, низко склонив голову, отступил назад.

Тонкий крик прорезал воздух.

Холодок ужаса пробежал по моему позвоночнику. Это был младенец. В том свёртке был младенец. Маленькая ручка выскользнула из-под одеяла, сжимая крошечный кулачок.

— Нет, — выдохнул Друстан, начиная подниматься, но Осрик жестом велел ему молчать. Друстан остался на месте, его лицо перекосила ярость.

Каллен тоже был в гневе. Его кулаки сжимались так сильно, что казалось, кожа вот-вот лопнет.

— Совершено тяжкое преступление, — произнёс король Осрик, приближаясь к ребёнку. — Кровные линии Мистей чисты. Так было на протяжении тысячелетий, и вы все прекрасно знаете, к чему приводит нарушение этого закона. Почему же, несмотря на всё это, такие вещи, — он указал на свёрток, — продолжают происходить?

«Только не убивайте его», — мысленно взмолилась я. Я бы не смогла остаться равнодушной, увидев нечто настолько чудовищное. Я бы наверняка бросилась на короля, чтобы выцарапать ему глаза, и меня казнили бы в ответ.

Он поднял младенца, оставив одеяло на возвышении. Держа ребёнка под мышками, он демонстрировал его залу. Я увидела, что это был мальчик с копной чёрных волос, торчащих в разные стороны.

Пронзительный вопль донёсся с одного из столов Дома Света, и белая вспышка промчалась по проходу: женщина в платье, украшенном бриллиантами, выглядела так, будто её мир был разрушен. Она побежала к возвышению, но стража короля среагировала быстрее. Её сбили на колени, а над ней нависли с обнажёнными мечами.

— Прошу, — слёзы ручьями текли по её лицу, пока она умоляла. — Прошу, ваше величество, проявите милосердие.

Король бесстрастно смотрел на неё.

— Ты отрицаешь, что этот ребёнок рождён от двух домов?

— Да, отрицаю. Это ошибка. Должно быть, произошла ошибка.

— Тридцать ударов плетью за ложь. Сверх наказания, которое ты уже заслужила за это преступление.

— Пожалуйста, это неправда!

— Ещё тридцать за очередную ложь.

Она обрушилась на пол, разрыдавшись, её голова утонула в руках, а плечи судорожно вздрагивали. Когда она подняла лицо, взгляд её обратился к дальнему концу зала, где за столами сидели Благородные Фейри из Дома Пустоты, замершие в тёмной, мрачной тишине.

— Прошу, — голос её дрожал, а рука тянулась к ним. — Встань рядом со мной. Постой за нас.

Никто не двинулся.

Она, несомненно, обращалась к отцу ребёнка — тому, кто был с ней, но оказался слишком труслив, чтобы защитить её. Гектор и Каллен бросали хмурые взгляды на свою свиту, а лицо Каллена было искажено яростью, словно он готов был убивать. Наказание за то, что кто-то из его дома проявил слабость?

Нет. Я пристальнее вгляделась в него и поняла: он сгорал от гнева не из-за нарушения. Несмотря на свою безжалостность и хитрость, это был взгляд человека, горящего яростью за мать и ребёнка. Казалось, чудовища из свиты короля Осрика были куда сложнее, чем я могла представить.

— Этот ребёнок — порождение мерзости, — голос короля был холоден и неумолим. — Он рождён от Дома Света и Дома Пустоты. Это нарушает один из наших священных законов: магия каждой ветви должна оставаться чистой.

Малыш заёрзал в руках короля и заплакал.

— Это была ошибка! Я клянусь, это была ошибка! — голос женщины прерывался на всхлипы. — Оставьте его мне, мой король, умоляю. Я увезу его далеко от двора. Или изгоните меня, заточите, сделайте всё, что пожелаете, только позвольте ему жить.

Её голос сломался на последнем слове, и вместе с ним треснуло моё сердце. Она стояла на коленях перед королём, умоляя о жизни своего ребёнка, и ни её любовник, ни её дом не встали на её сторону. Всё это время я видела членов Дома Света как врагов, но сейчас… Люди, чьи сердца бьются, как моё, которые любят, теряют и отчаянно хотят защитить своих близких.

— Вот, — король протянул ей ребёнка. — Забери своё дитя из моих рук.

Прощение? Милосердие? Неужели он готов на это?

Я взглянула на лица Друстана и Каллена и поняла: король Осрик никогда не проявлял милосердия.

Она шагнула к нему, осторожно, словно каждое движение могло разрушить её хрупкую надежду. Когда младенец оказался в её руках, она прижала его к себе, зарыдала и пошатнулась.

Король улыбнулся и щёлкнул пальцами.

В зале появились фейри-прислужники с радужными крыльями и лиловой кожей. Один из них выхватил ребёнка из её объятий и взмыл в воздух, унося его прочь.

Женщина закричала. Её крики разрывали тишину.

Я не могла сдержать слёз. Грусть и ярость душили меня, и я знала: я плакала не одна. Мой взгляд скользнул к Друстану и Каллену. Лицо Друстана отражало мягкость и скорбь, а выражение Каллена было мучительным — взгляд человека, которого преследует сознание собственного бессилия.

Это то, что делал с нами король Осрик. Он заставлял нас быть свидетелями его жестокости, а мы, из-за его власти, оставались молчаливыми. И становились соучастниками.

Прислужники не покинули зал. Они обступили женщину, которая упала на колени и рыдала, не в силах вымолвить ни слова.

— Шестьдесят ударов за ложь, — холодно произнёс король. — И ещё шестьдесят за преступление. — Его губы скривились в довольной усмешке, когда прислужники подняли женщину, сорвали верх платья и заставили её согнуться, упираясь руками в помост. — Обработайте раны травами, чтобы остались шрамы. Пусть это станет напоминанием о её потере.

Один из фейри-прислужников размотал кожаную плеть, увенчанную металлическими шипами. Он замахнулся и ударил.

Я вздрогнула, когда она закричала. Кровь брызнула из рассечённой спины, запятнав остатки её белого платья. Удар следовал за ударом, впечатывая в её кожу жестокие алые полосы. С каждым новым размахом плети волшебное свечение ее тела гасло, уступая место ранам.

Меня охватило головокружение, и я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. В отчаянии я перевела взгляд на Друстана. Он тоже вздрагивал при каждом ударе, но не отводил взгляда от происходящего. В толпе, собравшейся вокруг, было мало тех, кто испытывал тошнотворное ликование, которого я ожидала. Некоторые беззвучно плакали, большинство казались оцепеневшими, но никто не отворачивался — все молча наблюдали за каждым взмахом плети.

Лара вцепилась в край стола так, что её пальцы побелели, как будто сама боль уже прокралась в её тело. Её лицо застыло маской, но глаза неотрывно смотрели на кровавую бойню. Внезапно она перевела взгляд на меня, и я увидела в её глазах горе и ужас. Между нами, невидимыми нитями, пробежала немая связь — общий крик, который ни одна из нас не могла вырвать наружу. Но спустя мгновение Лара снова обратила всё своё внимание на кричащую фейри, продолжая смотреть на неё без единого моргания, пока кровь алыми дугами разлеталась по залу.

Я заставила себя снова поднять взгляд, хотя все внутри бурлило, готовое вывернуться наружу. Эта фейри нашла в себе смелость защитить своего ребёнка. Если она могла принять это наказание, я могла быть достаточно храброй, чтобы стать его свидетелем.

Существует множество видов силы, подумала я, наблюдая, как толпа смотрит, как с её спины срывается плоть. Сила противостоять королю, сила любить вопреки всем запретам… и сила смотреть правде в глаза, созерцать её ужасы и не отворачиваться.

Когда всё закончилось, она осталась лежать на полу перед помостом, окровавленная, без сознания, измождённая.

— Тост! — Король поднял свой бокал и одним глотком осушил его, не обращая внимания на то, что почти никто не поддержал его призыв.

***

Я торопливо провела Лару обратно в Дом Земли после злополучного банкета. Мы двигались быстро и молча по каменным коридорам, не нуждаясь в словах, чтобы понять друг друга. Как только мы дошли до туннеля Земли, его блестящие мокрые стены погрузились во тьму ночи, из груди Лары вырвался дрожащий, почти стонущий звук. Её плечи сгорбились, а дрожащая рука прижалась к животу.

Моё собственное горло стянула боль, и я не могла дышать. Теперь, когда нас никто не видел, ужас, который я подавляла внутри, нахлынул с новой силой. Я прикоснулась ладонью к воде, чувствуя, как её холод обволакивает мои пальцы, и представляла, как она смыкается над моей головой, проникая в лёгкие, как змея.

— Как он мог сделать это? — голос Лары был сорван и полон боли.

Я покачала головой, всё ещё не в силах заговорить.

Ноги не хотели нести меня дальше, к дому. Я жаждала почувствовать под собой землю, ощутить запах зелени и живого мира, но даже Дом Земли со своими обещаниями укрытия теперь казался мне давящим. Принцесса Ориана, возможно, уже ждала нас там — готовая читать Ларе лекцию о том, как скрывать свои чувства, или, что ещё хуже, снизойти до холодного замечания, что всё произошедшее — всего лишь плата за политику или необходимый урок. Эта мысль вызывала отвращение. Если Лара напоминала мне солнечный сад, а Селвин — журчащий ручей, то Ориана была льдом — холодным, твёрдым, и, казалось, ничто не могло проникнуть в её замёрзшую сердцевину.

— Это было… — я замялась, не в силах подобрать достаточно ёмкое слово. — Неописуемо жестоко.

— Младенец, — прошептала Лара. Её пальцы сжали подол платья, и я заметила тёмное пятно на атласе — следы крови, попавшей на неё. — Они отняли у неё ребёнка.

Во рту появилась горечь, но я заставила себя проглотить её.

— Ты знала, что будет? Когда увидела его?

Она поколебалась:

— Я… я не знаю. Все знают, что дети от двух домов запрещены, но меня никогда не приглашали на эти ужины до начала сезона испытаний. Это было… — её голос сорвался, и молчание затянулось. — Это было хуже, чем я могла представить.

— Мать выживет? — тихо спросила я. Крови было столько, что казалось, её невозможно вместить в одно тело.

— Да, — ответила Лара. — Но захочет ли?

Глаза наполнились слезами.

— Как здесь вообще решаются завести детей?

— Не знаю. — Слеза скатилась по её щеке, и она поспешно её вытерла. — Я думала, что хочу этого, но теперь…

Сзади раздались шаги — мягкий шорох тапок по камню. Я обернулась и увидела приближающуюся принцессу Ориану. Её голова была высоко поднята, лицо спокойно. На передней части её светло-голубого платья, как и на Ларином, виднелись брызги крови — неровные линии напоминали переплетающиеся ветки.

Я слегка коснулась руки Лары, и та выпрямилась, поспешно стерев следы слёз, прежде чем повернуться к матери.

— Почему вы стоите здесь? — голос Орианы прозвучал холодно.

— Мне нужно было немного времени, — ответила Лара.

Ориана скривила губы в явном неодобрении:

— Кто угодно мог увидеть тебя здесь.

Я стиснула зубы и опустила глаза, чтобы она не увидела моего гнева.

— Мы остановились лишь на минуту, — Лара прикусила губу, с трудом сдерживая слова, которые, я чувствовала, рвались наружу. Ориана смотрела на неё молча, словно пытаясь угадать, что та скажет.

— Это был всего лишь младенец, — наконец выпалила Лара.

Ориана хмыкнула и перевела взгляд на изгиб водного туннеля.

— Это никогда не бывает всего лишь младенцем, — сказала она. — Я думала, ты уже это поняла.

— Это был чей-то ребёнок, — Лара поспешно продолжила. — Мать…

— Знала цену непослушания. И цену любви к чему-либо. — Ориана отступила от нас, бросив через плечо: — Я жду тебя в доме через пять минут, Лара.

Я смотрела ей вслед, изумляясь тому, как моё сердце научилось ненавидеть такими разными способами.

***

Лара вернулась в Дом Земли, но сказала, что я могу не идти с ней, если не хочу. Её платье застёгивалось сбоку, и она могла снять его сама. Я же отправилась бродить по общественным залам, надеясь унять ярость, что бурлила во мне, заставляя шаги становиться быстрее, а дыхание — тяжелее. Каждый раз, когда я останавливалась, внутри все снова начинало вскипать.

Ноги сами привели меня к Дому Огня.

Я не сразу поняла, почему. Вопрос остался со мной, пока я не устроилась в алькове, устало глядя на стену пламени, откуда-то издалека ощутив тепло на своём лице. Может быть, потому что сегодня ночью Друстан проявил скорбь. Может, потому что он поцеловал меня. А может, потому что он был единственным другом, который не нуждался в моих услугах. Он принимал мою помощь, но никогда её не требовал, а беседы с ним всегда казались честными и нужными.

Я опустилась на каменный пол и просидела там часами, наблюдая за танцем огня. Время от времени фейри проходили через огненную завесу, едва взглянув в мою сторону. Настроение у всех было подавленным, и вскоре коридор опустел. Ночь оказалась короткой: фейри искали укрытие в своих домах, единственных местах, куда не мог дотянуться король.

Если бы у меня был собственный дом, я бы никогда не выходила из него. Я бы спрятала там своих людей, сохранив их в безопасности. Пусть он был бы маленьким по сравнению с Мистей, но всё же лучше, чем жизнь в вечном страхе.

Я задремала в том алькове и проснулась, когда надо мной склонился Друстан. Он поднял меня на ноги, и я молча последовала за ним в комнату, где мы целовались. Он закрыл дверь, и вновь оранжевый отблеск окрасил её поверхность, замыкая нас внутри. Друстан прошёл к столу и, повернувшись ко мне спиной, облокотился на его край. Его плечи казались ещё шире под туникой без рукавов, а языки пламени плясали над пальцами, заставляя воздух вокруг дрожать от жара.

Я сделала несколько неуверенных шагов вперёд.

— Ты в порядке?

— Нет.

Я села на единственный предмет мебели в комнате — полосатый диван в красно-жёлтых тонах.

— Что будет с ребёнком?

Он издал грубый звук, похожий на рычание.

— Теперь это подменыш. Его отправят в мир людей, обменяют на младенца и оставят стареть и умирать в одиночестве.

Подменыши? Они были лишь мифы в человеческом мире. Говорили, что эти фейри, притворяясь человеческими детьми, вырастают странными, магическими и злыми — шутка над людьми, чтобы напомнить им о существовании фейри. Никто из знакомых мне людей никогда не встречал их.

— Зачем?

Друстан всё ещё не смотрел на меня. Его пальцы барабанили по столешнице.

— Давным-давно, — начал он, — а разве такие истории начинаются иначе, фейри из Мистей были слабее, но каждый из них обладал магией всех шести домов в разной степени. Никто не может подтвердить это сейчас, конечно. Нет никого, кто был бы жив, чтобы помнить те времена, даже среди тех, кто прожил очень-очень долго. Но это часть нашей истории, и, может быть, в ней есть доля правды.

— Фейри поняли, что если выбирать любовников с магией, схожей с их собственную, то можно усилить те способности, что доминируют в их семейных линиях. Они начали подбирать пары, исходя из силы. Так мы пришли к тому, что видим сегодня: шесть домов, теперь пять, каждый из которых специализируется на одной из школ магии — Земли, Огня, Света, Пустоты, Иллюзии и Крови. Наша идентичность стала определяться нашими способностями. Дома отделились друг от друга и прекратили делиться знаниями.

Он покачал головой, глядя на огонь, что лизал его пальцы.

— Проблема такого хладнокровного плана размножения в том, что он не учитывает любовь. А когда общество становится таким разделённым, как у фейри, в нём не остаётся места для ребёнка, в котором переплелась магия двух домов. Детей двух миров, как их когда-то называли, отвергали, превращали в слуг или запирали в стенах домов. Они стали подменышами в самом начале правления короля Осрика.

Я задумалась, сколько детей пострадали только потому, что родились в мире, где сила ценится выше любви.

— Почему только тогда?

— Потому что Осрик — тиран, — резко бросил Друстан, и пламя на его пальцах вспыхнуло ярче. — Ему выгодно держать нас разобщёнными, чтобы мы не заключали союзов. Ребёнок Света и Пустоты… Ты можешь представить, что произойдёт, если между этими домами начнёт формироваться связь? Они враги с тех пор, как Осрик взошёл на трон благодаря поддержке Света. Один ребёнок, возможно, ничего не изменит. Но если междомовые союзы продолжатся…